Текст книги "Чудо быть дедушкой. Рассказы о себе и самых близких"

Я – принцесса

«Я – принцесса», – любит повторять моя маленькая Полинка. Алиса – та постарше, ей уже скоро пять, и потом, она хорошо воспитанная девочка. Потому если Алиса и начинает претендовать на столь высокое общественное положение, то делает это скромно, опуская глазки в пол. Полина, в отличие от сестры, в том, что она принцесса, никогда не сомневалась и никогда этого не стеснялась.

На самом деле малышки понятия не имеют, чем занимаются настоящие принцессы, но с удовольствием смотрят про них всякие мультики и играют в них самозабвенно. Мои внучки почему-то предпочитают быть спящими принцессами. Когда наступает время игры, девочки, совершая друг перед дружкой грациозные поклоны, начинают представляться:

– Я – принцесса Полина.

– А я – принцесса Алиса.

Затем они отправляются в детскую комнату и укладываются в свои кроватки. Обязательная часть игры – укрыться пледом и спать. Даже плескаясь в ванной и неожиданно решая поиграть все в тех же принцесс, девчонки, ложась на воду, притворяются спящими и пытаются укрыться мочалкой или какой-нибудь тряпочкой.

Полина очень ответственно относится к своему высокому положению. Потому каждое утро выбор платья, именно платья, а не чего-то другого, становится маминой головной болью, особенно если девочки собираются в детский сад.

Нередко младшая Полина отбирает приглянувшееся ей платье у старшей сестры. Алиса со слезами раздевается и уступает свою одежонку младшенькой.

Алиса уступает, она же старшая, она же умнее. Только ей очень обидно, а дать отпор Полинке она не может.

Пройдет полчаса после ссоры. Алиса, забыв обиду, видя, с каким удовольствием принцесса Полина расправляется со своим блинчиком, запросто предлагает ей свой:

– Кушай, Полиночка, блинчик вкусный.

Заехав на пару дней в красивый город Петербург, я рассказывал друзьям о моих «принцессах». Рассказывал, смеялся, называя их игрушками и маленькими выдумщицами.

Мои собеседницы – мама и ее годовалая дочка, сидящая у мамы на коленках. Обе меня слушают внимательно, особенно малышка. Та вовсе не отрывается.

– Она на меня смотрит так, будто понимает, что я говорю, – обращаюсь к маме, – и тоже собирается стать принцессой. Хотя, что может понимать эта совсем еще маленькая глупышка?

– Она не глупышка и понимает все. Ее мозг такой же, как у взрослого человека. Просто мы никогда об этом не задумываемся. Твои девочки не просто играют в принцесс, они и есть самые настоящие принцессы. И как всякие принцессы, требуют к себе особого отношения.

Да, ростом мы выше, зато они ближе к земле, к основанию. Их мир начинается там, где наш уже заканчивается. Падая, мы рискуем разбиться в кровь, они же только приобретают опыт.

Вспоминаю мою бабушку. Редкая была аккуратистка. Все в ее комнатах должно было сиять чистотой, а каждая вещь – лежать на своем месте. Но я знала в ее доме такой уголок, где постоянно висела паутина и собиралась грязь, а моя бабушка-аккуратистка никогда ее не сметала. Забираясь под стол, я смотрела на столешницу снизу, видела эту грязь и не понимала, почему бабушка ее не замечает. Мне и в голову не приходило, что бабушкин мир давно уже перерос уровень столешницы, и она никогда не играет под столом.

Доверься своим внучкам, стань частью их игры. Попробуй спуститься к ним с высоты своего возраста и роста. Их мир тебя примет, и ты поймешь, что перед тобой настоящие принцессы.

Я много думал над этими словами, а вернувшись из Петербурга, вдруг заметил за собой одну интересную особенность. Я снова летаю во сне. Не так высоко, как в детстве, а низенько, всего метр или полтора над полом. Но летаю вполне реально. Дается мне это легко и доставляет неописуемое удовольствие. Взрослые не представляют, как здорово летать над землей. Особенно если уже входишь в такой возраст, когда, прежде чем куда-то пойти, начинаешь задумываться, а стоит ли тебе это делать.

Этим летом обе мои принцессы в сопровождении мамы с бабушкой отправились на море. Гуляя по берегу, Полинка заворачивалась в длинное пляжное полотенце с таким расчетом, чтобы один его край непременно волочился по земле. Именно так принцессы носят свои платья с длинным шлейфом. Бережливая Алиса берет край полотенца в руки и носит его за сестрой. Бабушка шутит:

– Полина, посмотри, Алиса, словно паж, несет за тобой конец твоего платья. Так носят шлейф только за королевами. Наверно, ты у нас королева.

Полина слушает бабушку и, не останавливаясь, отвечает:

– Бабушка, я не королева, я – принцесса.

В один из дней отдыха было решено отправиться в горы кататься на лошадях. Во-первых, это интересно, а во-вторых, во всех мультиках принцессы непременно скачут на лошадях. Так что положение обязывает.

Вечером бабушка звонит дедушке и рассказывает:

– Привели две лошадки, маленькие, смирные, как раз ребятишек катать. Одна каурая, обычная, ничем не примечательная, зато вторая вся такая аккуратненькая, беленькая, и даже реснички у нее беленькие. Понятно, девчонки заспорили, кто из них поедет на Беляночке. Полинка, как обычно, заорала, Алиса заплакала.

И тут погонщица обращается к нашей старшей, показывает на каурую лошадь и говорит:

– Ой, как здорово! Представляешь, эту лошадку тоже зовут Алисой. Знаешь, как она обрадуется, когда девочка Алиса заберется к ней в седло и она повезет ее на своей спинке!

Алиса немедленно соглашается, перестает плакать и даже прыгает от радости:

– Мы подружимся с моей лошадкой! Ведь мы обе Алисы!

Хорошая девчонка эта наездница, быстрая, сообразительная. И с детьми она запросто, те льнут к ней, точно она знается с ними целую тысячу лет.

Я смотрел на видео, как обе мои внучки легко держатся в седле, и радовался – ну настоящие принцессы. Еще мне показалось, что красавица Беляночка просто шла, не проявляя никаких эмоций, зато лошадка Алиса, делая очередной шаг, всякий раз гордо качала точеной головой на высокой грациозной шее, всем своим видом показывая, как она рада тому, что подружилась с маленькой и такой доброй принцессой по имени Алиса.

В конце пути девушка-поводырь сфотографировалась вместе с Алисой и Полиной. На фотографии девочки сидят на лошадях, а она обеими широко расставленными в стороны руками держится за поводья. Хороший снимок. Такой остается на всю жизнь.

Я смотрю на улыбающуюся погонщицу и замечаю надпись на ее футболке. Зачем-то мне вдруг обязательно понадобилось прочитать, что написано на груди у этой девочки. Увеличиваю фотографию и читаю: «Я – королева!»

Про комплексы

Почему передо мной вообще встал этот вопрос? Честное слово, сам до этого я бы никогда не додумался. Просто совсем недавно крестил маленькую девочку, лет четырех, и заметил у нее в ушках крошечные золотые сережки. Вот и поинтересовался у родителей:

– Не рановато? Зачем такой малышке уже носить золотые украшения?

– Пускай привыкает, – улыбается мама. – И потом, знаете, у нас в детском саду почти все ее сверстницы уже носят сережки. Мы посмотрели и решили: чтобы ребенок не комплексовал, пускай будет как у всех.

Я про себя подивился, но ничего не сказал. Хотя сама мысль «чтобы ребенок не комплексовал», запомнилась и отложилась.

Потом разговаривал со знакомым священником. Говорили о комплексах. Вспомнил недавний случай с маленькой крестницей и ее золотыми сережками. Батюшка меня выслушал и ответил:

– Мне думается, мамины опасения не беспочвенны. Нам самим сын, уже став взрослым, как-то напомнил про свой комбинезон. Обычный детский комбинезон, три года он ходил в нем в детский сад. Достался он нам от наших друзей после кого-то из их сыновей. Те его относили и уже выросли, а нашему он пришелся как раз. Правда, комбинезончикуже старенький, хорошо поношенный, с потертыми коленками. Зато еще достаточно крепкий и теплый. Недавно сидели все вместе, вспомнили детство, он и спрашивает:

– Отец, помнишь, когда мне было всего три года и я ходил в младшую группу детского сада, вы с мамой надевали на меня какой-то старенький комбинезон с вытертыми коленками? Так вот, вы даже не представляете, как я стеснялся носить эту одежду. И больше всего я стыдился этих самых вытертых коленок. Так что, может, та мамочка знает, что делает.

Проходит еще какое-то время, и вот я крещу уже совсем крошку, месяцев шести, не более. И снова сережки! На мой немой вопрос мама, видимо, не я один такой, многие интересуются, выпалила:

– Знаете, как мне в свое время хотелось иметь такие сережечки? Казалось, все бы отдала, лишь бы мама мне такие купила. Мы думаем, что наши дети еще маленькие и глупенькие, на самом же деле они все понимают, и желания у них возникают еще до того, как они научатся говорить. Так вот, я не хочу, чтобы моя дочь из-за этого комплексовала.

Снова про комплексы и вновь про сережки. Задумался. Как там мои внучки поживают? Ведь уже подросли, одной пять с половиной, другой в декабре четыре. Может, комплексуют сейчас, бедные мои, именно вот в эту минуту и комплексуют? А их никто не понимает и сережек им покупать не собирается.

Позвонил бабушке, в это время она как раз была в Москве. В таких вопросах нужно действовать осторожно. Вдруг родителям не понравится, что дед поднимает такую тему. Кто их, этих молодых, знает, скажут еще, нечего тебе вмешиваться в воспитательный процесс. А дети так и продолжат комплексовать.

– Матушка, есть тема для разговора. – И рассказал ей о своих опасениях. – Ты там, пожалуйста, проясни обстановку и сообщи, комплексуют наши внучки по такому поводу или нет, а то я что-то забеспокоился. Если комплексуют, дай знать, сережки за мной.

– Хорошо. А мы сейчас их самих об этом спросим. Девчонки, бегите сюда, дедушка будет с вами разговаривать. Он предлагает иголкой проткнуть вам ушки.

Алиса в недоумении. Ей непонятно, почему ее дедушка, которого они так сильно любят и который еще ни разу в жизни не повышал на них голос, вдруг обращается к ним с таким странным предложением.

– Зачем, бабушка?

– Чтобы повесить вам на ушки вот такие красивые сережки, как у мамы. Мама, иди сюда. Покажи девочкам, какие у тебя в ушках дырочки.

Та приходит и показывает.

– Дедушка думает, что вы очень хотите носить такие же сережки, и предлагает проколоть вам ушки.

– Нет, бабушка, я не хочу носить сережки и не хочу, чтобы мне прокололи ушки.

– А кто хочет?

– Наверно, Полина хочет, – предполагает Алиса и показывает на сестру.

Маленькая интересуется, а как это – «проколоть ушки»? Бабушка ей рассказывает, и немедленно в трубке у деда раздается душераздирающий Полинкин вопль:

– Я не хочу сережки!

– Дедушка, – это уже матушкин голос, – ну, ты, наверно, слышал? Спи спокойно. Здесь все в порядке и никто ни о чем не комплексует.

Я тут же их себе представил. Алиса – девочка рассудительная, ничего лишнего не скажет. Любит, когда ее считают большой. Тогда она может забраться на стул, сидеть среди взрослых и слушать взрослые разговоры. У нее уже появляются свои маленькие секреты. В последний мой приезд Алиса, увидев, что Поля запросилась в туалет, хвать меня за руку и потащила в детскую.

– Смотри, дедушка, что у меня есть!

Берет из-за дивана сумочку и начинает доставать из нее упаковку из твердого картона. Еле вытащила. Из нее выпадает металлическая коробочка. Коробочку открывает, а там тряпичный кошель, набитый монетками.

– Вот, это мое сокровище! – заявляет, да с такой гордостью.

– Где же ты берешь монетки для своего сокровища?

– Мама дает. – И с тревогой бросает взгляд на дверь туалета. – Надо снова все спрятать, пока Полинка не увидела.

Мы спешим, а спешка, как известно, только во вред. Кошель развязался, и монетки рассыпались по полу. Но мы вдвоем их быстро собрали и снова спрятали.

Полинка, та любит поиграть и поноситься вокруг стола. Взрослые разговоры ее не прельщают. Только в одиночку бегать скучно, тогда она и начинает толкать сестру, приглашая ту присоединиться к игре. Алиса, словно извиняясь перед взрослой аудиторией, указывает на младшую сестренку: мол, ну куда деваться? И тут же превращается в мышонка по прозвищу «Круть», а Полинка – в мышонка по прозвищу «Верть». Круть и Верть бегают друг за дружкой.

В гости к нашим молодым пришли их друзья еще с институтской поры. Ивановы, семейная пара, своих детей пока нет. Не потому, что не получается, а потому, что никак не решатся. Они долго наблюдают за Крутем и Вертем, потом спрашивают:

– И долго они так могут?

– Пока не остановишь.

– Да…

Вспоминают, как встречали Новый год все вместе всего через две недели после рождения Полинки. Малышка, требуя к себе внимания, периодически начинала кричать, и тогда мама, оставляя гостей, бежала ее успокаивать.

– Этак и Новый год по-человечески не встретишь, – сочувствовали Ивановы. – Кричит и кричит.

Года два назад Ивановы уже почти было решились завести собственного ребенка, и тут у Петровых, тоже их общих друзей, рождается двойня. Все вместе собирались потом у Петровых на крестины.

Дочь вспоминает:

– Роды проходили тяжело, мамочка только-только пришла в себя. Сразу двойня, тяжело. Оба родителя ходят по дому от недосыпа больше похожие на зомби, чем на людей.

Ивановы представили, что и у них может родиться двойня, и снова дали задний ход. Подождем еще хотя бы годок, решили супруги, надо же в себя прийти от увиденного в доме у Петровых. Обоим по тридцать пять, уже и сроки поджимают, а все никак не решатся.

Когда дедушка в свои редкие приезды берет книжку и идет читать внучкам сказку на ночь, Алиса укладывается первой, лежит спокойно и быстро засыпает. Последний раз читал им «Золотой ключик». Сказка замечательная, и оформление знакомое. Я помню ее класса со второго. Потому и перечитывал с неподдельным интересом.

Алиса закрыла глазки и засыпает. Полинка не спит. Сперва под предлогом того, что ей хочется ближе посмотреть картинку, она подлезает у деда под рукой и начинает дергать за усы.

– Полина, не балуйся. Лучше послушай, что дальше будет.

Полина молча тянется за черепахой. Внутри у черепахи светится лампочка. Свет через панцирь, в котором прорезано множество отверстий в виде пятиконечных звездочек, проникает наружу. Звездочки загораются у меня на лице. Я их не вижу, зато Полинка не только видит, но и принимается пальчиком дотрагиваться до каждой из них. Ей смешно, оттого что у дедушки на лице так много звездочек.

– Полина, тихо! Алису разбудишь. Давай ложись в свою постельку, а я тебе еще немного почитаю.

Дедушка снова читает, а Полина, забираясь деду на спину, тащит следом за собой черепаху и взгромождает ее мне на голову. Но и этого ей кажется мало, тогда она повисает у деда на плече, пытаясь дотянуться и закрыть книжку про Буратино.

– Полина! – возмущается дедушка. – Что ты делаешь?!

Полинка обиженно поджимает губки:

– Я к маме хочу.

Как раз в этот момент открывается дверь, и входит мама. Я встаю и тихонько ухожу. Через минуту Полина тоже засыпает.

Круговорот

Уже утро, но еще темно. Или лучше сказать, еще темно, но уже утро. Моя маленькая Полинка, собираясь в детский сад, всякий раз не перестает удивляться:

– Откуда вы знаете, что уже утро? Может, еще ночь и надо спать?

Действительно, как, не глядя на часы, понять, что уже утро? Для этого нужно просто подойти к окну и посмотреть на улицу. Если все автомобили, что стоят внизу возле дома, все еще продолжают оставаться на месте, значит, еще нет и шести. К семи утра стоянка начинает пустеть, а к восьми те, кто должен был уехать, уже разъехались. А еще ближе к восьми появляются дети, спешащие в школу.

Это время в сутках, между семью и восемью утра, для меня одно из самых грустных. Потому что именно тогда я наблюдаю, как мамы ведут своих малышей в детский сад. Обычная такая утренняя картинка. Кто пешком, кто на санках, кто на руках у взрослых, маленькие человечки отправляются на «работу».

Каждое утро обе мои малышки тоже встают и идут в детский сад. Вернее, это мама берет каждую из дочек и, еще бесчувственных, несет в гостиную, кладет на диван и включает им мультик.

Это мамино изобретение, или, как говорят сегодня, ноу-хау. Раньше она пыталась будить их традиционными способами: включала им свет, поглаживала по спинкам, громким голосом пела веселые песенки. Бесполезно. Тогда стала заводить будильник и ставить рядом с девчонками. И если Алиса, еще хоть как-то реагируя, прячется под одеялом, то Полинка не обращает внимания и на будильник.

И только любопытство способно заставить их открыть глаза и посмотреть в сторону экрана. Мама, пользуясь моментом, принимается умывать детей и собирает их в детсад.

Торопящаяся мама, рядом дитя. Стоишь и смотришь на маленькие ножки, успевающие сделать два полных шага, чтобы уложиться в один мамин. Мама спешит, ей нужно сперва сдать ребенка в детский сад, а потом уже бежать на работу.

Вчера еще она могла припоздниться и прибежать минут на пять позже положенного. Вчера это сошло бы ей с рук. Лишь мастер, недовольно покачав головой, сделала бы ей замечание:

– Иванова, чтобы это было в последний раз! Слышишь?

– Простите, Светлана Александровна, Сережка раскапризничался и никак не соглашался идти в садик.

У Светланы Александровны своих двое, она человек. Она поймет и не накажет.

Но сегодня американцы выкупили предприятие, и все поменялось. Вообще все. И люди поменялись. Наверно, внутренне все уже были готовы к таким переменам, требовался только повод.

Внешне все осталось по-прежнему, только между мамочкой и Светланой Александровной, которая могла понять и простить, появился электронный прибор, фиксирующий точное, вплоть до секунды, время появления работника на рабочем месте и время его ухода с работы. У электронного прибора нет своих детей, его не уговорить. А еще в каждом цеху появились «телефоны доверия». Теперь любой может поднять трубку и сообщить, куда следует, все, что он считает нужным сообщить.

Это раньше желающий сообщить должен был стучаться и, заглядывая в кабинет начальника, робко спрашивать:

– Иван Иванович, позволите?

И еще неизвестно, как начальник отнесется к самому факту подобного сообщения. А здесь нет Ивана Ивановича, есть телефон, специально установленный именно ради подобных сообщений. В том, что желающие позвонить найдутся, можно не сомневаться. Конкуренция. Сегодня главное – деньги, остальное – всего лишь эмоции.

Мама спешит, опаздывать никак нельзя. Сережка, едва успевая, бежит за мамой. Та, замечая, что сыночек отстает, сбавляет ход. Нахватается сейчас холодного воздуха… Как бы не заболел, тогда снова иди на больничный. Второй за месяц, что она тогда заработает?

У них в цеху женщины – упаковщики, бригада пятнадцать человек, все уже пенсионного возраста. Работают на сделке и зарабатывают прилично. Дети выросли, больничные не берут. Еще и пенсия вдобавок.

Светлана Александровна, сочувствуя мамочке, представила ее бригаде и предложила:

– Бабоньки, вы же сами бабушки и мамы, надеюсь, поймете. Девчонка одна растит малыша. Своей бригады не имеет, перебрасывают из смены в смену.

За прошлый месяц получила всего две тысячи. Прошу принять ее в свой коллектив.

В ответ молчание. В комнате мертвая тишина. Потом чей-то голос:

– Но тогда у нас упадет зарплата.

– Да. Вместо сорока тысяч вы будете получать тридцать восемь. Но…

Не дав ей договорить, женщины закричали. Кричали долго, отчаянно, со слезами и визгом. Кто-то не вынес известия и, лишившись чувств, рухнул на пол.

В ужасе выбежала она тогда из комнаты.

Мама остановилась, дождалась, пока Сережка ее догонит, взяла малыша на руки и крепко-крепко прижала к себе.

– Пойдем, мой мужчина, мой защитник, нам с тобой нужно спешить.

Вечером, перед тем как отправиться спать, Алиса подошла к бабушке, благословилась и спросила:

– Бабушка, завтра утром мы снова пойдем в детский сад?

– Да. Утром встанем и пойдем.

– А вечером снова ляжем спать?

– Да. Чтобы на следующий день идти в детский сад. Потом ты будешь ложиться спать и вставать, чтобы идти в школу, потом в институт, и так всю жизнь.

Алиса подбегает к маме.

– Мама, почему так? Я не хочу так! – И в знак протеста девочка начинает плакать.

Мама обнимает ее и утешает:

– Знаешь, иногда в нашей власти нарушить эту закономерность. Например, когда к нам в гости приезжает дедушка, вы остаетесь дома.

– А когда приезжает дедушка?

– Обычно по понедельникам.

– Хочу, чтобы завтра был понедельник и чтобы дедушка приехал! Завтра понедельник?

– Завтра пятница, – смеется мама. – Ну хорошо, уговорили! Давайте так: завтра вы с Полинкой останетесь дома. Хотите?

– Да, – радуются девчонки.

И Полинка тут же бежит за маминым телефоном.

– Дедушку!

Через минуту дед поднимает трубку и слышит на том конце:

– Привет, дедушка, это твоя Алиса! Мы с Полиной тебя любим! Мы соскучились! Дедушка, приезжай в понедельник!