Текст книги "Тойво"

***

– Стоун! Мы закончили, можешь продолжать! Окликнул его из окна Керим. Его новый сотрудник в статусе заместителя. Стоун вернулся в свой кабинет. Люди Керима сматывали остатки кабелей. Все ещё малознакомые между собой. Стоуну предстояло наладить контакт.

– Наставили мне тут жучков, айтишники чертовы?

– Хотели, но вспомнили, с кем имеем дело. Отшутился Керим. И пригласил Стоуна к его ноутбуку. Теперь мы в единой сети. Вот тут установлена программа, которая позволит вам, наоборот, следить за нашей работой. Чтобы мы не ленились.

– Мне будет проще самому спуститься на этаж и надавать под вам зад, если будете лениться.

Это была явно казарменная шутка, к которым мягкотелые айтишники ещё не привыкли. Они угодливо заулыбались, но были настороже. Придётся придумать для них шутки попроще.

В Норильске у Стоуна не было никаких айтишников. Были только проверенные вояки, следопыты и убийцы. Большего не требовалось. Русские эскимосы не пользовались интернетом. Они доили и жрали своих оленей. Пещерные люди. Некоторые даже по-русски не понимали. Можно было не тратить на них патроны, но условия контракта требовали уничтожать всех. Попадались, конечно, и настоящие русские. Среди которых были такие же первобытные, бородатые охотники-староверы. А были вполне цивилизованные группы и даже целые селения, живущие, как ни в чем не бывало. Все они были разрозненны на больших расстояниях в тайге и тундре. И всех нужно было найти и уничтожить. По многим, выборочно, прошлись до Стоуна военные, в первые годы. И этим только испортили ситуацию. Среди выживших русских распространились слухи, что их добивают. И к приезду частной военной компании «Фокстерьер», в которой и трудился Стоун, многие аборигены уже готовы были дать отпор. Впрочем, фокстерьеров это только воодушевило. Одно дело чувствовать себя убийцей, выжигающим дома и деревни с бабами, стариками и детьми. Другое дело чувствовать себя настоящим охотником, ведущим борьбу с опасным и вооруженным противником.

Хотя какое там вооружение у русских? Охотничий карабин и дробь? Против тепловизоров, приборов ночного видения, беспилотников, вертолетов, снегоходов, мощной оптики и крупнокалиберных пулеметов Стоуна? Ни одного убитого сотрудника у Стоуна за три года не насчиталось. А вот у коллег в Сабетте на Обской губе, западнее, такие оплошности случались неоднократно, русские завалили там несколько фокстерьеров. Поэтому руководителя сабеттского «газового» сектора, негра Харриса, отправили сейчас неизвестно куда, Стоун же заслужил более теплое местечко на Кипре.

Теплое, но очень сложное. После зачистки самой России от остатков русских, теперь, когда там работают концерны, выкачивая газ и выковыривая металл, «Фокстерьер» в Сибири уже не нужен. Там достаточно штатной охраны. Фоксам же теперь дали задачку поделикатнее. Теперь нужно зачистить здоровую часть мира уже от официальных русских, живущих в Европе, в США, в Азии, где угодно. Эти гады в свое время расползлись по всем уголкам мира.

По прикидкам Стоуна и его сотрудников взрыв непосредственно России избавил мир от 140 миллионов русских. Шестьсот восемьдесят тысяч были эвакуированы первоначально на Аляску, в Канаду, Швецию и Японию. Следом была запущена пропагандистская кампания «возрождения русской нации». Весь мир скинулся на строительство в Белоруссии новых поселений для выживших. Президент Белоруссии с лучезарной готовностью согласился возглавить новый русский мир и приютить братьев. Чего ж не согласиться за чужой счет? В короткие сроки были отстроены новая Москва, новый Петербург и ещё какие-то городишки и через полтора года выживших русских, опять же добровольно-принудительно, спровадили в Белоруссию. Туда же, возрождать нацию, отправили по возможности и всех остальных русских, которые еще до всех этих событий расселились в разных странах мира. Дипломатов и их семьи, торговых представителей, деятелей культуры и спорта, которые гастролировали в момент взрыва России и прочих экспатов, добровольных и вынужденных. По официальным данным возрождать нацию в Белоруссию переехали 470 тысяч бывших россиян. Они заселили новые города, весь мир помогал им словом и долларом, белорусский президент счастливо хлопотал об удобствах новоприбывших. Но дальнейший прирост в рамках минской репатриации замедлился. Наверняка самые прозорливые русские почуяли подвох.

Через год и десять месяцев абсолютно по той же схеме «исламских мстителей» были взорваны города Белоруссии. Погибли и 470 тысяч новоселов и 10 миллионов самих белорусов, которые мало чем отличались от русских. А значит, живыми где-то в других странах мира остались 210 тысяч русских. Плюс те, кто изначально сбежал из России и проживал в Германии, Чехии, Франции, Британии, США и так далее. Огромная русская диаспора засела и здесь, на Кипре. Европейский офис «Фокстерьера» разделил своё присутствие на три зоны. Восточно-Европейское бюро, Западно-Европейское бюро и отдельно средиземноморское побережье. Его-то и возглавил переведенный из Норильска Стоун.

***

В зоне ответственности Стоуна были Испания, Лазурный берег, Италия, Греция, Турция, Кипр и формально африканское побережье. Но там уже давно не сыщешь настоящего русского. Одна из самых больших диаспор обитала именно на Кипре. Здесь, фактически в логове врага, разместили средиземноморское бюро «Фокстерьера». Стоун разделил своих людей на оперативные группы в Испании, Италии, Греции и Турции. У них были пока штучные задачи, точечная ликвидация отдельно живущих объектов. А Кипр, в этом смысле был целым рассадником целей. Здесь русские жили открыто, вольготно и чуть ли не на правах хозяев. Им без войны удалось то, что не удалось в свое время туркам захватить Кипр целиком. Русские держали на острове бизнес, имели свои школы, проводили свои мероприятия, содержали свои СМИ.

С одной стороны это облегчало задачу Стоуна, все были на виду, русский анклав четко просматривался. С другой стороны задача поставлена однозначно: физическое устранение сорока семи тысяч русских киприотов. Своих ядерных бомб у фоксов нет. Эта возможность была только у предшественников, кем бы они ни были. Весь мир давно подозревал, но вслух не говорил а Стоун знал наверняка, что никакие это не исламисты. Ему приходилось сталкиваться с арабами. Да, бывают фанатики. Да, с финансовой и административной поддержкой они способны на многое. Но никогда они не смогли бы доставить, разместить, сохранить некоторое время, а потом одномоментно подорвать десятки ядерных зарядов.

Официальная версия гласила, что высокоорганизованные группы исламских фундаменталистов смогли раздобыть в Пакистане и Иране некие малогабаритные ядерные бомбы. Сами и через своих агентов в течение нескольких месяцев они доставляли заряды внутрь России. Где-то под видом товарной продукции, где-то с помощью взяток, а где-то в лобовую проникая через границу, они разместили бомбы в крупных городах. И когда настал час Икс а впоследствии даже показывали «найденное» видеообращение какого-то главного исламиста, дающего команду смертники привели в действие все бомбы. Россию стерли в атомный порошок. Правоверные были с лихвой отомщены.

Стоун был уверен, что в реальности ни одного араба к этой масштабной операции не привлекали. Он сам бы точно не привлёк, слишком ненадёжный ресурс. А в остальном примерно так всё и было. Были портативные ядерные бомбы, самые современные разработки, а вовсе не иранское барахло. Была доставка через порты и пограничные станции под видом импортируемого оборудования. Было многомесячное, а то и многолетнее накопление и хранение этих закладок на арендованных складах, прямо в черте российских городов. Была и российская коррупция, которая всё это допустила. Была и одномоментная детонация, возможно, со спутника или вообще через интернет-каналы.

Официальную версию с исламским следом на международном уровне пытался оспорить только Китай. Там понимали, откуда ноги растут. Китайцы вообще были в неописуемом гневе от уничтожения России. Не столько от любви к русским, сколько от понимания того, насколько уязвимыми могут быть и они. И оттого, что кто-то присвоил себе право использовать ядерное оружие. Это ведь было посланием и для них. Тем более что часть территории Китая пострадала от взрывов во Владивостоке и Хабаровске. Близ границы с Россией погибли тысячи китайцев, не говоря о том, что многие территории этой густонаселенной страны оказались заражены и непригодны для жизни.

Именно китайский руководитель в первые дни поставил очевидный вопрос перед мировой общественностью: почему выжил мир? Почему русские не ответили? Ведь далеко не секрет, что система ядерного сдерживания предполагала автоматический запуск ядерных ракет в ответ на атаку российских территорий. Не могли террористы уничтожить одновременно все пункты запуска и центры принятия решений русских. Ракетные шахты строго охранялись, находились в неизвестных местах. Стратегическая авиация и флот, в особенности, подводные лодки были рассредоточены по всему миру. Какой террорист, пусть даже высокоорганизованный и финансово обеспеченный, сможет отследить нахождение субмарины в мировом океане? Отследить, да ещё и уничтожить? Почему ни одна русская ракета так и не была запущена?

Лишь тогда альянс НАТО вынужден был «признать», что зная о потенциале ядерного ответа, зная о прямых инструкциях для капитанов и командиров русской армии и флота, силы НАТО были вынуждены уничтожить уцелевшие военные единицы России в нейтральных водах Тихого, Атлантического, Северного ледовитого и Индийского океанов. На архипелагах Арктики, на рейдах Балтики, на островах Юго-Восточной Азии, на антарктических станциях, на базах средиземноморья. И тем, дескать, спасли мир. Никого не смутила оперативность натовцев. Ведь если поверить в террористическую версию, то времени чтобы понять, что произошло, принять решение и отправить силы для уничтожения остатков русского флота понадобилось бы несколько дней. За это время те самые секретные инструкции для ответного удара русскими уже давно были бы выполнены. Даже если это и были террористы, то действовали они синхронно с натовцами.

Стоун неоднократно слышал легенду, гуляющую в кругах военных и спецслужб про инцидент в Сан-Диего. Через 50 дней после уничтожения России и её флота на эту крупнейшую базу военно-морских сил США к полной неожиданности американцев прибыла русская подлодка класса «Мурена». С полным экипажем в сотню человек. С полным снаряжением более десятка баллистических ракет. Всех отследили, а эту пропустили. Подлодка несла дежурство где-то в центре Тихого Океана, потеряла все каналы связи, не нашла ни вспомогательного флота, ни сигнала со спутников. Экипаж принял решение вернуться в дальневосточный порт, но там их ждала только разруха и радиация. Ничего не понимая и только догадываясь, капитан субмарины принял решение уйти к побережью Мексики и там хотя бы через сотовую связь узнать что происходит. План удался и шокированные русские моряки, не веря лентам новостей, отправились в Сан-Диего к американцам. Не мстить, а сдаться на милость судьбы. Всё это рассказал капитан той субмарины Бочкин. Здесь рассказчик этой легенды обычно презрительно добавлял: человек, не выполнивший приказа, не сделавший запуск своих ракет по утвержденным целям. Трус.

Бочкина и его команду, конечно же, пустили в расход. Об этой истории широкая общественность так и не узнала. Широкая общественность, в том числе и через некоторое время Китай, приняли исламско-террористическую версию. Примечательно также, что после уничтожения России, после трёх дней темноты на всей планете, нескольких недель паники и тотального страха, после целой серии экстренных заседаний мировых правительств, «оонов» и прочих, после даже быстрого разбирательства и назначения виновных в лице исламского фундаментализма никто так и не взялся за ликвидацию угрозы. Удивительно, ведь если в общежитии появляется убийца, то после первого убийства соседи должны быстро найти и обезвредить угрозу. А не заниматься похоронами убитого. Но все заседания, все международные организации и все журналисты взялись за спасение выживших русских и последующее переселение их в Белоруссию. И лишь через два года промедлений, когда было уничтожено и это, второе государство, мировые правители спохватились и дожали исламскую угрозу. Разбомбили Иран, Афганистан, Сирию и объявили, что исламский фундаментализм ликвидирован. А ведь, и правда, с тех пор арабы тише воды ниже травы. Никаких черных флагов, головорезов и джихада. Сунниты подружились с шиитами, курды с алафитами, все вместе они забыли про евреев и Ближний Восток впервые за десятилетия исчез из информационных сводок.

Стоун знал, что все эти исламские проекты были на сто процентов управляемы. Поэтому не бомбежки террористических бункеров решили проблему, а простое включение режима «офф». Как там у классиков Мавр сделал свое дело, Мавр может отдыхать? Арабы сыграли свою историческую роль и теперь могут вернуться к своим верблюдам и минаретам. Дешево отделались.

Кто в действительности стоял за уничтожением России Стоун не знал. Сначала он с интересом изучал конспирологические версии про ЦРУ, США, НАТО, Букингем, Бильдергбергский клуб и прочих масонов. Но потом, когда понял, что развитие этих версий в интернете тоже носит управляемый характер, что всё это «вбросы» на любой вкус плюнул и отошел в сторону, лишь аплодируя гениальному замыслу.

Официальное исчезновение исламского фундаментализма для него означало только, что этот фактор нельзя использовать в дальнейшей работе. Разгневанные фанатики не могли напасть на русскую диаспору на Кипре. Они официально закончились. Нужно проявлять креатив. Удар, по возможности должен быть разовым и масштабным, это понимали все сотрудники бюро. Если начать отстреливать поодиночке, то объекты разбегутся или поднимут волну протеста. В мировом медиапространстве сожаление и сочувствие русским уже стало исчезать. Напротив, зарождалась контр-волна «русские жаждут мести и реванша». Эту, пока едва заметную волну нагнетали некие большие силы, в чьих руках были основные СМИ. И эту же пропагандистскую политику, в небольших объемах проводила сейчас и сама ЧВК «Фокстерьер». Такую информацию прислали Стоуну из центрального офиса. Всё верно, должно быть взаимодействие: люди Стоуна находят факты, передают их пиарщикам, те обрабатывают общественное мнение и Стоун спокойно уничтожает объекты. Осталось лишь найти зацепку для русской диаспоры на Кипре.

***

Зацепку должны были найти сотрудники Керима. Сами себя они называли не айтишниками, а аналитическим отделом. Стоун немного презирал их работу: сидят целый день у компьютеров, бродят по социальным сетям, читают переписку, изучают слабые места русских и возможности для удара. Всё дистанционно, работа непыльная. Стоуну не хватало своих друзей-головорезов, с которыми они работали в Норильске. Все они сейчас были заняты в индивидуальном режиме в других странах. Контакты с ними были минимальны. Раз в несколько дней от той или иной группы по шифрованным каналам приходили запросы на финальную санкцию мол, выявили Иванова Ивана Ивановича и его семью, есть возможность устроить случайное возгорание дома.

Эти запросы дублировались в центральное бюро, но финальную санкцию давал Стоун: «Исполнить». Центр лишь периодически присылал коррективы вроде «сделать акцент на пропажах без вести». Резонно. Частая зримая гибель русских в автокатастрофах и сгоревших домах будет бросаться в глаза. Лучше перехватить объект где-нибудь в путешествии по горам, без свидетелей. Никто потом не будет разбираться, погиб Иванов или просто уехал в другой город. Возникает проблема с трупами. Люди Стоуна уже отвыкли от необходимости прятать концы в воду. В Норильске было проще, первоначально от них требовали закапывать объекты после уничтожения, но европейские умники не знали ничего о вечной мерзлоте в Сибири. Поэтому на директивы там они плевали, оставляя трупы на месте. Медведь съест.

В Европе медведей давно не было, от трупов надо избавляться. Но Стоун за это не переживал, в «донорильский» период его люди таким уже занимались. Белоручки из центрального офиса слишком преувеличивают грубость его, стоуновских, людей. Пропажа без вести так пропажа без вести, сделаем. Пока, по крайней мере, отдел разъехавшихся по точкам головорезов показывает большую эффективность, нежели отдел айтишников. Но формально Стоун здесь, на Кипре, с айтишниками. И он должен показать своим людям, что не сидит без дела. День заканчивался и по негласной недавно заведенной традиции вошел Керим для блиц-отчета.

– Локальная сеть настроена, необходимые программы вам установлены. В том числе и мессенджер, рекомендованный нашим центральным офисом.

– Это всё понятно. Что по основной части?

– Мы продолжаем уточнять базы данных по проживанию и трудоустройству наших целей. Параллельно составляются психологические портреты обозначенных вами потенциальных и действующих лидеров русской общины. Их увлечения, пути передвижения, контакты.

– Помощь наружным наблюдением вам всё ещё не требуется?

– Стоун, при всём уважении к вашему опыту, оно и не потребуется. Всё необходимое и даже больше, чем позволяет личный визуальный контакт, мы можем определить, не покидая базы. Вплоть до сексуальных и пищевых пристрастий. Трекинг обеспечивает нам постоянный контроль за местонахождением. Если хотите мы выведем все 40 тысяч объектов на один большой монитор.

– Почему только 40 тысяч?

– У малолетних нет гаджетов. Камеры наружного наблюдения в общественных местах, прослушка звонков и чтение сообщений не оставляют целям укромного места. Мы видим всё.

Стоун стерпел. Айтишник поставил его на место. Наружное наблюдение это, видите ли, вчерашний век. Молокосос.

– Керим, вы просматриваете миллиарды байтов, но не можете разглядеть ни одной зацепки. Какой смысл в этих точках, суетящихся на экране? Какой смысл в том кого они трахают и что едят, если мы видим все это со стороны? Нужен личный контакт. Я запрошу разрешение на внедрение нашего сотрудника в диаспору. Ваших айтишников мне для этого не надо, только наломаете дров. Продолжайте уточнение баз данных. Если руководство позволит, я сам выйду на оперативную работу в контакт с русскими. Поверьте, я не принижаю значимость вашей работы, наверняка все это пригодится уже совсем скоро. Просто я устал сидеть тут без дела и следить за вашей, не очень понятной мне работой.

Стоун сам удивился, как произнес все это, почти без ругательств и без давления. Словно какой-нибудь офисный клерк, а не опытный убийца. Керим оценил спокойный тон руководителя, попрощался и вышел.

Идею внедрения Стоун замыслил давно. И хотя Керим никак её не прокомментировал, Стоун сделал вывод, что тому понравилось. Теперь надо составить в центр аргументированный запрос на возможность внедрения. И тоже без ругательств.

***

3.

К середине осени Тойво уже окончательно освоился на новом месте. Здесь было заметно холоднее, чем в Барселоне, но для финна это не было проблемой. Французский язык давался ему, как и ожидалось легко. Для проживания ему предложили либо съемное жильё в пригороде, либо кампус университета в центре Парижа. Тойво не хотелось скоро прощаться с молодостью и студенческой жизнью, поэтому он выбрал кампус. По большому счету Тойво впервые выбрался из-под опеки родителей, отдельно он никогда не жил. Но отец с матерью уже освоили маршрут и два раза навещали его, после того как у отца закончилась уборочная.

Проект, в котором был задействован Тойво, по-прежнему вызывал у него недоумение. Но теперь добавилось новое неприятное чувство, когда тратишь большое количество времени и сил, не очень понимая, к чему все это приведет. Они не то чтобы топтались на месте, но было непонятно, куда движутся, что должно стать результатом работы. Формально это будут новые книги из серии букморфинга, несколько крупных произведений нескольких крупных русских писателей. Однако в какую сторону нужно переделывать сюжет, как оказалось, никто не знает. Ни профессор Эганбюри, ни остальные его коллеги.

Пока их разделили на несколько групп, каждой досталось произведение Набокова из русскоязычного периода жизни писателя. В группе Тойво помимо него работали ещё трое. Поляк Ян Бузек, известный варшавский славист и филолог. Француженка с кафедры Эганбюри, методистка Инес Кювье. И переводчик, британец Колмар. Предполагалось, что Бузек и Тойво будут выполнять литературную часть, быть соавторами нового произведения. Методистке досталась скорее организационная функция, снабжение, уточнения и корректура. Колмар же должен переложить результат работы на английский язык.

Бузек, впрочем, быстро подмял литературную работу под себя, здесь он доминировал и для Тойво оставил лишь функцию скептика. Фантазируя в начале работы о возможных вариантах развития сценария и пытаясь обсудить их с группой, Бузек быстро понял, что француженка и британец предпочитают отмалчиваться, а финн воспринимал всё в штыки. Им достался роман «Защита Лужина». Сначала поляк предлагал сделать главного героя суицидником, которого спасла игра в шахматы. То есть переставить всё с ног на голову возражал Тойво. Тогда Бузек предложил переписать концовку романа в стиле хеппи-энд. На это Тойво заметил, и Эганбюри поддержал его, что это будет слишком примитивно и не внесёт художественной ценности в первоисточник. В итоге решили вклинить в сюжетную линию произведения детективную составляющую. Лужин должен был стать агентом сталинского НКВД. Не меньший бред рассудил Тойво, но больше возражать не стал, надо было двигаться хоть куда-то.

На общих планерках узнавалось, что другие группы пошли вообще по порнографическому пути, развивая в романах Набокова запретные для двадцатого века темы. То, что считалось в «Лолите» или «Камере Обскуре» намеком на педофилию или адюльтер теперь выпячивалось и заменяло основные смыслы произведений. Так что детективный акцент, выбранный их группой, казался Тойво не таким страшным литературным преступлением на фоне прочих.

Эганбюри чувствовал внутренний бунт Тойво, но относил его на счет Бузека. Думал, что поляк слишком резво захватил лидерство в группе и гнет свою линию, раздражая финна.

– Попробуйте с ним подружиться. Бузек увлекается мотоциклами, а вы? Нет? Тогда просто выпейте с ним водки. Поляки считают, что это их национальный напиток. Полагаю, что если вы заденете эту струну, похвалите, например, русскую водку, то Бузек с готовностью и наглядностью начнет вас переубеждать. Наверняка это будет интересная попойка Эганбюри даже воодушевился если буду свободен, готов составить вам компанию и выступить в качестве рефери.

– Это будет похоже на анекдот. Отшутился Тойво. Ему пока не хотелось выпивать с Бузеком Собрались как-то француз, поляк и финн, пить русскую водку Скорее всего, после этого мы обрусеем и придем к тем же выводам, что и Набоков. Работа встанет.

–Ха-ха-ха! Вот вам и концовка анекдота «Выпили русской водки и написали русский роман». Если серьёзно, Тойво, сходите на лекцию Бузека. Пользуясь его временным пребыванием в Париже, мы привлекли его к проведению спецкурса в нашем университете. Как раз на тему русской литературы. Вы знаете, это очень интересно, аудитории всегда полные. Бузек прекрасный рассказчик.

Про эти лекции Тойво уже слышал от соседей по кампусу. Отзывы были восторженные. Почему бы и не сходить? Возможно, Бузек, как коллега-славист, откроется с другой стороны. А может, и откроет что-то новое. Ведь поляки это те же славяне и, может, способны понимать родственный язык русских писателей как-то изнутри?

***

Аудитория, действительно была полна народу. Здесь были и первокурсники, для которых спецкурс Бузека сделали обязательным, и старшие курсы, и вольные слушатели. В том числе преподаватели с посторонних факультетов. Бузек явно наслаждался популярностью, делая снимки для своего аккаунта и встречая с приветливой улыбкой каждого опоздавшего. Тойво постарался не попасться ему на глаза, поднялся на галёрку и встретил здесь Дэйва, который трудился в одном с ним проекте, но в составе другой группы букморферов. Тот, вероятно, тоже не хотел попадаться на глаза Бузеку. Дэйв коротко кивнул и пригласил Тойво усесться рядом. У них было шапочное знакомство, пересекались на общих планёрках. И кем именно был Дэйв по своей должности и даже по национальности, Тойво не знал. Какой-то коллега, лет сорока, с акцентом говорящий на английском.

Бузек тем временем, стоя за трибуной, рассказывал, что русские писатели как и любые другие, отражали жизнь своего общества и душу своего народа. И насколько противоречивой и запутанной была эта душа, настолько сложными и многогранными являются произведения Достоевского и Толстого, Солженицына и Булгакова. Это непростая литература, она не предполагает простых ответов. И даже больше: она вообще не предполагает ответов. А учитывая, что русские писатели всегда сильно привязываются к контексту, ко времени и ситуации описываемых событий, то читателю сложно найти что-то созвучное с нынешними реалиями. Москва Чехова, Петербург Толстого и провинция Тургенева по большому счету зарисовки непонятной прошедшей эпохи. Такие же, как Древний Рим или Средневековье. Даже если брать что-то посвежее, то Солженицын, Рыбаков и прочие писатели тоталитарного Советского Союза плохо понятны современному жителю демократических государств.

Бузек уверял, что неизменные спутники русской литературы тоска и уныние, но не пассивно-настроенческие, а как предвестники бунта или революции. Одни писатели лелеяли смену общественно-политического строя, и тем вдохновлялись. Другие писатели, наоборот, питались русским бунтом, каким описал его Пушкин, бессмысленным и беспощадным, находя здесь крушение судеб и неожиданные повороты сюжетов.

Но вдохновляясь извечной анархией такие писатели, будучи авторитетами, и сами вдохновляли читателя на бунт против системы. Этот нескончаемый круг самоуничтожения замкнулся 15 лет назад. И хорошо, что замкнулся в самой России, не уничтожив брызгами ядерной смерти всю планету. Но вот парадокс: в безроссийском мире, без носителей культуры, в этом цивилизационном вакууме до сих пор существует русская литература. Крутится как маховик без нагрузки. А вместе с ней существует и «эйцехоре» тут Бузек поднял палец, акцентируя момент на непонятном для аудитории слове, и пояснял это еврейский термин, который ввел в широкий оборот русский писатель-мистик Даниил Андреев. Дословно эйцехоре означает семя зла.

– Дурное начало. Первородный грех. Поправил его вполголоса Дэйв. Тойво обернулся на соседа и только сейчас увидел, что Дейв глядит на лектора с кривой пренебрежительной ухмылкой. С такой же, которую хотелось бы изобразить самому Тойво, если бы не риск быть увиденным Бузеком. Но тот продолжал упоенно объяснять про эйцехоре, которое применительно к русской литературе означало сокрытый в ней посыл к бунту, непокорности и непредсказуемости.

Еще немного и он разведет здесь костёр с призывом сжигать русские книги подумал Тойво. И эта же мысль возникла не только у него.

– Так вы считаете русскую литературу вредной и опасной? спросил кто-то, пока Бузек отпивал воду из стакана.

– Отнюдь. Я имел в виду крупнейших представителей этого культурного пласта. Тех, кого принято считать авторитетами. Русские обогатили мир всевозможными жанрами и стилистическими приемами. Почитайте Чехова, даже без привязки к быту царской России, это универсальный понятный всем юмор. Почитайте Пастернака, породившего поэзию в прозе. Почитайте Бунина и Куприна, никто лучше них не описывает, что такое любовь. Но именно рассказы. Ведь как только русский садится писать большой роман и пускается в рассуждения, то тут же появляется и зреет то самое эйцехоре, зло, самобичевание, бунт и анархия.

Это можно было бы оставить на совести самих русских, но ведь нет: русским всегда было тесно на ограниченном пространстве. Недаром они в свое время захватили самую большую территорию. Успокоили свою плоть, но не успокоили душу, неся свои идеи по всему миру. Ведь ещё одна роковая особенность русской литературы это мессианство. Этим страдали все. И Гоголь с Лермонтовым. И Пушкин с его «самостоянием». И Гумилёв с его теорией пассионарности русского народа. И Достоевский вспомните его «народ-богоносец». И Тютчев, который уверял читателя, что у России «особенная стать». Это мессианство отводило русскому народу роль спасителя мира и конкретно спасителя западной цивилизации. Правда, от чего именно они собирались нас спасать, никто никогда не разъяснял. Всё это оставалось в области чего-то мистического и провиденциального.

Окей, вы избранный народ, тогда сидите себе тихо-мирно и гордитесь собой в пределах своего дома. Как евреи, знаем мы и таких избранных. Тут Бузек лукаво подмигнул аудитории. Раздались смешки, и что-то неуловимо гневное мелькнуло на лице сидящего рядом Дейва. Только сейчас Тойво стал догадываться про национальность соседа. И ведь точно: на общей планёрке в самом начале Дейва представили как специалиста из Израиля. А Бузек тем временем уже заканчивал.

– Но ведь история знает и другие примеры агрессивного поведения богоизбранных народов. Вспомните, чем кончил третий рейх в Германии? К сожалению, у русских короткая память, их существование всегда было цикличным, они наступали на одни и те же грабли. И история устала их учить, а попросту наказала, преподнеся урок всем остальным. Тут я приведу ещё одного русского писателя, Петра Чаадаева, который пророчески называл свою страну Некрополисом. Он полагал, что Россия существует лишь для того, чтобы преподать миру какой-то важный урок. И угадал: этим уроком стало само исчезновение России.

– Да пошел ты на – Изрек вдруг Дейв, так же вполголоса, что услышал его только Тойво. Что именно он сказал, осталось непонятным. Это прозвучало как русский язык, и первую часть Тойво разобрал, но концовка казалась незнакомой. Вероятно, Дейв ответил Бузеку что-то на его родном польском. Контекст и эмоция, впрочем, угадывались. Этот, кажется еврей, всё больше занимал внимание Тойво. И после окончания лекции он поинтересовался у Дейва впечатлениями. Тот, однако, упрятал поглубже свою эмоциональную бурьку и ответил сухо:

– Вашей группе достался отличный идеолог.

– Я сам впервые вижу Бузека в такой роли. И мне теперь понятно многое в его мотивации работать в проекте.

Было заметно, что Дейв не спешит выкладывать свои карты. Принимает Тойво за соратника Бузека.

– Удивительное дело. Всё же продолжил Тойво После услышанной лекции о русской литературе у меня не возникло желания почитать что-нибудь из этой самой литературы. Не только потому, что я не услышал новых имен или новых книг понятно, я и так славист а уже по тому, в каком контексте всё это преподносилось. Оказывается, это зло, эйце хура?