Текст книги "История цивилизации в Древней Руси"

Киевская Русь практически была лишена чиновничьего аппарата. Мечники, емцы, ябетники и вирники известные по данным Русской Правды и берестяным грамотам были всего лишь княжескими слугами, выполнявшими административные поручения. За это они получали часть дохода от деятельности: сбора штрафов и даней, выполнения судебных решений и т.п. Гонение следа общиной-вервью свидетельствует об отсутствии у государства соответствующего аппарата, который проводил бы расследование. Князь со своими людьми был только одним из участников этого процесса. «Княжой человек» не был постоянным судебным исполнителем и мог быть заменён любым горожанином по вольному найму.

§ 3 Вече

Краткая историография вопроса. Наряду с княжеской темой вечевой строй Киевской Руси является предметом постоянного обсуждения. Историография этого вопроса обширна. К настоящему времени сложилось две основные точки зрения, которые по-разному характеризуют происхождение, состав, полномочия и место веча в государственной структуре Русского мира.

Согласно первой точке зрения, вече – это народное собрание, в котором участвовали широкие слои древнерусского города и даже его округи. В этом качестве оно рассматривается как наследие первобытных времён и зачастую противопоставляется княжеской или вообще государственной власти. Данное представление о вече в той или иной степени разделяют М. Н. Покровский, Б. Д. Греков, М. Н. Тихомиров, И. Я. Фроянов и другие. М. Н. Покровский называет древнерусское вече «самодержавной армией» и своего рода солдатским митингом. По его мнению, в нём участвовали все взрослые мужчины, способные носить оружие. Б. Д. Греков определяет вече как народное собрание (классового и доклассового общества) для обсуждения и решения общих дел. С ним практически полностью солидарен М. Н. Тихомиров. И. Я. Фроянов изображает вече как верховный демократический орган власти, развивавшийся наряду с княжеской властью. Среди его участников он видит представителей всех социальных слоёв города и его окрестностей. Согласно Фроянову, вече ведало вопросами войны и мира, сбором финансовых средств, сменой князей, землевладением, заключением международных договоров и многими другими вопросами.

Согласно второй точке зрения, вече – это совещание крупных феодалов (землевладельцев), орган «феодальной демократии», а не выражение воли народа. Подобным образом рассуждают В. Т. Пашуто, П. П. Толочко, В. Л. Янин, М. Х. Алешковский, М. Б. Свердлов и другие. По мнению П. П. Толочко, киевское вече было органом местного боярства. Согласно В. Л. Янину, общегородское вече Новгорода являло собой представительный орган от городских концов, участником которого были только усадьбовладельцы, т. е. феодалы, в первую очередь бояре.

Особую позицию занимает С. В. Юшков. По его мнению, городское вече – массовое собрание, в котором наряду с феодалами, могли участвовать торговые и ремесленные слои древнерусского общества. Вместе с тем, он считает вече игрушкой в руках руководящих элементов города. Основной социальной силой, которая направляла деятельность веча, писал С. В. Юшков, были феодальные городские группы, а не широкая городская демократия торговцев и ремесленников.

Сущность веча. Существенным препятствием для понимания древнерусского веча является определение его как органа власти, что делают сторонники и первого, и второго направления. Правильней называть вече не органом власти (т.е. учреждением), а способом решения вопросов. Не случайно в древнерусских текстах оно часто заменяется формулой, обозначающей город или горожан – «весь Новгород», «все кияне» и т. п. Понимаемое таким образом вече легко обнаружить и в тех случаях, когда оно прямо не называется. Вечевые собрания часто скрываются под словом «сдумаша» и в таких выражениях, как «и реша себе», «призваша», «выгнаша», «послаша», «не прияша», «ркоша», «созва», «целоваше … крест», «съехашася», «даша», «отяша» и т.п. Таких упоминаний о вече в летописных источниках не так уж и мало. В трёх летописных сводах – Новгородской Первой летописи, Ипатьевской и Лаврентьевской – можно найти 205 указаний на вечевые сходки. Из них 62 прямых и 143 косвенных. 112 находятся в Новгородской Первой летописи, 58 – в Ипатьевской (включая «Повесть временных лет»), 35 – в Лаврентьевской летописи. В качестве городов, где проходили вечевые собрания, названы Новгород, Киев, Смоленск, Чернигов, Галич, Владимир, Суздаль, Звенигород, Вышгород, Полоцк и некоторые другие.

Обычай в случае необходимости сходиться вместе для принятия согласованного решения, восходит, несомненно, к первобытной эпохе, когда славяне, как и многие другие народы, жили в народоправстве и счастье, и несчастье считали общим делом. После зарождения цивилизации этот обычай использовался всеми слоями населения Киевской Руси. Он был принят как в социальном ядре – среди бояр и гридей, так и среди смердов. К нему прибегали воины во время похода, городские концы и улицы, мятежники.

Состав городского веча. Особое место среди вечевых сходок занимает совещание жителей города – основной структурной единицы древнерусской социальной и политической системы. Состав городского веча достаточно надёжно определяется на основе вечевых грамот. Вот текст одной из них, датируемой серединой XV века: «По благословению господина преосвященного архиепископа богоспасаемого Великого Новгорода владыки Ефимия. По старой жалованной грамоте, пожаловал посадник Великого Новгорода Дмитрий Васильевич и все старые посадники, и тысяцкий Великого Новго-рода Михаил Андреевич и все старые тысяцские, и бояре, и житьи люди, и купцы, и весь господин Великий Новгород, на вече на Ярославовом дворе, и дали эту грамоту…» (выделено мной. – А. П.)88
  ГВНП. № 95. С.150 – 151. Перевод мой.


[Закрыть]. Согласно отражённой в начальном протоколе формуле, на вече сходились все должностные лица города (люди старейшие), бояре, житьи люди (гриди) и купцы. Выражение «весь господин Великий Новгород» – обобщение. Следовательно, новгородская вечевая формула в качестве участников схода называет только землевладельцев (купцы были тоже землевладельцами), а не всех жителей города. Под «всеми новгородцами» или «киянами» древнерусские книжники понимали не жителей города в целом, а только полноправных граждан. Косвенно это подтверждает сообщение новгородской летописи под 1212 годом: «Того же года без князя и без новгородцев (выделено мной – А. П.) в Новгороде был большой пожар»99
  ПСРЛ. М., 2000. Т.3. С.250. Перевод мой.


[Закрыть]. Трудно себе представить, чтобы город покинули все его жители, включая рабов, ремесленников, гостей и т. п. Дополнительным подтверждением служит небольшой размер вечевой площади в Новгороде, где по наблюдению В. Л. Янина могли поместиться только 300 – 500 человек.

Мнение о представительстве на городском вече широких слоёв населения в значительной мере покоится на изначальной установке, которая и позволяет трактовать краткие летописные сообщения в нужном свете. Речь идёт о традиционном противопоставлении князя и его дружины так называемой «земщине» – широким слоям городского населения, якобы обладавших отдельной от князя организацией. Современные исследования социального строя Киевской Руси и широкомасштабные раскопки древнерусских городов, рисуют перед нами совсем иную картину. По данным различных источников, городскими жителями, кроме князей, были бояре, гриди, огнищане, рабы, духовенство, купцы, гости, варяги и колбяги (?). Кому же противостоял князь? Ни один из перечисленных слоёв городского населения не подходит в качестве основного связующего начала противостоящей князю организации. Бояре и гриди, как это хорошо известно, составляли основу дружины – сообщества, возглавляемого князем. Огнищане находились на службе у князя в его дворе-огнище, в силу чего также не могут рассматриваться отдельно от него. Рабы тем более не подходят под основание осо-бой земской организации. Также исключаются, духовенство и гости, варяги и колбяги. Маловероятны в качестве организующей силы и купцы, которые, как и бояре были землевладельцами (т.е. входили в систему отношений собственности на землю, принятую в древнерусском городе), и нередко принимали участие в княжеских усобицах. Может быть, основу земской организации составляли ремесленники, которые, якобы, населяли отдельные районы города? В действительности, категория свободного ремесла в источниках едва ли различима. Б. А. Рыбаков в специальной работе, посвящённой этой теме, не смог привести ни одного убедительного доказательства существования свободного городского ремесла, ссылаясь на ограниченное число источников. Зато он привёл вполне чёткие данные о существовании так называемого «вотчинного ремесла». В Русской Правде ремесленники находятся в окружении рабского населения и сами являются рабами. В летописях ремесленники практически не упоминаются. Археологически ремесленные посады также не выявлены. Раскопки Новгорода отчётливо показали, что в древнерусском городе преобладало «вотчинное ремесло» и ремесленные мастерские составляли неотъемлемую часть боярской усадьбы. Свободное ремесло существовало лишь в виде наёмных ремесленных общин-артелей, работавших всё в тех же боярских мастерских или по их заказам. Но члены этих общин не ремесленники, в привычном для нас смысле, а скорее древнерусские «пролетарии», наймиты. Выходит в состав «земщины» вообще включать некого. Это означает, что в древнерусском городе просто не могло быть никакой отдельной от князя и дружины организации.

Город в древней Руси представлял собой единый социальнополитический организм, состоящий из землевладельцев, возглавляемых князем . Вече, понимаемое как сход городских землевладельцев для решения общих вопросов, позволяет характеризовать древнерусский город как землевладельческую общину, т.е. полис.

Рисунок 48 – Софийский собор в Киеве. 1037 г. Макет. На площади перед собором проходило киевское вече

Проведение веча. Порядок проведения вечевых собраний в общих чертах известен. Он неоднократно описывался. Площадь для проведения веча специальным образом оборудовалась – здесь была степень, вечевой колокол (символ вечевого быта), с помощью которого созывался народ, скамьи, на которых сидели участники собрания.

Вечевая площадь была рассчитана на 300 – 500 человек. Степень представляла собой сооружение определённой формы, близкое по типу Лобному месту на Красной площади в Москве. На степень вели ступени, отсюда и её название – «"степень", значит ступень, уступ». В 1979 г. при раскопках вечевой площади Пскова В. Д. Белецким был отрыт фундамент вечевой степени, который был сделан из известняковых плит. Псковская вечевая степень в плане имела форму полукольца диаметром 6 метров. На степени располагался вечевой «президиум» (князь, посадник, тысяцкий и др.), с неё выступали ораторы. Вечевой колокол («вечник») находился на стоящей рядом башне.

Рисунок 49 – Лобное место в Москве

Созывались вечевые собрания по желанию любого полноправного гражданина, который хотел решить таким способом какой-либо вопрос. Чаще всего это был князь или предствитель городской старшины. Кто бы это ни был, вече могло состояться только при наличии достаточного числа желающих. Участие в собрании было правом, но не обязанностью гражданина. Поэтому бывали случаи, когда на вече, даже если оно собиралось самим князем, никто не шёл. Обычным способом созыва вечевого собрания был колокольный звон.

Рисунок 50 – Изображение вечевой степени на новгородской печати. XV в.

Проведение веча подчинялось определённому ритуалу. Участники вечевого собрания рассаживались, ожидая начала. Заседанием руководили князь, представитель церкви (митрополит, если вече было в Киеве, епископ, если вече было в городе – центре епархии), тысяцкий. Инициатор собрания, по очереди приветсвовал: князя, церковного главу, тысяцкого и народ. Затем объявлял о предмете совещания. Как правило, это были наиболее важные для города и волости вопросы: призвание или изгнание князя, заключение внешнеполитического или торгового договора, вопросы войны и мира, принятие или изменение законов, какие-либо другие акты, касающиеся всех жителей города (пожалование земли монастырю или отдельному гражданину, изъятие земли или изменение условий землевладения, принятие решения об изгнании гражданина из города и лишение его имущества, а также любые другие вопросы, которые могли быть признаны важными для всех граждан города). Если предлагаемое решение не вызывало разногласий, то вопрос решался быстро. В обратном случае, вече могло продолжаться неделями и сопровождаться различного рода столкновениями соперничавших группировок. Решение в любом случае должно было быть принято с общего согласия, т.е. единогласно. Своё мнение каждый выражал с помощью крика «любо» или «нелюбо». Намёк на это содержится в Псковской судной грамоте в статье 108. «А которая строка в этой грамоте, – говорится здесь, – нелюба будет господину Пскову, то строку эту он волен выписать вон из грамоты»1010
  Псковская судная грамота // Хрестоматия по истории государства и права СССР. Дооктябрьский период. М., 1990. С.38. Перевод мой.


[Закрыть].

Рисунок 51 – Вечевой колокол в Новгороде. Фрагмент миниатюры Лицевого летописного свода. XVI в.

§ 4 Русская земля

Форма организации власти. Если смотреть на отношения киевского князя и общины Киева, то никаких существенных перемен политического характера в течение X – XIII веков, мы не заметим. Великим князем становился тот, кого в качестве «старейшего» признавал княжеский род и принимала киевская городская община. Отсутствие того или иного условия влекло за собой нестабильность в его положении и рано или поздно (чаще рано) приводило к его низложению – либо киевской общиной, либо княземсоперником. Именно признания прав на Великое княжение Игоря Ольговича добивался Всеволод Ольгович в 1145 году, собирая на совещание сначала «свою братью», а затем киевлян.

В X – частично XI веках мы видим на Руси много князей, принадлежащих разным родам, которых не выбирают и не изгоняют в своих общинах – городских (если иметь в виду Киев и подчинённые ему города) или племенных (если речь идёт о примученных славянских племенах). Наследственность княжеского статуса хорошо прослеживается в источниках. И именно она не давала такой возможности. В то же время заметно стремление выбирать конкретного князя внутри своего княжеского рода (выбор Владимира новгородцами в 971 году, изгнание Изяслава из Киева в 1068 году, избрание Всеслава). Развитие ситуации выражается в исчезновении всех княжеских родов, кроме киевского и разветвлении этого рода. Это и позволило русским городским общинам выбирать себе князя среди многочисленных представителей своего княжеского рода.

Причиной, по которой до сих пор не удавалось решить проблему политического строя, не вступая в противоречие с тем или иным источником, является то, что к Киевской Руси всё время пытались подходить, применяя современные представления о типах государственности, а порой и о сущности государства как такового.

Ещё одной причиной является характер летописных записей. Роль веча древнерусского города хорошо заметна тогда, когда события описывает современник – отрицать значение вечевого уклада в этом случае не рискуют даже сторонники «монархического» направления. Если же в летописи речь идёт о событиях прошлого, на первом месте оказывается князь – не потому, что он тогда имел больше власти, а потому, что князь в сознании людей того времени был олицетворением общества. Это сродни мифологическому восприятию и эпическому изложению событий, когда сила и деяния целого войска или народа, воплощаются в силу и деяния богатырей и героев. Вероятно, это связано также с особенностями человеческой памяти и с задачами летописного повествования.

Объективное отношение к историческим источникам и фактам вынуждает признать – Русь невозможно назвать ни монархией, ни республикой в чистом виде и в современном смысле этих понятий. Власть князя – если иметь в виду какого-нибудь конкретного князя – действительно была велика. Князья были самыми богатыми людьми на Руси, они обладали огромными состояниями, которые позволяли им без особого ущерба кормить за свой счёт массы народа, устраивая общественные пиры. Князья пользовались уважением со стороны населения – при встрече с князем принято было кланяться до земли. Князь в состоянии был злоупотреблять своим положением, да так, что никто и слова не мог сказать против него. Князья обладали достаточной военной силой, подчинённой только им, что позволяло в некоторых случаях применять прямое насилие над гражданами. Даже в Новгороде князь выполнял те же обязанности и занимал такое же положение, как и в других стольных городах Руси, не только тогда, когда там княжил Ярослав Мудрый, но и в самый разгар так называемой раздробленности. Но князь не только не был самодержцем, как думали русские историки XVIII века, его настоящим монархом можно назвать с трудом. Князь управлял Русью не один. Он сам обладал властью лишь по причине принадлежности к определённому роду, и ему приходилось делиться ей не только с дружиной, что замечал ещё Карамзин, но и с теми представителями своего рода, которые заявляли свои права на её долю. В противном случае это приводило к войне – по мере развития древнерусской цивилизации всё чаще и чаще. Но, вопреки мнению Соловьёва, княжеский род на самом деле не был владельцем Руси или её собственником, как он думал. Не только над князем, но и над всем княжеским родом стояла земля, т. е. общество. Горожане, собираясь на вече, порой довольно решительно и резко вторгались в межкняжеские отношения и счёты, ломая все правила, порядки и планы. Неугодных князей горожане изгоняли, нужных, какие им нравились, приглашали на княжение. При этом их меньше всего интересовало, кто там должен был править в городе согласно княжеским расчётам. Горожане могли поменять решение по ходу дела и, скажем, развернуться во время похода и пойти прямо в противоположном направлении, и князьям ничего не оставалось делать, как возглавить их и в этом обратном движении.

Лишь всё это вместе правильно характеризует политический строй Киевской Руси, но вместе это никак не вписывается ни в какие схемы. Если ограничиться только формой организации власти – древнерусский князь ближе всего к западноевропейским королям. В этом смысле Русь, конечно, монархия. Только при этом, нужно оговориться, что это такая монархия, которая была ограничена княжеским родом, относительно которого великий киевский князь совсем не монарх, а старший в роду. А главное, это такая монархия, которая ограничена самим обществом, которое решало дела, касавшиеся всех, на вече – непосредственно. И князь выступал на этом вече как один из его участников. Он, наряду с другими представителями общинной верхушки, руководил ходом веча, но ничего там не решал, и не мог решить.

Рисунок 52 – Форма организации власти в Древней Руси

Князь обладал большой властью, только если это касалось отдельных людей, членов общества. Князья судили, руководили, возглавляли, но лишь до тех пор, пока это отвечало интересам общества и лишь в пределах, заданных обществом. Причём, рамки княжеских полномочий задавались не законами или путём создания особого органа, который контролировал бы деятельность князей, а понятием «правды» («справедливости») и самим обществом, собиравшимся в нужное время на сходку. Наиболее точно политический сторой Киевской Руси отражает понятие «вечевая монархия». По форме организации власти – это монархия, по содержанию – власть, ограниченная вечем, на которое собираются все полноправные граждане. Такое положение князя выдаёт в нём прямое наследие родовых времён. Наследственность княжеского статуса в сочетании с полной зависимостью от общества типично для родового строя.

Политическое устройство Киевской Руси. Киевская Русь сложилась из центральной городской общины Киева (Русской земли), подчинённых ей общин киевских пригородов (младших городов), созданных киевлянами для поддержания своей власти над окрестными славянскими и неславянскими племенами и самих этих племён, плативших Киеву дань. Развитие ситуации заключалось в естественном обособлении от Киева связанных с ним городских центров и росте их количества. Из-за этого возникло впечатление первоначального единства и дальнейшего распада Руси. В действительности происходило постепенное усложнение политической структуры, сопровождавшееся общим развитием цивилизации. Это выражалось, прежде всего, в распространении городского образа жизни, что подтверждается данными социального и экономического характера, которые нам предоставляют летописи и другие письменные источники. Согласуются с ними и материалы археологических раскопок. В X веке на Руси существовала одна полноценная городская община (Киев), в XI столетии их стало больше, а в XII веке – городских общин уже очень много. Вдали друг от друга они жили самостоятельно и были фактически независимы от «матери городов», в то же время они прекрасно помнили о своём происхождении – все были созданы Киевом – ценили это и считались с этим. Их объединяло культурное пространство, особенности социально-экономического и политического строя. Раздробленность существовала как жизненный факт, но отсутствовала в сознании и правовых обычаях древнерусского общества. Первоначальная русская городская община, постепенно разрастаясь, превратилась в Русский мир. При этом незаметно стёрлась грань между вчерашними завоевателями и бывшими завоёванными, часть которых вошла в Русский мир в виде смердов, а часть органично влилась непосредственно в состав русской дружины.

Русская земля была организована в привычных для населения восточной Европы формах – она повторяла устройство племени. Племя, как известно, состоит из родовых общин, связанных между собой кровными узами, в зависимости от характера общины – патриархальными или матриархальными. Среди них обязательно есть материнская община – та, от которой пошли все остальные (ведь племя по существу – это разросшийся род). Между родовой общиной и племенем иногда возникает промежуточное звено – фратрия (братство). Бывает это не всегда и не у всех племён, а только у крупных. По своему происхождению фратрии – это первоначальные роды, на которые распался материнский род. Общины, которые входят в одну фратрию, считают себя братскими родами, а общины других фратрий – двоюродными. Ф. Энгельс, ссылаясь на Льюиса Моргана, который 40 лет жил среди индейцев Америки и был усыновлён ирокезами, пишет, что каждое племя обладало собственной территорией, именем, особым диалектом, правом вводить в должность избранных родами сахемов и вождей, правом смещать их, собственным религиозным культом. Для обсуждения общих дел существовал совет племени. Однако племя как единое целое проявляло себя крайне редко. Чаще всего это случалось во время войны или общих религиозных праздников.

Рисунок 53 – Предполагаемые фратриальные (братские) связи между русскими землями

Структура Киевской Руси в точности воспроизводит описанную выше схему: материнская община Киева – дочерние общины стольных городов – общины младших городов (дочерние общины старших городов) – один на всех княжеский род. Только в основе этой схемы была не родовая, а городская община. Не случайно для князей Русская земля и род, за благополучие которого они несут ответственность – одно и то же. Родовая этика чётко проступает в словах Давида и Олега, сказанных по поводу ослепления Василька: «этого не было в роде нашем»1111
  ПСРЛ. М., 1998. Т.2. Стб.236. Перевод мой.


[Закрыть]. Владимир Мономах сказал об этом иначе, но с тем же смыслом: «Этого не было в Русской земле ни при дедах наших, ни при отцах наших…»1212
  Там же.


[Закрыть]. То, что названо «родом» в первом случае, во втором именуется «Русской землёй». Это можно рассматривать как свидетельство прочности родовых традиций и родового мышления. Русь выступает здесь явно в значении «рода-племени». «Род» и «Русская земля» поставлены в один ряд и в диалоге Изяслава Мстиславича и Ростислава Юрьевича, стоящего в летописи под 1148 годом. Ростислав – Изяславу: «…ты старше нас среди Владимировых внуков, а я за Русскую землю хочу трудиться и подле тебя ездить»1313
  ПСРЛ. Т.2. Стб.367. Перевод мой.


[Закрыть]. Изяслав – Ростиславу: «…а мне дай бог вас братью свою всю и весь родъ свой иметь в правду»1414
  Там же.


[Закрыть].

Рисунок 54 – Политическое устройство Киевской Руси

Как политическое целое, Русь напоминает империю: обширное наднациональное государство, во главе с монархом, опирающимся на военную силу. Это уловил в своё время К. Маркс, который называл Русь «империей Рюриковичей». Если учесть настоящее место князей в древнерусском обществе, то правильнее было бы говорить: Русская земля – это Киевская империя.

В этой обширной империи Киев никогда не был официальной столицей, оставаясь, по выражению Святослава Игоревича, «середой» Русской земли и «матерью городов русских» – свершившимся прогнозом, вложенном летописцем в уста вещего князя Олега. Иначе говоря, Киев был главной «материнской» общиной для всех русских городских общин и крупным экономическим центром, куда стекались «все блага». Он являлся и культурным средоточием. И благодаря всему этому – наиболее привлекательным местом для «старейшего» русского князя, и только поэтому ещё и политическим центром, т.е. столицей Киевской «империи». Русская история знает случаи, когда «старейший» князь не соблазнялся преимуществами «матери городов» и предпочитал другое место. Причём, это никак в дальнейшем не сказывалось ни на положении Киева, ни на поведении других великих князей Рюрикова дома. Наиболее ярким примером такого рода является хорошо известный случай с уходом Андрея Боголюбского во Владимир, который руководил всеми делами «империи» из её глухой окраины.

Относительная политическая обособленность волостей была естественным и единственным состоянием Киевской империи, как и любой полисной цивилизации. Причина состоит в присущей общине территориальной ограниченности, связанной с коренной её чертой – непосредственным народовластием. Чтобы она могла принимать решения, необходимо участие в собрании всех полноправных граждан. При этом граждан не может быть слишком много, в противном случае они не смогут все вместе присутствовать на сходке. Кроме того, собрание, в котором участвует слишком много людей просто не в состоянии выработать какое-либо решение. Аристотель, говоря о необходимости ограничения пределов полиса, ссылался ещё на одну причину. По его словам, для того чтобы выносить решения на основе справедливости и для того чтобы распределять должности по достоинству, граждане непременно должны знать друг друга.

Организованная по образу и подобию племени, Русская земля и вела себя как племя. Развиваясь, она дробилась – чем дальше, тем больше, – создавала все новые и новые города и волости, но при этом сохраняла своё «племенное» единство. В XII – XIII веках Киевская Русь имела единый язык, культуру и социально-экономический уклад, один княжеский род, единую церковную организацию и общее законодательство. Русская Правда применялась во всех городовых волостях, прямо и недвусмысленно оговаривая их правовую автономию.

Изменения, которые происходили в течение XI – XII столетий, суть политической системы не меняли. О метаморфозе, которая произошла тогда в жизни князей и бояр, очень сожалели древнерусские летописцы и автор «Слова о полку Игореве». В двух словах её можно выразить так: если для русской дружины X века родина легко могла поменять место своей дислокации (вспомним хотя бы намерения Святослава Игоревича перебраться в Переяславец на Дунае), то для дружины XII столетия родина прочно «заземлилась» и сдвинуть её с места не было уже никакой возможности.

Таким образом, политический строй Киевской Руси можно определить как сочетающий единоличное правление (монархию) и вечевую демократию – способ решения общих вопросов членами городских общин. Внешне Русь – это огромная по европейским меркам держава, богатая, процветающая, с множеством городов, сверкающими золотыми куполами, и народом, который больше всего ценит свободу, любит веселье и верит в старых и новых богов. Внутри – это политическое образование, напоминающее по своей организации племя. Русь составлена из полунезависимых земель, которые управляются князьями одного рода, а подлинная власть принадлежит общинам стольных городов.