Текст книги "Прикосновение"

– Сыночек! Поздравляем тебя с днём рождения!

– Спасибо, мамочка, но мой День рождения уже прошёл: 21 декабря, в тот день я и отмечал его с друзьями. Мне уже 16 лет, как же вы не поймёте, что день рождения это день, когда человек родился, а не тот, который был записан по ошибке; когда я жил у вас, то подчинялся вам, но теперь я живу отдельно, так что, мам, поздравляйте меня, пожалуйста, 21 декабря, хорошо?

– Саша! Мне больно это слышать, мы же хотели сделать для тебя как лучше, но если ты настаиваешь – будем поздравлять тебя двадцать первого декабря…

– Спасибо, мама!

Это был рывок: второй семестр закончил без единой тройки и последующие – так же, успешно защитил диплом. Затем, это был девяносто третий год – армейская служба в военно-воздушных силах республики Казахстан, на то время уже независимой республики, так как СССР распался в декабре девяносто первого.

Глава 6. Проблески веры…

Встречи, встречи, встречи… Вся наша жизнь проходит в круговороте встреч, но в суете буден мы порою мало придаём им значения, не думая о том, что каждая из них – это событие, и когда сознание нет-нет, да озарится яркой вспышкой любого из этих событий, мы начинаем понимать их смысл. Как и смысл наших снов. Но гораздо позже, потом, а иногда – непоправимо поздно.

Август, 1998 год, около семи часов вечера. Солнце светит под углом, показывая, что скоро закатится за горизонт. Я еду по главной улице села Урджар. В центре, сбоку от светофора, вижу милицейскую машину ГАИ; молодой инспектор жезлом указывает мне съехать с дороги, я выполняю его требование… Инспектор устало снимает фуражку и вдруг подсаживается ко мне в машину:

– Сколько лет, сколько зим?! Санёк! Сослуживец мой, давно хотел остановить тебя, поговорить, вспомнить нашу армейскую службу, но никак не мог тебя «поймать» в одиночестве!

– О-о! Привет, Валера! Да, минуло немало времени, четыре года уже, но что же ты – если хотел поговорить, мигнул бы!

– Да-а, не хотел мешать: все стали такие занятые, куда-то торопятся…

Мы переглянулись, улыбаясь друг другу; не скрою, мне было приятно видеть своего сослуживца…

– Что поделаешь, Валера! Так уж устроено всё в этой жизни…

– Знаешь, я часто вспоминаю наши армейские будни… Тот побег на третий день службы, помнишь? Тогда ведь я тебя подбил на него, да, но страна была в разрухе, национализм, бежали все – кто из страны, кто из вооружённых сил, как мы тогда… Восемьсот километров от дома, помнишь? За первые сутки, как на марш-броске: без воды, без еды – шестьдесят кэмэ по степи, потом – на товарняке, на попутках, и, по-моему, в пятидесяти километрах от дома нас взяли те менты…

– Помню, Валера! Всё помню: их удары, их оскорбления, как «дезертиры!!» орали… Кому? Восемнадцатилетним пацанам, не принявшим ещё присяги, а с ними – как со взрослыми мужиками! Возвращение тоже помню. Это чувство передать невозможно, поймёт тот, кто это испытал, согласен?

– Санёк! Если бы ты тогда не согласился бежать, я не побежал бы тоже, я в то время сказал себе: «Побегу, если Саня побежит», ты отличался от других, внушал чувство доверия, я заметил тебя ещё с областного военкомата, когда мы там ночевали; запомнил ту драку, в которой ты участвовал, как ты с трёх ударов снёс твоего противника… Меня потрясла та картина, когда включили свет, а на полу – лужа крови, и он лежит, как кричали офицеры, как тебя увели…

– Да, было время, помню, я тогда очень разозлился, тот призывник разбудил меня среди ночи со словами: «Эй ты, лох, освободи кровать!». Я его послал, он в ответ налетел на меня, пришлось вспомнить, чему нас учили в секции бокса в студенческие годы… Хотя, из-за бокса мне пришлось мой вставной зуб вставлять ещё раз! После той ночи во мне что-то изменилось, не мог больше так бить, стало жалко…

Я ведь в армию уходил со смешанными чувствами, с боевым настроем и поддержкой националистических нравов, понимаешь? Но именно в армии всё переменилось, ведь те самые казахи – «чурки» – как мы их называли, не дали мне упасть, а поддержали, именно они не позволили сломать меня, мою душу, они стали для меня как братья… И от моих националистических убеждений осталась только обида на мой народ, из-за которого нас сослали в далёкий Казахстан, кстати, мы уже шесть лет ждём документы на выезд в Германию – это страшная волокита: они всё проверяют, устраивают всякие тесты, экзамены по языку, но как же мы можем «безупречно знать» наш родной язык, если были запреты, гонения на него. Во мне течёт немецкая кровь, и разве моя национальность может поменяться только от того, что я родился в Казахстане?

– Значит, уезжаешь в «фатерланд»?

– Да, Валер…

– М-м-да. А я часто видел твоих братьев, наблюдал за ними… Да, кстати, где твоя кобыла?

– Продали…

– Жалко. Такой ход, такая красавица!

– Да, ты прав, бывало, заходишь в конюшню, она копытом стучит, – приветствует, и смотрит такими понимающими глазами, потом положит голову на плечо, как будто обнимается…

Послышался стук в боковое стекло, я повернулся – наклонив голову и улыбаясь, у машины стоял высокий черноволосый парень, я приоткрыл окно:

– О, Серж! Такие люди – одни, пешком и без охраны, какими судьбами?

– Да машина сломалась, стоит на СТО. А я смотрю: Саня, ты – не ты? Ты долго ещё?

– Да сейчас заканчиваем, минут пять…

Я повернулся к Валере, Валера смотрел вопросительно на меня:

– Я не думал, что ты с ним знаком – твой друг?

– Да, можно сказать…

– А где твой кент, твой компаньон?

– В Алма-Ате.

– Ладно, давай, тебя ждут, Саня! Не буду задерживать, да и мне надо работать…

Мы крепко пожали руки, смотря друг другу в глаза:

– Валера! Хочу, напоследок, тебя спросить: проявишь ли ты снисхождение, если когда-нибудь поймаешь таких же солдат, какими были мы с тобой?

Он, не задумываясь, с улыбкой ответил:

– Конечно, брат!

Выйдя из машины, мы ещё раз поздоровались с Сержем, и обнялись по-братски:

– Что, Сань, проблемы?

– Да нет, это мой соратник, служили вместе.

– Ты служил в армии?.. А что так, почему не откупился?

– Тогда у меня денег не было, а родителям не хотел проблемы создавать – семья многодетная, знаешь, с копейки на копейку перебивались. В то переломное время повсюду веяло кризисом из-за сложившейся в стране неразберихи: что кому принадлежит и за что должен платить? Были приостановлены почти все предприятия – люди месяцами зарплату не получали….

Серикжан, смотря мне внимательно в глаза:

– Да, какое великое Государство – с площадью пол земного шара, развалили! Сколько человеческих судеб… Новорождённый Казахстан, после развала Союза, получил ведь разграбленное наследство. Нам ещё повезло, что мирно расстались, без войны.

– Слава Богу!

Серикжан кивнул головой в знак согласия:

– Как говорят у нас на востоке: «Не дай Бог жить в эпоху перемен!»…

На мгновение я ловлю взгляд своего собеседника, и замечаю в его глазах нескрываемую тоску. Интуиция подсказывает мне, что он грустит не по потерянной стране:

– Серж, а ты что здесь в таком настроении?…

Серикжан, с присущей ему открытостью:

– Настроение отвратное, думал, в кабаке поднимется, нет, безуспешно…

– О чём грустишь?

– Слышал, «смотрового» убрали – криминального авторитета Урджара?

– Да, но я его лично не знал…

– А он мне как брат был, «крышевал» меня, при возникновении трений с криминалом я обращался к нему – он всё мирно улаживал. Сегодня были похороны, вся братва собралась, из России много людей было, его многие знали, негде было яблоку упасть, знаешь же, у нас, мусульман, закон: все обиды, долги должны быть на кладбище сказаны, а после похорон – всё. Так вот, когда спрашивали, кто держит на него обиду, или кому он должен, говорите сразу: на этом мести отдано будет; а он мне должен был, я его выручал в своё время, он вернул мне часть, а другую не успел. И я промолчал…

– Серж, прими мои соболезнования, держись, я считаю, он ходил по лезвию ножа, это путь очень скользкий. Мне искренне жаль его.

– Согласен, таким путём лучше не ходить – Аллах не простит, надо жить, как можно честно и чисто…

– Это точно, Серж! За всё придётся когда-то ответить перед Богом, как бы мы Его не называли – Он един для всех живущих на этой планете, наш Создатель!

– Санёк! Ты меня удивляешь: говоришь, как верующий человек…

– С недавних пор я стал верующим человеком, ну, конечно, ещё не глубоко верующим… Два года тому назад убедил всю мою семью – креститься; мы крестились в лютеранской церкви.

– Это в той церкви, которая находиться у вас, на «Берлине»?

– Нет, это христианская баптистская община, никогда не думал, но именно из этого дома молитвы у меня сейчас много знакомых и друзей – наш кран почти уже весь в Германии, так вот, многие из этих верующих купили на нашем краю дома, теперь они мои соседи. А лютеранская церковь, Серж, стоит напротив «Казсельхозтехники»…

Серикжан внимательно слушал и смотрел на меня расширенными от удивления глазами, мне стало смешно, и я рассмеялся:

– Извини, Серж. Ты на меня так смотришь – к выражению твоих глаз не хватает раскрытого рта, чтобы создать полную картину удивления!

Мы вместе разразились смехом, который наши учителя в школе назвали бы «ржанием», но нам было всё равно – мы искренне смеялись.

Вдалеке Валера, слегка помахивая милицейским жезлом, останавливал машины и посматривал на нас, вероятно, как на умалишённых, а мы, насмеявшись, постепенно вернулись в прежнее состояние:

– Санёк! От твоего полного расклада у меня и расширились глаза! Как у тебя со временем, пойдём, посидим в «Равшане»?

– Вообще-то, я уже здесь задержался, давно должен быть у одного человека…

Серж посмотрел на меня обиженным взглядом:

– Санёк! Мы так редко видимся, не откажи составить мне компанию, в такой тяжёлый день для меня, что, прикажешь, с женой дома сидеть? О тряпках вести беседу? Я ей сказал, что сейчас вернусь, а сам растворился, никто не знает, где я, а ты – человек, близкий мне по душе, с кем можно поговорить не только о суете нашей жизни. Ну, Сань?

Меня тронули сказанные Серикжаном слова, произнесены они были очень искренне.

– Но, Серж! Из меня плохой компаньон, ты же знаешь, я практически не пью, тем более я за рулём…

– Это как раз то, что мне и надо: что вести эти пьяные разговоры, после которых не помнишь ничего, о чём говорили! Мы, казахи, знаем норму, с детства нас этому наши старики учат, знаешь, я ведь, как и ты, не курю и имею свои принципы!

Теперь я, не отвлекаясь, внимательно слушал своего собеседника, стараясь понять его и раздумывая над каждым словом…

– Хорошо, Серж, пойдём!

– Я приглашаю, Саня! Всё – за мой счёт, тем более у меня к тебе есть предложение, ну, хорошо, за столом обсудим его…

Я окликнул Валеру:

– Валера! Ты долго ещё будешь здесь?

Валера, прервав свой разговор с каким-то водителем, откликнулся:

– Ещё часок!

– Я – в «Равшан», ненадолго, если задержусь, то до скорой встречи, желаю успехов!

– Тебе также, не забывай: ты за рулём!

– Хорошо!

В ресторане «Равшан» веяло непривычной для меня атмосферой – потёмки, приглушённая музыка… Мы присели за небольшой стол в дальнем углу, подошла официантка:

– Что будем заказывать?

Серж, положив руки на стол:

– Света, знакомься, это мой брат, Александр! Не смотри, что он белый, у нас один ОТЕЦ! – Серж мигнул мне глазом…

Светловолосая девушка протягивает мне руку:

– Света!

Я привстал и протянул руку в ответ:

– Очень приятно, Александр!

– Мне – также! Ну, так что будем заказывать?

Серж расплылся в улыбке:

– Санёк! Будем заказывать Казахское национальное блюдо из конины – «Казы»?

– Надеюсь, оно приготовлено не из моей Метелицы?

– Брат! Обижаешь, твоя кобыла ещё бегает…

– Хорошо, будем заказывать, мне ещё, пожалуйста, бараний шашлычок с лучком, и побольше лучка…

– Брат! Возьми что-нибудь из горячего – плов, бешбармак, может, борщ?

– Спасибо, брат! Сегодня – нет.

– Свет, ну, тогда казы с огурчиками, мне, как обычно, пятьдесят грамм, моему брату… Что, Сань, будешь пить?

– Жигулёвское пиво.

Света, изучающе посматривая на нас, записала наш заказ в блокнот:

– Ещё что-нибудь?

Серж, улыбаясь:

– Пока всё…

Света улыбнулась в ответ, развернулась и пошла в сторону кухни, мы провожали её взглядом. Серж прервал молчание и, глядя на меня, спросил:

– Ну, как Света? Какая фигурка! Жаль, что я женат, но тебе-то можно… Или она не в твоём вкусе?

Я засмеялся:

– О чём ты?

– Ну-у, как всегда, начнёшь опять уходить от ответа? Какие тебе нравятся, о ком мечтаешь?

– Той здесь нет…

– Санёк! Только честно, между нами: у тебя бывает такое, что тебя тянет к девушке… Ну, не твоей национальности, вот меня, к примеру, тянет к русским девушкам, хотя знаю, всё – то же самое, но не могу с этим ничего поделать…

– В мыслях – да, и ко многим, но если до чего-то серьёзного доходит, у меня мгновенно «включается задняя»… Но, Серж, при чём тут национальность, если нравится девушка?

– В мыслях – это к кому? – взгляд у приятеля затуманился…

Послышался стук каблучков, мы замолчали, поглядывая друг на друга, Света, ставя поднос на стол, сообщила:

– Ваш заказ.

Умело расставляя блюда на столе, она поглядывала то на меня, то на Сержа, налив из графинчика Сержу его «пятьдесят грамм», оставила графин на столе, затем поставила передо мной кружку пива; мы поблагодарили её, и она скрылась. Ароматный запах витал повсюду, я пытался уловить запах шашлыка, но его перебивали казы, нарезанные аккуратными ломтиками, и уложенные в тарелках по кругу огурчики между ними, хлеб был настолько теплый, что казалось, будто недавно его вынули из печи, Серж поднял свою рюмку:

– Ну, за встречу, брат!

Я приподнял кружку с пивом:

– За встречу!

Серж не торопился выпивать:

– Санёк, может, со мной за компанию, по пятьдесят?

– Нет, спасибо! Я смотрю, здесь не умеют считать: пятьдесят грамм за пол-литра принимают…

– Ну, что ты, брат, я же не буду Свету всякий раз подзывать, да и всё это пить я не собираюсь… Ну, за встречу!

Выпив, Серж закусил огурчиком:

– Холодненькая!

– У меня пиво – тоже!

Мы, постепенно расправляясь с содержимым тарелок, пытались о чём-то говорить:

– Так, на чём же мы остановились? А, да, о девчатах, но ты мне не ответил про «мысли»?

– Что ты хочешь выпытать у меня?

– Меня интересует, казахские девушки нравятся тебе? Привлекают? К примеру, моя жена?

– Ну, ты, вообще… Замужние девушки для меня табу.

– Извини, Сань, ты не понял, я имею в виду – мысленно, в воображении…

– Я о таком стараюсь не думать, гоню такие мысли, а казахские девушки мне нравятся своей теплотой, и ещё в них есть какая-то своя неповторимая изюминка; знаешь ли ты Зарину Кошербаеву, она преподаёт химию и биологию в школе имени Крупской?

Серж, подливая себе очередные пятьдесят грамм, напыжился:

– Заринка – моя дальняя родственница, ты же знаешь, у нас до седьмого колена все родственники, давай поднимем за наших милых женщин!

Мы, улыбнувшись друг другу, выпили за этот тост, вдруг Серж заёрзал, высматривая кого-то, наконец, его взгляд остановился, мне было интересно, кого он там высматривал, и я обернулся, Серж окликнул:

– Света!

Послышался стук тех же каблучков:

– Да?

– Светочка, нам, пожалуйста, повтори казы с огурчиками, и моему брату – ещё пива, что-то мало было…

Я не выдержал и довольно резко вмешался в разговор:

– Ты что, я уже собрался уходить, куда же ещё есть?!

– Сань! Не обижай меня, посидим ещё, мы только начали, – он загадочно поднял палец, – и ещё не обсудили моё предложение.

Я в недоумении заёрзал на стуле, Света, в знак согласия, мотнула головой и ушла.

– Ну, что ты, брат? Так что там дальше, с Заринкой-то?

– Серж… Ладно. Это было в 1990 году, после моей первой сессии наступили каникулы, я так соскучился по семье, что, не дожидаясь моего друга, взял билет на автобус и уехал домой, ко мне подсела красивая темноволосая девушка, первые часы мы сидели молча, я смотрел в окно, предвкушая, как приеду домой, она, опрокинувшись на спинку сидения, полулежа, отдыхала… Я невольно приумолк, так как снова зацокали всё те же каблучки:

– Ваш заказ!

Закончив расстановку блюд, Света прошептала «Приятного аппетита» и исчезла.

– Спасибо, Света!

Мы снова смотрели ей вслед. Серж хитро протянул:

– Ну, ла-адно, брат, давай – за случайные встречи, каких у нас с тобой было-о-о…

– Хорошо, брат. Но я, знаешь, уверен, что случайностей не бывает, всё даётся нам свыше…

– За что ты мне, Санёк, нравишься, так это за… умность твою – истину ты сказал!

Выпив, мы с наслаждением поедали казы:

– Ну, и что там было с Заринкой, Сань? Ты меня заинтриговал просто, она ведь такая умница!

– Заринка? Да, она первой прервала наше молчание. Отдыхая в автобусе, я вдруг услышал:

– Что, первый год? Первая сессия?

Сперва я подумал: «Это с кем она там?». Обернулся в её сторону и даже немного оторопел: она, лёжа на спинке сидения, обращалась именно ко мне и смотрела на меня таким тёплым взглядом, что, от неожиданности, я на секунду потерял дар речи; пришлось кивнуть головой, она засмеялась и протянула мне руку:

– Зарина!

Я, в небольшом замешательстве, пожал её:

– Саша!

– И откуда ты?

– Из Урджара.

– О, мы с тобой земляки, я тоже из Урджара, в какой школе учился?

– В Гагаринской…

– A-а, вот поэтому я тебя никогда не видела; я в школе имени Крупской училась, сейчас – в педагогическом институте, второй курс.

В общем, мы с ней проговорили часа три, все соседи на нас оглядывались, намекая, что мы мешаем им спать, особенно один мужик, казах, сидевший напротив, так грозно смотрел, что нам стало неудобно, и мы решили подремать немного, я, как всегда, откинувшись на спинку, а проснулся от того, что Зарина спала на моём плече, я не хотел её тревожить, честно сказать, мне было это даже очень приятно – от её волос, к тому же, веяло дурманящим сладким запахом; через некоторое время она проснулась и, открыв глаза, отшатнулась от меня:

– Ой, Саша… Прости, пожалуйста!

Я посмотрел на неё как можно веселее:

– Да что ты, всё нормально!

– Я задремала… Как неудобно… Хорошо, что мы с тобой как бы родственники – родились ведь в одном месте, да? И всё же, прости меня! – она засмеялась и замолчала.

Я не находил подходящих слов, чтобы её поддержать, и мы долго лежали молча, откинувшись на сидениях, я тупо смотрел в потолок, затем меня охватило странное чувство, что кто-то смотрит на меня, я повернул голову в сторону Зарины, да, она смотрела на меня с каким-то пристальным любопытством:

– Что, Саш, не спится?…

Я покачал головой:

– Нет.

– Ложись ко мне на колени, хоть один из нас будет хорошо спать! Ты – младший из нас, давай, не стесняйся, ложись…

Серж опять заёрзал, подливая себе свои «пятьдесят», глядя на меня:

– И ты спал у Заринки на коленях?

– Ну, да. А её руки лежали у меня на голове, она меня так согрела…

– Могу себе представить! И что, ты с ней договорился?

– Даже в мыслях такого не было, она же мне была как сестра, да и мне было-то шестнадцать лет, а вот, до сих пор помню тепло её рук…

– Да ты романтик у нас! – громко рассмеялся Серж.

Я взглянул в зал – многие уже посматривали в нашу сторону:

– Ты что, Серж! Можешь потише?

– Да кому мы нужны, Саня, кто нас знает?

– Не забывай, что мы живём в большой деревне, зачем лишние разговоры?

– Хорошо, хорошо… Поехали сейчас к Заринке, ты ей понравился, судя по всему, она ведь к себе никого не подпускает, так до сих пор в старых девах и ходит!

– Да успокойся ты, тебе что-нибудь только расскажи! Не поеду я к ней, она старше меня, зачем тревожить такую прекрасную девушку, она обязательно дождётся своего принца, я в этом уверен.

– Хорошо, давай тогда выпьем за Зарину: чтоб она была счастлива!

– С удовольствием, Серж!

Закусив, Серж пристально посмотрел на меня:

– Ты так хорошо рассказывал, брат, не хотелось тебя прерывать, теперь давай обсудим моё предложение? Короче, у меня, в «Заготзерне», на складах по переработке и хранению зерновых культур лежат пятьсот тонн зерна. Возьми на реализацию, что хочешь делай с ними: на муку, на корм, мне всё равно; отдам в рассрочку, все возьмешь – отдам по дешёвке, ты знаешь, брат, какое сейчас время: сбор урожая, зерна – валом, нужно только время выждать, а в «Заготзерне» большие проценты берут, да и налоговая тут ещё… Сань, надо заняться этим, а у меня руки не доходят, дел кроме этого хватает, ну, как ты, брат, на это смотришь? Подумай, Саня! Это стоит того – хорошие бабки поднимешь!

– Судя по массе, не сомневаюсь, я всё уже в голове прикинул, «оценил», как ты сказал, и понимаю, что цену можно ещё ломать, она не окончательна, а если конкретней, то надо бумаги смотреть, оценку качества зерна. Так или нет?

Серж расцвёл в улыбке:

– Приятно дело иметь с деловыми людьми! Брат, у тебя, случайно, нет еврейских корней?

– При чём тут… Нет, Серж, насколько мне известно – только немецкие…

– Ладно, так как, Сань, возьмёшься?

– Спасибо, Серж! Заманчивое предложение, конечно, но, к сожалению, я должен отказаться – не хочу «грузиться», у меня уже вызов в Германию в дороге.

– Не понял? И ты уезжаешь? Брат, ты меня расстроил…

Серж откинулся на стуле, потупил взгляд, ушёл в себя…

– Ну, ты чего, Серж?

Серж глубоко вздохнул:

– Знаешь, Санёк, у меня есть безумная мечта…

– Какая?

– Мечтаю, хотя бы на день стать… Всевышним!

Я улыбнулся:

– Ну, ты меня сейчас совсем рассмешишь…

– Сань, я на полном серьёзе, давно над этим задумывался, ещё в студенческие годы, когда учился в Алма-Атинском технологическом институте! Мой отец с детства требовал от меня послушания, заставил Коран прочесть, а некоторые изречения пророка Мухаммеда – наизусть учить; я считаю, что такие пророки, как Мухаммед, Иисус Христос… Через них говорил с нами Всевышний, наш Создатель; многие скажут: почему сейчас, в наше время, Он с нами не говорит? Все книги написаны, церкви, мечети – построены… Но если сейчас кто-нибудь скажет, что слышит голос Всевышнего, то его примут за безумца, хорошо, что мы с тобой ничего не слышим; я думаю, что слышать Всевышнего – это как кара, потому что спрос – втройне, ну, и, конечно, награда соответствующая…

Я был шокирован услышанным, как будто Серж читал мои мысли, это странно, но мне было ужасно интересно его слушать:

– Так ты веришь, что Всевышний, наш Создатель, наш Отец, может просто так с нами разговаривать?

Серж улыбнулся:

– По этой причине я безумно мечтаю стать хоть на один день – Всевышним. Послушать человеческие мысли, своих родных, близких мне людей, понять, на кого можно положиться, прийти к нашим правителям и спросить их, почему власть так ослепляет человека? Почему так страшно расстаться с властью? Быть тем, кто ты есть на самом деле – просто человеком, ведь наша жизнь в сравнении с вечностью – это мгновение, сон… Мы всё стучим себя в грудь – мы такие верующие, праведные, придумываем свои правила жизни, относимся к себе со снисхождением, позволяем себе творить беззакония, забыв о Заповедях, как будто они нам даны просто так, как архивные манускрипты…

Санёк! Мне сегодня тяжело, знаешь, как никогда, когда теряешь близких друзей, оставаясь в одиночестве, что самое страшное для человека, или живёшь среди множества людей, но в душе ты одинок, не с кем поделиться, не у кого почерпнуть жизненную энергию… Понимаешь меня?

На мгновение он замолчал, глядя на меня, а я желал как-то помочь ему, поддержать в эту минуту, и в то же время я был совершенно обескуражен несвойственной ему проницательностью, делающую его «другим Сержем». Здесь нельзя было быть неискренним:

– Серж, я младше тебя на пять лет, у меня мало жизненного опыта, и я вряд ли смогу тебе что-либо посоветовать, потому что я этого не испытал, не прожил ещё…

Серж смотрел на меня с неподдельным волнением, я это заметил по влажности его глаз:

– Брат! Ты меня поддерживаешь тем, что сидишь со мной, давай выпьем!

– Давай! Я хочу выпить за тебя, Серж!

– Спасибо, Саня! Как приятно это слышать!

Он протянул руки и мы, привстав, обнялись:

– Саня, скажи, был ли у тебя случай в жизни, когда совсем чужой человек помог тебе – просто так?

– Да. В пятнадцатилетием возрасте я перепутал адрес моих родственников в Семипалатинске, так вот один таксист помог мне, «просто так»…

– А ты кому-нибудь помог?

– Не знаю, наверное, просто так – нет…

– Смотри, мы с тобой живём в семи километрах от детского дома, мы имеем достаток, мы можем купить ящик конфет и отвезти детям, чтобы жизнь им показалась слаще; узнать их нужды, помочь, поддержать их, но до этого времени – мы это сделали? Что мы скажем Всевышнему при встрече с Ним?

Серж, повернувшись в сторону бара, окликнул Свету и стал поспешно собираться, шаря по своим карманам. И снова стал прежним «Сержем»:

– Ладно, Санёк! Спасибо за составленную компанию, мне было очень приятно с тобой пообщаться.

– Взаимно, брат!

Мне стало вдруг грустно прощаться с ним, выйдя на улицу, я предложил:

– Серж, уже поздно, я тебя подвезу.

Серж, улыбаясь, хлопнул меня по плечу:

– Ну, тогда тебе придётся ко мне в гости зайти…

– Нет, только не это, уже поздно…

– А как же я буду отмазываться, где я был всё это время? Моя женушка – это пилорама, бомба замедленного действия! Мы обманываемся тем, что думаем, будто мы хозяева в наших семьях, всё подчинено нам, всё наоборот: наша жизнь – в их руках, наши дети – в их руках, как и наш тыл, очаг, который они берегут; честно сказать, я счастлив, что Всевышний подарил мне Дану, моя «Золушка» оказалась принцессой, когда мы с ней познакомились в Алма-Ате, я не знал, кто её родители, просто влюбился в неё и всё, ну, а уже потом, после свадьбы, её отец выбил в министерстве льготный кредит для меня…

Подъезжая к дому Сержа, мы приглушили музыку, выходя, Серж обернулся ко мне:

– Свет ещё горит, значит – ждёт, брат, не вздумай отказаться от чая, у нас, казахов, это считается проявлением неуважения – Дана может обидеться, тем более ей нравятся твои глаза, Сань, и мы используем это для смягчения первого удара…

Мы тихонько рассмеялись…

Сентябрь, 1998 год. Заглядываю в почтовый ящик – письмо, по конверту определяю – из Германии, распечатываю с мыслью: от кого? Узнаю знакомый почерк, пишет Лиза, от моей Лизы письмо! В душе радость – скоро уже увидимся, с нетерпением читаю, как долго мы с ней переписываемся – два года уже, какая она стала? Как же я был глуп, что не увидел свою любовь в своё время, часто вспоминаю то время, наш первый поцелуи, что меня держало? Не пойму, почему так всё получилось? Повсюду кого-то искал, надеясь на призрачное счастье, а ту, самую прекрасную, долгое время не замечал рядом. Теперь, намыкавшись, понял окончательно: лучше неё нет, я люблю её! С жадностью читаю письмо, Лиза, Лизонька, как я соскучился, я не буду больше таким глупцом, до последнего дыхания никуда не отпущу тебя, но её слова перебивают мои мысли: «Саша! Когда приедешь? Сколько тебя ещё ждать? Испытываешь ли ты ко мне ещё чувства? Я познакомилась с одним парнем. Ждать тебя ещё или нет?».

Я перечитываю текст ещё раз, и ещё раз… Это что, шутка? Горечь подступает к горлу, душит обида, вот-вот из глаз вырвутся слёзы, нет, этого я не допущу, я – мужчина, я выдержу, если девушка не могла дождаться, то таким отношениям нужно положить конец, не меня выбирают, а я выбираю, поэтому говорю – нет.

Сажусь в машину и еду к нашей общей подруге – к её лучшей подруге… Иринка – высокая стройная брюнетка с красивой улыбкой:

– Саша?! Вот не ожидала.

– Привет, Иришка! Решил сделать тебе сюрприз…

– Тебе он удался!

– Надеюсь, мой сюрприз тебе не очень неприятен?

Мы смеёмся, поглядывая друг на друга:

– Са-аша, мне всегда приятно видеть тебя!

– Спасибо, Ира! Мне – тоже, с первой нашей встречи, как же давно мы знакомы, кажется, вечность…

– Да, кажется – вечность… Как молоды мы были! Как с документами?

– Потихоньку дела продвигаются: вызов уже на руках, так что собираем документы. Ира! Лиза тебе не звонила?

– Нет, но я от неё на прошлой неделе письмо получила.

– Ответ уже написала?

– Нет ещё, собираюсь на днях написать, а что?

– Иришка! У меня к тебе огромная просьба, ты уж не подведи меня, прошу…

– О чём разговор, Саша! Ты на меня можешь полностью рассчитывать, всё, что в моих силах, сделаю.

– Я сегодня получил от Лизы письмо, она пишет, что познакомилась с парнем…

– Саша, этого быть не может! Она тебя ждёт, она тебя любит, она мне ничего такого не писала, не верь, она просто устала ждать и провоцирует тебя немножко, позвони ей, скажи, что у тебя уже вызов, я уверена, она ждёт.

На душе у меня было тяжело, возможно, это почувствовала Ира, но я был настроен решительно:

– Нет, такими вещами не шутят, Ира, пожалуйста, не пиши Лизе, что мы получили вызов, я тебя прошу; я не буду ей больше ни писать, ни звонить, всё кончено.

– Хорошо, я ничего не буду писать ей о тебе, но ты – не руби сгоряча, Саша, пожалуйста…

Садясь в машину, я посмотрел на девушку и тяжело вздохнул:

– Мне трудно это сделать, Иришка. Ладно, я ещё заеду. Желаю успехов!

– Тебе – также, Саша. До встречи!

Ира, скрестив руки на груди, проводила меня сочувствующим взглядом.