Текст книги "Проникшие из кошмаров"

6

Кое-как покончив с домашним заданием, Витя заглянул к Кате в комнату:

– Привет, чудище!

– От чудища слышу, – не полезла за словом в карман сестра.

– А где папа с мамой? – поинтересовался Витя. – Уже полвосьмого, а их нет.

– Ты что, склерозник? – Катя оторвала удивленные глаза от тетради. – Они же на юбилей к Сафроновым пошли. Сказали, на ночь останутся. Забыл?

– Ах да! – Витя хлопнул себя ладонью по лбу.

– Так что разогрей в микроволновке макароны с котлетой, поужинай, посмотри «Спокойной ночи, малыши!», – Катя осклабилась, – и баиньки.

– Вот еще, – фыркнул Витя. – Сама смотри своих малышей. А я за комп – играть.

– Щаззз, – прошипела сестра. – Сегодня моя очередь.

Витя закусил губу и поплелся на кухню. Сегодня и правда была Катина очередь сидеть за компьютером.

Перед тем как выключить свет, Витя шутя погрозил статуэтке пальцем: «Ты даже не думай сегодня в чудовище превращаться! А то я тебя… на металлолом сдам». Витя с трудом представлял себе, что такое металлолом. Просто папа как-то рассказывал, что, когда он учился в школе, собирали они всякие железяки на мусорках и куда-то там их сдавали. А того, кто больше всех соберет, награждали грамотами и медальками.

Спать сегодня Витя почти не боялся. Кошмары никогда не приходили к нему две ночи подряд. И если его так накрыло вчера, то минимум неделя спокойного сна теперь, можно сказать, гарантирована.

Казалось, он не ошибся. На этот раз снилось спокойное море в лучах яркого солнца. На маленьких волнах легонько покачивалась уютная лодочка. Витя лежал в ней, наслаждаясь теплом и покоем. Весело покрикивали суетливые чайки. Вдали проплывал белый корабль.

«Топ-топ-топ-топ!» – послышалось откуда-то издалека, будто бы из другого мира.

Неужели опять начинается?

Витя понял, что видит сон. Также он понял и то, что, если очнется от этого сна, сразу же попадет в другой, в котором окажется в своей комнате, рядом со статуэткой, вновь обратившейся в мелкого монстра.

Нельзя просыпаться! Нельзя!

Глаза открылись сами собой. Статуэтка, ощерив клыкастую пасть, сверлила его зеленым огнем выпученных глазенок.

«Ну, если уж так, – Витя, преодолевая страх, потянулся к стоящему на тумбочке существу, – мы с тобой поиграем, чудовище. Все равно ведь ты ненастоящая. Ты всего лишь мой сон».

Витя схватил статуэтку рукой. И ойкнул. Палец пронзила острая боль. Будто несколько иголок впилось под кожу. Фигурка выпала из руки, грохнув о тумбочку. Нащупав под подушкой кнопочный телефон, Витя включил экран. По большому пальцу правой руки струйкой стекала кровь. Витя направил свет на фигурку. Ее маленькие клыки тоже были в крови. В его крови.

– А-а-а-а!!! – Витя заорал так, что казалось, задрожали оконные стекла, и опрометью бросился вон из комнаты. – Она укусила меня! Укусила! – вопил он, несясь по темному коридору. – Катя! Она укусила меня! – Он ворвался в комнату сестры, стукнув здоровой рукой по выключателю.

– Что? Кто? Кто укусил? – Разбуженная Катя, щуря глаза от света, силилась понять, что происходит.

– Статуэтка! Она меня укусила! – Витя трясся как в лихорадке.

– Чего?

– Смотри. Кровь! – Он продемонстрировал кровоточащий палец.

– Так. – Катя пришла в себя. Опустила ноги с кровати. – Ты хотел меня напугать? Тебе удалось. Так и быть. Теперь счет один десять.

– Катя, я не шучу, – Витя чуть ли не плакал. – Она правда меня укусила. Разве не видишь? – Он снова потряс окровавленным пальцем.

– Постой, ты хочешь сказать, что это сделала, – Катя показала на Витин палец, – твоя железяка с помойки?

– Ну да! Она оживает ночью, меняется. У нее глаза начинают гореть. Клыки появляются.

– Ты что, совсем за дурочку меня держишь? – Катя насупилась. – Что за цирк ты устроил?

– Это не цирк, Катя! Она меняется. Пойдем. Сама посмотри.

– Вот еще! – Сестра забросила ноги на кровать и принялась натягивать на себя одеяло. – Иди краску с пальца смой и спать ложись, клоун.

– Катя! – закричал Витя. – Это настоящая кровь. Вот, посмотри. – Он поднес палец почти к ее носу.

Катя недоверчиво рассмотрела его и, пожав плечами, спросила:

– Ты что, порезался?

– Это она меня укусила, – Витя захныкал: – Катя, Катенька, ну пожалуйста, – из Витиных глаз закапали слезы, – ну пойдем посмотрим, – умолял он. – Мне страшно.

Увидев такое поведение брата, Катя, наконец, озаботилась. Витька, конечно, клоун и врун, но чтобы назвать ее Катенькой и разреветься в его-то годы – это было уже за гранью.

– Пошли, – Катя вылезла из постели и решительно двинулась по коридору.

Витя посеменил за ней, нажимая на все выключатели, что попадались ему на пути.

– Ну? – Она остановилась у входа в его комнату: – Показывай!

– К ать… а это… давай ты первая войдешь, а? – Витя переминался с ноги на ногу. – Выключатель слева.

– Я помню, – с ехидцей ответила Катя и сделала шаг в темный проем.

Зажегся свет. Статуэтка как ни в чем не бывало стояла на тумбочке. Катя подошла к ней и взяла ее в руки.

– Осторожно! – крикнул за Катиной спиной Витя, так и оставшийся за порогом комнаты.

Катя вертела фигурку в руках:

– А что? Довольно красивая девушка. Ну и где тут у нас клыки? – Она развернулась и зашагала навстречу Вите.

Он попятился.

– Ну и где тут клыки, я спрашиваю? – повторила Катя, демонстрируя статуэтку брату.

Витя снова не верил своим глазам. Фигурка сделалась прежней.

– Браво! Ну ты и артист! – Катя уничтожающе глядела на брата.

– Катя… но я… я клянусь. У нее были клыки.

– Ага. И рога с хвостиком.

– А это ты как объяснишь? – Как последний аргумент Витя задрал выше головы окровавленный палец.

– Хм, – хмыкнула Катя. – Ну, наверное, сам порезал, чтобы меня разыграть.

– Да зачем мне надо было? – вознегодовал брат. – Я что, совсем дурак, палец резать только для того, чтобы тебя разыграть?

– Да кто тебя знает?

– Я не резал палец! Клянусь! – В голосе Вити зазвучали визгливые истеричные нотки: – Чтоб мне папа телефон никогда не вернул, если вру!

– Слушай, – Катя на миг призадумалась, – а может, ты во сне его укусил?

– Это как? – Витя опешил.

– Ну как. Ты же спал с пальцем во рту. Я сама видела.

– Так это ж когда я совсем маленьким был!

– Может быть, ты опять в детство впадаешь, – Катя хихикнула.

Витя не обиделся. Потому что предположение Кати, каким бы обидным оно ни казалось, все-таки капельку успокаивало. А что? Он спал и засунул себе в рот палец. Как в раннем детстве. Ему приснился кошмар, и он со страху его прикусил. И тогда получается, что все случившееся было всего лишь сном!

– Айда на кухню, – Катя потянула его за руку, – палец твой лечить будем.

Она вытащила с антресоли аптечку, достала перекись водорода и бинт. Обработала ранку.

– Ну и гад же ты, Витька, – сказала она, наматывая бинт на раненый палец брата. – Я такой сон классный видела. Зашибись какой классный! А ты ворвался и все испортил.

– Прости, Кать, я ж не специально.

– Да ладно. Проехали.

– Кать, – Вите все еще было страшно, – а оно снова не повторится?

– Слушай, – Катя пристально поглядела ему в глаза, – тебе уже целых двенадцать лет. Пора перестать так реагировать на кошмары. Ведь сны – это только сны. Все, что в них происходит, неопасно, потому что этого не существует в реальности. Разве ты этого не понимаешь?

– Но палец…

– Что палец? Ну куснул ты его во сне. Ну бывает. Это же не катастрофа.

– Но…

– Но, если тебе все равно страшно, что ж, можешь взять свой матрас и идти досыпать ко мне. Просто тебе уже целых двенадцать лет, – снова напомнила Катя. – Так что решай, Виктор.

Катин тон, доводы, напоминание о возрасте, обращение «Виктор» сделали свое дело. Витя взял себя в руки. Спать в комнату сестры он не пошел.

Статуэтку засунул в школьный рюкзак. Рюкзак отнес в прихожую, поставил у входной двери. Свет в комнате решил не выключать. Он так и лежал с открытыми глазами и включенным светом, лишь под утро забывшись коротким и неглубоким сном.

7

– Ну, как поживает твой мини-монстр? – спросила в дверях Катя Витю.

– Статуэтка, что ли?

– Она самая.

– Сегодня первым же мусоровозом поедет на свалку, – Витя надел рюкзак за спину.

– Выкинуть, что ль, решил?

– Решил.

– Я б не стала. Вещица красивая.

– Нет уж. Хватит с меня! – И Витя побежал вниз по лестнице.

Свернув от подъезда к помойке, он подошел к мусорному баку, вытащил статуэтку, оглянулся по сторонам.

– Отправляйся ко всем чертям, – шепнул он фигурке и швырнул ее в бак.

А на физре Витю поджидало новое испытание. Матч с шестым «Б». Футболист из Вити никакой. На игры чемпионата школы его не ставили. Вот и сегодня он направился на свое привычное место – на скамеечку, рядом с освобожденными от физры и девчонками, как вдруг…

– Щеглов, вернись на площадку!

Это физрук.

– Я ж не в команде, Павел Андреевич, – Витя оторопело захлопал глазами.

– Никифоров руку сломал. Вместо него в защите сыграешь. Марш на площадку!

Витя, понурив голову, поплелся к воротам, как на расстрел. Он видел, что Глушков уже пожирает его глазами, словно коршун цыпленка.

Началось. Больше всего Вите хотелось, чтобы мяч вовсе не попадал к нему. Попадет – сраму не оберешься. Ни ударить как следует, ни соперника обвести, ни пас точно отдать – ничего этого он не умел. Главное – делать вид, что ты играешь. Носиться по полю, кричать и… сторониться мяча.

Витина хитрость не укрылась от внимания Мишки.

– Что же ты от мяча, урод, бегаешь? – прогудел он над ухом и, увидев, что Павел Андреевич отвернулся, отвесил Вите пинка.

Девчонки на скамеечке прыснули.

Придется играть. Вот и мяч катится прямо в ноги. Витя размахнулся, чтобы ударить. Сейчас… Нога чиркнула по мячу и ушла куда-то направо и вверх. Витю крутануло волчком, подбросило, и он бухнулся прямо по центру площадки.

– Червяк недоношенный! – заорал Мишка.

– Глушков, не выражаться! – рявкнул физрук.

Девчонки покатились со смеху.

Через пару минут нападающий команды шестого «Б» «обокрал» Витю у самых ворот. Последовал хлесткий удар и гол. Пока физрук нес мяч к центру площадки, Витя успел заработать от Мишки увесистый подзатыльник.

– Чучело кривоногое! Полено трухлявое!

А под самый конец игры выступавший в защите Витя каким-то чудом оказался прямо у ворот соперника. По левому флангу с мячом набегал Толик Осипов. Впереди, в трех шагах от Вити, маячил вратарь, а сзади, за спиной, готовился к приему мяча Мишка. Судящего матч физрука в этот миг угораздило споткнуться. Павел Андреевич на секунду отвлекся, и Мишка воспользовался ситуацией. Схватив Витю одной рукой за шиворот, а другой за трусы и слегка приподняв над землей, он просто метнул им во вратаря. Словно Витя был не живым человеком, а шаром для боулинга. Вратарь повалился. Витя упал на него.

– Бей! – закричал Мишка Толику.

Толик пробил в пустые ворота.

– Гол! – заорали Мишка и Толик, вскидывая руки кверху.

– Гол!!! – вторили им соскочившие со скамейки девчонки шестого «А».

– Нарушение! Меня сбили! – возмущался вратарь.

– Игровое столкновение! Все по правилам, – парировал Мишка.

– Он толкнул его на меня, – не соглашался вратарь.

– Как все было? – спросил физрук у потирающего ушибленный лоб Витю.

Мишка украдкой погрозил кулаком.

– Я бежал на ворота, поскользнулся, и вот… – помявшись, ответил Витя.

– Гол засчитан, – провозгласил Павел Андреевич.

– Эй! – В коридоре Витю кто-то окликнул.

Он обернулся. Перед ним стояла новенькая – Каролина.

– Тебя Витя зовут? Да?

– Ну Витя. А че?

– Спросить хочу. – Каролина изучающе оглядывала его с головы до пят. – Почему ты позволяешь этому крокодилу так с тобой обходиться?

– Какому крокодилу? – не понял Витя.

– Мише Глушкову, – она просто буравила его взглядом своих больших карих глаз.

Только не это! Вите захотелось испариться, пропасть, провалиться сквозь землю. Еще не хватало говорить об этом с девчонками! Тем более с ней, с Каролиной.

– Да это… Мы ж шутим так. Мы друзья, вот и шутим.

– Никакие это не шутки. И вы не друзья, – Каролина приперла Щеглова к стенке.

Не найдясь, что ответить, Витя молчал.

Каролина продолжила:

– Почему ты не сказал учителю, что Миша толкнул тебя на вратаря?

– Так я ж не стукач! И потом, это же для команды так надо было. Чтобы гол засчитали.

– По-моему, вместо мяча просто использовали твою голову, – Каролина улыбнулась одними губами.

– Я не стукач, – повторил Витя, чувствуя, что ладошки его становятся мокрыми.

– Ты не стукач. Ты трус, – без обиняков заявила девчонка.

Разговор стал совершенно невыносимым.

– Слушай, пойду я, – Витя отступил на шаг, готовясь уйти.

– Постой, – она придержала его за руку. – А ты хотел бы, – она сделала паузу, заглядывая прямо ему в глаза, – чтобы он исчез?

– Кто? – спросил окончательно сбитый с толку Витя.

– Глушков.

– Как исчез?

– Просто взял и исчез? – Она продолжала неотрывно глядеть в глаза.

– Я… я не знаю, – растерялся Витя.

Она отпустила руку.

– Пойду я, ладно?

– Иди, – загадочно улыбнулась она.

Витя отступил еще на шаг, развернулся и быстро зашагал по коридору прочь.

8

Ложась спать, Витя с удовлетворением посмотрел на пустую тумбочку, облегченно вздохнул и погасил свет.

Этой ночью ему почти ничего не снилось, сон был крепок и сладок, и он бы не проснулся до самого утра, если бы не захотел в туалет.

Витя потянулся до хруста в косточках, нащупал под подушкой телефон и вдруг почувствовал: что-то не так. На одеяло падал неяркий зеленоватый свет.

Витя медленно опасливо приподнял голову и обернулся – так, чтобы увидеть стоящую позади тахты тумбочку. И не поверил своим глазам.

Проклятая статуэтка, которую он собственноручно выбросил в мусорный бак, снова стояла на своем месте. С раскрытой клыкастой пастью. С горящими призрачными огоньками глазами.

Это точно сон. Она никак не могла здесь очутиться. Теперь Витя не заорет так, как в прошлый раз. Не опозорится перед Катькой. Надо проснуться. Надо просто себя ущипнуть – и проснешься. Он сможет. Сейчас…

Ущипнул. Видение не исчезло. Еще раз. Не сработало. Третий раз. Не сработало снова.

Витя знал другой способ. Если не можешь проснуться – надо уснуть во сне. Тогда попадешь в другой сон. Если повезет, то в хороший.

И тут он услышал зловещий тоненький смех. Такой неживой, механический, с писклявым металлическим звуком. Как будто смеялся малюсенький робот. Источником звука была статуэтка. Она хохотала!

Клац!

Маленькая ножка сделала шаг по полированной поверхности тумбочки.

Клац!

Еще один шаг.

Жуткая статуэтка двигалась. С ярко горящими выпученными глазками, открывая и с бренчанием захлопывая махонькие зубастые челюсти, раскачиваясь при ходьбе, как на шарнирах, продолжая издавать звуки, напоминающие мерзкий металлический хохоток, она двигалась прямо на Витю.

– К чертям меня отправил? Так я оттуда вернулась! – проговорил сквозь смех отвратительный писклявый голосок.

Это было уже чересчур. На этот раз Витя завопил в разы пронзительней, чем прошлой ночью. Завопил так, что почудилось: еще чуть-чуть – и лопнут голосовые связки.

С этим воплем он вылетел в коридор, споткнулся в потемках о пылесос, наступил на перепуганного не меньше его кота, своротил стеллаж и вломился в спальню родителей:

– Мама!!!

Родители синхронно подпрыгнули на кровати. Папа включил торшер.

– Мама! Папа! Она вернулась! Она смеется! Она разговаривает! Она… – продолжал вопить Витя с выпученными, как у той самой статуэтки, глазами, – она двигалась. Она шла за мной!

– Виктор, молчать! – рявкнул отец.

Витя замолк.

– А теперь, – папа поднялся с постели и деловито натягивал махровый халат, – спокойно объясни, что случилось.

– Папа! Она вернулась. Как же так? Я же ее выкинул. А она… она…

Витя объяснять спокойно не мог.

– Виктор, угомонись, – с нажимом произнес папа. – Растолкуй, кто такая «она»?

– Статуэтка его несчастная, – пришедшая на шум в родительскую спальню Катя излучала иронию и спокойствие.

– Что за статуэтка такая? – спросил папа, глядя на дочь.

– Да нашел он ее где-то на днях. В дом принес. И вчера мне тоже концерт из-за нее устроил. Говорит, за палец его укусила.

Витя, как флаг, выставил вперед перевязанный палец.

– Что с пальцем? – спросил отец.

– Сережа! Неужели ты только сейчас заметил? – В разговор вступила оправившаяся от шока мама.

– Хм, – папа пожал плечами. – Да. А что?

Мама лишь покачала головой.

– Так что с пальцем? – вернулся к вопросу папа.

– Витя мне сказал, что порезался, – ответила мама за сына.

– Люда, я не тебя спрашиваю, – строго сказал папа. – Что с пальцем, Виктор?

– Она укусила, – выпалил Витя.

Катя усмехнулась.

– Кто? Статуэтка, что ли? – уточнил папа.

Витя кивнул.

– Та, которая, как ты говоришь, ожила?

Витя снова кивнул.

Теперь головой покачал папа.

– Ну пойдем, посмотрим на твою кусаку ожившую, – папа завязал на халате пояс. – Где она у тебя?

Делегация, во главе которой шествовал папа, за ним мама, Катя и в хвосте Витя, проследовала в Витину комнату.

Коварная статуэтка, конечно же, обрела прежний вид. Впрочем, Витя уже и не сомневался, что произойдет именно так.

Папа повертел фигурку в руке:

– Симпатичная штука.

– Витька думает, что она из серебра сделана, – вставила Катя.

– Нет, не из него. Серебро чернеет, тускнеет. А эта, смотрите, – блестит. Сплав какой-то, – заключил папа. – И где же ты ее взял? – Отец посмотрел на Витю.

– В заброшенном доме на пустыре, – ответил тот.

– Нельзя в такие места ходить! – встревожилась мама. – Дом обвалиться может!

– Это верно, – подтвердил отец. – Да, – он с улыбкой рассматривал статуэтку под разными углами, – на живую она не похожа.

– Так она же специально так! – воскликнул Витя. – Она издевается надо мной!

– А может, это ты издеваешься? – вмешалась Катя. – Вчера меня разбудил. Сегодня весь дом.

– Кто мне наконец расскажет, что случилось вчера? – спросил отец, поочередно глядя то на дочь, то на сына.

– Она меня укусила, – упрямо повторил Витя.

– Да ну! – Катя подняла брови и сделала большие глаза.

– А откуда у меня это? – Витя опять потряс перевязанным пальцем.

– Ты же сказал, что порезался, – удивилась мама.

– Если бы я сказал, что она меня укусила, вы бы мне не поверили. А Катька бы снова смеяться начала.

– Да это он его во сне укусил, – Катя уперла руки в боки. – Видать, до сих пор палец сосет.

– Такое возможно, – согласился папа.

– Да я же ее вчера выкинул! – взорвался Витя. – А ночью она снова здесь, на тумбочке появилась.

– Как же! Выкинул, – ехидно заулыбалась Катя. – Наврал ты, что выкинул.

– Да зачем мне надо врать? – В груди у Вити кипели обида и злоба.

– Да затем и надо, чтобы не опозориться. Чтобы доказать мне, что ты не трусохвост и не пальцегрыз. Чтобы я поверила, что эта статуэтка действительно оживает, – гнула свою линию Катя. – Даже родителей не постеснялся разбудить ради этого, позорник. Только таких дураков нет, чтобы в твой бред поверить.

На Витины глаза навернулись слезы, и кулаки сжались сами собой.

– Дети, тихо! – приказал папа. – Ссориться запрещаю.

– Витеньке просто кошмары вторую ночь подряд снятся, – сделала заключение мама.

– Третью, – поправил Витя.

– Да. Это у нас наследственное, – вздохнул папа, – это у нас семейное. Мне вон тоже до четырнадцати лет всякая жуть снилась.

– Ты и сейчас, бывает, во сне кричишь, – напомнила мама.

– Ну, такое сейчас редко случается, – не согласился папа. – Да и теперь я не помню ничего из того, что мне снилось.

– Вить, – мама потрепала сына по волосам, – давай доктору покажемся, а? Невропатологу.

– Психиатру, – хихикнула Катька.

– Я не псих! – возмутился Витя.

– Никто не говорит, что ты псих, – мама продолжала гладить его по голове. – Просто доктор выпишет капли какие-нибудь успокоительные, чтобы ты спал крепче.

– Не надо мне никаких капель! – Витя вынырнул из-под маминой руки. – А статуэтку я правда вчера выкинул. Я не вру.

– Да-а, – протянул папа, – у нашего сына еще и бурное воображение с необузданной фантазией. А это уже не лечится.

– Витенька, – мама взяла его за руки. – Если тебе очень страшно, давай сегодня вместе с нами с папой поспишь.

– Давай-давай, шестиклассник, – сказала Катя с глумливой улыбкой, – иди к мамочке под бочок.

Витя выдернулся из маминых рук:

– Не пойду я к вам! – Он тряхнул головой. – У себя спать буду. Только эту гадость, – он схватил статуэтку и принялся пихать ее в свой рюкзак, – я отсюда вынесу. А завтра, Катька, я ее при тебе в мусорку выкину, чтобы сама видела.

9

– Ну, гляди, – Витя занес статуэтку над мусорным баком. – Гляди внимательно, чтобы потом не говорила, что я наврал.

– Э-ге-гей! А что это вы тут делаете?

Витя с Катей обернулись. Перед ними стоял Толик Осипов.

– Витькиного монстра выкидываем, – захихикала Катя.

– Какого монстра? – не понял Толик.

– Статуэтку, – пояснил Витя.

– А! Это ту, которую ты в доме нашел? – начал припоминать Толик.

– Ее самую.

– А ну покажи.

Витя протянул статуэтку Толяну.

– Блин. Классная! – восхитился тот. – На нашу новенькую похожа.

– Я заметил, – согласился Витя.

– А на фига ты выкидывать-то ее собрался? – удивился Толик.

– Она по ночам за ним бегает и кусает, – насмешливо поведала Катя.

– Знаю, – закивал Осипов. – Он и мне эти сказки рассказывал.

– Думайте что хотите, – обиделся Витя.

– Так ты это, забоялся, что ли? – улыбнулся Толян. – Ее забоялся? – Он посмотрел на статуэтку.

– Еще как забоялся, – вставила шпильку Катька.

– Ну дела! – хохотнул Осипов.

– Да хоть бы и забоялся! – разозлился Витя. – Ты бы на моем месте и вовсе в штаны наложил.

– Я?

– Да. Ты.

– Никогда! Я что? Дите малое?

– На словах все смельчаки, – заводился Витя. – А на деле…

– Что на деле?

– Ничего.

– А давай я себе ее заберу? – предложил Толик.

– Да пожалуйста! – сказал Витя и отряхнул ладони.