Текст книги "Белый Волк"

Глава двенадцатая,
в которой герой осваивает игру в мяч по-древнескандинавски

Когда-то давно я полагал, что довольно прилично играю в футбол, волейбол, баскетбол и прочие игры с мячиком. Не профи, конечно, но в любительской команде попинать или покидать мячик – легко и с удовольствием.

Вот только здесь в мяч играли по-иному. Да и мяч был другим: тяжелым и неупругим. Вдобавок лупить его можно было не только ногами-руками, но и палками.

Самый популярный вариант был таким. Игроки разбивались на две команды и посредством этих самых палок и различных частей туловища пытались загнать набитую шерстью штуковину весом килограмма три-четыре на территорию противника. В этой игре у меня было не много шансов на успех. Весовая категория не та.

Зато другой местный вариант игры в мяч меня заинтересовал куда больше.

Во-первых, никаких палок. Во-вторых, мяч – намного легче. Как я понял, он состоял из толстой пленки животного происхождения, набитой перьями и зашитой в шкуру. Вот этот предмет был куда больше похож на привычный мне мячик. Кроме того, согласно правилам, его нельзя было хватать.

Чем-то это напоминало волейбол.

Площадка из утоптанного снега делилась пополам. Пересекать условную линию запрещалось. Нельзя было также хватать, бить или иным способом пытаться изувечить противника. Только – мячом. Если получится. Играли, кстати, в особых «трехпалых» (большой, указательный и все остальные) рукавицах.

Правила были таковы. Одна из команд получала в пользование мяч и перебрасывалась им с помощью пинков и тычков, пока кто-нибудь, улучив момент, не зафигачивал мячик на территорию противника. Мяч следовало отбить. Если это не удавалось и мячик падал на землю, команда противника получала очки, а проигравшие теряли часть территории.

Просто и эффективно. Победителями считались те, у кого к концу игры было больше земли. Всё как в жизни, правда?

Численность игроков в команде строго не регулировалась. Главное, не меньше двух. В данном случае соперников было по трое с каждой стороны.

Молодой дренг Флоси, Свартхёвди и, в качестве капитана команды, сам Ульфхам Треска.

Это было оправданно, потому что капитаном второй команды стал Трувор. А его подручными Рулаф и варяг Витмид, с которым мы за всё это время не перебросились и десятком фраз, настолько он был немногословен.

Зато мячик он перебрасывал довольно ловко. Пару квадратных метров территории наверняка выиграл он.

Желающих занять место на площадке среди зрителей было достаточно, поэтому играли на время. Время же отмеряла тень от воткнутой в сугроб палки.

Мяч мелькал в воздухе. Каждый удачный шлепок сопровождался ревом зрителей.

Я с удовольствием болел. Ни за кого-то конкретно (все ведь – свои), а за хорошую игру.

Надо признать, обе команды с мячом управлялись ловко. Бывало, мячик не касался земли целую минуту.

Отбивали его не только ногами-руками, но и всеми частями тела: коленями, плечами, головой… Иной раз прилетало неслабо. У Рулафа борода покраснела от крови, а у Свартхёвди заплыл глаз. Нормальное дело.

Нормальное-то нормальное, но примерно на десятой минуте игры (варяги были в выигрыше) посланный ногой Рулафа мяч угодил Свартхёвди точнехонько по мужскому достоянию.

Больно, однако! Медвежонка скрючило. Однако согласно правилам останавливать матч из-за выхода игрока из строя не полагалось. За следующие несколько минут скандинавы проиграли почти метр территории.

Варяги не скрывали радости… Пока более или менее оклемавшийся Свартхёвди совершенно сознательно не запустил мячом в лицо Рулафа. С дистанции полтора метра. Причем грубо нарушил правила: то есть бросил, а не отбил. Бросок у Медвежонка был – что надо. Не ожидавший подлянки Рулаф мешком повалился на снег…

…И молчун Витмид с разворота, от души, засветил Медвежонку кулаком в висок.

Таким ударом и убить можно. Хорошо, что у викингов такие крепкие черепа.

Крепкие-то крепкие, но Свартхёвди улегся рядышком с Рулафом…

И начался кошмар.

Я и оглянуться не успел, как остался в одиночестве. Ну если не считать дюжины зрителей из других хирдов.

Пяти секунд не прошло, а на игровой площадке уже не две команды, а два ощетинившихся мечами боевых строя. Так быстро, словно всю жизнь тренировались, три десятка наших, варяги и скандинавы, разделились и встали друг против друга.

С варягами, не раздумывая, встали эсты и ладожские словене. А я…

А я поступил как человек будущего. То есть, наверное, как идиот. Потому что бросился между ними. Раскинув руки, этакой живой прокладкой. Лицом – к скандинавам, потому что был уверен: Трувор никогда не ударит меня в спину.

Передо мной – Ульфхам Треска. Вернее, его меч. В метре от моего живота. Один быстрый выпад – и все.

Но мне было наплевать. Что-то хрустнуло в моем понимании мира. Мы же – братья…

Скрип снега за спиной – Трувор шагнул вперед и решительно отодвинул меня в сторону. Я не упирался. Потому что боковым зрением увидел, что он сделал. А сделал он правильно. Развернул меч рукоятью вперед и протянул (мимо меня) Ульфхаму.

Клинок Трески крутанулся в руке скандинава, и шуйца Трувора приняла его рукоять одновременно с левой рукой Ульфхама, взявшейся за меч варяга.

И всё. Будто отпустили звенящую от напряжения стропу. Два строя распались и смешались вокруг меня…

Витмид и Флоси помогли подняться Свартхёвди. Витмид бубнил что-то покаянное.

Рядом – Рулаф. Весь в крови из разбитого носа, но – ухмыляющийся…

Посторонние зрители расходились, не скрывая разочарования. Такое шоу обломилось…

– Пойдем-ка, – Трувор решительно взял меня за руку и отвел в сторону.

– Что, Волк, плохо? Понимаю. Ты же – наш, верно?

Я кивнул.

– А Медвежонок – твой будущий родич, так?

Я снова кивнул. Надо же! Все всё обо мне знают. Лучше меня.

– Ну так и стоял бы себе в сторонке.

– Ага, – буркнул я. – А вы бы друг друга…

Трувор коротко рассмеялся и похлопал меня по спине. Этак снисходительно.

И отошел, оставив меня в глубоком недоумении. И с очень неприятным ощущением, что я – облажался. И теперь все вокруг – вместе и только я – сам по себе. Чужой и тем и другим…

А пока я страдал, жизнь продолжалась. И игра – тоже. Вернее, уже следующая игра. Победу в предыдущей засчитали варягам, потому что Свартхёвди первым нарушил правила и схлопотал пачку штрафных.

Я тупо смотрел, как новые команды перебрасываются мячиком, когда ко мне подошел Руад.

– Волчонок, с нами не хочешь сыграть? Мы вторые на очереди.

Я уставился на румяного от мороза варяга – как на взошедшее солнышко. И быстро кивнул. Ну да, я опять чего-то не понял… И хрен с ним. Зато я вновь в команде.

И всё бы хорошо, но удар Витмида не прошел для Свартхёвди бесследно.

Головы у викингов крепкие, тем не менее у Медвежонка налицо были все признаки неслабого сотрясения. Рвота, боль, глаза в кучку… Два дня он провалялся в постели, не в состоянии до ветру сходить самостоятельно.

Само собой, мы все ухаживали за ним. Особенно старался Витмид. На третий день голова Свартхёвди вроде бы пришла в порядок, и мы решили, что инцидент исчерпан. Подумаешь, кулак! Бывало, топором по черепушке прилетало – и ничего.

Однако в данном случае оказалось очень даже «чего». Конечно, виноват в последствиях был не только удар, но и специфическая наследственность Медвежонка. Но тот Свартхёвди Сваресон, которого я знал, надежный, уравновешенный, жизнерадостный, доживал свои последние дни…

Глава тринадцатая,
в которой неудачная шутка ирландского викинга оборачивается кровью и безумием

– Тебе, дренг, не со мной, с моей младшей сестренкой играть! – провозгласил Свартхёвди, щелчком смахнув в поля «конунга» противника и забирая монеты. – И ты, Флоси, учись. Глядишь, тоже ума наберешься.

Дренг Флоси фыркнул, но возражать не стал. Медвежонок был старшим по званию.

– Пойдем, Черноголовый, – позвал он меня. – Мяч покидаем, пока еще светло.

Поиграть в скандинавский вариант волейбола – это всегда пожалуйста. Я уже наловчился. И всяко лучше, чем в духоте набивать брюхо, лапать общедоступных девок и наливаться пивом. Хорошо еще – здесь не курят. До Колумба еще жить и жить. Но и без табака в длинном доме – не продохнуть. Топят по-черному. Сидишь как в коптильне.

Вообще-то мы были в гостях. Пригласил нас Красный Лис, тот самый ирландец, который боролся с Иваром передо мной.

Пересеклись случайно, когда мы со Свартхёвди, а также Стюрмир и Флоси, уклоняющиеся от общественно полезной работы – обучения новобранцев, – возвращались с рынка, нагруженные подарками для родни Медвежонка. Через пару дней планировалось возвращение в родное захолустье.

Рыжий Лис собирался в вик вместе с Иваром Бескостным, но дружина у него была своя. В основном – ирландская. Этническая, так сказать. Сам Лис еще мальчишкой был захвачен набежавшими на Ирландию норегами. Рос рабом у какого-то норегского ярла. Выделенный хозяином за ловкость и выносливость, был «назначен» спарринг-партнером ярлова сына. Тот отрабатывал на молоденьком Лисе боевые приемы. Обучали сына ярла, но по ходу выучили и раба. В один прекрасный день Красный Лис (тогда его звали иначе) оглушил своего тинейджера-хозяина, забрал у него оружие, одежду, кошелек и сбежал.

Через месяц он объявился в Тёнсберге [16]16
  Согласно историческим источникам Тёнсберг был основан во второй половине девятого века, но дело с ним – темное. С археологическими данными вообще какие-то непонятки. Тем не менее в нынешней Норвегии он считается древнейшим ее городом.


[Закрыть], главном городе фюлька Вестфолл [17]17
  Фюльк (от слова fylki, folk (народ, военное подразделение) – область, территория, имевшая собственный тинг и капище.


[Закрыть], где сумел устроиться «юнгой» к одному из свейских купцов.

С тех пор Красный Лис изрядно поплавал, заматерел, обзавелся прозвищем и даже побывал на своей исторической родине и счастливо воссоединился с семьей.

Однако мирная жизнь была не для него. Сколотив из своих команду, он приплыл сначала в Бирку, потом – в Хедебю, где и услышал о том, что Рагнар Лотброк собирает удальцов для будущего суперразбоя.

Общаться с Лисом было весьма интересно. Мне. Стюрмир культурной беседе с нами предпочел мясистые выпуклости двух местных шалав. А Свартхёвди тем временем обставил одного из Лисовых дренгов в местную умную игру: помесь шашек и шахмат.

– Стюрмир, как насчет мячик покидать? – позвал я, но могучий дан только отмахнулся. Его застольно– половое общение двигалось к победному… концу. Обе девки шарили в просторных штанах викинга, как хозяйка – в собственной кладовке.

Ну, удачи тебе, парень!

Однако спокойно уйти нам не дали.

– Эй, Медвежонок! – крикнул нам вслед огорченный проигрышем ирландец. – А правда, что сестренка, которую ты упоминал, родилась, когда твой папаша уже пас табуны Эгира?[18]18
  Напомню тем, кто запамятовал: Эгир – великан, который обитает в морской стихии и устраивает мореплавателям всякие бяки вроде штормов. А потом его уважаемая супруга с помощью сети собирает утопленников и пристраивает к делу. Например, пасти рыбьи косяки.


[Закрыть] Интересно, каково это – резвиться в постели с утопленником?

Шутка была резкая. Я бы сказал – на грани фола. И я ожидал от быстрого на язык Свартхёвди такой же резкой отповеди.

Но Медвежонок отреагировал еще резче, чем я ожидал.

Сначала он молчал секунд этак сорок… Что само по себе было странно: Свартхёвди никогда не лазал за словом в карман (тем более что и карманов у него не было), а всегда держал отповедь наготове. Как метательный нож в перевязи. Зацепил кольцо пальцем – и прощай глаз нехорошего человека. Но тут Медвежонок почему-то промедлил…

В этот момент я, обменявшись дружескими похлопываниями с Красным Лисом, двинул на выход… И оказался как раз между Медвежонком и его обидчиком…

Я успел лишь увидеть, как Свартхёвди выдергивает из ножен меч.

Медвежонок сшиб меня быстрей, чем я мигнул. Отбросил в сторону, как кеглю. Ничего себе – силушка!

Промельк стали… Только потолочная балка, в которой увяз клинок, спасла злого шутника.

Рывок – и меч снова свободен, а Медвежонок, с утробным рычанием, бросается на обидчика. Кто-то метнул нож, тяжелый, разделочный, – Свартхёвди отшиб его голой рукой, на лету, и вспрыгнул на стол. Половинки гуся, как живые, прыгнули в стороны, а в Медвежонка полетели кувшины, кружки, жареная вепрятина… Всё, что подворачивалось пирующим под руку.

Свартхёвди уклонился от более крупных снарядов (невероятно быстро), проигнорировал мелочь, ударил снова – и достал. Голова неудачно пошутившего ирландца спрыгнула с плеч и покатилась по полу. Алый гейзер плеснул вверх… Метательный нож вонзился в правое плечо Медвежонка, но тот даже не заметил… Он стоял на столе, медленно озираясь… Глаза безумные, налившиеся кровью, клинок в руке мелко подрагивает…

– Сетью его! – прогремело в дверях.

У входа стоял Ивар Бескостный.

У этого Рагнарсона определенно нюх на кровопролитие.

Красный Лис среагировал первым. Рванул с потолка подвешенную связку сетей и метнул…

Но Свартхёвди слетел со стола быстрее, чем его накрыло. Народ шарахнулся от него в стороны. Норманы уже всё поняли, только до меня доходило как до жирафа…

– Сам! – закричал Ивар, выхватывая меч.

Я мигом оказался между ним и Свартхёвди с клинком наголо.

– Прочь! – зарычал Бескостный.

Ага, сейчас, разбежался…

– Прочь! – И выпад. Не в меня, надо мной. Я пригнулся… Промельк сбоку и лязг стали о сталь. Полуоборот…

Блин! Медвежонок едва меня не зарубил!

Но теперь он обратился на Ивара. Черт! Никогда не думал, что мой друг может быть таким быстрым. Да еще с ножом, торчащим из плеча. А рычал он, как настоящий медведь. И пенная слюна текла по бороде… «Берсерк»! – наконец доперло и до меня – «жирафа».

Ивар изловчился, увел клинок Медвежонка в сторону и толкнул Свартхёвди ногой в живот. Парня отбросило на меня… Я рефлекторно поймал его… И врезался в стену. Медвежонок, не глядя, отбросил меня левой рукой и снова бросился на Ивара…

Но тому осталось лишь отойти в сторону, потому что Красный Лис, улучив момент, изо всех сил врезал Медвежонка по спине какой-то жердиной.

Он его даже не оглушил. Просто впечатал в опорный столб. Но Ивар коршуном налетел сзади, вывернул руку с мечом, подсек и придавил Свартхёвди к земляному полу, пытаясь удержать…

Хренушки! Медвежонок заревел еще яростней… И поднялся. Вместе с Иваром, повисшим на нем, аки клещ…

Но тут уж подоспели и остальные. Моего друга запеленали в сеть, отобрали оружие. Стюрмир, поднатужась, выплеснул на Медвежонка пятидесятилитровую кадушку с ледяной водой…

И только тогда Свартхёвди пришел в себя. Его затрясло. Из проколотого ножом плеча хлынула кровь…

Но мы уже взялись за дело. Разрезали сеть, содрали мокрую одежду, наложили жгут…

Медвежонок был – как кукла. Что-то бормотал… Но не сопротивлялся.

В шесть рук мы его перевязали, переодели, влили в рот горячего молока, положили на лавку…

Медвежонок наконец успокоился. Похоже, заснул.

– Берсерк – это хорошо! – Губы Ивара насмешливо кривились, но глаза были – как ледышки. – Берсерки угодны Одину! Верно, Ульф Черноголовый? – И подмигнул.

Я не нашелся что ответить. Да это и не требовалось, потому что Ивар уже перенес внимание на Красного Лиса, который с угрюмой рожей нависал над спящим Свартхёвди.

– Эй, отродье Локи! [19]19
  Бог огня Локи был, сами понимаете, рыжим.


[Закрыть]Я думал: ты покрепче. И сетью промахнулся. И полешком ударил – крепче моя бабушка клюкой тюкает. Надо бы сказать твоим парням, чтобы выбрали себе другого хёрсира.

Это была шутка, но Лис даже бровью не повел.

– Говори, что хочешь, – проворчал он, – а я вот хочу услышать, кто заплатит мне вергельд за моего родственника.

Тут и остальные вспомнили о несчастном обезглавленном ирландце.

– Поделом дураку, – с легкой угрозой процедил Стюрмир. – За такое язык отрезать вместе с головой – самое правильное дело.

– А что он сказал? – живо заинтересовался Ивар.

Ему повторили последнюю реплику покойника.

– Что ж, – согласился Ивар. – Шутка была – не из лучших. – Но ведь никто не станет спорить, что Сваре Медведь утонул. А есть ли среди нас тот, кто сможет подтвердить, что дочь Сваре родилась после смерти отца?

– Я! Я! – тут же отозвались несколько викингов.

– Сваре утонул летом, а дочь родилась осенью, – хмуро уточнил Стюрмир. – Такое бывает.

– Бывает, – согласился Ивар. – Однако выходит, что многое из сказанного убитым было правдой. Я думаю: вергельд в десять марок был бы справедливой ценой.

– Пятнадцать! – отрезал Красный Лис. – И ни чешуйкой меньше.

– Пусть будет пятнадцать, – не стал спорить Рагнарсон. – Но ты не будешь мстить, Красный. Ни ты, никто из твоих. Или я приму кровь убитого на себя!

Я не очень понял, что он имеет в виду, но у всех остальных вопросов не было.

– Пусть будет так! – Красный Лис торжественно наклонил голову. – Я принимаю и цену, и условия. Боги тому свидетели! А кто будет платить, Бескостный? Вдруг Свартхёвди помрет? С оборотнями такое бывает.

– Я заплачу! – В дверях стоял наш ярл.

За его спиной маячил Флоси. Пока мы тут болтали, шустрый дренг, молодец, успел сбегать за подкреплением.

– А, родич! – Ивар Бескостный одарил Хрёрека– ярла насмешливом взглядом. – У тебя в хирде наконец– то появился берсерк. Поздравляю! Или ты поступишь с берсерком по своему обыкновению – пошлешь прочь?

Я насторожился. Если Хрёрек выгонит Свартхёвди – это будет ну совсем несправедливо!

Хрёрек не выгнал.

– Свартхёвди – мой хускарл, – со вздохом, но твердо ответил ярл. – Моим он и останется.

– Жаль! – Клянусь, огорчение Ивара было искренним. – Я бы взял его. Даже если Медвежонок вполовину так же хорош, каким был Медведь, это отличное приобретение.

Глава четырнадцатая,
в которой герой оказывается на пиру и прозревает невидимое

Свартхёвди очнулся только на следующий вартхёвди очнулся только на следующий день. И было ему так худо, будто он принял литр паленой водки. Разумеется, он ничего не помнил, и мы, посовещавшись, решили оставить его в неведении до тех пор, пока не оклемается.

Деньги на вергельд за убитого выделил Хрёрек. Я отнес их Красному Лису. Отдал при свидетелях – как положено. Ирландец публично заявил, что не имеет к Свартхёвди претензий. Призвал богов в свидетели своей искренности. Поскольку боги не стали уличать его во лжи, конфликт был урегулирован. В знак примирения ирландец предложил поохотиться на лося. Причем не на Сёлунде, а на материке.

Я вежливо отказался. Знаем мы таких «лосей». Свободные бонды называются.

Вечером я удостоился приглашения на пьянку к самому Рагнару. Как выяснилось, протекцию мне составил Ивар. Старший Рагнарсон определенно хотел наладить со мной отношения. Меня же от него в дрожь бросало. Мне казалось, что бог воинов, повешенных и лжецов глядит на меня из его зрачков.

К сожалению, моим мнением не интересовались. Хорошо хоть я отправился не один, а в «свите» Хрёрека.

«Королевский дворец» Рагнара Волосатые Штаны мало отличался от стандартного длинного дома данов, разве что был побольше.

Снаружи – ничего примечательного. Изнутри… Изнутри он походил на гигантский совершенно неупорядоченный склад награбленного. Восточные стеклянные кубки соседствовали здесь с золотыми чашами явно церковного происхождения, а пыльные европейские гобелены – с пестрыми восточными коврами.

Расселись. Выпили по первой. Вернее, по первому. В серебряную чашу, более похожую на тазик, налили пару ведер пива, и емкость двинулась по кругу. Вы когда-нибудь пробовали пить пиво из детской ванночки? Попробуйте. Незабываемые ощущения. К счастью, до меня чаша дошла на три четверти опустевшей. Стараясь не думать о том, сколько слюней туда напущено и сколько грязных усов и бород выполоскано, я осторожно смочил в пиве собственную растительность. Заждавшийся Ульфхам, как и все викинги начисто лишенный брезгливости, выхватил у меня импровизированную «братину» и опрокинул в пасть не меньше пинты. Еще полпинты стекло по его бороде на шитую дивными зверями рубаху. Рубахе было – не привыкать. Треске – тоже.

– Ху-у! Доброе пиво! – резюмировал Треска и цапнул с ближайшего подноса-доски свою копченую тезку.

Не менее двух сотен волосатых пастей бодро захрустели и зачавкали, перерабатывая на экскременты выставленное конунгом угощение.

Слух гостей услаждала музыка. Парочка барабанов, дудки и некий струнный инструмент, чья партия так и не смогла пробиться сквозь гвалт, бульканье и чавканье.

Наконец первый голод был утолен (я налегал в основном на рыбу – умеют черти скандинавские ее готовить), настала очередь культурной программы. Ивар Бескостный поднялся на ноги (большая часть присутствующих моментально заткнулась) и взялся за обязанности скальда.

Историю, поведанную им, большинство присутствующих наверняка знали наизусть, но слушали внимательно, потому что рассказчиком Ивар оказался замечательным. Он не просто пересказывал сюжет, а отыгрывал каждого из персонажей, делал театральные паузы, понижал и повышал голос в нужных местах. Словом, был на удивление артистичен.

История же была – из жизни скандинавских богов. И явно весьма любимая норманами. Еще бы! В ней была раскрыта не только тема выпивки и жрачки, но присутствовало также соревнование и – что особенно важно – грандиозная разводка. И то, что богов-асов (хороших) развели великаны (нехорошие), никого не смущало. Здешние «блокбастеры» не требовали хеппи-эндов и непременного забарывания зла. Главное – сам процесс.

История же была такова.

Три представителя партии Асгарда – Тор, Локи и слуга Тора, паренек по имени Тьяльви, заявились в обитель великанов [20]20
  Желающие подробностей первоисточника могут обратиться к Младшей Эдде Снорри Стурлусона.


[Закрыть], где их с ходу вызвали на соревнование. Вернее, поинтересовались, есть ли среди них кто-то, достигший высот в искусстве.

Вызвался Локи. А искусство, в котором он готов был состязаться, оказалось прожорливостью.

Главный великан, которого тоже звали Локи, вернее Утгард-Локи, выставил своего бойца по имени Пламя (Логи). Соревнующимся предоставили корыто, которое загрузили кусками мяса, и процесс пошел.

Ивар рассказывал очень эмоционально. Даже с демонстрациями: схватил и довольно быстро обожрал свиную кость.

Но Локи, само собой, кушал быстрее. Бог все-таки. Успел сожрать полкорыта. Его соперник оприходовал вторую половину… И выиграл. Ивар весьма драматично изобразил, как был расстроен Локи, когда обнаружил, что соперник слопал не только мясо, но и кости.

Следующим соревнователем был слуга Тьяльви. Против него великаны выставили человека по имени Хуги, то есть – Мысль. Логика понятна? Я уже заранее знал, кто победит. Так и вышло, хотя Тьяльви тоже показал себя молодцом. Великан-хозяин даже отметил, что не видел прежде столь проворного человека.

Наконец наступила очередь Тора. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, какое именно соревнование выбрал наш бог. Кто больше выпьет!

В высоком искусстве впитывания жидкости могучий Ас не знал равных на своей божественной родине. Но, играя на чужом поле, почему-то оплошал. Поднесенный рог наш «молотобоец», всасывающий содержимое любого сосуда с первой попытки, осилить не сумел. Бог сделал три подхода, но лишь несколько понизил уровень жидкости.

Любой на месте Тора заподозрил бы, что дело нечисто. Но простодушный бог вместо этого ввязался в следующее состязание: по подъёму тяжестей.

Тут рассказчик прервался и предложил нам показать, что мы тоже способны существенно снизить уровень жидкости в сосудах.

Никто не возражал. Наполнили, опорожнили, рявкнули: «Слава Рагнару-конунгу!» – и приготовились слушать дальше.

В качестве тяжелоатлетического снаряда Тору предложили кошку. Правда, большую. Великанскую. Тор (храбрый, как и подобает богу, – я бы ни за что не стал хватать чужую кошку с тигра размером поперек живота) взялся за снаряд, поднатужился, потянул… Но опять не справился с заданием. Только чуть приподнял животину. Хозяин богу пособолезновал. Вишь какой маленький. Был бы росточком побольше – наверняка справился бы.

Тор, само собой, вознегодовал. Он знал, что размер имеет значение, но полагал, что на него этот закон не распространяется.

Ах, маленький? А ну давайте тогда бороться? Ну? Есть желающие?

Э, парень, не так резко, остановил разбушевавшегося бога Утгард-Локи. Ты же гость как-никак. Зашибем – нарушим закон гостеприимства. Давай-ка для начала с бабулькой моей поборись.

Видимо, предыдущие провалы малость отформатировали самомнение бога, потому что он согласился и на бабульку.

И снова проиграл. Заборола его бабка. Не то чтобы совсем, но на одно колено поставила грозного Тора. Иппон не иппон, но вазари[21]21
  Японская спортивная терминология. Например, в карате вазари – полпобеды (пол-очка), а иппон – целая победа, то бишь одно очко. В других единоборствах – другие варианты.


[Закрыть]. Прием засчитан, бог снова продул.

В глубокой печали представители Асгарда покинули город. Утгард-Локи их провожал. И, прощаясь, сообщил, что соревнование было не совсем честным. Локи (асгардский) соревновался с настоящим огнем, бегун-слуга состязался с мыслью, а что может быть быстрее? А уж Тора развели так развели. Рог его соединили трубопроводом с Мировым океаном (Представляю, какого вкуса в Асгарде пиво, что его от морской воды не отличить. Нет, не хочу в Валхаллу!), кошка оказалась не кошкой, а Мировым Змеем, а бабка, понимаешь, натуральной Старостью. И могучий Тор показал себя очень даже достойно: существенно уронил уровень океана, приподнял мегазмеюку, и даже Старости сопротивлялся по-чемпионски: прочих– то всех эта бабка на обе лопатки кладет, а Тора только на коленку поставила.

На мой взгляд, бессмертному богу старость – по барабану, так что тут – неувязочка. Но – ладно. Миф, он и есть миф. А Тор обиделся. Казалось бы – радоваться должен. Не лузером, а молодцом себя показал. Ан нет! Схватил свой кумулятивный молоток и вознамерился Утгарда-Локи пришибить. Но тот вовремя применил магию и пропал из виду. Вместе с городом.

Всё. Конец истории.

Народу понравилось. В адрес Ивара посыпались похвалы. Ульфхам Треска вскочил, схватил подвернувшуюся палку и, опираясь на нее, как на клюку, заковылял, изображая старуху. Ту самую Старость, надо полагать.

Тут же навстречу ему выскочил кто-то из херсиров. Секунд двадцать они прыгали и возились, изображая борьбу, потом Треска изловчился и поддел своей «клюкой» противника так, что тот грохнулся на спину.

– Я победил Тора! – радостно завопил Ульфхам.

Хёвдинг поднялся, но тут же скрючился и заковылял, кряхтя и потирая поясницу.

Простодушным викингам идея так понравилась, что через минуту «старух» в доме было уже десятка три. Все они охали, кривлялись и тыкали друг друга палками.

Веселье кипело. Рагнар хохотал, широко разевая пасть. Мой ярл тоже ржал, аки конь, хлопая себя по ляжкам. Уровень шума зашкаливал за критический. Бьёрн Железнобокий от смеха пронес рог мимо рта, и пиво ручьем текло по его желтой бороде.

Всегда невозмутимый Ольбард задыхался от хохота и лупил кулаком по столу так, что доски трещали…

Только два человека не смеялись в этом восторженном обезьяннике. Я и Ивар Бескостный.

Я, может, и ржал бы со всеми, потому что общее веселье – штука заразная, но вспомнил вдруг своего деда. Когда я был маленьким, дед казался мне огромным (выше отца на полголовы) и очень сильным. Да так оно и было. Он был шофером-дальнобойщиком и гонял на своей фуре по всей Евразии. Он не боялся никого и ничего, хотя любая из переделок, в которые он попадал в лихие девяностые, у любого нормального человека вызвала бы острое желание сменить профессию. Дед был не только бесстрашным, но и очень веселым. У него была куча друзей и, как позже выяснилось, и подружек в каждом крупном городе России. И был один враг – радикулит. Когда я вернулся из армии, этот враг окончательно победил. Дед вышел на пенсию и в считаные годы превратился в охающего, скрюченного, никому особо не нужного старика. Так что мне было не смешно.

А вот почему не смеялся Ивар – хрен его знает. Но наши взгляды встретились – и меня словно окунули в холодную воду. Жуткое ощущение. Словно в какой-то момент всё вокруг замерло и остановилось. И остались только мы двое. На миг мне показалось, что глаза эти – нечеловеческие. Будто чудовищная холоднокровная тварь, ящер или гигантский змей, пялится на меня из человеческих глазниц. Жуть, от которой у меня враз вспотела спина.

И тут Ивар Рагнарсон подмигнул мне и поднял оправленный в золото рог.

Чудовищным усилием воли я взял себя в руки, «удержал» лицо» и тоже поднял тяжелый кубок из зеленого импортного стекла. Вот так, глядя друг на друга, мы одновременно приложились к нашему пиву.

И жуть ушла.

Привидится же невесть что…

Знать бы еще, что от меня надо Бескостному… Что во мне его так заинтересовало?

Но я мог на эту тему только гадать. Ясно было лишь одно: внимание такого человека, как Ивар Рагнарсон, – очень, очень опасная штука.