Текст книги "В сетях времени"

– Эта тропка как раз проложена на месте поселковой дороги, ведущей в аэропорт. Кстати, к ней примыкает и наш участок с нашим домом. Мобиль оставим здесь, глушить не будем. Ведро и сумку брать с собой не будем.

– А почему, Лома? – поинтересовалась Даша.

– Потому что – в случае опасности – с ведром и сумкой быстро не убежишь, – разъяснил он.

Ребята вышли из машины. Рома открыл багажник, вынул из сумки баллончик антикомарина и фонарь, проверил их на работоспособность и после этого распихал их по карманам куртки.

– А фональ-то… зачем опять? – полюбопытствовала девочка.

– На тот случай, если нас здесь застанет ночь, – ответил брат и захлопнул багажник.

Они пошли по тропе сквозь бамбуковую стену.

– Интелесная тлопа, – подметила Даша. – Как ковёл.

– Действительно. Идти мягко, – согласился брат. Он наклонился и потрогал покрытие тропы. – Ух ты! Она покрыта хвоей; причём, не просто внавалку, а уложена хвоинками, и те даже переплетены. Кто же соткал такой ковёр?

– Плосто чудо! – подытожила сестра.

Полоса бамбуковой чащи внезапно закончилась – хвойная тропа вывела подростков в зону посёлка, и они продолжали идти по ней: её направление совпадало с их маршрутом.

Рома шёл молча. Он удручённо смотрел по сторонам, и с каждой минутой его лицо становилось всё мрачнее. Наконец, собравшись с мыслями, он с тревогой в голосе проговорил:

– Когда мы сюда ехали, я ожидал какого-нибудь подвоха, но не предполагал, что он будет таким катастрофическим. Даша мы попали в беду: нашего посёлка больше нет. Многое осталось на своих местах: горная гряда, распадок, холмы, дальние сопки, Заячий Овражек – а посёлка нет! Вообще! Как будто его и не было никогда. Ни домов, ни школы, ни магазина, ни почты – ничего нет, и даже никаких следов не осталось. Вместо посёлка – лес. Многовековой могучий лес.

А жизнь в лесу кипела вовсю, насыщая его пространство громкими звуками: пением цикад, визгом обезьян и птичьим гомоном разнообразных пернатых. Мохнатые коалы, не спеша передвигаясь в кронах эвкалиптов, с удовольствием жевали сочные эвкалиптовые листья. На ветвях деревьев, похожих на дубы, завернувшись в собственные крылья, висели вниз головами летучие лисы. А меж стволов, распластавшись, планировали белки-летяги.

Однако достопримечательностью леса были всё-таки секвойи. Эти исполинские деревья имели у основания массивное утолщение – у некоторых диаметром более 30 метров – в виде изогнутых сросшихся корневых колонн, а вершину абсолютно голого ствола венчала коническая хвойная крона, взметнувшаяся ввысь на 110 метров над подлеском.

Подножье леса покрывали, в основном, кусты папоротника, жимолости, шиповника и рябины, между которыми цвели орхидеи, ромашки, колокольчики, а также – геликонии, пираканты, энциклии, доритисы, равеналы и ещё какие-то никому неизвестные цветы. Но они вовсе не радовали своей красотой попавших в беду детей, уныло бредущих по лесной тропе.

– Вот тут должен быть клуб, – печально говорил Рома и показывал рукой на лес. – Тут – столовая. А вон там – администрация прииска. А здесь, где мы сейчас стоим, был наш дом. У меня такое чувство, что тот проход в горе, который недавно открылся, выводит нас в другое время. Поэтому я могу предположить, что это не посёлок исчез, а мы с тобой переместились в какое-то другое время, в котором посёлка ещё не было. Или – уже не стало.

По выражению лица Даши было видно, что слова брата напугали её до ужаса.

– Что же нам… тепель делать? А, Лома? – дрожащим голоском произнесла она и заплакала.

– Не плачь, сестрёнка. Слезы горю не подмога. Будем думать. Все отгадки, как мне кажется, нам надо искать в той странной башне. Меня постоянно гложет мысль: почему открылся тот проход? Кто его открыл? Я ни к чему не прикасался на пультах, потому что у меня есть железный принцип: не знаешь – не трогай. Даша, припомни хорошенько: а ты в той комнатушке, куда заходила, в тот момент ничего там не трогала? Отвечай честно, потому что от твоего ответа зависит наша дальнейшая судьба.

Даша достала из кармана платочек и вытерла слёзы. Подумав несколько секунд, она заговорила, виновато поглядывая исподлобья на брата:

– Лома, не лугай меня, я… ничего там не лазбила. Плосто немножко… поклутила большое колесо. И всё. Говолю плавду.

– Эх, Даша. Это, разумеется, плохо, что ты покрутила то колесо. Но ты молодчина, что призналась в этом! В нашем аховом положении горькая правда лучше неизвестности. Зато теперь я точно знаю, что тот агрегат – это машина времени, как бы фантастически это ни звучало, а его колесо – это штурвал. Штурвал времени. И ещё я теперь знаю, что нам надо делать. Мы должны вернуться в башню и повернуть штурвал времени на прежнее место, – проговорил Рома и добавил: – А пока мы здесь, около нашего дома, предлагаю пройтись по нашему участку: вдруг найдём что-то нужное, что нам поможет в нашей беде.

– Это плавда наш дом? Как ты… опледелил? – спросила Даша.

– По рельефу местности, по склону верхней террасы нашего плато, – ответил Рома. – Вот тут, к примеру, наш гараж, рядом с ним – сарай для дров. Пойдём, на огород посмотрим?

– Пойдём, – согласилась сестра. – Вдлуг кулятник остался. Залубим кулицу и свалим суп.

Они прошли меж кустов рябины.

– Это середина огорода, – объявил Рома. – А вон там наш курятник, с выгулкой для кур. Сейчас точно на его месте стоит секвойя. Это дерево уже взрослое, но ещё не старое; диаметр в нижней части его ствола примерно 20 метров.

– Ух, какое огломное делево! – восхитилась девчонка.

Паренёк поднял с земли палку и начал ею рыть землю, комментируя:

– Хорошая почва, жирная. В земле много хвойных иголок – нападали с секвой. О! Я нашёл большущего короеда! С мизинец! А вот ещё два, и ещё! Дашуль, поищи что-нибудь, чтобы короедов складывать. Кур нет, зато есть короеды. На обратном пути съездим на Бурную, наберём воды и рыбы наловим – у меня в сумке есть коробка с рыболовными снастями – в башне-то вряд ли нас покормят.

Сестра где-то нашла (или оторвала) большой кусок коры, и Рома стал складывать на неё короедов – личинок жука медведки.

И вдруг Даша сорвалась с места и стремительно помчалась к секвойе, громко крича на бегу:

– Булундук! Он забежал… в делево! Он в делеве!

– Даша, стой! Там могут быть змеи! – крикнул Рома ей вдогонку.

Но она могла и не услышать его из-за собственного вопля, особенно его последнюю фразу, на которой она уже скрылась в чреве секвойи, проникнув туда через щель меж корневых наростов дерева.

Через миг из дупла донёсся её душераздирающий визг.

Рома со всех ног бросился к секвойе. Он на ходу включил фонарь, выхватил финку из ножен и ворвался внутрь дерева. Его глазам предстала ужасающая картина: на дне довольно ёмкого дупла, изнутри покрытого мхом, лежала вопящая Даша, обвитая толстыми кольцами тела огромного удава; и тот уже приготовился накинуть на неё последнее удушающее кольцо.

Парень был далеко не дурак. Он понимал, что сейчас и его жизнь висит на волоске: такой огромный удав даже зубра одолеет играючи, а тут всего лишь каких-то два подростка, которых тот мог задушить одновременно, а потом проглотить по очереди. Но у паренька даже в мыслях не было, чтобы убежать, бросив сестру на съедение.

Рома зажал фонарь зубами и, направив луч света в глаза удава, тем самым слепя его, теперь уже двумя руками крепко-накрепко обхватил рукоять финки. В диком прыжке он изо всех сил вонзил свой нож в голову удава и сразу же принялся яростно кромсать головной мозг рептилии, дёргая рукоять из стороны в сторону и меняя наклон лезвия.

В этот момент снаружи раздался оглушительный грохот, как будто рядом взорвался пушечный фугас; по стволу дерева чем-то с треском хлестануло, словно трёхпудовым зарядом картечи; секвойя вздрогнула, закачалась, да так сильно, что заскрипели её корневые колонны.

Однако Роме сейчас было не до картечи с фугасами: он отчаянно боролся за жизнь своей сестрёнки, орудуя финкой и воинствующе крича: «На сестру мою позарился?! Врёшь, не возьмёшь! Сдохни, гад ползучий!»

И паренёк одержал победу в этом сражении! Глаза удава помутнели, его могучее тело обмякло, хватка колец ослабла. Но война ещё не закончилось. Предвидя, что у змея могут начаться судороги, Рома стал быстро стаскивать толстые змеиные петли с Даши, которая на протяжении всей битвы пронзительно визжала от ужаса.

Его опасения оправдались. Он уже поднял с земли сестрёнку и уже отряхивал мох с её курточки, как вдруг все мышцы удава внезапно напряглись и его тело вмиг свернулось в тугую спираль – это у него началась предсмертная агония. Давление мышечных тканей было настолько велико, что в некоторых местах даже полопалась его узорчатая кожа.

Вскоре удав, наконец-то, перестал конвульсировать и безвольно вытянулся. Рома пучком мха тщательно протёр финку и вложил её в ножны.

– Да, сеструха, вовремя я подоспел к тебе на помощь со своей финкой, – проговорил он с улыбкой. – В противном случае этот удав задушил бы тебя и съел. Ты-то как? Цела?

– Я-то цела. Спасибо тебе, Лома, … что ты успел, а то мне… совсем не нлавится… такой плотивный случай. – Даша обняла братца, поцеловала его в щёку и спросила: – Чтобы спасти меня, ты… убил его?

– У меня не было иного варианта. Тут ведь так, в этом мире: либо мы – его, либо он – нас, – ответил брат.

– А тебе… не стлашно было… с ним слажаться?

– Конечно страшно, но потерять тебя мне было во сто крат страшнее, – промолвил Рома. Он поправил шапочку на голове сестры и вдруг, подмигнув, предложил: – Слушай, а давай измерим длину этого змея?

– Давай! – обрадовалась Даша. – Как в моём любимом мультике… пло малтышку.

Удав был очень тяжёлый. Ребята с большим трудом вытащили его из дупла; для этого им пришлось, часто перехватываясь, перемещать его – фрагмент за фрагментом. Они даже запыхались.

Рома шагами измерил рост удава, растянутого во всю длину.

– Десять метров и ещё полступни, – констатировал он.

– А в попугаях-то удав голаздо длиннее, – проговорила Даша и весело расхохоталась.

Рома тоже рассмеялся и сказал:

– Раз уж пошла такая тема про мультики, то хочу упомянуть фразу Пятачка: «Интересно, а что это так бумкнуло?» Вот и мне интересно, что же там так бумкнуло, когда я воевал с рептилией? Как будто бомба взорвалась. Пойдем, глянем?

– Пойдём, – согласилась Даша. – Мне тоже… интелесно.

Дети подошли к тому месту, где они совсем недавно, стоя на четвереньках, копали короедов. И теперь, точно на этом месте, зияла шестиметровая воронка, с метр глубиной. Над её центральным углублением клубился столб дыма и пара.

Рома, оглядевшись по сторонам, заметил, что кора у основания ствола ближайшей секвойи, в дупле которой произошла схватка с удавом, была изрешечена камешками, скорее всего, выброшенными из воронки и вонзившимися в дерево. «Так вот откуда взялся этот хлёсткий стук картечи», – осенило его. Другим деревьям, стоявшим неподалёку, тоже досталось от града камешков гравия.

Он поднял с земли обломок толстой ветки, спустился в воронку и стал ею раскидывать дымящуюся почву. Вскоре показался металлический округлый предмет светло-серого цвета. Он был очень горячий: при соприкосновении с ним ветка сразу начинала дымиться. Парень подкопал вглубь вокруг странного объекта и попробовал выковырнуть его своей палкой, используя её в качестве рычага, но тот даже не шелохнулся. Зато ветка вспыхнула, как факел. Рома затушил её, уткнув в землю.

Пока брат занимался раскопками, Даша изучала свежие дыры в дереве, ощупывая их и засовывая в них пальцы. И вдруг она увидела припечатанный к корневому наросту тот самый кусок коры, на который они складывали короедов. Она отлепила его и поднесла брату.

– Лома, посмотли: наша кола плилипла к делеву.

Брат оглядел кору, обляпанную с внутренней стороны слоем вязкой слизи, и сказал:

– Это её ударной волной отшвырнуло и влепило в дерево, превратив наших короедов в сопли. Теперь понятно почему дерево зашаталось, аж корни заскрипели.

– Почему? – спросила Даша.

– Тогда слушай. Это не просто какая-то воронка, а настоящий кратер, который образовался от удара метеорита, прилетевшего сюда с огромной скоростью из космоса. Отсюда и звук взрыва, и разлетевшийся гравий, и ударная волна, раскачавшая секвойю и размазавшая наших короедов, – доходчиво объяснял сестре Рома. – Теперь самое интересное – метеорит! Можно было бы сказать, что это от космоса «камень в наш огород», но нет: метеорит не каменный. И – тем более – он не ледяной. Это металл, серого цвета. Но это не олово, не свинец и не сурьма: они бы расплавились, потому что этот метеорит очень-очень горячий. Далее. Он имеет форму шара, диаметром около тридцати сантиметров. Метеорит очень тяжёлый; это значит, что у него большая плотность: наверняка более двадцати грамм на кубический сантиметр. Из всего сказанного я могу предположить, что упавший в наш огород метеорит – платиновый. Данный экземпляр весит около трёхсот килограммов. Платина очень дорого стоит – дороже золота. Этот метеорит – целое состояние! Для справки: температура плавления платины – под 1800 градусов Цельсия, тогда как у чугуна – 1250.

Даша внимательно слушала брата, глядя на него с умилением.

– Я так люблю, когда ты… что-нибудь лассказываешь! Такие класивые… слова говолишь: клател метеолита из космоса и… сульма на кубический сантиметл Цельсия, – произнесла она.

Рома улыбнулся и сказал:

– Мне сейчас пришла в голову любопытная мысль. Кабы не бурундук, то нас с тобой разнесло бы в клочья метеоритом. А так мы оказались в надёжном укрытии. Но если бы в дупле не оказалось удава, то ты не закричала бы, тогда погиб бы только я; и что было бы потом с тобой, мне даже страшно представить.

Из окружающего леса всё также доносились визги, истошные крики, голоса птиц и песни цикад. И вдруг всё стихло и замерло, даже цикады перестали петь свою звенящую песню – одну на всех и на всю жизнь.

Вдалеке послышался быстро нарастающий шум: треск, хруст и тяжёлый топот. Вскоре меж стволов замелькали приближающиеся силуэты.

Рома крикнул:

– Даша! На нас несутся какие-то очень крупные животные! Живо – в дупло секвойи!

– Плекласная мысль, блатец! – прокричала в ответ сорвавшаяся с места сестра. – И там, к моей ладости, … уже нет никаких удавов.

Дети укрылись в спасительном дупле. Занятая позиция позволяла им наблюдать из убежища за тем, что могло твориться снаружи.

И тут началось нашествие. Мимо ребят по «огороду» стремительно проносились бесчисленные стада – бизонов, гигантских шерстистых носорогов и громадных двадцатитонных мамонтов, покрытых шерстью бурого цвета.

– Лома, а куда они… все бегут? – вполголоса спросила сестра.

– Куда – это как раз-таки понятно: к реке Бурная, – также тихо ответил брат. – Меня больше тревожит вопрос: от кого они так драпают? И ещё вопрос: мы – где?! У меня такое ощущение, судя по мамонтам, что мы с тобой оказались в древнем мире – полмиллиона лет до нашей эры, или даже миллион. Полюбуйся-ка на живых мамонтов. В наше время их можно увидеть только в музеях, в образе чучел или скелетов.

Животные умчались, и наступила зловещая тишина.

Дети покинули своё убежище. Около дерева лежали изувеченные останки удава. Даша носком сапога попинала его расплющенную голову и высказалась:

– Длапающие звели… плевлатили удава… в длинный лваный блин.

Рома поддержал её тему:

– Ты это верно подметила. Если бы мы не пошли посмотреть огород, то нас также, как этого бедолагу-удава, растоптали бы мамонты с носорогами. Смотри-ка, они все кусты поломали, а кратер от метеорита вообще сровняли с землёй. Однако мы ведь так и не выяснили, от кого они так драпали. Какое-то у меня предчувствие плохое, тяжёлое. Нам надо срочно уезжать отсюда, пока не поздно. Идём-ка поскорее к машине – поедем до башни.

Подростки вышли на тропу из хвоинок. Она была сильно перепахана и нетронутой осталась только на пригорке: животные по склону не бежали.

И вдруг Рома и Даша увидели, как на пригорке появилась и стала к ним быстро приближаться по этой хвойной тропе, сохранившейся в целости на склоне, плотная колонна огненно-рыжих муравьёв; размер каждого из них составлял дециметр. Это был лишь их отряд головного дозора, так как через пять секунд на спуск верхней террасы – по всей её ширине – высыпало несметное скопище таких же рыжих муравьёв, и они огненной рекой потекли вниз по склону.

Рома выхватил из кармана баллончик с антикомарином и принялся распылять спрей навстречу надвигающейся колонне головного дозора, крича при этом:

– Даша! Вот от кого бежали мамонты! Это муравьи-убийцы! Я читал о них на каком-то сайте в Интернете. Они одним движением жвал перекусывают ветку или палец, как секатором! И бегают они очень быстро! Живо – к машине! А не то через пару минут от нас останутся два обглоданных скелета.

Дети со всех ног бросились к мобилю. А муравьи головного отряда, учуяв в воздухе аэрозольные пары́ неизвестного им вонючего вещества, резко остановились. По их команде встала, как вкопанная, вся армия. Но, через несколько секунд, разобравшись, что эта вонь для них безопасна, муравьи всем скопом стремительно понеслись вдогонку за детьми. Однако этих секунд муравьиного замешательства хватило подросткам, чтобы первыми домчаться до машины.

Они с ходу запрыгнули в салон; Рома сразу глянул на третий тумблер – тот был включён; «Чул, мы в домике!» – выпалила запыхавшаяся Даша и схватилась за веник; Рома стал разворачиваться, и в этот момент их настигло полчище огненных муравьёв; они вмиг окутали в три слоя защитный экран мобиля. В машине стало темно – Рома включил первым тумблером свет в салоне; это не помогло: видимость отсутствовала напрочь. Даша принялась энергично обметать веником лобовину экрана, но эти алчные насекомые вновь и вновь мгновенно залатывали своими телами образующиеся бреши в их заграждении. Ехать было можно, но с опаской: обзор был очень маленьким и кратковременным.

– Дашуля, за веник – спасибо, – похвалил сестру Рома. – Нам бы до арки добраться, а там мы от них оторвёмся. Только будь осторожна: не высовывай руки или голову за пределы защитного поля, помни, что у них челюсти, как бритвы.

Они уже ехали по пологому спуску прибрежной полки. Видимость стала резко ухудшаться, и Рома вёл мобиль практически вслепую.

– Лома, мулавьи… съели веник, только… лучка осталась, – встревоженно сообщила Даша.

И тут машину затрясло. Рома, держа руль левой рукой, взял у Даши огрызок веника в правую руку и начал быстро-быстро размахивать им перед собой и стряхивать о правый борт. Видимость появилась.

– Чёрт побери! Мы с дороги съехали! – воскликнул паренёк. Он перед самым поворотом успел-таки вырулить на дорогу и вписаться в левый поворот; и уже потом, продолжая тем же способом разбрасывать и стряхивать муравьёв, проговорил: – Это ж надо, метров двадцать проехали на батарейке от бензопилы! Вон, только три квадратика осталось. Хорошо, что двигались с горки, в горку аккумулятор пилы не потянул бы. И нам ещё повезло, что успели выехать на дорогу до поворота: трёх квадратиков не хватило бы, чтоб вернуться обратно на дорогу с такого большого расстояния.

Впереди показалась арка. Машина, облепленная толстым слоем рыжих муравьёв-убийц, за семнадцать секунд преодолела триста метров до арки и на полной скорости прошла сквозь её очищающее поле. Всех муравьёв как ураганом сдуло. В салоне стало светло, даже солнечно.

Не отрывая глаз от дороги, Рома передал Даше огрызок ручки веника и, ведя машину, не сбавляя газу, облегчённо произнёс:

– Уф-ф! С горем пополам доехали: на огрызке веника да на «плавленом сырке». А если бы мы пошли в посёлок пешком, то эти муравьи сожрали бы нас с потрохами, как пить дать, – а потом он спросил: – Так что там с муравьями? Гонятся ещё за нами?

– Нет, Лома. Все-все мулавьи… очень быстло… длапают облатно, – ответила сестра.

Рома остановил мобиль перед развилкой синих дорог и вышел из него. Даша тоже выскочила из машины и отбежала от дороги к ближайшим кустам.

Огромное полчище огненных муравьёв, и впрямь, мчалось в панике в сторону посёлка. «Что же могло их напугать так сильно, как они сами недавно напугали мамонтов?!» – удивлённо подумал паренёк и стал озираться по сторонам.

И вдруг он увидел напротив Левой горы волну, высотой метров двадцать, тёмно-бурого цвета, несущуюся по высохшему руслу протоки. «Да что ж за денёк-то такой выдался сегодня!» – снова подумалось ему.

Он сел в машину и крикнул:

– Даша! Всё бросай и пулей лети сюда! Пулей!

Сестра подбежала, поправляя штаны на скаку, и запрыгнула на сиденье. Она собралась было о чём-то спросить, но Рома вместо ответа показал пальцем на юг. Он врубил передачу и на полном газу погнал машину по трассе, ведущей к сети верхних дорог, а сестра с ужасом в глазах смотрела на стремительно надвигающийся на них грязевой вал.

– Извини, некогда было объяснять: в этой игре со смертью счёт идёт на секунды, а на кон поставлены наши жизни, – говорил брат, ведя машину на большой скорости по крутому подъёму. – По нижней дороге – навстречу волне – я не поехал. Там у нас не было ни единого шанса, и мы в эту секунду были бы уже мертвецами. Нам бы теперь до верхнего шоссе успеть. Не знаю почему, но предчувствие мне подсказывает, что с нижней дорогой что-то должно случиться, когда волна её накроет.

Ребятки всё-таки успели. И только они выехали на верхнюю трассу, как грязно-бурая ревущая волна, бешено клокоча и неся в себе груду поваленных деревьев, обломков стволов, корневищ и древесной коры, поравнялась с ними. Рома подрулил к самому краю прижима, и у них на глазах та дорога, по которой они только что ехали, просто исчезла. От неё не осталось ничего: ни слоёв отсыпки, ни ложбины, ни холмика.

– Пледчувствия тебя… не обманули, – подметила сестра и затем спросила: – Лома, а откуда взялась… эта глязная лека, и зачем в ней… делевья и длова?

Рома ей ответил:

– Когда-то давно в верховье протоки произошёл затор – это что-то вроде плотины. Теперь о деревьях. Во время наводнений река выходит из русла и начинает размывать береговые полки, покрытые лесом. Вода тащит эти деревья, землю, глину и где-то в узком месте весь этот материал год за годом складывает, спрессовывает, залепляет глиной, делая плотину водонепроницаемой. Вероятно, на Бурной сегодня случилось очень большое наводнение; поднявшаяся вода сорвала эту плотину и потащила по пересохшему руслу Щучьей протоки.

– Боблы тоже… стлоят плотины. Они глызут делевья, – щегольнула девочка своими познаниями трёхлетнего ребёнка.

Они поехали дальше – в сторону распадка с ручьём Звонким. На самом повороте Даша предложила перекусить. Рома остановил мобиль.

В этом месте склон Правой горы был абсолютно лишён растительности, поэтому ничто не мешало любоваться великолепным видом распадка и долины протоки. Только одно омрачало дивную картину – это грязевой поток в Щучьей.

Телефонная связь отсутствовала напрочь. Телефон не видел – ни социальных сетей, ни электронной почты; Интернет не открывался – вообще. Работала только телефонная камера; Рома снимал на неё всё интересное и где-то, в глубине души, сожалел, что ничего не может выложить в Интернет.

Дети устроили застолье на багажнике машины. Они доели оставшуюся от обеда еду, допили тёплый чай. Вода у них закончилась ещё раньше. До Бурной, куда они намеревались съездить за водой, они так и не доехали – из-за муравьёв; в Звонком воды попросту не было, а из протоки воду нельзя было пить ещё, как минимум, неделю – из-за грязи.

Подкрепившись, ребята тронулись в путь. Машина быстро скользила на своей магнитной подушке по-над синей дорогой с прожилками. Вокруг стоял смешанный лес: берёзовые рощи сменялись соснами и елями, а те – дубравами и осинником; кое-где встречались и лиственницы с тополями.

Трасса круто ушла влево, а через полкилометра повернула ещё раз налево – подростки уже ехали по склону Левой горы. И вдруг они увидели на правой полосе большой белый круглый валун. Рома мог бы его свободно объехать, но он остановил мобиль около камня и сказал:

– Непорядок. Надо устранить. Ну а как иначе? Мы пользуемся их машиной, ездим по их дорогам; должны же мы – в знак благодарности – хоть чем-то им посодействовать. Верно же?

– Велно, Лома, – согласилась Даша.

– Ты сиди в мобиле – я сам. Не девчачье это дело – камни катать, – проговорил братец.

Он взялся за валун и откатил его на обочину. Тот оказался намного легче, чем ожидал паренёк. Камень после перекатки теперь уже лежал на другом боку и, скалясь, таращился на мальчонку пустыми бездонными глазницами. Рома от неожиданности в ужасе отскочил от него назад и вскрикнул:

– Даша, это череп! Огромный человеческий череп!

– Ой, какой… стлашный челеп! Это челеп… великана! – воскликнула подбежавшая Даша.

– Ты права, сестрёнка. Сейчас прикинем. У среднего человека голова составляет одну седьмую часть от его роста. Диаметр этого черепа семьдесят сантиметров; значит, рост этого великана был около пяти метров. Интересно, а где остальные кости?

Рома полез по крутому склону и, поднявшись метров на десять, прокричал:

– Вот он, скелет! Ух, какой здоровенный! Да, я не ошибся с прикидкой: при жизни это был пятиметровый великан.

Он спустился со склона с пучком травы и тщательно ею вытер руки. А Даша нарвала за полосой обочины алых цветов и возложила букет пред ликом черепа.

Брат пересчитал цветы и промолвил:

– Ты тоже угадала: их – чётное число.

Внезапно из-за перевала вылезла большая чёрная грозовая туча и принялась метать грохочущие молнии в вершины гор; снизу с неё свисала бахрома ливневых потоков.

Даша первая запрыгнула в мобиль – на задний диванчик – лицом назад.

– Глоза! Глоза! – кричала она.

Рома погнал машину на предельно-допустимой скорости. А сестра продолжала кричать:

– Лома, глоза… нас догоняет! Дождь… стеной! Пломокнем.

– Мне тоже не хочется промо́кнуть, но ехать быстрее нельзя: с дороги слетим.

Туча всё-таки нагнала мобиль, и на них обрушился ливень – водопадом. Однако ливневые струи скатывались с лобовины и крыши плафона, не оставляя на них даже влажного следа. Этот факт приятно удивил парня: их защитная оболочка оказалась не только водонепроницаемой, но и водоотталкивающей. Да и машина держалась на мокром покрытии дороги очень устойчиво.

Они подъехали к той точке, где ещё недавно была развилка. Теперь на её месте трасса просто поворачивала направо, а дорога, спускающаяся к устью Звонкого, исчезла. На экране навигатора нижняя дорога тоже – уже не значилась; зато в русле протоки появилась вода, бурого цвета.

Ребята без помех, не считая ливня, доехали до пандуса. Рома аккуратно провёл мобиль сквозь проём в горе. В этот момент он заметил, что с защитного плафона слетели все прилипшие листья. Паренёк подъехал к башне и припарковал машину рядом с её откидной аппарелью. Ягоды он оставил на первом ярусе у выхода, а сумку взял с собой. Она могла пригодиться.