Текст книги "Чудо быть дедушкой. Рассказы о себе и самых близких"

Космонавты

Иду в школу. Пригласили к ребятам во второй класс. Классная дама сообщила, что ее ученики хотят пообщаться с батюшкой и просят разрешить накопившиеся вопросы.

– Пожалуйста, – прошу я учительницу, – сориентируйте, какая тема их заинтересовала?

– Батюшка, ребята задались вопросами мироздания.

Иду и пытаюсь предугадать, что так могло заинтересовать восьмилетних малышей, что они вдруг затребовали к себе батюшку? То, что моим собеседникам всего по восемь лет, еще ничего не значит. Взять хотя бы моего старинного приятеля – пятилетнего Плюху. На днях он, посмотрев мультфильм про динозавров, заявил:

– Бабушка! Моя гипотеза оказалась верна, динозавры были травоядными!

Если пятилетний Илюха запросто кидается такими словечками, то что ждать от второклассников? А может, Илюха – это исключение?

По ходу вспоминаю первую главу книги Бытия. Так, на какой день Земля была создана? А человек?

Зачем им эти сложности, куда полезнее поговорить о двух жадных медвежатах, о доброй Настеньке и злой Марфутке из фильма «Морозко» или вон о трех поросятах.

Захожу во второй «а», меня встречают двенадцать мальчиков и девочек. Они сидят за партами, в одинаковой школьной форме серого цвета. Ждут батюшку, аккуратно сложив ручки перед собою.

Учительница представляет меня классу:

– Если еще кто-то не знает, то знакомьтесь, это наш батюшка. – Потом обращается ко мне: – Отец Александр, на днях мы с ребятами побывали в планетарии, и у них появилось множество вопросов. Я подумала, что лучше вас никто им на них не ответит. Пожалуйста, дети, задавайте ваши вопросы.

В тот же миг я увидел двенадцать поднятых рук и понял: сегодня о поросятах мы говорить не будем.

– Батюшка, зачем Бог создал черные дыры, ведь это так опасно? А почему мы на нашей планете не летаем, как птицы? Зачем нам такая сила притяжения? Бог создал наш мир единственным или на других планетах тоже есть люди? А мы когда-нибудь с ними встретимся?

В течение тридцати минут такого общения я сперва представлял себя гроссмейстером, дающим сеанс одновременной игры на двенадцати досках, потом понял, что такое сравнение некорректно, у гроссмейстера есть время на обдумывание ответных ходов, у меня его не было вовсе. Лучше сказать, я был точно теннисист, одновременно играющий с двенадцатью спарринг-партнерами.

Прощаясь, я их спросил:

– Кто был первым в мире космонавтом?

Те хором:

– Юрий Гагарин!

– А вторым?

Так же дружно:

– Герман Титов!

– Молодцы, ребята!

– Батюшка, приходите еще!

Интересно, никто из малышей не сомневается в существовании Бога. Я заметил, дети никогда в этом не сомневаются. Им просто непонятно, кому были нужны все эти черные дыры и белые карлики?

Спустя неделю приезжаю в Москву, как всегда, в первую очередь пообщаться со своими девчонками. Последний раз приезжал и, обнимаясь при встрече, назвал их «котятами». «Котята» тогда меня немедленно поправили:

– Мы не котята! Теперь мы мышата!

И вот снова бурная сцена радости, снова обнимаемся:

– Боюсь ошибиться и назвать вас неправильно. В прошлый раз вы были мышатами. Интересно, во что вы сейчас играете?

Полинка кричит:

– Дедушка, я – Юлий Гагалий!

Алиса скромно добавляет:

– А я – Белка и Стрелка.

Ого, снова космическая тема. Что это они все, не сговариваясь?

– Алиса, а почему сразу и Белка и Стрелка?

– Потому что Полина сказала, что она будет Юрием Гагариным и Стрелкой быть отказывается. Белке без Стрелки будет скучно, вот я так и решила.

Девчонки утащили меня в свою комнату. Пока тащили, подумал: теперь я весь день обречен сидеть в «космическом корабле» из перевернутых стульев. Но, кроме обычного ландшафта из разбросанных в детской по полу игрушек, нового ничего не заметил. Да и Белка-Стрелка не требовала, чтобы ее так называли, и Юлий Гагалий тоже. Тем не менее они продолжали играть. Только мне, человеку взрослому, их игра была незаметна.

Вышли на улицу кататься на снегоходе. Я тащу снегоход за веревку, девчонки сидят одна задругой. Алиса держится за Полину. Полина ни за что не соглашается уступить сестре место рулевого.

Проезжаем мимо качелей, Полинка тут же запросилась покататься. Я раскачиваю качели, Полинка, задравши голову, рассматривает появившийся месяц.

– Дедушка, а на Луне человек может жить?

– Нет, не может. Во-первых, там нет привычного нам воздуха, а во-вторых, там еще и холодно.

– Дедушка, человек может жить на Луне, но только в скафандре.

– Да, в скафандре, конечно, может. Но в скафандре ходить больно уж неудобно.

Полинка смеется:

– Дедушка, на Луне не ходят, там прыгают. Ты что, мультики не смотришь? Давай, качай сильней!

Я раскачиваю качели и слышу Полинкин голос:

– Я Юлий Гагалий! Докладываю: пять минут, полет нормальный!

Потом девочки съезжали с горки на снегоходе. Всякий раз, съезжая, Алиса во всю мочь кричала:

– Я Белка-Стрелка! Докладываю: пять минут, полет нормальный!

Нагулявшись, мокрые и счастливые, мы возвращаемся домой. Мои девицы падают на пол и ждут, когда я начну их раздевать. Робкие дедушкины призывы к совести остаются безответными. Ах, так! Тогда дед хватает легонькую Полинку за ножки и поднимает над паласом.

Легонько раскачиваю ее, висящую вниз головой. Полина, сперва довольная, хохочет, потом вдруг перестает смеяться и торжественно заявляет:

– Я Юлий Гагалий! Докладываю: пять минут, полет нормальный!

Соображаю: ага, это значит, она в невесомости.

Вечером сидим за столом. Мне задают вопрос:

– Дед, я – Белка-Стрелка, она, – Алиса указывает на Полинку, – Юрий Гагарин. Если хочешь с нами играть в космонавтов, то ты тоже должен кем-нибудь быть. Хочешь, ты будешь Стрелкой?

– Нет, ребята. Таких толстых не берут в космонавты. Да и на Стрелку я совсем не похож. Давайте я буду академиком Королевым.

– А это кто?

– Это человек, который запустил в космос настоящих Белку со Стрелкой и самого Юрия Алексеевича Гагарина.

Девчонки озадачены. В мультиках нет никакого академика Королева. Они думают и молча доедают ужин.

– Дед! – радостно подпрыгивает Алиса. – Я поняла, кто такой академик Королев! Это дедушка Юрия Гагарина!

На следующий день, простившись с моими «космонавтами», я ехал и размышлял о двух предстоящих встречах со школьниками, с девятиклассниками и ребятами из второго «б».

С девятиклассниками проще, у них в головах мысли все больше о любви. А вот к встрече со второклассниками готовиться нужно серьезно. По приезде домой, пожалуй, освежу-ка я в памяти законы Кеплера. Кто знает, чего еще ждать от этих «ботаников» из второго «б»?

Годовой отчет

Просыпаться утром и вставать Полина отказалась категорически. Закопалась лицом в подушку и продолжала лежать без движения. А все из-за того, что накануне вечером так же не соглашалась отправляться в постель и просидела за столом со взрослыми далеко за полночь.

Бабушка присаживается на кровать рядом с малышкой и начинает гладить ее по спинке:

– А кто сегодня собирался идти в цирк? Полина пойдет в цирк?

– Нет, – доносится из-под подушки, – не пойдет!

– Тогда как быть с дрессированными енотами? Ты же хочешь посмотреть на дрессированных енотов?

– Нет! Я не хочу смотреть на енотов!

– И на клоунов не хочешь смотреть?

– Не хочу!

Алиса стоит здесь же рядом с кроватью и с тревогой слушает разговор бабушки со своей младшей сестрой. Вчера они втроем вместе с мамой заехали в гости к дедушке с бабушкой. Узнав, что на следующий день сюда в поселок приезжает цирк, мама с девочками немедленно решают идти на представление. И Полина хотела пойти, а теперь вот лежит и не хочет вставать, и идти смотреть на енотов тоже не хочет.

Алиса знает и любит песенку про «крошку енота», она очень любит енотов. Ей хочется посмотреть на забавных зверушек, да и на клоуна поглядеть девочка тоже не против. И она принимается уговаривать сестру вместе с бабушкой.

Полина чувствует себя на высоте положения и тут же начинает командовать сестрой. Только и слышно:

– Алиса, где моя кофточка?! Дай мне мои колготки!

Так продолжается довольно долго. Алиса не перечит и во всем старается угодить младшей сестре, лишь бы та не вредничала и согласилась отправиться в цирк. Наконец она не выдерживает и со слезами бросается к маме:

– Полина говорит, чтобы я убирала за ней горшок! Я не хочу убирать за ней горшок!

Мама берет ситуацию в свои руки и ставит распоясавшуюся Полинку на место. А довольная Алиса спешит к дедушке:

– Дед, давай в лото играть! – И она, не дожидаясь согласия, начинает раскладывать карточки детского лото с картинками животных.

Дедушка вот уже второй день как пытается сосредоточиться и начать писать годовой отчет, но, заслышав внучкин голос, отрывается от своих записей.

Алисе уже пять лет, и она любит играть в разные настольные игры. Полинке, той лишь бы побегать, потому играет Алиса, как правило, с мамой, а когда приезжает в гости к дедушке, то и с ним. Что характерно, дед, во что бы они с ним ни играли, будь то лото, или домино, или любая другая игра, неизменно проигрывает.

Вчера перед сном он дважды «продул» внучке в какую-то новую компьютерную игру, скаченную на мамин айпад. Причем, играя, он явно пытался разобраться, во что играет и как правильнее ему нужно ходить, но оба раза счет партий оказался разгромным, и не в пользу дедушки.

Вот и сейчас, казалось бы, деду поначалу так везло. Он первым закрыл все свои карточки, кроме одной, последней. Алиса очень переживала, что сейчас она неминуемо проиграет. Даже слезинки начали от обиды наворачиваться, но, к счастью, сумела-таки вырвать победу, буквально на самой последней секунде.

Нет, дедушке явно не везло, потому как вторую партию он тоже проиграл.

На цирковое представление дети отправились на целых два часа раньше заявленного. А виноватым во всем оказался дедушка, потому что именно он сказал, будто представление начинается в три часа по полудню, а оно начиналось в пять.

На улице накрапывал мелкий противный дождик. Чтобы не возвращаться назад домой и скоротать время до представления, мама предложила девчонкам посидеть в детском кафе под названием «Маленькие радости».

Алиса немедленно согласилась, поскольку еще раньше слышала об этом кафе от дедушки и знала, что внутри здания находится детская горка и даже целый игровой уголок. А Полина ничего этого не знала, потому, настроившись на немедленное выступление енотов, расстроилась и даже всплакнула, но поскольку деваться все равно было некуда, то и проговорила сквозь слезы:

– Я не хочу в ваши «Маленькие радости», я хочу в «Маленькие печали».

Правда, потом так разыгралась в «лабиринте», что, когда мама, достав из-за сетки ограждения, поставила ее на диван, не успокаивалась и все продолжала прыгать. Да так, что, не удержавшись, вылетела с дивана и завалилась между его спинкой и стеной. Пришлось всем вставать и отодвигать большой тяжелый диван, чтобы выручить Полю из вынужденного заточения.

Цирковое представление ребятам не понравилось. После короткого первого акта, которое состояло из выступления дрессированных енотов и совсем несмешного клоуна, объявили антракт. Зазвучала громкая музыка и призывы купить детям сладкую вату, кока-колу, разные игрушки и блестяшки.

Алиса, никого не предупредив, тут же исчезла из виду. Оказалось, что, услышав призыв, она полезла на сцену фотографироваться с енотами. Но, узнав, что у девочки нет денег, еноты фотографироваться с ней отказались.

Полина, обычно требующая ей что-нибудь обязательно купить, на этот раз ничего не потребовала и предложила вернуться в «Маленькие радости». Алиса, обидевшись на енотов, поддержала сестру, и они побежали снова играть в кафе.

В это время дедушка сидел за компьютером в своей комнате и составлял годовой отчет. Дедушкина комната самая большая, ее окно смотрит на улицу. А если отворить дверь еще и в детскую, что располагается через коридор сразу напротив дедушкиной, то образуется пространство от одной стены дома аж до противоположной. Потому если разогнаться от окна в дедушкиной комнате и быстро пробежать коридор, то места в детской вполне хватает, чтобы притормозить и не влепиться в стенку у самого окна, которое выходит уже во двор.

Если учесть, что просто так бегать неинтересно, то понятно зачем Поля таскает за собой на веревочке здоровенного пластмассового зайца с такими же огромными пластмассовыми колесами. Грохоча по паркету, заяц создает невообразимый шум, и от этого шума на душе становится еще веселее.

Дедушка – человек непривередливый. Пробеги перед ним разочек-другой, он и внимания не обратит, но если заяц грохочет полчаса без остановки, дедушка забирает свой ноутбук и скрывается на кухне. Потому как годовой отчет – это то, что не отменишь, и делать его за дедушку никто не станет.

Еще через полчаса дверь на кухню тихонько открывается, и на пороге появляется Полинка. Она одна, без зайца. Заходит, забирается на стул с противоположной стороны стола и с интересом наблюдает за дедом.

Дед набирает текст. Он смотрит на экран, который двумя голубыми огоньками отражается в линзах его очков.

– Дед, – начинает Полинка, – какой же ты красивый.

– Не подлизывайся, пожалуйста, – произносит дедушка, не отрываясь глазами от экрана.

– Бабушка у нас тоже красивая, – продолжает малышка.

– Согласен, – отзывается дед.

– И мама красивая, и Алиса. Все люди на земле красивые.

Дедушка наконец отрывается от компьютера и с удивлением смотрит на внучку, ожидая дальнейших откровений от четырехлетнего ребенка.

– Я тоже красивая… А еще я хочу в детский сад.

– Ты хочешь в детский сад?! Кто бы это говорил.

– Да. Потому что в садике нас учат танцевать. Раньше не учили, а теперь учат. Я люблю делать деми плие и еще батман.

– Ух ты! – только и нашелся что сказать дедушка. – Слова-то какие красивые. Знать бы только, что они означают.

– Давай я тебе покажу. – Она соскакивает со стула, и ее маленькие ножки начинают выделывать замысловатые балетные па. – Вставай, дед, теперь твоя очередь.

Дедушка пытается повторить вслед за внучкой, но из-за своей неуклюжести только путается в движениях. И не замечает, что на кухне уже не только Полинка, но еще и Алиса и что они обе наблюдают за дедушкой и смеются над его смешными попытками.

Насмеявшись, Алиса молча берет деда за руку и ведет в детскую:

– Пойдем играть.

Они снова играют в лото. Игра идет быстро, жестко, и дед проигрывает три партии подряд. Алиса в восторге. С трудом приходит в себя после такой бескомпромиссной игры. В детскую заходит мама и велит девчонкам готовиться ко сну.

– Мама, – радостно хлопает в ладошки Алиса, – я снова выиграла у дедушки в лото. Все три партии выиграла! А дед опять проиграл!

Мама улыбается:

– Знаешь, Алиса, я думаю, что наш дедушка просто лузер. Он всю жизнь только и делает, что проигрывает. Сперва в моем детстве он проигрывал мне, и в лото и в домино. Сколько бы мы с ним ни бегали на «кто быстрее», он меня ни разу не обогнал. Представляешь, ни разу! Теперь он проигрывает тебе, а завтра, когда подрастет Полинка, он проиграет ей во все, что только можно будет проиграть.

Дед пытается сказать что-то в свое оправдание, но его никто не слушает.

– Дедушка! Не спорь. Ты лузер! Потому лучше бери книжку и готовься читать ребятам сказку на ночь.

Все спят. Дед осторожно закрывает за собой дверь в детскую и присоединяется к дочке с бабушкой. Те на кухне пьют чай.

– Дочка, пока читал сказку, думал над твоими словами и вспомнил. Знаешь, я ведь не всегда был лузером. Было такое время, когда я тоже выигрывал. Тогда мне это нравилось. Выигрывать. Да-да, не улыбайся. В моем далеком детстве, когда мы боролись с папой, твоим дедушкой, я всегда его побеждал. Кстати, на руках он меня тоже так ни разу и не поборол.

Мама с бабушкой допивают чай и, уходя из кухни, просят помыть посуду. Дедушка любит мыть посуду и делает это с удовольствием. Ставит мокрые тарелки в сушилку и снова усаживается за годовой отчет.

Природный материал

Священник – это человек, который не может плакать. Даже не то чтобы не может, скорее, у него нет такого права – внешне выражать собственные чувства. А все потому, что мы, батюшки, крайние и последние, к кому приходит человек, когда идти ему уже больше не к кому.

Он ждет от тебя утешения, в его глазах ты глыба, которую не свернуть с места. Ты – символ Бога, Его представитель в этом непостоянном мятущемся мире, и ты не можешь плакать.

Заплачь, и человек, что ищет в тебе опору, останется со своей бедой один на один. А когда поймет, что точки опоры не существует и опереться ему не на кого, ощутит одиночество и закричит от страха. Так кричат маленькие дети, когда они не находят мамы. Этим мы, взрослые, очень походим на детей.

О Женькиной болезни я узнал от ее мамы. Я называю ее так запросто «Женькой», потому что в детстве они дружили с нашей дочкой, и Женя маленькой часто бывала у нас дома. И ту и другую малышек мамы водили в детский сад в одну группу. Даже их шкафчики для переодевания и те стояли рядом.

Помню, я любил гулять с девчонками. Особенно ранней осенью, когда на деревьях появлялись плоды, а они сами покрывались разноцветными листьями. Мы не просто так прогуливались вдоль речки или по длинной деревенской дороге, густо покрытой опавшей листвой, а занимались делом. Мы собирали природный материал для поделок на занятиях в начальной школе.

Разноцветные листочки, высохшие цветочные соцветия, ольховые и еловые шишки и, разумеется, желуди. Желуди с шапочками – самые ценные. Хотя, если шапочка и отскочила, не страшно, ее можно легко приклеить клеем или прилепить пластилином.

– Папа! Смотри, какой я нашла большой желудь! Он какой-то коричневый. Папа, а это не тухлячок?

Этому слову «тухлячок» она научилась в детском саду. Нянечка, принимавшая природный материал, громогласно объявляла родителям:

– Предупреждаю, тухлячков нам сюда не носите! Только здоровый природный материал, пригодный для поделок.

Что доподлинно означал этот термин, я не знал, но, принимая из ладошек бегающих вокруг меня девчонок желуди и разные шишки, нюхая, вспоминал строгую нянечку и решал:

– Эта шишка годится. А этот желудь на всякий случай давайте выбросим.

Девчонок забавляла новая игра, и они наперебой несли свои находки мне на экспертизу. Протягивая ручонки, смотрели на меня снизу вверх и лукаво смеялись.

Я запомнил Женькины немного раскосые лунные глаза и по этим глазам узнавал ее и потом, когда малышки превратились сперва в неуклюжих, угловатых подростков, а потом, распускаясь, точно цветы из зеленых бутонов, незаметно превращались в юных красавиц.

О чем мечтают юные, постоянно смеющиеся девчонки? Думаю, не ошибусь, если предположу, что все как одна они мечтают о большой любви и о принце, единственном и на всю жизнь. Понятно, они не говорят об этом вслух, но мысли о сказочном принце или о галантном и не менее сказочном капитане Грэе из «Алых парусов» сопровождают чуть ли не каждую из них.

Спросите, откуда я это знаю? Моя дорогая матушка мне однажды призналась:

– Я была уверена, что однажды ты придешь.

– Откуда такая уверенность? Кто-то тебе об этом сказал?

– Нет. Мне никто ничего не говорил. Но почему-то я знала и ждала, что ты придешь и позовешь. А я отвечу: «Я готова пойти за тобой, мой дорогой принц».

– Но твой принц не смог предложить тебе ничего, кроме своей любви и пары этих вот рук. И ты все равно отправилась вслед за ним.

– Да. Потому что я тебя ждала.

И это после тридцати лет совместно прожитой жизни.

Выслушав такое откровение, даже если ты, ни о чем не подозревая, жил себе до этого разговора обычным заурядным человеком, то после невольно начинаешь ощущать себя принцем из сказки.

Наши дети выросли, и я потерял Женю из виду. Иногда, очень редко, замечая ее где-нибудь в очереди в кассу, приветствовал ее взмахом руки. Завидев меня, она тоже радовалась и, как в детстве, улыбалась мне своими чуть раскосыми восточными глазами.

Когда-то в юности на занятиях по философии нам говорили, что история развивается по спирали. Я писал конспект и размышлял, что раз этот закон всеобщий, то и относится лишь к целым эпохам, формациям и народам. А оказалось, он касается непосредственно каждого из нас.

Жизнь обернулась одним витком, и вот я уже с внучками нахожусь в Белоруссии. Мы кружим по газону вокруг руин старинного Лидского замка. На этом газоне под сенью огромного дуба скопилось такое множество отличных желудей, что никак невозможно было остаться к ним равнодушным и проследовать мимо. Тем более что Алиса, а она уже перешла в старшую группу детского сада, получила от воспитательницы задание: за летние месяцы собрать и по осени предоставить в детский сад природный материал для поделок.

Одним глазом я высматриваю подходящие желуди, а другим слежу за вездесущей Полинкой и вдобавок слушаю Алису:

– Дедушка, а этот подойдет? Этот не тухлячок?

Какое знакомое слово! И немедленно приходит на память, как четверть века назад мы уже собирали такие же желуди с их мамой и ее подружкой Женькой.

Этим летом я целую неделю не расставался со своими девчонками. Они уже не такие маленькие, какими были в прошлом году. С ними интересно.

Полинка может проснуться и вдруг ни с того ни с сего заявить:

– У меня и ножки, и ручки деревянные, наверно, я – Буратино. – Затем уточняет: – Нет, я не Буратино. Я – Буратинка-девочка.

А ночью я хоть и спал в соседней комнате, а слышал, как во сне она все повторяла:

– Я девочка, маленькая деревянная девочка. Я – не Буратино!

В Гродно выходим с ними на детскую площадку. Алиса лезет на турник и, зацепившись ногами, повисает головой вниз. В это время рядом с нами появляется папа с сыночком приблизительно Алисиных лет. Мальчик смотрит на мою старшую, повисшую головой вниз. Я понимаю, что и ему хочется точно так же забраться на турник и повиснуть, но он не решается.

Папа, видя нерешительность сына, начинает его подбадривать:

– Ты мальчик! И не должен ничего бояться. Видишь, даже девочка и та не боится высоты.

Наша Полина, которую я с ревом снял с турника буквально за минуту до появления этого мальчика на детской площадке, стоит здесь же и внимательно слушает речь его папы. Потом обращается к мальчику:

– Да, да. Лучше не лезь. Ты даже не представляешь, как это страшно!

Мы с папой мальчика смеемся. Потом я забираю девчонок, и мы снова отправляемся на поиски природного материала. Здесь же во дворе я видел каштаны, и мы пытаемся отыскать красивые, точно покрытые лаком, каштановые орехи.

К нам подбегает больной котенок. У него гноятся глазки и заметны большие проплешины на шерстке. Девочки собираются его погладить, я проявляю оперативность и отгоняю котенка. Полинка в негодовании высказывает деду:

– Дедушка! Он же маленький! Как можно обижать слабых?!

Маленький ребенок заступился за маленького котенка.

Помню, еще в апреле у нас в поселке рядом с аптекой меня окликнул женский голос. Поворачиваюсь:

– Батюшка! Как хорошо, что я вас встретила. У меня дочь болеет. Тяжело. Ей в церковь надо. Ей бы на исповедь, а сил уже нет.

Лицо женщины показалось мне знакомым, но в тот момент я ее почему-то не узнал. Достал визитку и предложил:

– Звоните. Приду к вам домой.

– Домой? Нам не хотелось бы вас утруждать.

– Звоните, это важно. Я обязательно к вам приду. Кстати, как имя вашей дочери? Я хочу о ней помолиться.

– Женя. Вы должны ее помнить. В детстве она дружила с вашей дочерью.

Через несколько дней я сидел на диване напротив Жени, и слушал ее исповедь, и вспоминал, как кормил их с Глашкой конфетами. Тогда я даже представить не мог, что ее жизнь сложится именно так. Так страшно. Она знала, что жить ей оставалось недолго. Врачи отказывались ее лечить. Слишком поздно.

Каялась Женька искренне и просила прощения. Я ее соборовал и причастил.

– Если будут силы, приходи в храм. Понадобятся деньги или какая-то помощь, не стесняйся, мы же свои, звони.

Пока мы с Женей молились, я заметил ее маленькую шестилетнюю дочечку. Та, заглядывая в комнату, смотрела на нас восточными глазками, такими же, как у ее мамы: «Мама, ты все?»

Ухожу от них, а у меня самого внутри будто все переломано. Малышка без мамочки остается. Иду и чувствую себя, словно я чашка кофе капучино, наполненная молочной пенкой по самую кромочку. Рядом с чашкой кусочек сахара. Бросишь его в пенку и гадай, прольется или нет. Вот и я иду, а чашка уже наполнилась по самому уровню глаз. Еще чуть-чуть – и прольется. Надо успеть дойти до машины, там меня никто не увидит.

Иду и вижу: мужики на «газели» мне дорогу перекрыли. Главное, вокруг все свободно, а мне перегородили, оставили только самую щелочку. Можно, конечно, попробовать и выехать задним ходом. Ребята оценят. Но это если с глазами все будет в порядке. А если прольется, я же в зеркала ничего не увижу.

Иду, и вдруг мысль: поделись с мужиками. Вылей на них немного. Мы же все братья, хоть порой об этом и забываем.

– Мужики, – говорю, – когда умирает старик, это нормально, это жизнь. Смерть – часть нашей жизни. Но когда умирают дети, оставляя еще меньших крох, это трагедия, мужики.

Один из них показывает пальцем:

– Что, в этом доме?

– Да.

Сажусь в машину. И чувствую, легче стало. Можно начать маневрировать. А они взяли и отъехали.

Я стекло опустил и тоже поехал. Помахал им рукой, они мне в ответ. И все нормально, и не пролилось.

После причастия и соборования у Жени появились силенки, и, несмотря на постоянную слабость и высокую температуру, она стала приходить на службы. За время болезни прочитала Евангелие и даже подходила ко мне с вопросами. В очередь на Причастие она всегда становилась последней.

– Я грешница, я недостойна.

Однажды она подошла ко мне и сказала:

– Мне хочется побывать в Лавре у преподобного Сергия. Только у меня совсем нет денег.

Я подумал: как она сможет попасть в Лавру? Ни электричкой, ни автобусом ей уже не доехать. Потому дал ей денег на такси.

Больше в храме я ее не видел и не узнал, была она у преподобного Сергия или нет. Потом пришла ее мама и сказала, что Женя умерла.

В гробу Женька лежала точно живая. Ее глаза остались полуоткрытыми. Я ее отпеваю, а она лежит и будто продолжает на меня смотреть.

После отпевания подошел к маме:

– Не знаете, она ездила в Лавру?

– Нет. Не получилось. Из храма пришла такая счастливая, сказала, что завтра обязательно поедет. А утром ей стало плохо, и она слегла. Накануне, как умереть, собралась в лес и отправилась за черникой. Набрала трехлитровый бидончик.

«Это для дочки, мама, ей бы компот с черникой сварить».

Утром к ней захожу, а она уже мертвая.

Внучке о смерти мамы бабушка решила ничего не рассказывать. Уехала мама, уехала, и все тут. На похороны ее не взяли.

Однажды в храме малышка подошла ко мне, и, преодолевая робость, спросила:

– Дедушка, ты не знаешь, где моя мама? Когда она ко мне вернется?

Девочка смотрела на меня снизу вверх такими знакомыми мне слегка раскосыми мамиными глазами, а я, не зная, что ей ответить, стоял и, снова боясь пролиться, молча гладил ее по головке.

В отпуске, мы каждое утро спешили с матушкой к морю и отправлялись гулять вдоль по берегу. Шли и внимательно смотрели под ноги. Все дни, уже оставшись вдвоем, мы продолжали собирать все тот же природный материал. Только берег в тех местах исключительно песчаный, и необычных раковин мы почти не находили. Нет, кое-что мы, конечно, привезли. Просто я рассчитывал на большее.

Мы действовали столь методично, что однажды с нами даже случился небольшой конфуз.

Как-то раз мы с матушкой обедали в рыбном ресторанчике, и один итальянец, узнав, что мы русские, решил угостить гостей оригинальной едой и заказал специально для нас порцию бомболетта. Во всяком случае, именно так я услышал название этого блюда.

Принесли улиток, похожих на обычных виноградных, только значительно меньше размером, в томатном соусе с многочисленными травами. Едят их при помощи зубочисток, выковыривая крошечные тельца и обсасывая раковинки.

Сперва я просто ковырял раковинки, пытаясь изловчиться и вытащить-таки сваренных в красном соусе улиток. Но потом меня осенило: бомболетто – это же самый что ни на есть отличный природный материал. Правда, сваренные в семи травах раковины пахли весьма специфически, но при желании от запаха можно избавиться. Вон опусти их на ночь в банку с морской водой, и готово.

В кармане у меня лежал небольшой полиэтиленовый пакет. Я, чтобы никого не смущать, незаметно собрал в него опустевшие раковинки и сунул обратно себе в карман.

Итальянцы – народ радушный. Умеют угостить и любят, когда мы восхищаемся их кухней.

– Нет, ну правда же, очень вкусно!

Только я – человек русский и привык, что наш пармезан, в отличие от пармезана итальянского, режется ножом, а не колется, точно головка сахара. «Наш», который режется, мне нравится больше, но попробуй об этом сказать итальянцу, обидится. Потому на всякий вопрос: «Ну, как вам понравилось?» – мы с матушкой неизменно едва ли не хором кричали в ответ: «Белиссимо!»

Тот итальянец тоже захотел поинтересоваться, понравились ли нам его маленькие виноградные улитки в томатном соусе на семи травах. Мы дружно ответили: «Белиссимо!»

Итальянец заулыбался, но потом улыбка с его лица исчезла, он озадаченно уставился на наши тарелки. Мне стало неловко. Кто их знает, этих итальянцев, может, эти улитки записаны у них в Красную книгу и свежих им выдают строго по счету взамен на уже съеденных? Я чувствовал себя так, точно я, как заправский турист, стащил на память маленькую ложечку для кофе или большой бокал из-под пива и меня уличили в воровстве.

Потом итальянец что-то сказал и отошел. Нам перевели:

– Он сказал: «Эти русские съели бомболетта вместе с раковинами. Бедные русские!»

Не знаю, понял бы он меня, если бы я стал ему рассказывать о детском садике, куда ходят наши Алиса с Полиной, и о природном материале, который мы для них собираем.

Уже вернувшись из отпуска домой и просматривая фотографии, вспоминал, как в пятницу, именно в пятницу, будучи в Гродно, мы отправились бродить по центральной улице. В какой-то момент мама с бабушкой решили зайти в магазин, а мы с девчонками остались гулять и постепенно оказались рядом с загсом.

Я не случайно сказал, что дело было в пятницу, и то, что мы тогда увидели, потрясло моих маленьких спутниц. Такого числа красивых людей в ярких праздничных одеждах они еще никогда в своей жизни не встречали.

– Дедушка, какие красивые девочки и мальчики! У них замечательные платья.

Мы долго любовались молодоженами. Потом поднялись по ступенькам вверх и устроились за столиком в открытом кафе. Все, что происходило рядом с загсом, нам было видно как на ладошке. Я взял девчонкам по мороженому. Они ели мороженое и, не отрываясь, наблюдали за происходящим внизу.

Молодожены останавливались рядом с нами и начинали фотографироваться. Я решил объяснить моим спутницам, что все эти люди на самом деле женихи и невесты. И что их папа и мама тоже когда-то одевались в такие же красивые платья, а потом у них появились Алиса и Полина.