Текст книги "Пётр второй"

Они ещё долго обсуждали события на фронте, больше интересуясь успехами армий, наступавших в направлении Беларуси.

Наступление же войск этого Западного фронта было осуществлено по плану, являвшемуся копией плана несостоявшейся летом 1916-го года наступательной операции русской армии в направлении Ошмяны и Вильно.

По плану новой операции основной удар должна была наносить 10-ая армия, которой ещё с 9 апреля командовал уроженец Гродно генерал-лейтенант Николай Михайлович Киселевский.

Наряду со 2-ой и 3-ей армиями она входила в состав Западного фронта, которым с конца мая командовал генерал-лейтенант Антон Иванович Деникин.

Ещё 9 июня главком фронта провел совещание с командующими армиями и сделал по его итогам письменные выводы:

– «3-я армия.

Армейский комитет по составу удовлетворительный…

Дивизионные комитеты настроены хорошо и являются помощниками начальников дивизий…

По настроению впереди других стоит артиллерия: наступление ею приветствуется. В пехоте настроение более пёстрое.

Лучше других 20-й корпус…

Несколько слабее пехота 15-го корпуса.

Еще слабее 35-й корпус…

10-я армия.

Лучше других настроена артиллерия. Наиболее крепким следует считать 1-й Сибирский корпус…

2-й Кавказский корпус особенно болезненно переживает переход от старого режима к новому и, по оценке командующего армией, 2-я Кавказская гренадерская, 51-я и 134-я дивизии по своему настроению небоеспособны…

38-й армейский корпус настроен спокойнее…

Численность армии продолжает заметно уменьшаться.

Общее отношение солдат 10-й армии к наступлению скорее отрицательное…

2-я армия.

Армейский комитет малоинтеллигентный, несамостоятельный, слепо идёт за фронтовым комитетом, даже и в его крайних проявлениях…

Настроение вполне хорошее в артиллерии, в пехоте пёстрое, но вообще гораздо худшее, чем в других армиях…

Дезертирство с фронта почти прекратилось. Братание наблюдается редко, одиночными людьми.

Укомплектования поступают на фронт так скверно, что некомплект угрожающе прогрессирует».

На этот доклад Главкома Западным фронтом А.И. Деникина Верховный Главнокомандующий А.А. Брусилов наложил резолюцию:

«При таком настроении стоит ли подготовлять тут удар?».

Но подготовка продолжалась, и не только к наступлению.

На день раньше, 8 июня, Съезд фронтовых комитетов высказался против проведения операции.

А через десять дней – 18 июня – уже «За», но 20 июня – снова «Против». Попутно своё мнение высказывали также другие комитеты.

В Минске, где в эти дни размещался штаб фронта, местный совет рабочих и солдатских депутатов постановил не наступать. В 169-ой дивизии постановили считать наступление изменой революции.

Поэтому основная работа по подготовке операции фактически легла на плечи офицеров, которые должны были одновременно заниматься своими прямыми служебными обязанностями и буквально упрашивать солдат идти в наступление.

При подготовке к наступлению А.И. Деникин осмотрел вверенные ему войска, и был весьма удручён их состоянием, особенно дезорганизацией и моральным духом.

Он понял, что наступление его войск может потерпеть неудачу. Но теперь не по причине непреодолимости оборонительной линии противника или недостатка тяжёлых снарядов, а из-за состояния его армий и их чрезмерной политизации и демократизации, позволяющей отменять приказы командиров.

Главком фронта условно разделил свои части на три типа.

Первые части, коих было немного, почти сохранили нормальный дореволюционный вид и дисциплину в строю.

Одной из таких частей был 38-ой армейский корпус под командованием генерал-лейтенанта, по происхождению польского дворянина, Иосифа Романовича Довбор-Мусницкого, сурово и непреклонно отстаивавшего прежнюю дореволюционную дисциплину в войсках.

Вторые части, коих было много, ещё сохранили подобие строя и элементы воинской дисциплины, но в психологическом плане уже были развращены революционными настроениями.

Рядовому составу этих частей были характерны подозрительность и недоверие к своим командирам, обиды на всё и всех, бесконечные жалобы на своих командиров всех рангов и на Временное правительство, занявшее непримиримую позицию по отношению к внешнему врагу, на питание и бесполезное сидение в окопах без дела.

Третьи части были практически полностью дезорганизованы.

Одной из таких частей оказался 703-ий Сурамский пехотный полк под командованием недавно назначенного полковника Давида Константиновича Сагинова. Полк входил в состав 2-ой Кавказской гренадерской дивизии генерал-майора Эдуарда-Ореста Густавовича Катлубая 2-го Кавказского армейского корпуса генерал-лейтенанта Григория Ивановича Чоглокова.

При его посещении А.И. Деникин увидел значительную толпу одетых в рваное и грязное тряпьё безоружных опустившихся людей, бродивших, сидевших и лежавших на большой поляне около деревни. Босые, непричёсанные, обросшие и немытые они произвели на командующего фронтом гнетущее впечатление.

Тут же к командующему поспешил командир дивизии генерал-майор Катлубай. Этот, в прошлом храбрый офицер – Кавалер Георгиевского оружия и Ордена Святого Георгия 4-ой степени, теперь с мертвенно-бледным лицом и трясущейся нижней губой пытался доложить обстановку командующему фронтом. Но из его стона Антон Иванович понял только то, что обмундирование и снаряжение его солдаты давно пропили.

А.И. Деникина удивило, что при его появлении никто не скомандовал «Смирно!» и никто из солдат не встал.

Несмотря на негодование и брезгливость к представшему перед ним сброду, ему пришлось всё же выйти из автомобиля в толпу для беседы.

На вопросы командующего солдаты отвечали злобно и упрямо, тупо и нелогично, истерично выкрикивая из задних рядов хулу начальству и матерные ругательства. Короткие речи выступавших солдат были лишены здравого смысла и походили на бредни одержимых, бесноватых, или на высказывания людей с помутнённым разумом.

Постепенно, вместо возмущения этой людской массой, ушедшего на задний план, у старого солдата стало возникать чувство бесконечной жалости к этим грязным и тёмным русским людям.

Пробыв в этой неуправляемой толпе около часа, А.И. Деникин сел в свой автомобиль с горестным вздохом сожаления:

– «Боже мой! Что сделалось с людьми, с разумной Божьей тварью, с русским пахарем?!».

А уже отъезжая, главком добавил их оправдывающее, философское:

– «Им ведь так мало дано, потому с них и мало взыщется…».

После этого посещения А.И. Деникин, по настойчивой просьбе делегатов, сразу направился на корпусной съезд того же 2-го Кавказского корпуса.

Делегаты этого съезда были не случайными людьми, а выбранными, потому их речи были связанны и целенаправленны.

В процессе бесед разных групп делегатов между собой, до уха членов свиты А.И. Деникина донеслись разговоры о возможности здесь, сейчас же, прикончить всю верхушку фронта с целью срыва наступления.

Поэтому, стараясь пресечь дальнейшие разнузданность, смуту и разлад в 10-ой армии, позже, после провала наступления – 17 июля 1917 года, Главком издал Приказ по армиям Западного фронта № 1946.

В нём говорилось о расформировании полков этой дивизии, отказавшихся поддержать своих товарищей по оружию, ставших гнездом немецкого шпионажа и провокаций, «За измену воинскому долгу и делу спасения Родины».

В этом же революционном году в русской армии, наряду с падением дисциплины и участившимися случаями дезертирства, возросло и количество саморанений.

Из-за такой ситуации с личным составом наступление Западного фронта постоянно откладывалось.

К началу наступления изменился и состав армий Западного фронта, в который теперь входили:

2-ая армия генерал-лейтенанта А.А. Веселовского в составе корпусов: 9-го генерал-лейтенанта П.Д. Шрейдера, 50-го генерал-лейтенанта Б.А. Дзичканца, 3-го Сибирского сначала генерал-лейтенанта А.Е. Редько, а затем В.Ф. Джунковского, и Гренадерского генерал-лейтенанта Д.П. Парского.

3-я армия генерал-лейтенанта М.Ф.Квецинского в составе корпусов: 10-го генерала от инфантерии Н.А. Данилова, 15-го генерал-лейтенанта И.З. Одишелидзе, 20-го генерал-лейтенанта А.Я. Ельшина, и 25-го генерал-лейтенанта В.В. Болотова.

10-я армия генерал-лейтенанта Н.М. Киселевского в составе корпусов: 3-го генерал-лейтенанта Д.Н. Надёжного, 38-го генерал-лейтенанта И.Р.

Довбор-Мусницкого, 1-го Сибирского генерал-лейтенант Е.А. Искрицкого, и 2-го Кавказского генерал-лейтенанта Г.И. Чоглокова.

При подготовке к наступлению, ещё 1 июля в Молодечно, Николай Михайлович Киселевский издал приказ по своей 10-ой армии:

– «1. Части 10-ой и 12-ой армий противника занимают укреплённую позицию по линии: озеро Нарочь – деревня Ново-Спасское – местечек Крево, Геверишки, Делятичи и Барановичи.

2. На армии Западного фронта возложена задача нанести противнику удар в общем направлении на Вильно. 10-ой армии приказано нанести главный удар, атакуя противника на фронте Гавеновичи – Геверишки, имея первоначальной целью овладение линией Солы – Жуйраны – Ошмяны – Граужишки. 2-ой и 3-ей армиям приказано всеми средствами содействовать наступлению 10-ой армии, и по мере развития успеха перейти в наступление в общем направлении на Вильно и Слоним.

3. Во исполнение поставленной задачи командующий 10-ой армией решил нанести противнику главный удар на участке Сутковского и Новоспасского лесов с дальнейшим развитием главного удара в направлении на лес, что между деревнями Глинная и Базары.

4. Ближайшей задачей командарм поставил выйти тремя ударными корпусами (2-му Кавказскому, 1-му Сибирскому и 38-му) на линию р. Оксна – деревни Глинная – Асаны – западная опушка Богушинского леса – Попелевичи – Чухны.

5. Для дальнейшего наступления с целью овладения линией Солы – Жуйраны – Граужишки указания предполагалось дать дополнительно.

6. Корпусам – задачи:

а) Кавказскому – атаковать участок Гавеновичи – Новоспасское с целью овладеть массивом с Сутковским лесом и развития в дальнейшем действий для закрепления на линии реки Оксна до Глинная;

б) 1-му Сибирскому – атаковать участок от Новоспасское до северной окраины Крево с целью овладения Новоспасским и Богушинским лесами и группой лесов к западу от первого и к северу от второго, и закрепления на линии Глинная – Асаны (включительно);

в) 38-му – атаковать участок Крево – Чухны (включительно) с целью захвата Кревского массива и леса к западу от него, и закрепления на линии Асаны (исключительно) – Попелевичи (включительно);

г) 3-му – оборонять участок от Геверишки (включительно) до высоты в полутора вёрстах юго-восточнее деревни Бор (включительно), содействуя наступлению 38-го корпуса, сосредоточив артиллерийский огонь по батареям противника, группирующимся в районах деревень Вишнёвка, Ордаши, Куты, и имея корпусный резерв (три полка 73-ей пехотной дивизии) на правом берегу реки Березины. В дальнейшем корпус должен принять участие в общем наступлении на линию Солы – Ошмяны – Граужишки».

Несмотря на все трудности, 10-ая армия всё же сумела, хоть кое-как, но подготовиться к наступлению, в котором ей на первом этапе отводилась главная роль.

И наступление началось.

На участке главного удара, для прорыва мощной линии обороны противника, было сосредоточено огромное количество артиллерии – 788 орудий, из которых 356 было крупнокалиберных. Наиболее насыщенным артиллерией стал 38-ой армейский корпус.

Все орудия, за исключением 12-дюймовых гаубиц, имели полные боекомплекты. Корректировку стрельбы должны были осуществлять 15-ый, 35-ый корпусные и 11-ый армейский воздухоплавательные отряды, а также Гренадерский, 1-ый Сибирский и 34-ый корпусной авиационные отряды.

К удовольствию командования специальные части русской армии – артиллерия, авиация, броневые отряды, инженерные войска – были значительно меньше затронуты революционным разложением, чем пехота, поэтому на них можно было вполне рассчитывать.

Наступлению предшествовала мощнейшая за всю историю Западного фронта артподготовка, длившаяся с 6 по 9 июля. В результате в проволочных заграждениях противника появились значительные бреши, были смешаны с землёй все окопы первой линии и значительно пострадали окопы второй и третьей линий. Были разрушены блиндажи и пулемётные гнёзда.

Железобетонные бункеры не пострадали, но входы в них оказались завалены землёй и обломками брёвен.

Затем, 9 июля, в атаку пошла русская пехота. Но из четырнадцати подготовившихся к атаке дивизий, вперёд пошли лишь семь. Более того, только четыре из них оказались боеспособными. Солдаты попросту не желали рисковать своими жизнями и выполнять приказы офицеров, массово уходя в тыл. Многие из них устраивали себе самострелы.

Поэтому Кревская наступательная операция, проводившаяся один день, закончилась провалом. Но во многом эта операция оказалась успешной. Некоторые части проявили самоотверженность и героизм.

Заметней всего были успехи у 51-ой пехотной дивизии, кода её 202-ой Горийский, 204-ый Ардагано-Михайловский полки и три роты 203-го Сухумского полка продемонстрировали мощный штыковой удар русских войск. Офицеры дивизии сражались с необыкновенным мужеством и презрением к смерти, показывая пример рядовым.

Но одна из целей этой операции всё же была достигнута. Впервые за всю историю войны нашим войскам, силами 10-ой армии, удалось частично уничтожить и прорвать сильно укреплённую оборону противника. И произошло это у Крево, замок которого и костёл были полностью разрушены обеими воюющим сторонами в их артиллерийской дуэли.

Совсем по-другому происходили события на Румынском фронте.

Наступление, в котором участвовали 1-ая и 2-ая румынские армии, а также 4-ая и 6-ая русские армий, началось 9 июля и развивалось успешно.

На русские войска положительно воздействовал пример румынских войск, не заражённых большевистской агитацией. Кроме того, на Румынском фронте, в отличие от других фронтов, отборные «ударные» части использовались, прежде всего, для подавления мятежей и поддержания дисциплины в собственных частях, а не для лобовых атак на окопы противника. В результате чего, в руках командования постоянно находились, верные долгу и присяге, части, на которые оно могло положиться.

В процессе успешного наступления части 6-ой русской и 2-ой румынской армий прорвали фронт противника на Фокшанском направлении, к 11 июля захватив пленных и около сотни орудий.

Но ввиду печальных событий на других русских фронтах новый Председатель Временного правительства – военный и морской министр, Александр Фёдорович Керенский 14 июля 1917 года подписал Приказ об остановке этого наступления. И образцово подготовленное штабами наступление русской армии летом 1917 года оказалось проваленным в результате катастрофического падения воинской дисциплины.

Все новости Кочеты узнавали из газет и с опозданием, но общее впечатление о событиях на фронте у них сформировалось.

Фронт вновь затих, но снова начали развиваться события в Петрограде.

Почти синхронно с наступлением Западного фронта, на своих противников в столице империи начали наступать рабочие, матросы и солдаты местного гарнизона.

Но верные Временному правительству войска подавили их бурные демонстрации.

С опозданием Кочеты прочитали, что Председатель Временного правительства князь Георгий Евгеньевич Львов подал в отставку, а формирование переходного кабинета министров ещё 8 июля было поручено, сохранившему пост военного и морского министра, А.Ф. Керенскому.

С учётом падения дисциплины на фронте 12 июля была восстановлена смертная казнь.

А 18 июля А.Ф. Керенский меняет на посту Верховного главнокомандующего А.А. Брусилова на Л.Г. Корнилова.

Но коалиционное правительство, с согласия Совета, было им сформировано лишь 24 июля.

Хотя летнее наступление русской армии и заметно накалило обстановку в Петрограде, воинские части гарнизона которого не желали отправляться на фронт, но его провал и последующие события в столице на время несколько успокоили революционные массы.

Относительное спокойствие в тылу нарушило лишь неожиданное наступление немцев в Прибалтике, начавшееся 19 августа.

Здесь немцы применили новую тактику – вместо длительной артподготовки, говорящей о скором наступлении пехоты, они сначала химическими снарядами кратковременно обстреляли позиции русской артиллерии, выведя из строя её личный состав.

А затем, после мощной классической артподготовки, дали возможность уже своей пехоте беспрепятственно атаковать русские позиции. Поэтому уже через два дня они заняли Ригу, и над столицей России нависла угроза.

Словно почувствовав новую опасность, Петроград снова забурлил.

Стараясь теперь ликвидировать более, по его мнению, опасную внутреннюю угрозу со стороны большевиков, сеявших анархию в стране, Верховный Главнокомандующий генерал от инфантерии Л.Г. Корнилов 25 августа послал в Петроград войска, потребовав отставки министров Временного правительства.

Это был 3-ий кавалерийский корпус генерал-лейтенанта Александра Михайловича Крымова, для усиления которого ему была придана знаменитая кавалерийская «Дикая дивизия» генерал-лейтенанта – князя Дмитрия Петровича Багратиона.

Из них по приказу Л.Г. Корнилова была образована Отдельная Петроградская армия.

Но через двое суток, 27 августа, пока корпус передислоцировался с Румынского фронта в Лугу, свершилось неожиданное и противоречивое.

Хотя министры-кадеты и подали в отставку, но А.Ф. Керенский, занявший двусмысленную позицию и боявшийся установления диктатуры, ставшего популярным у солдат и в народе, Л.Г. Корнилова, отстранил того от обязанностей Главнокомандующего, возложив эти обязанности на себя.

Более того, Глава Временного правительства обратился за поддержкой к Петроградскому Совету, чтобы рабочие, железнодорожники, солдаты и матросы, которым Керенский распорядился выдать оружие, встали на защиту столицы и остановили продвижение к ней войск А.М. Крымова.

И уже 30 августа попытка государственного переворота была предотвращена.

По приглашению А.Ф. Керенского генерал-лейтенант А. М. Крымов 31 августа прибыл из Луги в Петроград для объяснений.

Дворянин из Варшавской губернии Александр Михайлович Крымов был человеком честным, прямым и с неукротимой энергией. Он давно зарекомендовал себя доблестным офицером с железной волей и неустрашимой личной храбростью.

Но теперь он, быстро разбиравшийся в самой запутанной военной обстановке, и всегда принимавший смелые, но неизменно удачные решения, оказался между двух огней и в ловушке у политического интригана.

После объяснений у Керенского он, поняв, что его теперь делают «козлом отпущения» и ему грозит позор, застрелился.

А Россия потеряла ещё одного из своих верных и преданных сыновей.

А Александр Фёдорович Керенский ещё больше укрепил режим своей личной власти, провозгласив 1 сентября Россию Республикой и образовав из четырёх членов Директорию для временного управления страной до момента окончательного формирования нового правительства, заодно арестовав и генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова.

Но о дальнейших событиях, происходивших в Петрограде, Кочеты теперь не знали. Их основной источник информации иссяк – неожиданно газеты из Москвы перестали к ним поступать.

Поэтому они с бόльшим вниманием и интересом окунулись в жизнь своего города, в которой тоже стали происходить значительные изменении.

Кочеты теперь регулярно читали номера газеты «Известия Серпуховского Совета рабочих депутатов», редактором которой был Михаил Калистратович Корняков – хороший знакомый Парфения Васильевича Кочета. А первый номер этой газеты был напечатан в большевистской типографии «Единение» ещё в апреле этого года, но Кочеты тех номеров тогда ещё не видели.

Как-то раз Парфений Васильевич был вынужден посетить эту типографию, взяв с собой младшего племянника, который очень заинтересовался процессом печатания газет.

Зато теперь они были в курсе всех городских новостей.

Из этой газеты они узнали об освобождении от должности члена Трудовой народно-социалистической партии Б.А. Шпаро, лишь совсем недавно, в августе, избранного гласным новой думы.

Все думские комиссии города, кроме бюджетной и финансовой комиссии, теперь были упразднены.

А до избрания «демократической» думы все хозяйственные дела пока решались в уездном исполкоме.

Лишилось Серпуховское городское самоуправление и самостоятельной политической роли.

Такие новости надолго отучили Кочетов читать политические новости, что никак не отразилось на их общих семейных заботах, так как с началом сентября Борис и Пётр снова пошли в школу, учиться в которой им теперь стало ещё веселей.

Из-за такого отношения к надоевшей им политики, семья Кочетов намного позже других узнала, что в начале сентября большевики взяли под свой контроль руководство Петроградским советом, а их вождь Ленин уже открыто призывал к вооруженному восстанию против законного Временного правительства.

Также до них вовремя не дошла информация о собрании в Петрограде Демократического совещания, на котором, до созыва Учредительного собрания, вырабатывались принципы будущего правительства, и что тем временем А.Ф. Керенский сформировал третье коалиционное правительство.

До них также не дошла октябрьская информация о создании Петроградским советом Временного революционного комитета для организации обороны столицы от немцев. Не знали они и многого другого, происходившего в октябрьские дни в столице.

Особенно то, что 24 октября Петроградский совет открыто порвал с Временным правительством, давшим распоряжение о закрытии большевистских газет, подстрекавших население города к вооружённому восстанию, и вызвавшим в город верные ему войска.

Что в ответ большевики освободили типографии своих газет и взяли под контроль мосты и все значимые объекты и пункты города.

Что Временное правительство оказалось заблокированным в Зимнем дворце, а Керенский бежал из столицы в Псков за подкреплением. И уже 25 октября на II-ом Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов, проходившем в Смольном институте, Военно-революционный комитет объявил о низложении Временного правительства, и о переходе к нему всей власти.

Поэтому неожиданное появление в Серпухове газет, с сообщением о вооружённом восстании в Петрограде и захвате власти большевиками, они встретили с удивлением, но и с облегчением.

– «Ну, вось, усё и скончылася! Часовы (Временное) уврад (правительство) дагуляувся (доигралось)!» – первым прокомментировал новость Пётр Васильевич.

– «А я думаю, что всё только начинается!» – добавил мудрый и опытный старший брат.

И действительно, ещё в ночь на 26 октября отряд серпуховских красногвардейцев под командованием Ивана Алексеевича Кокушкина занял канцелярию комиссара Временного правительства. Другие отряды – ключевые пункты города – железнодорожный вокзал, банки, казначейство, тюрьму, почту и телеграф. Всю власть в Серпухове в свои руки взял Военно-революционный комитет, который известил о переходе власти к «Совету рабочих и солдатских депутатов».

И уже днём 26 октября на экстренном пленуме Совета рабочих и солдатских депутатов Иван Алексеевич объявил:

– «Отныне, волею рабочих, солдат и крестьян, власть в Серпухове и уезде навечно перешла в руки Советов!».

Совет объявил о роспуске Управления комиссара Временного правительства в городе, и взял на себя командование над войсками, размещёнными в городе. В Серпухове сразу была налажена гарнизонная служба. А все попытки, теперь бывшей городской Думы, призвать население к неприятию власти Советов поддержки не получили.

Новая власть в стране сразу стала принимать и новые законы. В один день 26 октября было принято два важных закона – Декрет о мире и Декрет о земле.

В Декрете о мире было изложено предложение ко всем воюющим правительствам и народам о немедленном заключении перемирия и начале переговоров о подписании справедливого демократического мира без аннексий и контрибуций.

А в Декрете о земле говорилось, что помещичья собственность на землю отменяется немедленно и без всякого выкупа. Все помещичьи имения, а также земли удельные, церковные и монастырские со всеми постройками на них, живым и неживым инвентарём и прочими принадлежностями переходят, впредь до Учредительного собрания, в распоряжение волостных земельных комитетов и уездных советов крестьянских депутатов.

Порча конфискуемого имущества является тяжким преступлением.

А до решения земельного вопроса Учредительным собранием должен действовать крестьянский наказ.

Он-то теперь очень заинтересовал Петра Васильевича Кочета.

Прежде всего, в наказе говорилось о том, что вопрос о земле, во всём его объёме, может быть разрешён только всенародным Учредительным собранием.

А далее в нём перечислялось, каково должно быть справедливое решение этого вопроса.

И Парфений Васильевич зачитал это, а его брат внимательно слушал:

– «Право частной собственности на землю отменяется навсегда; земля не может быть ни продаваема, ни покупаема, ни сдаваема в аренду, либо в залог, ни каким-либо другим способом отчуждаема.

Вся земля: государственная, удельная, кабинетская, монастырская, церковная, посессионная, майоратная, частновладельческая, общественная и крестьянская и так далее, отчуждается безвозмездно, обращается в всенародное достояние и переходит в пользование всех трýдящихся на ней.

За пострадавшими от имущественного переворота признаётся лишь право на общественную поддержку на время, необходимое для приспособления к новым условиям существования.

Все недра земли: руда, нефть, уголь, соль и т. д., а также леса и воды, имеющие общегосударственное значение, переходят в исключительное пользование государства.

Все мелкие реки, озёра, леса и прочее переходят в пользование общин, при условии заведывания ими местными органами самоуправления.

Земельные участки с высоко культурными хозяйствами: сады, плантации, рассадники, питомники, оранжереи и тому подобное не подлежат разделу, а превращаются в показательные и передаются в исключительное пользование государства или общин, в зависимости от размера и значения их.

Усадебная, городская и сельская земля, с домашними садами и огородами, остаётся в пользовании настоящих владельцев, причём размер самих участков и высота налога за пользование ими определяется законодательным порядком.

Конские заводы, казённые и частные племенные скотоводства и птицеводства и прочее конфискуются, обращаются во всенародное достояние и переходят либо в исключительное пользование государства, либо общины, в зависимости от их величины и значения.

Вопрос о выкупе подлежит рассмотрению Учредительного собрания.

Весь хозяйственный инвентарь конфискованных земель, живой и мёртвый, переходит в исключительное пользование государства или общины, в зависимости от величины и значения их, без выкупа.

Конфискация инвентаря не касается малоземельных крестьян.

Право пользования землёй получают все граждане (без различия пола) Российского государства, желающие обрабатывать её своим трудом, при помощи своей семьи, или в товариществе, и только до той поры, пока они в силах её обрабатывать.

Наемный труд не допускается.

При случайном бессилии какого-либо члена сельского общества в продолжение двух лет, сельское общество обязуется, до восстановления его трудоспособности, на этот срок прийти к нему на помощь путём общественной обработки земли.

Земледельцы, вследствие старости или инвалидности утратившие навсегда возможность лично обрабатывать землю, теряют право на пользование ею, но взамен того получают от государства пенсионное обеспечение.

Землепользование должно быть уравнительным, то есть земля распределяется между трудящимися, смотря по местным условиям, по трудовой или потребительной норме.

Формы пользования землёй должны быть совершенно свободны, подворная, хуторская, общинная, артельная, как решено будет в отдельных селениях и посёлках.

Вся земля, по её отчуждении, поступает в общенародный земельный фонд.

Распределением её между трудящимися заведуют местные и центральные самоуправления, начиная от демократически организованных бессословных сельских и городских общин и кончая центральными областными учреждениями.

Земельный фонд подвергается периодическим переделам в зависимости от прироста населения и поднятия производительности и культуры сельского хозяйства. При изменении границ наделов первоначальное ядро надела должно остаться неприкосновенным. Земля выбывающих членов поступает обратно в земельный фонд, причём преимущественное право на получение участков выбывших членов получают ближайшие родственники их и лица по указанию выбывших.

Вложенная в землю стоимость удобрения и мелиорации (коренные улучшения), поскольку они не использованы при сдаче надела обратно в земельный фонд, должны быть оплачены.

Если в отдельных местностях наличный земельный фонд окажется недостаточным для удовлетворения всего местного населения, то избыток населения подлежит переселению.

Организацию переселения, равно как и расходы по переселению и снабжению инвентарём и прочим, должно взять на себя государство.

Переселение производится в следующем порядке: желающие безземельные крестьяне, затем порочные члены общины, дезертиры и прочие, и, наконец, по жребию, либо по соглашению.

Всё, содержащееся в этом наказе, как выражение безусловной воли огромного большинства сознательных крестьян всей России, объявляется временным законом, который впредь до созыва Учредительного собрания проводится в жизнь по возможности немедленно, а в известных своих частях с той необходимой постепенностью, которая должна определяться уездными Советами крестьянских депутатов.

Земли рядовых крестьян и рядовых казаков не конфискуются.

Председатель Совета Народных Комиссаров Владимир Ульянов-Ленин».

Парфений закончил чтение крестьянского наказа и спросил брата:

– «Ну, как тебе?!».

– «У-у… Нармальна!» – ответил тот чуть задумчиво.

Братья даже не стали обсуждать тексты декрета и наказа – Парфений за ненадобностью, а Пётр – из-за его несвоевременности для него.

Лишь через пару дней он спросил брата:

– «Парфений, а я чуув (слышал) од иншых (других), што цяпер селянам дададуць(добавят) па адной дзесяцине (десятине) на сямъю?!».

– «Не знаю, не знаю…. В декрете и наказе об этом ничего ж не сказано. Я ведь на днях читал тебе!?».

Следя теперь за приятными новостями, семья Кочетов опять стала регулярно читать местные, а иногда и центральные газеты. Из местных газет они узнали, что 28 октября был опубликован декрет о печати, которым запрещались контрреволюционные издания, а 29 октября – декрет об установлении восьмичасового рабочего дня.

В этот же день в Петрограде была подавлена попытка мятежа юнкеров и отвергнут ультиматум профсоюза железнодорожников, требовавший создание коалиционного социалистического правительства.