Текст книги "Оккультные силы СССР"

Среди заложников были великие князья, бывшие министры Временного правительства, представители имущих слоев, генералы и офицеры.

Трусливо-истеричный Зиновьев требовал от ПЧК еще больших оборотов «расстрельной машины». На этой почве и произошел окончательный разрыв Бокия с Зиновьевым, стоявшим за уличные расправы без суда и следствия.

«Знает ли товарищ Зиновьев, к чему приведет такое, с позволения сказать, „правосудие“? – спрашивал Бокий. – Это приведет к бойне! Начнется бесчинство».

Члены президиума поддержали председателя ПЧК.

Этого Зиновьев уже не мог простить. Он начал добиваться смещения Бокия. Е. Д. Стасова пишет в своих воспоминаниях: «Глеб Иванович догадывался, чем это вызвано, но не мог поверить, взять в толк, что партийный товарищ станет использовать свою должность для сведения личных счетов».

Е. Д. Стасова просила председателя ВЦИК Я. М. Свердлова перевести Бокия на работу в Москву. Однако Свердлов направил его агентом ЦК РКП(б) в Белоруссию «для подробного ознакомления с постановкой и ведением нелегальной работы в оккупированных областях». Во главе комиссии из нескольких петроградских коммунистов Г. И. Бокий выехал в занятый немцами Минск для обследования деятельности комитета РКП(б) Западной области. Здесь он вошел в состав Революционного совета германской армии в Минске, одновременно организовал Совет рабочих депутатов.

В конце ноября 1918 года Бокий возвратился из освобожденной Белоруссии и тут же был командирован на Восточный фронт. В марте 1919 года его назначили членом Турккомиссии ВЦИК и ЦК РКП(б), но из-за наступления Колчака прервалось сообщение с Туркестаном, и Г. И. Бокий не смог добраться до места службы и был назначен начальником Особого отдела Восточного фронта. С марта по октябрь 1919 года он пребывал в этой должности в Симбирске. После разгрома Колчака и наступления на Туркестан Бокий был начальником Особого отдела Туркестанского фронта и полномочным представителем ВЧК в Туркестане, одновременно являясь членом Турккомиссии ВЦИК и ЦК. В сентябре 1920 года Глеб Иванович вернулся в Россию и до начала 1921 года лечился от туберкулеза. С января 1921 года Бокий вновь приступил к работе в органах ВЧК в Москве. Он был в составе коллегии ВЧК – ОГПУ – НКВД СССР, а в 1925 – 1926 годах находился на должности заместителя председателя ОГПУ.

5 мая 1921 года постановлением Малого Совнаркома была создана криптографическая служба при ВЧК – специальный отдел (СПЕКО). Г. И. Бокий руководил созданием отдела, а затем был назначен его начальником.

Спецотдел следил за режимом секретности и охраной государственной тайны. В сфере его внимания находились автономные передатчики, а также передающие устройства посольств и иностранных миссий. Все где-либо перехваченные материалы стекались для дешифровки в Спецотдел. В 1924 году СПЕКО завершил разработку «Русского кода», на несколько десятилетий ставшего основным шифром в работе всех служб СССР.

Личный состав Спецотдела проходил по гласному и негласному штату. К негласному штату относились криптографы и переводчики, для которых были установлены должности «эксперт» и «переводчик», работники же отделений, непосредственно не связанные с криптографической работой (секретари, курьеры, машинистки и др.). представляли гласный состав. К 1933 году в Спецотделе по гласному штату числилось 100, а по секретному – 89 сотрудников.

Как считал начальник Разведуправления РККА Я. К. Берзин, «дешифровально-разведывательная служба – одна из сложнейших специальностей. Подготовка кадров для нее – более трудное дело, чем в какой-либо другой области науки и техники». Криптограф, по мнению Берзина, должен был обладать широкой научной эрудицией, способностью к самостоятельной научно-исследовательской работе, беспримерным терпением, быстрой сообразительностью и хорошей ориентировкой, незаурядной смекалкой и комбинационными талантами. Поэтому Г. И. Бокий специально подыскивал для своего отдела людей, обладавших уникальными навыками.

Создавая СПЕКО, Г. И. Бокий использовал опыт старых специалистов-криптографов – бывших сотрудников криптографической службы царской России. К дешифровальной работе в качестве экспертов-аналитиков привлекались люди, хорошо владевшие самыми разными языками, в том числе и малораспространенными. В разработке основ новой службы приняли участие и те, кто ранее не сталкивался с подобными вопросами. Этих людей Бокий лично пригласил для работы в Спецотдел, исходя из их деловых качеств.

Л. Э. Разгон, сотрудничавший в отделе Бокия в ЗО-е годы, вспоминал: «В спецотделе работало множество самого разного народа, так как криптографический талант – талант от Бога. Были старые дамы с аристократическим прошлым и множество самых интересных и непонятных людей. Был немец с бородой почти до ступней. Был человек, который упоминается почти во всех книгах о Первой мировой войне, – шпион-двойник, был Зыбин, председатель месткома, известный как дешиф-ровальщик, прочитавший когда-то переписку Ленина».

Подразделения Спецотдела вели обширную научно-техническую работу и часто негласно финансировали учреждения, формально не имевшие к отделу никакого отношения. Одним из таких научных центров стала лаборатория нейроэнергети-ки Всесоюзного института экспериментальной медицины, возглавлявшаяся Александром Васильевичем Барченко.

Именно о нем Бокий покажет на следствии: «Мой отход от марксистского мировоззрения в 1925-1926 годах под влиянием встречи с мистиком, масоном Барченко А. В., который вовлек меня в масонствующее сообщество „Древняя наука“».

Как член коллегии ГПУ и член Верховного суда, Бокий, вероятно, подписал не один приговор по делам масонских лож и оккультных орденов. Ему хорошо была известна и дальнейшая судьба членов этих организаций, так как со времен гражданской войны Бокий был одним из организаторов системы исправительно-трудовых учреждений. Как член коллегии ВЧК-НКВД, он много лет возглавлял комиссию по инспектированию лагерей, в том числе СЛОНа – Соловецкого лагеря особого назначения. К этой работе были привлечены руководители и часть ведущих сотрудников Спецотдела. С 1922 по 1928 год на Соловках работал заместитель начальника Спецотдела Ф. И. Эйхманс, ведая находившимся там лагерем. Два года руководил лагерем на Колыме помощник Бокия, начальник армейской дешифровальной службы П. X. Харкевич. Другие сотрудники тоже в разное время работали с заключенными лагерей.

Иначе говоря, давая показания о своей причастности к масонству, Г. И. Бокий прекрасно понимал, что означает для него такое признание в период кровавой мясорубки 30-х годов.

Еще в 1922 году Коминтерн категорически высказался о невозможности пребывания коммунистов в масонских ложах. На его IV конгрессе было объявлено, что большинство французской радикал-социалистической партии принадлежит к ложам Великого Востока. Этот факт обсуждали после доклада Троцкого, где тот несколько раз упомянул, что «масонство необходимо вымести железной метлой» – в России, во Франции и во всех других странах, как «мост, соединяющий в мирном сожительстве классовых врагов», что недопустимо, когда есть классовое сознание. «Масонство, – говорил Троцкий, – орудие обхода революции, буржуазное орудие, усыпляющее сознание пролетариата, и рычаг буржуазного механизма». В резолюции по докладу было единогласно принято решение исключить масонов из Коммунистического Интернационала.

Само масонство не было однородным и распадалось на течения. Наиболее известно по многочисленным публикациям последних лет политическое франкмасонство. К 1910-м годам оно окончательно сформировалось как явление русской политической жизни, сыграло свою не слишком ясную роль в революционных событиях 1917 года и тихо умерло в эмиграции. Из оккультных течений более-менее известна судьба русских мартинистов, провозгласивших свою самостоятельность одновременно с франкмасонами и, после неудачных попыток заигрывания с ГПУ, разгромленных в середине 1920-х годов.

В эзотерической традиции масонства большое значение играют ритуальность и символика, в основе которых лежит легенда об Адонираме. Согласно этой легенде, Соломон был одним из посвященных в символы, которые выражали собой «хранилище святыни всезнания Адама до грехопадения». Когда царь решил построить Великий Храм, чтобы передать потомству божественные познания, главным строителем храма был назначен Адонирам, обладавший знанием «божественной истины».

На постройку храма собрали 130 тысяч человек, которых Адонирам разделил на три степени: учеников, товарищей и мастеров. Каждой из степеней было дано символическое слово: ученикам – Иоаким, товарищам – Вооз, а мастерам – Иегова, но так, что мастера знали наименование как свое, так и низших степеней, товарищи – – свое слово и слово учеников, а ученики – только свое слово.

Мастера получали более высокую плату, что вызвало у троих товарищей желание выпытать у Адонирама мастерское слово. Воспользовавшись тем, что по вечерам тот ходил в храм осматривать работы, первый из них остановил Адонирама у южных ворот и стал требовать открыть ему слово мастеров. Однако, не добившись желаемого, он ударил Адонирама молотком. У северных ворот другой товарищ нанес спасающемуся архитектору удар киркой. Едва Адонирам успел бросить в колодец золотой священный треугольник – символ всесовершен-ства духа, божественного начала (на треугольнике было сакральное изображение имени Иеговы), как третий товарищ добил несчастного циркулем у восточных ворот. Убийцы унесли и схоронили тело Адонирама.

По приказу Соломона тело отыскали, что было нетрудно: ветвь акации, которую убийцы воткнули на месте погребения Адонирама, зазеленела, а земля оказалась рыхлой. Из боязни, что древнее мастерское слово «Иегова» уже потеряло значение, мастера решили заменить его первым словом, которое будет кем-либо из них произнесено при открытии тела погибшего мастера. В это мгновение могила разверзлась. Когда один из мастеров взял мертвеца за руку, то мясо сползло с костей, и человек в страхе вскрикнул: «Мак-бенах!» (что по-еврейски значит: «плоть от костей отделяется»). Таковое и было принято отличительным словом мастерской степени.

Эта легенда и послужила основой для масонской символики. Молоток, циркуль и наугольник считаются наиважнейшими символами масонства. Молоток предназначался для обработки дикого камня; будучи принадлежностью мастера, он служит символом власти, молчания, веры, повиновения и совести. Циркуль является символом общественности, а наугольник подразумевает совесть. Линейка и отвес означают равенство сословий, угломер символизирует справедливость. Лопаточка означает снисхождение к человеческой слабости и строгость к себе. Ветвь акации – бессмертие, а гроб, череп и кости – презрение к смерти и печаль об исчезновении истины. Дикий камень – нравственность «грубая», хаос; кубический камень – нравственность «обработанная». Через каббалистическое осмысление символов по мере продвижения по лестнице степеней посвящения масон идет к главной цели – усовершенствованию своих мыслительных и нравственных способностей.

Однако взгляды А. В. Барченко и адептов ложи «Единое трудовое братство» были ближе к теософии Е. Блаватской, антропософии Р. Шнайдера и агни йоге Рерихов, чем к каббалистике масонов.

Согласно учениям этих философов, человечество зародилось 1,6 миллиарда лет назад. Его создателями были связанные с Луной хоганы. Первые люди представляли собой сгустки энергии искусственного, инопланетного происхождения. Это была первая раса немыслящих теней. Хоганы ставили перед собой цель сотворить мыслящих существ, однако и новая проба оказалась неудачной. Люди-тени получились не только неразумными, но и бесполыми. У них не было инстинкта размножения, и они размножались неосознанно – как деревья.

Но хоганы не оставили своих попыток создать людей. Вторая раса поначалу внешне напоминала первую. Между тем появилось и слабое отличие, ставшее толчком к началу эволюции. Медленно, в течение миллионов лет люди второй расы обрели плоть, хотя она не походила на тело современного человека. Это были гиганты, состоящие из тумана. На Земле не знали смерти – эфирные существа первой расы были поглощены наследниками второй.

Представители третьей расы оказались гермафродитами. Затем началось разделение, в результате которого на Земле впервые появились разнополые существа. Однако и на этой ступени развития человечество по-прежнему оставалось немыслящим. Неразумные представители третьей расы спаривались с огромными самками животных, и те порождали монстров.

Третья раса постепенно эволюционировала в четвертую. Человек значительно усовершенствовал речь. Дремавший разум проснулся. Развилось сознание и осторожность. Разделение по полам полностью завершилось.

С течением времени худшие экземпляры неудачного скрещивания, потомки неестественного союза мужчин третьей расы и животных, исчезли с лица земли. К ним относились красно-шерстые человекообезьяны, которые только изредка вставали на две задние конечности, а также красно– и синелицые чело-векозвери. Настоящего языка у них не было. Общение происходило посредством рева и других примитивных звуков.

До конца эпохи третьей расы на Земле продолжалась вечная весна, но теперь произошли изменения. Появились времена года, и человечество столкнулось с проблемой холода. Понадобились одежда и жилища. Люди при помощи своих божественных создателей начали строить города. «Божественные короли спустились с небес и научили людей наукам и искусствам, потому что человек больше не мог жить как раньше на земле предков, покрывшейся белым льдом».

Именно на этой обледеневшей «земле предков» возникло первое царство Туле. Оккультные источники утверждают, что по крайней мере часть этого гигантского континента пережила все геологические катастрофы, происшедшие в истории Земли, и переживет любые катаклизмы до скончания века. «Полярная звезда глядит своим всевидящим оком на эту землю» – Туле располагалось в Арктике. Оно включало в себя Гиперборею, родину второй расы, сместившуюся позднее на юго-восток и известную ныне как Северная Азия. Превращение цветущей зеленой земли в ледяной панцирь и последовавший подъем воды уничтожил большую часть второй расы.

Представители третьей расы, хотя и не мыслили в нашем нынешнем понимании, тем не менее обладали особым спиритическим чутьем. Эта способность была сконцентрирована в «третьем глазе». С началом четвертой расы спиритическое чутье стало гаснуть. Уже в разгар эволюции этой расы третий глаз пробуждался только под воздействием искусственных стимуляторов. Расподцгавшийся некогда в центре лба, он постепенно, со сменой поколений, погружался в глубь головы. Хотя и открывался иногда в состоянии транса или во время видений. В конце концов третий глаз полностью дегенерировал, оставив свой след лишь в виде маленькой железы, лежащей в глубине мозга.

Когда родной континент стал непригодным для жизни, наши предки переселились на Лемурию, располагавшуюся на месте нынешних Индийского океана и Австралии и включавшую в себя часть Африки, Цейлон и Суматру. Затем они облюбовали Атлантиду – самый известный из исчезнувших континентов. Огромные лемурийские города были построены из камня и вулканической лавы. Они были велики не только по территории, но и по размерам отдельных строений. Человек, хотя и уменьшившийся в размерах, по-прежнему был великаном и оставался таковым на протяжении всего «атлантического» периода.

Периоды эволюционного развития и географического распространения плавно переходили один в другой. На фоне грандиозных геологических катастроф развивались и погибали субрасы. Гигантские катаклизмы уносили миллионы жизней. В конце своей цивилизации вожди Лемурии были вынуждены искать убежища на острове Шамбала. Представители дегенеративной ветви лемурян влачили примитивное существование лесных охотников и пещерных людей. Тем не менее именно от них произошла золотокожая четвертая раса, представители которой жили на Атлантиде. Сама Лемурия была вскоре разорвана вулканическим извержением. То, что некогда было одним невероятных размеров континентом, раскололось на несколько огромных, которые с течением времени тоже исчезли с лица земли. Отсталая лемурийская ветвь, хотя и в небольшом, к тому же уменьшающемся количестве, по-прежнему существует. Это первобытные аборигены Австралии.

В древние времена Атлантида тоже была частью Лемурии. Ее гигантские обитатели, прекрасные золотокожие представители четвертой расы, стали, согласно эзотерическим сказаниям, «черными от грехов своих». Однако не все – немногие носители духовной мудрости по-прежнему обладали «третьим глазом» и смогли предсказать наводнение, уничтожившее Атлантиду на заре пятой расы, и спастись от катастрофы.

Пятая раса – это то человечество, которое мы знаем. Она начала распространяться по молодому Европейскому континенту задолго до того, как 850 тысяч лет назад Атлантида погрузилась под воду, оставив от себя только остров, впоследствии описанный Платоном.

В основе такого эзотерического.понимания мироздания и его истории лежит незыблемость его иерархического строения, где высшее начало неизменно руководит низшим, а простые формы жизни получают помощь от более сложных и утонченных. Только с помощью носителей знаний древних цивилизаций пятая раса путем самосовершенствования сможет вернуться к золотому веку человечества, продолжавшемуся на земле около 144 тысяч лет. И такая попытка уже осуществлялась 9 тысяч лет тому назад (эта эпоха известна в легендах как поход Рамы) в границах современного Афганистана, Тибета и Индии. В этом районе и расположена таинственная Шамбала – духовный центр планеты, надежно скрытый от вторжения непосвященных. Это точка, где осуществляется соединение Земли с космосом, где земной мир соприкасается с высшим сознанием. Именно в Шамбале находятся носители эзотерической мудрости – учителя, Махатмы, знания которых могут дать человеку полную власть над миром…

Традиция северного буддизма содержит пророчество о том, что эта религия переместится на Запад и станет религией розоволицых людей. В 1920-е годы монгольские ламы утверждали, что время для похода на Запад уже пришло. Любопытно, что в 1926 году, возвращаясь через СССР из своей первой гималайской экспедиции, организованной ИНО ОПТУ и Нарком-инделом, Николай Рерих оформил официальные документы как специальный представитель махатм и передал от них письмо советскому правительству, всецело одобрявшее действия большевиков.

Встретившись с посланцами древней цивилизации во время приезда в Советскую Россию тибетской делегации еще в 1918 году, Барченко также уже был готов к сотрудничеству с большевиками. «Из совещаний с Нага Навеном, наместником далай-ламы в Западном Тибете, я получил санкцию на сообщение большевикам моих научных изысканий в области „древних наук“ через специально созданную группу коммунистов и на установление контактов советского правительства с Шамбалой».

Как нам уже известно, в 1924 году Блюмкин представил Барченко начальнику Спецотдела Г. И. Бокию. В частной беседе с ним Александр Васильевич рассказал об учении, в котором сконцентрирована суть древних наук, и указал на желательность контактов с Шамбалой.

В этом же году Барченко в присутствии Бокия, И. М. Москвина, заведующего орграспредом ЦК, и Б. С. Стомонякова, заместителя наркома внешней торговли СССР, сделал доклад о Шамбале, и на этом собрании было принято решение о создании «Единого трудового братства» с целью «объединения человечества на основах, во всем совпадающих с основами коммунизма, за исключением отношения к религии, то есть объединения его на идеях чистого коллективизма и уважения к религии…»

Со слов Бокия, их организация имела «писаный устав – программу – называвшийся требниками братства. Основными положениями этого требника являлось отрицание классовой борьбы в обществе, соблюдение социальной иерархии и уважение религиозных культов».

В предреволюционный и революционный периоды Глеб Бокий входил в руководящее ядро большевистской партии. Пользуясь немалым партийным авторитетом, он мог войти в состав высшего политического руководства страны. Что заставило его отойти от тех идеалов, за которые он столь яростно боролся более 25 лет?

Скромный, тактичный, высокоэрудированный человек, он был далек от таких человеческих пороков, как карьеризм и угодничество. Честный и бескомпромиссный, Бокий верил в справедливость, в любой ситуации сохраняя невозмутимость и хладнокровие. На первое место он всегда ставил интересы дела. Не случайно именно Г. И. Бокию и его Спецотделу поручили расследовать факты хищения в Коминтерне, Рабкрине.

Известна его принципиальная, независимая позиция во время расследования хищений в Гохране, когда даже попытки давления на следствие со стороны старых партийцев – родственников подследственного Я. С. Шелехеса, а также Томского, Бухарина, Крупской, самого Ленина – не заставили его отступиться от своей позиции. В письме Ленину он писал:

"Вами поручено мне ведение следствия по делу Гохрана, о ходе какового следствия я Вас еженедельно ставлю в известность. Среди арестованных по сему делу имеется оценщик Гохрана гр-н Шелехес Яков Савельевич (родной брат т. Исаева-Шелехеса), за которого хлопочут разные «высокопоставленные лица», вплоть до Вас, Владимир Ильич. Эти бесконечные хлопоты ежедневно со всех сторон отрывают от дела и не могут не отражаться на ходе следствия.

Уделяя достаточно внимания настоящему делу, я убедительно прошу Вас, Владимир Ильич, разрешить мне не обращать никакого внимания на всякие ходатайства и давления по делу о Гохране, от кого бы они ни исходили, или прошу распорядиться о передаче всего дела кому-либо другому".

Ленин был взбешен, требовал наказать Бокия, но тот успешно довел дело до конца: Шелехес и другие преступники были осуждены и расстреляны.

Уже к концу 20-х годов Г. И. Бокий не ходил ни на одно партийное собрание. Сталина он презирал и не скрывал этого, однажды сказав тому в глаза: «Не ты меня назначал, не тебе меня и снимать». Бокия пытались убрать с поста начальника Спецотдела уже в начале 30-х годов, но он устоял – сыграл роль партийный авторитет.

Вспоминая о Бокии, Лев Разгон писал: «Никогда не вел аскетический образ жизни. Но зато имел свои „странности“. Никогда никому не пожимал руки, отказывался от всех привилегий своего положения: дачи, курортов и пр. Вместе с группой своих сотрудников арендовал дачу под Москвой в Кучино и на лето снимал у какого-то турка деревенский дом в Махинджаури под Батумом. Жил с женой и старшей дочерью в крошечной трехкомнатной квартире, родные и знакомые даже не могли подумать о том, чтобы воспользоваться для своих надобностей его казенной машиной. Зимой и летом ходил в плаще и мятой фуражке, и даже в дождь и снег на его открытом „паккарде“ никогда не натягивался верх».

Глеб Иванович был женат, хотя впоследствии развелся. Его бывшая жена Софья Александровна Бокий была личностью не только интересной, но и в определенном смысле замечательной. Биография ее необычна. Отец Софьи Александровны носил фамилию Доллер. Француз, родившийся в России, он был квалифицированным рабочим на одном из Виленских заводов.

Француз повел себя совсем как русский. Стал не то земле-вольцем, не то народовольцем, был арестован, отсидел свое в тюрьме и на каторге, остался в Якутии на поселении и там встретился с народоволкой Шехтер. (О них писали Короленко, Феликс Кон и другие писатели-историки.)

Доллер и Шехтер были совершенно разными людьми. Доллер, как и положено французу, имел веселый, шумный, беззаботный характер. Шехтер всегда и везде оставалась «железной фанатичкой», которая, по свидетельству знавших ее, «сидела больше и тяжелее других, ибо она не признавала власти царского правительства, не присягала новому царю, отказывалась признавать де-юре любое приказание начальства». Однако в ссылке эти совершенно непохожие по характеру люди поженились, очевидно найдя в другом то, чего недоставало в себе.

Софья Александровна была их единственным ребенком. Вскоре после ее рождения Доллер утонул, купаясь в стремительной и порожистой сибирской реке, а молодая ссыльная народоволка Шехтер осталась с маленьким ребенком, который и сопровождал ее во всех последующих тюрьмах и ссылках.

Во время одной из таких ссылок Софья Доллер – к тому времени уже достаточно повзрослевшая, успевшая и в европейской части России побывать, и даже учившаяся на каких-то женских курсах – познакомилась с ссыльным большевиком Глебом Ивановичем Бокием. Они поженились, будучи столь же разными, сколь и ее родители.

Историк Лев Разгон, имевший в свое время непосредственное отношение к этой семье, вспоминал, что Софья Александровна была полной, небольшого роста дамой, очень подвижной, веселой, необычайно энергичной. Она была единоличной хозяйкой дома, который вела – несмотря на свое каторжно-ссыльное происхождение – с размахом и вкусом светской дамы начала столетия. Кроме кухарки и домработницы в квартире всегда обитали какие-то дальние родственницы или «компаньонки» – словом, много людей, которые обслуживали шумный дом.

Глеб Иванович и Софья Александровна развелись в начале 20-х годов. Наверное, Бокию, который после убийства Урицкого стал Председателем Петроградской ЧК, а затем членом коллегии ВЧК и ОГПУ, было непросто с такой тещей, как Шехтер, и с такой женой, как Софья Александровна. Как и все прочие народовольцы, Шехтер стала эсеркой – по мнению Л. Разгона, если и не очень активной, то уж во всяком случае абсолютно непреклонной.

Софья Александровна в молодости тоже была эсеркой. В партию большевиков она вступила весной 1917 года, но, как вспоминает Л. Разгон, «и такому неопытному человеку, как я, было заметно.что „большевистским духом“ от нее не пахло». Даже на процессе по делу правых эсеров 1922 года Шехтер и Софья Александровна упоминались как субъекты, от которых эсеры-боевики стремились получить довольно-таки комичные сведения: их интересовал адрес Глеба Ивановича Бокия.

Однажды в белоэмигрантском парижском журнале «Иллюстрированная Россия» Л.Разгон наткнулся на рассказ жены одного из великих князей о том, как она спасла своего мужа от расстрела во время «красного террора» осенью 1918 года. Мужа ее вместе с другими великими князьями держали в тюрьме, и участь его была предопределена: царская семья и другие члены императорского дома были уже расстреляны. Кто-то подсказал великокняжеской жене, что у Бокия жена, дескать, добрый человек. Она разыскала квартиру, где жил грозный Председатель ЧК, пришла туда и, когда ей открыла дверь молодая и привлекательная женщина, стала рыдать и взывать… Софья Александровна ответила, что воздействовать на мужа она не может, всякие ее просьбы могут лишь приблизить роковой конец. Но есть человек, которому Бокий обязан жизнью, – доктор Манухин. "О личности этого человека я потом довольно много читал, это был человек замечательный, но сейчас речь не онем.

Княгиня просила об одном: перевести ее мужа, как больного, из тюрьмы в больницу. (Единственно из которой и можно было организовать его побег.) Софья Александровна рассказала своей посетительнице, что Глеб Иванович попал в тюрьму, тяжело болея туберкулезом. В тюрьме болезнь разыгралась, и Бокий был почти обречен. Но Софья Александровна обратилась к Манухину, и тот, имевший какие-то чрезвычайно сильные связи, добился перевода арестанта в свою больницу. И вылечил его – навсегда! – от чахотки. Поэтому единственный, считала Софья Александровна, кто может воздействовать на Бокия, – Манухин. Дальше все произошло, как в банальном святочном рассказе. Манухин потребовал, чтобы Председатель ЧК перевел его пациента из тюрьмы в больницу. «Для меня все пациенты – равны. Я лечил вас – большевика, я буду лечить другого пациента – великого князя. И если вы – порядочный человек – обязаны перевести князя в мою больницу», – так сказал Манухин Бокию. И Глеб Иванович перевел великого князя в больницу, и там ему быстро организовали бегство за границу".

Еще работая в ПЧК, Бокий пользовался репутацией неподкупного человека. Когда жена банкира 3. П. Жданова, оказавшегося в числе заложников, предприняла попытку освободить мужа, ей пообещали помочь за крупную взятку. Вскоре, однако, посредники от своего обещания отказались, выяснив, что положительное решение вопроса зависит от Бокия.

Г. И. Бокия и И. М. Москвина связывала крепкая многолетняя дружба. Бокий бывал в доме у Москвиных часто и запросто. Вот как пишет об этом Л. Разгон:

"Почти каждую неделю приезжал один или с женой Глеб Иванович. Вот это был человек совершенно другого сорта, нежели Иван Михайлович.

Глеб Иванович не принимал участия в застольном шумстве, но с удовольствием прислушивался к нему и никого не стеснял. Сидел, пил вино или что-либо покрепче и курил одну за другой сигареты, которые он тут же скручивал из какого-то ароматного табака и желтой турецкой бумаги. Глеб Иванович был человеком, совершенно непохожим на «старболов»… Его суждения о людях были категоричны и основывались на каких-то деталях, для него решающих.

– Литвинов, – говорил он, – Литвинов – человек, с которым нельзя иметь дело и которому нельзя верить. Представьте, в двадцать втором году я ему сказал, что у него плохо охраняется комната, где находится сейф с секретными документами, и что кончится тем, что их у него свистнут… Литвинов расхохотался, и тогда я предложил ему пари на бутылку французского коньяка, что я у него документы из сейфа выкраду. Ударили по рукам. После этого он делает то, что уже было непорядочным: поставил у дверей комнаты, которая раньше не охранялась, часового. Ну, все равно конечно: мои люди залезли в комнату, вскрыли сейф и забрали документы. Я посылаю эти документы Литвинову и пишу ему, чтобы прислал проигранный коньяк. И представьте себе: на другой день мне звонит Ленин и говорит, что к нему поступила жалоба Литвинова, что я взломал его сейф и выкрал секретные материалы… Можно ли после этого верить подобному человеку?..

Но при всех некоторых странностях Глеба Ивановича было в нем какое-то обаяние. Больше всего это ощущали, конечно, женщины. Даже такие железные женщины, как Елена Дмитриевна Стасова и Екатерина Ивановна Калинина, говорили мне, что не встречали мужчин более обаятельных, нежели Глеб Иванович. Впрочем, Бокий умел обаять не только женщин, но и мужчин. Смешно, что одним из таких был не кто иной, как Федор Иванович Шаляпин".

Действительно, при всех странностях Г. И. Бокия было в нем и человеческое обаяние. Он был не только знаком, но и дружен с Шаляпиным. Артист вспоминал потом об их встрече: «Голос у него был приятный, мягкий; в движениях всей фигуры было нечто добродушно-доверчивое. Я сразу понял, что мой посетитель туберкулезник. Он назвал себя. Это был Бокий, известный начальник Петроградской Чека, о которой не слышал ничего, что вязалось бы с внешностью и манерами этого человека. Но совсем откровенно должен сказать, что Бокий оставил во мне прекрасное впечатление, особенно подчеркнутое отеческой его лаской к девочке». Дома у Бокия была большая коллекция граммофонных пластинок певца, и ему привозили из-за границы все новые записи Шаляпина…