Текст книги "Проникшие из кошмаров"

26

За завтраком Мишка Глушков клевал носом. Это было немудрено – ведь он провел очередную бессонную ночь.

– Мишенька, ты не заболел? – забеспокоилась мама, после того как Глушков едва не уронил голову в тарелку с овсяной кашей.

– Не, мам, не заболел, – попытался изобразить бодрый вид Мишка.

– Да у тебя же глаза красные! – всплеснула руками мама.

– Вовсе они не красные, – Мишка наклонил голову, чтобы спрятать глаза от мамы.

– Да он же болен! – воскликнула мама, желая привлечь внимание Мишиного отца.

Тот, не поднимая глаз от смартфона, сразу же согласился:

– Конечно болен. На голову. Видела бы ты, что он позавчера в своей комнате натворил.

– Коля, я серьезно, – надавила мама на папу. – Твой сын заболел, а тебе все равно?

– Не все равно, – отец оторвался от телефона. – Я его полечить могу, осла такого. Ремнем.

– Вообще-то, по городу инфекция ходит, – напомнила мама.

– Да нет у меня никакой инфекции! – возмутился Мишка.

– Дай-ка я тебе лоб пощупаю, – мама приложила ладонь к Мишкиному лбу. – Температуры вроде бы нет.

– Я же говорил, что не болен! – обрадовался Глушков.

– Между прочим, инфекция и без температуры протекать может, – заявила мама. – И это еще опаснее. В школу сегодня ты не пойдешь.

В общем-то, Мишка не имел ничего против того, чтобы сегодня не пойти в школу. Кто же откажется побалдеть дома? Тем более ему действительно жутко хочется отоспаться. Но в следующий миг произошла катастрофа.

– И завтра, – добавил отец.

– Как?! – Мишкин рот открылся. – Почему?

– Потому, – спокойно ответил папа.

Этого Мишка допустить просто не мог. Только не это! Ведь завтра…

– Папа! – Мишку буквально трясло. Сонливость улетучилась разом и без остатка. – Завтра финал первенства школы. У нас матч со старшаками, с седьмым «Б». Я не могу не пойти.

– Больной игрок на поле не нужен, – папа оставался невозмутим.

– Я не больной!!! – заорал Мишка.

– Ты не только больной, – папа отложил телефон. – Ты еще и наказан. За бардак в комнате.

– Но, папа…

– Вопрос закрыт, – строго сказал отец и поднялся из-за стола.

Спустя два дня Глушков шел в школу, скрипя зубами от ярости. Ответственный матч, который шестой «А» безнадежно продул, пропущен. Если бы он, Мишка, был на поле! Разве могли бы они проиграть? А кто виноват? Мишка знал это совершенно точно. Щеглов! Если бы этот заморыш не подкинул ему статуэтку, все было бы совсем по-другому. Наверняка Щеглов сделал это специально. Наверняка это был его план. С него станется. Трусы и слабаки всегда горазды на подлости.

Щеглов! Сегодня из этой сосиски Мишка сделает отбивную котлету. Теперь он точно его отмутузит. Вот только дождется конца уроков.

«Конечно, этот слюнтяй может наябедничать, – думал Мишка. – Тогда вызовут отца в школу… Пускай вызывают!» – Мишке сейчас было наплевать на последствия.

27

Трель дверного звонка раздалась, когда Катя и Витя собирались в школу. У порога топтался не смеющий поднять глаз Толик.

– Смотри-ка! Наш супергерой пожаловал, – усмехнулась Катя. – Входи уж. Чего встал?

Толик робко вошел.

– Ммм, – промычал вошедший, – Кать. Вить. Простите меня… – И голова его поникла еще ниже.

– Явился! – набросился на него Витя. – Да ты знаешь, что мы там чуть не погибли?

– Догадываюсь, – тихо сказал Толик, все также не поднимая глаз.

– Догадывается он! – распалялся Витя. – А нас там чуть Шуршун не порвал.

– Кто? – наконец поднял глаза Толик.

– А! – Витя махнул на него рукой. – Трус ты, оказывается, последний. Знать тебя не хочу. Пошли, Катя. – Он поднял школьный рюкзак.

– Да, я струсил, – Толик встал у него на пути. – И мне очень стыдно. И я прошу у тебя прощения.

– Не будет тебе прощения, – Витя пытался отодвинуть его с дороги. – Руки тебе больше не подам.

– Значит, руки не подашь? – Жгучая обида закипала в Толяне. – Оттого, что я один раз струсил, ты руки не подашь, да?

– Не один. Ты руки боишься. Ты на автобусах теперь ездить не можешь, – огрызнулся Витя.

– А ты своей Королевы не боишься?

– Все равно ты трус, – упорствовал Витя. – Не друг ты мне больше.

– Значит, не друг? – На глазах у Толика навернулись слезы. – Хорошо. Я сейчас уйду. Но только запомни, Витька, – ты тоже трус. Все это знают. Все знают, как ты Мишки боишься. Все смеются над тем, как он тебя запугал. А я все равно с тобой дружил. – Слезы потекли по его щекам. – Я никогда над тобой не смеялся. Эх, Витька… – Толик утер кулаком лицо и повернулся к выходу.

– Толик, постой! – окликнула его Катя.

Толян остановился.

– Не знаю, как Витька, а я прощаю тебя.

Толик моргал глазами, не веря тому, что слышит.

– Каждый может сдрейфить, – продолжала Катя. – Смелый не тот, кто никогда не боится, а тот, кто боится, но все равно делает. Правда, Витька?

Витя демонстративно молчал.

– Вот скажи, если снова такое случится, – Катя глядела на Толика, – ты опять убежишь?

– Я… я… – Толян начал заикаться, – я? Никогда! Обещаю, ребята! – Он стукнул себя по груди.

– Мы нашли Короля. Он сказал, что сегодня ровно в тринадцать часов нам нужно быть в заброшенном доме. Там все решится. Ты с нами?

– Да… да, конечно! – крикнул Толян.

– И кто же его возьмет? – спросил Витя с ехидцей.

– Я возьму, – ответила Катя.

– А я против, – заартачился Витя.

– Так. Вспомни, – Катя положила руку ему на плечо, – мы же команда. Мы же договорились – мы вместе: ты, я и Толик.

– Я все равно против, – повторил Витя без большой уверенности в голосе, чувствуя, что держаться своего и дуться на друга ему становится все сложнее.

– Если ты против, то голосуем, – предложила Катя. – Кто за то, чтобы взять Толяна в заброшенный дом? – И первой подняла руку.

Естественно, сразу же проголосовал сам за себя и Толян. Держа руки поднятыми, они с видом победителей глядели на Витю.

– Ну, раз я по-любому в меньшинстве, – тот уже с трудом сдерживал улыбку, – то так и быть. Прощаю тебя, Толян!

И Витя тоже поднял руку.

28

По дороге в школу они условились встретиться в полпервого в вестибюле. Вите и Толику было проще – историчка еще не выздоровела. Замены ей не нашлось, и потому ученики шестого «А» класса после пятого урока могли спокойно отправляться домой. Кате сложнее. Чтобы успеть к нужному сроку, ей необходимо было смыться с шестого урока.

– Ровно в полпервого, – повторил Витя, когда они расходились по классам. – Если опоздаем в дом хоть на минуту, все будет кончено.

Как только прозвенел звонок, возвещающий окончание пятого урока, Витя с Толиком, опрокинув стулья, вылетели из-под парт и стремглав унеслись в коридор.

– Черт! – Толик растянулся на скользком полу.

– Ты чего? – Вите пришлось остановиться.

– Шнурок развязался, – Толян, потирая ушибленный бок, поднимался.

– Давай завязывай, а я побежал. Вдруг там Катька уже подошла, – сказал Витя скороговоркой и бросился дальше по коридору.

В вестибюле Кати не было.

Витя с тревогой посмотрел на часы в телефоне. Они показывали 12:29.

«Где же Катька? И Толян куда-то со своим шнурком запропастился. Ну что же они?»

– Эй! А ну подошел сюда.

Витя вздрогнул. На него двигался Мишка. И вид у него был самый недружелюбный.

Щеглов застыл как вкопанный. Телефон выпал у него из руки. (Новенький. Тот, который накануне вернул отец, узнав, что в году по математике выходит четверка.)

«Все пропало», – с ужасом понял Витя.

– Ты оглох, что ли? – Глушков набычился. – Сюда иди, я сказал!

Но тут стало происходить нечто невероятное. Нечто такое, во что никогда не поверил бы и сам Щеглов.

Страх внезапно улетучился. Исчез полностью, будто бы его не было. Вместо страха при виде Мишки, Щеглов впервые в жизни почувствовал, как в нем закипает злость.

«Если бы этот идиот знал, чему он сейчас может помешать! А ведь он сделает это. Из-за какого-то болвана может погибнуть весь мир. Чертов осел! Не бывать этому!»

– Слышь, осел! Я тебе уши узлом завяжу! – выпалил Витя, удивляясь тому, как дерзко звучит его голос.

Мишка замер на месте с открытым от ошеломления ртом.

Самое время бежать. Не потому, что страшно. Потому, что надо успеть. Потому, что нельзя позволить нахрапистому дебилу помешать спасти мир. А Катя с Толиком не маленькие. Сами придут.

Витя выскочил из дверей школы и понесся по улице к пустырю.

– Осе-е-ел?! – негодующе протянул Мишка, очухавшись. – Ну я тебе сейчас!

Он собирался броситься вслед за обнаглевшим, выжившим из ума Щегловым, но в ту же секунду его остановил окрик:

– Глушков!

Это Павел Андреевич.

«О черт! Как же некстати».

– Глушков, ты почему на матч не пришел?

29

Катя спешила по коридору на место встречи.

И когда до вестибюля оставалась какая-то пара метров, перед ней грозной тучей выросла завуч по учебной работе:

– Щеглова? Куда направилась?

– Я это… туда… я на урок… вот. Куда же еще? – сбиваясь, забормотала Катя.

– У вас же сейчас алгебра, – строго сказала завуч, поблескивая стеклами круглых очков.

– Так я как раз и на алгебру, – снова соврала Катя.

– Кабинет алгебры, Щеглова, совсем в другой стороне, – напомнила завуч.

– Так я погулять. Перемена ведь еще не кончилась, – как могла, выкручивалась Катя.

– С ранцем?

– Ага.

– Ну, Щеглова, – завуч укоризненно покачала головой, – и ты туда же? С урока сбежать решила?

– Я…

Катю раскрыли.

– Эх, Катерина, – вздохнула завуч, – вот от тебя я такого не ожидала. Марш на урок!

– Нина Аркадьевна! – К ним подбежал запыхавшийся Толик. – У Щегловой маму на скорой увезли.

– Вот как? – удивилась Нина Аркадьевна. – А ты-то, Осипов, откуда это узнал?

– Мне ее брат рассказал.

– Это правда, Щеглова? – Завуч пристально поглядела на Катерину.

– Да, Нина Аркадьевна.

– Почему сразу мне не сказала?

– Ну… – Катя замялась. – Не знаю.

– Так вы мне врать изволите? – Нина Аркадьевна испепеляла их уничтожающим взглядом.

Глаза Кати и Толика растерянно бегали.

– А ну-ка в учительскую со мной шагом марш! – приказала завуч голосом военного командира, свирепо сверкнув стеклами круглых очков.

Витя бежал не останавливаясь. Мишка не будет стоять с открытым ртом вечно. Через пару секунд он придет в себя и бросится за ним вслед. А бегает Глушков о-го-го как! Недаром спартакиаду района по спринту выиграл.

Щеглов оглянулся. Погони не было. Перешел на шаг. Перевел дух. Отдышавшись, побежал снова. Вдруг он рано обрадовался? Вдруг Глушков сейчас появится из-за угла?

Выбежав на пустырь, Витя взглянул на небо. Как же быстро его затянули черные свинцовые тучи! Стало темно, будто в сумерках. Дунул холодный колючий ветер.

Витя вошел в дом, прошел по длинному темному коридору и оказался в той самой комнате, где когда-то нашел злосчастную статуэтку. Король явится именно сюда. Витя был в этом уверен.

Телефон он выронил в вестибюле и поэтому не мог знать точно, сколько же сейчас времени. Опоздать он не мог. Ведь, даже если бы он шел до пустыря обычным спокойным шагом, это заняло бы не больше чем двадцать минут. Аккуратно, чтобы не пораниться о торчащие наружу пружины, Витя сел на диван и принялся ждать. Пахло гнильем и плесенью.

Щеглов напряженно прислушивался к каждому стуку, каждому шороху, к завываниям ветра, к поскрипыванию под его напором досок, которыми были заколочены окна. И неотрывно глядел на черный проем выхода в коридор. В проем, из которого вот-вот должен был появиться Король.

Тут что-то послышалось. Это не стук шифера, что доносился сверху, из огромной дыры в потолке. Не поскребывание мышей. Не скрип полусгнивших досок. Это новый звук. Это нечто другое. Это… шаги!

По коридору кто-то идет.

Витя встал на ноги. На всякий случай поднял с заваленного мусором пола обломанную ножку стула и крепко сжал ее в обеих руках.

Кто войдет сюда через секунду? Катя? Толик? Король Кошмаров?

В комнате, отряхивая с головы паутину, появился… Мишка.

– А! Щеглов! – Мишка с предвкушением потирал ладони. – Я так и знал, что ты здесь. Так кто мне уши узлом завяжет?

Витя попятился.

– Ты палочку-то брось, – Глушков угрожающе надвигался. – Не поможет она тебе. Я тебя сейчас так отделаю – мама родная не узнает.

– Слышь, Глушков, – Витя с обломком ножки в руках отступал все дальше, – зря ты сюда пришел. Знаешь, что здесь сейчас будет?

– Чего? – Мишка продолжал наступать.

Из коридора снова доносились шаги.

– Вот он! – воскликнул Витя.

– Кто он? – переспросил Глушков, останавливаясь.

– Король, идиот!

– Какой король? – удивился Мишка. – У тебя что, Щегол, совсем кукушка съехала?

– Сейчас сам увидишь.

Мишка повернулся лицом к выходу в коридор. Они оба замерли в ожидании, не сводя глаз с чернеющего в стене проема.

Из темноты вышла девочка.

– Ба! – поразился Мишка. – Каролина! Ты как здесь?

– А я смотрю, Щеглов куда-то побежал, – Каролина невинно хлопала большими карими глазами. – Потом ты за ним. Ну а я за тобой. Интересно стало.

– Ты, это, – Мишка почесал нос, – вышла бы отсюда. У нас тут мужской разговор будет.

– Нет, я останусь, – твердо ответила Каролина.

– Останешься? – удивился Мишка. – А ты потом меня не сдашь?

– Не сдам. Можешь не беспокоиться.

– Хотя, – Мишка презрительно посмотрел на Щеглова, – эта крыса протухшая так и так наябедничает. Да, козья морда?

Витя молчал.

– Ну, – Глушков подмигнул Каролине, – сейчас ты увидишь, как я из этой сосиски котлету сделаю!

Витя думал, что Каролина его остановит. Не может, не должна девчонка допустить драки. Но глаза ее стали холодными, и она произнесла то, что он меньше всего хотел бы услышать.

– А давай. Сделай из него котлету. И я смогу убедиться, что Щеглов – настоящий трус.

– Трус-трус, – согласился Мишка. – Еще какой! Такой, что и равных нет. Вот увидишь, он даже не попытается сопротивляться. На коленях прощения просить станет. Только это ему не поможет. Я все равно его отмутужу. А после уши узлом завяжу. Он мне за все ответит. И за козла, и за осла, и за статуэтку.

В этот миг Витя забыл о Стране Кошмаров, о ее Королеве, о чудищах, что вот-вот хлынут в наш мир. Он забыл о самом Короле. Даже о том, ради чего здесь очутился. Он помнил только фразу, сказанную Каролине: «Глушков свое получит. Клянусь». И боялся лишь одного – что не сможет сдержать свою клятву.

Мишка двинулся на него. Щеглов снова попятился, держа перед собою ножку от стула. В следующую секунду Глушков резким движением вырвал из Витиных рук оружие и швырнул его себе за спину.

– Получай! – Он саданул Витю кулаком в челюсть.

Витя упал.

– Нормально? – спросил Глушков. – Еще хочешь?

«Тебя бьют, а ты все равно поднимайся», – звучали в Витиной голове слова Толика.

Он встал.

– А га! Значит, хочешь, – осклабился Мишка и снова заехал.

Витя перелетел через сломанную табуретку и опрокинулся на спину.

«Тебя бьют, ты падаешь, а потом все равно поднимаешься».

Витя снова стоял на ногах.

– Тебе мало? – удивился Глушков. – Сейчас так вломлю, что больше не встанешь.

Вите показалось, что в глазу у него сверкнула молния. А потом все исчезло.

– … семь, восемь, девять. Нокаут! – услышал Щеглов где-то в тумане.

Стоящий над ним Глушков победно лыбился.

«Снова бьют – опять поднимаешься. Тогда даже самый сильный отступит».

И Витя, с трудом, из последних сил поднимался. Мутило. Голова кружилась, как вертолет. Левый глаз заплывал – он почти ничего не видел.

Пошатываясь, Витя сделал шаг на врага.

Глушков оторопел. Увидеть такое он точно не ожидал.

– Ладно, Щеглов. Все, закончили, – сказал Мишка. – Прощаю.

– Зато я тебя не прощаю, – Витя наступал на Глушкова.

– Да хорош тебе, Витька, – Глушков отступил на шаг.

– Убью, – прошипел Щеглов.

– Э, да хватит уже, – теперь пятился Мишка.

Витя, грозно наклонив голову и сжав кулаки, надвигался на него.

Пятясь, Мишка споткнулся о торчащую из мусора железяку, на секунду потерял равновесие, пошатнулся, и в этот миг кулак Щеглова выстрелил ему в нос.

– Ой! – вскрикнул Мишка и приземлился на зад прямо в кучу сырого тряпья.

Из его правой ноздри на губу сползла струйка крови. Мишка ощупал нос и поглядел на ладонь. Увидев, что пальцы испачканы красным, Глушков побелел. Руки его задрожали. Глаза наполнились немым ужасом. Непобедимый силач страшно боялся крови.

Витя замахнулся опять.

– Не бей! – жалобно взвизгнул Мишка, защищая лицо рукой, и принялся, елозя задом по мусору, отползать к стене.

В коридоре вновь раздались шаги. Только сейчас Витя вспомнил о Короле. Теперь это точно он!

Из проема выскочили Катя и Толик.

– Что здесь происходит? – крикнула Катя, увидев брата с подбитым глазом и сидящего у стены Глушкова.

– Он струсил, – ответила Каролина и показала пальцем на Мишку.

– Струсил. Струсил, – скулил Глушков, размазывая по лицу слезы и кровь. – Только скажите ему, чтобы больше не бил!

А в коридоре снова звучали шаги. Тяжелые, гулкие.

– Король? – Толик испуганно вжал голову в плечи.

– Я не король, – ответил ввалившийся в проем бородатый мужчина. – Я сторож, ребята. Я просто сторож.

– Как просто сторож? – поразился Витя. – А где же Король?

– Время уже 13:03, – Катя посмотрела в свой телефон. – Король не придет?

– Отчего ж не придет? – сказал сторож. – Он здесь. – И поглядел на… Каролину.

30

Голова Каролины мелко затряслась. Она стала вытягиваться, превращаясь в большое яйцо. Кожа стала белой, как мрамор. Нос ввалился. Вместо глаз образовались две пустые, как у скелета, дыры. На месте рта появился кривой черный провал. Вместе с головой вытягивалось тело. Оно росло. Поднималось под потолок. Стала другой и одежда. Теперь Король был одет в черную, до пят, мантию, а голову его покрывал фиолетовый капюшон.

Закончив расти, Король поднял свою длиннющую костлявую руку вверх. Повинуясь этому знаку, с треском вылетели доски из окон, будто бы выбитые мощной взрывной волной. В открытые теперь окна ринулась нечисть. С топорами в руках запрыгивали Катины гномы. Клацая зубами, влетали жуткие мертвые головы. Шипя, вползали огромные змеи. Словно блохи, запрыгивали гигантские пауки. Гремя костями, забирались скелеты. Высадив оконную раму, втиснулся волосатый Шуршун… Свита собиралась вокруг своего Короля, оставляя в комнате все меньше и меньше свободного места.

Последней, уже не через окно, а в дверной проем коридора, гордо вошла Черная Королева, сопровождаемая своим верным пажом.

– Ваше величество! – обратилась она к Королю. – Мальчишка желает, чтобы мы ушли.

– Мне это известно, – ответил Король замогильным голосом.

– И что мы ему скажем? – тоненько пропищал медвежонок.

– Закон есть закон, – произнес Король.

Пустые глазницы поглядели на Витю.

– Хочешь, чтобы мы ушли?

Витя кивнул.

– Хорошо, – Король поправил на голове капюшон. – Но в расплату я должен забрать с собой труса. Таковы правила. – Король сделал паузу. – Я думал, им будешь ты.

«Вот почему он говорил мне, что это хорошо, что я трус», – догадался Витя.

– Но ты разочаровал меня, – хрипло вздохнул Король. – Настоящий трус он! – Король направил костлявый палец на Мишку. – Потому что только трус может, будучи сильным, издеваться над слабыми.

Медвежонок подбежал к и без того едва живому от страха Глушкову и цапнул его за лодыжку.

Мишка подскочил как ужаленный, после чего, обхватив руками голову, принялся тихонечко выть.

– Отдашь мне его? – грозно спросил Витю Король. – Ты же хочешь, чтобы он исчез? Только пожелай.

– Нет, – твердо ответил Витя. – Никто никуда не пойдет.

– Вот как? – изумился Король. – Тогда я забираю тебя! Выбирай – ты или он? Скорее! – Король протягивал длиннющие руки к Вите.

– Я, – сказал Витя, делая шаг навстречу.

Руки Короля безвольно упали. Лицо перекосила гримаса. Король и вся его свита заколыхались, как листья во время ветра. Пришли в движение. Закружились, будто бы вздумали водить хоровод. И один за одним, с ревом, начали вылетать в громадную дыру в потолке. Казалось, что наверху работает фантастический пылесос, который втягивает всех этих монстров обратно – туда, откуда они явились.

Через минуту в комнате не осталось почти никого из них. До последнего держался плюшевый мишка. Вцепившись острыми коготками в спинку дивана, он изо всех сил сопротивлялся тянущей наверх силе. Витя подошел к нему и вкатил мишке щелбан.

– Я мертвый! – пискнул медвежонок, разжал коготки и унесся в дыру.

31

– Кончено! – выдохнул бородатый мужчина в форме охранника.

– Кто вы? – спросил его Витя.

– Я страж входа в Страну Кошмаров. Моя задача следить, чтобы она соприкасалась с миром людей только во снах.

– Так вы не один из них? – поинтересовался Толик.

– Конечно же нет, – ответил мужчина. – Стражем был мой отец. И дед. И прадед. И прадед моего прадеда. Тысячи лет мы охраняем вход.

– Это вы нас спасли в комнате страха? – спросила Катя.

– Я, – кивнул головой мужчина. – Вы храбрые дети.

– А почему Шуршун не увидел вас?

– Мы, стражи, невидимы для проникших.

– Если вы не за них, то зачем вы подсунули мне статуэтку? – задал вопрос Витя.

– Я подсунул? – Сторож слегка рассердился. – Я, наоборот, предупреждал тебя, чтобы ты ничего не брал! Я не думал, что ты осмелишься стащить ключ.

– Вы плохо знаете этих мальчишек! – хихикнула Катя.

– Я вот еще чего понять не могу, – Витя потер себе лоб. – Почему они ушли не забрав меня?

– О-о-о, – протянул сторож. – Это была проверка. Если бы ты сделал другой выбор, если бы сказал: «Нет, заберите лучше его», – он показал на все еще сидящего на полу Глушкова, – то Король бы никуда не убрался. И кошмары всех людей в мире проникли бы к нам. Причем не только детей, но и взрослых. А хуже кошмаров взрослых, скажу я вам, – страж покачал головой, – ничего и представить нельзя. Только смелый и благородный поступок мог закрыть дверь в мир кошмаров.

– А они больше к нам не вернутся? – с тревогой спросил сторожа Толик.

– Не вернутся, – ответил за него Витя. – Королева говорила, что дом с ключом появляется на земле раз в тысячу лет.

– Она лукавила, – сказал сторож. – Дом появляется гораздо чаще. Но есть один способ, – сторож помедлил, – сделать так, чтобы дом этот больше не появился на земле никогда.

– Какой? – хором крикнули Витя, Катя и Толик.

– Ты, Витя, должен дать обещание, что больше не будешь трусом. Знаешь, что это значит?

– Знаю, – закивал Витя. – Не быть трусом – значит бояться, но все равно делать!

– Верно.

– Даю обещание, – Витя приложил руку к груди.

– Этого мало, – сторож помотал головой из стороны в сторону. – Нужно, чтобы кто-нибудь за тебя поручился.

– Я ручаюсь, – подняла руку вверх Катя.

– И этого мало. Нужен второй поручитель.

– Я тоже ручаюсь, – не мешкая, вымолвил Толик.

– Ну, раз так, тогда больше мне здесь делать нечего, – сказал сторож и скрылся в проеме.

– Да и нам пора, – заторопилась Катя.

– Пойдемте, – поддержал ее Толик.

– Подождите, – остановил их Витя.

Он обернулся на сидящего у стены Глушкова. Тот всхлипывал и потирал укушенную медвежонком лодыжку. Витя подошел к нему и протянул руку:

– Вставай!

Попетляв меж деревьев, окружающих дом, они вышли на простор пустыря. Витя с Катей и Толиком впереди, Мишка прихрамывал сзади.

– Вот видишь! Видишь! – щебетал Толян, обращаясь к Вите. – Если бы ты не простил меня, если бы с собой не взял, то некому было бы за тебя поручиться. А так все – никаких проникших больше не будет!

– Ладно-ладно, – Катя с улыбкой похлопала Толика по плечу, – ты тоже супергерой.

– А где там наш укушенный? – спросил Толик, оборачиваясь на Мишку.

И замер на месте.

– Глядите!

Теперь обернулись все. Вместо окруженного деревьями дома под теплым ветерком волновалось море молодого бурьяна.

– Офигеть, – прошептал Толян.

Спустя некоторое время Мишка догнал их. Пошел рядом с Витей.

– Слышь, Витька, – сказал он ему, – ты хоть и герой, а в футбол играть не умеешь. И с перекладиной у тебя беда.

– Молчи лучше, – косо посмотрел на Глушкова Витя, – а то снова по носу заеду.

– Не надо по носу, – обиделся Мишка. – Я тебя научить могу. Хочешь?

– Хм, – Витька задумался. – Можно. За каникулы успеешь?

– Конечно успею, – обрадовался Мишка. – Лето длинное.

Тяжелые тучи над их головами разбежались в разные стороны, и в просвет ударил веселый солнечный луч.