Текст книги "Чудо быть дедушкой. Рассказы о себе и самых близких"

Чудо

Бабушка Лида любит, когда вокруг все красиво. А что может быть красивее цветов? Потому везде, куда приходит этот человек, начинают расти цветы. Нет, вовсе не чудесным образом, бабушка Лида сама их и сажает.

Каждый год она вместе с внучками засаживает цветами с обеих сторон дорожку, ведущую в храм. Открыл человек калитку церковной ограды, вошел, и вот она, неземная красота. Идешь и не понимаешь, это еще земля или уже небо?

Бабушка высаживает цветочную рассаду, а в это время тетя Зина, староста прихода, наблюдает за тем, как рабочие пытаются покрыть оцинковкой крышу над портиком, что ведет в летний храм. Ей не нравится, как работают эти люди, потому что еще только утро, а жестянщики уже пьяные.

– Эх, – делится Зина с бабушкой Лидой, – мне бы сейчас денег немного, хотя бы тысячи полторы. И наняла бы я путных мужиков, и не болело бы мое сердце, глядя на то, что вытворяют эти пьянчужки аж на десятиметровой высоте.

На следующий день бабушка Лида получала пенсию. Маленькую, всего-то три тысячи. Но бабушка не может жить так, чтобы не творить добрых дел. Она помнит Зинины слова про полторы тысячи и несет в храм свою лепту.

Тетя Зина радуется, а бабушка Лида радуется еще больше. Ничего, убеждает она себя, и на оставшуюся половину как-нибудь протяну. Зелень уже своя пошла, щавель, картошка еще с прошлого года осталась, а на хлеб и этого хватит.

Утром встала рано, в шесть часов, села на велосипед – и на дачу. Большой хороший дом в дальней деревне у себя на родине она продала еще раньше, чтобы помочь сыну. Он как раз в это время сам себе дом строил. Из вырученных денег большую часть отдала сыну, а на оставшиеся купила себе дачку с небольшим щитовым домиком.

– Работаю и слышу вдруг, машина возле моего забора останавливается. Думаю, кому это еще в такую рань не спится? Ума не приложу. Смотрю, а это мой сынок. Я его, почитай, три года не видела. Как дом продала, с тех пор почти не встречались, а ведь в одной многоэтажке живем.

Бывает, я наберу его номер: «Сынок, нам бы повидаться». Он: «Да, мама, конечно» – и снова пропадет. Он и работал тогда, а еще и бизнесом занимался. Крутился ужасно как. Жалко мне его было.

Калитку открывает:

– Мама, это я. Утром проснулся, и вдруг такая тоска по тебе. Видеть тебя хочу, сил нет. В дверь звоню, не открываешь. Вот на дачу я к тебе и приехал.

– Слава Богу, сынок, пойдем посидим, чайку попьем.

Два часа они так просидели. Разговоров проговорили пропасть. Прощаясь, подает ей сын денег, три тысячи.

– Мам, на твое усмотрение, куда сочтешь нужным.

Берет она деньги:

– Сынок, а ведь это тебе Господь велел ко мне приехать.

Он до калитки дошел, поворачивается, смотрит на нее и смеется:

– Господь, конечно, Господь, мама, кто же еще.

Рождественская елка

Очень люблю праздник Рождества Христова. К нему долго готовимся: собираем подарки, ставим в храме елки и, хотя их не принято украшать, украшаем. Причем одна елка предназначена специально для украшения самими детьми – теми подарками Младенцу Христу, которые они творят своими руками. Проводим елку для воскресной школы с постановками, костюмами и счастливыми родителями, но самая интересная елка – для так называемой «неорганизованной публики». А эта «публика» тоже готовится: учат стишки о Рождестве Христовом, кратенькие молитовки, что-то поют, несут рисунки. На выходе из храма каждый ребенок, независимо от возраста, получает подарок, но за выступление перед другими детьми и конечно же перед батюшкой дитя получает дополнительно книжки, раскраски, шоколадки, игрушки и много чего еще.

За спиной батюшки волшебная коробка, из которой, как из рога изобилия, потоком текут призы. Обычно нам помогают владельцы магазинов игрушек, привозят игрушки с небольшими дефектами и разный другой неликвид. Игрушки вполне пригодные, а самое главное, их много, так что качество вполне возмещается количеством.

В этом году игрушек нам не привезли, может быть, они стали качественнее, а может, какие-то проблемы. Помоги Бог этим людям – они очень хорошие, просто сейчас многим тяжело. Но буквально вечером перед елкой один мой друг привозит мне большой пакет неликвидных мышей – брелоков самых разных, героев прошедшего года. Как эти мыши меня выручили!

Обычно детей на праздник приводят родители. В другие дни такого торжества детских голосов не наблюдается. Тесновато, конечно. Но, как говорится, в тесноте, да не в обиде. Детям нравится, да и взрослым тоже. А еще, наверно, важно то, что подарки для детей всегда бесплатны.

Говорят, если у тебя есть что дать просто так, то к тебе обязательно выстроится целая очередь за тем, что дают, причем совершенно не важно, что дают, главное – что за так.

На самом деле, очередь выросла.

Ребенка поднимаем на возвышение, чтобы он не упал, я прижимаю его к себе, а он в этот момент лепечет мне что-нибудь на ухо. Я люблю детей, потому общение с маленькими человечками для меня праздник.

После выступления, уже получив приз, дитя невольно бросает свой взгляд на мой чудесный ящик: а что там есть еще? С одной стороны, это так смешно, а с другой – вот она, наша человеческая натура. Любопытство и неудовлетворенность тем, что имеешь.

Вот наконец храм пустеет, все подарки, призы и мыши – а это то, что больше всего понравилось моей маленькой «публике», – розданы.

Даже одна мама не устояла и рассказала стишок, кстати, тоже заработала шоколадку. Тишина, умиротворение, тихая радость. Вдруг слышу:

– Батюшка, а я жду, хочу рассказать тебе стишок.

Из-за колонны выходит девочка лет восьми-девяти. Я лихорадочно начинаю стучать себя по карманам, припоминая, что у меня осталось. Пусто. Говорю:

– Дитя мое, прости, но у меня ничего не осталось, я все раздал.

– А мне ничего и не нужно, батюшка, – говорит ребенок, – я тебе бесплатно расскажу.

Мы потом еще долго с ней разговаривали, и воистину нет слаще общения, чем общение друзей.

Замок

Алиса с Полиной на мосту внимательно рассматривают множество замков, развешенных здесь же на перилах. Замков так много, что за ними не видно самих перил. Дети трогают их пальчиками. Дотронуться нужно обязательно до каждого. Чтобы ни один замочек на ребят не обиделся.

– Дедушка, что это? – Алиса показывает на имена, выгравированные на замках.

– Это имена, малыш. Люди женятся, они пишут на замках свои имена. Вот видишь: «Настя плюс Игорь равняется любовь».

– А здесь что написано?

Дедушка читает имена, потом еще читает и еще.

– Дедушка, зачем они это делают?

– Они хотят, чтобы их любовь жила вечно и была такой же крепкой, как эти замки. Жених с невестой приезжают сюда на мост, закрывают свой замочек с их именами, а ключик бросают в воду.

Где-то ленточки на деревьях вяжут, здесь – замки на перила вешают.

– Дедушка, я тоже хочу такой замочек.

– А что мы на нем напишем? «Алиса плюс…». Чье имя плюс?

– Мама. Плюс мама.

– Равняется любовь?

– Да.

Полинка стоит рядом. Она прислушивается к разговору дедушки и старшей сестры. «Мама» – для нее это слово одно из самых важных. Дедушка продолжает:

– Алиса, Полина тоже любит маму. Как быть? Может, напишем «Алиса, плюс Полина, плюс мама, равняется любовь»?

– Давай, дедушка, так напишем.

– А как быть с папой? Ведь и он любит маму, и вас любит. «Алиса, плюс Полина, плюс папа, плюс мама равняется любовь»? Но как такую большую надпись поместить на таком маленьком замочке?

Девочка задумалась. Она не знает, что ответить.

– А еще у вас есть дедушка и бабушка. И мы все любим вашу маму и одновременно нашу дочку. Как же нам всем поместиться на таком маленьком замочке?

– Дедушка, я не знаю. – Девочка пожимает плечиками.

– Может, Полинка знает? Полина, ты не знаешь, как нам лучше поступить?

Полина тоже не знает.

– Конечно, можно написать: «Мы все любим нашу маму» или «В нашей семье все любят друг друга». Только зачем тогда об этом писать на замке и цеплять его здесь на перилах моста? Давай, мы не станем этого делать. Ты согласна?

Алиса кивает головой.

– А Полина? Полина, ты тоже согласна?

Полина с важным видом слушает дедушку. Потом она переводит взгляд на замочки, затем на сестру. Она видит, как Алиса кивает в знак согласия.

– Да, дедушка, – отвечает Полинка, – Полина согласна.

Знамение

Вадим Сергеевич – пятидесятилетний столяр-краснодеревщик. Человек одинокий и неулыбчивый. Рано овдовев, в одиночку растил единственную дочь. Были мысли жениться снова, но не решился. Знал, что любая женщина, войдя в их семью, станет для его дочери мачехой. Только мачехой и никак не мамой.

Он любил свою единственную дочку, жалел ее и потому не решался. А чтобы девочка не чувствовала себя обделенной, периодически отправлял ее пожить к бабушке или в семью своей сестры.

Время шло, дочь подрастала, и вот уже она превратилась в красивую молодую девушку. А ко времени окончания института отец выдал дочь замуж. Надеялся, что молодые станут жить вместе с ним в его просторном доме, стоящем в окружении яблоневого сада, но те решили начинать жизнь самостоятельно и отдельно от взрослых.

Вадим Сергеевич жил один в своем доме, трудился в одиночестве здесь же у себя, в столярной мастерской. Если с кем-то и общался, то только с заказчиками, а так все больше с собакой, что сторожила дом, и со своей кошкой. Дымка спала вместе с ним на диване, а когда хозяин трудился, сидела в мастерской напротив и следила за движениями его рук.

В тот памятный день Вадим Сергеевич проснулся рано. Он еще даже глаз не открыл, а уже понял, что день будет пасмурный, потому что небо заволокло тучами и солнышко сегодня, скорее всего, не покажется.

Во время обеда они с Дымкой обнаружили, что в доме закончился хлеб. Пришлось обходиться сухими кусками.

– Знаешь, Дымка, это не дело, – заявил он своей собеседнице. – Схожу-ка я в поселок за хлебушком.

Собрался и быстро зашагал по деревенской дороге. На окраине поселка зашел в большой сетевой магазин, взял корзинку и принялся выбирать продукты. Пока высматривал товар, услышал, как сзади него кто-то тоненьким детским голоском проговорил:

– Папа! – Потом еще раз: – Папа!

В любой другой ситуации Вадим Сергеевич обязательно бы повернулся и посмотрел, что это там за ребенок. Но, понимая, что к нему так никто не обратится, продолжал изучать товарные этикетки.

– Папа! Ну, папа!

Вадим Сергеевич почувствовал, как кто-то дергает его за брючину. Посмотрел вниз и увидел мальчика лет двух от силы. Тот внимательно смотрит на взрослого человека, держит его за одежду и не отстает.

Вадим Сергеевич присел на корточки и оказался с мальчуганом одного роста. Они встретились друг с другом глазами.

– Малыш, ты потерял папу? А где же твоя мама?

Взрослый человек улыбается, маленький в ответ на улыбку взрослого заливисто хохочет. Ему нравится играть с этим дядей.

Вадим Сергеевич, который думал, что уже совсем разучился смеяться, вдруг неожиданно для себя тоже громко расхохотался. Ему было неудобно, что он так громко смеется, но вместе с тем он ощутил давно забытое чувство радости.

Он возвращался домой и всю дорогу улыбался. Видел перед собой эти ликующие озорные глазенки и слышал заразительный детский смех.

«Вот бы мне такого, – шел и думал Вадим Сергеевич, – мы бы с ним обязательно подружились. Я бы научил его работать с инструментом, а еще бы рассказал про все деревья в саду, и про все кустики, и даже травки. Мы бы ходили с ним в лес за грибами и на речку – ловить пескарей».

Вадим Сергеевич работал в мастерской, и весь вечер его не оставляло чувство, что вот что-то такое сегодня должно произойти. Обязательно, не зря же малыш так упорно тряс за штанину его, чужого человека, и требовал к себе внимания.

Вечером перед сном, когда он, уже прочитав вечерние молитвы, собирался раскладывать диван, раздался звонок. Он поднял трубку и услышал голос дочери:

– Папа! Хочу тебя поздравить! Через несколько месяцев ты станешь дедушкой! И у тебя появится внук.

Уже потом, после разговора с дочерью, Вадим Сергеевич продолжил раскладывать диван и вдруг рассмеялся так же громко и счастливо, как уже было сегодня в большом магазине. «Я ждал тебя, малыш, и ты меня услышал».

Он смеялся и при этом не ощущал никакого неудобства.

Бабушкино богословие

Бабушка с маленькой Полинкой рассматривают детскую книжку с многочисленными иллюстрациями к сюжетам из Нового Завета. Бабушка считает, что трехлетний ребенок должен уже хоть как-то представлять, зачем они с мамой ходят в храм по воскресным дням и причащаются.

Из детской только и слышно:

– Бабушка, а это кто? А это кто?

Бабушка терпеливо отвечает. Полинка продолжает наседать:

– Ой, бабушка! Кто это сидит за столом?

– Это Христос в окружении апостолов. Под рисунком надпись «Тайная вечеря».

– А что они делают? А что такое «вечеря»?

– «Вечеря» – это… как бы тебе сказать? Наверно, это ужин. Вы ведь тоже с Алисой каждый вечер садитесь за свой столик и ужинаете. Правда?

– Да, бабушка. И завтракаем тоже.

Вновь слышен ровный бабушкин голос. Вдруг ребенок перебивает:

– А почему у них на столе нет ничего покушать? Бабушка, где их тарелки?

Разговор с высоких богословских тем спускается до мелких бытовых подробностей.

– А ложки где? Они все съели? Да, баб, апостолы все съели?

Бабушка решает богословскую тему дальше не развивать и сосредоточиться на убранстве стола.

– Полина, давай мы с тобой поможем апостолам и вместе с ними накроем стол.

Полинка хватает альбом для рисования и пачку фломастеров. К ним присоединяется вернувшаяся из садика Алиса, и вот уже все втроем они соображают, что можно приготовить на ужин.

– Так, – предлагает бабушка, – первым делом мы сварим…

– Картошку! – подсказывает Полинка. – «Пюе».

– С зелененьким огурчиком! – добавляет Алиса и берется за зеленый фломастер. – И еще макароны! – Алисины любимые.

– Ну как же апостолам обойтись без макарон, – подтверждает бабушка. – Только одни макароны есть не будешь. К ним потребуются что?

– Бабушкины котлетки! – восторженно кричит Алиса.

– Да, котлетки! – соглашается Полинка. – И еще красный супчик.

Бабушка довольна, котлетки и борщ – это то, чем она может вполне заслуженно гордиться.

– А еще я люблю бананы, – слышится Полинино замечание.

– И красный перчик, – это уже Алиса.

Девчонки, пыхтя от усердия, покрывают альбомный лист, ставший обеденным столом, все новыми и новыми блюдами.

Алиса хочет добавить еще и творожную запеканку, но бабушка возражает, ведь творожную запеканку в садике обычно дают на завтрак.

– У нас же ужин.

Наконец все готово, и «скатерть-самобранка» торжественно вкладывается в книжку с картинками как раз на тему «Тайной вечери».

Прошел месяц. Бабушка с младшей внучкой рассматривают очередную книжку с картинками. Полинка, показывая пальчиком, сопровождает вопросами каждую иллюстрацию. Бабушка сетует:

– Полина, ну я же тебе обо всем этом уже рассказывала.

Бабушка переворачивает очередную страницу. И Полинка видит изображенный на весь разворот огромный обеденный стол с восседающим посередине Христом в окружении апостолов. Стол, как и следовало ожидать, совершенно пуст.

– Бабушка! – выдыхает малышка. – Бабушка, апостолы снова у Христа все съели!

И уже сама бежит за альбомом.

– Ну да, – соглашается бабушка. – Только давай теперь это будет завтрак.

Прятки

Алиса с Полиной очень любят забираться во всякие норки, накрываться одеялами, гардинами, маминым пальто, всем чем угодно. Главное, чтобы их искали и все время спрашивали:

– Ну, где же наша Алиса? Вы не знаете? Где же наша Полина? А, вот они!

Тогда малышки с восторгом выскакивают из убежища и хохочут.

Почему-то больше всего на свете маленький человечек любит прятаться от взрослых, которые и не думают его искать.

Всякий раз по дороге в детский сад и обратно Полинка забегает вперед и прячется здесь же под маленьким деревцем, что растет рядом с тропинкой. Ей все равно, можно ли за ним спрятаться или нет, есть ли на деревце листочки или они давно уже опали. У всех на глазах заберется и замирает среди голых ветвей. Взрослые, проходя мимо дерева, обязательно должны поинтересоваться вслух и как можно громче:

– Ой! Кто-нибудь видел нашу Полю? Куда же делась эта непослушная девочка?

Полинка тут же триумфально появляется на тропинке и снова бежит вперед, чтобы успеть еще где-нибудь спрятаться.

Любимое развлечение сестричек – осенью заползать в огромные, собранные дворниками кучи опавших желтых листьев. Залягут там по самые плечики, да еще сверху на шапки себе тех же листьев набросают, так одни только глаза наружу и выглядывают. Сколько бывает смеха, когда взрослые пытаются их, как тех ящерок, отловить и вытащить из убежища на всеобщее обозрение. А если папа еще и подкидывать на руках начнет, тогда совсем хорошо.

Этой зимой в парке имени Горького специально для малышей залили ледяные горки. Внизу вывели небольшие трамплины, а под трамплинами насыпали сухого сена. Больше всего Алисе с Полиной понравилось закапываться в это сено и прятаться от мамы.

– Куда подевались наши дети? – кричат мама с бабушкой. – Вот только что они были здесь, а теперь их нигде нет!

Тут же мирно лежащее сено взрывается радостным фейерверком, и вот уже обе малышки с довольным визгом торопятся наверх, чтобы скатиться вниз по льду и вновь закопаться в сухой траве.

Спрятаться от мамы тому, кто не представляет, как и дня без нее прожить, наверно, так же, как кому-то взрослому привязать себя к резиновой веревке и отважно броситься вниз головой с высокого обрыва. Земля приближается, ой, как страшно! Кажется, еще чуть-чуть – и ты разобьешься! Но резиновая веревка вовремя срабатывает, и человек, ликуя, зависает между небом и землей. Безопасность гарантирована, хотя немного и страшновато, зато одновременно и весело.

Илюша почти на полгода старше Алисы, ему скоро исполнится целых пять лет. Он уже большой и смелый мальчик. Он не только согласился спать в собственной кроватке отдельно от мамы, но еще и в другой комнате.

Илюша всем так и заявляет, в том числе и бабушке Нине:

– А мне не страшно спать одному в своей комнате. Вот даже на столечко не страшно! – И малыш выставляет всем напоказ свой мизинчик.

Все отмечают, что Илюша повзрослел и относится к бабушке с большим вниманием. И еще ему очень хочется, чтобы бабушка Нина чаще оставалась ночевать у них в доме. Раньше за ним этого не водилось, а сейчас, как бабушка ни придет:

– Бабушка Нина, тебе же, наверно, страшно по темноте-то домой идти. А ты не ходи, оставайся с нами. С нами весело. Правда, мама?

Иногда бабушка соглашается. Тогда мама уступает ей свой диван, а сама вынуждена отправляться в детскую и спать в одной кроватке с Илюшей.

Бабушка Нина не нарадуется, какой у нее растет внимательный и заботливый внук.

Теория благодарности

В тот день отец Георгий соборовал на дому и причащал прежде незнакомого ему мужчину. Никогда раньше тот не бывал у них в храме. Батюшка подумал, наверно, жена умирающего настояла, что нужно пригласить священника. Оказалось, нет, исключительно его инициатива. Человек увидел во сне, что будто приходит к нему домой кто-то в черных длинных одеждах и мажет его маслом. Наутро всей семьей голову ломали, что бы это такое могло значить? Человек в черном, да еще и маслом мажет. И решили-таки позвонить батюшке.

– Отец Георгий, так и так. Муж больно уж тяжело болеет, увидел сон, будто маслом его кто-то мажет. Такой вот весь в черном и с бородой, на священника похож.

Батюшка даже оторопел. Вот так милость Божия. Призыв к покаянию человека, прежде никогда не задумывавшегося о Боге.

– Давайте адрес. Завтра утром буду у вас дома.

На следующий день ровно в девять отец Георгий входил к ним в квартиру. Оказалось, что как раз вовремя, еще бы неделя, и больной уже не смог бы принять Святые Дары.

Батюшка привык, что к умирающему его, как правило, зовут тогда, когда делать ему у одра уже нечего. Ни исповедь у больного принять, ни причастить. Послужит молебен о тяжко болящем, глубоко вздохнет и уходит.

А здесь, с этим человеком, все хорошо получилось, и душа священника испытывала радостное чувство удовлетворения от выполненного дела. Любому хочется, чтобы дело, которым он занимается, было и людям полезно, и ему самому приносило бы радость. Священники в этом отношении вовсе не исключение.

Им удалось понять друг друга, а это совсем немало. После разговора с батюшкой мужчина нашел в себе силы покаяться. Потом священник совершил соборование, помазав больного освященным маслом, и наконец причастил.

Уже уходя, батюшка подумал: нет, не просто так с этим человеком все получилось. Не простое это совпадение, случайность или игра разума. Кто-то же подал ему, совершенно далекому от веры и Церкви, знак о необходимости покаяния. Сколько людей вот так умирает без покаяния, и никто их не беспокоит. А здесь самый обыкновенный работяга, всю жизнь сварщиком отработал, и на тебе, исключение из правил.

И захотел отец Георгий проверить свою теорию по поводу мужиков. Так, чисто из интереса. Он считал, раз зовут его к умирающему нецерковному мужчине, значит, было в его жизни что-то такое, за что Господь ему благодарен, если, конечно, можно так выразиться. И спрашивает:

– Скажи, добрый человек, а что в твоей жизни было такого, а? – Ну и объяснил, чего он от него хочет услышать.

Тот долго думал, потом обрадовался, ага, вспомнил. И говорит:

– Давно уже как-то девочку весной из реки вытащил. Я с работы домой на обед торопился, а она в это время вместе с собачкой гуляла по льду. А уже март месяц, и солнце весеннее. Хотел было предупредить, мол, вы там поосторожнее. Глядь, а она прямо у меня на глазах вместе с собачкой под лед и провалилась. Хоть и вымок, но вытащил обеих. Такой вот, помню, у меня с ними обед и получился.

– А судьбу этого ребенка не знаешь?

– Как же не знать, знаю. Замужем, двое детей.

Отцу Георгию снова радостно. Ты смотри, так и есть, его теория вновь подтверждается. За этих детей, тогда еще не рожденных, и отблагодарили.