Текст книги "Пролог: Мегатренд альтернативной энергетики в эпоху соперничества великих держав"

Солнечная энергия – ресурс, который может значительно повлиять на геополитическую карту, преобразовав энергетические возможности некоторых стран. Это наиболее ощутимо скажется на расколе между Севером и Югом. С установленной производительностью солнечной энергетики, которая составляет 1 % от электроэнергии, используемой в мире[222]222
  В конце 2015 г. См. Мировой энергетический совет Resources 2016 Summary. Источник: https://www.worldenergy.org/wp-content/uploads/2016/10/World-Energy-Resources-Full-report-2016.10.03.pdf.


[Закрыть], она остается пока достаточно узким сектором. Однако географическое распределение солнечных ресурсов указывает на возможность ее развития в странах «солнечного пояса», включая юго-запад США, Тибетское нагорье, Сахель и Ближний Восток. Значительные территории Африки и Австралии также обладают впечатляющими солнечными ресурсами (см. цв. вкл., рис. 1). Несмотря на ограниченное использование солнечной энергии в настоящее время, многие считают, что она станет крупнейшим источником возобновляемой энергии[223]223
  Так, Илон Маск заявил, что «солнечная энергия с батареями станет основным (не единственным) средством устойчивого производства энергии… солнечная энергия станет единственным крупнейшим источником производства электроэнергии к середине века». Источник: https://www.utilitydive.com/news/elon-musks-master-plan-for-a-clean-energy-future/213246.


[Закрыть].

В последнее десятилетие наблюдался быстрый, но неравномерный рост мощности солнечной энергетики. Азия опережает все остальные рынки: на нее приходится около двух третей глобального прироста. На пять ведущих рынков – Китай, США, Японию, Индию и Великобританию – приходится около 85 % прироста; в первую десятку вошли также Германия, Республика Корея, Австралия, Филиппины и Чили. Лидерами по мощности на одного жителя были Германия, Япония, Италия, Бельгия и Австралия[224]224
  Там же.


[Закрыть]. Очевидно, что география ведущих в этой сфере стран не совсем совпадает с теми территориями, где имеется наиболее впечатляющий потенциал солнечных энергоресурсов. Это подчеркивает важность внегеографических факторов для широкомасштабного и эффективного использования потенциала солнечной энергетики, включая финансирование, четкую политику, надежную правовую базу и развитую инфраструктуру передачи энергии. Отсутствие этих факторов сдерживает темпы внедрения решений в области солнечной энергетики в регионах, богатых этими ресурсами, таких как Африка и Ближний Восток.

В связи с этим стремление к увеличению энергетического богатства за счет освоения ресурсов солнечной энергии неизбежно повлияет на отношения между участниками этого сектора. В этом контексте будут возникать вопросы относительно обоснованности целей развития солнечной энергетики и устойчивости сопутствующих проектов, будут дискутироваться и такие проблемы, как уязвимость производства и распределения солнечной энергии перед внешними по отношению к энергетике угрозами, включая саботаж, терроризм и организованную преступность.

В целом само ожидание широкого распространения солнечной энергетики изменяет баланс сил между акторами с соответствующими последствиями для мирового порядка. Распределение солнечных ресурсов между Севером и Югом вызывает опасения по поводу энергетической безопасности стран-потребителей. Эти опасения во многом схожи с нынешней озабоченностью по поводу поставок ископаемого топлива. Кроме того, до сих пор остается спорным вопрос о потенциальном влиянии солнечной энергетики на Юге: может ли она способствовать развитию богатых солнечными ресурсами беднейших стран и возникновению новых геополитических сил? Или она грозит им «ресурсным проклятием», когда богатые ресурсами страны продолжают быть беднее развитых стран-импортеров?

Для некоторых стран энергия ветра может стать революционным фактором, который наделит ее обладателей новой силой. Различные оценки этих ресурсов, проведенные в мире, свидетельствуют о широком распространении энергии ветра, которая может неограниченное время служить ключевым компонентом будущего энергобаланса. Так, исследователи Глобального проекта по климату и энергии Стэнфордского университета подсчитали, что, даже если удастся использовать только 20 % этой энергии, мировые ветровые ресурсы смогут генерировать достаточно энергии, чтобы семь раз удовлетворить мировой спрос (по состоянию на 2000 г.)[225]225
  См. C. L. Archer and M. Z. Jacobson, Evaluation of Global Wind Power, Journal of Geophysical Research 110, is. D12 (June 27, 2005). Источник: https://doi.org/10.1029/2004JD005462.


[Закрыть]. Среди областей с наибольшим потенциалом ветровой энергии – Северная Америка, Северная Европа, южная оконечность Южной Америки, австралийский остров Тасмания, север и северо-запад Африки, Монголия и Шри-Ланка[226]226
  См. Всемирная ассоциация ветровой энергетики, World Wind Resource Assessment Report, World Wind Energy Association, Technical Paper Series (TP-01-14), 2014]. Источник: www.wwindea.org/wp-content/uploads/filebase/technology/WWEA_WWRAR_Dec2014_2.pdf.


[Закрыть]. Когда появится более детальная карта ветровой энергии, будут четче определены наиболее выгодные с этой точки зрения области.

Мировая ветроэнергетика неуклонно растет, достигнув показателя в 7 % от общей мировой мощности по производству электроэнергии[227]227
  Мировой энергетический совет, World Energy Resources 2016 (World Energy Council, October 2016). Источник: https://www.worldenergy.org/publications/2016/world-energy-resources-2016/.


[Закрыть]. На карте ветроэнергетики в настоящее время доминируют Китай, США и страны ЕС, а Индия вошла в пятерку ведущих стран – производителей ветроэнергии в мире. Новые рынки продолжают появляться в других регионах – в Азии, Африке, Латинской Америке и на Ближнем Востоке[228]228
  См. REN21, Renewables 2017 Global Status Report.


[Закрыть]. По показателю общего количества ветровой энергии на одного жителя ведущие страны в основном сосредоточены в Европе – Дания, Швеция, Германия, Ирландия и Португалия[229]229
  Там же.


[Закрыть].

Получение энергии за счет ветра – широко распространенная технология, которая используется в двух вариантах: на суше и на море. Массовое внедрение наземной ветроэнергетики в Китае привело к смещению центра тяжести рынка ветроэнергетики из Европы в Азию, что оказало давление на динамику «Восток – Запад». Добыча энергии на шельфах более сложна и затратна, но она активно развивается, особенно в Европе. Как и другие возобновляемые источники энергии, энергия ветра может устранить зависимость стран и обеспечить энергией население, которое чувствует себя обделенным благами глобализации, что приведет к реглобализации «низ – верх»[230]230
  Jeremy Rifkin, The Hydrogen Economy: The Creation of the Worldwide Energy Web and the Redistribution of Power on Earth (Oxford: Blackwell Publishing, 2002), 294.


[Закрыть].

В то же время ветроэнергетика, как и другие технологии возобновляемой энергии, еще недостаточно проверена на предмет безопасности и побочных эффектов. Это может вызвать дисбаланс или даже напряженность в локальном и мировом масштабе. Если массовое развертывание ветряных электростанций приведет к изменению погодных условий и климатическим потрясениям, последствия таких проектов могут стать причиной напряженности между муниципалитетами и даже государствами. Будущая зависимость от энергии ветра может вызвать и трения по поводу использования муссонных коридоров и других регионов с высоким потенциалом в ветроэнергетике.

С геополитической точки зрения биотопливо – один из самых спорных альтернативных источников энергии, в частности из-за воздействия, которое его производство может оказать на другие ресурсы. Производство биотоплива зависит от возможности выращивать такие культуры, как кукуруза, зерновые, свекла и сахарный тростник.

Наибольшим биоэнергетическим потенциалом обладают страны Африки к югу от Сахары, за ними следуют Южная Америка и Россия. Евросоюз и США находятся в середине и могут стать потенциальными импортерами биотоплива. Восточная Азия и Китай имеют очевидный потенциал; Япония находится в менее удобном положении. Юго-Восточная Азия и, в частности, Индия обладают очевидным потенциалом, но он не пропорционален быстро растущему населению этих стран. Австралия и острова в Тихом океане, вероятно, станут экспортировать в шесть раз больше своего внутреннего потребления[231]231
  См. http://www.bioenergytrade.org/ и Criekemans, David, The Geopolitics of Renewable Energy: Different or Similar to the Geopolitics of Conventional Energy? в ISA Annual Convention on Global Governance: Political Authority in Transition (Montréal, Canada, March 16–19, 2011), 32.


[Закрыть]. В настоящее время в производстве ряда культур, пригодных для биотоплива, лидируют США и Бразилия, а возможности других потенциально сильных игроков еще предстоит раскрыть[232]232
  Соответствующая статистика доступна по адресу: https://www.statista.com/statistics/274168/biofuelproduction-in-leading-countries-in-oil-equivalent/.


[Закрыть].

Энергия биомассы может стать источником дополнительных возможностей для развивающихся стран, которые пользуются этим географически обусловленным преимуществом. Страны с подходящими для производства таких культур условиями, как правило, придают производству биотоплива политическую и геополитическую ценность, выходящую за рамки его непосредственной пользы как источника энергии. Наглядный тому пример – быстро растущий сектор биотоплива в Бразилии и связанные с ним отрасли промышленности. Биотопливо также может быть источником внутренней и региональной напряженной обстановки: например, жесткая конкуренция между США и Бразилией за контроль над рынками и, что более важно, за доступ к ним[233]233
  Criekemans, David, The Geopolitics of Renewable Energy: Different or Similar to the Geopolitics of Conventional Energy? 32.


[Закрыть]. Ожидаемые преимущества биотоплива подрываются его побочными экологическими эффектами, а также конфликтами интересов, которые его производство может создавать для государственных акторов. Например, производство биотоплива может привести к региональной нехватке продовольствия и росту цен на него, а также к средне– и долгосрочному ресурсному дисбалансу из-за негативного воздействия на дефицитные ресурсы, особенно воду, землю и некоторые сельскохозяйственные культуры; может стать причиной экономических разногласий между странами и нарушить экономический баланс из-за высокой стоимости и требований щедрых субсидий. Как и в случае с ископаемым топливом, перспективы конфликтов из-за биотоплива будут расти в геометрической прогрессии в спорных районах, особенно в Африке и Азии.

Гидроэнергетика – единственный возобновляемый источник энергии, который давно занял свое место в энергетическом балансе. Она полностью зависит от географии, обеспеченности водными ресурсами. В настоящее время гидроэнергетика является ведущим возобновляемым источником для производства электроэнергии во всем мире: на ее долю приходится 71 % всей возобновляемой электроэнергии[234]234
  Мировой энергетический совет, World Energy Resources Hydropower 2016 (World Energy Council, 2016). Источник: https://www.worldenergy.org/wp-content/uploads/2017/03/WEResources_Hydropower_2016.pdf.


[Закрыть]. Потенциал гидроэнергетики и ее сегодняшнее использование показывают большую пространственную неоднородность: неосвоенный потенциал варьируется от 50 % в Европе до 90 % в Африке (см. цв. вкл., рис. 2)[235]235
  Там же.


[Закрыть].

Рис. 3. Мировое распределение потенциала гидроэнергетики[236]236
  Карта взята у O. A. C. Hoes, L. J. J. Meijer, R. J. Van der Ent, и N. C. Van de Giesen, Systematic High-Resolution Assessment of Global Hydropower Potential, PLОS ONE 12, no. 2 (2017). Источник: https://doi.org/10.1371/journal.pone.0171844.g001.


[Закрыть]

Китай и США лидируют в списке главных производителей гидроэнергии. Самые значительные новые разработки сосредоточены в Китае, Латинской Америке и Африке[237]237
  Мировой энергетический совет, World Energy Resources Hydropower 2016.


[Закрыть],[238]238
  Соответствующая статистика доступна по адресу: https://www.statista.com/statistics/474652/global-totalhydropower-capacity-in-major-countries/.


[Закрыть].

Гидроэнергетика считается развитой и конкурентоспособной с точки зрения стоимости технологий. Однако производительность гидроэнергии в развитых странах мира иногда сдерживается из-за экологических проблем. Значительный потенциал развивающихся стран не используется из-за финансовых ограничений и институциональных проблем, таких как отсутствие контроля и соблюдения требований безопасности плотин; отсутствие подготовки, необходимой для эксплуатации и обслуживания объектов; ограниченный доступ к технической поддержке и потенциальное воздействие на окружающую среду[239]239
  См. Международная гидроэнергетическая ассоциация, Hydropower Status Report 2017. Источник: https://www.hydropower.org/sites/default/files/publications-docs/2017%20Hydropower%20Status%20Report.pdf.


[Закрыть].

Геополитическое значение гидроэнергетики связано преимущественно с вопросами контроля и доступа к ресурсам. Ее развитие может угрожать экологической и экономической безопасности и провоцировать конфликты[240]240
  Например, отказ Великобритании и Франции финансировать строительство Асуанской плотины в Египте привел к конфликту вокруг Суэцкого канала и второй арабо-израильской войне, а также положил конец европейскому колониализму, в результате чего президент Эйзенхауэр счел президента Египта Насера «угрозой миру и жизненно важным интересам Запада». Дуайт Эйзенхауэр в разговоре с Робертом Энтони Иденом, September 2, 1956, The Presidency: The Middle Way, vol. 17, The Papers of Dwight David Eisenhower, ed. Louis Galambos and Daun van Ee (Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1996), 2264.


[Закрыть]. Доступ к гидроэнергии на сегодняшний день усиливает напряженность и порождает новые конфликты, поскольку некоторые страны препятствуют доступу своих соседей к водным ресурсам.

В контексте мегатренда такая ситуация вызывает опасения – именно проблемы доступа к водным ресурсам требуют первоочередного внимания как наиболее очевидный на сегодняшний день источник конфликтов[241]241
  О воде и конфликтах см. Kevin Freeman, Water Wars? Inequalities in the Tigris-Euphrates River Basin, Geopolitics 6, no. 2 (2001), 127–140.


[Закрыть]. Аналогичным образом расширение гидроэнергетики может вызвать локальные и региональные угрозы экологической безопасности, превратив этот вид альтернативной энергии в источник конфликтов, и борьбу за ресурсы между такими акторами, как государства, компании и экологические организации, что, в свою очередь, может привести к снижению уровня жизни и угрозе дисбаланса глобальной безопасности[242]242
  Примером этого может служить вероятный конфликт, вызванный распределением водных ресурсов в Восточной Азии между Китаем и правительствами соседних стран, таких как Индия, Бангладеш, Вьетнам, Камбоджа, Таиланд, Лаос и Бирма, которые также в значительной степени зависят от водных ресурсов, поступающих из Тибета, а также из Центральной Азии, Северной Африки и других регионов. На Тибетском плато в западном Китае находятся истоки многих крупнейших рек мира, включая Желтую, Янцзы и Меконг. См. Keith Schneider и C. T. Pope, China, Tibet, and the Strategic Power of Water, Circle of Blue: WaterNews, May 8, 2008. Источник: http://www.circleofblue.org/waternews/2008/world/china-tibet-and-the-strategic-power-of-water/.


[Закрыть].

Влияние на геополитические отношения приливных и геотермальных источников энергии на данном этапе развития практически неощутимо. Они сильно зависят от конкретных технологических, географических, геологических и климатических условий[243]243
  Геотермальная энергия – это тепловая энергия, которая вырабатывается и накапливается в земле. Энергия приливов – это форма гидроэнергетики, которая использует большие подводные турбины для улавливания кинетического движения приливов и отливов океана.


[Закрыть]. Однако, как и другие возобновляемые источники энергии, при широком внедрении они могут значительно усилить позиции определенных игроков и способствовать появлению новых экспортеров энергии. Возникший при этом дисбаланс сил может изменить отношения между союзниками или избавить от необходимости идти на уступки прежним поставщикам энергии. Трудно оценить влияние геотермальной и приливной энергии в будущем, и, как в случае любой неопределенности, это чревато рисками в области безопасности и геополитики. Эти источники энергии образуют сложную географическую картину. В настоящее время глобальные операционные мощности геотермальной энергетики распределены по двадцати четырем странам, а в стадии разработки находятся проекты в восьмидесяти двух странах[244]244
  Ассоциация геотермальной энергетики Annual U. S. & Global Geothermal Power Production Report 2016 (Geo-Energy.org, 2016). Источник: http://geo-energy.org/reports/2016/2016%20Annual%20US%20Global%20Geothermal%20Power%20Production.pdf.


[Закрыть]. По количеству новых установок лидируют Турция и Индонезия. Кения – крупнейший производитель в Восточной Африке, и интерес к этому региону растет. Например, Руанда проводит геолого-разведочные исследования своих геотермальных запасов[245]245
  См. Alexander Richter, Rwanda Waiting for Results on Two Geothermal Feasibility Studies, ThinkGeoEnergy, May 3, 2017. Источник: http://www.thinkgeoenergy.com/rwanda-waiting-for-results-on-two-geothermal-feasibility-studies/.


[Закрыть].

С геотермальной энергетикой связаны определенные опасения: ее производство может вызвать сейсмическую активность, которая приведет к стихийным бедствиям и конфликтам. Районы с самыми высокими подземными температурами в основном находятся около действующих или геологически молодых вулканов – там геотермальную энергию можно обнаружить практически повсюду.

Рис. 4. Мировой потенциал геотермальной энергетики[246]246
  Technical Insights-Geothermal Energy Generation-Technology Market Penetration and Roadmapping, Geothermal Reservoir Hot Spots, Frost & Sullivan. Источник: https://www.slideshare.net/FrostandSullivan/technical-insights-geothermal-energy-generation-technology-market-renetration-and-roadmapping.


[Закрыть]

Доступность энергии приливов и отливов труднее предсказать из-за ограниченного числа мест с достаточно высокими приливами и (или) скоростью течений (см. цв. вкл., рис. 3). На сегодняшний день инвестиции в океаническую энергетику осуществляются в основном в Республике Корея, Великобритании, США, Франции, Канаде и Китае[247]247
  REN21, Renewables 2017 Global Status Report.


[Закрыть]. Технологии, необходимые для освоения и выработки электроэнергии из этих ресурсов, еще недостаточно развиты, чтобы можно было точно оценить их геополитический потенциал. В краткосрочной и среднесрочной перспективе государственные и негосударственные акторы вряд ли будут выделять значительные средства и уделять серьезное внимание производству геотермальной и приливной энергии.

Экспериментальные энергетические технологии, такие как космическая солнечная энергия или электродинамические тросы, все еще принадлежат скорее к области фантастики. Однако они могут добавить новое измерение на глобальную энергетическую карту, превратив космос в ресурсный регион. С открытием околоземного пространства для энергетической конкуренции могут наметиться и новые области. В таких технологиях заключен огромный потенциал для акторов, обладающих технологическими ресурсами, необходимыми для достижения прорыва в этой области, поскольку они опередят других и станут первопроходцами. Возможность получения и передачи солнечной энергии из космоса долго обсуждалась, но от нее решительно отказались из-за высокой стоимости и непрактичности. Вместе с тем работа Японского агентства аэрокосмических исследований по проектированию космической солнечной энергосистемы и совместная американо-индийская инициатива по созданию космической солнечной энергосистемы помогают представить, как будущее мегатренда альтернативной энергетики может изменить политическую географию и глобальную безопасность.

Как бы то ни было, развитие таких технологий сопряжено с рисками, а некоторые акторы видят в этом угрозу безопасности. В частности, космическая энергия подразумевает использование космоса в качестве ресурса, который до сих пор не получил серьезной геополитической оценки. Кроме того, космические технологии можно без труда перенаправить на военные цели и влиять с их помощью на глобальный баланс военных сил. В целом это ставит перед нами ряд вопросов геополитики и безопасности при использовании космических ресурсов и конкуренции между государствами за освоение космоса.

Некоторые технологии, применяющиеся в альтернативной энергетике, например солнечные батареи или магниты для ветряных турбин, требуют редких элементов – таких, как скандий, иттрий и другие элементы с уникальными химическими и физическими характеристиками. Стабильные поставки редкоземельных элементов – сложная задача. Они находятся в дефиците, их запасы сосредоточены в определенных регионах. Крупнейшим поставщиком является Китай[248]248
  См. соответствующую статистику на сайтах: https://www.statista.com/statistics/277268/rare-earth-reservesby-country/ и https://www.statista.com/statistics/268011/top-countries-in-rare-earth-mine-production/.


[Закрыть], который ограничил экспорт редкоземельных элементов в Японию, США и ЕС, что приводит к риску конфликта из-за этих ценных материалов и намечает еще одну нишу рынка альтернативной энергии, где крупные державы уже борются за лидерство.

Ограничение поставок редкоземельных элементов может быть также вызвано внутренней напряженностью в странах-производителях – эти элементы высокотоксичны и при добыче и переработке негативно воздействуют на почву и воду, создавая экологические проблемы.

Чтобы снизить риск перебоев в поставках, исследователи ищут эффективные способы добычи и переработки или альтернативу этим важным элементам. Однако на сегодняшний день не существует замены, способной минимизировать риски, связанные с редкоземельными элементами, которые дополняют набор природных ресурсов мегатренда альтернативной энергетики.

3. Старые и новые акторы – действующие лица большой энергетической игры

Наблюдение за развитием мегатренда альтернативной энергетики позволяет представить, как государственные и негосударственные акторы пробуют новые подходы и стратегии для достижения власти. Мегатренд также показывает, как новая география ресурсов может повлиять на отношения между акторами, между поставщиками и потребителями энергии и привести к неожиданным последствиям[249]249
  Эти изменения выходят за рамки взаимодействий, связанных с энергетикой, и отражают давление общества, которое требует глобальных перемен для снижения риска глобального конфликта.


[Закрыть].

Изучая мегатренд, мы можем понять будущее геополитического взаимодействия. В частности, он показывает, какими могут быть рычаги давления на акторов, могут ли измениться традиционные связи и как это повлияет на геополитическую структуру. Мегатренд как глобальное явление может подтолкнуть государственных акторов к поиску новых путей для улучшения своей геополитической позиции.

В то же время мегатренд позволяет по-новому взглянуть на то, как негосударственные акторы – включая межправительственные институты, общественные организации, транснациональные корпорации – усиливают свое геополитическое влияние. Как заявил Джефф Безос, угроза изменения климата «потребует совместных действий со стороны крупных и небольших компаний, государств, глобальных организаций и отдельных лиц»[250]250
  Held, Amy, Jeff Bezos Pledges $10 Billion To Fight Climate Change, Planet’s “Biggest Threat”, NPR, February 17, 2020.


[Закрыть].

На сцену выходят новые акторы, роли прошлых трансформируются, расширяется сам спектр возможных ролей и их трактовок. Все это вызывает переосмысление геополитических проблем и изменение баланса сил.

Через призму мегатренда можно лучше увидеть динамику геополитики: кто и каким образом влияет на геополитику, какие существуют правила игры, как они применяются и следуют ли им акторы. В традиционной геополитической терминологии участники геополитических взаимодействий считаются государственными агентами. До конца XX в. в качестве таких агентов чаще всего выступали государства, поскольку только они были субъектами, способными проецировать значительную силу на геополитическую сцену. Классическая геополитика стремилась объяснить и предсказать стратегическое поведение государств, которые рассматривались как суверенные акторы, имеющие дело с определенными внешними и внутренними вопросами. Межгосударственные отношения воспринимались с точки зрения борьбы за территории и ресурсы. Государства в глобальном смысле предполагали в качестве результата навязывание своего порядка в отношении территории, ресурсов и населения определенной местности с помощью геополитической власти.

Движущие силы мегатренда альтернативной энергетики провоцируют различные реакции и имеют разное значение для каждого из участников. Для одних это ответ на ключевые вопросы выживания, такие как проблемы экологической и энергетической безопасности, для других – рискованное предприятие с неопределенным исходом, которое связано с большим количеством угроз. Мегатренд альтернативной энергетики обещает решить многие экологические проблемы, но также ставит государства перед сложным геополитическим выбором: продолжать или нет относительно рискованное развитие альтернативной энергетики, учитывая влияние этого решения на отношения с другими государствами? В частности, для государственных акторов такой выбор представляет собой вариацию классической дилеммы заключенного[251]251
  Дилемма заключенного – понятие из теории игр. Моделируется ситуация, когда два рациональных игрока не всегда будут сотрудничать, даже если кажется, что это в их интересах. Общее обсуждение дилеммы см. A. Rapoport and A. Chammah, Prisoner’s Dilemma: A Study in Conflict and Cooperation (Ann Arbor: University of Michigan Press, 1965).


[Закрыть]: результаты их взаимодействия и взаимного влияния будут настолько же инстинктивными, насколько сознательными. Чтобы выиграть в этой игре, государства должны проявить гибкость, которую американский бизнес-лидер и филантроп Адриенна Аршт определила, как способность «отскочить назад после жесткого столкновения и адаптироваться к новой норме»[252]252
  Adrienne Arsht, Kathy Baughman McLeod, Graham Brookie, Stories of Resilience: An Introduction. The Atlantic Council. May 27, 2020.


[Закрыть].

3.1.1. Изменение потенциала акторов XXI в.

Развитие альтернативной энергетики – сила, геополитическое значение которой меняется в зависимости от стратегий, опирающихся на нее. В одних случаях эти стратегии способствуют появлению новых сил на мировой арене, в других – уменьшают влияние, которым ранее обладали акторы[253]253
  Геополитическая реальность, в которой действуют агенты, определяется конкретными геополитическими кодами, которым они следуют в своем взаимодействии и внешнеполитических позициях. Эти коды определяют позицию агентов по отношению к внешним факторам, когда они преследуют свои интересы. Геополитические коды представляют собой основанные на национальных интересах предположения об угрозах этим интересам и способах реагирования на них. См. John Lewis Gaddis, Strategies of Containment: A Critical Appraisal of Post-War American National Security Policy (Oxford: Oxford University Press, 1982).


[Закрыть].

Мегатренд отражает изменения потенциала все большего числа акторов XXI в., которые способны осуществлять секьюритизацию. Растущее число и меняющийся потенциал развитых и развивающихся стран, а также других международных акторов позволяют дебютантам в большой игре занять новые позиции на геополитической сцене.

Эти участники игры не только помогут определить новые стратегические балансы, но и изменят привычные правила и сложившуюся практику международных отношений. Проводя политику, которая прямо или косвенно затрагивает мегатренд, акторы будут использовать свою вновь обретенную силу для оказания влияния на окружающих.

Мегатренд альтернативной энергетики демонстрирует ослабление традиционных связей и перестройку геополитических взаимодействий неожиданным образом. Отношения между акторами определяются властью и интересами, которые уравновешиваются в рамках иерархических институциональных образований. Мегатренд включает в себя растущее число факторов, которые будут нарушать эти балансы и добавлять новые нюансы в традиционные подходы государств к восприятию мира и отношениям с ним.

3.1.2. Нарушение баланса

Мегатренд указывает на новый путь к объединению, игнорируя географические границы, и открывает возможности для неуправляемых периферийных регионов, которые угрожают центрам власти и геополитическому равновесию. Кроме того, те, кто считает себя проигравшими в гонке альтернативной энергетики, могут сфокусироваться на формировании новых региональных энергетических союзов, что может привести к дисбалансу.

Эволюция мегатренда отражает изменения критериев оценки, на основе которых игроки взвешивают свои и чужие возможности проецирования власти. Равновесие постоянно нарушается из-за изменения ценностей и интересов: происходит сдвиг власти, например с Запада на Восток. Это ведет к перестановкам и напряженности, которые, в свою очередь, нарушают мировое политическое равновесие. Идея о том, что конкуренция за ресурсы является источником многих конфликтов, применима и к мегатренду альтернативной энергетики[254]254
  Michael Redclift, Environmental Security and Competition for the Environment, Environmental Change, Adaptation, and Security, ed. S. C. Lonergan (Dordrecht: Kluwer Academic Press, 1999), 3–16.


[Закрыть]. Мегатренд может привести к тому, что акторы будут стремиться к геоэкономической власти, достижение которой будет обеспечено посредством дискриминационного регулирования, протекционизма и нарушения торговых потоков. Ускорение этого перехода может подтолкнуть крупные державы к борьбе за превосходство, что приведет к беспрецедентным экономическим сдвигам, которые можно описать как глобальную золотую лихорадку – гонку за ресурсами между акторами с конкурирующими приоритетами.

Последствия мегатренда могут привести к новым поводам для международных споров в связи с изменением возможностей и геополитических целей акторов. Послужив толчком к пересмотру взаимных интересов, которые служили основой для союзов, мегатренд может сыграть роль в появлении новых расколов между историческими союзниками, такими как США и ЕС[255]255
  Frederick Kempe, How the US-European Alliance Can Become Even Stronger in an Era of Disruption. The Atlantic Council, February 15, 2019. Источник: https://www.atlanticcouncil.org/content-series/inflection-points/how-the-us-european-alliance-canbecome-even-stronger-in-an-era-of-disruption/. См. также Dr. Karin von Hippel. Time to Recalibrate, Prospect Magazine, March 26, 2019.


[Закрыть]; США/ЕС и Россия[256]256
  Malcom Chalmers and Andrey Kortunov, Like It or Not, Russia and the UK Need Each Other – and Will Have to Talk. The Guardian, April 17, 2018.


[Закрыть]; Запад и Ближний Восток; Япония, Китай и Республика Корея; Индия, Китай и Пакистан[257]257
  Jonathan Eyal, How Not to Win Friends and Influence People in Europe. The Straits Times, May 4, 2020. См. также Michael Codner, Scale, Influence and Moral Purpose: Issues for the SDSR. RUSI Defence Systems, September 25, 2015.


[Закрыть]. Очевидно, новые возможности, которые предоставит мегатренд альтернативной энергетики, могут послужить основой для создания новых альянсов. Такая ситуация может изменить баланс сил между развитыми и развивающимися странами, сформировав новые источники «мягкой силы» для быстро развивающихся экономик. Изменения парадигмы после окончания холодной войны могут привести к усилению влияния мегатренда на энергетический баланс. Зависимость же от новых энергоресурсов может привести к напряженности во всем мире.

Таким образом, мегатренд наглядно показывает гибкость и изменчивость союзов и может спровоцировать напряженность на местном и региональном уровнях и региональную дестабилизацию. Потеря доходов от закупок энергетических ресурсов Западом может вызвать беспорядки в странах, экспортирующих ископаемое топливо, или даже привести к волнениям в целых регионах. Такое развитие событий потребует от развитых стран дополнительных политических обязательств в рамках мандата по обеспечению общей стабильности. Поэтому развитие альтернативной энергетики может способствовать внутренним беспорядкам и даже распаду государств с избытком ископаемого топлива, особенно тех, которые зависят от ресурсной ренты[258]258
  Анализ экономических разногласий см. в Michael Ross, The Political Economy of the Resource Curse. World Politics 51, no. 2 (1999): 297–322.


[Закрыть]. Кроме того, поставщики альтернативной энергии могут в итоге повести себя так же, как страны – члены ОПЕК, вынуждая потребителей энергии принимать новые внешнеполитические позиции[259]259
  В качестве примера можно привести Лондонскую группу поставщиков, которая координирует глобальную передачу ядерных технологий двойного назначения.


[Закрыть]. Результат таких изменений в отношениях спроса и предложения может породить новые формы напряженности. Усиление регионализма в многополярном мире может быть связано с новыми формами конфликтов, вызванными современными тенденциями[260]260
  Например, тенденция диффузии государственной власти была тесно связана с религиозными и этническими конфликтами, в частности в таких регионах, как Ближний Восток, где «значимость межконфессиональных конлифктов (и других субнациональных идентичностей, таких как трайбализм и регионализм) возрастает по мере уменьшения власти государства». См. F. Gregory Gause III, Sectarianism and the Politics of the New Middle East, Brookings.edu, Up Front Blog. Источник: http://www.brookings.edu/blogs/up-front/posts/2013/06/08-sectarianism-politics-new-middle-east-gause (дата обращения: 08.06.2013).


[Закрыть]. Формальные и неформальные пакты, такие как БРИКС и Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство (ТТИП) между США и ЕС, можно рассматривать как ответ на новые проблемы безопасности и экономики XXI в. Регионализация – процесс, который выходит за рамки географических разграничений, например ЕС. Он захватывает разграничения институциональные, как ВТО или МВФ, и процессы в гражданском обществе, как экологические движения или движения за права человека. Усиление регионализации после холодной войны сопровождается постепенной эрозией власти и влияния национального государства.

3.1.3. Изменение геополитических позиций актора

Мегатренд альтернативной энергетики вносит свой вклад в перераспределение ролей акторов для включения в новые глобальные институциональные рамки. Перебалансировка, вызванная развитием возобновляемой энергетики, может, в частности, изменить геополитическую позицию развивающихся экономик. Изменение приоритетов государств может еще больше усугубить восприятие неравенства, что приведет к корректировкам в понимании глобального равновесия[261]261
  Энергия уже играет определенную роль в создании новых коалиций между развивающимися странами на региональном уровне и по векторам общих геополитических и экономических интересов, например Венесуэла и Иран. Альянсы на почве альтернативной энергетики по-прежнему будут основываться на отношениях спроса и предложения энергоресурсов, а также под влиянием политики, доступных ресурсов, уровня технологического развития и доступного финансирования.


[Закрыть]. К примеру, среди стран БРИКС потребность Китая и Индии в обеспечении доступа к поставкам энергоресурсов подтолкнет их к расширению своего глобального присутствия, в то время как Россия будет бороться за созависимость с Европой. Появление общих интересов у быстро развивающихся экономик, особенно в Азии, в решении вопросов энергетической безопасности и изменения климата может породить новые волны сотрудничества региональных центров силы. Конечно, это также может привести к конкуренции между этими растущими державами и главным тяжеловесом в области глобальной безопасности – США.

Неравномерное развитие потенциалов власти может привести к нестабильной системе государственных и негосударственных акторов, которые могут самым неожиданным образом применять правила, регулировавшие международные отношения с соответствующими последствиями для безопасности. В попытке реализовать новые геополитические амбиции эти геополитические агенты принимают на себя новые роли во взаимодействии с международными организациями, корпорациями, общественным организациями и другими негосударственными акторами. Проследив траекторию мегатренда, можно представить потенциал власти и влияния, который могут приобрести такие агенты.