Текст книги "Anamnesis. Том 2"

– Второй, ледоход на озере! Повторяю, ледоход на озере! Встречаемся у моей пристани. Как понял?

– Первый, понял тебя хорошо! Встречаемся у твоей пристани. Три минуты!

Через заявленное время я действительно был у знакомого милицейского катерка.

– Ты куда? – лейтенант поймал меня за штаны, когда я уже перебросил ногу через борт катера.

– Как куда? Сюда! – удивился я.

– Нет, Палыч, катер нам сейчас не нужен. На вёслах пойдём, – и он указал на надувную лодку, скромно притулившуюся рядом со своим большим братом.

– Это почему?!

– Мозги включи: ночью, в тишине, мотор слышно за десять вёрст. А наша задача – проследить за Марьей. Она только что отплыла: гребёт прямо в озеро. Если услышит погоню – вернётся. И накрылась тогда наша операция медным тазом.

– Давно отплыла?! – встрепенулся я.

– Минут пять назад.

– Так чего ж мы стоим? Поплыли: потеряем ведь! – я прыгнул в лодку.

– Не дрейфь, не потеряем! – лейтенант залез следом и натянул на голову какой-то странный прибор.

Приглядевшись, я догадался, что это:

– Прибор ночного видения? Ну, ты даёшь, Семён! Где взял?

– Где взял – там уж нет! – гордо заявил лейтенант, всматриваясь в темноту, – Ты греби давай. А я буду вперёдсмотрящим.

– Хорошо устроился! – пробурчал я, принимаясь за дело.

– Греби – греби! Я, между прочим, тебя сюда на аркане не тащил. Сам напросился. Вот и отрабатывай! – цинично заявил участковый, поудобнее устраиваясь на корме.

– Слушай, Семён, я уже вторую ночь наблюдаю на озере странный огонёк: будто костёр жгут на одном из островков. Как думаешь, кто это может быть? Рыбаки?

Лейтенант явно озадачился:

– Костёр на острове, говоришь? Да нет, рыбаки – вряд ли: в это время года у нас тут не рыбачут. Да и рыбаков-то: раз, два – и обчёлся. В Белом рыбы немного.

– Тогда кто же?

– Понятия не имею. А знаешь, что? Что-то мне подсказывает, что Марья направляется именно к этому острову. С костерком который.

– Думаешь?

– Зуб даю! Поспорим?

Спорить я не стал. Лишь ещё усерднее заработал вёслами.

– Тише, не плещи так! – шикнул на меня Семён, – Вон она, вижу!

– Где? – я обернулся.

– Да ты не вертись, всё равно не увидишь. Впереди и правее по курсу, метрах в ста. Теперь греби спокойнее, так и будем держаться на этой дистанции, – лейтенант помолчал несколько секунд и добавил, – А вон и костёр. И наша любезная Мария Глебовна держит курс прямёхонько на него!

Минут десять мы плыли в полной тишине. Лишь вёсла с еле слышным плеском ритмично уходили в воду. Наконец, лейтенант нарушил молчание:

– Причалила. Высаживается на остров… Оп-па! – вдруг шёпотом воскликнул он.

– Что там?

– Её встречают. Мужчина!

– Тот?! Вчерашний? – от волнения я даже перестал грести.

– Да откуда я знаю?! – возмутился Семён, – Далеко же. У меня не телескоп, а всего лишь ПНВ.

– Ну, хоть похож на нашего клиента? – не унимался я.

– Ага, похож: голова, две руки, две ноги. Вылитый он! – огрызнулся лейтенант, – Ты грести-то не забывай. Только правее возьми: высадимся на другой стороне острова, чтобы глаза не мозолить.

– Да, белый хозяин! – я опять взялся за вёсла.

Ещё несколько минут в тишине – и лодка с лёгким шорохом ткнулась носом в берег.

– Палыч, давай договоримся: я впереди, ты прикрываешь. И никогда, слышишь, ни при каких обстоятельствах вперёд не суйся! – лейтенант шипел мне в самое ухо, – Договорились?

– Договорились! – прошипел я в ответ и послушно занял место в аръергарде.

Таким боевым порядком мы и начали карабкаться вверх по склону холма: впереди Семён с пистолетом, позади я – с боевым духом и уверенностью в завтрашнем дне.

– Интересно! – задумчиво прошептал лейтенант, когда мы добрались до вершины. Отсюда весь островок просматривался бы, как на ладони. Днём.

– Что интересно?

– Костра-то не видно!

И верно! Темноту, царящую здесь, не нарушало ничего. А куда же делся костёр, на свет которого, будто на маяк, плыла акушерка?

– Погасили, может? – неуверенно предположил я.

– Может быть. Или костёр разведён в таком месте, откуда виден лишь в одном направлении. В пещере какой-нибудь. Или в расщелине, – пробормотал Семён, озадаченно вертя головой с надетым на неё прибором ночного видения.

– Куда идти-то?

– Давай за мной! Только тихо, – скомандовал он и осторожно начал спускаться по другому склону холма.

Я – за ним. У огромного валуна, каким-то чудом удерживающимся на довольно крутом склоне, лейтенант опять замер и предостерегающе поднял руку.

– Что? – прошипел я ему на ухо.

– Тс-с! Слышишь?

Я прислушался. Поначалу ничего, кроме шума ветра, не услышал:

– Не слышу. А что там?

– Голоса. Двое: мужской и женский. Где-то тут, за камнем.

Я послушал ещё. Точно, голоса! И, кажется, совсем рядом:

– Что делать будем?

– Для начала посмотрим, что там. Пошли! – Семён крадучись пошёл вокруг валуна.

В соответствии с боевым расписанием, я прикрывал его тылы.

Обойдя камень, лейтенант осторожно выглянул за его край. И тут же отпрянул обратно:

– Тут они. Метров десять.

Я тоже посмотрел. У костра, разожжённого у самого входа в небольшой грот (или пещеру?) сидели двое. Лицом ко мне – Мария Глебовна. Вид у неё был совершенно счастливый: радостно улыбаясь, она что-то говорила своему собеседнику.

А тот сидел ко мне спиной и загораживал собой пламя. Отчего вся его сгорбленная фигура казалась невероятно большой и зловещей. А может, и была такой на самом деле.

Я отполз обратно за камень и уселся рядом с лейтенантом:

– И что дальше?

Тот пожал плечами:

– А …… его знает! Брать надо!

– Извиняюсь за нескромный вопрос: а за что? Сидят двое, беседуют, законов не нарушают. За что их брать-то?

– «За что, за что»! – передразнил меня Семён, – За …опу! Если это не наш клиент – извинимся и отпустим. А если наш – то другого такого шанса может и не представиться.

– А как ты поймёшь, наш он или не наш? – не отставал я.

– Того я узнаю. Я же его лицо видел, забыл? Хоть и прозрачное, но, думаю, не ошибусь.

– Ну, тебе виднее. Я что должен делать?

– Не высовываться! – лаконично обрисовал круг моих обязанностей лейтенант и, вытащив пистолет, щёлкнул предохранителем, – Я пошёл.

Не успел я ничего ответить, как Семён одним прыжком выскочил из-за камня и рявкнул:

– Руки вверх! Оставаться на месте!

Мария Глебовна взвизгнула и вздёрнула руки. Даже в полумраке было видно, как побелело её лицо. А вот её спутник повёл себя неправильно: он втянул голову в плечи, сжался в комок, но рук не поднял.

– Повторяю: руки вверх! Всех касается! – спокойно произнёс лейтенант, держа на мушке сгорбленную спину мужчины.

Тот, наконец, внял разумному совету и неохотно поднял руки.

– Молодцы. А теперь очень медленно повернуться ко мне. Без глупостей и резких движений!

Акушерка молча открывала рот, переводя изумлённый взгляд с Семёна на меня, но не могла произнести ни слова. А её загадочный приятель медленно начал поворачиваться. Рука с пистолетом у лейтенанта заметно напряглась.

– Михалыч, ты чего? Док, и ты здесь? – знакомым голосом поинтересовался задержанный. Поскольку он стоял спиной к огню лица его видно не было.

– Кешка?! – хором изумились мы с Семёном.

– Ну да, – пожал плечами мой водитель, – А вы-то здесь откуда?

Семён смущённо кашлянул, но пистолет не убрал:

– Давай-ка, сначала вы объясните нам, что тут делаете в это время!

Мария Глебовна из мертвенно – бледной мгновенно стала пунцовой. Кешкино лицо по-прежнему пряталось в тени, но, судя по тому, как он потупился, можно было догадаться о его окраске:

– Михалыч, ты, конечно, извини, но тебе-то какое дело? – тихо поинтересовался он.

– Я тебе потом объясню, какое мне дело. Поверь, есть причины спрашивать, – ледяным тоном заявил лейтенант.

– Ты бы хоть пушку-то убрал.

– Иннокентий, хватит болтать не по существу. Отвечай на вопрос! – прикрикнул на него участковый.

Ответить Кешка не успел. Мария Глебовна решительно подошла к нему сзади, обняла за плечи и громко, вызывающе заявила:

– Сами-то не поняли? Любовь у нас!

– Ага. Любовь, – тихо подтвердил Кешка.

Семён крякнул и опустил пистолет. Я устало опустился на холодный камень. Вот уж, воистину, – самые сложные вопросы имеют самые простые ответы!

– Михалыч, ты это… ты только никому не треплись, ладно? Док, и ты тоже. Я вас очень прошу! – голос у Кешки был потерянный.

– Мы просим! – поправила его акушерка, – Сами понимаете, деревня у нас маленькая, чуть что – слухи побегут, не остановишь. А нам этого не надо.

– Да не бойтесь вы. Ничего и никому мы не расскажем! – смущённо пообещал лейтенант, засовывая пистолет в кобуру, – Верно, Палыч?

– Конечно! – подтвердил я и, неожиданно для самого себя, ляпнул, – А лопата вам зачем?

– Чего? – оторопело переспросил Семён.

Я молча показал рукой на вход в пещеру. Там, аккуратно прислонённая к каменному «косяку», стояла лопата. Обыкновенная, штыковая. Совершенно обычная вещь на любом огороде, – и вовсе неуместная здесь, на пустынном островке посреди большого озера.

Любовники – отшельники в замешательстве переглянулись.

– И в самом деле! Зачем вам лопата? – заинтересовался лейтенант.

Первой пришла в себя Мария Глебовна:

– Кешик клад ищет. А я ему помогаю, – как-то буднично сообщила она.

Я заёрзал на своём камне. Вечер удался на все сто: ловили маньяка – убийцу со сверхъестественными способностями, а поймали влюблённую парочку кладоискателей.

– Кла-ад?! – протянул Семён, – А он здесь есть?

– Должен быть! Мне дед ещё рассказывал, когда живой был. И карту рисовал! – уверенно заявил Кешка.

– А кто у нас дед? – вяло поинтересовался я.

– А дед у меня героический был. Он в этих местах в гражданскую воевал. Атамана Тутова по степям гонял. Клад-то, как раз, его. Тутовский.

– И что, атаман здесь его и зарыл? На острове? – недоверчиво спросил лейтенант

– Семён, ты чего, с ёлки упал?! Какой остров? Тогда ещё озера и в помине не было! А острова – это холмы бывшие. Вот на этом-то холме, в пещере, Тутов клад и зарыл, когда его красные прижали, – возмутился Кешка.

– Да, как-то я про озеро забыл! – смутился участковый.

– И как успехи? Нашёл что-нибудь? – спросил я кладоискателя.

Тот понурился:

– Не успел…

– То есть?

– Да вот, облом вышел: неделю целую копал, ямища получилась – будь здоров! А сегодня приплыл, в пещеру захожу: а в яме – вода до краёв. Затопило! – скорбно поведал нам Кешка.

– А откуда вода-то?

– Как это – «откуда»? Из озера, само собой. Видно, я под самый берег подкопался, вот и прорвало.

Лейтенант решительно направился ко входу в пещеру:

– Ладно, авантюрист, показывай, чего нарыл. Раз уж мы тут. Да и поплывём обратно, пожалуй.

– Да чего там показывать! – скорбно махнул рукой Кеша, – Залило всё.

Однако взял лопату, включил фонарь и первым вошёл в темноту.

– Палыч, ты идёшь? – Семён выжидательно посмотрел на меня.

Я колебался. С детства я почему-то недолюбливал всякого рода дырки в земле: начиная от погребов и подвалов, и заканчивая пещерами. Причём, что характерно, никакой почвы для этой нелюбви не было. Просто – не любил, и всё.

А кроме того, меня сильно смущал огромный валун, нависший над самым входом в пещеру. По всем законам физики он давно должен был упасть. И, если не упал до сих пор, то вероятность того, что он грохнется в любой последующий момент времени, повышалась на глазах.

– Семён, а может – ну его, этот клад?! Наверх погляди!

Лейтенант задрал голову, едва не потеряв фуражку:

– Ну?

– Что «ну»? Камень видишь?

– Вижу.

– Он же на честном слове держится! Мы сейчас войдём, а он грохнется, не дай Бог! И получится славная такая братская могилка…

– Типун тебе на язык! Палыч, если эта махина до сих пор не свалилась, то и сейчас не свалится. Не дрейфь! Хотя, если не хочешь идти, погоди здесь. Я быстро.

Я помялся ещё с полминуты и шагнул вперёд:

– Ладно, уговорил. Пошли, посмотрим, чего там Кеша накопал.

Лёгок на помине! Из чёрной утробы пещеры донёсся приглушенный крик:

– Ну где вы там?

– Идём, идём! – отозвался лейтенант и нырнул под низкий свод.

Я вздохнул и полез следом.

Пещера оказалась совсем небольшой. Через несколько метров от входа довольно узкий туннельчик вдруг расширялся и превращался в маленький подземный зал почти правильной сферической формы. Пола в пещерке не было. Вернее – почти не было: вместо него была вода. Тёмная, почти чёрная поверхность её была абсолютно спокойной и выглядела чрезвычайно плотной. Казалось, по ней можно идти.

И лишь у самого входа в туннель оставалась небольшая полоска суши. На которой, собственно, мы и стояли.

– Сколько живу здесь, а не знал, что на островах пещеры есть! – удивился Семён, вертя во все стороны головой.

– Да я и сам не знал! Это мне покойный дед рассказал: найдёшь, говорил, холм с пещерой – там Тутов клад и зарыл. А казачков своих, которые сундуки схоронили, сам же и расстрелял. Чтоб не сболтнули кому, – сказал Кешка и печально добавил, – Только что толку теперь: всю воду ни в жизнь не вычерпать!

– Это тебе придётся всё озеро вычерпывать! – мудро заметил я, – Про сообщающиеся сосуды слышал? Пока дырку к озеру не закроешь, черпать бесполезно.

– Да где ж её найти-то, эту дырку? Тут аквалангист нужен… или другой какой водолаз!

– Кешенька, не расстраивайся! Мы что-нибудь придумаем, – попыталась успокоить его Мария Глебовна, но особо не преуспела.

Кешка понурился. Он скорбно смотрел на чёрную спокойную воду и вздыхал. Словно безнадёжно влюблённый пятиклассник.

Лейтенант хлопнул его по плечу:

– Марья права, Иннокентий! Не расстраивайся. Поехали-ка лучше по домам: тут делать пока больше нечего, а по окрестностям бродит маньяк…

Я пнул его по ноге и, кажется, довольно больно. Семён прикусил язык, но поздно.

– Маньяк?! – в один голос воскликнули кладоискатели.

– Какой маньяк? – отдельно уточнила Мария Глебовна.

Семён, запунцовев, открыл было рот, но сказать ничего не успел…

Пол пещеры вдруг приподнялся, едва не сбросив всех нас в неприятную чёрную воду. И тут же вернулся на место. Из туннеля, ведущего наружу, вырвалась тугая волна воздуха, принеся с собой короткий и гулкий звук удара. И опять воцарилась звенящая тишина.

– Что это было? – шёпотом спросила акушерка.

Вместо ответа я ринулся в туннель: кажется, я понял, что!

Выхода не стало. Узкий лаз теперь упирался в монолитную каменную стену и ни единой щели не осталось по бокам. Огромный камень, веками висевший над входом, наконец сорвался. Очень удачно выбрав для этого время.

Мы оказались плотно запечатанными в пещере. Не приходилось и думать о том, чтобы попытаться отодвинуть упавший валун: весил он, пожалуй, тонн десять. Если не больше.

– Что там, Палыч? – за спиной возник лейтенант.

– Неслышно подкрался маленький пушной зверёк под названием песец, – констатировал я, – Завалило нас.

– Твою мать! – выдохнул Семён, ощупывая камень.

– Ну, что там у вас?! – нетерпеливо крикнул из пещеры Кешка. Они с Марьей при всём желании не смогли бы протиснуться к нам: через туннель с большим трудом можно было пройти лишь одному человеку.

– Хреново у нас! – откликнулся участковый, закончив осмотр, – Камнем вход завалило.

Продравшись обратно в пещеру, мы застигли немую сцену: любовники, абсолютно бледные, стояли на узком берегу и вид имели неважный.

– Совсем – совсем завалило? – робко уточнила Мария Глебовна.

– Совсемее не бывает! – подтвердил я.

Кеша грязно и длинно выругался. Отведя душу, опасливо покосился на подругу. Той, впрочем, явно было не до контроля лексики:

– Как же… А что делать-то теперь? – растерянно спросила она.

Мы с лейтенантом дружно пожали плечами.

– Не знаю. Пока – думать, – сказал Семён, – Другого выхода, как я понимаю, из пещеры нет?

Кешка молча покачал головой.

– Ясно. Тогда думаем. Предложения есть?

– Может, попробовать камень отодвинуть? – это акушерка.

Я невесело усмехнулся:

– Вы его видели? Камень-то? Его несколькими бульдозерами не сдвинуть, не то что нами.

– У нас же лопата есть! – воскликнул Кешка, – Прокопаемся наружу, и дело с концом.

– Гений! – констатировал лейтенант, – Камень вокруг. Где копать-то?

– Не везде! – обиженно заявил горе – кладоискатель, – Туннель, – да, он каменный. А вон там кусок стены – земляной.

Мы синхронно повернули головы: в двух шагах от нас и в самом деле каменный массив рассекала широкая трещина, заполненная землёй.

– А ведь верно! – я подошёл и потыкал пальцем, – Земля.

– Так, заканчиваем нытьё и начинаем работу! – лейтенант снял фуражку, бережно положил её на скальный выступ и взял лопату, – Рыть будем по очереди: я начинаю, потом Кешка, потом док. И так по кругу, пока не прокопаемся куда-нибудь.

– Семён, а как ты думаешь, эта стена куда выходит? – озвучил я мучавший меня вопрос.

Уже замахнувшийся было лопатой Семён замер:

– А какая разница? Всё равно больше рыть негде. Будем пробиваться под углом вверх.

– Так мы несколько дней копать будем! – горестно воскликнула Мария Глебовна.

– А есть другие варианты? – резонно осведомился лейтенант.

Других вариантов не было. Семён крякнул и вонзил лопату в землю.

– Боюсь, нет у нас нескольких дней. Несколько часов, не больше, – поправил я акушерку.

– Это почему? – вопрос прозвучал хором. Лейтенант опять остановился.

– Камень запечатал вход очень плотно. Воздух сюда не поступает. Пещера маленькая, а нас – четверо взрослых. Через какое-то время мы израсходуем весь кислород, – как мог, спокойно, объяснил я.

Повисла тишина. Судя по изменившимся лицам сокамерников, опасность осознали все.

– Может, щель какая-нибудь есть? – пискнула Мария Глебовна.

Я пожал плечами:

– Может быть… Семён, дай зажигалку!

Лейтенант порылся в кармане и протянул мне спички:

– Вот, только это, – виновато развёл руками.

– Сойдёт.

Я чиркнул спичкой о коробок и поднял огонёк повыше. Четыре пары глаз уставились на него. Пламя не шевелилось: в пещере не было ни малейшего движения воздуха. Выждав, пока спичка не догорит, я швырнул её в воду и констатировал:

– Сквозняков нет. Притока воздуха – тоже.

Опять наступила тишина. Первым опомнился Семён:

– Значит, надо поторапливаться! – и принялся за работу.

Мы пока присели на камни. Делать всё равно было нечего.

– Пал Палыч, кто-нибудь знает, что вы здесь? – шёпотом спросила меня акушерка.

– Увы! Только мы с Семёном, – я развёл руками.

– А о каком маньяке он говорил? Вы что-нибудь знаете об этом? И как вы здесь оказались? – засыпала она меня вопросами.

Я вздохнул. Да чего уж там: скрывать далее, видимо, не имело никакого смысла:

– Видите ли, дело в том, что с некоторых пор в окрестностях Кобельков стали странно погибать женщины. Беременные… – не торопясь, под мерный стук лопаты я поведал Марии Глебовне всю эту историю.

Закончил уже тогда, когда лейтенант передал лопату Кешке. Тот принял эстафету и принялся работать лопатой с проворством хорошего экскаватора.

– Круче, круче вверх забирай! – дал ему напоследок ценные указания Семён и уселся рядом с нами.

Акушерка выглядела потрясённой:

– И все погибшие наблюдались у меня? Поэтому вы решили, что я причастна к этим убийствам, да? – дрожащим голосом спросила она.

Я тут же почувствовал себя подонком:

– Мы обязаны были проверить.

Мария Глебовна тихо заплакала.

– Марья, ты это… не обижайся! Мы вовсе не считали тебя убийцей… – на последнем слове Семён поперхнулся и закашлялся.

Женщина зарыдала навзрыд, уткнувшись лицом в собственные колени. Я смотрел на её содрогающуюся спину и чувствовал в горле противный холодный ком:

– Мария Глебовна, мы и в самом деле даже мысли не допускали о том, что вы напрямую причастны к этой истории. Но информация о ваших пациентках каким-то образом попадала к маньяку. Вот мы и решили проследить. Поймите, шестнадцать женщин погибло: мы обязаны проверить все версии, – попытался я её успокоить.

– Я понимаю… – всхлипнула акушерка, не поднимая лица.

– Марья, может, у тебя есть какие-то предположения о том, как убийца узнавал о беременных? – лейтенант осторожно тронул её за плечо.

Женщина, наконец, разогнулась и покачала головой:

– Понятия не имею. Правда. Я вообще никому о своих пациентках не рассказывала. Да никто и не интересовался.

– Но как-то же этот тип узнавал о своих жервах! – устав сидеть на жёстком и холодном камне, я вскочил и принялся мерять шагами маленький участок суши

– Но не от меня, это уж точно! – почти полностью успокоившись, заявила акушерка.

– Марья… скажи, а к твоей картотеке кто имеет доступ? – тихо поинтересовался Семён.

От неожиданности я споткнулся и чуть не свалился в залитую водой яму. Как я сам-то не сообразил?!

– Да все, вообще-то… – пожала Мария Глебовна плечами, – Карты просто на полках стоят в моём кабинете. Любой может посмотреть.

– Любой посторонний? – уточнил Семён.

– Ну нет, посторонний – вряд ли. Заметили бы сразу и выгнали. А вот из больницы кто-нибудь – это без проблем, – она осеклась и испуганно взглянула на лейтенанта, – Ты думаешь, это кто-то из наших?

– Похоже на то, – угрюмо подтвердил участковый.

Я опять уселся на свой камень и принялся загибать пальцы:

– Я, Клавдия Петровна, Инка, Нинка. Антона Иваныча исключаем: у него алиби. Пока он без сознания на дороге лежал, маньяк там же Семёна вокруг костра гонял. Всё. Круг подозреваемых сузился до четырёх человек.

– До трёх, – поправил меня лейтенант, – У тебя тоже алиби: ты убийцу у того же костра ножиком тыкал. Да и в Кобельках ты, Палыч, появился намного позже, чем начались убийства. Так что, остаются трое…

Он помолчал немного и тихо добавил:

– И ещё Аля…

Меня как током ударило. Аля?! Эта девочка, которая так внезапно появилась в моей жизни и как-то сразу стала её смыслом? Аля, которая за короткое время влюбила в себя всех окружающих? Моя Кошка – в числе подозреваемых?! Я нехорошо посмотрел на Семёна.

Тот выглядел виновато:

– Палыч, извини. Но она ведь живёт в больнице, верно? Раз уж мы считаем, так давай считать всех.

– Семён, Аля появилась в Кобельках ещё позже меня! – я старался говорить спокойно, но получалось это с трудом.

– Верно, – как-то подозрительно легко согласился он и, наклонившись к самому моему уху, прошептал, – но у Али есть нечто такое, что есть и у нашего маньяка…

– Это что же?

– Сверхъестественные способности. И некоторые необъяснимые странности.

– Ты о чём?!

– Палыч, я видел вчера чудо. Ты видел. Инка с Нинкой – тоже. И его сотворила Аля. Ещё у неё нет отпечатков пальцев, что несколько необычно, как ты понимаешь. Ещё – её странное появление на острове посреди озера… Мы ведь до сих пор не знаем, кто она и откуда, – пояснил шёпотом лейтенант.

– Но Аля… – начал было я, но он меня перебил:

– Она – необыкновенная, согласен. И ты её любишь – это я тоже знаю. Она, кажется, тебя тоже. Но пойми, Палыч, ситуация складывается так, что мы никого не можем исключить из числа подозреваемых! Даже Алю.

Я вздохнул. С формальной точки зрения Семён, возможно, прав. Даже наверняка – прав. Да и ладно, чёрт с ним: пусть сам убедится, что моя Кошка тут ни при чём…

Мои размышления были прерваны длинным затейливым матом из ниши в стене, куда уже полностью углубился Кеша.

1 октября, Кобельки, 01—40.

Он легко спрыгнул вниз и полюбовался на дело рук своих: камень лёг прочно, надёжно закупорив вход в пещеру. Людям, оставшимся внутри, выбраться не удастся ни за что. Вот и чудесно!

Ухмыльнувшись, Он попытался посмотреть своим другим взглядом, что делают пленники пещеры. И с неприятным удивлением обнаружил, что не может до них дотянуться. Видимо, его взгляд не в состоянии пробиться через толщу монолитного камня. Ну что же, Он примет это к сведению!

Она, наверняка, будет довольна. Одним махом удалось избавиться и от настырного участкового, и от этого доктора, который решил влезть не в своё дело. С участковым надо было особенно поторопиться: пока тот Его ещё не узнал, но это могло произойти в любой момент!

Но теперь Он в безопасности: участковый заживо похоронен в этой пещере. Правда, ещё двое оказались запертыми здесь, но это не имеет никакого значения: лес рубят – щепки летят!

Он перенёсся сознанием из временного тела в постоянное. И открыл глаза уже дома.

– Ну? – спросила Она, – Теперь-то удалось?

Всё ещё обессиленный после перемещений между телами, Он молча кивнул.

– Вот и славно. Теперь можно будет спокойно завершить то, что начали. Осталось всего двое. И одну я уже тебе нашла. Пока отдыхай и набирайся сил. А завтра – продолжим, – Она скупо улыбнулась тонкими губами и вышла из комнаты.

1 октября, озеро Белое, 02—35.

– Иннокентий, ты чего? – строго прикрикнул на Кешу лейтенант.

– Всё, Семён, приплыли! – скорбно ответил из своей ниши копатель, – Дальше только камень. Везде – камень!

И, в качестве иллюстрации к своему заявлению, ударил несколько раз лопатой. Послышался противный скрежет металла по камню.

Семён сорвался с места и подбежал к Кешке. Я тоже.

– Что, нигде не пробиться? – лейтенант отобрал лопату и принялся с размаху бить ею по стенам выкопанной ниши.

Лопата скрежетала по камню и высекала искры. Копать больше было негде.

– Да… здесь не пройти! – констатировал, наконец, лейтенант и отшвырнул ненужный теперь инструмент.

– А больше – негде! – выкрикнул Кешка и заметался по пещерке.

– Значит, нужен другой план! – философски заметил я.

– Гениально! А он у тебя есть? – поинтересовался Семён.

Я покачал головой. Плана у меня не было.

– Ладно, давайте опять думать, – подытожил лейтенант.

Мария Глебовна кашлянула. Все взоры обратились к ней.

– Мне кажется, или и в самом деле дышать стало труднее?

Повисла тягостная пауза. Все, видимо, прислушивались к своим ощущениям.

– Марья, ты давай без паники! Пока дышится нормально, – неуверенно заявил Семён.

Я молча кивнул головой в знак согласия. Хотя, на самом деле мне тоже стало казаться, что кислорода в воздухе маловато. Я несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь понять, так ли это. Будто собираясь нырнуть…

Нырнуть?! А что, почему бы и нет?

– Кажется, придумал! – воскликнул я.

Все трое с надеждой уставились на меня.

– Кеша, ты говорил, что подкопался под берег и поэтому яму залило, так?

– Ну да, – неуверенно подтвердил он.

– Значит, нам надо нырять: искать отверстие, сообщающееся с озером. И попытаться выбраться через него.

Тишина. Шесть глаз с немым удивлением в них.

– Вода ледяная! – отмер, наконец, Кешка.

– Знаю. Придётся сначала нырять по очереди, пока дыру не найдём. Так, чтобы в воде за раз не больше двух минут проводить. Пока один ныряет – остальные греются, – парировал я.

Лейтенант задумчиво смотрел на чёрную воду:

– Палыч, а ты прав. Должна быть дыра. Не факт, правда, что она достаточно большая, чтобы в неё пролезть… но пробовать надо. Это наш единственный шанс.

Кешка торопливо принялся раздеваться.

– Оставь! – остановил я его, когда он принялся стаскивать с себя водолазку.

Иннокентий замер и непонимающе посмотрел на меня.

– Свитер и брюки лучше оставить: движений они почти не стесняют, а тепло в воде сберечь помогут, – пояснил я, – снимаем только обувь и верхнюю одежду.

Кешка кивнул и, разувшись, подошёл к воде.

– Фонарь возьми. Он водонепроницаемый, – лейтенант сунул ему в руки свой фонарик.

– Спасибо. Ну, я пошёл?

– Давай. С Богом!

Кеша сделал глубокий вдох и, прямо с берега, солдатиком прыгнул в заполненную водой яму. Сразу же скрывшись с головой. Сгрудившись на берегу, мы во все глаза следили за тусклым пятном света, медленно перемещающимся в глубине. А я ещё и посматривал за секундной стрелкой на часах.

Двадцать секунд… Тридцать… Сорок пять…

Кешка вынырнул на пятидесятой секунде. Ухватившись за камень, он повис в воде, шумно и жадно дыша.

– Ну что? Не нашёл? – с надеждой спросила его Мария Глебовна.

– Н-нет п-пока! – его зубы стучали.

Отдышавшись, Кешка отпустил камень и вновь ушёл под воду. А лейтенант принялся разуваться.

Сорок секунд… Пятьдесят… Минута…

– Почему он не выныривает? Так долго… – прошептала акушерка.

Свет под водой замер на одном месте. Минута и десять секунд…

– Я пошёл! – заявил Семён и шагнул к воде.

Навстречу ему, вздымая фонтаны брызг, выметнулся Кешка. Будто ошалевший кит, он всем телом выбросился на берег, да так и остался лежать, с хрипом и свистом хватая ртом воздух. Мария бросилась к нему:

– Кешенька, ты как? Почему так долго? Господи, замёрз-то как: синий весь! – причитала она над ним, укутывая двумя куртками: своей и его.

– Дыру нашёл? – деловито осведомился лейтенант.

Кешка молча покачал головой: не нашёл.

– Док, ты следующий! – предупредил меня Семён. Подхватил фонарик и шагнул в воду.

А я начал разуваться.

Лейтенанта не было почти минуту. Потом всё повторилось: Семён вынырнул и повис в воде, уцепившись за камень и отдуваясь.

– Не нашёл! – сообщил он, не ожидаясь моего вопроса. И вновь нырнул.

В этот раз он вернулся быстрее:

– Есть дыра! Довольно большая. Надо проверить, куда ведёт! – и собрался было опять нырнуть.

– Стой! – заорал я во всё горло.

Присутствующие вздрогнули и уставились на меня.

– Т-ты ч-чего, П-палыч? – стуча зубами поинтересовался Семён.

– Не вздумай лезть в дыру один! Застрянешь ещё, неровён час! Надо, чтобы страховал кто-то, – объяснил я, – И вообще, давай вылезай, пока не заколдобился окончательно. Место запомнил?

– З-запомнил! – прохрипел лейтенант и выбрался на сушу.

– Грейся давай! – я набросил на его плечи свою куртку, – Согреешься – полезем в воду вместе. Покажешь дыру и будешь меня страховать. А я попробую пролезть.

– А п-п-почему т-ты? – простучал зубами Семён.

– Потому что я ещё не нырял. И пока не замёрз. Поэтому я полезу, а ты меня за ноги будешь страховать. Если застряну – вытащишь. Идёт?

– Пусть Семён отдыхает пока, – встрял в разговор оживший Кеша, – После тебя, Палыч, ведь моя очередь нырять была!

– Ты сиди пока в резерве! Семён мне место покажет, – объяснил я.

Минут пять прошло в молчании.

– Ну что, док, пошли? Я готов! – наконец, бодренько заявил участковый.

– Точно готов? – я с сомнением его оглядел. Губы ещё синеватые, но дрожать перестал. И то ладно!

– Готов, готов. Пошли, чего тянуть! – Семён сбросил куртку и направился к воде.

– Ну, давай. На счёт три. Раз! Два! Три!

И мы нырнули. Сказать, что вода была холодной – значило бы не сказать ничего. Она была обжигающе-ледяной. Всё тело тут же свело в один тугой ком холодной боли. Сердце моментально подпрыгнуло куда-то в голову и безумно там заколотилось.

Под водой я открыл глаза. Сначала не увидел ничего, кроме зеленоватой мути. А потом в поле зрения вплыло тусклое световое пятно, шарящее по подводной стене прямо перед моим носом.

Лейтенант дёрнул меня за руку. Я повернулся к нему: Семён свободной рукой с фонариком показывал куда-то правее и ниже. Туда, где в стене чернотой зияла дыра.

Поначалу она показалась мне огромной. Но, подплыв ближе, я понял, что это впечатление было обманчивым: вода искажает истинные размеры.

На самом деле, отверстие оказалось небольшим. По моим прикидкам, едва достаточное для того, чтобы пропустить в себя плечи взрослого человека. Не позволяя себе тратить время (и кислород!) на пустые сомнения, я перехватил у лейтенанта фонарик и головой вперёд втиснулся в подводный лаз. Ощутив, как мою правую лодыжку крепко ухватила рука: Семён честно меня страховал.