Текст книги "Ликвидатор. Темный пульсар"

Глава 6. Периметр

Периметр встретил нас тяжёлым дыханием подземелий, шелестом жёсткой листвы ольшаника на обвалившихся склонах защитного рва, свистом запутавшегося в мотках ржавой «колючки» ветра и тонкой завесой водяной пыли, вроде той, что бывает возле водопада. Скопившаяся в небесах влага отыскала-таки бреши в лохматых боках беременных дождём туч. До полноценных осадков дело пока не дошло, но, судя по наползающей с востока низко рокочущей чёрной лавине, в скором времени ожидалось настоящее светопреставление.

– Что скажешь? – Бульбаш ткнул меня в бок и взглядом указал на сверкающий молниями горизонт. – Похоже, заварушка будет та ещё.

– Угу! – кивнул я. – И, если мы не хотим идти обратно промокшими до нитки, надо найти подходящее укрытие.

– А чего тут искать? Вон тот капонир – в самый раз. Надо бы, конечно, посмотреть, что там и как, вдруг мутняки нагадили, не будешь ведь рядом с кучами дерьма ливень пережидать.

– Вот и займись. А я с Гиви и Настей «пассажиров» постерегу, пока они данные собирают.

Бульбаш недовольно скривился: видимо, уже нарисовал в своём воображении горы мутняковых экскрементов, дёрнул себя за ус, крякнул с досады и попытался отыграть назад.

– Непривычный я к такому, Колдун. Среди нас женщина есть. Ей это сподручнее будет, что ли.

Я хмыкнул и покачал головой:

– Ну ты и гусь, Бульбаш. Хочешь, чтоб моя Настя дерьмо за тебя разгребала? Не выйдет. Твоё предложение – тебе и делать. – Сталкер совсем сник, потемнел лицом, хотел что-то сказать, но я его опередил: – Хорош раньше времени в депресняк впадать. Может, там пыль только на полу скопилась и затхлостью пахнет, ну а если пол и в самом деле загажен, найди другое укрытие. Мало тут дотов, что ли.

Я оставил Бульбаша один на один с его проблемами и двинулся к остальным. С автоматами в руках, Гиви и Настя зорко смотрели по сторонам, охраняя присевших над раскрытыми чемоданчиками ассистентов. Помощники Семакина уже настроили приборы и приступили к работе. Они брали анализы воздуха и земли, соскребали в пластиковые пакетики с бетонных укреплений образцы мха и лишайников, складывали их в чемоданчики, фотографировали укрепления и подходы к ним с разных ракурсов, делали пометки в планшетах – в общем, занимались привычной работой.

Мы тоже без дела не сидели. Зона никому не даёт скучать, не в её это характере. Она оставляет сталкера в покое только перед близкой смертью, вроде как даёт подготовиться к переходу в чертоги Тёмного Сталкера. Так что, если вдруг всё пошло как по маслу: мутанты стали стороной обходить, аномалии куда-то попрятались, те же бандиты ушли с твоей тропы, – знай, что это не удача лицом повернулась, а костлявая стоит за спиной и дышит холодом в затылок. Поэтому я нисколько не удивился, когда со стороны полузасыпанного, заросшего редким кустарником и жухлой травой рва донёсся тоскливый вой. К тому времени Бульбаш уже присоединился к нам, так что мы в четыре ствола встретили дружным огнём большую свору «слепышей».

Собаки атаковали слаженно, можно даже сказать – грамотно. Они не носились перед нами бестолковым роем, не подставляли под огонь покрытые язвами плешивые бока, а, разделившись на несколько групп, намеревались преодолеть ров и взять нас в клещи. Дело принимало плохой оборот. Мало того что стая оказалась слишком большой (обычно псы сбивались в группы по десять-пятнадцать голов, в этот раз число нападавших перевалило за полсотни), так ещё и под управлением матёрого псионика. Кукловод не только руководил атакой слепцов, но и, по-видимому, читал наши мысли, корректируя поведение своих подопечных. Иначе как объяснить, что псы словно чувствовали, куда мы будем стрелять, и резко меняли траекторию движения, да так ловко, что чаще всего пули впустую буровили землю перед их лапами. Каждый из нас уже опорожнил по магазину, а результат оставлял желать лучшего: три дохлых пса и одна скулящая сука с перебитым пулей хребтом.

Я снова вдавил рубчатый затыльник приклада в плечо, взял на мушку пегую поджарую псину с облезлым хвостом и рваными ушами, мысленно прицелился в грязно-белого кобеля с чёрным пятном на морде. Автомат коротко плюнул облачком сгоревшего пороха, кобель дёрнулся в сторону, а псина, споткнувшись, с треском упала в кусты с простреленной головой.

– Так тебя! – крикнул я и прижал плоские бочонки ларингофона к шее: – Внимание всем! Мысленно берём на мушку одну цель, стреляем по другой. Как поняли? Приём!

В ухе зашипело: сталкеры один за другим подтвердили, что всё поняли правильно, а потом доказали это делом. Собаки друг за другом с пронзительным воем валились на землю. Одни падали замертво, другие противно скулили и скребли лапами, пытаясь отползти в кусты. Уже с десяток собачьих тел лежало на взрытой когтями и пулями изгвазданной кровью земле, но всё равно противников оставалось слишком много. К тому же они поменяли тактику и стали двигаться резкими зигзагами, понемногу перебираясь через ров и стараясь оттеснить нас от периметра. Видимо, кукловод сообразил, в чём дело, и дал живым зомби другую установку, так что наши пули опять пошли в «молоко».

Дальше так продолжаться не могло. Я не собирался тратить впустую боезапас, но, чтобы сделать задуманное, мне надо было перебраться через периметр. В этом месте давно покинутой линии обороны мутанты и время проделали большие бреши. Деревянные столбы по большей части сгнили у основания или были стоптаны тварями Зоны и теперь валялись на земле, как и прибитые к ним ряды колючей проволоки, так что выйти через заросшую сорняками контрольно-следовую полосу ко рву, преодолеть его и добраться до выходящего за его пределы фланкирующего дота не составляло проблем. Именно там, за поросшим пучками жёсткой травы приземистым холмом, и прятался главный враг.

Я не видел, кто это, но нисколько не сомневался, что сворой управлял альфа-пёс, а не дирижёр или волкособака. Только этот мутант накрывал подчинившихся ему тварей мыслеполем с характерным запахом мускуса.

Я обернулся посмотреть, чем занимались ассистенты. Учёные по-прежнему собирали образцы, делали снимки и записи, вздрагивая от грохота выстрелов и втягивая головы в плечи.

– Эй, наука, хорош дурью маяться! Косарь, доставай пистолет и дуй ко мне. А ты, Буратино, прикрывай его, только смотри, своих не перестреляй.

Косарь кивнул, сложил в чемоданчик научные приблуды, вытащил «макарова» из кобуры и двинулся в мою сторону. Буратино же замешкался. Стоя с фотоаппаратом в руках, он посмотрел на меня круглыми, чуть глуповатыми глазами:

– Колдун, вы куда?

– Куда надо! – огрызнулся я, меняя почти пустой магазин на новый, потом вытащил из кармана разгрузки цилиндр осколочного ВОГа, сунул коротким хвостовиком в жерло гранатомёта. – Делай, что велено, остальное потом объясню.

Низко пригибаясь к земле, держа автомат наготове, я двинулся к проходу в старом периметре. На ходу прижав звукосниматели ларингофона к шее, коротко бросил:

– Бульбаш, я к доту. Шмальни разок навесом из подствольника, бей на одиннадцать часов.

В наушнике прохрипело: «Понял!». Словно по команде, автоматные очереди вдруг затихли. В наступившей тишине отчётливо слышались собачий лай и шелест капель нарастающего дождя. Чуть позже справа раздался тихий хлопок подствольного гранатомёта. Через мгновение земля за пологим холмом вздрогнула, и в небо взметнулся фонтан из чёрных комков и вырванной с корнем травы. Будто опомнившись, заговорили автоматы – моя команда без промаха била по кинувшимся врассыпную трусливо скулящим псам. Скупым очередям на два-три патрона вторили громкие хлопки ассистентских пистолетов. Не знаю, метко стреляли учёные или нет, однако число слепых собак на нашей стороне траншеи неуклонно сокращалось: граната Бульбаша достигла цели, на миг обезвредив мохнатого кукловода.

Впрочем, альфа-пёс быстро оклемался. Спустя пару-тройку секунд его клыкастые слуги снова попытались взять нас в кольцо, но мне и этого времени хватило, чтобы отчаянным рывком через КСП добраться до широкого рва и скатиться по заросшему мокрой от дождя травой склону. Сидя на корточках, я почти вертикально поднял куцый ствол автоматного гранатомёта, упёрся затыльником приклада в бедро и плавно дёрнул спусковой крючок. Я не ставил себе целью взорвать альфа-пса. Не того разряда это был мутант, чтоб завалить его обыкновенной гранатой. Большенога или того же мутохряка можно грохнуть выстрелом из подствольника или просто гранату с оттяжечкой под ноги швырнуть, а к этой твари другой подход нужен был.

Судя по тому, как после взрыва трусливо завыли собаки, мне удалось на время оглушить их хозяина. Я закинул «калаш» за спину, рванулся к противоположному склону и, с корнями вырывая пучки травы, вскарабкался на поверхность.

Шелудивые псы прекратили паническое бегство, часть перемахнула через глубокую канаву и кинулась на мой отряд. Остальные кружили по эту сторону рва, захлёбываясь лаем. Автомат мигом оказался у меня в руках. Несколько шагов – и вот я уже возле замаскированного под холм дота. Две глубокие чёрные воронки дымились на расстоянии десяти метров друг от друга. Ровно между ними сидел на задних лапах крупный тёмно-серый пёс с рыжими подпалинами на спине и боках. Его маленькие злые глаза полыхали багровыми углями на широкой приплюснутой морде. Из приоткрытой пасти свисал длинный алый язык, с которого на землю капала вязкая слюна. Обломанные жёлтые клыки и рубцы старых шрамов по всему телу говорили о солидном возрасте кобеля и его недюжинных способностях.

Увидев меня, псионик вскочил, наклонил голову к земле и глухо зарычал. Я почувствовал прикосновение чужого разума к своему, словно холодная костлявая рука дотронулась до моего мозга, и сразу же открыл огонь. Матёрый кобель молниеносно отскочил в сторону, и пули взрыли землю рядом с его лапами. Тогда я решил применить уже известную тактику, но, поскольку других собак здесь не было, альфа-пёс легко предугадывал направление моего удара, играючи уходя от пуль. Кроме того, автомат в моих руках всё время норовил сам по себе задрать ствол вверх и в сторону, так что я впустую жёг патроны, веером посылая свинцовые пилюли куда угодно, только не в цель.

Я привычно считал потраченные патроны. На счёте «двадцать» мутант создал трёх отливающих серебром фантомов. Псы-призраки бросились на меня с грозным рычанием и лаем. Остатки боезапаса ушли на борьбу с порождениями злобного разума альфа-пса. Когда последнее наваждение растаяло в воздухе, я всё-таки решился нанести сокрушительный удар. Заблокированное силой воли сознание раскрылось, словно цветок. Тёмная энергия Зоны хлынула в него мутным бурлящим водоворотом, заполняя до краёв. Я чувствовал, как наполняюсь ей, будто пересохшая губка водой, и, когда понял, что скоро захлебнусь в эманациях злой силы, направил кипящий поток на мутанта.

Спрессованная в чёрный крепко сжатый кулак энергия с силой кузнечного молота обрушилась на альфа-пса. Кости чернобыльской твари захрустели, воздух с хрипами вырвался из раздавленной груди, смачно зачавкала превратившаяся в кровавое месиво плоть. В стороны от эпицентра покатилась гравитационная волна, ломая ветки кустарников, вырывая с корнями траву, сминая толстые стены оборонительного сооружения, словно хрустящую фольгу алюминиевой банки, сбивая с ног мутантов и людей.

К счастью, никто из моего отряда серьёзно не пострадал, если не брать во внимание синяки и ссадины, полученные при падении. Большую часть чудовищной силы мгновенно превратившееся в развалины бетонное укрепление взяло на себя, на что, собственно, и был расчёт. Ведь я намеревался одним ударом убить двух зайцев, вернее, одного псионика и всю его свору, поскольку тратить на «слепышей» драгоценные патроны больше не хотелось. У нас и так по боеприпасам был уже перерасход, а ведь мы ещё не выполнили и половины из того, что предписывало задание экспедиции.

Я мог гордиться собой: почти вся собачья свора полегла на месте. Худые облезлые тела с раздробленными костями и раздавленными ударной волной внутренностями буквально впечатало в мокрую от дождя землю. Лишь жалким остаткам некогда большой стаи удалось уйти, и теперь из кустов доносились трусливый лай и жалобный скулёж.

Почти сразу после удара мою голову пронзила резкая боль, в глазах помутилось, а в грудной клетке как будто материализовался молоток и несколько раз ощутимо ударил по грудине изнутри. Я упал на колени возле небольшой лужи, склонился над ней, царапая землю затянутыми в кожу перчаток пальцами и хватая ртом напоенный влагой воздух. В дрожащем зеркале дождевой воды появилась уродливая морщинистая морда со звериным оскалом, косыми прорезями кожистых щелей на месте носа и крупными жёлтыми глазами с вертикальными зрачками. Монстр какое-то время смотрел на меня из лужи, потом распахнул усеянную острыми клыками пасть, подёрнулся поволокой и медленно превратился в моё разом постаревшее лицо с кровавыми разводами на щеках и на подбородке.

«Так вот как ты выглядишь, тварь. – Я прижал ладонь к ноющей груди, словно хотел защитить её от чужого сердцебиения. – Думаешь, стал сильнее меня, хочешь взять верх надо мной? А вот хрен тебе! Колдун и не таких обламывал. Я найду способ справиться с тобой, вот увидишь, обязательно найду».

Влюблённые женщины обладают каким-то особенным, свойственным только им чутьём. Настя исключением не была и как только почувствовала, что мне плохо, рванулась на выручку. Она в несколько шагов пересекла заросшую сорняками контрольно-следовую полосу, сиганула в ров и выскочила из него с такой же лёгкостью, с какой пингвины выпрыгивают из воды. В два счёта преодолела вздыбленный гравитационной волной участок земли возле разрушенного дота и бухнулась на колени, разбрызгивая лужу передо мной.

– Колдунчик, миленький, с тобой всё хорошо? Ты в порядке, родной? Что у тебя с лицом? – щебетала она, вытирая кровь с моего лица невесть откуда взявшимся платком.

– Всё хорошо, Настёна, всё хорошо, – прошептал я, схватив любимую за руку. – Убери платок, а то «пассажиры» увидят, сраму не оберёшься.

Я закашлял, прикрывая рот кулаком. Когда же приступ кашля прошёл, на чёрной глади перчатки осталась россыпь маленьких красных точек. Грудь всё ещё болела, но дышать стало легче. Я несколько раз судорожно глотнул холодный, влажный воздух, поднял голову, подставляя лицо мелкому дождю. Капли забарабанили по коже, стекая по щекам и смывая кровавые разводы.

– Ну и пожалуйста, не больно и надо, – надула губки Настёна, сложила испачканный платок и сунула его за выемку под бронепластиной комбинезона.

Всё ещё глядя в свинцовое небо с низко плывущими над землёй тучами, я положил ладонь на плечо жены. Настя резко дернулась, пружинисто вскочила на ноги и отвернулась, всем видом показывая, как сильно я её обидел.

– Что тут произошло? – спросил Бульбаш, выбираясь на берег рва. В отличие от Насти, ему потребовалось гораздо больше усилий на преодоление препятствия.

Следом за белорусом над землёй показались Гивины руки и голова. Несколько секунд спустя сталкер целиком выбрался на поверхность. Ассистенты остались на месте – охраняли научное оборудование. Да и не хотелось им дважды форсировать преграду, ведь основные сооружения оборонительной линии находились по ту сторону периметра, а не по эту.

– Сам толком не понял, – соврал я, по-прежнему глядя на плывущие рваными слоями тучи. – Наверное, Бульбаш, мы с тобой альфа-пса взрывами гранат спугнули, вот он сдуру и вляпался в мощный «гравиконцентрат». Пошли отсюда, пока деструктив не перезарядился. Как-то не улыбается мне разделить их судьбу, – я кивнул на раскиданные повсюду изуродованные тела слепых собак.

– И то верно, – поддакнул Гиви. – Да и «пассажиры» там одни остались. Не думал я, что периметр нас так встретит, вдруг сегодня ещё кто в гости пожалует.

– Хорош каркать, мля! – буркнул Бульбаш.

– Ты укрытие проверил? – Я встал на ноги. Попытался стряхнуть со штанов комбинезона налипшую грязь, поправил сместившийся вбок жилет разгрузки, вытер рукавом лицо.

Бульбаш помрачнел, излишне нервно оглянулся по сторонам, стиснув пальцы на оружии.

– Проверил? – переспросил я.

Сталкер кивнул, сжав челюсти так, что зубы заскрежетали, а желваки заиграли под небритой кожей.

– Ну и как?

– Никак! Логово сушильщика там. Повезло, что хозяина дома не оказалось, а то бы он устроил нам горячий приём.

– Ты что – пиявки ходячей испугался? – изумился Гиви. – На тебя, брат, это совсем не похоже. Ты же опытный сталкер – и не в таких передрягах раньше бывал.

– Да, бывал! – крикнул Бульбаш. – Бывал, но такого монстра ещё не видел! Ростом выше трёх метров, с твёрдыми когтями, будто из победита, огромный…

– Погоди, – перебил я его. – Ты же сказал, что сушильщика в логове не было. Так?

– Ну! – выдохнул белорус и сразу съёжился, словно из него весь воздух вышел.

– Тогда откуда взялись такие подробности?

– Так я, это, видел глубокие борозды на стенах, на потолке пыль и сажа местами стёрты, будто макушкой кто-то касался, на полу трупы мумифицированные… – Сталкер смутился, опустил глаза и закончил еле слышно: – Вот я и подумал.

– Подумал он, – фыркнул Гиви. – Да эти бродяги сами могли там давным-давно окочуриться и высохнуть до такого состояния. А борозды твои кто угодно мог процарапать, когда артиллерию из капонира вытаскивали.

Внезапно меня посетила одна идея: храбрый до отчаянности Бульбаш в этот момент вёл себя как распоследний трус, пугая себя надуманными страхами. Подобная история случилась со мной и Байкером, когда мы шли с ним в Припять по заданию Чахлого. Бандит тогда вколол нам яд с отсрочкой действия в сорок восемь часов и велел притащить из Припяти аналог уничтоженного Арамисом блока управления пси-генератором, обещая взамен противоядие. Мы отправились в заброшенный город, разумеется, не для того, чтобы исполнять прихоти ублюдка. Был у нас другой план, основанный на голом энтузиазме с изрядной долей чистого авантюризма. Как ни странно, этот план сработал, пусть и со значительными коррективами. Мы освободились от яда в крови, Байкер вспомнил, кто он есть на самом деле, и нашёл дорогу домой, в реальность, из которой когда-то появился здесь, как и я. Ну а меня ждала другая судьба. Я встретил тут свою любовь, отыскал давным-давно пропавшего отца, вернее, того, кем он стал, разрушил связывающий оба мира мост и навсегда остался в ставшей для меня родной Зоне. В тот раз на меня с Байкером повлияла пыльца повилики. Может, с Бульбашем произошло нечто подобное?

– Эй, Бульбаш, а там, в каземате, никаких растений, грибов или плесени на стенах не было?

Сталкер удивлённо посмотрел на меня: мол, с чего это я ботаникой заинтересовался. Потом наморщил лоб, словно вспоминая, и с усилием произнёс:

– Вроде бы нет. Не помню. Хотя постой, какой-то чёрный налёт на стенах и потолке там всё-таки был. Я сначала подумал, что это сажа, а когда соскрёб немного со стены, растёр между пальцами и понюхал, понял, что ошибался.

– Всё ясно. Скорее всего, то, что ты принял за сажу, – либо галлюциногенная плесень, либо грибок. Гиви прав: следы на стенах могли остаться, когда с мясом выдирали орудие из креплений. Это могли сделать военные или те же сталкеры – например, из «Борга» или «Воли», – слыхал я, в лагере у тех и других есть серьёзная артиллерия. А бродяги могли и в самом деле найти свою смерть без помощи мутанта-кровопийцы. Да и будь там логово сушильщика, ты бы наткнулся на него спящего. Эти твари предпочитают бодрствовать по ночам, а днём отсыпаются, набираясь сил для предстоящей охоты. – Говоря это, я отстёгивал от пояса флягу со спиртом. Он, как известно, не только прекрасный антирад, но и универсальный антидот. – На-ка вот, хлебни.

Сталкер взял флягу, скрутил крышку, запрокинул голову и сделал пару громких глотков. Потом шумно выдохнул и вернул затянутую в брезент ёмкость мне.

– Ну как, лучше? – спросил я, возвращая фляжку на место.

Бульбаш кивнул. Лицо его порозовело, а в глазах опять появился знакомый блеск.

– Вот и славно. Всё, парни, хорош демагогию разводить, возвращаемся к «пассажирам» – и за дело, а то и так столько времени зря потеряли. Не знаю, как вы, а я намереваюсь вернуться в «Светлый» до темноты.

Сталкеры покивали и полезли в ров, а я повернулся к Насте. Всё это время она демонстративно стояла в сторонке, словно не замечая нас.

– Настёна, – позвал я громким шёпотом, так, чтобы «пассажиры» не услышали. Хотя, как они могли услышать? Дождь уже разошёлся не на шутку и надёжно заглушал шорохом капель посторонние звуки.

Настя по-прежнему стояла ко мне спиной и делала вид, что не слышит. Я посмотрел на ребят. Бульбаш уже выбрался из полузасыпанного рва, держась за растущую на краю иву, присел и протянул руку помощи другу.

– Настя! – слегка повысил я голос. Реакции опять не последовало. Тогда я шагнул к жене, взял её за локоть и повернул к себе. – Чего молчишь? Обиделась, что ли? Нашла время отношения выяснять. Вернёмся домой, там обо всё поговорим, а пока марш на ту сторону, нечего мне тут дисциплину разлагать.

Я развернулся и зашагал к краю рва. Вскоре Настя нагнала меня. Я хотел ей помочь, но она оттолкнула мою руку и сбежала вниз по крутому уклону. Уже в самом конце она поскользнулась и чуть не грохнулась в большую лужу на дне. Несколько энергичных взмахов руками помогли ей удержать равновесие. Она осторожно, приставными шагами, обошла вытянутый в длину резервуар дождевой воды и с грацией лани поскакала к противоположному склону. К тому времени Гиви уже выбрался с помощью Бульбаша на поверхность. Вдвоём они схватили подбежавшую к ним Настю за руки, и она буквально взлетела на заросший травой и нависающий над глубокой канавой земляной козырёк. Потом они помогли выбраться мне (я сам едва не повторил Настину ошибку и чудом не плюхнулся в рыжий от глины водоём), и наш маленький отряд воссоединился.

Пока нас не было, ассистенты зря времени не теряли. Едва угроза в виде собак миновала, учёные снова приступили к работе: сделали недостающие снимки и взяли дополнительные образцы. Косарь ещё и сбегал в так напугавший Бульбаша каземат и провёл там кое-какие исследования. Слава Зоне, парень догадался опустить забрало шлема и не надышался ядовитыми спорами, а то бы и этого умника пришлось спиртом отпаивать.