Текст книги "Опыты литературной инженерии. Книга 1"

Великий охотник

– Я добрался сюда, не считая погоды! В такую погоду даже собаки не летают. То есть хозяйские собаки. Я вам хочу сказать, что это не погода, а дрянь! И ни один хозяин, собака его дери, носа на улицу не покажет! Даже если погода!

Он сидел на краю вьючного ящика, изображавшего стул, безуспешно пытаясь свалиться на пол. Какая-то невидимая сила удерживала его на грани падения, но не допускала катастрофы. Все сразу поняли – перед ними счастливчик!

Несколько несвязная речь после двух стаканов водки все же донесла до слушателей суть заявления, не расплескав его по дороге: новый геолог прибыл сюда не для работы, а исключительно с целью добыть медведя. Как позже стало известно, в школе и в институте у него была занятная кличка непонятного происхождения – Арчибальд Австрийский. В первозданном виде он был Виктор Авдотьин.

Этот самый Арчибальд, вернее, Виктор, привез с собой в экспедицию совершенно ужасное орудие убийства, упрятанное в жесткий кожаный кейс, наподобие скрипичного футляра. На красном бархате прикрытое тряпочкой того же материала и цвета красовалось вороненое чудовище смертоносного калибра. Камуфлированный пластмассовый приклад демонстрировал устойчивость против температурной деформации. Особый оптический прицел с переменным фокусным расстоянием позволял разглядеть и пристрелить блоху с полукилометровой дистанции. Но, по словам Арчибальда, главным достоинством чудо-мушкета была необычайная чувствительность спускового механизма.

– Это дело называется «шнеллерный спуск», – поучал геологов Арчибальд, любовно поглаживая приклад особой шершавости. – Стоит медведю хоть на секунду появиться на шпеньке прицела, я делаю микродвижение кончиком пальца, и медведю трындец! Короче говоря, каюк! Учитывая, что перед этим я замерил скорость ветра вот таким американским компьютерным анемометром, просчитал поправки на влажность и рельеф, задержал дыхание и выстрелил точно в паузе между двумя ударами сердца.

Прошло около недели. Медвежьи следы часто встречались в долинах рек, что не давало угаснуть охотничьему темпераменту псевдогеолога. Настоящие геологи ходили в дальние маршруты и усердно таскали тяжеленные рюкзаки, набитые образцами. А господин Авдотьин не носил ничего, кроме своего ремингтона, лазерного бинокля-дальномера, компьютерного анемометра и увесистого бутерброда, завернутого в полный разворот «Аргументов и фактов». Это начало раздражать сначала рядовых землепроходцев, а потом и начальника партии.

– Виктор, хм, Николаевич, – как-то вечером пробурчал начальник, не отрывая глаз от окуляров бинокулярного микроскопа, – у нас остаются не покрытыми два полигона… Как раз те, что поручены вам… Медведь-медведем, но через месяц конец полевого сезона, и мне придется отчитываться за работу партии…

Арчибальд и ухом не повел. Он только что тщательно оросил тяжелые вороненые железки специальным аэрозольным составом, на баллончике с которым стояла надпись: «Баллистол». И теперь был по уши занят пропихиванием шомпола в ствол винтовки.

Молодые геологи глухо зароптали:

– На черта нам медведь? Слава богу, тушенки пока хватает! А левый борт притока речки Шугор до сих пор не описан! Там рудные вкрапления… Нам одним, что ли, горбатиться и каменюки таскать? Дайте, Марлен Вильевич, Арчибальду коллектора, раз он со своей фузеей расстаться не может! У нас же планшет не стыкуется!

– Завтра, Виктор Николаевич, извольте на Шугор, – сменил тон начальник, – на левый берег притока! Уточните, пожалуйста, маршрут и, если можно, оставьте ружье хотя бы на день в лагере.

– Это, как вы выразились, «ружье», – холодно отозвался со своей скамейки потенциальный промысловик-добытчик Авдотьин, – сто́ит столько, что всей вашей зарплаты за год не хватит, чтобы расплатиться за него в случае пропажи.

– Хорошо, – нехотя, согласился начальник, – черт с вами, берите ружье с собой. Но образцы с обнажений левого борта притока Шугора должны быть представлены в полном объеме.

Молодой геолог, оценивший ситуацию, рассказал анекдот:

– По Кавказским горам идут четверо мужиков и тащат на палке убитого медведя. У аула их встречает местный цивилизованный житель:

«– Вах, какой большой медведь! Убили? Наверное, гризли?

– Нет, из ружья застрелили!»

Медведь, на его медвежье счастье, пока не попался на глаза Арчибальду Австрийскому. Пасся где-то в сторонке от маршрутов неутомимого киллера и не подозревал о нависшей смертельной угрозе. За всю кампанию Арчибальд не произвел ни одного выстрела, но ежедневно опрыскивал свой арсенал «Баллистолом» и протирал специальными тряпочками, не оставляющими ворс на металле. Сначала на ритуал протирки оружия сходились заинтересованные зрители. Потом эта процедура всем надоела и превратилась в рутину, от которой лишь один человек получал истинное удовольствие – сам охотник.

Комарьё в тот день сдуло бодрым ветром. Было не холодно и не жарко: самая благодать для длинного маршрута по увалам северного Урала. Четыре геолога возвращались на базу. Пологий спуск по скудным травам водораздела не утомлял и давал возможность полюбоваться красивой поймой реки, которая справа внизу сверкала на солнце игривой змейкой. Трава в пойме была изумрудно-зеленой и сочной. Изредка встречались группы низких кустов, которые дополняли и украшали общую мирную картину. Неожиданный изгиб долины открыл новый вид, который заставил геологов остановиться в изумлении.

Вниз по течению реки, в том же направлении к базе двигалась человеческая фигурка. По крадущейся походке и длинному ружью, изготовленному к бою, геологи тотчас же опознали Арчибальда Авдотьина, занятого поисками неуловимого медведя.

– Дай-ка бинокль, Шурик, – попросил один из геологов коллектора. – Так и есть, с пустым рюкзаком идет, зараза! – с досадой сплюнул он на землю. – Значит, завтра на Шугор идти нам. Без образцов оттуда начальник никого в покое не оставит!

– Смотрите, смотрите, медведь! – возбужденно зашептал коллектор Шурик, указывая рукой вперед, по пути следования Виктора Австрийского.

Действительно, навстречу своей верной гибели не спеша брел по своим медвежьим делам большой медведь, сверху казавшийся совершенно черным. Ни медведь, ни охотник пока не видели друг друга. Их разделяли кусты. Расстояние между участниками будущей драмы постепенно сокращалось. Геологи сбросили рюкзаки и уселись на них, как в ложе театра, в предвкушении сцены единоборства. Коллектор Шурик, кстати, вспомнил, что имя Виктор переводится как «победитель».

Медведь и охотник начали обходить последнюю маленькую куртину одновременно с одной стороны. Больше всего геологи опасались, что их пути на этом решающем этапе разойдутся. Слава богу, этого не произошло.

Последний поворот – и медведь, и безжалостный убийца сошлись буквально нос к носу. Зрители напряглись, ожидая увидеть облачко дыма и рухнувшего наземь бездыханного зверя. А уже потом услышать звук далекого выстрела.

Ничего подобного не произошло. Охотник вдруг выронил ружье и упал на четвереньки. Потрясенный медведь, наоборот, встал на дыбы и задрал обе лапы кверху. Наверное, решил сдаться в плен без боя. Бравый охотник начал быстро и энергично прыгать вперед и назад на четвереньках, заставляя медведя беспомощно пятиться. Через пару секунд медведь не выдержал натиска, оперся на все четыре лапы, и бросился наутек, смешно подбрасывая зад и опасаясь оглянуться.

Только теперь до геологов донеслись звуки отчаянного собачьего лая. Вначале они даже не сообразили, что это лает не собака, а сообразительный Арчибальд, изображающий охотничьего пса. Геологи дружно захохотали. Такого финала драмы не ожидал никто. Вытирая глаза от слез, они помаленьку начинали соображать, что внизу творится что-то не совсем благополучное. И пора принимать экстренные меры: собака-Виктор продолжал захлебываться лаем и уже стал подвывать, что совсем нетипично для охотничьей породы.

Забыв про рюкзаки, геологи бросились вниз по склону и в короткое время прибыли к месту несостоявшейся трагедии. Арчибальд настолько вжился в образ, что никак не унимался, а истерически лаял и продолжал скакать на четвереньках с налитыми кровью глазами и пеной у рта. Вырванная с корнем трава свидетельствовала о недюжинной силе его когтей. Горе было бы медведю, попади он в эти безжалостные лапы!

Кое-как охотника Австрийского успокоили, отпоили водой из фляжки. Подобрали и принесли засыпанное мокрой землей грозное оружие. Изредка Арчибальд еще дергался, потом затих и уснул на чьей-то расстеленной куртке. Геологи сходили наверх за рюкзаками и возвратились в долину. Некоторое время они сидели рядом со спящим, сочувственно вздыхали и качали головами. Потом Арчибальда Австрийского разбудили и помогли добраться своим ходом до базы.

На следующий день задул северный ветер и разразился дождь. Лагерные собаки, как и положено им в такую погоду, спрятались под пологи палаток. Один лишь великий охотник, вскинув на плечо футляр с бесполезным теперь ремингтоном, ушел из лагеря в неизвестность, из которой неделю назад и прибыл.

Вендетта

Этот кровавый обычай зародился, как говорят знатоки, на островах Сардиния и Корсика. Потом потихоньку перебрался и в континентальную Европу. Хотя кровожадность современных мстителей несколько поубавилась. И если в свое время на Сардинии, а также и на Корсике, резали кого ни попадя и всех подряд, то в наших краях с более прохладным климатом начали подходить к вопросу использования вендетты в личных целях более избирательно и гуманно.

Имеет смысл так поставить вопрос: у вас есть личные враги или, на худой конец, хотя бы один личный враг? Если есть – читайте дальше, не прогадаете.

Вот у меня, то есть у нас, в свое время был такой личный враг. Но настоящим врагом, если честно, считать его было неприлично. Так, жалкий пакостник, доносчик, врун и паскудник. Восстановил против себя весь класс, но поколотить его ни у кого рука не поднималась. У паскудника папаня был ответственный партийный работник, а с ними связываться, сами понимаете, себе дороже. Папаня в городе славился как Большой Пакостник, сутяга и сволочь, каких еще поискать надо. Он, в случае чего, и милицию мог бы натравить. Выходит, просто поколотить одноклассника было невозможно по политическим соображениям.

После одной, совершенно из ряда вон выходки общего врага, было решено ему отомстить. Придумать способ поручили мне, а осуществление – целому комитету, поскольку я сразу заявил, что в одиночку классную месть мне реализовать не по силам. Месть, по моему убеждению, должна была быть всеобъемлющей и комплексной, но не кровавой, в отличие от классической вендетты. Месть должна быть изощренной, безжалостной и многогранной. Простой и безболезненной смерти младший Пакостник, по общему мнению, был не достоин. Но по качеству оказываемых услуг месть по своим ужасающим последствиям должна была превосходить смерть, в том-то и заключалась ее стратегия.

Как и положено при подготовке к боевым действиям, мы провели глубокую разведку. Жалкий Пакостник жил в «партийном» доме с шикарным парадным, мраморными лестницами и дорогими, невиданной красы дверями квартир.

Извините, мне надоело писать «Жалкий Пакостник», далее ограничусь буквами ЖП – он большего не заслуживает.

Так вот, ЖП жил с папаней, маманей и старшей сестрой на третьем этаже. Подъезд на ночь запирался. В квартире был телефон, как и положено партийным работникам – предмет по тем временам неслыханной роскоши.

В доме был подвал. В подвале был канализационный люк, под которым текло то, что и должно было течь в городской канализации. Это был приток речки Полтвы, запрятанной под город в бетон и кирпич где-то еще в семнадцатом веке. Окна квартиры ЖП выходили на уютную улочку со сквериком, асфальтированную и тихую, как и положено для партийных работников.

Я не очень долго думал: замысел, вдохновленный коллективной ненавистью, созрел почти мгновенно и начал осуществляться с угрожающей для ЖП стремительностью.

Первым делом неутомимые мстители отправились на городскую свалку металлолома, в некое ОАО, которое неохотно посвящало посторонних в детали своей деятельности. Там они нашли то, что искали: чугунную плиту-монограмму с литой готической вязью:“Karl Krause Leipzig 1898”. Табличка была прикреплена заклепками к станине какой-то древней типографской машины чудовищной длины и невероятной заржавленности. Её с большим трудом сруб лили с помощью зубила и молотка. Налюбовавшись табличкой, мы продолжили поиски и из останков огромного трансформатора вывинтили четыре подходящих по размеру шурупа. Завернутые в газету составные части первой адской машины были доставлены в город. Хочу добавить, что там же на свалке был найден огромный пристенный крюк, предназначенный уже для второй составляющей комплексной мести. На вынос в плите набралось около двадцати пяти фунтов (по меркам давнего времени) чистого чугуна, за что мстителям пришлось сунуть в лапу недреманному сторожу соответствующий бумажный эквивалент. Напомню, что в одном фунте хоть и ржавого, но чугуна, набирается четыреста граммов!

Вполне естественно, что на сходке комитета первому этапу вендетты было предложено присвоить кодовое имя «Клеймо». После непродолжительных споров «Клеймо» поменяли на «Тавро». Еще через полчаса споров операцию закодировали до неузнаваемости: «Таврида».

В процессе развития идеологии вендетты с территории продовольственной базы, расположенной в конце той же «партийной» улочки, членами комитета мстителей было совершено похищение сорокалитровой деформированной алюминиевой фляги из-под подсолнечного масла. Нехороший запах, который исходил от фляги, только придавал ей прелести. Один из членов комитета пошел на риск и личные жертвы, отрезав и умыкнув из собственной квартиры шланг от резиновой клизмы. Он же похитил у семьи вторую портативную клизму, для благозвучности именуемую резиновой грушей. Так в деталях была воспроизведена вторая адская машина. Споров по кодовому названию второго этапа не было. Единогласно и без колебаний операция была названа «Злой Дух». Примечательно, что слово Дух в кодовом названии следовало писать с большой буквы.

Всем знатокам вендетты должно быть понятно, что перечисленные приготовления послужат только обрамлением для главного художественного полотна – мести в ее самом высоком и трагическом смысле. Но об этом позже.

Разведка выявила определенную частоту и продолжительность выхода из квартиры мамани ЖП и его сестры. Также по хронометру было установлено время убытия и прибытия партийного папани. Комитет знал, кто и когда отпирает и запирает двери подъезда. Со временем в подвале был организован конспиративный склад, а также были приготовлены приспособления для открывания канализационного люка.

Теперь самое время рассказать, за что же наш класс так ополчился на ЖП и из-за чего была затеяна вся кутерьма.

То, что ЖП был ябедой и подлецом, и до той поры ни у кого не вызывало сомнений. Но каплей, переполнившей чашу терпения класса, послужил поступок, который возмутил даже равнодушных.

Училась у нас в классе девочка Соня Апфельбаум. Красивая до невозможности, веселая и приветливая, с толстенной рыжей косой. Все, кто знал Соню, если уж не любили ее, то относились к ней с большой симпатией. Соня, кроме того, что была круглой отличницей с самого первого по наш, девятый, класс, была бессменной старостой. Это редко бывает, когда старосту уважают и учителя и ученики. А Соню уважали, это точно. Вот эта самая наша Соня уж не знаю, сколько лет дружила с парнем из другой, тридцать третьей школы, Толиком Журбиным. В восьмом, и особенно уже в девятом классе они совсем по-взрослому где-то встречались, а так как жили далеко друг от друга, то наладили регулярную переписку через общих друзей. Тех, кто учился в нашей школе. Это были подруги Лена Пономарева и Маша Омельченко из параллельного класса. Лена и Маша относили записки обоим адресатам практически каждый день. Иногда записки задерживались и залеживались в карманах пальто Лены и Маши по разным причинам. Но это было не так уж важно. Всем все было известно, и все, или почти все, сочувствовали Соне. Но родители никак не хотели ее переводить в тридцать третью, а родители Толика – его в нашу. ЖП кряхтел от зависти, так как иссыхал от своих ЖП-шных чувств к Соне, а она его вовсе не замечала.

И что же сделала это сволочь? Залезла в карманы Ленки и Марии, выкрала записки и расклеила их во время большой перемены на нашей классной доске! Пацаны мрачно советовались в коридоре, оторвать ли ЖП руки-ноги после уроков, Соня плакала у окна, а девчонки кто пилками для ногтей, кто самими ногтями пытались отодрать записки от доски. Лена и Маша все порывались выцарапать ЖП его поганые глазки; их силой удерживали подруги. Чертов ЖП еще и клей использовал совершенно смертельный.

Прозвенел звонок. Пришла учительница. У нас должна была быть алгебра. Анна Сергеевна сразу же оценила обстановку, вернулась в учительскую и принесла оттуда столовый нож. Минут десять урок не шел, скребли доску. Анна Сергеевна молча сидела за столом и не смотрела на нас. Ей, наверное, как и всем нам, кроме ЖП, было противно и стыдно.

Ну вот, теперь вам все понятно, и дальше вы будете только желать нам удачи в осуществлении вендетты.

Наступил день «Д» – день реализации первого этапа мести. Вы же прекрасно помните, что папа у ЖП был не просто шишкой, а, я даже сказал бы, перцем. Квартира у этого перца была отгорожена от мира великолепной дверью из красного дерева, с полированными монолитными филенками и ручной резьбой. Цены этой двери не сложено! А перец-папа ЖП не был бы перцем, если бы несказанно не гордился своей дверью и не упускал бы случая похвастаться эдакой диковинкой перед многочисленными партийными шишками и перцами-гостями.

В один из пригожих дней, когда в квартире ЖП не было даже домработницы – это комитетчики вычислили точно – наступил час «Ч», исполнения первого этапа комплексной мести. Проникнув в подъезд мимо домофона вместе с попутным жильцом, трое мстителей прокрались в подвал, переоделись, как и положено в хорошем детективе, в грязные комбинезоны, в которых щеголяли на уроках труда. На третьем этаже они остановились перед дверью квартиры ЖП и прислушались. Еще до начала операции наружное наблюдение доложило о полной безопасности. Но ведь в подъезде обретались и другие жильцы, поэтому действовать нужно было осторожно, бесшумно и быстро.

Из раскрытого на полу чемоданчика ремесленника они добыли знакомую чугунную плиту и ручную дрель с заранее вставленным сверлом. По месту засверлили четыре отверстия и присобачили ржавое украшение к дверям четырьмя нестандартными шурупами. После чего рассверлили головки шурупов этой же дрелью, но только сверлом большего диаметра, чтобы их невозможно было открутить не то что отверткой, а даже вырубить зубилом. Главная соль задумки заключалась в том, что плита была прикручена к двери не ровно. И не вызывающе криво. А именно с тем дьявольски просчитанным перекосом, который раздражает и вызывает желание этот перекос немедленно поправить! Но не тут-то было!

Покидая гостеприимную лестничную площадку, мстители, довольные проделанной работой, отошли на некоторое расстояние от двери, чтобы полюбоваться своим творением. Творение было безупречным. Операция «Таврида» могла считаться завершенной.

Как воспроизводилась месть на месте применения, перешедшая в семейную фазу, можно было только догадываться. Но воображение рисовало вполне предсказуемые картины. Вернулись домой временно отсутствующие маманя и сестра ЖП. Увидели табличку и, конечно, огорчились. Пришел из школы виновник торжества, объяснился с маманей, попытался собственноручно оторвать табличку, но только нанес некоторые видимые повреждения до того роскошной двери. Приехал на служебной машине партийный босс. Обнаружил, что он уже не тот, кого знали по фамилии городская и даже областная пресса, а достопочтенный Карл Краузе из Лейпцига, да еще и 1898 года рождения, да еще и с перекосом. Скорее всего, обнаружив неожиданное украшение на драгоценной двери, ни секунды не усомнился в определении адресата и впал в сущее бешенство. А так как он не был бы шишкой и перцем, если бы не был скор на расправу, то великовозрастному ЖП досталось по полной программе и попутно сочувствующей мамаше тоже! О результатах первого удара мстителей стало известно из доклада осведомителей, специально посланных на место происшествия. На финише процесса чугунную доску оторвали с помощью гвоздодера, изрядно изуродовав дверь. Дверь оказалась навсегда варварски изувечена. Сам же ЖП вежливо отказывался садиться на уроках, объясняя свой отказ травмой неизвестного происхождения. Так продолжалось четыре дня. Как только ЖП снова обрел способность сидеть, было объявлено о начале второго этапа операции – «Злой Дух».

Второй акт «мерлезонского балета» обещал быть не столь впечатляющим, но тоже достаточно дерзким. Для проведения мероприятия пришлось снова выследить гарантированное отсутствие живых душ в квартире ЖП и вновь прибыть туда со слесарным инструментом. Недаром с французского «мерлезонский балет» переводится как «охота на дроздов». На этот раз они ограничились тем, что вколотили в заранее просверленное отверстие над дверью дрозда-ЖП тот самый ржавый крюк со свалки, против которого бессилен любой гвоздодер. Возвращаясь, комитетчики, не обделенные инженерной смекалкой, развинтили привод доводчика двери и сделали вражеский подъезд на какое-то время беззащитным. При общем огорчении и нежелании пострадавших смотреть на собственную дверь акция прошла никем не замеченной.

За полчаса до запирания парадного оперативная группа мстителей уже сидела в подвале и деловито готовилась к рейду по тылам противника. Отодвинули тяжелую крышку люка и на веревке спустили в быстрые струи мятую-перемятую флягу. О том, как именно происходил процесс наполнения фляги, умолчим из гуманитарных соображений.

Кряхтя от натуги, подняли тяжелый груз на поверхность, икая и обливаясь слезами от невозможной вони продуктов жизнедеятельности Шевченковского района города Львова, заполнивших флягу до краев. Пришлось даже скрепя сердце малость отлить обратно в люк. Руководитель подпольной, в буквальном смысле, тройки посетовал, что при подготовке операции были допущены недочеты: никто не озаботился противогазами. Хотя резиновые перчатки были у всех.

Ровно в двадцать три часа местного времени все огни в квартире, находящейся под наблюдением, погасли. Условный стук снаружи в подвальное окно оповестил об этом мстителей. Еще через двадцать контрольных минут началось восхождение. Двое, сдержанно пыхтя, тащили флягу, третий нес аксессуары: шланг и резиновую грушу.

Глубокой ночью комитетчики прикатили в стан недруга, на третий этаж, уже упомянутую выше мятую алюминиевую флягу, накануне наполненную мерзким содержимым канализации. На третьем этаже, у грубо зашпаклеванной двери красного дерева, они перевели дух. Для того, чтобы подвесить флягу с нечистотами на железнодорожный костыль, потребовалась вся энергия, запасенная за всю предыдущую жизнь. При выполнении этой операции главное, что нужно было соблюсти – не расплескать содержимое фляги себе на голову!

Ювелирной работы потребовало погружение шланга во флягу, заполнение его с помощью резиновой груши и закладывание конца под клапан пижонской прорези в дверях с бронзовым окаймлением, на котором в отчаянном отрицании творимого действия категорически значилось:“Listyigazety”. Партийный дом был когда-то польским, но надпись была всем понятна без перевода. Все трое припали ухом к дверям. На той стороне прослушивалось слабое журчание неиссякаемой струи, так как на полу, наверное, лежал мягкий коврик.

Мстители спустились на первый этаж, легко открыли изнутри подъезд и вышли на волю, прямо в объятия наблюдателей. Первым делом выбросили вонючую резиновую грушу, а потом облегченно засмеялись. Сорок литров композиции из городской канализации не подарок даже для большой четырехкомнатной квартиры! Если отчерпать, промокнуть и подсушить что-то и удалось, то запах фирма «Вендетта» гарантировала как минимум на полгода вперед! Что уж тут говорить о реакции папаши-перца и о причинении им ущерба телесному и психическому здоровью собственному дитяти!

ЖП на это раз предпочитал оставаться на ногах всю неделю. Видимо, партийный папаня постарался на всю катушку! На глазах всего класса оптимизм ЖП падал на глазах. Он грубил учителям, нахватал двоек и по малейшему поводу впадал в истерику. А специфический запах, который неотвязно сопровождал его, заставлял сторониться даже учеников младших классов, по природе не отличающихся обостренным обонянием. Сосед по парте откочевал куда-то, сославшись на аллергию.

Заключительный этап вендетты был назван загадочным старорусским словом «Офеня», что означало «торгаш вразноску и вразвозку». В подъезде ЖП инженерной службе фирмы «Вендетта» пришлось снова потрудиться – отремонтированный домофон окончательно порушить и открыть доступ для всех желающих к благословенному источнику благ.

Подготовка к третьему и главному этапу операции несколько затянулась. У нашей одноклассницы Гали Чугай дома была пишущая машинка, а Галя состояла членом комитета мести. Заметьте, я пишу о тех временах, когда пишущая машинка в личном пользовании встречалась реже, чем антикварный сервиз китайского фарфора. Мама Гали зарабатывала на жизнь тем, что перепечатывала на пишущей машинке чужие диссертации.

Вспомните или расспросите знающих людей про лихие девяностые! Кто мог всё, а кто (а таких было подавляющее большинство) не мог ничего! Ни поесть, ни попить, ни продать, ни купить в традиционных пунктах обеспечения жизнедеятельности. Некоторые бытовые вещи мы видели только в кино, и самым привычным в те годы было ощущение дефицита всего и вся. Не было в природе продуктов, ниток, туалетного мыла, посуды, музыкальных инструментов, швейных машин, обуви и много-много чего другого. Скорее всего, не было ничего, а если что и появлялось, то распределялось по тайным каналам, покупалось в комиссионных магазинах, с рук, по объявлениям на столбах, в подворотнях и даже в общественных туалетах. Дефицит всего и вся, частные объявления, как“SOS” с тонущего корабля. Город обклеен листовками самых разнообразных форматов, почерков и шрифтов: куплю, продам, меняю, сдаю, могу, не могу, все могу, ни черта не могу! Золотая пора для профессионалов-мстителей!

Сначала мы хотели взять напрокат аппарат жизнеобеспечения семьи Чугай. Потом, усомнившись в своих буквопечатающих способностях, решили просто обратиться за технической безвозмездной помощью к маме. Дефицитную писчую бумагу купили вскладчину на рынке. Комитет разрабатывал тексты, и за два вечера Галя под диктовку активистов-мстителей напечатала по два десятка экземпляров объявлений разной тематики, актуальной на ту смутную пору. Потом члены комитета разрезали листы на полоски, готовые к употреблению. Это и были составные элементы третьей и главной части адской машины. Самым трудным делом было нарезание бахромы в нижней части объявлений и написание от руки номера домашнего телефона ЖП.

В объявлениях, в классике терминологии, значилось:

– Недорого продам детские и подростковые костюмчики из английской фланели. Расцветки разные. Обращаться: адрес и телефон ЖП, с 17 до 18 час. Ежедневно;

– Собрание сочинений О. Бальзака в 32 томах. Лионское издание Мишеля Бонье. Переплет с позолотой. Срочно, ввиду отъезда. Обращаться: адрес и телефон ЖП, с 16 часов;

– Детская скрипка, Италия, Верона. Смычок – палисандр. Цена умеренная. Обращаться: адрес и телефон ЖП, с 17.30 час.;

– Продаю: шкафы платяные и книжные. Бук, ольха. По ценам производителя. Оптовая скидка. Обращаться: адрес и телефон ЖП, с 17.30 до 18.30. Ежедневно, кроме понедельника;

– Всем рыболовам: телескопические спиннинги из пластика. Катушки из Польши. Леска «радуга». Только по субботам. Обращаться: адрес и телефон ЖП;

– Продаются запасные части к двигателям а/м «Москвич-412» – поршни, поршневые кольца, бензонасос, вкладыши 1-й ремонтный размер. Обращаться: адрес и телефон ЖП;

– Дешево продается столовая посуда: тарелки суповые, десертные, чашки, блюдца. Аппликация – цветы. Обращаться; адрес и телефон ЖП;

– Продам ружье охотничье, бельгийское, вертикалка, 12 калибр. Документы Льеж. Голубое воронение. Только охотникам. Торг уместен. Обращаться: адрес и телефон ЖП, с 18 до 19. Ежедневно, кроме выходных;

– Ковер персидский фабричной работы (Иран, 1991 г.), 2×3 м., Обращаться: адрес и телефон ЖП, с 18.30, кроме среды;

– Мотоцикл «Ява-350», 1988 г., пробег 21400 км, состояние отличное.

Могу посодействовать в доставке коляски. Цена договорная. Возможен бартер. Обращаться: адрес и телефон ЖП, с 19 до 21 час. Ежедневно;

– Меняю на хоз. мыло или продаю консервы «Свиная тушенка». Изготов. Запорожье. Этого года выпуска. Оптовикам уступлю в цене. Обращаться: адрес и телефон ЖП, в любое время;

– Партия красного виноградного вина, Молдавия. 6 т. Расфасовано по 0,75 л., Товар на складе в городе. Самовывоз. Меняю на говяжью тушенку, подсолнечное масло, рыбные консервы. Обращаться: адрес и телефон ЖП, в любое время.

И примерно еще десяток разных объявлений, одно заманчивее другого.

Третий акт трагедии неумолимо приближался. Совершенно не таясь, с баночками клейстера, позаимствованного на почте, и с кисточками, уже не только комитет, а практически весь класс высадился десантом в город и расклеивал объявления в тщательно продуманных местах: у комиссионных магазинов, у пустых продовольственных магазинов, у полупустых универмагов, у газетных ларьков, где эпизодически собирались кучки горожан, у оперного театра, на людных трамвайных остановках, около общественных туалетов и т. д. Было понятно, что пожинать плоды этого щедрого посева удастся немногим. Но предвкушение рассказов очевидцев частично компенсировало потери.

Специально уполномоченные от класса заранее раздобыли оптические приборы всякого рода, начиная от театральных биноклей и заканчивая настоящей подзорной трубой, одолженной у родителей той же Гали Чугай. Так как напротив партийного дома никаких строений не было, наблюдательный пункт оборудовали в стоящей наискось трехэтажке. На лестничной площадке комитетчики и просто любители острых ощущений расставили раскладные стулья, вежливо извиняясь перед проходившими по лестнице жильцами и объясняя свое присутствие в чужом доме наблюдением за проводимым в скверике физическим экспериментом.

С 16.00 текущего дня народная тропа на третий партийного дома этаж не заростала. Первыми, как и следовало из расклеенных прокламаций, появились вежливые и интеллигентные граждане, желающие приобрести букинистическую литературу и музыкальные инструменты. Сначала скромным соискателям детской скрипочки или фланелевой пижамки вежливо отвечали, что они ошиблись. Те растерянно выходили из подъезда, в недоумении пожимали плечами, недоверчиво перечитывая принесенные с собой объявления, и тихо удалялись.