Текст книги "Круг избранных. Первый калининградский политический детектив"

– Вставай, соня, победу проспишь.

– Победили?

– Всенепременно!

Дима положил розу на теплую Светкину грудь и стал открывать шампанское. Пробку не придержал – она бухнулась в потолок, не меньше половины шипучки вылилось на пол. Остатки Дима разлил в фужеры:

– Ну, за победу!

– За победу! – подхватила Света.

Только в восьмом часу утра стало окончательно ясно, что Котицкий – депутат. Всю ночь, с мест, от многочисленных наблюдателей, приходила разноречивая информация. Быстренько вбивали в компьютер, подсчитывали, и кривая ИТОГО скакала то вверх, то вниз. Кандидат то переваливал вожделенные проценты, то скатывался в яму «непрохождения». Кофе (спиртного не было) пилось литрами, напряжение, переменным током, взвинтило всех до предела. Где-то часов с шести результаты все увереннее балансировали выше расчетной отметки, боясь сами себе в том признаться, члены штаба, во главе с самим Котицким, обретали уверенность в победе. К восьми, когда пришли данные с последних участков и неожиданностей просто не могло быть, все крикнули ура и поздравились. Но – уже без особого энтузиазма, видимо, выдохлись.

Дима подкинул леща:

– Вы теперь, Алексей Николаевич, в круг избранных вошли.

– Вошел, вошел, теперь бы не вылететь с треском, – проворчал в ответ Котицкий, но было видно – доволен, брюзжит больше для проформы. Вскоре, уставшие, разошлись.

Теперь Димка сидел на краешке кровати и пил шампанское со Светланкой. Хорошо!

– Ты знаешь, за этот суматошный месяц у меня тут дела кое-какие поднакопились. Надо на кладбище съездить, матери и отцу как раз годовщины были. Не знаю, как это с церковной точки зрения, но лучше поздно, чем никогда. Поедем?

– Если только на такси.

– Конечно, можем себе позволить.

Быстренько собрались, Света набила сумку конфетами, печеньем, сделала бутерброды, Дима положил маленькую бутылочку водки и стопки. Вызвали по телефону такси и поехали на загородное кладбище, рядом с поселком, где раньше жили родители Димы.

– Здесь я цветочки посажу, а ты изгородь поправь, да и покрасить бы надо.

– Нечего красить, новую закажу. И памятники новые, и надгробия…

Помянув, Дима пошел к стоящему неподалеку такси, Света замешкалась. Идя по дорожке, обратила внимание на свежевырытую могилу с крестом. С фотографии, прибитой на перекрестье, глядел на нее Андрей. Под ним одиноко стоял пышный венок с золоченой надписью по траурной ленте «Андрею от друзей».

Света неудачно оступилась, сухим треском сломалась шпилька на сапоге.

– Ты чего задерживаешься? – Димка крикнул, но приглушенно – кладбище все же.

– Да вот, каблук сломался.

– Ерунда, к новой шубке – новые сапожки.

Света встряхнулась, улыбнулась благодарно и, прихрамывая, заспешила по колдобинам. На ходу сняла и упрятала в карман кольцо, так и не замеченное Димой.

– Продам, – подумала расчетливо.

Депутатский запрос

1

Она сидела и рассказывала. А он слушал.

Говорок – южнорусский, с мягкими характерным «ть» (все делають, говорять) – напомнил давно умершую бабку по отцу. Вот так же, наверное, про жизнь свою кому-нибудь ведала. Душу изливала. И хоть судьбы – не в пример, даже противоположно разные, а почему-то стало жалко.

«Дочка у меня красавица была, умная да статная. А этого, ирода, как взяла в мужья – всю жизнь себе поломала. Все им денег было мало, да ведь и Веруне, ясно дело, приодеться надо. Пошел он в моря. А Веруня моя, понятно, дело молодое, хахаля приискала. Я что, я им не мешала. Хоть ей и говорила: смотри, говорю, узнает Петька. А она… Ай, да что там.

Как-то с моря он вернулся, а Веруня со своим хахалем. Ну, как и что у них там получилось, не знаю, а только зарезал он мою Веруню».

Бабка рассказывала спокойно, слово «зарезал» проскочило, как вроде кусок колбасы откромсал.

«Посадили его. Семь лет всего дали, а он – вот, через пять уже и вышел. А Веруни нет. Теперь, ирод, мне жизни не дает. Давай, говорит, убирайся, бабка, из квартиры. А какая ж я ему бабка – мать ведь? Никогда меня так, ирод, не называет».

Посетительница поднесла платочек к осклизлым глазам. Пошмыгала и продолжила.

«Гонит из квартиры, ирод. Ты уж мне, депутат наш дорогой, поспособствуй. Управу на него помоги найти».

«Хорошо, Надежда Дмитриевна, разберемся. Вы заявление свое оставьте, а мы разберемся».

«Ну, спасибо тебе, дорогой наш депутат, большое спасибо».

Кое-как удалось бабку спровадить, целый час времени отняла. И ведь даже вины своей не чувствует. Кругом права и обижена. А квартира-то чья? Зятя. Она за дочкой из деревни приехала. Судьбу мужику поломали, а теперь еще и права качают.

Нет, так нельзя, тут, может, мужская солидарность… Надо все же разобраться. Петьку этого не мешало бы найти да послушать.

Прием по личным вопросам закончился, и депутат Котицкий поспешил на заседание комитета. Вопросы на нем решались все проходные, рабочие, но важно было с одним из приглашенных встретиться, после заседания переговорить.

– Так что, Петр Ильич, перетолкуем? В кабинете у меня?

– Пойдемте, только времени у меня в обрез.

– Да мы быстренько.

Прошли в кабинет. Котицкий попросил помощницу принести чай, расположились у стола.

– Я готовлю депутатский запрос по поводу незаконных выделений земельных участков под застройку коттеджей в природоохранной зоне, – Котицкий пристально посмотрел в глаза собеседнику. – Надеюсь на вашу помощь.

– Да вы что, Алексей Николаевич, вы же знаете, что я от этих дел давно отошел. Как тогда, при прошлом губернаторе, начали нас прижимать, понял – против ветра… ну, сами понимаете.

– А при нынешнем?

– Да какая разница? Система – вот что главное.

– Система людьми строится.

– Да вы ведь, Алексей Николаевич, к губернатору нынешнему, насколько я понимаю, в оппозиции?

– Ну и что? Я не о губернаторе – о незаконных участках говорю.

– И я о том же.

Котицкий медлил. Собеседник тоже молчал. Наконец, хозяин кабинета не выдержал затянувшейся паузы.

– Так будете вы мне помогать?

– Нет.

– И на том спасибо.

– До свидания.

Бывший прокурор приморского городка, нынешний юридический консультант строительной фирмы Петр Каганов вышел, резко прихлопнув дверь.

Котицкий откинулся в кресле. Похоже, помощников найти будет непросто. Если вообще они, помощники эти, появятся… Случайно взгляд его выхватил из разномастья бумаг на столе свежий ненадписанный конверт. Вскрыл.

2

Бугай только кинул взгляд:

– Как зовут?

– Пятак.

– Откинулся когда?

– Месяц назад.

– Какая?

– 105-я.

– О, – Бугай посмотрел уважительно. – Ну, тогда… Работать хочешь?

– Я завязал. Хочу просто работы, охранника или сторожа. У вас ведь так в объяве было?

– Да, да, было… Хорошо, будешь сторожем. На охранника ты не тянешь, у нас они – менты все бывшие. А ты, хе-хе, совсем наоборот.

Пятак пришел сюда по объявлению, когда обегал все мыслимые и немыслимые конторы. Нигде не брали: во-первых, специальности толковой по сегодняшним дням не было – бывший матрос первого класса. Кому нужен? (О море, понятно, навсегда забыл). Может, где бы и взяли – «волчий билет» пятилетней отсидки отвращал.

Теперь, нанимаясь к Бугаю, чувствовал: не совсем то, о чем думалось и мечталось на зоне, особенно в последние тягучие дни, когда ждал решения о досрочно-условном. Опять этот воровской жаргон, эти отношения зэковские… Чего доброго, тут снова можно загреметь.

Да нет, он – ученый. Ни в какие такие дела не полезет. Вот и в райотделе, когда становился на учет, уверенно заявил: я – в завязке.

Вот, напротив сидит – хоть и Бугай с кликухой, а фирма у него настоящая, даже трудовую книжку обещает оформить, все честь по чести.

На первом же дежурстве Пятак познакомился со Столбом, непонятно, то ли охранником, то ли еще кем. Столб пришел с бутылкой водки и выставил на стол – в зацеп – батарею пива, но Пятак отказался, поостерегся начинать новую службу с пьянки на рабочем месте.

Столб добродушно, опрокинув стопку и потягивая прямо из горлышка пиво, выговаривался.

– Я третий год здесь, ничего, нормально. Ты не боись. Тут по закону все. Недавно вот на выборах работали, бывшего нашего шефа в депутаты двигали.

– И что, стал депутатом?

– Да нет. Не стал. Умер он.

– Умер? Что, так вот просто взял да помер?

– Да не просто – помогли.

– ???

– Нет, мы тут совсем ни при чем. Конкуренты, наверное. Да мы не вникаем. Ни к чему. И ты живи по пословице: меньше знаешь – дольше живешь.

– Скажи, а нынешний шеф наш, вот этот, Бугай?

– Да ты что! Бугай – шеф? Скажешь тоже. Он, как и мы, на побегушках. Это он так, перед тобой, новичком, выпендривался. А шеф, Олег Афанасьевич Дортман, серьезный человек. Его не так часто и увидишь…

– А фирма ваша… наша, чем занимается?

– Я же только что про пословицу тебе сказал. Ты чем занимаешься? Сидишь тут и сторожишь. Вот тебе и фирма. И чем она занимается.

– Да ладно. Это я просто так, из любопытства.

– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали – в садике разве не учили?

– Тогда я свой нос поберегу.

Пятак сдружился со Столбом. Тот частенько приходил коротать ночь в дежурку, всегда – с водкой и пивом. Но, откровенничая, никогда, даже в солидном подпитии, не распространялся о конторе и своей работе. Только раз проговорился, что занимаются какими-то участками на взморье. «Красотища там», – только и сказал, переключившись на девочек и прелести пляжного знакомства.

Неделю назад Столб пропал. Исчез, видимо, всерьез, потому что форменный допрос учинили Бугай, начальник охраны, и сам Олег Афанасьевич – впервые с Пятаком – поговорил расспросчиво.

На последнем дежурстве, выскакивая в знобную ночь в одной рубашке, Пятак простыл: зачихал, закашлялся, охрип и слег.

3

Старенький опель неплохо держал дорогу, и Димка, несмотря на извивы и деревья, разогнался на узком шоссе под девяносто. Больше тут – уже убийство, не зря липы да клены по обочинам называют «последними солдатами вермахта».

Опелек этот Димка купил после выборов, на честно заработанные, как гордо заявлял, деньги. Небольшую по территории область за полгода исколесил вдоль и поперек, теперь вот ехал к морю, по заданию.

– Эй, а ну, пошел отсюда! – здоровенный небритый мужик кричал серьезно.

– А что, и по лесу нельзя ходить?

– Тут не лес – частные владения.

– Частные, это, наверно, где ты – за забором? А я – по эту сторону. Тут, надеюсь, не частные?

– Заглохни. Я сейчас выйду и покажу, где частные, а где не частные.

Близко встречаться с громилой не хотелось, и Димка, увидев, что хотел, ретировался в лесную глубь.

Забор огораживал солидный кусок чистейшего соснового бора, перекрывая дорогу к морю. Видимо, участок прямиком выходил на пляж. Может, попробовать с другой стороны?

Обходить пришлось с километр. Забор охватывал и пляж, врезаясь в воду на десяток метров. Пробираться вплавь, тем более по осеннему холодку, Димка не рискнул. Да и что бы там увидел? Ну, стройка идет, люди копошатся – так это и через забор, с дерева можно разглядеть.

Побрел назад, поглядывая, изредка, поверху. Впереди, на огороженной территории, вплотную к забору примыкало какое-то зданьице – видимо, хозпостройка. Прямо напротив Димка остановился, прикурить. Вдруг, из-за забора, аккурат под ноги, прилетела сплющенная пивная банка. «Вот, черти, все загадить готовы», – Димка, с проснувшимся чувством зеленого друга природы, поднял, решив донести не меньше чем до ближайшей урны. Машинально стал рассматривать, и увидел свежевыцарапанные цифры. 890237… – ба, да это же мобильный телефон. Надо будет позвонить. Сунул в карман.

– Никаких оснований для вынесения прокурорского протеста нет, – отутюженный, прямо с картинки глянцевого журнала, молодой человек, прокурор курортного городка, общался с Димой вежливо, но как-то очень уж официально. Предупрежденный редакцией, он хорошо подготовился.

– Но разве эти участки, в природоохранной зоне, выделены законно?

– Конечно, вот документы.

– Можно посмотреть?

– Ну, нет. Это наш рабочий документ, который, кроме всего прочего, содержит и коммерческие тайны.

– И хозяин, застройщик участка, тоже коммерческая тайна?

– Господин журналист. Не лезьте вы не в свое дело.

– Значит, прокуратура не вмешивается?

– Повторяю, оснований для вынесения протеста прокуратура не усматривает.

– Спасибо, до свидания.

В том же ключе разговор получился и в местной администрации. Зам. мэра, простецкий живой мужик, предложил Димке пообедать, а потом, пропустив пару рюмочек, прямо сказал: «Брось! Областной депутат собирается заняться? Рога обломает. Тут такие люди задействованы…» Зам. мэра многозначительно поднял глаза вверх, к расписанному нелепыми фиалками потолку

Уже дома, вспомнив, Дима позвонил по номеру на банке.

– Это кто? – отозвался адресат хриплым простуженным голосом.

– Хотелось бы встретиться.

– Да кто вы? Что надо? Откуда мой телефон?

– Важно очень. Ваш телефон… – Димка не знал, что сказать. И, наугад, брякнул, – Участок на взморье.

Хриплый заинтересовался и назначил встречу.

4

Бронзовый Шиллер, единственный сохранившийся памятник из той, довоенной эпохи, надменно смотрел на храм искусств – драмтеатр, шедевр периода соцклассицизма. В скверике рядом стояли скамейки, на одну уселся Котицкий, приготовившись ждать. Однако ждать не пришлось – практически сразу подошел и сел рядом молодой парень, здоровый бугай в спортивных штанах и кожанке.

– Короче, мы предлагаем сотрудничество. Нашей фирме нужен консультант. Оклад – три тысячи долларов в месяц.

– И что я должен консультировать?

– Все, что понадобится. Да не беспокойся ты, работой не обременим, – парень, нагло ухмыляясь, вытащил «Кент» и щелкнул зажигалкой.

– Слушай, я с тобой на брудершафт не пил. Нечего мне тыкать.

– Ну, че там.., – парень было подрастерялся, но быстро взял себя в руки. – Короче, наливай да пей. Такую халяву ему предлагают, а он еще кобенится. Да, я ведь главного не сказал: 25 процентов фирмы нашей – в качестве презента. А фирма наша… о…, – парень многозначительно протянул.

Котицкий посмотрел прямо в глаза, но собеседник глаз не отвел. Взгляд уверенный, наглый. Такой, подумал, не моргнув и нож всадит, и кулаком пудовым, если надо, челюсть раскрошит.

– Так дела не делаются. Я хочу встретиться с вашим руководителем, обсудить все вопросы напрямую.

– Ну вот, это другое дело. Сегодня вечером, мы позвоним.

Столик сервирован был со вкусом, фирменное блюдо «Янтарной устрицы», запеченного на углях угря, подали с пылу-с-жару, украшенным зеленью.

– Вы должны, Алексей Николаевич, понимать, что наш проект – на благо города, всей области. Коттеджи выкупят состоятельные люди, большинство – из Москвы. Они неизбежно привезут с собой капиталы, а разве инвестиции региону не нужны? – собеседнику Котицкого трудно было отказать в логике.

– Да стройте вы хоть дворцы для шейхов из Эмиратов, но – по закону.

– А мы и хотим по закону. Вот для этого вас, в качестве консультанта, и приглашаем.

– И приглашение через уголовника?

– Бугай.., – Олег Афанасьевич тонко улыбнулся. – У нас работают разные люди, и мы с разными людьми работаем.

– Давайте, уважаемый Олег Афанасьевич, откровенно. Документация, которой я располагаю, однозначно показывает, что выделение участков, а тем более уже начавшееся строительство на них – незаконны. Это вы хотели услышать от консультанта?

– И это тоже… Но главное, проникайтесь идеей, входите в долю, и будем вместе пробивать проект. Ведь вы тоже бизнесмен.

– Я, в соответствии с законодательством, на период депутатской деятельности от бизнеса отошел. И сейчас, в качестве именно депутата, отстаиваю интересы в первую очередь своих избирателей.

– А разве ваши избиратели не заинтересованы в развитии побережья? В новых рабочих местах? В совершенствовании инфраструктуры?

– Давайте каждый своим делом заниматься. Вы – бизнесом, но в рамках закона, а я – защитой, опять же законных, интересов избирателей

– Избирателей, избирателей.., – уже с раздражением произнес бизнесмен. – Все-таки вы, Алексей Николаевич, подумайте, – и многозначительно добавил. – Я своего помощника, Бугая, подошлю на днях…

Котицкий глянул на торчавшего в дверях дневного знакомца: ишь, какая кличка подходящая.

5

– Димочка, я так люблю тебя, прижми меня посильнее, – Вика шептала страстно, хотя и явно наигранно. Однако Димке не хотелось ни о чем думать – хотелось просто раствориться в этом упругом горячем теле, предвкушая свежий экстаз.

– Я тоже тебя люблю, – дежурно прошептал и, ощущая трепетную дрожь, вошел в нее весь, без остатка. Охватив, крепко, до боли сжал гладкую, с бугорками позвоночных косточек, кожу спины, прильнул к острым – конусом – упругим грудям, губами прильнул к влажным губам. Слились в одно, и прохлада комнаты мгновенно поднялась до критической температуры.

Разгоряченные, они любили самозабвенно, неистово. Долго.

Давненько такого не было с Димой. Светка, с которой последние полгода жили, нерасписанно, как-то приелась. Вечерами, дежурно, исполнял свои мужские обязанности и скоренько отворачивался к стенке. А тут…

Димка откинулся на спину, Вика прижалась умиротворенно. Хорошо думалось, и Дима стал прокручивать события сегодняшнего дня.

В одиннадцать на площади, где на месте бывшего памятника Ленину разбили фонтан, он встретился с Петром. Так представился мужчина, которого вызвонил Дима.

– Откуда у вас мой телефон?

– Вот, – протянул смятую банку.

– И где вы ее нашли?

– Ну, это целая история, – Димка замялся. – В общем, нашел на побережье. А что?

– А где, где именно?

– Знаете, давайте спокойно поговорим, – Димка чувствовал, что собеседник неестественно взволнован. – Присядем вот тут, в кафэшке?

Сели под навесом, Дима, спросив, взял Петру подогретое пиво («простыл вот, еще не залечился»), себе кофе – машина стояла неподалеку.

В неторопливой беседе шажками подбирались к взаимному доверию. Дима чувствовал, что этот мужик, сорокалетний, побитый жизнью, из которой пять лет провел в зэковском сообществе, внутри – без гнили. И с ним можно иметь дело. А Пятак, это был именно он, также расположился к Дмитрию. Раньше никогда никаких дел с живыми журналистами не имел, какой-то даже пиетет испытывал к напечатанному в газете, а авторов статей считал людьми особенными. И Димка, простой и доступный, ему понравился.

Перешли на ты.

– Слушай, а может, ты мне в этом и поможешь?

– В чем?

– Друг… точнее, знакомый мой пропал. Думаю, это как-то связано с побережьем, возможно, именно с тем местом, где ты эту банку нашел. Может, он сам этот номер и нацарапал.

– Давай-ка все по порядку.

Они проговорили часа два. Логично было предположить, что Столб, ввязавшись в криминальные разборки, попал в историю, его взяли заложником и держат взаперти на территории стройки. Пробраться внутрь, учитывая основательную охрану, было проблематично. Решили подумать, обсосать, как говорится, ситуацию, каждый – в силу своих возможностей, но никому ничего не говорить. Особенно Петр-Пятак у себя в фирме.

Проснувшаяся Вика защекотала пальчиком по Димкиной груди. Он охотно ответил: повернулся, обнял ее, и любовный полет на небеса повторился с неменьшим жаром.

6

Вера Васильевна Котицкая сидела после сауны в плетеном кресле и потягивала из стаканчика томатный сок. Этот фитнес-клуб уже год, со дня открытия, она посещала регулярно, два раза в неделю. Подошла служащая, Алина:

– Вера Васильевна, извините, вы уже за два месяца задолжали. Вы уж, пожалуйста, оплатите.

– Да, да, конечно, – Котицкая раздраженно приподнялась. Испортили настроение, не дали толком отдохнуть! Встала и двинулась в раздевалку.

В последнее время, как муж стал депутатом, все пошло наперекосяк. Оставив на жену, бухгалтера, фирму, Котицкий рассчитывал, что все там – налажено, накатано – пойдет как по маслу. Однако так просто не получалось. Почему-то сразу стали подводить поставщики, заказчики тянули с оплатой… Сотрудники – не назло ли? – то неожиданно уходили в декретный отпуск, то запивали, то надолго залегали в больницу. Все шло отвратительно, и уже через три месяца фирма вышла на нулевой баланс, а затем – снежным комом стали расти долги. Алексей пытался помочь жене: каждый вечер обсуждал с ней дела и вместе составляли план действий на завтра, лично встречался, в свободное время, с задолжниками и кредиторами, даже приходил иногда в офис и разговаривал с сотрудниками. Но отсутствие каждодневного, постоянного контроля и толкового руководства объективно вели к краху фирмы, всего, наработанного Котицким долгими годами упорного труда. Фирма, с годовым оборотом всего несколько миллионов рублей, за полгода «деятельности» генерального директора Котицкой Веры Васильевны умудрилась набрать долгов без малого на миллион.

Финансовые неурядицы в фирме неизбежно привели и к денежным затруднениям дома. Привыкнув к определенному уровню, трудно было вписаться в новый, по необходимости ужатый семейный бюджет. Давно отвыкли от студенческой экономии на мелочах, невозможно было отказаться от ставшего привычным образа жизни.

– Алексей, мне надоело!

– Что надоело?

– Да все. Вот эта нищенская жизнь, эта идиотская твоя фирма…

– Ну, Верунь, не все так плохо. Что, деньги опять кончились? Так я послезавтра зарплату получу.

– Какую зарплату? Слезы свои депутатские?

– Не такие уж и слезы. Люди, знаешь, на сколько живут?

– Да плевать мне на людей. Я так жить не могу.

– Вер, ну вспомни, как мы студентами, в общаге…

– Для того и жили тогда так, чтобы сейчас по-другому, – Вера Васильевна опустилась в кресло. – Я не дура, все понимаю. Но ты ведь даже не знаешь наших расходов. Ты хоть представляешь, сколько мы за электричество нашего домишки платим? Со всеми этими электроподогревами и прочими прибамбасами? Одной воды на свои бассейны с саунами сколько изводишь. Хорошо, давай сдадим дом в аренду и снимем обыкновенную двухкомнатную квартиру. Я свои финтнесы-митнесы могу бросить… И по утрам, пожалуйста, не требуй бутербродов то с рыбкой, то с икоркой.

– Да ладно уж, икорка… Я ее, сама знаешь, и не люблю…, – Котицкий уже оправдывался. – Вера, я тоже все понимаю. Но давай по порядку. Ты ведь всегда считала, что фирмой руководить – ерунда, всякий сможет, никогда всерьез мою работу не воспринимала. Начальник – командовать всяк горазд… Бухгалтерию свою вела, и только деньги – а это конечный результат – видела… Что получилось?

– В этом я была не права. Сознаю.

– Пожалуй, в домашних делах – я не прав.

– Ну, вот и помирились

– А мы, вроде, и не ругались.

Звонок на мобильник оторвал Котицкого, приобнявшего жену.

7

Димка уговорил Котицкого осмотреть строительство на побережье. Дело уладилось довольно просто: Котицкий позвонил Олегу Афанасьевичу, сказал, что прежде чем решиться на сотрудничество, должен сам посмотреть, что там они затеяли. Бизнесмен охотно согласился, и назавтра они с комфортом, утопая в мягкой коже мерса, мчались в прохладе зеленого тоннеля – кроны деревьев смыкались и давали густую тень на дороге.

Котицкий представил Димку как своего помощника и журналиста – да так оно, собственно, и было. Олег Афанасьевич дружелюбно кивнул: у нас от прессы тайн нет. Всю дорогу он рассказывал о грандиозных планах строительства, приводил ошеломляющие цифры инвестиций (все – в миллионах долларов), мимолетом, но многозначительно, обронил пару-тройку громких московских фамилий…

– Здесь же сегодня полное запустение, застой, – бизнесмен показывал на заброшенные поля, которые скучно однообразили пейзаж в окне. – Господи, да пустите вы сюда деловых людей – картинку сделаем!

– Скупите все на корню.

– Да ведь для области, для людей… А бизнес и не может без прибыли.

– Прибыль прибыли рознь. Надо все по закону.

– Мы их плоховато знаем, законы эти. Юристов толковых – днем с огнем не сыщешь. Вот для этого, кстати, и консультируемся, и знающих людей выслушиваем…

Легкая перепалка ничуть не портила благодушного настроения. Все как-то расслабились, пожалуй, только Димка, в преддверии неведомого, был внутренне собран и взволнован. Удастся ли, на закрытом объекте, добраться до Столба? И там ли он сейчас? И – живой ли?

В заранее распахнутые ворота въехали без остановки. Олег Афанасьевич предложил сначала пройтись по объектам, а потом, в уюте кабинета, все толком обговорить.

Димка сразу приметил неказистую хозпостройку, притулившуюся к забору. По прикидкам, именно оттуда прилетела та баночка с выцарапанным номером.

Хозяин с Котицким прошли вперед, а Димка задержался, и, как бы ненароком, побрел у сараюхе. Его никто не окликнул, и он, ускоря шаг, завернул за угол, к двери в торце. Дверь оказалась без замка и легко открылась, в дальнем углу, в полумраке, Димка увидел…

Когда, после осмотра, уселись втроем за массивным круглым столом, хозяин, деликатничая, передал бразды правления Котицкому.

– Вы, Алексей Николаевич, народный избранник, власть наша, – Олег Афанасьевич говорил вроде серьезно, но сквозь показную уважительность сквозила легкая ирония вперемешку с презрением. На Димку он вообще внимания не обращал. – Угощайтесь, не стесняйтесь. И – слушаю ваши впечатления и выводы.

Котицкий помолчал. Годы работы в бизнесе, а теперь пусть и небольшой, но все же опыт депутатской деятельности, научили не спешить с ответом, в сложных ситуациях, что называется, тянуть время. Вот и сейчас он плавно перешел на общие проблемы строительства на побережье и вообще в регионе, охарактеризовал причастных к тому людей, включая губернатора. Вдруг, зацепившись за незначащую фразу бизнесмена, пространно заговорил о высокой московской политике, а затем и вообще перешел к международной обстановке.

Бизнесмен был явно разочарован. Так и не добившись ответа, он учтиво, но – видно было – едва сдерживая клокотавшее раздражение, распрощался с гостями и проводил их до машины. Шоферу бросил: довезешь, куда скажут.

8

Каганова убили прямо у порога собственного дома. Когда бывший прокурор по-спортивному выскочил из своего навороченного джипа и упруго пошел по вымощенной дорожке, откуда-то позвучали три выстрела. Каганов упал, и подбежавшая жена, а следом сын Петька, ничего сделать уже не могли. Наехавшие затем скорая и милиция лишь констатировали смерть, все замерили, зафотографировали, опросили и увезли. Труп.

Димка узнал об убийстве практически сразу – были свои информаторы в райотделе. Завел опель и прибыл на место происшествия через сорок минут после случившегося. Трупа уже не было, к жене с сыном срочно приехали родственники, дядя с тетей, которые как могли утешали еще не осознавшую нового положения – вдовы, женщину. Пятилетний Петька бестолково слонялся по дому.

Говорить был не с кем, место убийства оперативники уже осмотрели и оно не охранялось. Димка побродил по дорожке, выкошенному газону, заглянул в кусты. Ничего не нашел. Темнело, стало плохо видно, и Димка в раздумье вернулся домой.

– Понятно, убийство политическое. И я точно знаю, за что его убили, – Котицкий обсуждал с Димкой событие, взбудоражившее всю область.

– Думаете, за «Янтарик»?

– Не только.

– Значит, заказчика надо искать среди застройщиков?

– А чего его искать? И так ясно…

– Олег Афанасьевич?..

– Ну, не впрямую. Но он наверняка в этом деле завязан.

Димка задумался. Понятно, прокурор Каганов накопал много. Не зря Котицкий хотел с ним задружиться. Тот отказался. Струсил? Между прочим, когда он этот джип приобрел?

– Совсем недавно, – Котицкий был в курсе всех дел. – Уже прокурором не работая.

– Купили? Тогда зачем убили?

– Мы с тобой, увы, не следователи. В этой криминальной кутерьме сам черт не разберется. Но связь с выделением участков и незаконными застройками несомненная. Знаешь, надо бы поговорить с вдовой. Поедешь?

В дороге уже Димка просвещал Котицкого по поводу «Янтарика», историю которого он хорошо знал.

Пионерский лагерь «Янтарик» принадлежал крупному оборонному заводу. В смутное лихолетье, когда и не такие гиганты экономики рушились как карточные домики, завод фактически встал. Зарплату рабочим нечем было платить – о каких тут пионерлагерях думать. «Янтарик» забросили, в легких дощатых домиках повыбивали окна, поломали мебель… За три года запустенья от одной из лучших на побережье «детских здравниц», как называли их в звонкие советско-пионерские времена, практически ничего не осталось. Жалкие останки строений поросли бурьяном. Но располагался весь этот бедлам в красивейшем месте, на берегу, в пяти минутах ходьбы от моря. Понятно, что лакомый кусочек земли не мог оставить равнодушными охотников за недвижимостью. И в скором времени бывший пионерлагерь каким то непостижимым образом перешел в собственность безымянной фирмы. Сделку покрывали необходимостью соблюдать коммерческую тайну.

Общественность завозмущалась, прокурор Каганов занялся этим всерьез. Он по собственной инициативе проводил расследование и, казалось, кому-то вскоре шибко не поздоровится. Областные СМИ уже вовсю расписывали громкое дело, ожидая сенсационных разоблачений. Однако, по слухам, после разговора с тогдашним губернатором, Каганов резко охладел к «Янтарику» и всему, с ним связанному, и вскоре тихо-тихо ушел в отставку. Затихла и шумиха в прессе. В среде журналистов «Янтарик» стали поминать как символ непробиваемой коррупции и невозможности борьбы с ней.

Смотри, говорили молодым да горячим, попадется тебе еще на пути свой «янтарик»…

– Видимо, не до конца купили Петра Ильича, – вслух рассуждал Котицкий. – Жаль, что мне он не раскрылся.

– Думаете, это бы его спасло?

– Как знать, как знать… – протянул депутат. – В любом случае, вдвоем с ним мы бы сильнее были.

– Это конечно…

Котицкий и Димка замолчали. Каждый думал по-своему, но об одном – убийстве бывшего прокурора и той нешуточной борьбе, в которую ввязывались. Перспектива получить пулю была для каждого их них вполне реальной.

Вдова Каганова ничего нового не рассказала.

9

Светке до чертиков надоела такая жизнь. Выборный угар прошел, однообразно-скучное сосуществование с Димкой не выходило за рамки внешнего приличия. Узаконивать брак Димка не предлагал, да и сама Света не видела в этом необходимости. Жили вместе больше по привычке, и казалось, ничто их не сдерживает, в любой момент можно разбежаться.

Однако, когда узнала о сопернице, в Светке неожиданно проснулась ревность. И сама не ожидала, что чувство собственницы в ней так сильно. Разозлилась до крайности, теперь все мысли были, как отомстить неверному. Для начала, решила, неплохо бы устроить громкий скандальчик. Но не дома. Это – не эффектно. Надо где-то в людном месте. Такой случай вскоре представился. Тихонько вернувшись вечером домой, еще в прихожей, услышала обрывок Димкиного разговора по мобильнику. Он кому-то назначал встречу в «Янтарной устрице» на завтрашний вечер.

За полчаса до намеченного времени Светка прошла в зал и уселась за дальним столиком, скрывшись за раскидистой пальмой в бочонке. Вскоре в зале появился Димка с броской длинноногой шатенкой. Стерва, сразу оценила Светка, и налила полный стакан вина. Выпила, успокоилась.