Текст книги "Звездный легион"

С грохотом опустился входной люк. Медленно ступая, Драго вышел на трап. Шлюпка приземлилась посреди огромной площади. Когда-то она была меньше, но ближний ряд домов превратился в груду щебня. Вдали дымились разрушенные строения.

А на площади стояли люди. Тысячи людей.

Прошла секунда. Еще секунда. Потом один из них опустился на колени.

За ним – еще один. И следующий. И тот, что рядом…

Драго оцепенел. Теперь его глаза видели мир иначе, но он уже видел эту картину. И не раз. Точно также жители его поселка опускались в пыль перед уэнами и их посланцами.

Эти люди в его власти. Ему решать, карать их или миловать… Должен ли он покарать их за всё?

Драго опустил веки… и увидел себя как бы со стороны – таким, каким был до перерождения. Драго, уродец-отщепенец, обитатель трущоб, поднимает руку, и в толпу бьет огненный луч. Никто не шевелится – люди словно превратились в восковых кукол. Они стоят на коленях… и сгорают, источая удушливую вонь.

Драго почти ощутил вкус жирной копоти на языке.

Ну уж нет… Легкой смерти они не дождутся.

Разве они пришли бы приветствовать его, не будь он чудовищем, утратившим человеческий облик? Разве стали бы молить о помиловании?

Наверно, они еще не поняли, на что он способен. Ничего, поймут. Когда пройдут через то, что прошел он сам.

– Вы…

Он осекся. Он не узнал собственного голоса. Казалось, он говорил в огромную металлическую бочку.

По толпе пробежал ропот.

– Вы должны принести… присягу…

Да, с таким ртом особо не поболтаешь. Драго заметил, что вынужден подбирать слова, которые сможет произносить разборчиво.

– Вы должны присягнуть на верность новым хозяевам. Чтобы вам никогда не захотелось нарушать присягу, я передаю вам их первый дар.

Драго вскинул руку и звонко щелкнул клешней.

Луч ударил в самую гущу толпы. Совсем как в его видении… Только этот луч нес не смерть, а перерождение.

Если разобраться, смерть не так уж страшна. «Нет ничего страшнее смерти», – говорим мы. И все же во все времена разумные существа добровольно лишали себя жизни, предпочитая смерть… чему? Перечислять можно долго. И все это называется одним словом: «бессилие». Невозможность изменить то, что происходит внутри или вокруг.

Такое зрелище порадовало бы и самих Древних Богов. Облик Драго изменялся в течение многих дней. Процесс протекал в основном во сне и все равно приносил не только душевные, но и телесные муки. Излучение, которое накрыло толпу на площади, было настолько интенсивным, что превращение происходило буквально на глазах.

Казалось, тела людей взрываются изнутри, выворачиваются наизнанку. Плоть таяла, как воск, стекала по выгибающимся костям и застывала, принимая новые формы, которые могли присниться разве что в страшном сне. Крики запредельной боли и ужаса огласили руины. Половина облученных сошла с ума прежде, чем изменения завершились. Люди и чудовища, ничем не напоминающие людей, метались по площади, набрасывались друг на друга, разрывая в клочья тех, кто несколько минут назад был их друзьями, родными, близкими.

Драго почувствовал резь в горле и понял, что тщетно пытается рассмеяться.

Живчики окружили его, и он спустился на площадь. Пыль у его ног пропиталась кровью, превратившись в омерзительную бурую кашу. В какой-то миг его охватило почти неодолимое желание поднять с земли ошметок плоти, сунуть себе в клюв и жевать, жевать…

Нет. Это только начало. Что такое Тау? Жалкая планетка на задворках Альянса, где живут только горняки и шахтеры, потомки преступников, свезенных сюда со всех концов империи. Он, Драго, на этом не остановится. Он отправится на центральные планеты, населенные уэнами. Вот кто на самом деле виноват во всех его бедах! Это они собрали в этой дыре всех мерзавцев, до которых смогли дотянуться. Это они заставили их копаться в ядовитом дерьме, добывая проклятый нейтрит!..

– Господин эмиссар…

Драго повернулся. Перед ним был один из живчиков.

– Господин эмиссар, с вами хочет поговорить Управляющий.

Управляющий! Раньше при одном звуке этого слова у Драго тряслись поджилки… да и не у него одного. Живчик по-прежнему пялился на него, ожидая приказа. Ну и тупая же у тебя ряха, парень…

– Веди.

Живчик шмыгнул куда-то прочь. Драго мрачно уставился в пространство. Управляющего планетой он видел лишь один раз и мельком, да и то на стереопортрете… Но хорошо запомнил поросячьи глазки, двойной подбородок и особенно пышный «кок» надо лбом. Тогда он, еще мальчишка, долго ломал голову: как сделать, чтобы волосы так торчали?.. Во всяком случае, если его попытаются обмануть, подсунув вместо Управляющего другого человека, он разом выведет сволочей на чистую воду. И тогда…

Появление отряда живчиков вывело его из задумчивости. «Тыквоголовые» гнали перед собой людей в дорогих костюмах. Пошитые из роскошной цветной ткани, отделанные кружевом, они были изорваны, измазаны грязью и оттого казались более жалкими, чем обноски нищих, что побирались у поселковых лавок. Пленники едва переставляли ноги – не столько от перенесенных побоев, сколько от беспредельного, животного страха. Драго разглядывал их исцарапанные лица. Да, господин Управляющий собственной персоной. Проводник воли всесильных уэнов, мать их за ногу. Те же пухлые щечки, нос картошкой… и даже пресловутый кок – правда, сейчас изрядно сбившийся и запыленный. Так вот кому любой из шахтеров по первому свистку был готов лизать задницу?!

Толстячок поднял глаза на Драго, невнятно икнул и повалился в грязь. А не желаете, господин Управляющий, почистить мне коготки? Старательно, со всем прилежанием? Язычком?

– Умоляю, пощади нас… – залепетал Управляющий.

И этот голос гремел из всех колонок, повергая в трепет жителей поселка? Драго почти увидел, как стоит на площади, стиснутый со всех сторон шахтерами в пропахших потом и маслами робах… и не видит ничего, кроме этих роб да тяжелых сапог – это если опустить глаза. Рука отца твердо, почти до боли сжимает его широкую пятерню. Как давно это было! В прошлой жизни… Да, именно так. В прошлой жизни.

Управляющий еще что-то лепетал, но Драго не слушал его. Покачнувшись, он приподнял трехпалую ногу-лапу, и толстые, перемазанные кровью и грязью когти впились в жирные щеки Управляющего. А теперь раз – и оторвать ему башку напрочь… Ладно, живи, пухлик. Ты мне еще пригодишься…

Одним толчком Драго отшвырнул Управляющего и, даже не оглянувшись, зашагал вперед, разбрызгивая кровавую жижу, в которой корчились, завершая свое превращение, люди-чудовища…

* * *

– Итак, я готов выслушать ваши соображения.

Управляющий Вооруженными силами сектора небрежно махнул рукой, предоставляя слову одному из офицеров.

Капитан Инджич неловко поднялся на ноги. Казалось, он только что обнаружил, что его серый мундир был измят и не слишком чист, да и вообще смотрелся нелепо в этой бело-розовой комнате, украшенной кружевными занавесками и похожей на торт со взбитыми сливками.

– Ну что же вы, капитан? Говорите.

– Согласно распоряжению уэнов…

Инджич прочистил горло. Его было, что называется, слишком много, и он это понимал – квадратный, с густым зычным басом и грубоватым лицом, обрамленным колючей бородкой.

– Мы патрулировали границы сектора… кхм… когда с Тау поступил сигнал бедствия. Как вам известно, в моем распоряжении три крейсера и несколько катеров межпланетного типа… Кха… Получив сигнал, мы сверились с предписанием…

Капитан смолк и покосился на уэна, который сидел в дальнем конце стола и как будто совершенно не интересовался происходящим. Однако это было не так. Гуманоид мгновенно перехватил вопросительный взгляд капитана и торжественно кивнул – движение, несвойственное для уэнов, но освоенное ими в ходе общения с людьми.

– Сверившись с предписаниями, мы направились к Тау, – продолжал Ирджич. – Однако на подлете к планетной системе мы были атакованы.

– Как республиканцы посмели… – взвился один из Старших Управляющих.

– Сначала мы тоже решили, что это республиканцы, – печально вздохнул капитан. – И, как выяснилось, совершенно напрасно. Мы применили стандартную тактику. И…

Снова взгляд в сторону уэна и снова умиротворяющий кивок.

– Ни один из истребителей уэнов не вернулся. Такого раньше никогда не случалось. Даже если бы инженеры Республики увеличили прицельную меткость своих защитных систем в десять раз, что в принципе не возможно, даже тогда их пилоты не смогли бы уничтожить все наши машины.

Управляющий Вооруженными силами кивнул.

– Однако, несмотря на неординарность ситуации, мы продолжали действовать в строгом соответствии протоколу. Перестроившись в боевой порядок, мы попытались главным калибром накрыть те сектора пространства, где… кха-кхм… теоретически должен был находиться противник, после чего приблизиться на расстояние визуального контакта…

– И?.. – желчно осведомился один из Управляющих.

– Мы ничего не обнаружили, кроме обломков наших истребителей. Ни одной вражеской машины. Кха… При потере ста процентов летного состава идти к Тау не имело никакого смысла, так как вражеские скоростные истребители разделали бы нас на бифштексы в мгновение ока, поэтому мы повернули в сторону базы, запросив подкрепление у патрульных соседних секторов, а также отправили сообщение в штаб флота… На подходе к третьей базе мы поверглись нападению…

Капитан опустил веки. Перед глазами снова стоял кошмар, который творился у него на корабле.

По ним дали всего два залпа. Первый раз все было обычно… обычно – по сравнению с тем, что началось потом. Их обстреляли «лучами смерти» самонаводящиеся вакуумные торпеды – только-то и всего, какие мелочи! Ирджич помнил, как черным фонтаном разжиженного металла разлетелась переборка, разделяющая кабины основного и второго летного состава. Как обернулся Элемир, сжимая левой рукой обрубок правой. Элемир, один из лучших пилотов флота Альянса. О его пальцах ходили легенды. Например, о том, что он «ловил» повороты в сотую долю градуса.

Истошно завывали, словно пытаясь перекричать друг друга, сирены пожарной сигнализации. Какие пустяки – прямое попадание, только-то и всего. Переборки опускались, точно лезвия гильотины, отсекая разгерметизированные отсеки. Стонали раненые, стонал сам корабль, словно гигантский пресс сдавливал ему ребра. Все это такие пустяки… по сравнению с тем, что началось после второго залпа.

– Враг использовал неизвестное, но весьма эффективное оружие… кха-кхм… направленное на поражение биологических объектов, – выдавил Ирджич.

Невидимое, неосязаемое излучение… превращающее живых людей в комки черной, пузырящейся массы…

– Что значит неизвестное? – вновь вылез неугомонный Управляющий. – Что значит неизвестное? Что может быть неизвестного у республиканцев? Или вы что-то недоглядели?

Он повернулся к Управляющему Разведывательными силами Альянса и вытянул в его сторону палец, но тот и бровью не повел.

– Согласно распоряжению правительства уэнов, мы оповещаем командование флота обо всех нововведениях Республики, – отчеканил он и бросил красноречивый взгляд в сторону гуманоида.

– Но…

Круглое лицо Управляющего побагровело. Некоторое время он только пыхтел, словно не находил слов от возмущения, потом дернул головой, судорожно сглотнул и заговорил, обращаясь к уэну:

– Послушайте, господин советник. Мы потерпели серьезное поражение, и мой мир вынужден компенсировать военные потери. Но не проще ли будет предоставить военным полную…

Гуманоид остановил его небрежным движением руки.

– Как я понимаю, ваш неподобающий тон вызван личными потерями, которые неизбежны для компенсации потерь Альянса. Однако я считаю данный тон недопустимым, в особенности при общении с созданием высшей расы!

Он подался вперед, и голова на длинной шее повернулась в сторону Управляющего. Странно: кто угодно скажет, что уэны очень похожи на людей… если бы не шея, которая сразу же наводила на мысли о рептилиях. Управляющий плюхнулся в свое кресло и непроизвольно вжался в спинку. Краски на его лице медленно блекли.

– …И я надеюсь что нынешний совет – впрочем, как и все последующие, – собрался отнюдь не для обсуждения действий представителей высшей расы.

Уэн выдержал многозначительную паузу, обвел взглядом комнату и продолжал:

– Запомните: если нам потребуется, каждый из вас перережет себе горло. Или у кого-то есть другое мнение?

В комнате повисла напряженная тишина.

Плавным, кошачьим движением уэн опустился на свое место, словно втек в кресло, и снова принял безучастный вид.

– Продолжайте, капитан Ирджич, – проронил он.

– В результате вражеских действий… кха… было уничтожено четыре пятых экипажа, и нам с трудом удалось посадить крейсер в аварийном режиме.

…Едва замкнулись биоконтакты, тело пронзила нестерпимая боль. Каждая трещина, каждая пробоина как будто стала раной на его собственном теле. Аптечка не сработала: казалось, судно обезумело от муки и забыло обо всем. Пришлось самому, вручную вколоть себе двойную дозу анестетика. А потом была долгая борьба с машиной, которая кувырком падала сквозь атмосферу, рассыпаясь на лету, словно пытаясь вылезти из собственной обшивки…

– Было бы что сажать… – недовольно буркнул Управляющий. – Груда металла. На запчасти разобрать – и то работа дороже обойдется.

Капитан как будто не услышал его.

– Несмотря на мой приказ, – продолжал он, – два сопровождающих крейсера попытались пристыковаться к транспортной платформе, находящейся под защитой орбитальной батареи. В результате транспортная платформа взорвалась вместе с обоими кораблями…

– И вы называете это дисциплиной!

– Я не исключаю возможности, что на кораблях вышла из строя система связи, – спокойно возразил Ирджич.

– На обоих сразу?

– Либо имели место некие обстоятельства, которые мне неизвестны и которые вынудили капитанов действовать сообразно…

– Оставьте эти ваши дурацкие канцеляризмы! – заорал Управляющий. – «Имели место», «сообразно»! Кончайте словоблудие. Я хочу четко знать, из-за кого вверенная мне планета несет такие убытки! Восстановить три патрульных крейсера! Вы представляете, какие это затраты? Мы не намерены…

Конец фразы застрял у него в горле. Верховный Наблюдатель хлопнул обеими ладонями по кремовой столешнице и выпрямился во весь свой двухметровый рост. Движение было таким резким, словно уэн хотел перепрыгнуть через стол.

– Хватит!.. – прошипел он. – Считать убытки и искать виноватых будете у себя в кабинетах! Вы решили, что мы собрались тут ради трех крейсеров? Идет война! Каждая планета Альянса обязана содержать определенное число кораблей – сообразно своему местоположению в Галактике. А остальные должны при необходимости обеспечить ей поддержку.

– Но такие потери… – робко возразил Управляющий. – Три крейсера! Мы почти разбили республиканцев…

Уэн подался вперед. Взгляд его маленьких красноватых глазок впился в лицо Управляющего.

– Наши победы – это наши победы. Ваше дело – поддерживать порядок на вверенных вам планетах, а не лезть в политику, – он медленно обвел взглядом Управляющих. – Думайте об этом! Как я вижу, вы только и делаете, что ищете предлог, чтобы подкормиться за счет Альянса – вместо того, чтобы использовать собственные ресурсы. По возвращении на Материнскую планету я сделаю доклад в Верховном Совете. И не сомневаюсь, что все планеты, находящиеся под управлением людей, будут подвергнуты проверке. Советую донести это до Старших Управляющих, отсутствующих на этом совещании.

Он выпрямился и передернул узкими плечами – жест, выражающий крайнее возмущение.

– Наша комиссия изучила обломки крейсера, – продолжал уэн. – И мы с уверенностью можем сказать, что корабль, нападению которого подвергся патруль, принадлежит не Республике…

Громкий гнусавый гудок оборвал его слова. Вызов по каналу межпланетной связи во время заседания Совета означал только одно: произошло нечто из ряда вон выходящее.

Управляющий вооруженными силами виновато покосился на Верховного наблюдателя, словно хотел отлучиться по нужде, щелкнул биоконтактом и закатил глаза.

Несколько секунд его лицо ничего не выражало. Потом его щеки пошли пятнами.

– Тау захвачена вражеским десантом, – мертвым голосом произнес Управляющий. – Все орбитальные базы уничтожены.

Глава шестая
И дольше века длится сон…

Без разрушения нет созидания. Разрушение – это критика, это революция. Разрушение требует выяснения истин, а выяснения истины и есть созидание.

Мао Цзэдун

Всего в составе «Команды-579» Илэр сделал пятнадцать «боевых» вылетов. Во время каждого он был уверен: теперь-то всё происходит по-настоящему. И каждый раз ошибался.

Но сейчас ошибки не было. Он сидел, облокотившись на металлическую переборку древнего корабля, и понимал это. Умельцы из спецотдела потрудились, воссоздавая имитацию ковчега по его воспоминаниям, но была одна вещь, которую подделать невозможно.

Запах!

Запах древности, запах разложения и пыли. Он должен выстаиваться веками, как старое вино, за бутылку которого можно купить трансорбитальный катер.

Впрочем, то же самое можно сказать и о самом корабле. Все, что было на тренировках, теперь казалось детскими играми. Реальность давала сто очков вперед самым смелым фантазиям. И, глядя, как десантники старательно заваривают люк, Илэр думал лишь об одном: может быть, на самом деле ему крупно не повезло. Ему следовало сдохнуть еще до того, как его заметили на «Голландце». И душа была бы спокойна. А теперь… Чем дальше, тем больше он убеждался: перед таким противником флоту Республики не выстоять.

Тяжело вздохнув, Илэр еще раз оглядел серые стены шлюзовой камеры. Старое железо. Он и в самом деле не видел никогда ничего похожего. Сбоку в нише, за помутневшим от времени стеклом, стояли два скафандра. Илэр подошел ближе. Да, судя по всему, древние и примитивные «пустолазные» костюмы. Нет ни встроенного компьютера, ни биоаптечки, ни пневматики… Илэр протянул руку и осторожно коснулся сочленения между рукавом и плечом. Ткань рассыпалась, припудрив перчатки мелкой пылью. Какое же тут все старое… В прошлый раз он этого как-то не заметил.

– Пошли.

Кто-то тронул Илэра за плечо. Сержант Батист. Как всегда, спокоен, словно гранитная глыба. Удивительно, но эта спокойная уверенность передавалась всем вокруг. Поневоле начинаешь верить, что с таким командиром не пропадешь.

– Чем больше пустых помещений между нами, тем спокойнее. Пошли, пошли…

Они быстрым шагом пересекли шлюзовую камеру, и десантники у них за спиной с лязгом опустили запоры.

– Похоже, автоматика тут нигде не работает, – проворчал один, наваливаясь на непослушный стальной рычаг.

– А чего ты хотел? – фыркнул сержант. – Эта жестянка вышла в космос, когда твоей прапрабабки еще и в проекте не было… Давай, Арсис, заваривай!

Илэр хотел было спросить, зачем заваривать люки, но тут же сообразил сам. Правила работы в «кислородной зоне»! Возможно, преследователи решатся вскрыть люк, но герметично после такой операции он уже не закроется. Им ничего не останется, как заваривать его снова, а на это уйдет довольно много времени. Браво, гражданин сержант! Только вот что их ждет внутри корабля?..

В темноте гулко загремели шаги. Сержант припал на одно колено, вскинул карабин и кивнул Илэру. Тот поспешно взял оружие на изготовку.

– Монмартр и Сена… – голос, сдублированный в наушниках, звучал дико.

– Угу… – с нескрываемым сарказмом отозвался сержант. – Моне и Ватто. Ну, что у нас плохого?

– Прошли пять километров, – один из разведчиков вяло отсалютовал и перевел дух. – Никого. Такое впечатление, что корабль вымер.

Илэр покачал головой.

– Когда меня вели по кораблю, эти гады на каждом углу болтались.

– Гады? – переспросил Батист. – Кажется, в прошлый раз ты их андроидами называл?

– И еще, – продолжал разведчик. – Кажется, на корабль прорвалась еще одна группа. Мы слышали стрельбу, но не решились туда идти.

– Молодцы, – сержант снова повернулся к Илэру. – Похоже, эти твои… андроиды… подразучились воевать. Им никто не мешал взять нас в клещи. А они раззявились и пустили нас себе в тыл. Что скажешь… пилот?

– Я бы не стал полагаться на их глупость.

– И то верно. Ладно, будем считать, что тут действует некий таинственный фактор неизвестного происхождения. Кончаем с люками и посмотрим, что за добрый дядя там устроил пиф-паф плохим мальчишкам. Так, пилот?

Илэр обреченно кивнул, привалился к стене, опустился на корточки и закрыл глаза.

Почему так вышло? Почему операция провалилась? И кто в этом виноват – командование или он сам? Может тогда, проходя по «жилой зоне» корабля, он что-то упустил? Какую-то мелочь, которая смогла бы помочь аналитикам отдела?

Впервые увидев свою «пятерку», Илэр обрадовался. Это были не те хилые мальчики, с которыми он тренировался. Крутые парни! Один сержант Батист чего стоил.

Он подошел к Илэру, попыхивая тонкой вонючей папиросой из сырого табака, с хитрой гасконской ухмылкой на носатой физиономии. Таких «петушков» Илэр ненавидел с детства.

Смерив пилота пристальным взглядом, сержант осведомился:

– Так ты тот самый парень?

– Какой парень? – в первый момент Илэр не понял, о чем речь идет.

– Ну, тот самый, что поимел этих пидоров?

– Гражданин, я попросил бы вас…

– Молодец, – перебил его сержант, потрепав по плечу.

– Сержант, что вы себе позволяете?..

Он выпустил клуб дыма прямо в лицо Илэру и, пока тот тщетно пытался прокашляться, наклонился к нему и проговорил – очень тихо:

– Я тоже придерживаюсь строгих правил, гражданин. Но там, куда мы отправляемся, все лычки и звания не стоят использованного кондома. Даже его содержимого – не стоят. Там ты либо будешь меня слушать, либо пойдешь в расход. Или, в лучшем случае, будешь вытаскивать свою задницу из дерьма самостоятельно. И можешь строчить на меня рапорты, сколько душе угодно. А пока ты не доказал мне, что ты – полный говнюк, слушайся старого Батиста. Медалей не обещаю, но живым вернешься. Чего бы нам обоим это не стоило.

Удивительно, но сержант сдержал слово.

Когда их накрыла первая волна излучения, сержант подскочил к Илэру, окликнул и со всего маху двинул пилоту в челюсть. Даже под угрозой расстрела Илэр не смог бы вспомнить, что выделывали его руки, когда он на миг провалился в беспамятство… Сознание отключилось, но намертво вбитые в подкорку рефлексы пилота-истребителя сработали, как надлежит. Бот выписал какую-то немыслимую траекторию, врубив попутно метеоритную защиту. Когда аптечка впрыснула Илэру стимулятор, бот уже проскочил опасную зону. «Цель оправдывает средства», – подумал Илэр, ощупывая вспухшую скулу. Они прорвались – а это главное.

А потом, уже в пределах видимости корабля, их накрыла вторая волна. Приборы не смогли определить природу излучения, но отреагировали мгновенно. Команда потеряла всего одного десантника из пятерых.

Один из пяти… Много это или мало?

Уже после приземления, выбираясь из бота, Илэр не удержался и заглянул в затуманенный щиток скафандра, нелепо распластанного по палубе. При одном воспоминании о том, что он там увидел, к горлу подступала тошнота.

Консоме…

Самое точное – и самое приличное – название для той полужидкой массы, которая плескалась внутри скафандра…

Но до этого у Илэра был еще один шанс расстаться с содержимым собственного желудка. От подобной участи спасла только верная аптечка… Когда бот, точно сумасшедший бескрылый шершень над тушей гигантского животного, крутился над медлительным, равнодушным ковчегом – а Илэру казалось, будто это он сам, закованный в толстую броню, отяжелевший и неуклюжий, кувыркается в черной бездне, пытаясь прилепиться к изъязвленной метеорами металлической обшивке.

Они сели одновременно: бот Илэра и еще один.

– Ребята, – рявкнул сержант, – поддержите наших!

И первым вылетел из бота. Без страховки… Бегом… А ведь если хоть на миг прервется контакт между магнитными подошвами и обшивкой – и десантник навсегда исчезнет в космической бездне. И еще одна странность. Илэр готов был поклясться, что сержант сжимает в зубах жеваный окурок сигары. Конечно, погасший, но…

Двое десантников поспешили за сержантом. Один – Арсис – задержался.

– Сержант просил, чтобы я присмотрел за вами, гражданин.

Когда они выбрались из бота, Илэр первым делом закрепил страховочный трос на ближайшей скобе. Воспоминания о полете в никуда были еще достаточно свежи. В это время сержант с десантниками растаскивали обломки второго бота. Ребята приземлились не слишком удачно.

А потом откуда-то из-за горизонта ударили трассирующие очереди, и Илэр не успел оглянуться, как оказался на четвереньках.

– Пока они нас не видят, – зашипел Арсис. – Не высовывайся. Сержант принял огонь на себя. Он знает, что делает.

Илэр послушно прижался к древнему металлу. Он не думал, не рассуждал – его тело само выполняло приказы. И когда Арсис рявкнул «Бегом!», он вскочил и побежал, мимоходом почувствовав, как напарник перерезал его трос.

Как сержант Батист нашел люк, ведущий внутрь корабля, для Илэра осталось загадкой. На него напала какая-то странная апатия. Он видел, как стреляют десантники, смутно различал фигурки врагов, но даже не пытался принять участие в схватке. Он сделал свое дело – доставил десант на «ковчег». При необходимости он, конечно, поддержит «боевых товарищей», но… Теперь пусть ребятки поработают.

Их осталось всего семеро. Четверо с их бота и трое с разбившегося.

Семь из десяти…

– Не расслабляемся! – голос сержанта Батиста прервал его размышления. – Нам предстоит большая прогулка, а времени в обрез. Вы нужны не только своему Корсиканцу, но и кое-кому поближе…

Десантники один из другим выскальзывали в черный коридор. И Илэр поудобнее перехватил карабин и последовал за ними.

Через несколько минут он полностью потерял ориентацию в пространстве. Впереди мерно грохотали магнитные подошвы Арсиса. В точности как на тренировках… И все равно какой-то настырный голосок бубнил над ухом: «Неправильно, неправильно»…

Слишком темно. Слишком пусто.

Остановились они неожиданно. Тяжело дыша, Илэр привалился к стене рядом с долговязым десантником Франсуа по прозвищу «Бомарше», и оглядел просторное полутемное помещение, которое почему-то хотелось назвать «залом».

– А ну-ка, пилот, – послышался голос сержанта, – поди сюда.

Илэр с трудом оторвался от стены и сделал несколько шагов во тьму. Динамики мешали оценить расстояние на слух. Перед сержантом стояло что-то продолговатое, похожее на контейнер.

– Слушай меня, пернатый! – крикнул Батист. – Хорош придуриваться! Врубай фонарь. Или ты у нас в темноте видишь? И так всю дорогу без ИК ковылял…

Илэр почувствовал, что краснеет. Как он мог забыть про инфракрасный фильтр?! Высунув язык, он придавил кнопочку в правом углу ротовой панели, и фонарь на макушке ярко вспыхнул.

Прямоугольный предмет оказался гибертанком. Следовало ожидать… Корабль поселенцев, отправленный в многовековое путешествие, должен иметь на борту оборудование для «глубокого сна». Полупрозрачную крышку затянуло морозным узором, но при виде того, что там лежало, Илэр понял, что десантный скафандр рассчитан не на все случаи жизни. И дело даже не в том, что женщина была полностью обнажена. Просто такую красоту не могло испортить даже отсутствие волос на голове…

– Отставить вуайеризм! – раздался у него за спиной голос сержанта. – А если страдаешь некрофилией, то вылезай скорей из скафандра. Дамочка вполне аппетитная, только вот уже лет шестьсот как покойница, если приборы не врут.

Сержант Батист Сю отличался просто бесподобным чувством юмора.

– Но я… это… – начал было Илэр, но сержант только отмахнулся.

– Ты лучше сюда подойди, взгляни… – и, не оборачиваясь, бросил десантникам: – Не расслабляться, народ. Андре – передний периметр, Арсис – тыл. Перерыв пять минут, потом двигаем дальше. Далеко до того места, где ты слышал выстрелы?

– Две-три развилки. Минута ходу.

– Хорошо. Там может быть жарко, так что пользуйтесь возможностью и отдыхайте. А ты, пилот, не стой столбом, даже если у тебя встал колом… Кажется, кроме тебя, тут офицеров нет… Так что сделайте одолжение, гражданин старший лейтенант.

Илэр повиновался. Луч фонаря на его шлеме высветил из тьмы еще один гибертанк и сержанта, стоящего рядом с ним. Только крышка у этого гибертанка была откинута, а на ложе никого не было.

– Что скажешь?

Илэр пожал плечами и нагнулся пониже. Пыль. Совсем тонкий слой – она еще не успела скопиться. Потом Илэр обратил внимание на стыковочный пластик – тонкую, некогда эластичную прокладку, которая обеспечивала герметическое прилегание крышки гибертанка. Да, так оно и есть… На старой, изъеденной временем, затвердевшей пластмассе, пролегли тонкие свежие трещины, а местами она просто была разорвана.

– Кое-кто поднялся из этого «гробика», – заметил Илэр. – Совсем недавно.

Сержант помрачнел.

– Похоже. И ничего хорошего нам это не сулит.

– Почему?

– Потому что мне вообще не нравится то, что творится на этой посудине, – сержант помолчал, словно собираясь с мыслями, и кивком указал куда-то в темноту. – Взгляни туда.

Илэр послушно повернулся и замер, вглядываясь в узкий конус света, в котором беспорядочно толклись пылинки.

Зал был огромен. И, похоже, все его пространство занимали гибертанки. Первый ряд, возле которого остановились десантники, был отделен довольно широким проходом. На некоторых по-прежнему искрился иней. Но большинство танков пустовало.

– И где они?

– Ноги разминают, – хмыкнул сержант.

– Гражданин сержант…

Голос раздался прямо за спиной у Илэра. Пилот подскочил на месте. Пожалуй, стоит все-таки включить инфракрасный фильтр…

– Гражданин сержант, мы нашли кое-что интересное.

Батист кивнул и зашагал следом за десантником по краю зала. Илэру ничего не оставалось, кроме как присоединиться к ним. В полусотне метров обнаружился шлюз, возле которого стоял еще один десантник из группы Илэра. Кажется, Арсис… Илэр чувствовал, что понемногу тупеет.

– Сначала мы хотели его заварить, – сообщил Арсис, указав на дверь стволом карабина. – Думали, еще один параллельный коридор из соседнего шлюза. Но я туда заглянул… Вам стоит посмотреть.

Сержант осторожно приоткрыл люк, заглянул в щель… потом резко, но совершенно бесшумно распахнул его, шагнул внутрь и растворился в темноте. Илэр поудобнее перехватил карабин… и зажмурился, ослепленный яркой вспышкой.

– А еще говорят: «У пилотов стальные нервы»!

Илэр заморгал, привыкая к свету. Сержант стоял в двух шагах от него и рассматривал самый обыкновенный сенсорный выключатель – с таким видом, словно сам его изобрел в ранней юности.

– Удивительно. Сколько лет этому корыту… Я думал, тут уже все рассыпалось. А вот на тебе, и техника работает, и энергия есть.

– Еще бы не быть, – проворчал Илэр. – Эти твари вовсю ей пользовались.

Сержант ухмыльнулся.

– Что ж вы их так: то гады, то твари… Все же братья по разуму… Братцы-Каины… Однако смотрите: везде чистота, порядок… Никаких следов ремонта, кстати… – он задумчиво посмотрел сперва на Илэра, затем на десантника, который с мрачным видом стоял в проходе. – Так что ж вас, рядовой, тут так поразило, словно угодившего на стриптиз первоклассника?