Текст книги "ГРУ в Великой Отечественной войне"

В ближайший сеанс радиосвязи с Москвой Адамс сообщил в Центр о содержании полученных материалов. Это были доклады о разработке нового оружия, инструкции по отдельным вопросам, отчеты различных секторов «Манхэттенского проекта» за 1943 г., схемы опытных агрегатов, спецификации используемых материалов, описания методов получения металлов высокой чистоты, а также доклады по вопросам использования молекулярной физики, химии и металлургии применительно к требованиям атомного проекта. Всего около 18 секретных документов научно-практического характера. Их копии были отправлены в Москву с первым же курьером. Документы были чрезвычайно ценными, и Адамс попытался оплатить их, но «Кемп» категорически отказался от вознаграждения.

В следующую встречу Адамс получил от «Кемпа» еще 2500 страниц материалов. С мая по август 1944 г. он предоставил еще около 1500 страниц документов. А 6 июня военная разведка переслала в Наркомат химической промышленности и кое-что другое. Помимо документов – образцы урана, графита и тяжелой воды. Косвенно о важности получаемой Адамсом информации говорит то, что приказом начальника ГРУ ему было предоставлено право вербовать агентов, имеющих доступ к атомным секретам, без санкции Центра[32]32
  Лота В. С атомной бомбой в кармане // Красная Звезда. 1999. 3 июля.


[Закрыть].

Осенью 1944 г. «Мартин Кемп» неожиданно исчез. По просьбе Адамса Хиски съездил в город, в котором тот жил и работал. Оказалось, что ученый серьезно заболел, и врачи не могли определить, чем именно, – речь шла о неизвестном заболевании крови. Про лучевую болезнь тогда еще не знали, не умели ее диагностировать и лечить. Не были известны и меры предосторожности при обращении с радиоактивными веществами. Да и сам Адамс перевозил образцы просто в карманах пальто…

В ноябре 1944 г., выходя из конспиративной квартиры, где он был на встрече с Мелкишевым, Адамс обнаружил за собой «хвост». Никакого компромата с собой у него не было, и волноваться не было причин. Отрываться он не стал, чтобы не показать наблюдателям, что владеет специальными навыками. Но разведывательную деятельность пришлось прекратить. По счастью, он вовремя обнаружил наблюдение, и контрразведка не смогла выявить его связей. Но в чем он ошибся?

А дело было в том, что Кларенс Хиски не делал секрета из своих коммунистических убеждений, и в конце концов это привлекло к нему внимание спецслужб. За ним установили слежку и вышли на Адамса. Согласно американским источникам наблюдение за Адамсом было установлено осенью 1943 г. При негласном обыске его дома нашли документы по атомной тематике и, установив за разведчиком слежку, раскрыли его агентурную сеть, в которой одних только военнослужащих было более сотни, и еще больше коммунистов, работавших на военных заводах. Почему его не арестовали? О шпионской деятельности Адамса было доложено президенту Рузвельту, ФБР потребовало выдачи ордера на его арест, однако разрешение на возбуждение уголовного дела агенты бюро не получили. Администрация президента и Госдепартамент не хотели в то время – совместной борьбы с фашистской Германией – обострять отношения с Советским Союзом.

Отечественные историки вопроса утверждают, что наблюдение было установлено весной 1944 г. и оно ничего не дало, за исключением факта единичного контакта с Мелкишевым. А из документов ГРУ следует, что ни о каких сотнях агентов речь не шла – их было всего шестнадцать.

Как бы то ни было, наблюдение было установлено. Адамс, по целому ряду признаков понявший, что за ним следят, прекратил активную деятельность. Этому способствовало и затянувшееся молчание «Кемпа». Хиски тоже практически отошел от них – точнее, его от дел «отвели».

В случае с «Эскулапом» американские спецслужбы попали в сложное положение – было совершенно непонятно, что с ним делать дальше. Если его, руководителя среднего звена «Манхэттенского проекта», арестовать и судить по обвинению в шпионаже, это неминуемо привлечет внимание и к самому проекту. Раскрытия тайны допустить было нельзя, поэтому правосудие принесли в жертву интересам дела. «Эскулапа» решили просто-напросто перевести туда, где он не будет иметь доступа к секретной информации. Во время обучения в колледже Хиски прошел подготовку как офицер резерва, и в апреле 1944 г. его призвали на военную службу, сначала отправив в Канаду, затем на Аляску и в конце концов на Гавайи, заниматься производством мыла. Он же ведь был химиком! После войны Хиски вызывали в Конгресс на слушания по поводу антиамериканской деятельности, однако он отказался давать показания о своем членстве в компартии, а также о том, выдавал ли он государственную тайну. О связях с Адамсом он также никому никогда не говорил.

Адамс видел, как над ним с каждым днем сгущаются тучи, и решил свернуть активную деятельность. Он всегда был очень осторожен. Он ликвидировал «Технологическую лабораторию» и устроился в фирму по продаже грампластинок, работал там и вел внешне спокойную и размеренную жизнь, ожидая, когда ГРУ подготовит ему маршрут отхода.

Однако дело с выводом Адамса затянулось на целых два года. К концу 1946 г. Мелкишев в последний раз встретился с резидентом, передал ему инструкции, и Адамс начал готовиться к выезду из США. Он несколько недель посещал своего хорошего знакомого в Нью-Йорке и выгуливал по вечерам его спаниеля, усыпляя бдительность «наружки». Агенты из ФБР постепенно привыкли к причудам этого немолодого человека, их было четверо, и они были уверены, что никуда он от них не скроется. Но они недооценили уровень квалификации разведчика. Однажды вечером собака прибежала домой одна, а резидент «Ахилл» исчез, растворился в многомиллионном Нью-Йорке. Заметая следы, Адамс переезжал из города в город, сменил пять конспиративных квартир и наконец оказался на судне, идущем к берегам Старого Света. Так закончилась трудная операция по возвращению резидента на родину. О ее проведении руководство ГРУ регулярно информировало лично Сталина, что косвенно говорит о том, как было велико значение работы этого разведчика.

В декабре 1946 г. Адамс прибыл в Москву, где на даче в Серебряном Бору встретился с женой, Дороти Кин, или Доротеей Леонтьевной, как ее называли русские знакомые. Они не виделись восемь лет. Возвращение разведчика отметили в кругу близких друзей, среди которых был и Павел Петрович Мелкишев, к тому времени также навсегда покинувший США. Адамсу предоставили советское гражданство, наградили медалью «За победу над Германией» и этим сочли, что других наград резиденту не положено. Однако о значении работы «Ахилла» косвенно говорят другие, как может показаться на первый взгляд, незначительные факты. Так, ему было присвоено воинское звание инженер-полковника – уникальный случай в истории ГРУ, когда разведчик-нелегал, гражданский (вольнонаемный) сотрудник ГРУ, возвратившийся в Центр из длительной зарубежной командировки, получил столь высокое звание. Теперь Адамс смог реализовать свою давнюю мечту – сфотографироваться в форме советского офицера.

В 1948 г. Артур Александрович вышел в отставку. Он умер в январе 1969 г. и был похоронен на Новодевичьем кладбище. Доротея Леонтьевна ненадолго пережила своего мужа. Ее прах также покоится за черной плитой колумбария с надписью всего из двух слов: «Артур Адамс». В 1999 г. Адамсу было присвоено звание Героя России. Посмертно.

Расскажем теперь о другом разведчике-нелегале – Жорже Ковале. Это был единственный случай, когда на сверхсекретное атомное производство сумел проникнуть не агент, не источник, а советский гражданин, разведчик-нелегал. Он работал на двух атомных объектах в США. Для «Манхэттенского проекта» был установлен режим не просто секретности, а сверхсекретности. Все, кто был привлечен к этим работам, строжайшим образом проверялись и перепроверялись. И тем не менее…

В 1938 г., когда Артур Адамс был в первый раз отозван из США и уволен из военной разведки, Центр начал подыскивать человека, который мог бы его заменить. На эту роль был выбран Жорж Коваль[33]33
  Впервые о Жорже Ковале рассказал В. И. Лота.


[Закрыть].

Родился Жорж Коваль 25 декабря 1913 г. (по старому стилю) в американском городке Су-Сити в штате Айова, в семье еврейских эмигрантов из Западной Белоруссии. Отец будущего разведчика был плотником, мать – домохозяйкой. Жизнь в Америке у семьи не сложилась.

Генри Сребрник, канадский историк в Университете Острова принца Эдуарда, который изучает историю Ковалей для проекта об американских еврейских коммунистах, утверждает, что семья принадлежала к организации ICOR. Этим идишским акронимом называлась Ассоциация еврейской колонизации в Советском Союзе. Он добавил, что отец Коваля служил в ее отделении в Су-Сити секретарем.

Так звучит официальная версия, которую охотно озвучивают отечественные и иностранные журналисты. Хотя на самом деле в первом американском периоде жизни Жоржа Коваля есть множество загадок, которые не смогло разгадать даже ФБР.

Журналист Андрей Шитов смог ознакомиться с двумя томами следственного дела Жоржа Коваля, которое хранится в архиве ФБР.

Одна из загадок – точная дата рождения «Дельмара».

«В архивах города Су-Сити (штат Айова), куда семья Ковалей перебралась незадолго до этого из белорусского местечка Телеханы, соответствующих регистрационных записей обнаружено не было. Зато указывалось, что некий Луис Ковал, или, скорее, Кавал (нечеткая запись делалась от руки), появился там на свет 22 января 1912-го в семье плотника Эйба Кавала и его жены Этель Шениски, выходцев из России. Имена родителей схожи, профессия отца и адрес в Су-Сити те же, но в семье Ковалей никогда не было никакого Луиса…

В школьных документах и датированной 8 мая 1915-го официальной заявке отца, Абрама Берко Коваля, на натурализацию в США дата рождения Джорджа указана как 25 декабря 1914-го. Наконец, в довершение всей этой неразберихи в архивах службы пробации (надзора над условно освобожденными) в Су-Сити обнаружился и еще один вариант – 25 сентября 1914-го».

Другая неизвестная страница – судьба родных братьев «Дельмара».

«По всем последующим документам у Джо Коваля было два родных брата – старший, Исайя, и младший, Гэбриел. Все они родились в Су-Сити и учились в местной школе».

Третий неизвестный факт. Еще в 1931 г. Жорж Коваль нарушил законы США.

«В сентябре 1931-го юный Джордж Коваль подвергался в родном городе аресту, и об этом даже писала местная газета «Су-Сити джорнэл энд трибюн».

Согласно публикации задержали нашего героя за то, что он вместе с группой единомышленников «захватил» служебный кабинет местного уполномоченного по делам неимущих. Они требовали, чтобы тот нашел жилье для двух бездомных женщин, которых перед этим выселили из приюта. После вмешательства местного шерифа зачинщику смуты пришлось переночевать в участке. О нем сообщалось, наверное, с его же слов, что парню 19 лет, что он изучает право в одном из университетов Среднего Запада и оказывает юридическую помощь Совету по делам бездомных, названному в заметке «коммунистической организацией». Между тем в регистрационной карточке, заполненной при оформлении привода, был указан, надо полагать, реальный возраст задержанного – 17 лет».

В том, что Жорж Коваль участвовал в акции по защите прав бедняков, нет ничего удивительного. Он не скрывал своих левых политических взглядов. Так, в августе 1930-го Жорж Коваль и его дядя Пол Силвер были делегатами конференции Компартии США в штате Айова: первый – от Лиги молодых коммунистов, а второй – от местной парторганизации Су-Сити.

В Советской России в это время происходили интереснейшие события. И Ковали в 1932 г. переехали в СССР. Хотели вернуться домой, в белорусский городок Телеханы, но «компетентные органы» отсоветовали: куда вы собрались, там отвратительный климат. Почему бы вам не поехать туда, куда едут все советские евреи? В Биробиджан! Вы же приехали из Америки социализм строить? В Биробиджане – самое место!

Семья Ковалей (у Жоржа было два брата) приехала на Дальний Восток и поселилась в коммуне «Икор». Климат там оказался настолько «целительным», что мать Жоржа вскоре умерла. Остались вчетвером: отец и трое сыновей. Работали тяжело: Жорж строил дома, валил деревья на лесозаготовках, был слесарем. А еще осваивал целинные дальневосточные земли. В общем, строил социализм, но заниматься этим всю жизнь не собирался.

В 1934 г. Жорж уехал в Москву поступать в химико-технологический институт (МХТИ). Поступил и в 1939 г. окончил его, сделав дипломную работу по теме «Лаборатория редких газов». По рекомендации Государственной экзаменационной комиссии (ГЭК) начинающий инженер Коваль без экзаменов был зачислен в аспирантуру, так как члены ГЭК заметили у дипломанта задатки исследователя и будущего ученого.

Молодой Коваль строил жизненные планы. Но им не суждено было сбыться. Осенью 1939 г. его вызвали в Разведывательное управление Генштаба Красной Армии и предложили нелегальную работу за границей. Как оказалось, в поле зрения разведчиков Жорж Абрамович попал по рекомендации комитета комсомола МХТИ. Он действительно был ценным приобретением для советской разведки: прекрасное знание английского (причем в американском варианте), знание американских реалий, обычаев и, конечно, отличное знание химии.

По «химической части» и должен был Коваль работать на благо советской Родины. Учеба в разведшколе продолжалась год. Осенью 1940 г. Жоржа нелегально переправили в США, где он стал агентом по кличке «Дельмар».

Главной задачей было добывание сведений о производстве химических отравляющих веществ, в котором в то время американцы опережали даже немцев. Он попытался легализоваться в стране, однако «легенда» оказалась неудачной, ему долго не удавалось найти работу. Пришлось воспользоваться запасным вариантом – у него были собственные подлинные документы на его настоящее имя. По ним он без труда устроился на работу в нью-йоркскую компанию «Рейвен электрик» – специализировалась на розничной торговле электротоварами.

В 1943 г. «Дельмара» призвали на службу в армию США. По указанию Центра он пытался избежать призыва, но неудачно. Но ему повезло. Он имел документы о том, что окончил два курса технического колледжа в США, и его направили не служить, а учиться в Городской колледж Нью-Йорка. Это учебное заведение, которое называли Гарвардом для бедных, славилось яркими студентами, коммунистами, а после войны стало известно и благодаря Джулиусу Розенбергу – ценному агенту советской внешней разведки, который специализировался на добыче американских научно-технических секретов.

В Городском колледже Жорж Коваль и около десяти его армейских товарищей в течение года были слушателями «специальной армейской программы подготовки». Их готовили для работы в «Манхэттенском проекте».

В августе 1944 г. он окончил курсы и в составе специализированного военно-инженерного соединения (SED) был направлен на секретный объект в Ок-Ридж (штат Теннесси) – опытный завод Х-10 по производству радиоактивных материалов. Оформляли его изначально в качестве «математика». Но оказался он в итоге в составе Департамента радиационной безопасности в качестве радиометриста.

Ок-Ридж был закрытым городом ядерщиков, числился под кодовым названием «Объект компании «Кемикэл инжениэринг воркс». Режим секретности там был таков, что генерал Гровс, военный руководитель проекта, называл его «мертвой зоной».

По утверждению американских журналистов, Жорж Коваль получил широкий доступ к объектам в огромном комплексе, потому что «он был приписан к отделу санитарной безопасности» и передвигался из здания в здание, удостоверяясь, что радиация не вредит персоналу. Сложно было придумать лучшую должность для советского разведчика, к тому же еще и химика по профессии.

Только через полгода «Дельмар» получил отпуск и смог встретиться с опекавшим его резидентом и передать ему первую информацию. В Москве практически ничего не знали об Ок-Ридже – только то, что он существует. Теперь же Центру стало известно, что там производится обогащенный уран, что объект разделен на три основных литерных сектора: К-25, У-12 и Х-10. За полгода разведчик собрал немало информации о работе всех трех секторов.

В июне 1945 г. «Дельмар» был переведен в «Mound Facility» (Дейтон, штат Огайо), объект, работавший под контролем окриджцев.

«Главным итогом разведывательной деятельности «Дельмара» в США стало то, что он смог выявить некоторые секретные атомные объекты, их структуру, объемы производства ядерных материалов, количество занятых специалистов, связи с другими закрытыми объектами американского атомного проекта».

В США были опубликованы мемуары Арнольда Крамиша, сослуживца Жоржа Коваля по Ок-Риджу, – в них упоминается и Жорж Коваль. Автор отмечает:

«У него был допуск ко всему. У него был собственный джип. Мало у кого из нас был собственный джип. А он был умный. Настоящий шпион ГРУ».

Этот статус, добавил он, делает Жоржа Коваля уникальным человеком в истории атомного шпионажа.

Поясним, что сам Крамиш был одним из ветеранов «Манхэттенского проекта», на испытаниях первой американской атомной бомбы в Аламогордо он отвечал за одновременный подрыв взрывателей. Как-то, уже после испытаний, произошла производственная авария (взорвался бак с фтористоводородным раствором шестифтористого урана). Крамиш оказался единственным, кто выжил. При этом он получил сильнейшие химические ожоги. В отличие от Жоржа Коваля, который после возвращения из «командировки» много лет работал в должности преподавателя вуза, А. Крамиш дослужился до заместителя министра обороны США, а в 1959 г. опубликовал первую на Западе книгу о советском атомном проекте. Как и Коваль, Крамиш дожил до глубокой старости и, узнав о смерти старого друга, написал его родным: «Жорж заслужил, чтобы о нем помнили».

После окончания войны в 1946 г. «техник 3-го разряда» «Дельмар» был демобилизован. Согласно американским военным архивам отставка была почетной, у советского разведчика-нелегала имелись даже награды: медали «За примерное несение службы» и «За победу во Второй мировой войне», а также нашивка «За службу на американском ТВД». В справке об увольнении отмечалось, что по личным и служебным качествам он характеризовался «блестяще», за пределами США не служил, под трибуналом не был и в самоволки не ходил.

Начальник лаборатории предложил ему остаться на прежней должности, но он отказался. Политическая обстановка в стране стала меняться, налицо были все признаки дальнейшего ужесточения режима секретности, новые проверки, и он не хотел рисковать.

«Дельмар» вернулся в Городской колледж, который успешно окончил в 1948 г. В том же году он получил приказ из Центра вернуться в Советский Союз. Своим знакомым «Дельмар» рассказал, что его пригласили поработать на строительстве электростанции в Европе, оформил с помощью компании «Атлас трейдинг» паспорт для поездки в качестве ее коммивояжера во Францию, Бельгию, Швейцарию, Швецию и Польшу и 6 октября взошел на борт парохода «Америка», отправлявшегося в Гавр. Дальнейшие его следы теряются.

В 1949–1951 гг. агенты ФБР вышли на его след, начали опрашивать его знакомых, пытаясь выяснить подлинный род его занятий. Но они опоздали: объект их внимания был уже далеко. По утверждению американских журналистов, в начале пятидесятых годов прошлого века власти США установили, что «Дельмар» был сотрудником советской разведки.

Если быть совсем точным, то произошло это 27 августа 1954 г., когда директор ФБР Эдгар Гувер отдал своим нью-йоркским подчиненным распоряжение завести отдельное «следственное дело Джорджа Коваля» вместо прежнего дела «неустановленного лица». Суть дела определялась в документах кратко: «Шпионаж-Р», то есть, надо полагать, шпионаж в пользу России.

Одна из версий, изначально активно разрабатывавшихся ФБР, была связана с нью-йоркской компанией «Рейвен электрик», где Коваль работал примерно с 1940 по 1943 г., видимо, со времени своего нелегального прибытия в США из СССР и до призыва в армию.

От некоего советского перебежчика ФБР стало известно, что в начале сороковых годов прошлого века резидент-нелегал советской военной разведки держал в Нью-Йорке фирму по розничной торговле электротоварами. Под подозрением в числе прочих оказалась «Рейвен электрик», а среди ее сотрудников обнаружился «человек по имени Джордж Коваль».

Интересный факт. В романе Александра Солженицына «В круге первом» есть такой эпизод. Дипломат Володин звонит в декабре 1949 г. в американское посольство: «Речь идет о судьбе вашей страны! И не только! Слушайте: на этих днях в Нью-Йорке советский агент Георгий Коваль получит в магазине радиодеталей по адресу […] – Слушайте! Слушайте! – в отчаянии восклицал он. – На днях советский агент Коваль получит в радиомагазине важные технологические детали производства атомной бомбы…»

До сих пор не понятно, откуда в конце пятидесятых годов прошлого века живший в СССР писатель мог узнать имя нелегала ГРУ? 19 апреля 1978 г. ответ на этот вопрос пытался получить у самого Александра Солженицына агент ФБР. К сожалению, результат их беседы до сих пор остается засекреченным.

О дальнейшей судьбе Жоржа Коваля после исчезновения из США в 1948 г. в одной из своих статей рассказал известный историк Владимир Лота.

В СССР Жоржа Коваля все десять лет ждала жена. «Дельмар» демобилизовался из армии, был восстановлен в аспирантуре, защитил диссертацию. Однако внезапно у него возникла проблема с трудоустройством. Виной всему теперь был уже советский режим секретности – он ничего не мог рассказать о своей службе. Он прослужил десять лет и, имея высшее образование, был уволен из армии рядовым с одной-единственной наградой – медалью «За победу над Германией». Он обратился к начальнику ГРУ с просьбой о помощи. Тот направил письмо министру высшего образования В.Н. Столетову с разъяснением, что «Дельмар» не может рассказать о характере своей службы в связи с подпиской о неразглашении государственной и военной тайны. С трудом удалось устроить его преподавателем в институт, он проработал в нем около 40 лет, опубликовал около 100 научных работ.

На самом деле все было немного по-другому. Жорж Коваль возвратился в Московский химико-технологический институт (МХТИ), восстановился в аспирантуре и начал заниматься научной работой, а спустя два года защитил диссертацию и стал кандидатом технических наук.

С 1953 г. Жорж Коваль – на преподавательской работе в МХТИ[34]34
  Позже МХТИ был переименован из Московского химико-технологического института имени Д.И. Менделеева в Российский химико-технологический университет им. Д.И. Менделеева.


[Закрыть], в котором он работал около сорока лет, и все эти годы занимался проблемами химической технологии и автоматизации химических производств. Многие из тех, кто слушал лекции доцента Коваля, стали кандидатами технических наук, руководителями крупных предприятий химической промышленности.

Жорж Коваль увлеченно занимался наукой, подготовил и опубликовал около ста серьезных научных работ, которые получили признание в научных кругах. Он принимал активное участие в работе научных конференций, выступал с докладами и сообщениями и за многие годы работы в институте смог создать целое научное наследие, которым и сегодня пользуются студенты Российского химико-технологического университета имени Д.И. Менделеева. Главное же его педагогическое достижение, как он сам считал, это помощь восьми аспирантам и соискателям стать кандидатами наук.

В холле вуза, перед большим актовым залом, до сих пор висит его портрет как выдающегося научного сотрудника и преподавателя этого вуза. Аналогичный портрет украшает один из стендов музея ГРУ.

Жорж Коваль не любил рассказывать о себе и не написал книг о своей работе, как это сделали многие его коллеги-разведчики.

Единственный оставшийся после него автобиографический документ – рассказ, уместившийся на одной странице. Лист, написанный в 1999 г. рукой агента «Дельмара», хранится в семейном архиве Ж.А. Коваля (сохранены орфография и пунктуация оригинала):

«Моя разведработа в качестве нелегала длилась до ноября 1948 г., когда я вернулся в Москву. Наиболее значительными событиями в моей разведдеятельности была работа на сверхсекретных объектах, где разрабатывались технологии производства ингредиентов атомных бомб (и производились эти вещества), в широко известном Ок Ридже и менее известных лабораториях в Дейтоне, штат Огайо. О моей работе в Ок Ридже рассказано в статье, опубликованной у нас в 1999 г. Там моя фамилия не названа, а названа моя кличка. Могу подтвердить, что все сказано там достоверно (за исключением «доктор химических наук»).

Я демобилизовался 6 июля 1949 г. В военном билете записано звание «рядовой», квалификация «стрелок» (впрочем, во время моей командировки в США я был призван в армию США и прошел полную (около 6 месяцев) подготовку как «combat engineer» (сапер). Демобилизован из армии США в званье старшего сержанта).

Я награжден медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной Войне 1941–1945 гг.», нагрудным знаком (номер 183) «За Службу в Военной Разведке», имею удостоверение «Ветеран военной разведки».

Жорж Коваль умер 31 января 2006 г. в Москве.

22 октября 2007 г. «за мужество и героизм, проявленные при выполнении специальных заданий», Жоржу Абрамовичу Ковалю было присвоено звание Герой Российской Федерации (посмертно).

В 1937 г. Разведупр направил в США еще одного резидента – кадрового разведчика Залмана Литвина («Мулат»). Ему, специалисту по Дальнему Востоку, была поставлена задача создать агентурную сеть для связи с советской разведкой в Японии. В Лос-Анджелесе в то время имелась большая японская колония, многие члены которой поддерживали родственные и деловые связи с соотечественниками на родине. Поэтому было принято решение об организации резидентуры для вербовки японцев в этом городе. Было решено также, учитывая многочисленность японских студентов в Лос-Анджелесе, легализовать Литвина как студента престижного Южно-Калифорнийского университета, являвшегося одновременно серьезным исследовательским центром. Под именем Игнаси Самюэля Витчака, канадского гражданина польского происхождения, он поступил в университет в качестве вольнослушателя, а после первого года обучения, отлично сдав экзамены, стал полноценным студентом. Последнее дало ему право вступить в специальную организацию отличников «Фай бета Капа», отделения которой существовали во всех университетах.

Общительный «Витчак» неуклонно расширял круг знакомств. Как студент факультета политических наук регулярно принимал участие в семинарах. «На этих семинарах проходили дискуссии по различным проблемам, – писал он позднее в воспоминаниях. – Именно здесь в выступлениях студентов раскрывались их взгляды, в том числе и политические. Я внимательно приглядывался и прислушивался к таким выступлениям и делал для себя соответствующие выводы о том, с кем следовало бы сойтись поближе и кто мог бы помочь мне в решении стоящих перед резидентурой задач». «Мулат» выбирал себе агентов среди тех, кто питал симпатии к СССР. Агенты работали на него из идейных побуждений, ненавидели фашизм и отказывались от вознаграждения. Это правило не подводило «Витчака», хотя ситуации порой возникали весьма двусмысленные: в 1939 г. один из его агентов, Уолтер Лакер, узнав о подписании пакта о ненападении, отказался от дальнейшего сотрудничества, заявив, что не желает помогать «друзьям Гитлера». Правда, добавил, что Литвина не выдаст. Понятно, радости от этого благородного заявления резидент не испытал.

Постепенно Литвину удалось создать небольшую резидентуру из 10 агентов, как японцев, так и американцев. После нападения фашистской Германии на Советский Союз задачи резидентуры изменились. Теперь надо было добывать политическую и техническую информацию – материалы по военной промышленности – авиастроению, радиотехнике, судостроению и, конечно же, политические.

В 1942 г. «Витчак» окончил университет, получив степень бакалавра, а через год – магистра политических наук, стал помощником профессора, начал читать лекции студентам. Его авторитет и число знакомых росли, положение в университете было прочным. Он преподавал государственное право США, историю современной цивилизации, международное право, готовился к защите докторской диссертации в дипломатической академии в Вашингтоне.

Опытный резидент, прошедший школу нелегальной работы в Китае, где ценой ошибки была жизнь, Литвин работал умело и осторожно. Но один раз по чистой случайности оказался на грани провала. Как-то в университет приехал министр образования польского правительства в изгнании и пожелал встретиться со студентами-поляками. «Витчак» об этом ничего не знал. Он спокойно направлялся на лекцию, когда в коридоре его встретил декан и представил министру, который приветствовал его по-польски. А с «родным» языком у разведчика были серьезные проблемы – он чисто выговаривал лишь одну фразу: «Еще Польска не згинела». По счастью, беседа шла в присутствии декана, и разговаривать на языке, которого тот не понимал, было неэтично. Воспользовавшись этим, Литвин извинился перед министром по-английски, сказав, что опаздывает на лекцию. После занятий он сразу уехал домой. А ведь такая случайность могла погубить разведчика!

…В июле 1945 г. ничто не предвещало беды. Но случилось ЧП: в Канаде бежал шифровальщик советского посольства Игорь Гузенко, захватив с собой множество документов, в том числе и сведения о нем, «Витчаке». К счастью для него, эта история тут же попала в газеты. Купив канадскую газету (ведь он числился канадцем), Литвин на первой полосе увидел огромный заголовок, извещавший о сенсации: «Перебежчик из ГРУ раскрывает русскую шпионскую сеть в Канаде». А ведь он совсем недавно получал новый паспорт как раз через канадское посольство. Это была уже не опасность, это был провал.

Литвин сел в машину, проверился, тут же обнаружил слежку. Встретиться с кем-либо из своих было невозможно, а дома оставались жена с маленьким сыном. Впрочем, арестовывать Литвина американцы не имели никаких оснований – мало ли какие сведения передали им канадские коллеги! Межведомственную переписку судье не предъявишь. Разведчик мог легко предугадать действия своих коллег из ФБР – они будут следить за ним, выявлять связи, постараются поймать на контактах с официальными представителями СССР. Нет, ареста пока можно не опасаться, однако надо готовиться уходить.

Литвин вернулся домой. Несколько громче обычного – учитывая, что в квартире, скорее всего, установлен «жучок», – сказал жене, что научный руководитель из Вашингтона прислал великолепный отзыв о его работе, и молча показал статью о Гузенко. Та все поняла. На следующий день было воскресенье. Они поехали отдохнуть в горы и там, без микрофонов, смогли обсудить ситуацию. В понедельник Витчак попросил у университетского начальства разрешения слетать в столицу, к своему научному руководителю. На самом деле он ехал на свидание с представителем Центра.