Текст книги "Гостомысл"

Глава 7

Подготовка кораблей в поход шла по обычному порядку.

На княжеской ладье места давно были распределены: с князем ходили самые верные и опытные.

И у гребцов тоже были свои места.

Каждый знал свое место, и никто не мог нарушить этот порядок. Поэтому погрузка шла быстро, никто не шатался по ладье без дела.

Князь Буревой неторопливо шел по причалу. Рядом с ним шел Гостомысл.

Гостомысл отметил, что на стругах шума и суеты было больше, – начальникам стругов приходилось спорить, распределяя места воинам на незнакомом судне.

– Чего это они ругаются? – спросил Гостомысл отца.

– Так воины хотят быть поближе к своему начальнику, чтобы быть у него на виду. А гребцы хотят сидеть рядом со своими друзьями, – сказал князь.

– Они подерутся, – сказал Гостомысл.

– Не подерутся. Не стоит вмешиваться в эти споры, – пусть сейчас разберутся, кто кому мил, в море некогда будет разбираться, – проговорил князь Буревой и остановился около большого корабля.

К нему тут же подошли Храбр и Стоум.

– Ладья почти готова, – начал докладывать Храбр, но его отвлек шум на ближайшем струге.

Двое гребцов с багровыми лицами, недовольные тем, что их посадили рядом, дружно нападали на начальника струга.

– Замолкните на струге! – крикнул Храбр и для весомости слов пригрозил: – Будете лаяться, прикажу всех на струге выпороть.

Пока в поход не вышли, воевода не имел власти над гребцами, но как только струг отчалит от берега, ситуация переменится. Сообразив это, недовольные сбавили голос. Теперь они ругались хриплым шепотом.

Храбр отвернулся.

– Князь, осталось коней погрузить, – закончил он доклад.

– Идем в море с конями? – с обычной язвительной усмешкой на губах спросил Стоум.

Князь Буревой его намек понял и сказал:

– Храбр, не будем брать коней. Зачем нам кони? С морскими разбойниками на земле воевать не придется, а по воде кони не бегают. Так что будут только мешаться.

– Хорошо! – сказал Храбр. – На освободившееся место я погружу дополнительно мешков с крупой.

– Зачем столько крупы? – удивленно спросил Гостомысл. – Мы же идем только на три дня.

– На всякий случай. Собираешься в поход на день – бери запасов на неделю, – сказал Храбр.

– Ладно. Но лучше стрел возьми побольше, – сказал князь Буревой.

Получив указания, Храбр ушел, и князь стал смотреть на воду. По воде, кружась в водоворотах, плыли какие-то щепки.

– Там идут дожди, и течение прибавилось, – сказал Стоум, кивнул головой куда-то в сторону.

– Это хороший знак? – спросил Гостомысл.

– Скоро настанет время убирать жито, – проговорил князь Буревой. – Лучше было бы, чтобы дожди прекратились.

– Под дождем жито может сгнить, – сказал Стоум.

– Если земледелец плохой, то да, – солидно сказал Гостомысл.

Стоум, взглянув на Гостомысла, проговорил:

– Князь. Мы не первый раз идем в поход, а у княжича до сих пор нет своей дружины.

Князь Буревой окинул взглядом сына. Взгляд был несколько удивленный, точно он увидел сына первый раз.

– Однако ты вырос, – сказал князь.

Гостомысл покраснел и сказал:

– Мне почти тринадцать лет.

В глазах князя появилось тоскливое выражение.

– Двенадцать пока… а я еще крепок, – сказал он.

Гостомысл насупился. Он подумал, что Стоум завел бесполезный разговор, потому что отцу не нравится, когда заходит речь о замене ему.

– Желаю, чтобы ты, князь, прожил еще очень долго, – сказал Стоум, немного помолчал, затем вполголоса заметил: – Однако судьба переменчива, и воины часто не от старости умирают.

Князь Буревой вспомнил о погибших сыновьях и нахмурился.

– Молодой князь имеет право на свою дружину, так заведено предками, – заговорил он, и в его голосе чувствовалась застарелая тоска. – Однако молодые птенцы, вылетая из гнезда, слишком часто гибнут.

– Но, не вылетев из гнезда, птенец не научится летать, – сказал Стоум.

– Разумно, – сказал князь и отвернулся.

С причала народ уже уходил, на причале оставались только сторожа с копьями. Сторожа вязали факелы из рогож и опускали их в смолу.

Гостомысл проговорил:

– Боярин Стоум, не надо заводить этот разговор. У отца есть крепкая дружина. А придет время…

Князь Буревой перебил его:

– Стоум прав. Жизнь воина висит на тонкой нити. Моя дружина хороша для меня. Дружинники жизнь отдадут за меня. Но будут ли они другами моего сына? Не знаю… у моих сыновей были свои дружины… но сыновья погибли.

– Я своих братьев не знал, – сказал Гостомысл.

– Они были крепкие воины, но судьба им не дала долгой жизни. Никто в этом не виноват, – сказал Стоум.

– Проклятие… неужели все повторится? – задумчиво проговорил князь.

– Ну, так что? – спросил Стоум. – Мне уходить?

– Погоди, – сказал князь. – Ты воспитатель моего сына. Ты думаешь..?

– Другие твои сыновья в его возрасте имели дружины. У меня он многому научился. Думаю, он может и сам водить дружину. Я уверен в этом. Но одно дело знать, другое уметь, – сказал Стоум.

– Все ушли с причала, – сказал Гостомысл.

Он очень хотел собрать свою дружину. Но он боялся ответа отца, так как понимал, что, если отец сейчас откажется дать разрешение собрать дружину, то ему придется ждать. Долго.

На сердце юноши затлел огонь злобы, – отец и в самом деле крепок, и может прожить очень долго, и все это время он должен будет повиноваться воле отца.

– Ты мой отец, я приму любое твое решение, – сказал Гостомысл.

Князь Буревой бросил удивленный взгляд на сына.

– Ты прав, боярин, – сказал князь. – Если птенца слишком долго держать в гнезде, то когда придет время, он не захочет лететь. Тогда он погибнет.

– И что? – встрепенулся Гостомысл. Он уже почувствовал запах свободы.

Князь обнял сына.

– Ты повзрослел, поэтому разрешаю тебе набрать молодую дружину. Бери со складов все, что хочешь. Твоя дружина должна быть самой лучшей, – сказал князь. Отстранившись, пристально взглянул в глаза сына. – Только помни, что, кроме тебя, у меня никого нет.

– Я ему дам лучших отроков, – сказал Стоум. – Они будут любить его и хранить крепче себя.

– Кого ты хочешь ему дать? – спросил князь.

– Сначала, с твоего позволения, князь, приставлю к княжичу слугой отрока Ратишу, – сказал Стоум.

– Это тот, что был на ладье Медвежьей лапы? – спросил князь.

– Да, – сказал Стоум.

– А что Медвежья лапа о нем говорит? – спросил князь.

– Говорит, – Ратиша юноша смелый, имеет ум, дрался с разбойниками умело. Любопытен, любит учиться – все у кормчего выспрашивал, как управлять судном.

– Это хорошо, – сказал князь. – Кто его отец?

– Воислав, – сказал Стоум.

– Помню, хороший был боярин. И сын его должен быть добрым воином, – сказал князь и обратился к сыну: – А что ты думаешь?

– Я возьму всех, кто захочет пойти ко мне в дружину. – С плохо скрываемой радостью сказал Гостомысл. Отец согласился дать ему дружину, и он почувствовал на сердце облегчение. Теперь он старался скорее забыть свою злобу на отца.

Князь сказал:

– Хорошо. Стоум, приставь пока одного Ратишу к княжичу. Пусть будет рядом с ним во время похода на разбойников. А вернемся – помоги княжичу набрать дружину.

– Помогу, – сказал Стоум.

– Ну, идем в город, – сказал князь.

Они медленно пошли в город. А, обрадованный итогом разговора, Гостомысл жеребенком побежал впереди.

– И все же он совсем еще мальчишка, – сказал, глядя ему вслед, князь.

– Да, он очень молод, – сказал Стоум.

– Он не похож на меня. Он похож на девочку. Какой-то мягкий… пугливый, – сказал князь.

– Он еще мал и не уверен в своих силах. Ему тоже не нравится, что он не похож на тебя. И из-за этого он злится на себя. Но злость даст ему характер, – сказал Стоум.

– Но сможет ли он водить дружину сейчас? Не рано ли я даю ему дружину? – снова высказал сомнение князь.

– Я учу его счету, письменности, иностранным языкам… – начал Стоум.

– Греческий язык не сделает его воином, – резко заметил князь.

– Благодаря умению читать греческие книги он станет полководцем. А это для князя важнее, чем уметь махать мечом, – сказал Стоум.

– Наши корни древнее греческих. Мы не раз били греков, – ревниво сказал князь.

– Да, но, к сожалению, мы не умеем беречь наши книги и знания, а греки умеют, – сказал Стоум.

– Наш народ не виноват в этом. У нас города деревянные, и потому часто горят, – сказал князь.

– А у них – каменные! И нам надо строить каменные города, – сказал Стоум.

– Глупо строить из камня города там, где нет камня, зато много леса. К тому же дерево придает нам здоровья, – сказал князь. – Да и зачем нам каменные города, если у нас нет врагов, способных брать наши деревянные города?

– Пока – нет, – сказал Стоум.

– Когда появятся, тогда и будем строить из камня, – сказал князь. – А пока незачем тратить силы на то, что, может быть, никогда и не понадобится.

Князь усмехнулся:

– Стоум, ты смотришь на жизнь слишком мрачно. С такими мыслями впору помирать.

Стоум рассмеялся:

– Так потому и думаю, что не тороплюсь помирать.

Они подошли к воротам, и князь сказал:

– Ладно, учи его, но не забывай, что в дружине князь должен быть первым воином.

Глава 8

Утром выходили затемно.

Во дворе уже собирались дружинники. Хотя на дворе и был июль, железные кольчуги и доспехи покрывались бисером мелких, блестящих в огнях факелов золотистым оттенком капель росы – заморозок.

Гостомысл вышел из теплого терема во двор и остановился. Изо рта вырвался пар. Мороз мгновенно забрался под рубаху, и по телу ударила мелкая дрожь.

– Ты дрожишь, как мокрый цуцик, – сказал Храбр, который стоял около крыльца.

– Я не замерз, – сказал Гостомысл.

– Так заболеть недолго. Ни к чему это в походе, – сказал Храбр и подал княжичу свой легкий полушубок. – Завернись.

Полушубок ударил в нос дурным запахом кислой овчины, и Гостомысл поморщился.

– Зато в полушубке будет тепло, – сказал Храбр.

Гостомысл накинул на плечи полушубок. Полушубок был большой, точно доха, и под ним стало жарко, точно на печи. Шерсть защекотала щеку, и Гостомысл провел ладонью по щеке.

К ним подошли Стоум и Ратиша. У обоих оружие, доспехи, и полушубки. У Ратиши на боку большая сума.

– Хорошо, что ты надел шубу. В этом году холодное лето. А на воде будет совсем зябко, – сказал Стоум и кивнул на Ратишу. – Княжич, вот тебе Ратиша.

– Я знаю его, – сказал Гостомысл. – Видел на причале.

Ратиша кивнул головой и сказал:

– Мы знакомы с княжичем.

– Как приказал князь, он будет в походе твоим слугой, – сообщил Стоум.

– Ну да, – сказал Ратиша. – Отныне княжич для меня самый лучший господин. Если ему будет угрожать опасность, то я лучше умру.

– Не надо умирать. Я верю тебе. Сейчас отец выйдет, и мы пойдем на причал, – сказал Гостомысл.

– Ага, – сказал Ратиша и показал суму. – Я взял в суму еды для тебя.

– Я не хочу есть, – сказал Гостомысл.

Из терема вышел князь Буревой. На нем поблескивали доспехи. За ним вышла Веселка в белой рубахе, – она зябко куталась в цветастую шаль.

Буревой поцеловал ее в губы и сказал:

– Оставайся.

– Я пойду с тобой на причал, – сказала Веселка.

– Ты не одета. Да и плохая это примета, когда женщина провожает мужчину на причале, – сказал князь.

Веселка коснулась головой его груди.

– Если с тобой что случится… – начала она.

– Ничего со мной не случится. Не первый раз иду в поход. Волхвы нагадали победу, – сказал князь. – Все, я пошел.

На глазах Веселки появились слезы, и она шмыгнула носом.

Наблюдая, как мать прощается с отцом, Гостомысл почему-то почувствовал себя неловко и отвернулся.

Князь Буревой решительно отстранил от себя жену и спустился с крыльца.

– Здрав будь, – втретили его Храбр и Стоум.

– Отец, будь здрав, – сказал Гостомысл.

– Однако заморозок! – сказал князь, но кутаться в перекинутый через плечо плащ из толстой шерсти не стал. Презрительно скривил губы.

Храбр, следуя примеру князя, тоже откинул назад плащ.

Другие дружинники, увидев князя, также начали кланяться и приветствовать его.

– Все собраны, можно идти, – доложил Храбр.

Князь окинул взглядом дружинников.

В поход дружинники оделись попроще и попрактичнее: полотняные цветастые рубахи, штаны из грубого сукна, заправленные в кожаные сапоги с низким каблуком.

Поверх рубах кольчуги из крепкого харагула, которого не разрубить железным мечом разбойников.

Поверх кольчуги рубаха из толстой буйволовой кожи – кожаная рубаха защитит и от удара мечом, и от ненастья.

А также – островерхий шлем с забралом, отполированным, как зеркало. Щиты.

Из оружия: мечи, копья, луки, стрелы. Мечи только у богатых дружинников, у остальных – боевые топоры, кистени и булавы.

У ворот виднелись слуги, у их ног лежали завернутые в свертки горшки с горячей кашей. Слуги должны были принести на струги горячую еду. Князь вчера сказал, что готовить пищу днем некогда будет.

– А где горожане? – спросил князь.

– Они за воротами кремля, – сказал Храбр.

– Тогда пошли, – сказал князь и пошел в сторону ворот. Рядом с ним шли Храбр и Стоум.

Гостомысл и Ратиша немного отстали.

– Ведь ты уже бился с разбойниками? – спросил Гостомысл Ратишу.

– Да. Только я стрелял из лука. Медвежья лапа не дал мне биться мечом или топором, – сказал Ратиша.

– Страшно было? – спросил Гостомысл.

Ратиша замялся. Ему не хотелось выглядеть перед княжичем трусом. Однако, немного подумав, все же признался:

– Страшно.

– А я еще ни разу не был в бою, – с сожалением проговорил Гостомысл.

– Князю не надо биться с мечом, – заметил Ратиша.

– Нет, надо, – сказал Гостомысл.

– Зачем? – спросил Ратиша.

– Князь должен быть первым воином в дружине, – сказал Гостомысл.

– Может быть, – сказал Ратиша.

Кто-то из горожан тихо ворчал:

– В такую холодину спать бы под теплым боком женки.

На него рыкнул дружинник:

– Не скули, а то по сусалам съезжу!

Горожанин лениво, без особой злости огрызнулся:

– А вот я тебе самому так съезжу, что мало не покажется.

В темноте не было видно ругающихся. Кто-то другой из темноты шикнул:

– А ну тихо, задиры!

– Князь должен водить дружину. Для этого нужны ум и хитрость, – продолжил Ратиша.

– Стоум тоже так говорит. Но отец назначил воеводой не его, а Храбра, – сказал Гостомысл.

– Князю виднее, – сказал Ратиша, но, немного подумав, добавил: – Храбр не князь, он должен только выполнять его волю.

Они шли некоторое время молча. Когда вышли за ворота города и увидели причалы, Ратиша спросил:

– Стоум говорил, что после похода ты будешь набирать молодую дружину?

– Буду, – подтвердил Гостомысл.

– Это хорошо. У меня есть на примете подходящие парни, – сказал Ратиша.

– Вернемся с похода, приведешь их ко мне, – сказал Гостомысл.

– Приведу, – сказал Ратиша и громко вздохнул.

– Чего вздыхаешь? – спросил Гостомысл.

– Вообще-то старая дружина обычно не любит молодую дружину. Если будем собирать дружину на княжеском дворе, то старики будут мешаться, – сказал Ратиша.

Гостомысл поморщил лоб и согласился:

– Ну да, это так.

– Поэтому надо собирать молодую дружину на другом дворе. На другом дворе старики не будут лезть с насмешками, да и удобнее это – ты будешь сам хозяин, – сказал Ратиша.

– Правильно говоришь, – сказал Гостомысл. – Отец сказал, что я все могу взять, что нужно для молодой дружины. Я попрошу отца, чтобы он дал мне двор.

Ратиша повеселел:

– Это будет чудесно.

Пока разговаривали, пришли на причал.

Было еще темно, но у каждого корабля стоял сторож с факелом и флагом, поэтому каждый без суеты сразу шел к своему судну.

Пока рассаживались, князь и воеводы Храбр и Стоум остановились посредине причала и стали наблюдать за погрузкой.

Гостомысл остановился рядом. А Ратиша потащил тяжелую суму на княжеский корабль. Вернулся он быстро, сообщил, что погрузка почти закончена и предложил идти на княжескую ладью.

– Ладно, – сказал Гостомысл и шагнул по качающемуся мостку.

– Осторожнее, княжич, так можно и в воду свалиться, – поспешил на помощь Ратиша.

– Ратиша, я не маленький. Без дела не беспокойся, – сказал Гостомысл, но обиды в его голосе не было, – наоборот, ему было приятно, что Ратиша заботится о нем.

Гостомысл подумал, что Ратиша обязательно будет заботиться о нем, потому в старой дружине он всю жизнь будет ходить в младших дружинниках, только с молодым князем он может стать боярином. И другие молодые дружинники будут преданы ему, потому что только молодой вождь даст им богатство и высокое место в дружине.

Взойдя на ладью, Ратиша шумно потянул носом воздух и вслух отметил:

– Однако теплом пахнет!

Гостомысл последовал его примеру и почувствовал, что и в самом деле откуда-то тянуло теплой горечью дыма.

Ратиша опять исчез и, появившись через секунду, позвал:

– Княжич, в будке на носу тепло. Иди сюда.

В полушубке было тепло, но зато Гостомысл почувствовал голод. Вспомнив, что Ратиша прихватил еду, зашел в будку.

Здесь и в самом деле было тепло – в большой глиняной чаше посредине дымился огонь. Над огнем висел котел. Судя по вкусному запаху, в нем варилась каша с мясом.

Распоряжался всем этим повар – толстый и маленький человек.

У стены был пристроен топчан, укрытый толстыми медвежьими шкурами. Перед топчаном стоял длинный стол.

– Княжич, хочешь киселю? – спросил Гостомысла повар.

– Хочу, – сказал Гостомысл и сел на лавку.

Повар, повозившись немного у очага, поставил перед ним кружку с густым варевом. Гостомысл осторожно прикоснулся губами к краю кружки. Кисель был горячий, и Гостомысл отодвинул кружку.

– Не хочу, горячее.

– И в самом деле – горячий, – тонким голосом сказал повар и предложил: – Ты подожди, скоро он остынет. А чтобы не скучать… – Повар подал Гостомыслу кусок мяса на косточке. – Возьми, погрызи пока мяса.

Гостомысл взял мясо. Кость обжигала пальцы, но Гостомысл осторожно зубами откусил кусок и положил косточку на стол.

– Не буду я мясо. Оно тоже горячее, – сказал Гостомысл.

Повар ахнул:

– Ай. Не угодил тебе княжич – все горячее.

– Ладно, – сказал Гостомысл. – Я позже поем. А пока сходим посмотрим, что делается снаружи.

– Дай-ка, княжич, косточку мне? – спросил Ратиша.

– Возьми, – сказал Гостомысл.

Ратиша завернул косточку в чистую тряпочку и сверток сунул за пазуху.

– Вдруг захочешь есть, а мясо-то будет теплым, – пояснил Ратиша.

– Пошли, Ратиша, наверх. Сейчас отплывать будем, – сказал Гостомысл.

Они вышли из будки и встали около борта.

Действительно, погрузка уже была окончена, и все были на кораблях.

Князь Буревой и Храбр о чем-то говорили с городским старшиной Богданом, кормчими и начальниками на других кораблях.

Разговор продолжался еще минуту, затем все поспешно ушли с княжеской ладьи.

Храбр подождал немного и сказал сигнальщику, чтобы тот дал сигнал. Тот поднял рог, дунул в него, и тишину разорвал певучий сигнал.

Сразу послышались голоса, люди на причале начали отталкивать корабли от берега.

Отплывшие корабли начало разворачивать течением поперек реки, но на воду опустились весла и корабли стали выравниваться.

Кормчим надо было выстроить корабли в колонну.

Пока выстраивались, солнце выглянуло оранжевым глазом из-за волчьего оскала прибрежного леса и потянулось неверной золотистой дорожкой по реке.

Через полчаса словенская флотилия вышла из реки. Тут же дохнул теплый ветер, прогоняя ночную стынь.

– Хвала хозяину ветров Стрибогу за попутный ветер! – радостно крикнул кормчий Ерш.

– Это знак – Великий Сварог к нам благосклонен, – громко сказал князь Буревой. Он хотел еще раз приободрить дружинников.

Кормчие засуетились, спеша поставить паруса, чтобы воспользоваться попутным ветром.

Захлопали паруса на мачтах и расправились. Корабли ускорили бег, разрезая высоким острым носом темно-зеленую воду.

Дружинники сидели у бортов, закутавшись в плащи и тулупы. Никто не спал, потому что в темноте, когда ничего не было видно вокруг, все нервничали.

Вода в утренней реке казалась ледяной, и при мысли, что можно оказаться в ней по телу пробегала дрожь.

Но когда солнце выглянуло и стало припекать, страхи стали уходить.

Слова князя окончательно успокоили дружинников. Теперь оставалось найти разбойников и вступить с ними в схватку.

Но по всем приметам это должно было случиться нескоро, а может и совсем не случиться, потому что морские разбойники после налета обычно старались уходить в Северное море.

Князь стоял у вырезанной из дерева головы льва на носу и, приставив ладонь ко лбу, всматривался в пустынную гладь.

На открытом пространстве ладью стало сильно качать на волнах, и Гостомысл почувствовал приступ тошноты.

Заметив это, Ратиша вынул из-за пазухи сверток, развернул его и подал княжичу, припасенный кусок мяса.

– На, поешь, – предложил он.

– Не хочу, меня тошнит, – отказался Гостомысл.

– Чтобы не тошнило, надо занять себя чем-либо, – сказал Ратиша, взглянул на кусок мяса и спросил: – Так ты не будешь есть мясо?

– Нет. Ешь сам, – тоскливо сказал Гостомысл.

– Ладно, – сказал Ратиша, взглянул на аппетитный кусок и, размахнувшись, кинул его в воду, – пусть будет водяному подарок.

– Водяной не ест мясо, он ест рыбу, – сказал Гостомысл.

– Съест. У него рыба сырая, а мясо вареное. Вареное – вкуснее, – рассмеялся Ратиша.

На носу князь, Храбр и Стоум о чем-то разговаривали, бросая настороженные взгляды вдаль. Чтобы расслышать их разговор, Гостомысл поднялся на помост.

Взглянув на сына, князь прервал разговор с Храбром и спросил:

– Гостомысл, тебя не тошнит?

– А что – заметно? – спросил Гостомысл.

– Лицо у тебя вроде позеленело, – сказал князь.

– Немножко тошнит, – сознался Гостомысл.

– Без привычки так у многих сначала бывает. Потом пройдет, – сказал Стоум.

– Надо послать разведку, а то непонятно куда идти, так и неделю можно проблукать, – вернулся князь к прерванному разговору.

– Пора послать бы, – озабоченно сказал Храбр.

– Отец, только где же искать разбойников? Нево-озеро большое, – спросил Гостомысл и ухватился за борт, откуда-то с запада порыв ветра нагнал большую волну, и ладью сильно качнуло.

– Не свались за борт, княжич, – проговорил Стоум.

Его плащ затрещал под порывом ветра, и он обернул его вокруг руки.

– Искать несложно, – сказал князь Буревой.

– И как же их искать? – спросил Гостомысл.

– Надо только поставить себя на их место, – сказал князь.

– Как это – поставить на их место? – удивленно спросил Гостомысл.

– Объясни ему, – сказал Стоуму князь.

Стоум начал пояснять:

– Очень просто, разбойники для чего пришли на Нево-озеро?

– Так известно – грабить! – с недоумением проговорил Гостомысл.

– Правильно, – сказал Стоум. – А где им грабить сподручнее?

– А-а-а! – догадался Гостомысл. – Они могут грабить городки…

– Но их мало для того, чтобы нападать на города, – подсказал Стоум.

– Значит, всех, кто им попадется на воде, – с радостью продолжил мысль Гостомысл и сделал вывод: – Значит, они прячутся где-то рядом с ладейным путем.

– Около истока Невы они должны быть. Там легче прятаться и от ладейного пути недалеко, и уйти, в случае чего, домой им сподручнее, – прервал рассуждения Гостомысла князь и обратился к воеводе: – Так что, Храбр, посылай скорее на Неву разведчиков. Хорошо бы застать разбойников врасплох.

– Сигнальщик?! – позвал Храбр.

Сигнальщик, сидевший у борта и следивший за князем и воеводой, подскочил.

– Слушаю, боярин.

– Дай сигнал Девятко, чтобы подошел к нам.

Сигнальщик пробежал на корму, там дунул в рог и помахал флажком.

Дождавшись, когда ему в ответ махнули таким же флажком, вернулся и доложил князю:

– Сигнал подан, они видели его.

Храбр кивнул Ратише:

– Ну-ка, воин, поди – проверь.

Ратиша не пошевелился.

– Ты чего стоишь? – удивленно спросил Храбр.

– Не могу уходить. Я с княжичем все время рядом должен быть, – возразил Ратиша.

Храбра задело нежелание юноши выполнять его распоряжение, и его лицо стало наливаться кровью.

– А я тебе говорю, – сходи! – рыкнул разозленный Храбр.

– И не подумаю, – сказал Ратиша.

– Это почему? – спросил Храбр.

– Потому что служу не тебе, а княжичу, – сказал Ратиша.

– Сходи, – сказал Гостомысл.

Ратиша прошел на корму и увидел, как на одном из стругов опустились на воду весла, и он начал догонять княжескую ладью.

После этого он вернулся на нос и сообщил Гостомыслу, что струг Девятко догоняет их.

Храбр наконец поняв, что Ратиша хочет показать, что он подчиняется только своему княжичу, недовольно хмыкнул. Покосился на Гостомысла, но ничего не сказал и стал смотреть на догоняющий струг.

Князь Буревой тоже сделал вид, что не заметил самовольства молодого воина. Он подумал, что раз уж дал сыну разрешение создать свою дружину, то пусть молодые воины приучаются слушаться только его.

Струг Девятко догнал княжескую ладью через полчаса и стал пристраиваться рядом с ее бортом.

На большой волне это грозило столкновением, и Ерш крикнул кормчему на струге Девятко:

– Эй, раззява, не лезь близко к моему борту!

– Та, ничего с тобой не случится, – отозвался кормчий со струга.

– Растяпа, борта изломаем, – сказал Ерш и стал отворачивать ладью в сторону от струга.

С княжеской ладьи было видно, что на струге Девятко со злым лицом ругал кормчего, а тот разводил руками.

– Слишком горячится Девятко, – сказал Стоум.

– Ему надо подойти ближе к нашему борту, а кормчий не хочет. Как Девятко с нами говорить будет? – сказал Храбр и обратился к Ершу: – А ну, подойди к нему.

– Не пойду, – заупрямился Ерш. – Еще не хватало, чтобы раньше времени пошли ко дну.

– Подумаешь – сломаем пару весел, – сказал Храбр.

– Каждый раз ломать весла, с чем останемся. На струге не наберется столько запасных весел, – сказал Ерш.

– Мы ему крикнем, тут недалеко, – разрешил спор князь.

– Ладно, – сказал Храбр и, приставив ладони ко рту, густым басом крикнул: – Девятко, ты меня слышишь?

Боярин бросил ругаться с кормчим и стал кланяться в сторону княжеской ладьи. Было видно, как он открывает рот, но его слова уносились ветром.

– Слишком он подобострастен, – заметил Стоум.

– Хочет угодить князю, – сказал Храбр.

– Чересчур угодливые всегда опасны, – заметил Стоум.

– Нам бояться его нечего, – сказал князь.

Стоум качнул головой, но промолчал.

Храбр обратился к Ершу:

– Ерш, все же надо подойти ближе.

– Князь, нельзя подходить – волна слишком крутая, можем столкнуться, – предупредил Ерш.

– А как же мы будем воевать с морскими разбойниками, если боимся столкнуться? – недовольно сказал Храбр.

– И в самом деле – морские разбойники врезались нам прямо в борт, – сказал Ратиша на ухо Гостомыслу.

– До морских разбойников надо еще дойти, – сказал Ерш.

– Ерш, все же поближе подойди к Девятко. Мы его не слышим – ветер слова относит, – проговорил князь, глядя на струг Девятко.

– Ладно, – сказал Ерш. – Только пусть на струге идут прямо и никуда не сворачивают, а я сведу корабли осторожно, как два яичка.

Он ушел на корму, где сам взялся за рулевое весло.

Корабли начали сближаться, когда между ними оказалось два десятка шагов, Храбр опять сложил ладони ко рту рупором и крикнул:

– Девятко, тебе надо сбегать в разведку.

– Куда бежать? – крикнул в ответ Девятко, также приложив ладони ко рту рупором.

– Куда ему идти? – спросил Храбр князя.

– Пусть идет к Неве, – сказал князь.

– Иди к Неве! – передал Храбр.

– Еще скажи ему, чтобы он вернулся до полудня, – сказал князь Буревой.

– Ладно! – сказал Храбр и крикнул Девятко, чтобы тот вернулся до полудня.

Девятко хорошо расслышал слова Храбра, потому что струг снова стал набирать скорость.

– Мне тоже не нравится этот Девятко, – сказал Храбр, провожая глазами струг.

– Отчего же? – удивленно спросил князь.

– Как верно отметил Стоум – слишком угодлив. И слишком жаден. И слишком себе на уме, – сказал Храбр. – Не люблю я таких хитрых. Мне по душе дружинники проще.

– Мы все любим богатство, потому и жаждем его, – заметил Стоум. – Хотя мне этот Девятко тоже не по душе.

– Да, хотеть богатства не зазорно, – сказал князь.

– Да… только не всем оно дается… это уж как угодно богам, – сказал Стоум.

– Отец его кто? – спросил князь.

– Из торговцев, – сказал Стоум, который хорошо знал родственные связи дружинников.

– А зачем же он пошел в княжескую дружину, остался бы с отцом? – сказал князь.

– Он девятый сын в семье, так что ему от отцовского наследства ничего не досталось. Отец любит старшего сына и ему все отдает, – сказал Стоум.

– Многие обделенные младшие сыновья приходят в княжескую дружину. Это не удивительно, – сказал Храбр. – Но только он уж слишком жаден. За деньгу готов перегрызть горло любому. Поэтому я ему не даю поручений, где можно получить что. Пусть довольствуется долей в дружине.

– Он ненадежен? Не предан князю и дружине? Плохой воин? – спросил князь.

– Ну, пока такого не замечалось… – сказал Храбр.

– Тогда он наш любимый друг и брат, – сказал князь. – Он уже давно в дружине. А если сомневаешься, то проверь.

Не желая продолжать разговор на эту тему, отвернулся и, приложив ладонь ко лбу, вгляделся в горизонт.

– Мне тоже не нравится этот Девятко. Он молодых не любит, – сказал на ухо Гостомыслу Ратиша.

– Он дружинник отца. Отцу не нравится, когда вмешиваются в его дела, – сказал Гостомысл.

– Это я просто так, – сказал Ратиша.

– Просто так? Да от него и в самом деле тянет подлостью и опасностью! – сказал Гостомысл.

– Чую, это дело затянется надолго. Похоже, мы морских разбойников сегодня и не найдем, – сказал Ратиша Гостомыслу и предложил: – Пошли в тепло?

– Пошли, – согласился Гостомысл, который уже чувствовал усталость.