Текст книги "Робин Гуд"

9

Прячась за колонной в замковой часовне, Робин ломал голову: каким образом сэру Аллану удалось обрести свободу? «Несомненно, – подумал он, прислушиваясь к жаркому шепоту влюбленных, – здесь не обошлось без нашей юной красотки…»

– Милая моя Кристабель, – восторженно шептал рыцарь, – как же я рад снова вас видеть! Любые мучения обращаются в ничто по сравнению с этим счастьем…

– Вы страдали, дорогой Аллан?

– Да, да! Когда ваш отец велел выдворить меня за пределы замка, мне казалось, что все погибло. Жизнь моя превратилась в ад. Но Небо сжалилось надо мной…

– Если бы в моей власти было соединиться с вами… – в голосе Кристабель звучали слезы. – Вера в грядущую встречу поддерживала меня в моем одиночестве. Я обязана повиноваться отцу, но к одному он не в силах меня принудить: избрать в мужья кого-либо, кроме вас, Аллан…

Робин Гуд втихомолку вздохнул: «О, если бы такие слова, обращенные ко мне, прозвучали из уст прекрасной и гордой Мэрион!..»

– Но как вам удалось освободить меня, дорогая моя? Кто отпер дверь темницы? Кто дал мне монашескую одежду и вернул оружие?

– В замке есть только один человек, которому я могу довериться: моя служанка Мод. Эта девушка добра и сообразительна. Именно ей вы обязаны свободой…

– Как же ей это удалось? – вполголоса воскликнул рыцарь.

– Тюремщик, который вас охранял, поддался на уловку Мод. Захмелев от вина, которым плутовка его угостила, и от обещаний ее ласк, страж уснул, и Мод стащила у него ключи. По счастливой случайности в замок сегодня явился ее духовник – монах-бенедиктинец, который не отказался одолжить вам свою рясу…

«И впрямь – счастливая случайность, – ухмыльнулся Робин. – Знаем мы эту монашескую доброту…»

– Этого монаха не братом ли Туком зовут? – спросил Аллан Клер.

– Верно, друг мой. Вы знаете его?

– Немного, – улыбнулся рыцарь.

– Вы смеетесь, Аллан? Разве этот служитель церкви не заслуживает всяческого уважения?

– Напротив, милая Кристабель.

– Что же вас так развеселило?.. Но вы так ничего и не сказали о моей подруге Мэрион, вашей сестре.

– Мэрион ждет нас в доме лесника Гилберта Хэда. Вместе со мной сестра покинула Хантингдон, согласившись поселиться вместе с нами. Ведь я был уверен, что мне удастся убедить вашего отца дать согласие на наш брак. Поскольку же барон не только ответил отказом, но и явно намерен избавиться от меня, полагаю, что у нас остается единственный путь – бегство…

– Нет, Аллан, нет! Я никогда не покину отца!

– Но почему же, любовь моя? Барон не из тех, кто способен прощать: его гнев падет и на вас, как только он узнает о моем бегстве… У нас нет иного выхода!

Кристабель припала к груди рыцаря, и до Робина донесся ее бессвязный шепот: «Нет, Аллан, нет… это невозможно!»

Робин был уже готов прервать столь неудачно сложившееся любовное объяснение, как двери часовни отворились и с факелом в руке вбежала Мод, которую сопровождал брат Тук, закутанный в лохматую медвежью шкуру. Юноша едва сдержал смех при виде бенедиктинца, смахивающего на исполинское привидение, но уже в следующий миг ему стало не до веселья.

– Госпожа! – сбивчиво проговорила девушка. – Все погибло! Нас предадут смерти… барон… он не пощадит ни вас, ни меня!..

– Что случилось, Мод?! – тревожно спросила Кристабель, но служанка все твердила, всхлипывая:

– Ваш отец… он не простит… мы пропали!..

– Прекрати рыдать и толком скажи, что произошло? – сердито воскликнул Аллан Клер. – Может, вы объясните, брат Тук?

– Не могу, сэр рыцарь, ибо мне ничего неведомо. Помнится лишь одно: я сидел… нет, пожалуй, стоял на коленях… читал литанию к милосердию Господнему…

– Вы, преподобный отец, сидя в моей светелке, влили в себя лишних полдюжины кружек эля, – прервала великана Мод, наконец успокоившись. – А дело было так. Вскоре после того как стражник Эгберт под действием винных паров уснул, а я отперла темницу и вывела оттуда сэра Аллана, его светлости вздумалось повидать своего пленника. Каково же было его изумление, когда он обнаружил храпящего Эгберта. Ваш батюшка, леди, принялся будить стражника, и Эгберт наконец восстал, все еще пребывая во хмелю. Решив, что господин барон привиделся ему во сне, он крайне нелюбезно поинтересовался, с какой стати тот не дает отдохнуть доброму и честному малому, каковым он, то есть Эгберт, является. Господин барон от изумления на некоторое время утратил дар речи и обрел его лишь после того, как стражник хватил его древком копья по больному плечу со словами: «Что, старая палестинская развалина, опять подагра замучила?»

– Матерь Божия! – одними губами прошептала Кристабель.

– Именно так и было сказано, клянусь! Ваш батюшка одним ударом сбил стражника с ног, сорвал с его пояса связку ключей и принялся искать тот, что отпирает темницу, но его не оказалось на месте! «Куда ты девал ключ?!» – громовым голосом вскричал барон, хватая за ворот несчастного тюремщика. Потом его светлость вызвал из кордегардии отряд стражи и повелел взломать дверь в темницу, добавив, что, если пленника не окажется на месте, Эгберт с первыми лучами солнца будет повешен… – Мод повернулась к рыцарю: – Сэр, вам нельзя терять ни минуты – едва его светлость убедится, что темница пуста, последует приказ поднять мост и наглухо запереть ворота…

– О Аллан! – воскликнула молодая женщина, опуская вуаль. – Дорогой мой! Если нас застанут здесь вместе, все будет кончено навеки!

– Вы готовы последовать за мной, Кристабель? – в голосе рыцаря звенело отчаяние. – Ведь барон непременно подвергнет вас жестокому наказанию!

– Нет, об этом нечего и думать… я останусь здесь… я умерю его ярость… Мы будем жить надеждой!..

– Вы клянетесь остаться верной мне, Кристабель?

– Разве я хоть раз дала вам повод усомниться? – Кристабель с горькой укоризной взглянула на рыцаря. – Поспешите же, Аллан… Прощайте – и с надеждой на скорое свидание!

– Я повинуюсь. – Рыцарь опустился на колено, запечатлел поцелуй на запястье Кристабель, а затем шагнул к Мод: – Уверена ли ты, девушка, что твой отец согласится выпустить нас из замка?

– Следуйте за мной, сэр рыцарь, и вы, брат Тук, тоже…

– Но в замок мы, помнится, вошли втроем, – мрачно заметил монах.

– Проклятье, – воскликнул сэр Аллан. – Как же нам отыскать Робина?

– Не стоит трудиться, сэр. Я здесь! – Юноша вышел из своего укрытия.

– Ты все-таки умудрился обвести вокруг пальца стражу! – радостно бросилась к нему Мод.

Монах покосился на девушку, но не успел произнести и слова, как в дальней части галереи, ведущей к часовне, послышались крики и лязг оружия.

– Праведный Боже! – воскликнула Мод. – Это барон! Бежим скорее!

В одно мгновение освободившись от рясы и вручив ее брату Туку, рыцарь бросился к невесте, чтобы в последний раз прижать ее к груди. После чего все четверо торопливо покинули сумрачную часовню, оставив Кристабель в молитвенной позе перед старинным распятием. Не успели за беглецами затвориться двери, как через противоположный вход в часовню ворвался барон во главе отряда вооруженных слуг…

Мод с факелом в руке торопливо шла впереди мужчин по узкой галерее, за ней следовал Робин, а замыкали шествие монах и сэр Аллан. Девушка упорно хранила молчание, и Робин, нагнав ее, шепнул:

– Ты сердишься на меня, Мод?

– И не думала…

– Не верю. Чем же это я перед тобой провинился?

– Это вам не может быть интересно.

– Я ужасно огорчен!

– Велика важность, скоро утешитесь… К тому же к утру вы уже будете далеко отсюда…

– Да, засовы и решетки мало кому по душе. Но как же мне не огорчаться, если я больше не увижу твоей прелестной улыбки?

– Вы не лукавите? – девушка внезапно обернулась.

– Истинная правда, Бог тому свидетель!

Факел почти догорел, и монах, заслышав в полумраке звук поцелуя, недовольно проворчал:

– Нашли время миловаться… Э, да тут развилка! Куда сворачивать?

– Направо! – слегка задыхаясь, проговорила Мод.

Через две сотни ярдов беглецы оказались у самых ворот. Девушка негромко окликнула отца.

– Как?! – возмутился Линдсей, до которого еще не дошли известия о событиях в замке. – Уже уходите, да еще и глухой ночью? А я-то рассчитывал, брат Тук, пропустить с вами чарку-другую на сон грядущий… Что за спешка?

– Неотложные дела, сын мой, – сурово отвечал монах. – Неисповедимы пути слуг Господа!

– Тогда до встречи, любезный брат Тук! И вы прощайте, добрые господа…

Подъемный мост опустился; рыцарь покинул замок первым, за ним последовал насупившийся брат Тук. Мод, скрывая слезы, на секунду припала к Робину:

– Увидимся ли мы, сэр Робин?

– Надеюсь… – слегка помедлив, ответил юноша. – А до того, моя козочка, исполни одну просьбу. Найди в покоях барона принадлежащий мне лук и колчан со стрелами, а после отдай их тому, кто обратится к тебе от моего имени.

– Мне хотелось бы, чтобы это оказались вы сами, сэр Робин…

– И я надеюсь, Мод. Прощай же!

Присоединившись к спутникам, юноша торопливо зашагал, так и не оглянувшись ни разу на темный силуэт Ноттингемского замка, где сегодня едва не расстался с жизнью. Беглецы спустились с замкового холма, миновали мрачное предместье и замедлили шаги лишь тогда, когда оказались под спасительным сводом Шервудского леса.

10

В доме лесника царила тревога. Не было и десяти вечера, когда Гилберт Хэд, с нетерпением ожидавший возвращения сына, оставил старого бенедиктинца продолжать заупокойное бдение над усопшим шурином и прошел к жене, все еще хлопотавшей по хозяйству. Он хотел знать, не обеспокоена ли леди Мэрион столь продолжительным отсутствием брата.

– Леди, должно быть, у себя в светелке… Сейчас поднимусь и взгляну.

Однако вскоре Маргарет вернулась и растерянно объявила мужу, что девушки нигде нет. Добрый лесник забеспокоился.

– Я видела ее два с лишним часа назад. Вместе с нашим Лансом она прогуливалась по просеке, что ведет к Ноттингемской тропе. Уж не свернула ли она в чащу, Гилберт?

– Это не беда, Мэгги, Лэнс не дал бы ей заблудиться. Я другого боюсь. Уж не случилось ли с леди худого – время-то позднее…

Схватив лук и острый нож с широким клинком, Гилберт опрометью бросился на поиски гостьи. Ведомый чутьем опытного охотника, лесник направился тем же путем, которым до него прошла Мэрион, и наконец добрался до того места, где девушка присела отдохнуть. Даже при лунном свете Гилберт заметил примятую траву и след башмачка на тропе.

Он остановился. В чаще царило гнетущее безмолвие, однако чуткое ухо лесника вскоре уловило едва различимый звук, похожий на стон. Гилберт ощупью двинулся туда, откуда он доносился, и вскоре стон сменился жалобным повизгиванием, которое становилось все отчетливее. Лесник опустился на четвереньки и пополз вперед, шаря перед собой, пока его рука не коснулась липкого на ощупь меха какого-то зверя. Животное слабо пошевелилось и глухо зарычало.

– Ланс, бедняга! – горестно вскричал Гилберт.

Пес попытался подняться, но снова со стоном рухнул на палую листву.

– Где же рана? – Хэд бережно ощупал собаку. – Бог мой, да у тебя вся грудь в крови… Сейчас я тебе помогу… Держись, старый дружище!

Было темно, но Гилберт справился: оторвав от подкладки кафтана кусок ткани, он туго перевязал рану на груди пса. Затем поднял его и перенес под раскидистый ореховый куст, где трава росла погуще.

– Что здесь случилось, скажи? – обратился он к раненому волкодаву, словно тот и в самом деле мог ответить. – Ты защищал леди? Ох, беда, беда… – Лесник опустил ладонь на лобастую голову собаки. – Придется пока оставить тебя здесь, приятель, но я вернусь за тобой. Вот только бы мне дознаться, что сталось с девушкой!

Гилберт выпрямился, впиваясь острым взглядом в сумрачную чащу, и вполголоса проговорил, сжимая кулаки:

– Клянусь ключами святого Петра, если Господь поможет мне найти того, кто искалечил моего верного пса и посягнул на благородную госпожу, мерзавцу мало не покажется…

Вновь положившись на чутье, Хэд двинулся по боковой тропке и вскоре достиг поляны, залитой лунным светом. Он уже хотел начать выкликать имя девушки в надежде, что в ночной тишине будет услышан, но внезапно заметил в гуще молодых ясеней шевелящуюся тень, очертаниями напоминающую человека. Бесшумно нырнув в заросли, лесник зашел с тылу и приблизился к тени. Теперь между ними оставалось не больше десяти футов. Рослый мужчина стоял спиной к Гилберту, пытаясь обмотать шею какой-то тряпкой. Хэд больше не колебался: сделав два шага вперед, он опустил тяжелую руку на плечо незнакомца.

– Ты кто такой? – грозно спросил он.

От испуга у мужчины подогнулись колени.

– Отвечай! – повторил Гилберт, рывком разворачивая ночного бродягу к себе лицом.

– А тебе-то что за дело? – огрызнулся тот, обнаружив, что рядом с Гилбертом никого нет.

– Я лесник, и весь этот край Шервудского леса на моем попечении. А ты, сдается мне, явился сюда разбойничать. Я отпущу тебя восвояси, если без утайки ответишь на мои вопросы, а нет – сдам на попечение королевского шерифа… Видел ли ты сегодня вечером в лесу девушку в светлом наряде?

Губы незнакомца скривились в гнусной ухмылке.

– Ага, значит, все-таки видел… А что это с тобой? Уж не зверь ли тебя поранил?

Хэд с силой отбросил руку бродяги, сорвал с его шеи окровавленное тряпье и увидел, что кожа на ней болтается клочьями. Мужчина взвыл от боли:

– Это был не зверь, а дьявольский пес…

– А девушка? Где она? Говори, негодяй, или умрешь на месте! – Гилберт приставил клинок к горлу разбойника, но тот внезапно отпрянул, выхватил свой нож и рукоятью нанес леснику удар по темени наотмашь. Хэд покачнулся, но устоял, а мгновением позже, придя в себя, обрушил всю свою ярость на бродягу. Под ударами могучих кулаков Хэда тот рухнул и остался лежать у подножия ясеня.

– Лесная нечисть, – брезгливо сплюнул под ноги лесник. – Уж и не знаю, отчего я тебя не добил. Что ж, подыхай здесь, если не хочешь сказать, что ты сделал с молодой госпожой…

Гилберт развернулся и зашагал прочь. Тем временем бродяга приподнялся и, пытаясь выползти на тропу, прошипел ему вслед:

– Я не сдохну, шервудская свинья. А ты еще заплатишь сполна за то, что переломал мне чуть не дюжину костей!..

Гилберт Хэд продолжал рыскать по лесу, не чуя усталости и холода. Он уже потерял надежду разыскать девушку живой, как вдруг услышал, что вдалеке молодой голос, безбожно перевирая мотив, распевает старинную балладу. Надеясь, что это возвращается Робин, лесник остановился под раскидистым дубом и стал ждать.

Однако по мере того как певец приближался, леснику становилось все яснее, что он ошибся. Наконец на тропе появились двое; в одном он сразу признал младшего Гэмвелла, рыжеволосого Уильяма, приятеля своего сына.

– Эй! – крикнул Хэд из своей засады. – Грешно так обращаться с достойной песней… Что привело вас в лес, парни, в столь глухой час?

Голос мгновенно смолк, а затем Уильям Гэмвелл, напуская на себя грозный вид, отозвался:

– Кто посмел меня прервать, прежде чем поприветствовать? Подойди-ка ближе, и мы посмотрим, не следует ли тебе преподать урок обходительности!..

– Ты спятил, братец! Неужто ты не узнаешь старину Гилберта, к которому мы и направляемся? – осадил его Маленький Джон, когда лесник выступил из тени.

– Бог мой, ты прав… Ну, тогда совсем другое дело, – обрадовался юноша, бросаясь к Хэду: – Добрые новости, Гилберт! Госпожа Мэрион у нас в усадьбе. Мои сестры заботятся о ней… Маленький Джон встретил ее в лесу как раз в ту минуту, когда на нее набросился разбойник… А где же Робин?

– Отдышись, сынок, – остановил юношу лесник. – Робин с утра отправился в Ноттингем, однако еще не возвращался…

– Вы что-то неважно выглядите, Гилберт, – обеспокоенно заметил Джон, вглядываясь в лицо лесника. – Уж не хворь ли с вами приключилась?

– Я здоров, – отмахнулся Хэд. – А неприятности никого не красят. Вчера скончался мой шурин, а я узнал… Но не будем об этом. Слава Всевышнему, леди Мэрион жива и в безопасности. Посудите сами, как я встревожился, особенно когда наткнулся на своего израненного пса.

– На Ланса? Кто же это так обошелся с ним? – возмутился юный Гэмвелл.

– Бродяга уже ответил за злодеяние, – сказал лесник. – Отлеживается где-то в кустах… А мне пора домой – что-то у меня на сердце тяжело.

– Покажите нам, где вы оставили этого негодяя, Гилберт, – остановил лесника Джон. – Я его из сотни узнаю. Если это тот самый, что напал на леди Мэрион, а не только ранил вашего пса, то я обязан дать знать шерифу.

– Что ж, идем. Здесь недалеко…

Хэд легко отыскал место, где смрадный бродяга рухнул на землю под ударами его тяжелых кулачищ, но там уже никого не было.

– Экая досада! Успел убраться… Смотри-ка – кровь на траве! – воскликнул Уильям. – Знакомое местечко – под этим ясенем мы обычно встречаемся с Робином, когда отправляемся на охоту… Что это с вами, Гилберт?

Лесника бил озноб; на его лбу выступил холодный пот, зубы стучали, взгляд помутился; не прошло и минуты, как он, глухо застонав, опустился на ковер из сухой прошлогодней листвы. Молодые люди бросились к нему, но напрасно Маленький Джон тряс его за плечи и пытался влить хоть несколько капель вина из фляги в его сведенный судорогой рот – Гилберт Хэд не приходил в чувство. И если бы не редкие удары сердца, которые Джон услышал, приложив ухо к груди лесника, он бы совсем отчаялся.

– Что будем делать, братец? – с тревогой спросил Уильям.

– Взвалю его на спину и отнесу домой.

– Ты-то справишься… Но не повредим ли мы ему? А вдруг у Гилберта удар? Надо соорудить носилки… Дай топор и жди меня здесь… – с этими словами юноша бросился в чащу.

В поисках подходящего дерева Уильям выбежал на покрытую глубокой тенью поляну и едва не упал, споткнувшись о кучу гнилой листвы или тряпья. Куча тут же зашевелилась, издавая стоны вперемежку с проклятиями. Юноша не успел опомниться от неожиданности, а его уже звал могучий голос Маленького Джона, извещавший, что Гилберт очнулся. Однако любопытство пересилило. Уильям наклонился, и в его рукав тут же вцепились трясущиеся пальцы лежавшего на земле человека.

– Благородный господин, не бросайте меня здесь… я умираю!

– Кто ты? – юноша брезгливо отдернул руку. – А-а… ты, верно, тот самый бродяга, кого мы искали… Это ты преследовал леди Мэрион и ранил пса?

– Сжальтесь, сэр, – глухо простонал разбойник, – заберите меня отсюда…

Уильям отвернулся, вглядываясь в просвет между деревьями: к поляне уже приближался Джон, поддерживая под руку окончательно пришедшего в себя лесника. Когда они подоспели, Уильям возбужденно сообщил:

– Тут наш разбойник. Решил облегчить душу перед тем, как отправиться на виселицу…

– Пощады!.. – захрипел бродяга, пытаясь приподняться, но тут же снова мешком повалился на землю. – О Господи, живого места на теле не осталось!

– Поздно вспомнил Господа, негодяй, – презрительно заметил Маленький Джон. – Я ведь тебя предупреждал – не попадайся на глаза!

– Оставь, Джон, – лесник тронул великана за плечо. – Если до рассвета его не сожрут волки, я сам свезу его в тюрьму… А теперь идемте, боюсь, мне снова понадобится ваша помощь…

Братья двинулись вслед за Гилбертом, и вскоре их уже встречала на пороге усадьбы лесника Маргарет, обеспокоенная нескончаемо долгим отсутствием мужа и сына.

Едва взойдя по ступеням, лесник снова покачнулся, и теперь уже жене пришлось поддержать его, проводить в спальню и уложить в постель.

– Робин явился? – был первый вопрос Гилберта. Получив отрицательный ответ, он помедлил, раздумывая, и продолжил: – С леди Мэрион все благополучно, она в поместье Гэмвеллов… Но в лесу лежит наш Ланс… пес тяжело ранен. Я отдышусь, принесу его, и мы выходим пса, Мэгги…

– Лежи спокойно, дорогой, я пошлю слугу…

– Нет, я справлюсь… Пусть Линкольн поможет Джону Нейлору и младшему Гэмвеллу предать земле твоего брата. Медлить больше нельзя, хоть и ночь на дворе. Сама тоже ступай с ними, помолись на могиле за пропащую душу Роланда Ритсона… И вот еще что, Мэгги! На поляне – парни знают, где это, – мы оставили одного мерзавца… Это он преследовал леди и ранил Ланса, когда тот пытался ее защитить. Если бродяга жив, пусть Линкольн притащит его сюда. Негоже даже такому человеку помирать, как лесному зверю… – Гилберт утомленно прикрыл глаза, а его жена молча покинула спальню, тихо прикрыв за собою дверь.

Около полуночи от развилки у усадьбы по лесной тропе двинулась процессия. Впереди шел престарелый брат Элдред, за ним – Маленький Джон и слуга, несшие на носилках обернутое в черный саван тело Ритсона, следом – Маргарет и Уильям. Спустя четверть часа они достигли нужного места. И пока Линкольн и Маленький Джон быстро рыли могилу, Маргарет тихо молилась, стоя на коленях. Тем временем Уильям куда-то отлучился.

Воротился он, когда могила была наполовину готова. Склонившись к уху двоюродного брата, юноша шепнул:

– Надо бы вырыть яму пошире, Джон, потому что покойников у нас два. И оба составят недурную компанию друг другу.

– Что ты имеешь в виду, Уил?

– Человек, которого мы оставили на поляне, отдал Богу душу. Придется притащить бродягу сюда, чтобы похоронить по-христиански…

Не прошло и часа, как над уединенной могилой, в которой нашли последнее пристанище два закоренелых грешника, вырос невысокий холм свежей земли.

Тем временем Гилберт Хэд, которого освежил недолгий сон, поднялся с постели и задумчиво шагнул к оконцу, которое смотрело на темный лес. Он корил себя за то, что не нашел в себе сил проститься с братом жены, пусть тот и был скверным человеком. А ведь в юности, до того как их пути разошлись навсегда, они с Роландом были друзьями!.. Внезапно леснику почудилось, что из глубины леса доносится жалобный собачий вой.

– Держись, Ланс, верный дружище… – пробормотал Гилберт. – Потерпи еще немного! Как только Мэгги и парни воротятся в дом, я отправлюсь тебе на помощь…