Текст книги "Оскверненный рыцарь"

– В чем дело? – спросил у паладина Гай, который обнял себя одной рукой за плечо, пытаясь укрыться от северной прохлады.

– Мой лорд, на горизонте показался королевский гонец, – нервно отвечал тому паладин.

– Что? – удивленно воскликнул Гай и сразу же, засуетившись, встал. – Остановить карету!

Кучер сразу же затормозил, потянув вожжи на себя, а паладины для подстраховки обнажили свои широкие мечи. Гай накинул на себя соболиный плащ и вышел на улицу. Буквально через пару минут к нему подъехал гонец. Он явно был уставшим и измученным. Однако, его быстрый и маленький конь не выглядел выдохшимся, потому не терял скорости, пока скакал навстречу к отряду.

Подъехав, гонец моментом спустился с худощавого коня. Это был маленький эйдар, худой и ловкий. Он тут же упал на колени перед верховным паладином. Взгляд его был испуганным, словно за ним кто-то гнался. А после он открыл кожаную сумку и достал оттуда свиток, закрытый королевской печатью.

– Милорд! – воскликнул молодой эйдар, протянув руку со свитком. – Король велел лично передать вам приказание! Советую вам не медлить и поспешить, ведь гнев короля очень страшен!

– Знаю-знаю, не запугивай… – пренебреженно ответил Гай, подозрительно глядя на гонца.

Он оторвал королевскую печать и развернул свиток. Оскар не смог разглядеть содержимое письма, да и не его это было дело. Недолго читая, верховный паладин усмехнулся и ответил:

– Передай королю, что приказ будет исполнен в кратчайшие сроки. Пускай организует нам теплый прием. Я буду в Эмпайроне через три недели.

– Вас понял! – вновь воскликнул молодой эйдар.

Гонец встал, глубоко поклонился и молнией запрыгнул обратно на коня. Не успели они и моргнуть, как гонец умчался и пропал за туманным горизонтом. За ним на ветру развивался зеленый плащ, а на голове был теплый капюшон, который защищал от холодного северного ветра.

Гай же крикнул кучеру, дабы тот гнал побыстрее. Паладины тут же вложили мечи обратно и двинулись вперед: двое сзади, двое спереди. Сам Гай запрыгнул обратно в карету и уселся в мягкий диван, скидывая с себя соболиный плащ.

– Что там? – поинтересовался вдруг Оскар. – Утрих ждет нас?

– Что? – не расслышав спросил Гай. – Ах, да-да… Король нас ждет, поэтому в Нулгар не едем. Отправляемся прямиком в столицу через перевал Фордминос.

– Что это за дорога?

– Это единственный путь через Андернотские горы в Азерон.

– А почему не кораблем? – поинтересовался Оскар, невольно подняв правую бровь. – Разве это не более… комфортный путь?

– Ежели бы на дворе было лето, то конечно да. Но сам подумай – воды Туманного залива лихи и суровы. Туман окутывает весь залив, и даже свет прибрежных маяков не способен пробиться через мглу. Да и потом – зима скоро.

Оскар сразу же заметил, как карета прибавила ходу. Ехали они уже гораздо быстрее. К вечеру вдоль Тракта начался глубокий сосновый лес. Вечнозеленые великаны тянулись на несколько лиг вдоль Тракта, а их густые кроны почти что закрывали все небо, не давая звездному свету проникнуть на Дорогу. Из темной глубины леса то и дело слышался вой волков, что выли на бледную луну. Мерсия – так называли луну благородные эльфы.

Мерсия имела в себе две фазы: светлую и темную. При полной луне у благородных эльфов начинался день поклонения – Лиад Лаун. Об этом празднике эльфов было мало что известно, но о нем рассказывали так, что в день полнолуния, эльфы ночью поют трогательные песни, восславляя светлую сторону Мерсии. Те эльфы, что выбрали светлую сторону, звались маэнор. Их было больше всего, ибо сознание этих благородных бессмертных существ было создано так, чтобы те несли добро в сердца смертных людей, чье сердце и разум податливо алчности и гордыне. Но истинные их цели никому не были известны.

Те же немногие, что поклонялись темной стороне луны, звались даэнор. Немногие представители этого народа проживали вдалеке от своих братьев и сестер – в Дрейхоле. Мало кто бывал там, и мало кто возвращался с Плато Драгстоун. Но те немногие, кому довелось там побывать, говорили о великой злобе, что наполняло сердца даэнор. Во имя темной стороны луны, даэнор приносили кровавые жертвы, пили кровь и проводили леденящие кровь ритуалы. Они были совершенно другими, не такими, как их светлые собратья.

Однако же, у обоих этих народов было одно общее – происхождение и кровь. Сами же эльфы называли свой народ эльманор, что означает «бессмертные». Они никогда не умрут от старости или болезни, им неведомо горе, а их непоколебимая вера во всевышнюю Мерсию дает им силу и надежду. Как и сейчас, глядя сквозь хвойные кроны на полную луну, Оскара наполняла надежда в то, что у него все получится. Он сможет исполнить свой долг и искупить грех, что обрушился на его сердце и душу. Таково его предназначение.

Близилось утро тридцатого октября. В небе было хмуро, словно надвигалось что-то плохое. С гор спускался сильный порывистый ветер, который затруднял движение отряда вперед. С Тракта они свернули на северо-восток, двигаясь к Перевалу. Солнце восходило из-за заснеженных вершин, но никаких теплых лучей и света Оскар так и не увидел, смотря в смурое, затянутое почти черными тучами небо.

– Нужно будет остановиться возле Перевала и передохнуть, – нарушив мрачную тишину, сказал Гай, который осматривал карту местности. – Путь по Перевалу не близкий и долгий, потому нужно как следует отдохнуть.

– А что такого в этом Перевале? – задумчиво глядя в окно, спрашивал Оскар.

– В том и дело, что много чего, – буркнул сурово Гай. – Этот Перевал является одним из двух важнейших торговых путей, по которому часто проезжают огромные караваны и знатные особы. Охотники за наживой никогда не дремлют и вынюхивают все, что может принести им выгоду. Перевал стал местом обитания не только горных троллей, но и разного рода разбойников и других отбросов. Их корыстные помыслы говорят об их алчности, раз они высиживают неделями на одном месте, а потом нападают на ничего не подозревающих купцов и странников. Убивая и насилуя, они не жалеют никого, не оставляют никаких свидетелей и забирают все, что только могут унести на руках. Давно бы их всех вздернуть…

Оскар ретиво кивал головой, слушая о предстоящих опасностях. И все же, его это мало волновало. Он привык готовиться к предстоящим трудностям, и это его в какой-то степени закаляло и даже радовало. Жизнь будет слишком скучна, ежели ее не разбавлять чем-то опасным и таинственным. А с тех самых пор, жизнь Оскара стала, можно сказать, безделицей. Но сейчас он был на пол пути к свершению своей цели.

***

Вдалеке виднелись Горы Андернот. Их заснеженные каменные вершины обдувались снежной вьюгой, потому вершины их были скрыты в некой непроглядной белой завесе. Зловещая мгла окутывала величественные вершины, и спускалась вниз по крутым, почти вертикальным, каменным склонам. Горы Андернот были домом для многих существ. В глубочайших пещерах под ними жили горные тролли, что разоряли деревни близ склонов. В дремучих лесах на склонах обитали дикие звери, что в ночи пугали любого мимо проходящего путника. А на самых вершинах, за серыми облаками и зловещей мглой, что кругом окутывала снежные вершины, обитали великие орлы – грозные и гордые существа. Они были слугами самого Шторма, размах их крыльев мог заслонять солнце, а их пронзительный крик был слышен даже у самого подножья.

Близ Гор было опасно, но оттого поразительно красиво. Ведь еще древние норды возводили свои дома и крепости на крутых каменных склонах. А теперь от них осталось лишь отголоски прошлого. Склоны были усеяны древними каменными постройками, дремучими вечнозелеными лесами, хрустальными водопадами и величественными вершинами, что лежали друг на друге. А из-за широчайших долин на вершинах Андернотских Гор каждое утро выглядывало алое солнце, что наполняло холодные дали Хандафьяла утренним теплом и красотой.

Подъезжая к подножью, отряд немного сбавил ход. В округе не было никаких поселений, поэтому было решено разбить лагерь возле высокой сосновой рощи под холмом. Там была небольшая лощинка, где сильный восточный ветер не доставал. Карету и лошадей оставили сверху возле дороги. Вместе с ними оставили и одного часового. Взяв все необходимые вещи, остальной отряд в лице Гая, Оскара, и еще троих паладинов Лита спустились в неглубокую лощинку. Палатку ставить смысла не было. Потому быстро развели костер и начали готовить обед на всех членов отряда. Оскар как обычно уселся на поваленное толстое бревно на земле и достал из подаренных ножен свой долгий меч. С прошлого привала он захватил уже хорошенький кремень, потому он тут же положил меч на колени и принялся его затачивать. Чем острее клинок – тем дальше смерть. И потом – заточка хорошо успокаивала Оскара. Это было для него как медитация. Он знал, под каким углом нужно положить камень, дабы эффективно заточить острие. Этим делом он занимался почти в любое свободное время.

Через полчаса в лагере запахло вкусным ароматом. Один из паладинов умел хорошо готовить. Когда Оскар услышал этот ароматный запах, его рот моментом же наполнился слюной, а свое любимое дело он решил оставить на потом. Встав с бревна и подойдя поближе к горящему костру, Оскар присел напротив готовившего обед паладина:

– Как твое имя? – решил поинтересоваться Оскар, явно опьяненный пробуждающим аппетит ароматом.

Тот нервно взглянул на рыцаря своими добрыми голубыми глазами. Выглядел он молодым, даже слишком. Несмотря на возраст и некую хилость, паладин легко носил на себе тяжелые паладинские латы.

– Моя имя Генрик, сэр, – отозвался спустя недолгую паузу паладин. – Ох, не стоит представляться, сэр. Я знаю кто вы! Оскар из Норденоса – знаменитый рыцарь, что убивал сотни и тысячи своих врагов во имя принцессы Катарины Дор. Воплощение Смерти – так вас зовут те, кто не смог одолеть вас. Мой отец много рассказывал о вас.

– И кем же был твой отец? – спросил Оскар, на лице которого появилась тень от легкой улыбки.

– Он был уроженцем Норденоса, как и вы, сэр. Его звали Ульманд, и он был дружинником при фолинорском князе. В юности он учувствовал во многих битвах на Хандафьяле, но однажды Судьба отправила его в мореплаванье. Он пересек устье Андирана и плыл по реке на торговом судне, пока наконец не прибыл в Эмпайрон. Тогда он сопровождал одного достопочтенного господина из Эодоса, который имел в своем кошеле горы золота и товаров. Взор моего отца был искушен красотой зеленых садов, что поросли спелым виноградом, чистым небом, над которым каждый день сияло яркое солнце, высокими белыми стенами Эмпайрона, что высились высоко, словно горы, а также красотой тамошних женщин. Тогда он и познакомился со своей будущей женой и моей матерью.

Уплывать из Азерона он более не хотел, потому моя мать помогла ему улизнуть из дружины. Вместе они сбежали из столицы в Торнодос. А через пару лет родился я. Моя мать была эйдаркой, а отец нордом, но все же он решил назвать меня в честь моего деда, что в прошлом был служивым паладином Лита.

– А что сейчас с твоей матерью? – спросил Оскар с ноткой сожаления, ибо лицо Генрика выглядело грустным.

– Ее жестоко убили после того, как на Торнодос напали нукеримцы, – глаза молодого паладина вдруг налились горькими слезами. – Я… Я не хочу об этом говорить.

– Прости, не хотел тебя ранить, – с прискорбием ответил рыцарь.

– Нет-нет, это не ваша вина, сэр. Просто я горько сожалею о своей утрате, когда вспоминаю это. И все же мой отец Ульманд все еще жив и здоров! Он живет в Торнодосе и занимается кузнечным ремеслом. К слову, у него очень хорошо получается. Я с гордостью носил подаренный им меч, но, когда попал в Орден Лита, мне приказали носить служебное оружие, а меч у меня теперь так, на память.

– Замечательная история, – подметил тут же Оскар. – А как ты попал в Орден?

– Это было пару лет назад. Я был в числе отряда из десяти воинов. Нас выслали в Сельварион с особой миссией. Проходимцы поговаривали, что в Сельварионе завелось темное лихо, что высасывала всю жизнь из этого леса. Мы пробирались в глубокую чащу проклятого леса и наблюдали, как его покидают звери. Те, кто не успевал, падали замертво, а тела их иссыхали за мгновения. Мне стало не по себе. Охотники и следопыты даже не смели заходить в лес, боясь погибнуть также, как и все, кто в нем обитал. Мы шли по старой лесной дороге к гробнице Азерия – основателя Великого Азерона. По пути я только и видел, как повсюду из серой и сухой земли торчали мертвые кусты и трава, как вокруг меня окружали иссохшие деревья без листвы, и чувствовал трупный смрад от великого множества умерших в мгновение зверей.

Добравшись до гробницы, я понял, что печать была сломлена, а вход в гробницу открыт. Но когда мы приблизились ближе, какой-то животный страх стал овладевать мной. Я испугался так, что не мог произнести и слова. Мои товарищи пошли дальше, прямиком в гробницу, а я же остался стоять на стороже снаружи. Все время, пока я ждал своих товарищей в мертвецкой тишине, я чувствовал, как мое сердце разрывается и тут же сжимается от страха, и как моя кровь стынет во мне, леденя мою душу.

А когда я услышал истошные крики из гробницы и вовсе остолбенел, не в силах даже убежать. Все вокруг потемнело, точно черная тень опустилась на лес, а из входа в гробницу все больше стали доноситься крики моих товарищей. Я еле подошел к кургану с дрожащими руками и мечом, когда увидел, как из черной тени гробницы выбежал мой окровавленный товарищ. Его глаза… Я никогда не забуду его обезумевшие от страха глаза. Я знал его как бесстрашного и сильного воина, но тогда он выглядел жалким и беспомощным. Его руки по локоть были омыты красной кровью. Он упал в мои объятия, крича и вопя ни то от страха, ни то от боли. Прикоснувшись ко мне своими окровавленными руками, он даже не смог произнести и слова, как упал замертво. Я с ужасом пятился назад, смотря на вздымающийся надо мной проклятый курган, и тогда мой взгляд был прикован к черной двери из которой веяло холодом, что сковывал мои движения. Тогда я увидел его – худой темный силуэт с длинными костлявыми конечностями. Он медленно шел в мою сторону, а за его босыми ногами тянулась черная непроглядная тьма. Я был как вкопанный, не смея сдвинуться с места. Меч выпал из моих рук, а сердце неистово билось у меня в груди, точно сейчас вырвется наружу. Тогда этот монстр приблизился ко мне и взглянул своими пылающими зелеными глазами прямо ко мне в душу. Мой взор помутнел и почернел, все вокруг стало таким страшным и мрачным. В голове заговорили тысячи голосов, а перед собой я увидел темное озеро, в котором в муках кричали сотни душ, тянувшись за мной своими бледными руками.

После этого я очнулся посреди поляны, где стояла гробница. Я боялся вставать и даже краем глаза смотреть на гробницу, но все же я поднялся и побежал прочь оттуда. А когда я выбрался из Сельвариона, то обнаружил это…

Генрик расстегнул белый акетон под своими доспехами и обнажил бежевую молодую шею, на которой красовался огромный черный знак, похожий на разбитый череп, обведенный кривой черной линией.

– Это служит мне напоминанием о том, что произошло в том проклятом лесу. А ведь в моем отряде были и мои друзья… – Генрик опустил глаза в трещащий под ногами костер и застыл. Погрузившись в глубокие раздумья, его чуть толкнул Оскар и юный паладин сразу же пришел в себя. – Простите… Столько воспоминаний нахлынуло…

– И все же как ты попал в Орден? – переспросил Оскар, так и не услышав ответа.

– Я бежал из того леса, как только мог, сел на коня и примчал в Эмпайрон с докладом о произошедшем, – Генрик нагнулся и оглянулся по сторонам, став шептать Оскару почти на ухо. – Правда говоря, ежели я бы сказал всю правду, меня бы тотчас же лишили головы за мою трусость. Я не хотел никаких наград, лишь только остаться живым и невредимым, но рассказав им придуманную мною историю меня наградили медалью и возвели в звание рядового паладина Ордена Лита. Я так никому и не смог сказать всей правды, ибо не доверял никому.

– Значит мне ты доверяешь? – усмехнулся в полголоса Оскар.

– Не поймите меня неправильно, сэр… Просто я что-то чувствую, что наши Судьбы во многом схожи. Ох, что на меня нашло? Прошу, не говорите это никому…

– Не волнуйся, – обнадеживающе ответил рыцарь, – даю тебе мое рыцарское слово, что уста мои будут молчать.

Генрик широко и дружелюбно улыбнулся, взглянув на Оскара своими юными глазами. Они будто бы сияли и Оскару это понравилось. Рыцарь вот уже давно не видел столь дружелюбных глаз, что так смотрели на него. Ведь вокруг были лишь одни враги, готовые убить любого ради наживы.

– Сэр, – обратился Генрик к рыцарю спустя недолгое молчание, – желаете отведать моего походного супа? Матушка научила меня готовить еще когда мне было двенадцать зим.

Оскар одобрительно кивнул и Генрик дал ему деревянную ложку. Встав с бревна и наклонившись к горячему котелку, в нос рыцаря ударил сильный и ароматный запах похлебки. Суп был уже точно готов, потому Оскар наполни деревянную ложку бульоном и поднес ко рту, чуть подув на него. А потом, положив деревянную ложку в рот, начал смаковать и еще горячий бульон. Тут же он почувствовал, как его рот согрелся от тепла только что сваренного супа. Вареные овощи и зелень давали вкусный аромат, а мясо из алмазного фазана насыщал этот суп изысканным мясным вкусом.

Глаза Оскара широко открылись, и он с улыбкой взглянул на Генрика. Да, суп был очень вкусным. Паладин явно умел хорошо готовить, что и подметил Оскар.

– Как такой славный повар, как ты, попал в Орден паладинов? – удивлялся Оскар, хлебая из котелка вкусный бульон.

Генрик засмущался. Его широкая улыбка была от уха до уха, и он явно принимал похвалу рыцаря за комплименты. Он тоже и не прочь был пообедать, поэтому вместе с рыцарем принялся отхлебывать понемногу из котелка. Посудина была большая, так что хватит на весь отряд.

– Что-то вы очень хмурый, сэр, – увидев, с каким лицом постоянно ходил Оскар, спросил Генрик. – Что с вами стряслось?

– Не хотелось бы мне об этом говорить…

– Ох, прошу прощения! – извинился учтивый паладин. – И все же, мне кажется, что ваша утрата для вас очень много значила.

Оскар не ответил. Генрик словно посмотрел сквозь него и сказал точь-в-точь, как и есть. Оскар поник, и его рука тут же потянулась к сапфировому медальону на его шее. Но, одумавшись, он не стал его доставать. Не хотелось ему открываться и жаловаться, даже тому, кто был с ним дружелюбен.

Генрик, заметив это, снова начал говорить:

– У вас тоже есть память о вашей утрате, да? Не волнуйтесь, я никому не расскажу об этом. Просто, мы с вами как будто чем-то похожи. Я очень сильно любил свою матушку, и не смог смириться с тем, что она погибла. Я всем сердцем возненавидел тех, кто убил ее, и все время жил лишь желанием отомстить убийцам моей матери. Ваше горе мне знакомо, ибо вы потеряли своего любимого человека…

– Откуда ты знаешь? – яростно и удивленно спросил Оскар, чуть понизив голос.

– Я видел много смерти своими глазами, – отвечал Генрик, смотря прямо в трещащий огонь, – и видел тех, кто видел эту смерть также, как и я. Этот взгляд, эти эмоции, – их ни с чем не спутать, поверьте мне на слово.

На мгновение Оскару показалось, что они с этим юным паладином и вправду чем-то схожи. Он не был таким же подозрительным, как Гай, не был злобным, а помыслы его были бескорыстны. Было видно, что Генрик хотел поддержать Оскара, хотел разделить свое горе с его.

Они дальше продолжили свою беседу в полголоса, как вдруг Оскар почувствовал, что в его ногу как будто влетела стрела. Резкая боль от нескольких крохотных острейших наконечников пронзила его ногу, и он стиснул зубы. Генрик тоже заметил это. Опустив свой взгляд вниз, Оскар увидел, как в его ногу вцепилась большая черная змея. Она стала обхватывать его ногу своим тонким и длинным телом, с силой сжимая ее. Он даже не успел заметить, как змея выползла из дупла в бревне, на котором сидел рыцарь. Он тут же попытался снять ее с себя. Змея пыталась сопротивляться, но все же сдалась.

Генрик вскочил на ноги и сразу же оглядел змею. Убивать Оскар ее не стал – звери были беззащитны перед людьми, и Оскар никогда их не винил, тем более таких маленьких. Им слишком часто приходится защищаться, нежели на кого-то нападать. Держа змею за кончик горла, Оскар заглянул в широкое дупло в дереве и увидел. Увидел змеиное гнездо, где лежала дюжина маленьких бледного цвета яичек.

– Не ядовитая, – объявил с облегчением Генрик. – Так что все будет в порядке, сэр.

– Я сел на ее дом. Она защищала свое потомство. Давай-ка затушим костер и перенесем лагерь чуть дальше. Эта змея не отступится, пока мы не уйдем отсюда.

– И то верно, – согласился Генрик, уже принявшийся разбирать самодельный вертел и тушить горящий костерок.

Рядовой паладин начал затаптывать трещащий огонь в костре, вокруг которого были аккуратно выложены маленькие булыжники. Из-под стальных ботинок паладина стал бить вверх серый дым, разлетаясь по округе все сильнее и сильнее. Оскар же закинул на себя все сумки и разложенные вещи. Отойдя на шагов пятьдесят от бревна с домом змеи, он скинул с себя тяжелую поклажу и потянулся, пытаясь снять нахлынувшую боль в спине.

В это время из рощи вышел Гай. В одной руке у него был длинный охотничий лук и кожаный колчан с парой тройкой стрел, а в другой он держал за длинные мохнатые уши три серых здоровых зайцев со стеклянными глазами. Лицо его было уставшим, злобные запачканные морщины на бровях выдавали в нем недовольство и даже злость.

– Знали бы вы, – хватая воздух ртом, жаловался Гай, – сколько я бегал за этими тваренышами. Шустрые такие, что по всей роще за ними гонялся! Стрел еле-еле хватило…

С округи собрались и остальные члены отряда. К ним присоединился и кучер, который до этого был наверху. Разведя новый костер, Генрик достал из сумки второй котелок, дабы сварить в нем заячье мясо. Гай откинул соболиный плащ и обнажил большой охотничий нож, украшенный воронеными черными узорами и рукоятью из красного дерева со стальной мордой волка на конце, и принялся снимать шкурки с серых тушек. Оскар уселся на траву и уставился в горящий костер, не обращая внимания на запах горелого. Остальные же паладины принялись к трапезе, разложив по маленьким тарелкам сваренный недавно Генриком суп.

Суп из заячьего мясо получился на удивление очень даже вкусным. Генрик явно умел готовить, ибо что один, что другой суп были очень сытными. До вечера отряд пробыл в лощине. Кто-то успел даже подремать, в том числе и Оскар, что уселся под корнями одинокой могучей ели.

На закате солнца отряд собрался и выдвинулся. Ветер усилился. Из-за непроглядных горных вершин вдруг показались темные грозовые тучи. Раскаты грома были свирепы. Они эхом разносились по равнине, а подъезжая к Горам и вовсе казалось, что те ожили и пытаются предупредить отряд о том, что им не стоит ехать к ним. Сверкающие молнии то и дело заставляли вздрагивать весь отряд, а потом и вовсе в окно кареты забарабанили тяжелые капли дождя. Что-то надвигалось…

В маленьком окошке над Гаем Оскар увидел глубокое и темное ущелье. Дорога была узкой, и казалось, что она была кем-то специально высечена прямо в высокой горе.

– Не нравится мне это, – проговорил про себя Оскар, нахмурив брови и опустив кончики рта вниз.

Гай сидел смирно и подозрительно. Уставившись в окно, он словно был парализован. С его черных бровей показались маленькие капли пота, а левая рука, что лежала на коленке, неистово дергалась от нервов. Видя это, Оскар насторожился. Похоже и Гаю не нравилось то, что они приближались к этому ущелью.

– Все нормально? – поинтересовался у него Оскар.

Гай не ответил, но после непродолжительной паузы очнулся:

– Что? – вдруг откликнулся он. – А, да-да, все хорошо…

– Чего же ты тогда тревожишься? – продолжил рыцарь.

– Просто немного устал от долгой дороги и всего-то, – отмахнувшись, ответил Гай. Он не отрывал взгляд от окна, так и ни разу не взглянув в глаза Оскару.

Ливень усилился, как и раскаты свирепого грома. Ветер в ущелье был таким, что лошадям приходилось с силой прорываться через него. Заезжая в высокие каменные врата, высокие горные стены тотчас же стали сдавливать их своим колоссальным размером. Не успели они проехать даже милю, как дорога из относительно ровной превратилась в змеевидную и неровную. Карету начало трясти, ибо под колесами были то глубокие трещины, то большие камни, что постоянно сыпались с высоких вершин ущелья. Кучеру пришлось зажечь большой фонарь, как и паладинам, что ехали вместе с каретой на своих боевых лошадях. Факела давно потухли и полностью промокли от сильного дождя. Ехать было почти невозможно.

Вдруг карета встала. Смотря в окно, Оскар увидел, как один из паладинов проехал чуть вперед, а после поспешно вернулся и постучался в окно кареты. Гай приоткрыл дверь, а паладин начал докладывать:

– Впереди завал, – говорил он, – не проедем.

Гай понимающе кивнул головой и накинул на себя соболиный плащ. Он повернулся к Оскару, смотря ему куда-то в ноги, встал и сказал:

– Пойдем за мной, – сказал он, взяв кожаные ножны с мечом и закинув их себе за спину.

– Куда? Зачем? – удивленно и неохотно спросил рыцарь. Он был в растерянности, но в это же время находился в подозрительных раздумьях на счет этого.

– Поищем другой путь, – тихо и холодно ответил верховный паладин.

Делать было нечего. Оскар надел свой шлем, взял ножны с клеймором и направился в след за паладином. Один из паладинов слез с коня и направился в след за ними. К слову, воин этот был очень здоровым, даже больше других. Шли они гуськом – впереди Гай, по середине Оскар, и следом коренастый паладин с огромным мечом на поясе. Было темно, – лампу они с собой почему-то не взяли. Дорогу разглядеть было трудно, а завала впереди и вовсе видно не было. Оскар постоянно запинался об торчащие из земли маленькие камни, как и Гай, который также был слеп в такой кромешной темноте. Ко всему этому камень сталь очень сырым от сильного ливня, потому они часто скользили по лужам, а иногда и вовсе проваливались в них. Было не понятно, куда ведет их Гай, но выглядело это очень странно.

Внезапно, Гай остановился и оглядел каменные скалы по правую руку от себя. Между ними он нашел очень узкий проход. Пройдя туда, он поманил рукой Оскара и паладина за его спиной. Проход был узким, почти непроходимым, и извилистым. Вел он куда-то на юг. Долго идти не пришлось, ведь дальше была развилка. Узкий подъем слева и крутой спуск прямо.

– Что ж, придется нам разделиться, – проговорил Гай, осматривая развилку. – Я пойду налево, а вы идите прямо. Если что, то встречаемся на этом же месте.

Гай немедля ушел вперед, пытаясь взобраться по каменным уступам, а Оскар двинулся вместе с паладином прямо к спуску вниз. Спуск был извилистым, но очень крутым и высоким. Спрыгивая с уступа на уступ, Оскар и паладин по итогу спустились на пару ярдов вниз, оказавшись в глубокой низине, которая привела их в тупик.

Остановившись, Оскар оглядел темные скалы вокруг него. Слева, справа и прямо не было никакого прохода, да и видно ничего не было. Рыцарь уже хотел было достать свой медальон, дабы хоть что-то разглядеть, но вдруг одумался и не стал доставать его.

– Здесь не пройти, – сказал он паладину за спиной, – возвращаемся назад…

Обернувшись и шагнув вперед, Оскар моментом ощутил, как в его живот поступил огромной силы удар. Схватив ртом холодный воздух и загнувшись, в спину ему прилетел еще один тупой и сильный удар. Он сразу же упал на колени, но попытался встать. Еще один удар прямо в лоб по шлему. Звон в ушах, вспышка. Потом еще удар и еще. И так раз за разом. Рыцарь даже не успел понять, что случилось, как тут же потерял сознание.

Очнулся он уже рядом с каретой. Тьма окутывала его сознание. Все было таким туманным и непонятным, но вот то, что паладинов стало в два раза больше, было точно ясно. Тело сильно болело, было холодно и неприятно. Лицо Оскара была не в шлеме, а в грязной холодной луже. Попытавшись встать, он не смог, ибо тело его было крепко связано толстыми веревками. Вокруг горели лампы, а паладины о чем-то болтали. А после среди них показался Гай в мокром соболином плаще. Он был все таким же коварным и ехидным, как и тогда. Его лик был полон гордости, а коварный взгляд взбесил Оскара.

– Ох, Оскар! – воскликнул он страшно удивленно, наблюдая Оскара в ледяной луже. – Как же так вышло? А ну-ка вставай быстрее, а то чахотку подцепишь!

– Что ты наделал? – в пол голоса спросил Оскар, беспомощно валяясь на земле.

– Я? – снова со страшным удивлением воскликнул Гай, улыбчиво смотря на Оскара. – Ох, нет-нет, я здесь не причем. Но все же связан ты потому, что моему верному паладину показалось, что ты хочешь на него напасть, кхм, да… Да и я получил приказ от его величества лично заняться тобой, но все-таки оставить живым. Конечно – это прискорбно, но я с превеликим удовольствием исполню приказ моего короля.

– Предатель, – сквозь зубы проговорил Оскар, яростно смотря в глаза того, кому доверился.

Гай рассмеялся, как и остальные паладины, кроме одного – Генрика. Он стоял и жалостно смотрел на связанного рыцаря, не в силах ничего сделать. Глаза его были опущены, вид был поникшим. Рядовой паладин чувствовал себя виноватым. После чего Гай подошел к Оскару и со всей силы пнул его по животу. Генрик с жалостью смотрел на Оскара, отчаянно пытаясь перебороть нахлынувшие эмоции в себе.

Натянув на голову рыцаря черный мешок, он почувствовал, как его взяли несколько человек и грубо закинули в какое-то тихое и продуваемое место. Это была не карета, ведь там было тепло. Здесь же было мокро и холодно. Руки Оскара были крепко скованны холодными цепями. А они серьезно подготовились, раз связали Оскара стальными цепями. Снять мешок он не мог, ибо руки его были за спиной.

Снаружи творился балаган. Паладины злобно смеялись над тем, что наконец отловили того самого Оскара из Норденоса, за голову которого они в скором времени получат награду. Тут рыцарь и услыхал голос Генрика:

– Зачем вы с ним так? – спрашивал он у остальных?

– Тихо, щенок! – рявкнул на него один из паладинов, пытаясь заткнуть наглого рядового. – А не под трибунал пойдешь!

– Тихо! – приказ вдруг Гай тому паладину. – Довольно, выдвигаемся!

– Он же доверился вам, а вы его предали! – снова озлобленно кричал Генрик, обращаясь к верховному паладину Гаю.

– Послушай, лучше бы тебе не лезть в дела Ордена, – настырно и упорно посоветовал ему Гай. – Ты не знаешь, с чем имеешь дело, рядовой Генрик, потому заткнись и садись на коня, а не то пойдешь под трибунал!