Текст книги "История цивилизации в Древней Руси"

§ 4 Внешняя политика Киевской Руси в пер. пол. XIII века

Накануне монгольского нашествия. В 1221 – 1222 гг. в северном Причерноморье появился новый враг – турки-сельджуки, которые разбили русско-половецкое войско, вторглись в Крым и захватили Сурож. Ярко обнажила русско-половецкие отношения битва на Калке: половцы ищут защиты от монголов у Киева. Татары разбили рати сильнейших ханов Данилы Кобяковича и Юрия Кончаковича, тестя Ярослава Всеволодовича, и убили их. Защиты ищут поднепровские половцы. Верные своим политическим традициям, русские князья на снеме в Киеве попробовали против новых кочевников-монголов направить союзных половцев. На Калку шла «вся земля половецкая» (имеется в виду вся, еще уцелевшая). Впереди них – русский воевода Ярун. Своими распрями русские князья сами погубили дело. Поражение половецкой сторожи довершило гибель союзников. В 1229 г. половцы из яицко-волжского района бежали в Булгарию. Но и после этого половцы продолжали активно участвовать в распрях русских князей. Мстислав Удалой, сев в Галиче, направил Владимира Рюриковича и своего тестя хана Котяна с большим половецким войском против Даниила. В другой раз это войско сюда привели киево-черниговские союзники Владимир Рюрикович и Михаил Всеволодович. Повоевав Галицкую землю, Котян увёл свои рати и стал союзником волынского князя Даниила. Установив союз с Киевом и держа Торческ, Даниил не раз использовал половецкие силы в своей киевской политике. Последний раз русско-половецкие связи освещены в 1235 г., когда Волынь в союзе с киево-смоленскими князьями действовала против Чернигова. Северский князь Изяслав Владимирович привёл половцев «в силе тяжце» и разгромил уже ослабленное войско Даниила под Торческом. С этим войском он взял тогда и Киев. Князь Владимир Рюрикович был уведен половцами и отпущен за выкуп. Попытка нового киевского князя Изяслава Владимировича толкнуть половцев на Волынь успеха не имела: они «не восхотеша ити» на Даниила, давно имевшего свою руку в степи.

Политическое положение в Поволжье заметно осложнялось из-за углубления русско-булгарских противоречий. Интересы правителей Руси и Булгарии сталкивались при сборе даней с поволжских народов и вследствие стремления к господству на великом волжском торговом пути. Со смертью Всеволода и ослаблением политического единства этого края наблюдается стремление Булгарии оттеснить Русь из Поволжья и овладеть опорными пунктами её колонизации. В 1219 г. булгары захватили Устюг. На следующий год Юрий Всеволодович отправил большое войско, сведённое в четыре полка, во главе с воеводой Еремеем Глебовичем. 15 июня 1220 г. эта рать взяла г. Ошель. Уже зимой булгарские правители прислали во Владимир послов, «мира просяще». Но князь Юрий готовил новый поход и не принял их. Затем послы еще дважды приходили в его лагерь – на Омуте и в Городце. Последнее посольство прибыло «с молбою великою и с дары многими и с челобитьем». И здесь в 1220 г. стороны подтвердили мирный договор, существовавший практически сто лет.

На юго-западе Руси положение усложнилось после смерти Романа Мстиславича в 1205 году и вспыхнувшей после этого междоусобицы. Венгрия поддержала звенигородского Романа против галицкого Владимира. Приведя из Венгрии войско, он занял Галич, но сидел в нём непрочно и недолго. На Волынь вторглись польские войска краковского князя Лешко и мазовецкого Конрада, поддержанные князьями Луцка, Белза и Пересопницы. Во Владимире сел их ставленник белзский князь. В Галицкой земле, используя народное недовольство, черниговские князья, выбравшись из венгерского и польского плена, в 1211 г. возглавили движение, приведшее к изгнанию венгерских войск из Галицкой земли. Игоревичи заняли княжеские столы. Святослав получил Перемышль (взамен утраченного Владимира), а Изяслав, сын Владимира, занял Теребовль. Стремясь обезопасить себя, князья казнили 500 «великих» галицких бояр, а многих изгнали. В числе укрывшихся в Венгрии были бояре Володислав, Судислав Бернатович и др. Имущество казнённых и бежавших князья раздали своим сторонникам. Стараясь избегнуть венгерского вмешательства, Владимир Игоревич отправил к королю посла с дарами, но это не помогло.

Изгнанные бояре получили от Андрея П сильное войско, с ними по их просьбе был отпущен и десятилетний князь Даниил как законный «отчич» Галича. С ним надеялись склонить на свою сторону горожан. Венгерские силы заняли Перемышль (1211 г.), сломили сопротивление Звенигорода и, наконец, вошли в Галич, где провозгласили Даниила князем. В последнем акте участвовали и подоспевшие волынские бояре и польское войско Судислава, будущего сандомирского кастеляна, с которым прибыла и княгиня Анна. Тогда же боярские вожаки выкупили за большие деньги из венгерского плена (мести ради) и повесили двух князей Игоревичей.

Бояре, достигнув цели, собирались править в Галицкой земле по своему усмотрению при малолетнем князе и сохранении номинальной зависимости от Венгрии. Но они столкнулись с княгиней Анной (женой Романа Мстиславича), которая, оказывается, «хотяща бо княжити сама». Предприимчивая княгиня, имея поддержку части волынского боярства, вновь прибегла к помощи Венгрии. Король Андрей II привел свои войска, пришли под Галич и волынские полки. Галич был занят, сторонники боярского самовластья схвачены, часть их имущества конфискована и, вероятно, пошла на уплату королю за военную помощь. Боярин Володислав был увезен в Венгрию.

В годы княжения Мстислава Удалого в Галиче (1219 – 1228) князьям Романовичам пришлось временно забыть о своих правах на Галицкую землю, сосредоточившись на объединении Волыни. Этому содействовало заключение мирного договора 1219 г. с союзом литовских князей, которых, также как и пруссов, удалось использовать против Польши. Мстислав, связанный соглашением с Краковом, не вмешивался в волынско-польские дела. Новое выступление венгерскопольских сил против Галицкой земли обнаружило непрочность власти Мстислава Удалого. После упорных битв Мстислав Удалой, несмотря на помощь киевских, черниговских и волынских отрядов, потерял и Перемышль, и Галич. На совете Удалого с Даниилом было решено привлечь к делу хана Котяна. Галич вновь попал в венгерские руки. В это время половецкие союзники Удалого ворвались в Галицкую землю и венгры были разбиты. Мстислав вновь стал княжить в Галиче. После долгих переговоров в 1221 г. был заключен с Венгрией мирный договор, согласно которому Галич переходил Мстиславу, а дочь Мстислава обручалась с королевичем Андреем, сыном Андрея II.

Поражение на Калке ослабило военную силу волынских и галицких князей и их союзников – князей Киева, Смоленска, Чернигова и поднепровской орды хана Котяна. Нарушился и внутренний мир, когда Мстислав Удалой при поддержке Киева, Белза и половцев Котяна вздумал воевать Волынь. Даниил Романович противопоставил ему союз с Краковом, и в результате на переговорах в Перемиле восстановился мир (1225 г.). Однако за время конфликта галицкое боярство добилось от Мстислава действий, направленных к реализации условий русско-венгерского договора 1221 г.: состоялось обручение королевича Андрея с Марией Мстиславной, и тогда же Удалой дал зятю в «держанье» Перемышль – важный и крупный центр. В 1226 г. королевич бежал в Венгрию, откуда на Русь двинулось большое войско, сопровождаемое дружинами некоторых галицких бояр. Оно прошло Перемышль, заняло Звенигород и направилось к Галичу, которого взять не смогло. Союзники овладели Теребовлем, Тихомлем, потерпели неудачу под Кременцом и, наконец, были наголову разбиты при отступлении к Звенигороду войсками Удалого, после чего, по насмешливому замечанию летописца, венгерский полководец «смятеся умом и поиде из земле борзо». Волынские князья Даниил и Василько, поддерживая Мстислава, помешали Лешко двинуться с войском на помощь венграм. Уступая давлению боярства и его нового руководителя Судислава, князь отказался от преследования разбитого противника. Прошло немного времени, и боярство потребовало, чтобы Мстислав уступил королевичу Галич. Оставив Галич и дочь, Мстислав уехал в Торческ, где вскоре и умер (1228 г.). Киев (Владимир Рюрикович) и Чернигов (Михаил Всеволодович, внук Казимира Справедливого) остались в союзе с его зятем – королевичем Андреем.

Отношения с Литвой приобрели особое значение, когда в начале ХIII в. там сложился союз князей, вступивший в борьбу с натиском западноевропейских католических держав. Вторжение в Прибалтику, а затем в Литву, Польшу и Русь немецкие крестоносцы осуществили тогда, когда борьба их бывших союзников крестоносцев-франков в Передней Азии была ещё в полном разгаре. Действия крестоносцев на Средиземном и на Балтийском морях направляла папская курия. Крестовый поход был сразу же приравнен курией к походу на арабов. Зачинателем вторжения был давний центр немецкой восточной агрессии г. Бремен (с 1053 г. – архиепископство), ведший здесь торговлю и хорошо знавший местную политическую ситуацию. Бременский архиепископ Гартвик II послал вместе с купцами на Двину каноника Мейнарда; тот номинально учредил здесь ливонское епископство (1184 г.), и хотя ливы его не признали – дело было сделано. Папа Целестин III (1191 – 1198) провозгласил поход, дав отпущение грехов «всем тем, кто, приняв крест, пойдет для восстановления первой церкви в Ливонии». После нескольких неудач бременский каноник Альберт Буксгевден, заручившись поддержкой папы Иннокентия III, германского короля Филиппа и датского короля Вальдемара II (1202 – 1241), вместе с крестоносцами из немецких феодалов и купцов ворвался на 23 судах в устье Двины. Сопротивление ливов было подавлено, захвачена Земгальская гавань и на её месте построена крепость Рига (1201 г.). Став ливонским епископом (1199 г.), Альберт предполагал создать здесь сильное церковное княжество по типу тогдашних прирейнских (Майнцкого, Кёльнского, Трирского). Чтобы иметь постоянную военную силу, он учредил в 1202 г. Орден рыцарей-меченосцев, которые в 1207 г. добились его согласия на уступку им трети всех завоёванных земель. Беспощадно подавляя или истребляя латышское население и умело привлекая на свою сторону часть ливской знати, крестоносцы в короткий срок овладели главными опорными пунктами полоцкой власти в Нижнем Подвинье – крепостями Кокнесе (1207 г.), Селпилс (1208 г.), Ерсике (1209 г.), закрепившись на землях ливов, селов и южных латгалов.

Полоцкий князь Владимир не имел сил в одиночку противостоять этому вторжению и в 1210 г. был вынужден подписать с епископом и Орденом «вечный мир», по которому санкционировал сделанные ими приобретения на том условии, что они признали его «сюзереном» – обязались ежегодно выплачивать издавна шедшую Полоцку ливскую дань. Расширяя захваченную территорию, немецкие феодалы проникли в северную Латгалию, где заложили замок Венден (на месте древнего укрепления Цесис), создав угрозу южной Эстонии. Занятие в 1211 крепости Вильянди (Феллин), которую эстонцы мужественно защищали, и разорение земли Саккала побудили Новгород и Псков при поддержке Смоленска предпринять ответные действия. Эстонские послы просили «полоцкого короля» Владимира, чтобы он с многочисленным войском пришёл осаждать Ригу, а сами обещали в это время теснить войной подчиненных рыцарями ливов и латгалов, а также с помощью жителей Сааремаа запереть гавань Даугавгриве. Полоцкий князь отозвался на просьбу, отправил послов на Русь и в Литву и собрал большое руссколитовское войско. Неожиданная смерть князя расстроила поход, но 1216 год примечателен началом оформления русско-эстонского оборонительного союза. В этом году Новгород и Псков отправили послов «по всей Эстонии, чтобы шли эсты осаждать тевтонов» в Оденпэ. Русско-эстонское войско заняло Оденпэ, где был подписан в 1217 г. новгородско-немецкий договор, предусматривавший защиту русских и эстонских интересов.

В 1219 г. по призыву Альберта и с санкции папы Гонория III (1216 – 1227) в северную Эстонию вторглись войска датского короля Вальдемара II, подкрепленные силами его руянского (рюгенского) и поморского вассала – Вацлава I. Датчане захватили часть эстонской земли и на месте древней Линданисе соорудили крепость Ревель. Датские рыцари вели себя в стране эстов не лучше немецких – захватывали земли, порабощали и крестили население. Тех, кто уже был крещен меченосцами, они перекрещивали, а тех, кто принимал крещение у немцев после прихода датчан, вешали как государственных преступников. Датские войска, одолев эстонцев, захватили в 1220 г. всю северную часть их страны; немецкие войска заняли земгалъскую крепость Межоте; к 1221 г. епископ был вынужден признать власть Дании над Эстонией и Ливонией.

В 1221 г. князь Юрий Всеволодович отправил русско-литовское войско, которое повоевало окрестности Вендена и Риги. В свою очередь немецкие рыцари впервые совершили набег за р. Нарову, на Ижору, подвластную Новгороду. Наступал решающий этап борьбы. Это понимал и Орден и его союзники, которые все это время поддерживали его не только оружием, но и дипломатически. Папские и имперские пожалования сопутствуют епископу и Ордену в их войне. В 1223 г. датский король Вальдемар II вернул епископу и Ордену «права» на Саккалу и Уганди.

Князь Юрий Всеволодович отправил осенью 1223 г. в Прибалтику 20-тысячное суздальско-новгородско-псковское войско во главе с Ярославом Всеволодовичем. Эсты в Тарту встретили русских как освободителей, поднесли князю «большие дары», передали ему пленных рыцарей и захваченное оружие. В Тарту и Отепяа были поставлены гарнизоны. Русское войско дошло до датского Ревеля, но не смогло его взять. На следующий год епископ Альберт подтянул значительные силы из Германии, а магистр Волквин, поддержанный вассальными отрядами ливов, напал на Тарту. Эстонско-русский гарнизон пал в героической обороне. Город был сожжён. Это был тяжелый удар по эстонско-русским силам.

Александр Невский. Летом 1240 г. шведское правительство решило направить войско против Новгородской Руси с целью захвата Невы и Ладоги, а если удастся, то и Новгорода и всей Новгородской земли. Захватом Невы и Ладоги оно надеялось достигнуть двух целей: во-первых, финские земли отрезались от Руси, а лишённые русской поддержки, они легко могли стать добычей шведских феодалов; вовторых, с захватом Невы в руках Швеции оказывался единственный в то время для Новгорода (и для всей Руси) выход к Балтийскому морю, т. е. вся внешняя торговля этой части Руси должна была попасть под шведский контроль. Выступление Швеции было согласовано с Орденом, чьи войска в том же году предприняли наступление на Изборск и Псков, причем вопреки традиции не зимой, а летом, в августе. Для похода на Русь шведское правительство короля Эрика Эриксона (1234 – 1250) выделило войско под предводительством ярла Ульфа Фаси и зятя короля – Биргера, ставшего ярлом в 1250 г., а также епископов. Присутствие последних подтверждает, что грабительский смысл похода прикрывался разговорами о необходимости распространить среди русских «истинное христианство» – католичество. К походу были привлечены также вспомогательные финские отряды, скорее всего из среды завоёванных земель еми и суми.

Ход военных действий и результаты решающей битвы хорошо известны. 15 июля 1240 г. русское войско Александра Ярославича наголову разбило шведов на Неве при устье Ижоры. Угроза с севера была предотвращена. Это произошло в то время, когда полчища Бату готовились к походу на Киев. Победа русского войска Александра Невского предотвратила потерю берегов Финского залива и полную экономическую блокаду Руси, не дала порвать её торговый обмен с другими странами и тем самым облегчила дальнейшую борьбу русского народа за независимость.

Рисунок 37 – Ледовое побоище

Победа над Швецией была, однако, лишь частью великого дела обороны родины. Немногим больше месяца прошло со времени битвы на Неве, как немецкие крестоносцы, собранные из всех крепостей Ливонии, в том числе из Оденпэ, Дерпта, Феллина, а также датские рыцари из Ревеля предприняли большой поход на Русь. События этого похода отражены и в русских летописях, и в немецких хрониках. Этот поход, как и шведский, был подготовлен папской дипломатией. На него не жалели дипломатических усилий, используя (как это было уже не раз) предательство сепаратистски настроенных князьков. Так, в 1239 г. Ярослав, сын беглого псковского князя Владимира, «подарил» дерптскому епископу «Псковское королевство». Неприятель после ожесточенного сопротивления захватил Изборск и с помощью пронемецкой боярской группировки Твердилы Иванковича вступил в Псков. Затем немецкие войска неделю осаждали Псков, однако силой взять его не смогли. Если бы не бояре-изменники, они бы и не взяли город, который в своей древней истории выдержал 26 осад и ни разу не открыл ворот неприятелю. Положение сложилось опасное. Князь Александр Ярославич не рассчитывая на большую помощь из недавно разорённой Владимиро-Суздалъской Руси, возложил на новгородское боярство слишком крупные расходы по подготовке к войне. Боярство вступило с князем в конфликт, в результате которого зимой 1240 г. он со своим двором уехал к отцу в Переяславль. В начале 1241 г. военное положение сделалось еще более грозным. С юга пришли вести о падении Киева. Рыцари вместе со вспомогательными отрядами эстов захватили и обложили данью Водьскую землю, сманив на свою сторону часть местной знати. Продвигаясь вперёд вместе с отрядами литовских наёмников, немцы захватили обширную территорию в районе Изборск – Псков – Сабель – Тесов – Копорье. Отряды ордена находились уже в 30 верстах от Новгорода, захватывая купцов, отбирая у окрестного населения лошадей и скот. Новгородские власти обратились за поддержкой к Ярославу Всеволодовичу. Прибывший в Новгород Александр, собрав рать из новгородцев, а также ладожан и карел, выбил немцев из Копорья и Водьской земли. Умелыми действиями войска Александра освободили Псков после двухлетнего господства рыцарей, а затем на льду Чудского озера 5 апреля 1242 г. наголову разбили рать крестоносцев, убив 400 рыцарей и 50 взяв в плен.

Победа на Чудском озере – Ледовое побоище – имела выдающееся значение для всей Руси и связанных с ней народов. Она спасла их от жестокого иноземного ига. Впервые был положен предел грабительскому «натиску на Восток», который немецкие правители осуществляли в течение нескольких столетий66
  Глава написана на основе кн.: Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968.


[Закрыть].

Глава 3 Политический строй Киевской Руси

§ 1 Историография вопроса

Историография царского периода. О политическом строе Киевской Руси написано много. Единого взгляда по этому вопросу не сложилось. Можно выделить два основных подхода. Первый представляет Русь княжеством, поначалу единым, а затем распавшимся на множество более мелких княжеств. Второй предполагает, что Русь – это совокупность восточнославянских племён или городов (городовых волостей).

Первая точка зрения восходит к трудам русских историков XVIII века (А. И. Манкиев, В. Н. Татищев, М. В. Ломоносов). Господствует она в тех или иных вариантах и в первой половине XIX века. Н. М. Карамзин писал о русской истории исключительно как об истории самодержавия. Схема развития древнерусской государственности, нарисованная им, можно сказать, стала классической для отечественной историографии. Согласно схеме Карамзина, русское государство зарождается как монархия с приходом в Новгород Рюрика. При этом Русь становится собственностью великого князя, так что он может раздавать города и волости кому захочет. Часть земель «государь» сохраняет за собой, которыми управляет через своих посадников, другую часть раздаёт во владение варяжской дружине. Варяги, с которыми пришёл Рюрик, становятся первыми в нашей стране чиновниками. Они составляют отборное войско и верховный совет, с ними князь делится своей властью. Данный порядок вещей нарушается сохранившимися с прежних времён вольностями. Жители городов в наиболее важных или опасных случаях собираются на вече и принимают решения. После смерти Ярослава Мудрого Русь делится на уделы, возникают первые междоусобицы. Владимиру Мономаху и его сыну Мстиславу временно удаётся соединить Русскую землю воедино и держать других князей в повиновении, но после смерти Мстислава Русь окончательно распадается на множество мелких княжеств. Правление в это время сочетает два противоположных начала: самовластие и вольность.

Устав Рюриковых времён, писал Карамзин, не был отменён. Везде, в том числе и в Новегороде, князь судил, наказывал, объявлял войну, заключал мир, налагал дани. Правда, граждане, пользуясь свободою веча, нередко останавливали государя: предлагали ему советы, требования; иногда решали его собственную судьбу как верховные законодатели.

Рисунок 38 – Карамзин Николай Михайлович

М. П. Погодин главными действующими лицами русской истории видел князей с их дружинами, города с воями, волости с народом и церковь. Центральной фигурой политической системы он считал князя. Князья были властелинами своих подданных и господами земли, но не в смысле собственности, а временного владения. Власть князя была ограничена дружиной, воями и городами. Дружина, состоявшая из потомков варягов-руси, которых он считал норманнами, жила вместе с князем в Киеве. В удельный период её значение многократно возросло, так что князья без ведома дружины сделать ничего не могли. Древнерусские города Погодин представлял военными поселениями, в которых главную роль играло сословие воёв, принимавшее деятельное участие в делах князя, наряду с его дружиной. Вечевые собрания он считал правовым обычаем. На вече собирались по необходимости. В нём участвовало всё городское население, но всё же главную скрипку играли вои. Каждому городу принадлежал отдельный округ, разделённый на волости. С них князья собирали дань.

Рисунок 39 – Погодин Михаил Петрович

В трудах С. М. Соловьёва политический строй Киевской Руси принял своеобразный вид. Как и его предшественники, он считает Русь княжеством. Но в качестве основных выделяет родовые связи. Русью, по его мнению, владел не князь, а княжеский род в целом. Великий князь Киевский, в представлении Соловьёва, не государь и даже не верховный глава государства, а старший в роду, причём часто старший физически. Волости, писал он, находились в совершенной независимости одна от другой и от Киева, они были отдельными землями и в то же время составляли одно нераздельное целое вследствие родовых княжеских отношений, вследствие того, что князья считали всю землю своею отчиною, нераздельным владением целого рода своего. Со времени правления Андрея Боголюбского в княжескую среду проникают иные («государственные» по Соловьёву) отношения, которые ещё долго – вплоть до начала XVII века – будут бороться с родовым началом. Соловьёв признаёт существование и городовых волостей. Князь и волость выглядят у него параллельными политическими структурами. Русь предстаёт одновременно и княжеством, принадлежащим роду Рюриковичей, и механической суммой городовых волостей, связанных между собой княжеским родом.

Рисунок 40 – Соловьёв Сергей Михайлович

Вторая точка зрения распространяется во второй половине XIX века. Её защищали В. И. Сергеевич, Н. И. Костомаров, В. О. Ключевский, С. Ф. Платонов, М. Ф. Владимирский-Буданов, М. А. Дьяконов, А. Е. Пресняков и другие.

В. И. Сергеевич соединяет князя и вече в единое политическое целое. Народ и князь, по его мнению, составляют два одинаково существенных элемента древнерусского общественного быта. С одной стороны народ, который выражает своё мнение на вече, не может без князя, с другой – главной силой князя был именно народ. Вече рассматривается им как основная форма государственной власти. Оно ведает всеми делами, кроме тех, которые передаёт князю. Основной задачей князя он считает заботу об общественном благе. Главными занятиями – управление и суд.

Рисунок 41 – Сергеевич Василий Иванович

По мнению Н. И. Костомарова, каждое из восточнославянских племён («народцев» по его терминологии) с древнейших времён составляло особое политическое образование – землю. Руководили этими землями князья, но высшая власть принадлежала вечу – общему собранию. Приглашённые на княжение варяги данный порядок не изменили и не принесли с собой ничего нового. Русь первое время представляла собой всего лишь «скученность» народцев, обязанных платить Киеву дань. Полноценному объединению восточных славян способствовало принятие христианства. В противоположность сторонникам первого направления Костомаров полагал, что к более прочному единству вело рассаживание по землям сыновей киевского князя. Но и оно древние «понятия об автономии земель и их самоуправлении» не отменило. Со временем изменилось лишь наименование земель – раньше они назывались по племенам, а теперь стали носить имена главных городов. Существенные перемены в политическом строе Киевской Руси Костомаров усматривает лишь после монголо-татарского нашествия.

Рисунок 42 – Костомаров Николай Иванович

В. О. Ключевский считал, что первой политической формой у восточных славян была городовая область, под которой он понимал крупный торговый округ, управляемый городом. Возникновение областей Ключевский относил к середине IX века. Затем в конце IX и в течение X веков образуются вторичные политические образования – варяжские княжества. Варяги захватывали власть в тех промышленных центрах, куда их приглашали в качестве «наёмных охранителей». Во главе княжеств были вожди варяжских отрядов – конунги. Ключевский называет несколько таких княжеств: Рюрика в Новгороде, Синеуса в Белоозере, Трувора в Изборске, Аскольда в Киеве, Тура в Турове, Рогволода в Полоцке. Из соединения варяжских княжеств и городовых волостей он выводит третью политическую форму – великое княжество Киевское, которое, по его мнению, и было действительным началом русской государственности. Основную связь между различными частями Киевской Руси он, подобно Соловьёву, видел в княжеской администрации с её посадниками, данями и пошлинами. Князья владели Русью единолично – как Ярослав Мудрый – или, – что было чаще – разделяя власть между собой. При этом строгого порядка в перемещениях князей с одного стола на другой Ключевский не замечал. По мере разрастания княжеского рода отдельные его ветви расходились друг с другом, прочнее усаживаясь на постоянное княжение в своей области. В результате Русь с распадом княжеского рода вновь разделилась на городовые области, где князья превратились в политическую случайность, а власть оказалась в руках городского веча.

Рисунок 43 – Ключевский Василий Осипович

С. Ф. Платонов рассуждал примерно так же. Точнее всего будет определить Киевскую Русь как совокупность многих княжений, объединённых одною династией, единством религии, племени, языка и народного самосознания – писал он. В целом он воспроизводил схему Ключевского: образование городовых областей – возникновение варяжских княжеств – создание великого княжества Киевского – возвращение к городовому делению.

М. Ф. Владимирский-Буданов относил возникновение государства у восточных славян к доисторическим временам. По его мнению, славянские племена уже тогда (до начала летописных сказаний) перешли от чистоплеменного быта в быт государственный, земский, т.е. образовали княженияземли. Политический строй Древней Руси он считал смешанным и выделял в нём три основных элемента: монархический – князь; аристократический – дума; и демократический – вече.

М. А. Дьяконов представлял Древнюю Русь совокупностью небольших государств, границы которых были подвержены постоянным колебаниям. Эти государства назывались «землями», «княжениями», «волостями», «уездами» и «отчинами». В состав властных структур, вслед за М. Ф. Владимирским-Будановым, он включал князя, боярскую думу и народное собрание (вече).

А. Е. Пресняков, последний из крупных дореволюционных историков, занимавшийся проблемами Киевской Руси, придавал княжеской власти ещё большее значение, чем Ключевский и Платонов, но результат его изысканий оказался тот же самый. В период раздробленности Пресняков рисует Русь страной городовых волостей, где правят князья, но подлинная власть принадлежит вечу. По его мнению, древнерусский городской строй не был прямым порождением племенного порядка, а связан с деятельностью киевских князей. Все основные элементы этого строя, писал он, значение главного города, «военно-правительственная старшина» (термин Ключевского), сотские и сотни, – всё это является новообразованием на развалинах племенного быта, созданным деятельностью княжеской власти. Пресняков полагал, что основы древнерусской политической организации сложились в Новгороде и затем были перенесены на юг, в Киев.

Рисунок 44 – Пресняков Алескандр Евгеньевич

Историография советского периода. В советской исторической науке бытовали обе точки зрения. Преобладающей из них была первая (Русь – княжество). Так считали Б. Д. Греков, С. В. Юшков, Б. А. Рыбаков, Л. В. Черепнин, В. В. Мавродин и многие другие советские историки. Вторая возродилась и стала вновь развиваться благодаря работам И. Я. Фроянова.

Представление основной массы советских историков о политическом строе «древнерусского государства» (это понятие было тогда общепринятым) довольно близко примыкает к воззрениям Н. М. Карамзина, несмотря на то, что сами они называли его апологетом самодержавия, и связи с его концепцией не признавали. Под схему знаменитого русского историографа была подведена марксистско-ленинская методологическая база, но, за исключением некоторых частных моментов, основные черты строя и его развития остались такими же, как у него.

Б. Д. Греков – один из самых авторитетных советских историков, начинал историю древней Руси с похода вещего Олега на Киев. Под Древнерусским государством, писал он, мы понимаем то большое раннефеодальное государство, которое возникло в результате объединения Новгородской Руси с Киевской Русью. Этому предшествовал ряд примитивных политических образований – дулебский союз, Славия, Куявия, Артания, которые оставили, с его точки зрения, заметный след в феодализации восточных славян. Киевский князь казался ему признанным главой государства, представителем правящей знати, признающей над собою его власть в своих собственных интересах. Первые следы разложения единого древнерусского государства он находил в конце княжения Владимира Святославича. Подразумевается отказ новгородского князя Ярослава Владимировича, отправить собранную дань в Киев. Но когда Ярослав пришёл к власти в Киеве, он предпринял, по его мнению, максимум усилий для поддержания целостности Руси. После Ярослава Мудрого единство страны некоторое время поддерживалось союзом наиболее сильных князей: киевского, черниговского и переяславского. Ещё некоторое время это единство держалось на силе и авторитете Владимира Мономаха и отчасти его сына Мстислава. Но после них древняя Русь как единое целое перестала существовать. Признавая ведущими социальноэкономические факторы и видя главную закономерность начала эпохи раздробленности в развитии феодализма, в качестве непосредственной причины распада государства Греков называл рост отдельных его составных частей. В период так называемой «феодальной раздробленности» он не отрицал усиления политического значения городов и писал о значительном влиянии городских вечевых собраний. Однако это не повлияло на общее определение политического строя древнерусских земель как монархического. Подобных представлений придерживались и многие другие советские историки.