Текст книги "Римские легионы. Самая полная иллюстрированная энциклопедия"

Надгробная плита с могилы Марка Помпея с изображением его наград и перечислением должностей, одной из которых была должность пуллария (следящего за священными цыплятами, предназначенными для ауспиций)

Итак, младших командиров в составе легиона было достаточно много, и это обстоятельство не в последнюю очередь обеспечивало постоянный надзор за рядовыми воинами и поддержание дисциплины. В этой связи можно обратить внимание на любопытное свидетельство Иосифа Флавия (Иудейская война. II. 20. 7). В бытность свою командующим иудейскими силами в Галилее, он отказался от попытки обучить своих воинов по римскому образцу, понимая, что это требует много времени, и единственное, что он предпринял, чтобы повысить дисциплину, – разделил войско по разрядам и назначил гораздо большее число командиров, так как видел, что «привычка к повиновению происходит от множества начальников».

Таким образом, в организации легиона обнаруживаются две взаимосвязанные особенности. С одной стороны, это весьма глубокая специализация разнообразных функций, относящихся как к боевым задачам, так и к обеспечению повседневной жизнедеятельности. Такое устройство легиона позволяло ему действовать как самодостаточное формирование, обеспечивая и свои собственные разнообразные нужды, как собственно военные, так и хозяйственно-бытовые, а кроме того, предоставлять необходимый персонал и грамотных специалистов для провинциального управления[102]102
  Из легионов могли откомандировываться писцы, межевщики, канцелярские служащие для работы в составе канцелярии (officium) провинциальных наместников. Некоторых специалистов могла дать только армия. Так, Плиний Младший, занимавший пост наместника провинции Вифиния-Понт, просил императора Траяна прислать в распоряжение специалиста по проведению геодезических работ, так называемого либратора (Плиний Младший. Письма. Х. 41; 61). Об участии такого либратора Нония Дата, солдата III Августова легиона, в строительстве акведука с туннелем для города Салды в провинции Мавритании Цезарейской рассказывает его подробная надгробная надпись (CIL VIII 2728 = 18122 = ILS 5795). См. ее перевод и комментарий в работе: Махлаюк А. В. Три надписи из римской Африки: Перевод с лат. и комм.//Из истории античного общества: Сб. науч. работ. Вып. 12. Н. Новгород, 2009. С. 278–280.


[Закрыть]. Некоторые специальности требовали специальной подготовки, которую осуществляли особые наставники. Например, в одной надписи из Северной Африки упоминается ученик либраторов, discens libratorum (AE 1942/43, 93 = AE 1973, 646).

С другой стороны, мы видим сложную систему субординации, престижа и продвижения по службе, которая, безусловно, стимулировала усердие и самоотверженность легионеров. Чтобы поддерживать и эффективно применять организованные таким образом легионы, и нужна была политика комплектования, основанная на качественных критериях. Командная иерархия в легионе, как и в римской армии в целом, отражала иерархию социальную. Высшие командные должности принадлежали сенаторской и всаднической аристократии, тогда как простым гражданам отводились солдатские звания. Но рядовым были открыты пути к званию центуриона, которое не только обладало высоким престижем и значимостью, но и, в свою очередь, давало возможность социального возвышения. Именно центурионы составляли кадровую профессиональную элиту императорской армии и в этом качестве противопоставляются высшим командирам и военачальникам из высших сословий. Попробуем далее разобраться, насколько оправданно такое противопоставление.

Глава 8
Командный состав: профессионалы и «любители»

«В вашем же войске столько служивого народа из стольких племен, которых и по имени всех не назовешь, что удивительно, когда все, начиная с того командующего, который один проверяет все и наблюдает за всем – за народами, городами, войском, – и заканчивая начальником над четырьмя и даже двумя воинами (промежуточные звенья я пропускаю), сами могут зваться военачальниками».

(Элий Аристид. Похвала Риму. 88)

Для командного состава императорской армии характерно разделение на две различные категории: центурионов и старших офицеров сенаторского и всаднического ранга. Согласно распространенному мнению, только первые представляли собой настоящих профессионалов, всю жизнь посвятивших военной службе и обладавших огромным практическим опытом, тогда как вторые были всего лишь дилетантами от военного дела. Некоторые исследователи даже утверждали, что победы римской армии достигались в каком-то смысле вопреки присутствию военачальников[103]103
  Parker A. M. D. The Roman Legions. 2-nd ed. N. Y., 1958. P. 188.


[Закрыть].

Э. Сэлмон, например, писал: «Офицерский класс Империи, хотя и не состоял больше из некомпетентных политиков, все же был отнюдь не таким профессиональным, как рядовой состав… Фактически военная подготовка офицеров находилась почти что в обратной пропорции их рангу»[104]104
  Salmon E. T. A History of the Roman World from 30 BC to AD 138. L., 1949. P. 98.


[Закрыть]. Аналогичное мнение высказывает и А. Джоунз, подчеркивая, что высший офицерский корпус был наименее удовлетворительной частью армии, сохраняя свой прежний любительский характер[105]105
  Jones A. H. M. Augustus. L., 1970. P. 115.


[Закрыть]. «Даже человек, который обладал достаточно скудными военными знаниями, – отмечал другой исследователь, – мог играть роль командира легиона или наместника провинции, поскольку войска контролировались центурионами, заботливо сформированными по принципам старой римской школы, которая подчеркивала разницу между плебсом и знатью: центурион был доверенным человеком, взятым среди солдат; он, как хороший клиент, был обязан помогать своему командиру»[106]106
  Malcus B. Notes sur la révolution du système administratif romain au III-e siècle//Opuscula Romana. Lund, 1969. P. 234.


[Закрыть]. «В противоположность высшим офицерам, – считает Э. Фрезулс, – младшие командиры оставались истинными профессионалами…Центурионат действительно был краеугольным камнем императорской армии. Но принцип, сохранявший за членами сенаторского и всаднического сословий ответственные посты, продолжал препятствовать тому, чтобы центурионы стали питомником высших офицеров»[107]107
  Frézouls E. Le commandement et ses problèmes//La Hiérarchie (Rangordnung) de l’Armée romaine sous le Haut-Empire. Actes du Congrès de Lyon (15–18 septemre 1994)/Ed. Y. Le Bohec. P., 1995. P. 163.


[Закрыть].

Надо сказать, что античные города-государства вообще были привержены принципу любительского руководства, поскольку государственные должности были выборными и важно было как можно большему числу людей дать возможность их занимать. Эта установка была следствием античных представлений о гражданской общине, делами которой призваны управлять сами граждане, точнее говоря, их большинство в демократических государствах или лучшие граждане, знать – в аристократических. Римляне же, пожалуй, более других являлись приверженцами такого «любительства». Идея какой-либо профессиональной специализации была в принципе чужда римской аристократии. Всякий римский аристократ был убежден, что ему по силам делать всё, что нужно, и на войне, и во время мира, командовать войском, вершить суд, законодательствовать, заниматься хозяйством и т. д. Поэтому, как пишет один из современных историков, до конца императорского времени римские правители и военачальники оставались теми же доблестными любителями, какими всегда и были. Это был мир без экспертов[108]108
  Dawson D. The Origins of Western Warfare. Militarism and Morality in the Ancient World. Boulder; Oxford, 1996. P. 150 ff.


[Закрыть]. Систематическая военная подготовка будущих «генералов» в Риме отсутствовала, и методы приобретения необходимых познаний и навыков в период принципата оставались, по существу, теми же, что и при Республике, и сводились к подражанию опыту старших, кратковременному пребыванию на посту военного трибуна да к самостоятельному изучению военных трактатов, авторами которых в основном были греки[109]109
  Campbell B. Teach Yourself How to Be a General//Journal of Roman Studies. 1987. Vol. 77. P. 13–29; Махлаюк А. В. Scientia rei militaris (К вопросу о «профессионализме» высших военачальников римской армии)//Вестник ННГУ. Серия «История». Н. Новгород, 2002. Вып. 1. С. 13–31.


[Закрыть]. Однако в условиях, когда военная техника и тактика мало изменялись на протяжении столетий, рекомендации и наставления из трактатов по военному делу имели не только антикварный интерес, но вполне могли применяться на практике.

Действительно, в Риме не существовало ни военных училищ, ни академий для подготовки командных кадров. Высшие военачальники Римской империи никогда не составляли какой-то замкнутой касты, генералитета. Этому препятствовало чередование в сенаторской карьере военных и гражданских постов. Наместники провинций, под чьим началом находились армейские группировки, были скорее администраторами, чем генералами. Знатность и образование обеспечивали их права на участие в государственном управлении. Но главное, все назначения исходили от принцепса. При этом не было ни формальных процедур, ни твердых критериев для отбора и назначения на высшие командные должности. Чем в каждом конкретном случае руководствовались императоры, назначая тех или иных наместников и военачальников, чаще всего остается неизвестным. Играли свою роль происхождение, политическая лояльность, связи при дворе, покровительство влиятельных друзей и самого императора. Поскольку императорские легаты могли быть только сенаторами, императору неизбежно приходилось выбирать из довольно-таки узкого круга кандидатов. Собственно военные способности человека могли, разумеется, учитываться, но отнюдь не в первую очередь. По остроумному замечанию Б. Добсона, если и существовал какой-то принцип отбора людей на командные должности, то его можно обнаружить в глубоком убеждении, что ничто не заменяет рекомендательного письма, каким бы путем оно ни было получено[110]110
  Dobson B. The «Rangordnung» of the Roman Army//Actes du VII-e Congrès International d’Epigraphie grecque et latine, Constanza 1977. Bucurest; Paris, 1979. P. 196; 203–204.


[Закрыть].

Высказывается, однако, и противоположная точка зрения на уровень профессиональной компетенции римских «генералов», на принципы их отбора и назначения. Согласно этой точке зрения, в период Ранней империи (а скорее всего уже с конца Республики) наряду с военачальниками-любителями существовала небольшая, но влиятельная группа так называемых военных мужей (viri militares), которых можно считать настоящими военными специалистами. Они принадлежали в основном к «новым людям» и в ускоренном порядке проходили «гражданские» этапы сенаторской карьеры, неоднократно занимали командные посты в армии и после сравнительно быстрого достижения консулата управляли наиболее важными в военном отношении провинциями на рубежах Империи[111]111
  См., например: Birley E. Senators in the Emperor’s Service//Proceedings of the British Academy. 1954. Vol. 39. P. 197–214; Birley A. R. Locus virtutibus patefactus? Zum Befrderungssystem in der Hohen Kaiserzeit. Opladen, 1992; Idem. Senators as Generals//Kaiser, Heer und Gesellschaft in der römischen Kaiserzeit. Gedenkschrift für Eric Birley/Hrsg. von G. Alföldy, B. Dobson, W. Eck. Stuttgart, 2000. P. 97–200; Alföldy G. Die Generalität des römischen Heeres//Bonner Jahrbucher. 1969. Bd. 196. S. 233–246; Žyromski M. Amatorzy czy profesjonalisci? Wyzci dowуdcy armii rzymskiej okresu pryncypatu//Pod znakami Aresa i Marsa: Materialy z konf. nauk «Wojna i wojskowse w starozytnуsci», Krakow, 24–26 wrezesnia 1993. Krakow, 1995. S. 119–124; Колобов А. В. Римские сенаторы эпохи принципата в провинциях: любители или профессионалы?//Исследования по консерватизму. Вып. 5. Пермь, 1998. С. 67–69.


[Закрыть]. По словам Я. Ле Боэка, римские военачальники эпохи принципата были подготовлены к решению разнородных задач и смотрели на войну как на науку, проявляя свои недюжинные способности к адаптации: «долгое время хулимый, этот командный состав заслуживает реабилитации. Занятия физическими упражнениями давали его членам силу и энергию, а военная наука приобреталась чтением, которое было составной частью образования каждого хорошо воспитанного молодого человека, а также упражнением в командовании, представлявшим собой в первые месяцы пребывания в армии нечто вроде практического освоения и применения теоретических знаний»[112]112
  Ле Боэк Я. Римская армия эпохи Ранней империи: Пер. с франц. М., 2001. С. 270; 387–389.


[Закрыть].

Римский офицер с надгробия Тита Флавия Миккала. Конец I – начало II в. н. э., Мармара-Эриглиси (Перинф)

Как представляется, эта дискуссия среди историков требует более пристального рассмотрения вопроса о командном составе императорской армии.

Начнем с вопроса о высших командирах. Мы уже говорили о том, что Август упорядочил систему сенаторской и всаднической карьеры (глава 1). Всего в императорской армии было около 60–70 военных командных постов для сенаторов, включая военных трибунов, командиров легионов и провинциальных наместников, и порядка 550 – для всадников (к ним относились посты от префекта претория, легионных трибунов и префектов до командиров вспомогательных отрядов).

Венчал всю военную иерархию сам император, который являлся верховным главнокомандующим. Далее шли наместники императорских провинций в ранге легатов Августа, назначаемые из сенаторов, достигших консулата[113]113
  В период принципата консулы формально избирались народным собранием, а позже сенатом, но фактически назначались императором. Получила также распространение практика назначения так называемых консулов-суффектов (дополнительных), которые занимали эту высшую должность по нескольку месяцев. Это делалось для того, чтобы дать большему числу сенаторов возможность занять эту наиболее почетную магистратуру, открывавшую путь к наиболее важным провинциальным наместничествам.


[Закрыть], под началом которых находились все вооруженные силы, расположенные на подвластной им территории, включая легионы и вспомогательные части. В руках наместников были сосредоточены также административные и судебные полномочия. В Египте, куда Август запретил приезжать членам сенаторского сословия без специального разрешения императора, обязанности наместника возлагались на префекта из числа всадников, назначаемого лично императором. Поэтому расположенными в Египте легионами III Cyrenaica и XXII Deiotariana, к которым позже добавился II Траянов, командовали префекты легиона из всадников. Три новых легиона, сформированные императором Септимием Севером и получившие наименование Парфянских, также были переданы под командование всаднических префектов.

В конце долгого правления Августа оформляется пост легата легиона (legatus Augusti legionis). Такие легаты, назначавшиеся из числа тех, кто уже занимал хотя бы одну магистратскую должность в Риме (квестора, эдила, плебейского трибуна, а иногда и претора), командовали отдельными легионами, как правило, на протяжении нескольких лет, что позволяло приобрести необходимый военный опыт. С середины I в. н. э. на этот пост могли претендовать только те, кто прошел претуру. Некоторые сенаторы занимали этот пост по несколько раз, как, например, Гай Юлий Квадрат Басс, который в середине II в. н. э. командовал восемью разными легионами. Легат легиона обеспечивал соблюдение дисциплины и подготовку войск, по всей видимости, осуществлял и общее командование приданными его легиону вспомогательными частями, а также вершил правосудие во вверенных ему войсках.

В каждом легионе был один военный трибун сенаторского ранга. По широкой пурпурной полосе на тунике его называли tribunus laticlavius (дословно «имеющий широкую полосу»). Сенаторскими трибунами обычно становились молодые люди 18 или 20 с небольшим лет. Они помогали легионному легату в административных и судебных делах, участвовали в военном совете, но практического командования какими-либо подразделениями легиона, например когортами, им не поручалось. В силу их благородного происхождения в военной иерархии, они считались вторыми по рангу после легата и замещали его в случае болезни или отсутствия, однако, по сути дела, под его наблюдением постигали азы военной науки и набирались опыта. Как правило, срок военного трибуната у юных отпрысков сенаторских семей ограничивался одним годом. Многие из них рассматривали его как необходимую формальность, открывавшую путь к дальнейшей карьере, не утруждали себя служебными обязанностями и предпочитали проводить время в развлечениях. Юлий Агрикола, тесть историка Тацита, который написал его жизнеописание, представляет в этом отношении исключение. По словам Тацита (Агрикола. 5), начав военную службу в Британии под началом известного военачальника середины I в. н. э. Светония Паулина, «Агрикола, вопреки обыкновению знатных юношей, превращающих военную службу в непрерывный разгул, не распустился и не проводил время в праздности, используя свое трибунское звание, чтобы предаваться утехам, и уклоняясь от дела под предлогом неопытности; напротив, он старался как можно лучше узнать провинцию, добиться, чтобы его знали в войсках, учиться у сведущих следовать во всем самым лучшим; ни на что не напрашиваться из похвальбы, ни от чего не отказываться из страха и любое поручение выполнял осмотрительно и вместе с тем не щадя себя». Будущий император Траян, когда был военным трибуном, также старательно изучал лагерную жизнь, знакомился с обычаями разных племен, расположением стран, закалял себя в перенесении тягот и лишений (Плиний Младший. Панегирик Траяну. 15)[114]114
  Князький И. О. Император Траян. СПб., 2016. С. 6–15.


[Закрыть].

Надгробие легионного офицера Тимокла из Эпидавра

Следующим в командной иерархии шел всаднический пост префекта лагеря (praefectus castrorum), неизвестный в период Республики. Эта должность была, вероятно, создана Августом в связи с размещением легионов в постоянных гарнизонах. Обычно на эту должность назначался бывший военный трибун или бывший примипил (старший центурион). В обязанности префекта лагеря входило определение расположения и обустройства лагеря, поддержание в порядке оборонительных сооружений, обеспечение повозками и вьючными животными, то, что можно назвать материально-техническим снабжением легиона (необходимыми инструментами и материалами, метательными машинами и т. д.) (Вегеций. II. 10). Во время военных походов ему поручалось руководство осадными работами. Пост префекта ремесленников (praefectus fabrum), который в период Поздней республики выполнял в основном обязанности коменданта лагеря, начиная с правления Клавдия, хотя и сохранился, превратился, по-видимому, в почетную должность, которую занимали молодые всадники в ставке наместника проконсульского ранга или при старших должностных лицах в Риме.

Войско, направляемое для выполнения конкретной задачи и состоящее только из солдат, являвшихся римскими гражданами, могло быть поручено командиру, который назывался пролегатом (т. е. «действующим в качестве легата»).

Военная служба для римских всадников была делом добровольным. Они могли выбрать различные варианты военной карьеры. В легионе было пять трибунов, назначаемых из числа всадников; они носили на тунике узкую пурпурную полосу и назывались поэтому tribuni angusticlavii. При Августе на этот пост иногда назначались заслуженные центурионы. После службы в легионах, продолжавшейся обычно три-четыре года, эти трибуны становились командирами вспомогательных конных частей или командирами преторианских когорт. Император Клавдий ввел новый порядок прохождения военной службы всадниками, который включал три последовательных назначения (tres militiae): пост префекта пехотной когорты вспомогательных войск, префекта конной или смешанной алы (praefectus equitum) и только затем военного трибуна легиона[115]115
  Thomas C. Claudius and the Roman Army Reforms//Historia. 2004. Bd. 53, Hft. 4. P. 424–452.


[Закрыть]. Пройдя эти ступени, наиболее успешные всадники могли продолжить карьеру уже в качестве прокураторов. Позже был введен еще один всаднический пост – командование конной алой численностью 1000 человек (militia quarta).

Всаднических трибунов можно разделить на две возрастные категории. Первую составляли молодые люди 20–25 лет, начинавшие военную карьеру сразу со звания трибуна. Вторая – это люди в возрасте около 40 лет, которые уже командовали вспомогательной пехотной когортой. В сражении трибуны-ангустиклавии могли командовать двумя когортами (Иосиф Флавий. Иудейская война. VI. 2. 5). В мирное время в их обязанности входило: «содержать легионеров в лагере, производить с ними учения, хранить ключи от ворот лагеря, делать ночные обходы, присутствовать при раздаче легионерам продовольствия, проверять пищу легионеров, предупреждать злоупотребления при взвешивании продовольствия, карать в пределах предоставленной им компетенции преступные деяния, присутствовать возможно чаще на собраниях лагеря, принимать жалобы легионеров, иметь надзор за больными» (Дигесты. 49. 16. 12. 2).

Среди всадников встречаются люди, сделавшие действительно очень удачную карьеру именно на военном поприще. Так, М. Валерий Максимиан, всадник из Петовиона, был награжден Марком Аврелием за то, что во время Германской войны сразил собственной рукой Валаона, вождя племени наристов. За это Максимиан получил повышение, став командиром ala miliaria, и другие почести (АЕ 1956, 124), а позже сделался и сенатором. Другой пример успешной военной карьеры и славных подвигов мы находим в надгробной надписи, сделанной орлоносцем, ветераном XV Аполлонова легиона, в честь Гая Велия Руфа (AE 1903, 368). Став примипилом XII Молниеносного легиона, Руф потом был префектом вексилляций в девяти легионах, трибуном городской когорты, командовал вспомогательными войсками в Африке и Мавритании, получил награды от Веспасиана и Тита во время Иудейской войны, а также в кампаниях против маркоманнов, квадов и сарматов, против которых совершил рейд через земли царя даков Децебала; в качестве прокуратора управлял несколькими провинциями, а затем доставил императору Веспасиану добычу и пленников из Парфии.

Надгробие центуриона Марка Фавония Фацилиса. Середина I в. н. э.

Назначение военных трибунов, как всаднических, так и сенаторских, связано с покровительством, и большую роль в этом играли рекомендательные письма вроде тех, которые направляет своим друзьям и знакомым Плиний Младший, прося за того или иного молодого человека. Интересно, что при этом он подчеркивает благородное происхождение, моральные достоинства рекомендуемого, его успехи в науках и риторике, ни слова не говоря о каких бы то ни было военных задатках. Например: «Это Корнелий Минициан, украшение моей области и в смысле достоинств, и в смысле нравов, человек блестящего происхождения, с огромными средствами, который любит науки так, как любят их обычно бедняки. Он справедливейший судья, очень смелый защитник, самый верный друг» (Письма. VII. 22. 1–2; ср. IV. 4). Примерно то же самое Плиний пишет и в других рекомендательных письмах, в одном из которых он предваряет свою просьбу таким обращением к своему адресату, занимавшему, по-видимому, пост наместника провинции: «Ты командуешь очень большим войском, поэтому у тебя широкая возможность оказывать покровительство, и ты в течение долгого времени мог выдвигать своих друзей» (Плиний Младший. Письма. II. 13. 2). Очевидно, что именно таким высоким покровительством объясняются некоторые необычные назначения. Например, некий Публий Элий Тирон стал префектом вспомогательной когорты в возрасте 14 лет (ILS 2749). А один римский всадник по имени Секст Пилоний Модест стал центурионом в 18 лет – самый молодой из известных центурионов (CIL III 1480 = ILS 2654).

Что касается центурионов, то они действительно представляют собой те кадры, на которых держался профессионализм римской армии[116]116
  О роли центурионов в обеспечении дисциплины и в бою см. специальные исследования: Summerly J. R. Studies in the legionary centurionate. Durham University, 1992; Ward C. A. Centurions: the practice of Roman officership: PhD Dissertation. Chapel Hill, 2012. Из научно-популярных работ можно указать: Ross S. How They Lived. A Roman Centurion. Vero Beach, 1985; D’Amato R. Roman Centurions 31 BC – AD 500. The Classical and Late Empire. Oxford: Osprey Publishing, 2012.


[Закрыть]. По словам Вегеция (II. 14), «в центурионы должен выбираться человек большой физической силы, высокого роста, умеющий ловко и сильно бросать копья и дротики, постигший искусство сражаться мечом или манипулировать щитом, который вполне усвоил искусство владения оружием, бдительный, выдержанный, подвижный, более готовый исполнять, что ему прикажут, чем разговаривать (об этом), умеющий держать в дисциплине своих товарищей по палатке, побуждать к военным упражнениям, заботящийся о том, чтобы они были хорошо одеты и обуты, чтобы оружие у них всех было хорошо начищено и блестело…»

В каждом легионе было 60 центурионов. Среди центурионов различались различные ранги и степени старшинства, но эта система остается до конца не понятной. Большинство исследователей считает, что центурионы различались по рангам в зависимости от того, какой центурией командовали и в какой когорте они занимали свой пост: центурионы 10-й когорты были младше, чем центурионы 9-й, последние, в свою очередь, стояли ниже центурионов 8-й когорты, и так далее. Соответственно, продвижение по службе осуществлялось путем перевода из когорты в когорту. «Как бы по некоему кругу воины двигались вперед по различным когортам и различным отделам, так что, начиная с первой когорты, воин, двигаясь по известной ступени повышений, доходил до десятой когорты и от нее обратно с повышением жалованья и с более высоким чином проходил по всем другим до первой. Таким образом, центурион первого ранга (primi pili), после того как он по порядку пройдет все командные должности по когортам в различных отделах, в первой когорте достигал такого высокого положения, которое давало ему бесконечные преимущества сравнительно со всем остальным составом легиона…» (Вегеций. II. 21). Это значит, что центурион, получавший назначение из рядовых, начинал свою карьеру с командира 60-й центурии. Разумеется, на практике вряд ли центурионы проходили все 60 ступенек карьеры.

В то же время внутри каждой когорты ранги были четко определены. В девяти когортах, с 10-й по 2-ю, командир первой центурии (prior) из двух, прежде составлявших манипул, считался выше по рангу командира второй (posterior). Соответственно, различались ранги pilus prior, princeps prior, hastatus prior, pilus posterior, princeps posterior и hastatus posterior. В названии их рангов сохранились отзвуки древнего деления легиона на три боевые линии: гастатов, принципов и триариев.

Существует, однако, точка зрения, что в когортах со 2-й по 9-ю все центурионы были равны по званию. По сути дела, настоящим продвижением по службе было поступление в 1-ю когорту, в которой каждый из пяти центурионских постов означал повышение. К центурионам первого ранга, primi ordines, по всей видимости, относились только пять центурионов 1-й когорты. Старшие центурионы остальных когорт в это число не входили. Об этом могут свидетельствовать данные, полученные в ходе раскопок римской крепости Инчтьютил (Inchtuthil) в Шотландии. Здесь были открыты остатки пяти небольших отдельных домов (немного меньших по размерам, чем дома, в которых жили военные трибуны), расположенных напротив казарм центурий первой когорты[117]117
  Pitts L. F., Joseph J. K.St. Inchtuthil: The Roman Legionary Fortress. L., 1985. P. 6–7.


[Закрыть]. Центурионы же всех остальных девяти когорт, включая центуриона 1-й центурии (который назывался pilus prior и считался старшим в когорте), занимали обычные небольшие помещения, находившиеся в казармах их центурий.

Высказывалось мнение, что pilus prior осуществлял командование всей когортой. Однако во времена Республики когорты не имели отдельных командиров, и поэтому нет оснований считать, что в период Империи положение изменилось. Скорее, легат легиона в случае необходимости назначал командовать когортой или группой когорт кого-нибудь из военных трибунов сенаторского или всаднического ранга.

Надгробие Квинта Сертория Феста. Эпоха Юлиев-Клавдиев, Верона

Подобно тому как государственную карьеру сенатора венчала должность консула, венцом карьеры центуриона был пост примипила (primus pilus – дословно «первое копье»). Достижение его открывало доступ в сословие всадников, второе высшее сословие римского общества. Некоторые солдаты, вероятно, мечтали об этом в самом начале своего боевого пути, подобно примипилу I Италийского легиона Л. Максимию Гетулику, который в 184 г. после 57 лет службы исполнил Августовой Победе Всебожественной Святейшей обет, принесенный им, когда он еще был новобранцем в ХХ Валериевом Победоносном легионе (АЕ 1985, 735).

Как и при Республике, в императорское время на пост примипила назначали на годичный срок. После этого наиболее успешные офицеры получали должность префекта лагеря или трибуна в преторианских или городских когортах и могли в конечном счете рассчитывать на пост прокуратора (прокураторы были вторыми по значимости лицами в провинциях, управляемых императорскими легатами, и могли самостоятельно управлять некоторыми небольшими провинциями). В отдельных случаях возможно было повторное занятие должности примипила, который именовался primus pilus iterum.

В среднем звание примипила получали в возрасте 50 лет; известен даже случай достижения примипилата в 78 лет[118]118
  Dobson B. Die Primipilares. Entwicklung und Bedeutung, Laufbahnen und Persönlichkeiten eines römischen Offiziersranges. Köln; Bonn, 1978; Idem. The primipilares in Army and Society//Kaiser, Heer und Gesellschaft in der römischen Kaiserzeit. Gedenkschrift für Eric Birley/Hrsg. von G. Alföldy, B. Dobson, W. Eck. Stuttgart, 2000. P. 139–152.


[Закрыть]. Получая вместе с титулом primipilaris денежную награду в размере, открывавшем доступ во всадническое сословие (400 000 сестерциев), такой офицер вступал в ряды своеобразной военной аристократии. Август открыл примипилярам путь на посты военных трибунов и префектов, а также создал для них новые должности – префекта лагеря и трибуна преторианской когорты. Понятно, что далеко не каждому центуриону даже за долгие годы службы удавалось войти в состав этой военной аристократии. Из 18 известных центурионов, которые отдали армии более чем по 40 лет, только четверо достигли поста примипила[119]119
  Goldsworthy A. The Roman Army at War 100 BC – AD 200. Oxford, 1996. P. 32.


[Закрыть].

Чин центуриона был привлекателен благодаря высокому жалованью и немалым привилегиям. Обычный центурион легиона получал в год 3375 денариев – в 15 раз больше рядового воина, жалованье центурионов 1-й когорты, возможно, вдвое превышало эту цифру, а примипил получал 13 500 денариев, что в 60 раз выше солдатского стипендия и близко к размерам жалованья старших офицеров (трибунов и префектов), которое составляло от 10 000 до 25 000 денариев.

Центурионы эпохи Юлиев-Клавдиев. Реконструкция А. Е. Негина по изобразительным источникам и археологическим материалам

В походном лагере каждый центурион занимал отдельную большую палатку; ему полагался мул для перевозки багажа на марше, лошадь для верховой езды. Имели центурионы и оруженосцев из числа лагерных служек. В мирное время центурион носил красный плащ. Символом дисциплинарной власти центуриона служил жезл из виноградной лозы (vitis), который мог использоваться и как орудие для наказания нерадивых солдат. Тацит упоминает одного такого скорого на расправу центуриона Луциллия, которого солдаты прозвали «Давай другую!» (Cedo alteram) за обыкновение, сломав о спину солдата одну розгу, тут же громко требовать другую (Анналы. I. 23). В бою центурионы выделялись поножами (щитками, защищавшими голени), которые обычные солдаты не носили, и гребнями, прикреплявшимися поперек шлема. Император Септимий Север (193–211 гг. н. э.) еще более расширил карьерные возможности армейских центурионов и предоставил им право носить золотое кольцо, что являлось привилегией римских всадников.

Существовало несколько путей для достижения звания центуриона. Большая часть центурионов достигала этого чина, начиная службу рядовыми легионерами и постепенно продвигаясь по ступеням служебной карьеры. В среднем это занимало 15–20 лет. В некоторых случаях центурионами в легионах становились преторианцы, отслужившие положенные 16 лет и желавшие продолжить свою карьеру далее. В солдатской карьере были возможны переходы с повышением из легиона во вспомогательные войска и обратно. Например, один из солдат из III Августова легиона стал дупликарием (воином, занимающим должность какого-либо специалиста или младшего командира и получающим двойное жалованье) в але паннонцев, в которой дослужился до декуриона, а потом вернулся в свой легион уже в качестве центуриона (CIL VIII 2354).

Было и небольшое число центурионов из представителей всаднического сословия (ex equite Romano), которые сразу, без службы рядовыми, получали назначение на этот пост и благодаря молодости и поддержке имели возможность в дальнейшем более успешного и быстрого продвижения по службе. Это были те всадники, которые по каким-то причинам не могли пройти обычный для их сословия карьерный путь. В их числе были и сыновья примипилов. Это свидетельствует о высоком престиже центурионата. Но обычно такое назначение получали выходцы из муниципальной аристократии после выполнения магистратур в городском самоуправлении. По всей видимости, получить этот пост без хороших связей и высоких покровителей из числа сенаторов либо провинциальных наместников и командиров легионов было непросто. В одном папирусе, датируемом 154–158/159 гг., упоминается о получении непосредственно от префекта Египта звания центуриона без всякой предварительной службы (BGU, 696 = Daris, 50.9, I.17 = CPL, 118 = Sel. Pap. II, 401). По свидетельству Светония, некий Марк Валерий Проб из Берита (совр. Бейрут) долгое время добивался чина центуриона, но безуспешно и поэтому решил заняться науками и стал довольно известным грамматиком (Светоний. О грамматиках и риторах. 24).

Вполне очевидно, что повышение в чине легче было получить во время военной кампании, когда боевые потери делали вакантными те или иные посты и когда появлялась возможность отличиться, обратив на себя внимание начальства. В мирное время, при обычном течении службы, повышения зависели не столько от храбрости, сколько от разного рода привходящих обстоятельств: расположения начальства или даже самих воинов (Писатели истории Августов. Адриан. 10. 3), личных связей и покровительства, а также взяток. Последнее явление получило распространение уже в конце республиканского периода[120]120
  Цицерон в одной из речей риторически вопрошает: «И в самом деле, каким человеком можем мы считать императора, в чьем войске продавались и продаются должности центуриона?» (О предоставлении империя Гнею Помпею. 13. 37).


[Закрыть] и нередко фиксируется в источниках императорского времени. Напротив, как положительное качество такого военачальника, как Агрикола, Тацит отмечает то, что он никогда не доверял отзывам и просьбам со стороны, но назначал на должности всякого, кто отлично нес свою службу, и каждый центурион и префект имел в его лице беспристрастного свидетеля своих деяний (Тацит. Агрикола. 19; 23). Также, согласно Тациту (История. I. 52), и Вителлий, приняв командование нижнегерманскими легионами, старался беспристрастно распределять должности и отменил те назначения, которые его предшественник произвел из алчности и по другим неподобающим соображениям. Подобная порочная практика продажи командных должностей в войсках широко распространялась при дурных императорах вроде Гелиогабала (Писатели истории Августов. Гелиогабал. 6. 2; Геродиан. V. 7. 6). О его же преемнике Александре Севере биограф с явным одобрением замечает, что тот никогда не допускал продажи почестей, получаемых по праву меча (Писатели истории Августов. Aлександр Север. 49. 1). О широком распространении коррупции при назначении на командные должности в последующие времена может, наверное, свидетельствовать замечание Вегеция (II. 3) о том, что награды, даваемые прежде за доблесть, стали получать благодаря интригам, и воины по протекции добиваются того, что раньше получали за труд. В этом Вегеций справедливо усматривал один из факторов падения боеспособности легионов.