Текст книги "Гостомысл"

Глава 9

Корабль шел очень быстро, и казалось, что он летел над волнами. Однако гребцам Девятко не разрешил отдыхать, хотя струг не потерял бы скорости и под одним парусом.

Пока гребцы надрывались в пустой работе, Девятко лежал на мягкой подстилке у мачты и дремал.

Кормчий хотел сказать ему, что надо было бы поберечь силы гребцов на случай, если придется столкнуться с разбойниками, но, уже столкнувшись с боярином, понял, что у него на редкость сварливый характер, потому ушел на корму.

Гребцы, видя, что боярин дремлет, стали небрежно грести, но кормчий сделал вид, что не замечает этого, сел у руля и стал задумчиво смотреть на пробегавшую мимо воду.

От других кормчих, которые ранее ходили с Девятко, он слышал, что боярин жесток к людям.

Но многие дружинники не щадят людей. Они служат князю. Нет у них связи с горожанами. Князь почему-то не любит, когда дружинники берут жен из города.

Кормчий подумал, что ему не повезло с боярином.

Через два часа Девятко проснулся, сел, зевнул и крикнул:

– Эй, ты, на руле!

– Чего? – неприязненно спросил кормчий.

– Иди сюда, – сказал Девятко.

– Я на руле, – ответил кормчий.

– Так, посади на руль другого, – с досадой проговорил Девятко.

– Нельзя, слишком сильный ветер, – сказал кормчий.

Ругаясь, Девятко встал. Потянулся и пошел на корму. По пути на одного из гребцов, который, как показалось ему, греб недостаточно усердно, замахнулся, чтобы смазать по лохматой голове.

– Проснулся злыдень. Чтоб он сдох, – донесся шепоток.

Девятко придержал руку, обернулся и окинул гребцов злобным взглядом:

– Кто сказал?

Гребцы молчали: лица потные, злые.

«Такие могут и за борт уронить… хорошо хоть на носу сидит десяток мечников», – отметил Девятко и подумал, что и мечники тоже, наверно, не любят его.

Ничего не сказав, Девятко прошел на корму.

Здесь его ожидала новая обида: кормчий сделал вид, что не заметил его, и смотрел вдаль по ходу ладьи чересчур внимательно.

Девятко показалось, что к его губам прилипла едкая усмешка.

– Ветер, говоришь, сильный? – со злостью проговорил Девятко кормчему.

– Ветер, – сказал кормчий, снова не взглянув на боярина, и улыбаться не перестал.

Девятко плюнул за борт, плевок ветер ударил о волну.

– Ты чего лыбишься? – зло спросил он кормчего.

– Так это у меня рот такой, – насмешливо сказал кормчий, не отводя взгляда от воды.

Девятко подумал, что кормчий ведет себя слишком дерзко и следовало бы дать ему по морде.

Рука у боярина зачесалась, но он вовремя остановился, – кормчий и гребцы люди свободные, могут дать сдачи.

Девятко покосился на мечников, те дремали, прикрыв глаза.

«Притворяются», – подумал Девятко.

– Куда правим? – спросил Девятко кормчего.

– Известно куда – туда, куда и велено, – сказал кормчий.

«Нет, надо дать ему по морде», – подумал Девятко.

– До Невы далеко? – спросил он.

Кормчий наконец-то перевел взгляд на боярина. Взгляд дерзкий.

Секунду глядел на боярина, затем отвернулся и показал рукой в сторону горизонта:

– Смотри, боярин, видишь – прибрежный камыш показался. Там и Нева.

Девятко взглянул по направлению его руки, но ничего, кроме темной полосы на горизонте, не увидел.

– Сколько еще идти? – спросил Девятко.

– С час, не больше, – ответил кормчий.

– Нам надо вернуться до обеда, – сказал Девятко.

– Надо дать отдохнуть гребцам, – сказал кормчий.

– Зачем? – спросил Девятко, искренне недоумевая, зачем гребцам отдых.

– Затем, что обратно нам придется идти против ветра, – сказал кормчий.

– Ну и что?

– Волна крутая, придется идти на веслах, – сказал кормчий.

Девятко взглянул на воду. Волна стала еще круче.

– Буря, что ли, будет? – спросил он.

– Нет, но встречная волна будет сильно тормозить ход. До обеда не успеем.

– Будут грести, как следует, – успеем, – сказал Девятко.

Оба замолчали.

Через минуту кормчий снова сказал:

– Однако, если разбойники нас увидят и погонятся за нами, то с уставшими гребцами нам не уйти.

Девятко еще минуту думал, потом проговорил:

– Ладно, пусть гребцы отдыхают.

Кормчий дал команду гребцам отдыхать. Весла втянули в струг, и гребцы обессилено упали на лавки.

Через час, как и обещал кормчий, струг подплыл к камышам. У берега ветер оказался еще сильнее, и камыш играл волной.

– А где вход в Неву? – спросил кормчего Девятко.

– Недалеко. Подойдем к нему под камышами, – сказал кормчий.

– Мудришь, – недовольно сказал Девятко.

– У входа могут стоять разбойничьи струги, – сказал кормчий.

– Да? – почуял холодок под ложечкой Девятко.

– Да. Поэтому лучше было бы пристать в камышах к берегу, пройти по берегу к Неве и посмотреть, что там делается, – предложил кормчий.

– На это много времени уйдет, – сказал Девятко.

– И что делать? – спросил кормчий.

– Пройдем мимо входа на скорости. Если там есть разбойники, то они не догонят нас, – сказал Девятко.

– Так мы ничего не увидим, – сказал кормчий.

– Увидим, – сказал Девятко.

– Но… – попытался возразить кормчий, но Девятко оборвал его.

– Молчи и делай, как я говорю.

– Как скажешь, боярин, – проговорил кормчий, и в его глазах мелькнуло сомнение.

Он переложил руль. Ветер дунул в бок струга, и тот начал клониться. Чтобы корабль не перевернулся или не зачерпнул бортом воду, парус опустили, а так как корабль потерял скорость, гребцов снова посадили на весла.

Вход в Неву открылся неожиданно. Не сбавляя скорости, струг прошел поперек протоки и снова скрылся за камышами. Теперь с северной стороны.

– Видел разбойников? – спросил кормчего Девятко.

– Их струги стоят на входе в протоку, – сказал кормчий.

– Я это видел, – сказал Девятко. – Сколько их было?

– Наверно, пять или шесть, – сказал кормчий.

– Я тоже насчитал пять штук, – сказал Девятко.

– Сом, говорил, что стругов у разбойников было больше. А мы другие струги не увидели, – сказал кормчий.

– Остальные, наверно, ушли в море. Да и какая разница, сколько их? Пять или десять. Это не имеет значения. У князя все равно больше сил, – сказал Девятко.

– Но лучше было бы пристать к берегу и пройти к лагерю разбойников. Мне показалось, что над ними датское знамя, – сказал кормчий.

– Дурак, – сказал Девятко.

– Я не дурак, – обиделся кормчий.

– Дурак. Разбойники уже заметили наш струг, и, наверно, начали искать нас. Я не хочу попасться в их руки, – сказал Девятко.

– И все же… – проговорил кормчий.

– Ты дерзок не по чину, – перебил его Девятко.

– Но…

– Поменьше болтай. Правь-ка отсюда, пока я не надавал тебе по морде. А я могу и повесить за непослушание, – пригрозил боярин.

– Твоя воля. Как скажешь боярин, – сказал кормчий и отвернулся.

Глава 10

Гостомысл проспал в пристройке на носу не меньше двух часов. Проснувшись, он увидел, что Ратиша сидит у двери комнаты. Глаза Ратиши были закрыты, но как только Гостомысл пошевелился, так сразу открыл глаза.

Гостомысл опустил ноги на пол. От тонкого дощатого потолка тянуло жаром. Огонь в очаге не горел.

– А где все? – спросил Гостомысл.

– Наверху, – сказал Ратиша.

– Девятко вернулся? – спросил Гостомысл.

– Нет пока, – сказал Ратиша.

– А мы далеко от Невы? – спросил Гостомысл.

– Уже близко. Ерш говорит – пару часов хода, – сказал Ратиша.

– А где повар? – спросил Гостомысл, чувствуя голод.

– Все обедают, – сказал Ратиша.

– Я тоже хочу есть, – сказал Гостомысл.

– Сейчас, – сказал Ратиша.

Ратиша вынул из шкафа горшок, миски и поставил все на стол.

– Ладью вроде меньше качает, – сказал Гостомысл.

– Князь приказал пока паруса убрать. Он хочет, прежде чем подойдет к Неве, встретить Девятко, – сказал Ратиша.

Гостомысл подсел к столу и спросил:

– Ты думаешь, Девятко найдет разбойников?

– Наверно, – сказал Ратиша.

Деревянной ложкой он наложил в миску княжича гречневой каши. От каши пошел вкусный запах.

Ратиша пододвинул миску ближе к Гостомыслу и спросил:

– Ты будешь серебряной ложкой?

– Нет. Деревянной буду. Как все, – сказал Гостомысл.

Ратиша подал княжичу деревянную ложку.

Гостомысл зачерпнул кашу и сказал:

– Каша с мясом.

– Князь велит кормить в походе кашей с мясом. Мясо силу придает, – сказал Ратиша и поинтересовался. – Молока тебе налить?

– Налей, – сказал Гостомысл.

Ратиша прошел опять к шкафу и принес кружки и флягу. Одну из кружек поставил перед княжичем и налил молока.

– В походе князь запрещает пить вино, – сказал Ратиша.

– Я вина не пью, – сказал Гостомысл.

– Скоро будешь, – сказал Ратиша.

– Может быть. Садись рядом, поешь, – сказал княжич.

Ратиша сел рядом, наложил в миску кашу и принялся торопливо есть. Заметив, что Гостомысл ест медленно, заметил:

– Надо как следует поесть. Ешь и ты княжич. Может случиться так, что сегодня больше не придется есть.

Гостомысл положил ложку на стол и пожаловался:

– Что-то в горле пересохло.

– Это от боязни. Попей молока, – сказал Ратиша.

– Какой еще такой боязни? – с обидой спросил Гостомысл.

– Ну, ты же первый раз идешь в поход, – сказал Ратиша.

– И что же? Я не боюсь, – сказал Гостомысл.

– Ничего. Все боятся. Только не все показывают виду. Я тогда на ладье Медвежьей лапы со страху чуть не наложил в штаны, – сказал Ратиша.

– Я в штаны не наложу – я княжич, – сказал гордо Гостомысл.

– Все равно тебе будет страшно, – сказал Ратиша.

– Не пугай меня, – сказал Гостомысл.

– И не думаю. Лучше знать, что тебя может ожидать, – сказал Ратиша.

Гостомысл взял кружку с молоком и почти всю ее опустошил. Отдышавшись и вытерев губы, сказал:

– Судьба человека зависит от богов, а человеку неведомы их замыслы.

В миске Ратиши закончилась каша, он допил молоко и проговорил:

– Ну да: боги правят людьми. Но люди вольны поступать по своему разумению. Так что, чтобы не было страшно, я взял вина. Перед сражением выпьем немного. Вино снимет страх.

– Ладно. Пошли наверх. Надо узнать, что там делается, – сказал Гостомысл.

– Пошли, – сказал Ратиша, и они вышли из каморки.

Ладья, подгоняемая ветром, медленно плыла по воде. Около мачты стоял большой котел. Пахло горячей гречкой и вареным мясом. Однако почему-то никто не ел.

– Кажется, судно на горизонте, – сказал Ратиша и показал рукой вдаль.

Гостомысл пригляделся и увидел едва заметное белое пятно. Его легко можно было спутать с чайкой.

– Это Девятко возвращается, – сказал Ратиша.

– Ты так думаешь? – с сомнением спросил Гостомысл.

– Знамени не видно. Наши струги и струги разбойников издали похожи. Но это не могут быть разбойники, потому что судно одно. Поэтому это точно – Девятко, – сказал Ратиша.

– Может быть, – сказал Гостомысл.

– Ты сомневаешься? – сказал Ратиша.

– Разбойники тоже могли выслать на разведку корабль, – сказал Гостомысл.

– Ладно, подойдет ближе, рассмотрим, – сказал Ратиша.

Гостомысл представил в уме, что он является начальником на струге, и сказал:

– До того, когда он подойдет ближе, надо было бы дать команду приготовиться к бою. На море нельзя быть неосторожным.

– Это правильно. Но нас много. Один корабль не представляет опасности, – сказал Ратиша.

– Отец сейчас, наверно, отдаст распоряжение готовиться к бою, – сказал Гостомысл.

– А ведь пообедать не успели, – сказал Ратиша.

Словно угадывая мысли Гостомысла, Храбр отдал приказание, и мечники встали рядом с бортом, со стороны которого должен был подойти неизвестный корабль, с луками наготове и стали смотреть в сторону приближающегося корабля.

Гостомысл почувствовал радость оттого, что угадал правильные действия воеводы.

Тем временем повар принес в совке угли из очага и стал накладывать их в горшки, привязанные к бортам. От бортов потянулся дымок. Огонь нужен был, чтобы быстро зажигать огнем стрелы, обернутые просмоленной паклей.

Воины приготовили стрелы.

Наконец расстояние уменьшилось настолько, что стал виден флаг на мачте.

– Это Девятко, – сказал Храбр.

– Вижу, – ответил князь.

– Что-то он быстро вернулся, – сказал Стоум.

– Надо бросить якорь, – сказал Храбр.

– Нет. Сильная волна. Девятко не сможет причалить к нам, – сказал Стоум.

– Ерш! – позвал князь.

Кормчий Ерш подошел.

– Слушаю, князь.

Князь кивнул на струг Девятко и спросил:

– Он сможет причалить к нам?

Ерш посмотрел на приближающийся струг.

– Причалить не сможет, но если будет ловок, пусть перепрыгнет.

– Горло драть ни к чему. Надо спокойно поговорить. Пусть прыгает, – сказал князь.

– А свалится в воду и намочит штаны, невелика беда – обсохнет, – со смехом сказал Храбр.

– Пусть подходит с подветренной стороны, – сказал Ерш, – приму, как младенца в колыбель.

– Сигнальщик, – крикнул Храбр, – дай кормчему на струге Девятко знак, чтобы подходил с подветренной стороны.

– Надо бы и другим начальникам стругов перейти к нам на ладью, – заметил Стоум.

– Зачем? – спросил Храбр.

– Если Девятко нашел разбойников… – начал мысль Стоум.

– Он нашел разбойников, потому что вернулся быстро, – сказал Храбр.

– Начальники нам понадобятся, чтобы переговорить, как действовать сообща, – закончил мысль Стоум.

– Ладно, – сказал Храбр. – Будем собирать их. Правда, на это уйдет уйма времени.

– Не надо собирать начальников. Сначала послушаем Девятко, – сказал князь.

Пока разговаривали, струг Девятко нацелился на борт княжеской ладьи, и Ерш приказал гребцам взять багры, чтобы в случае опасности оттолкнуть струг.

Кормчий на струге Девятко все же оказался опытен, и его струг, удерживаемый баграми с ладьи, осторожно замер в паре метрах от борта ладьи.

По приказу Ерша гребцы перекинули через верхушку мачты крепкую веревку и свободный конец передали на струг.

Этим концом на струге обвязали за пояс Девятко. Затем на ладье потянули свой конец веревки, и боярин оказался в воздухе.

Веревку привязали слишком низко, и, потеряв опору под ногами, боярин начал переворачиваться головой вниз. Чтобы не перевернуться, он задрыгал ногами и руками.

Не каждый день приходится видеть гордого боярина, висящего вниз головой. И кто-то на ладье, глядя на эту диковинную картину, не удержался и озорно крикнул:

– И здоров же ваш баран!

Со струга тут же ответили:

– Это не наш баран, это наш боров.

Результат не заставил себя ждать – с обоих судов грянул хохот. Улыбался даже сам князь.

Наконец Девятко опустили на палубу ладьи, и один из гребцов стал развязывать веревку, грубо дергая затянувшиеся узлы.

Пока развязывали веревку, Девятко от унижения краснел и пыхтел. Однако на княжеской ладье в присутствии князя вспылить он поостерегся: князь пальцем не тронет дружинника, но вспыльчивый Храбр другое дело – лучше его лишний раз не злить.

Освободив боярина от веревки, его поставили перед князем.

Пока Девятко перетаскивали с корабля на корабль, слуги раскинули толстый войлочный ковер на палубе под мачтой, уставили его мисками с едой.

Князь сидел, опершись спиной о мачту. Рядом сидел Гостомысл. Бояре расположились по сторонам ковра.

Слуги наливали в серебряные чаши медовуху.

Князь взял полную чашу в руку и кивнул Девятко:

– Садись.

Девятко огляделся: свободное место оказалось с дальнего конца от князя. Для боярина это было обидно, но Девятко сел, ни словом не проявив обиды.

В это время Храбр поднял чашу и провозгласил здравицу князю:

– За здоровье нашего князя Буревого!

Князь поднял ответную чашу:

– И за ваше здоровье, мои друзья!

Когда опустошили чаши с медом, князь обратился к Девятко:

– Ну, теперь, Девятко, рассказывай, что видел.

Девятко рассказал.

– Мы подошли к Неве под камышами. Видели: вражеские струги и шатры на берегу.

– Сколько их? – спросил князь.

– Стругов с десяток. Шатров видели не больше.

– Значит, их около сотни человек, – сказал князь.

– У нас больше, разобьем их одним натиском, – сказал Храбр.

– Флаги разглядел? – спросил князь.

Девятко поперхнулся, потому никаких флагов он не видел, но на свою удачу припомнил пропущенные было мимо ушей, слова кормчего.

– Это даны, – сказал он.

– И чего данам тут надо? У них же есть западные моря, – удивился Стоум.

– Давно не били, вот и осмелели подлецы! – сказал Храбр.

– Вообще-то доходят слухи, что даны и норманны ходят походами на южные земли, на берегу Западного океана, – сказал Стоум.

– Нам своих земель хватает, – сказал князь.

– Вот, может, даны и зарятся на наши земли? – сказал Стоум.

– Для этого их пришло слишком мало, – сказал Храбр.

– Это может быть разведка, перед тем, как прийти большим войском, – сказал Стоум.

– Может быть, – сказал князь. – Если это и в самом деле даны, то на следующий год после того, как этих разбойников побьем, сходим в Данию. Пора их отучить ходить в наши моря, – сказал князь.

– Жалко, дани с них нечего взять, – сказал Храбр.

– Однако наши купцы жалуются, что греки их обижают. Думаю, что это более важная проблема, чем нищие даны, – сказал Стоум.

– Купцов надо защищать. Наши предки из-за этого уже ходили на греков. Но не сейчас. У греков сильное войско, поэтому на них надо идти большой ратью. А чтобы собрать рать, требуется время. И так как греки наши земли не трогают, то повременим с ними, – сказал князь.

– Действительно, греки сами не ходят на наши земли, но они науськивают на это кочевников хазар. Каждый год хазары тревожат полян, – напомнил Стоум.

– Все равно, пока не побьем данов и не отобьем у них охоту ходить в наши земли, думать о греках невозможно, – сказал князь и обратился к Девятко. – Девятко, они видели тебя? Можно ли на них напасть внезапно?

– Можно. Они не видели меня. И мне показалось, что они спят, – сказал Девятко.

– А сколько же всего данов? – повторил вопрос Стоум.

Слуги снова наполнили стаканы медовухой, и теперь он задумчиво смотрел на золотистую жидкость в чаше.

– Я близко к берегу не подходил, поэтому не разобрал точно, сколько их там. Но видел не больше десятка стругов, – ответил Девятко.

– А ты точно видел все струги? – с подозрением спросил Храбр.

– Все, – уверенно солгал Девятко, хотя внутри него все задрожало.

– Неважно десять или двенадцать у них кораблей, нас раза в два больше, поэтому побьем их запросто, – снова сказал Храбр.

– А сторожей они выставили? – спросил князь.

Девятко ухмыльнулся и вытер рукавом красный, точно у девки, рот.

– Так я и говорю, что они меня не видели – хмельные они все там: мясо жарят, песни горланят, бабы визжат… (Этого Девятко не видел, но решил приврать для убедительности.) Подберемся к ним, они и не заметят.

Князь взглянул на бояр и спросил:

– Что делать будем, друзья?

Храбр кашлянул и проговорил:

– Если они и в самом деле пьяные, то к ним легко будет подобраться незаметно и перебить их.

– План-то хорош, да вот в самом ли деле там обстоит все так, как говорит Девятко? – высказал сомнение Стоум.

– Я же не слепой? Чай, первым пойду на дано, – обиженным тоном проговорил Девятко.

Пока шел разговор, Гостомысл скромно обкусывал жареного перепела.

Конечно, сейчас ему можно было вообще ничего не говорить, и, наверно, даже лучше было бы так, потому что по тому, что он скажет, бояре составят о нем мнение.

Гостомысл за малолетством раньше не участвовал в военных советах. Но теперь, когда он начинает собирать свою дружину, Гостомысл почувствовал, что для него пришла пора заняться и своим авторитетом. Поэтому он решил высказать свое мнение, даже если оно и не отличится от других.

Отец не обращал на него внимания, и Гостомысл, чтобы обратить его внимание, умышленно громко кашлянул.

Князь взглянул на Гостомысла и догадался о его желании. Он подумал, что пора сына приучать к руководству дружиной и пожалел, что до сих пор не дал ему своей дружины, хотя другие князья даже дают сыновьям водить свои дружины.

– А что ты думаешь, княжич? – спросил князь Буревой.

Гостомысл наморщил лоб и постарался говорить рассудительно.

– Девятко и бояре правы – надо напасть на данов, пока те беспечны…

Краем глаза он заметил, как отец слегка улыбнулся, и продолжил:

– Но и боярин Стоум прав – нельзя бросаться сломя голову на врага, надо проявить разумную осторожность.

– Такое невозможно. Нельзя в бой идти робко, – возразил Храбр, и бояре поддакнули ему.

– А я и не предлагаю идти в бой робко. Надо только напасть не всеми силами сразу, а часть ратников спрятать в засаде. А если не хватит сил одолеть врага, то поддержать в нужный момент засадным отрядом. А если основными силами сломим врага, то засадным отрядом будем преследовать врага.

Князь Буревой бросил на сына удивленный взгляд и проговорил:

– Больно уж мудрено. Ты сам догадался?

Гостомысл смутился, но честно признался:

– Нет, это я вычитал в греческих книгах, что привозят купцы от греков. Греки много пишут о стратегии и правильном устройстве государства.

– Понятно, – многозначительно проговорил князь и обратился к воеводе: – И что, скажешь, Храбр?

– Все это писано для больших битв, а сейчас перед нами небольшой отряд разбойников. Нас намного больше, и нам тут важно не дать убежать норманнам, потому что те, которые убегут, на следующий год вернутся и приведут с собой еще большее войско, – сказал Храбр со снисходительной улыбкой на губах.

– Чего нам мудрить – подкрадемся тихо, нападем, да всех побьем, – поддержал воеводу Девятко. Он рассмеялся: – Да мы их шапками закидаем!

– Так и решим – шапками закидаем, – сказал князь и поднял чашу. – За нашу победу!

Бояре допили остатки медовухи, и князь велел Девятко вернуться на свой струг и дальше идти впереди и показывать путь.

Девятко переправили назад тем же испробованным способом, и вскоре флот двинулся в сторону устья Невы.

Кораблей было много, и флот начал растягиваться, поэтому князь приказал кораблям построиться тремя колоннами.

На это ушло много времени, при этом несколько кораблей едва не столкнулись.

Гостомысл, наблюдая за неуверенными перестроениями кораблей, сказал Ратише, что когда будут собирать дружину, заодно надо будет учить кормчих совершать перестроения на воде.

Ратиша удивленно спросил:

– Княжич, зачем это нам?

Гостомысл кивнул на отставшие суда:

– Видишь?

– И что? Так всегда бывает, – сказал Ратиша.

– Если придется сражаться на море, то такие неумелые перестроения повлекут за собой поражение.

Ратиша пожал плечами.

– Мы обычно сражаемся на суше. Я никогда еще не видел, чтобы на воде происходили большие сражения. Поэтому дело кормчих довезти дружину на кораблях туда, куда следует. А каким они при этом будут идти строем – неважно.

Гостомысл улыбнулся и проговорил:

– Ратиша, ты не читал греческих книг, а потому не знаешь, что именно на морях решаются судьбы государств.

– Но то у греков. Они живут на берегу моря. А у нас на реках негде развернуться, – сказал Ратиша.

– Ты ошибаешься, Ратиша, нам еще придется сражаться на море. Хотя бы потому, что придется воевать с морскими разбойниками.

Разговор прервал подошедший Стоум.

– Вы о чем говорите? – спросил он.

– Я говорю, что неумело строятся корабли, – сказал Гостомысл.

– Ну да, – рассеянно сказал Стоум. – Но это ерунда.

Гостомысл покраснел.

– А, в общем, княжич, не расстраивайся, ты правильные вещи сказал на совете, – сказал Стоум.

– Однако Храбр посмеялся надо мной, – сказал Гостомысл.

– Храбр смелый человек, хороший воин. Но он привык ломиться в открытые ворота. Он не дальновиден, – сказал Стоум.

– Отец его любит и доверяет ему, – сказал Гостомысл.

– Ты тоже будешь любить своих дружинников. Однако всегда помни, – дружина любит храбрых воинов, но еще больше любит осторожных князей, – проговорил Стоум.

Стоум ушел к князю, а Ратиша заметил, что ему тоже больше нравится хитрый Стоум, чем простодушный Храбр.