Текст книги "Проклятие Кулемы"

– У нас же есть договора с работниками из местных жителей.

– Их всего три человека, – пожал плечами Руслан.

– Да не три, а тридцать три за всё время, – Лариса взглянула на Вадима.

Тот поддержал её:

– Это меняет дело, учитывать можно всех, но с таджиками ситуация серьёзная.

Лариса, подумав немного, предложила:

– Может, нам всех их немедленно уволить?

Вадим снова её поддержал:

– Это здравая идея. Завтра наверняка сюда явится полиция. Надо, чтобы к утру таджиков не было, тогда по этой части претензий к вам не будет, – он чуть помолчал. – Но остаётся ещё немало других вопросов. Сегодня я провел оперативную проверку; для серьёзного обследования, которое неизбежно, мне понадобится ваша документация, можно копии.

Руслан, чувствуя, что ситуация из безнадёжной становится более-менее решаемой, тоже решил проявить инициативу и обратился к налоговику:

– Если вы можете немного подождать, то я откопирую документы, которые вам необходимы, ксерокс у нас есть. Ну и, конечно, тут же уволю всех таджиков.

Некоторое время у них ушло на то, чтобы обговорить подробно, что незамедлительно надо сделать Руслану. За это время Вадим обещал подготовить решение о штрафных санкциях, пока что предварительных, которых не избежать, а Лариса обязалась приготовить для гостя кофе и, конечно, поучаствовать в обсуждении предполагаемых санкций.

Руслан освободился примерно часа через полтора. Зайдя в магазин, он увидел спускавшегося по лестнице со второго этажа Вадима. Тот обрадовался:

– Вот хорошо, вовремя, мы с Ларисой Борисовной практически все вопросы обсудили, согласованный предварительный акт я оставил. Давайте ваши документы, но вам всё равно придётся приехать ко мне в Кимры, у меня будут вопросы. Я вам позвоню, ваш телефон я взял у Ларисы Борисовны.

Передав документы, Руслан поднялся на второй этаж, открыл дверь и неожиданно увидел полуодетую Ларису. Он сразу понял, что здесь происходило – видимо, Лариса просто не успела привести себя в порядок – и сдавленно произнёс:

– Лариса, как ты могла?

Лариса виновато опустила голову:

– А что я могла сделать? – она всхлипнула и закрыла ладонями лицо. – Он хотел подвести тебя под уголовную статью.

Руслан обессилено опустился на стул.

На этом совместный бизнес Руслана и Ларисы закончился. Выплатив штрафы, они продали завод первому же подвернувшемуся покупателю.

Дорога (Приезд на дачу)

В посёлке Приволжский цивилизация заканчивается – асфальтированная дорога идёт только до магазина Ларисы, а дальше на многие километры протянулась грунтовая. Правда, вскоре после Квашонок, как только заканчивается Московская область, качество дороги тоже резко падает – появляются трещины, ямы, ухабы, и езда на автомобиле превращается в слалом. Наиболее неприятные участки несколько восстанавливают ямочным ремонтом, приуроченным к ближайшим федеральным или местным выборам.

Автомобильный мост через Хотчу

Грунтовая дорога метров через пятьсот выводит на автомобильный мост через Хотчу, откуда уже видна и наша деревня. Правда, нам ещё придётся пересечь железнодорожный переезд. Здесь я вспоминаю рассказ нашей невестки, как они на автомобиле Оксаны подъехали к железнодорожному переезду и увидели приближающийся поезд. Вместо того чтобы затормозить, Оксана нажала на газ и проскочила переезд перед самым поездом, а потом остановилась и минут десять приходила в себя от испуга.

К двум километрам грунтовой дороги мы давно привыкли, это не прерывает нашего с Верой разговора.

– Слушай, Паша, а тебе Кулема нравится?

Вопрос Веры был для меня неожиданным, но я тут же ответил:

Конечно, нравится. А почему ты спрашиваешь?

– Ну, чем она тебя привлекает?

Во-первых, рядом Хотча, начал я счёт. Летом поплавать в жару в прохладной водичке – просто неизъяснимое блаженство. А помнишь, как мы с тобой много раз выезжали на моторной лодке на Волгу и каждый раз останавливались на стрелке Хотчи и Волги, чтобы полюбоваться замечательным видом, украшенным необыкновенно удачно расположенным храмом Иерусалимской иконы Божией матери?

Стрелка Хотчи с Волгой

– Это я тоже люблю, – согласилась Вера.

– Во-вторых, природа, – продолжил я. – Вот мы приедем, от цветущих яблонь глаз не оторвёшь.

– И тут согласна, – кивнула головой Вера.

– Но это только начало, – не унимался я, – через месяц пойдут грибы, и мы с тобой отправимся обшаривать перелески, которые у нас прямо под боком. Представляешь, заглядываешь под кустик, а там краснячок или белый – полный восторг. Руслан ездит подальше, у него массовая заготовка, а нам хватает и того, что рядом.

– Да, – мечтательно подтвердила Вера, – грибную охоту ни с чем не сравнить.

– А лесная клубника? Запах божественный, вкус варенья из нее ни с чем не сравнимый! Вера, да разве можно перечислить все прелести Кулемы!

Царство белых грибов

– А ещё аурой, – тихо добавила Ира. – Помнишь тосты Антона Модестовича?

Аура Кулемы

На сельских мероприятиях (а проще – сабантуях) тамадой обычно был Антон Модестович. К этому событию он готовился специально, его тосты напоминали целый рассказ. Предоставляя кому-нибудь слово, он предварял его своей особой информацией, называя всех по имени-отчеству.

В этот наш приезд был как раз день рождения Руслана, и Антон Модестович начал свои поздравления с воспоминаний:

– Однажды летом лет пятнадцать назад, – он остановился, делая вид, что вспоминает, – нет, постойте, я сейчас точно скажу: это было второго августа четырнадцать лет назад – я пошёл на Хотчу искупаться. Было жарко, и я решил освежиться. Прихожу на берег и вижу – стоит высокий красивый молодой человек с пышной шевелюрой, – он снова остановился и посмотрел на лысого Руслана, – которой он за эти годы напрочь лишился. Поздоровался со мной и спрашивает:

– Простите, а вы местный?

Я отвечаю:

– Почти местный, хотя прописан в Москве.

Он говорит:

– Я тоже из Москвы. Хожу, осматриваюсь. Нравятся мне эти места. Не знаете, кто-нибудь продаёт здесь дом с участком?

Я улыбаюсь:

– Очень даже знаю. Вы даже не представляете, насколько вам повезло. Я сам только что купил дом, а перед этим выяснял, что здесь продаётся и за какую стоимость. Хотя я и знал, какой дом буду покупать, но надо же было выяснить уровень цен.

Он посмотрел на меня внимательно:

– И вы можете что-нибудь порекомендовать?

Я показываю рукой:

– Ближайший дом на продажу у вас за спиной.

Так вот, это и есть тот самый дом, в котором теперь живут Алексей Ефимович и Виктория Сергеевна, – Антон Модестович картинно поклонился в их сторону. – Были и другие предложения, но, осмотрев их, Руслан остановился именно на этом. Так у нас появились прекрасные соседи.

Но чаще всего его тосты касались окружающей обстановки в Кулеме:

– Вы знаете, я приезжаю из Москвы в Кулему, как на праздник. Спокойная, почти благостная атмосфера, приятные соседи, встречаться с которыми одно удовольствие. Здесь такая аура, которой нигде больше я не знаю. Предлагаю тост за ауру Кулемы.

Когда количество аур стало критическим, Руслан не выдержал и на очередном дне рождения Антона Модестовича поднялся с рюмкой:

– Вот вы все думаете, что Антон Модестович без памяти любит свою жену, свою ненаглядную доченьку и столь же прекрасную маленькую внученьку; да он и сам так думает. Но есть, есть у Антона Модестовича тайная страсть, есть ещё одна любимая женщина.

Все замерли, – настолько это было неожиданным, Антон Модестович тоже напрягся, хотя и не чувствовал за собой никаких грешков по женской части. А Руслан, выдержав эффектную паузу, продолжил:

– Эту женщину все вы знаете, Антон Модестович почти каждую неделю поднимает тост за её здоровье. Зовут её Аура. Так что за всех любимых женщин нашего именинника и, конечно же, за Ауру.

Антон Модестович облегчённо вздохнул, заулыбался, рассыпался в благодарностях.

Руслан выждал некоторое время и снова поднялся:

– Я всё же хочу отдельно поднять тост за ауру, но несколько его расширить. Ещё когда я первый раз ехал в Кулему, даже не зная, что я вскоре здесь буду жить, меня не оставляло ощущение какого-то погружения в древнюю историю страны. Я специально не торопился, осматривался, искал подходящее место. Первым городом на пути был Дмитров. За эти годы он здорово изменился в лучшую сторону, но и тогда он производил впечатление своей богатой историей. Особенно впечатляли соборы и церкви, которых в Дмитрове довольно много. Но я искал более спокойное место, где народу поменьше. Ещё два города по этой дороге – Талдом и Кимры, – тоже наполненные историей, мне показались не слишком подходящими для спокойной жизни. От Дмитрова до Талдома идёт древняя дорога, но деревни вокруг не имеют приличных водоёмов, а я хотел прибрести моторную лодку.

Памятник сапожнику в Кимрах

Ту-124 в Кимрах

Оказалось, что идеальное для меня и, – Руслан оглядел собравшихся, – надеюсь, для всех присутствующих место – это Хотча и Кулема. Ближайший к нам город – районный центр Кимры, где бываем почти в каждый приезд. Посмотрите, насколько разная история в нём представлена. Это был крупнейший центр обувного ремесла. И мы находим там памятник сапожнику как признание своего славного прошлого. Оглядываемся – и видим на постаменте самолёт Ту-124 в честь родившегося в этих местах знаменитого авиаконструктора Туполева. Взглянем в другом направлении и увидим красивое здание Кимрского театра драмы и комедии.

Руслан ненадолго замолчал, собираясь, видимо, заканчивать свою речь, но не удержался:

– Вы знаете, мы с Ниной побывали на нескольких спектаклях театра, и я вам скажу, что они производят очень неплохое впечатление, артисты играют просто классно. Этот театр в Кимрах организовали во время войны, переведя театральные коллективы из недалеко расположенных провинциальных городков, которые захватили или могли оккупировать немцы. Так что, как ни странно, война способствовала культурному расцвету Кимр. На спектакли этого театра приезжают ценители из других городов и даже из Москвы.

Кимрский театр драмы и комедии

Руслан снова умолк, потом поднял рюмку:

– А тост я хочу поднять за окружающие нас древние истинно русские места, когда, даже проезжая по ним, испытываешь счастливое чувство своей причастности к непрерывному историческому процессу. Это ни с чем несравнимая аура, связывающая повседневную жизнь с нашей явно видимой здесь историей.

Первые потери Кулемы

Первые неприятности в Кулеме возникли из-за болезни Алексея Ефимовича. Хотя события, связанные с этим, происходили в Москве, вся деревня следила за ними, переживала, но реально помочь ничем не могла.

Инфаркт случился у Алексея Ефимовича на работе, тут же вызвали скорую, и его увезли в больницу. Позвонили Руслану, тот тут же примчался к врачам. Те развели руками – они делают всё, что могут, но шансов практически никаких. Есть, правда, новое чудодейственное лекарство, но в нашей стране его нет, найти можно только в Германии, но в аптеках без рецепта там ничего не продают.

– Напишите, как называется, – попросил Руслан.

Что он дальше предпринимал – возможно, он кому-то и рассказывал, но для большинства это, как говорится, осталось за кадром. Тем не менее через два дня Руслан принёс врачам требуемое лекарство, только что на самолёте прибывшее из Германии.

За это время у Алексея Ефимовича произошёл ещё один инфаркт. Третий инфаркт случился уже после приёма привезённого лекарства. Врачи смогли продержать Алексея Ефимовича на уколах до начала действия нового лекарства. А дальше произошло чудо – больной вернулся фактически с того света и быстро пошёл на поправку, так что через месяц его уже привезли в деревню, где он вскоре практически полностью восстановился.

В деревне все восприняли спасение Алексея Ефимовича как свою коллективную победу, хотя большинство участвовало в этом только сопереживанием, но некоторые – и своими молитвами.

Через год тихо ушёл из жизни Василь Василич. На зиму они уезжали в Москву, зимой же его и похоронили, так что когда весной в деревне появилась только его жена Мария Тихоновна, тогда лишь все и узнали о случившемся несчастье.

Ещё года через два, так же как и Василь Василич, исчез из деревенской жизни Кирилл Данилович, тоже во время зимнего отъезда семьи из деревни в Москву.

Почему-то умирали в деревне большей частью зимой. Зимой похоронили и Петра Степановича, когда из деревни уехали на время в Москву даже Антон Модестович и Виктория Сергеевна, так что хоронили его только приехавшие родственники – два человека. Дом Петра Степановича почти сразу же купила какая-то женщина из Савёлово, вместе с сыном она приехала в отпуск отдохнуть в деревне. Сын целыми днями пропадал на Волге на моторной лодке и, к несчастью, вскоре утонул. Женщина в Кулеме больше не появлялась, а дом долго ещё стоял бесхозным.

Очень тяжело уходила из жизни Валерия Ивановна. Она чуть ли не с юношеских лет страдала диабетом. Бедный Руслан к кому только не обращался, но врачи беспомощно разводили руками – нет надёжных средств для излечения этой болезни. Несколько раз Руслан устраивал её в больницу, но это мало помогало. В конце концов случилось непоправимое – Валерия Ивановна скончалась. Хоронили её на новом кладбище возле Белого Городка – и Алексей Ефимович, и Руслан решили, что здесь они смогут навещать её чаще, чем в Москве. Действительно, посещение могилы Валерии Ивановны вскоре стало одним из ритуальных действий в Кулеме.

Почти следом за Валерией Ивановной ушла из жизни её мама, Алевтина Петровна.

Тётя Варя

Дома в Кулеме расположены в один ряд вдоль реки Хотча, на расстоянии метров сто от неё. Перед домами со стороны речки проходит деревенская улица. В самом конце этой улицы стоит деревенская немного покосившаяся изба, в которой живет тётя Варя, как её все в деревне называют, даже те, кто старше неё по возрасту.

Кулема расположена вдоль Хотчи

В течение многих лет большинство считало её одинокой женщиной, давно похоронившей мужа, её жалели, приглашали на все деревенские посиделки. Найти её почти всегда можно было на придомовых грядках, на которых она выращивала обычные для села огородные культуры. Иногда кто-нибудь предлагал ей свою помощь, но, как правило, со всеми своими заботами она справлялась сама. Жила она скромно, на небольшую пенсию, подрабатывая летом продажей яблок, слив, смородины, капусты, картошки со своего сада-огорода.

Однажды соседи увидели, что из дома тёти Вари появились и разгуливают по огороду молодая женщина и примерно такого же возраста мужчина. Вскоре выяснилось, что к тёте Варе вернулась дочь Зина со своим гражданским мужем. Где дочь все эти годы находилась, тётя Варя не знала или не хотела говорить. Несколько раз молодая пара прошлась по деревне, рассматривая дома, но не делая попыток познакомиться с соседями.

Через несколько дней несколько человек из тех, что всё время живут в Кулеме, видели, как новоявленный зять тёти Вари, почти не таясь, разбил окно в доме Арбениных, залез внутрь, открыл изнутри запоры и, сделав две или три ходки, перетащил в дом тёти Вари какое-то барахло, посуду, телевизор, а после этого забрал на соседнем огороде ковёр и унёс в свой дом. Ковёр мы привезли из Москвы, женщины его отмочили в Хотче, а потом повесили на огороде для просушки. Завершив свою операцию по сбору награбленного, вор ушёл в Приволжское, нанял там грузовик, погрузил на него всё отобранное имущество, и они с женой укатили.

Москвичи появились через неделю, и Руслан Арбенин пошёл к тёте Варе. Та залилась слезами, но отпираться не стала и подтвердила почти всё, о чём говорили соседи. Руслан в недоумении только руками развёл:

– Тётя Варя, ну и доченьку вы взрастили.

В ответ услышал только молчаливые всхлипывания.

Руслан пришёл к нам и говорит:

– Не буду я обращаться с этим делом в полицию; тех оболтусов, которые воровали, здесь теперь нет, таскать будут тётю Варю, а что с неё взять?

Мы с Верой переглянулись и тоже решили:

– Нет у нас ни желания, ни времени с этим возиться.

Происшествие стало понемногу забываться. Тётю Варю по-прежнему приглашали на общие застолья, её непутёвая дочь снова куда-то запропастилась, и жизнь в Кулеме потихоньку начала выруливать на привычную колею.

Прошло года полтора, и как-то в зимнюю стужу в деревне появился хахаль тёти-вариной дочки. Шёл он пешком, не скрываясь, – видимо, рассчитывая, что зимой москвичей в деревне нет. Некоторые соседи отметили его появление, хотя никто за ним специально не следил.

Вспомнили о его появлении, когда через день у дома тёти Вари остановился микроавтобус, двое мужиков вынули из него гроб и унесли в дом, а через полчаса вынесли, погрузили в машину, там же разместилась дочь тёти Вари, и все укатили. Кто-то из очень любопытных пошёл проверить, в чём дело, но только убедился, что дверь дома заперта.

Через месяц после этого события Руслан Арбенин поехал в Белый Городок на новое кладбище, чтобы посетить могилу матери. Положив на могилу цветы, он обратил внимание на небольшую группу людей, стоявших у раскопанной могилы, но явно не для похорон. Подойдя к ним, он увидел знакомого полицейского из Кимр, который шёпотом просветил его, в чём дело. Оказалось, проводится эксгумация тела недавно умершей жительницы Кулемы, похороненной без уведомления полиции. Руслан понял, что речь идёт о тёте Варе, и через пару дней наведался в Кимры узнать результаты судебно-медицинской экспертизы. Ему удалось выяснить, что полиция не зря проводила извлечение трупа из могилы: возбуждено уголовное дело по факту убийства, идёт следствие, и скоро жителей их деревни тоже начнут допрашивать в качестве свидетелей, а кого-то, возможно, и как подозреваемых.

Следствие продолжалось почти полгода, в их округе были опрошены большинство жителей, а дочь тёти Вари и её муж объявлены в розыск. Уже осенью на одном из застолий Руслан изложил свою версию произошедшего:

– Я думаю, что убил тётю Варю муж её дочери, его некоторые видели в деревне в день убийства. Скорее всего, он пришёл, чтобы забрать у тёти Вари деньги на выпивку. Все знали, что перед получением пенсии у неё оставалось немного денег на лекарства, которые она регулярно принимала, а серьёзные лекарства теперь гораздо дороже бутылки водки. Наверное, тётя Варя отказалась отдать деньги, тогда он начал её избивать, пырнул ножом и в конце концов задушил, используя подушку. По крайней мере, такую картину нарисовала судебно-следственная экспертиза.

– А как же они умудрились её похоронить без милиции? – спросил кто-то из присутствующих.

Руслан махнул рукой:

– Да элементарно. Ясно, что ни в Кулеме, ни в Приволжском медиков нет, больницу в Белом Городке тоже ликвидировали, но пока ещё там остался фельдшер. Его-то Зинка попросила дать заключение о смерти матери. Посмотрев паспорт тёти Вари и увидев, что той уже за восемьдесят, фельдшер, не осматривая умершую, дал медицинское заключение о наступлении смерти вследствие болезни сердца. По этой справке тётю Варю и похоронили на новом кладбище. Как вы знаете, администрация располагается в старой части кладбища, расположенной довольно далеко от новой части, так что Зинка с мужем получили только номер могилы, а хоронили сами.

– Куда же теперь укатила эта парочка? – задумчиво спросил Антон Модестович. – Они ведь наверняка захотят узаконить наследство, чтобы потом его продать.

– Да ведь они в розыске, – усмехнулся Руслан, – но думаю, что рано или поздно сами появятся или их доставят казённым транспортом. Так что представление продолжается, господа присяжные заседатели.

Прошло лет десять, но в доме тети Вари так никто и не появился. Ухоженный ранее огород зарос бурьяном, дом немножко покосился. Впрочем, этот заброшенный дом далеко не единственный в деревне. Разрушающиеся дома ждут своих собственников, которые, возможно, уже никогда и не появятся.

Война миров

Деревообрабатывающий завод после его продажи Русланом и Ларисой недолго бездействовал. Новый хозяин почти сразу же восстановил на работе всех уволенных таджиков, заставив их пройти регистрацию и немного уменьшив всем зарплату. Возникший снова старейшина клана, которому хозяин объявил о своём решении, только вздохнул и попросил принять на работу ещё нескольких молодых людей.

В Приволжском всего около тысячи человек жителей, из них довольно много молодёжи, причём в основном девушки, поскольку большая часть ребят по окончании школы разъезжается по разным городам в поисках заработка. Оставшиеся в посёлке молодые люди традиционно проводят вечера в спортивном зале местной средней школы, куда приходят и парни из окрестных деревень. Конечно, основным развлечением являются танцы, хотя иногда любители устраивают маленькие концерты с выступлениями самодеятельных певцов и музыкантов.

Вскоре после возобновления работы деревообрабатывающего завода на вечерах в Приволжском появились молодые таджики. Вели они себя довольно скромно, и некоторые девчонки даже начали к ним присматриваться. Продолжалась эта идиллия не очень долго. Таджики с обстановкой освоились, теперь они появлялись компанией человек пятнадцать, и некоторые из них начали вести себя довольно развязно по отношению к девчонкам.

Тем не менее до поры до времени всё было мирно. Проблемы начались, когда один из таджиков, разгорячённый несколько свободным поведением партнёрши в танце, попробовал увести её с собою. Вынужденная буквально отбиваться от кавалера, девчонка стала звать на помощь. Несколько местных ребят бросились её выручать, на защиту своего товарищи встали остальные таджики. Сначала они, как более организованные в одну команду, начали одолевать противника, но тут подключились ребята из окрестных деревень. Таджиков просто расшвыряли, после чего они перестали появляться на танцах.

А вскоре пошли трагические события.

Первая загадочная смерть произошла почти через месяц после драки местных с гастарбайтерами на танцах. В середине деревни был найден повешенным восемнадцатилетний сельский парень Игорь: он лежал на спине, на шее был затянут привязанный к забору шнурок от куртки. Его нашли друзья, пытались откачать, но не смогли. Глубокие следы на земле указывали на то, что кто-то убегал через прилегающий огород.

Жители сообщили в полицию о своих подозрениях, связанных с недавней дракой, но там не стали ничего расследовать – дело возбуждать никто не собирался. Как выразился один из сотрудников полиции, «Самоубийцы к уголовной ответственности не привлекаются».

Через две недели – новая трагедия: семнадцатилетнего парня из той же деревни нашли повешенным тоже на заборе, на шнурке от кроссовки. Хотя шёл дождь, его тело и одежда были сухими. Местные решили, что его убили где-то под крышей, а под забор приволокли, чтобы инсценировать самоубийство.

Но полицию эта инсценировка вполне устроила, и возбуждать уголовное дело опять не стали.

Однако после происшедшего вскоре третьего аналогичного случая полиция уже не могла закрыть глаза на происходящее. Случайно спасённый друзьями двадцатилетний Пётр рассказал, что перед тем, как потерять сознание у телеги, на которой в итоге его обнаружили с привязанной за шею верёвкой, он встречался с таджиками недалеко от места, где они работали:

– Я выпил какой-то чай, которым меня угостили таджики. Мне стало плохо, и я пошёл домой. У меня почему-то горели пятки, и я снял кроссовки с помощью таджиков, а потом потерял сознание.

В больнице подтвердили отравление парня неизвестным веществом.

В окрестных деревнях началась паника. Детей не выпускали дальше ограды, деревенские передвигались только парами. Все винили таджиков, работавших на деревообрабатывающем заводе, и был момент, когда тех забрали в полицию, но позже отпустили. Всё же уголовные дела возбудили с формулировкой: «доведение до самоубийства». Полиция, не торопясь, проводила допросы свидетелей, в том числе Руслана и Ларисы, а также теперешнего хозяина завода, у которых таджики работали. Никто из них своих претензий к рабочим предъявить не мог: те беспрекословно выполняли все их распоряжения. Действующий хозяин активно защищал своих рабочих, что было понятно – без них его доходы резко падали.

Тем временем молодые люди, убеждённые, что убийства совершены таджиками, решили сами с ними разобраться. Большая группа ребят ворвалась в цех, где трудились азиаты, и начала их избивать. От полученных травм двое гастарбайтеров скончались. По фактам их гибели полиция немедленно возбудила уголовное дело по статье «убийство с отягчающими обстоятельствами». Подозреваемых в убийстве нашли очень быстро – это были родственники повешенных. Состоявшийся суд пятерым из них определил от пятнадцати до двадцати лет лишения свободы. Несмотря на то что в ходе суда адвокатам обвиняемых удалось добиться исключения из обвинения нескольких эпизодов, однако в приговор судья эти моменты включила, а меру наказания выбрала наивысшую. Расследование ещё по нескольким участникам нападения продолжилось.

Виновных в повешении местных не нашли, и дело вскоре закрыли. От греха подальше гастарбайтеров отсюда убрали, несмотря на протесты хозяина завода, других таджиков поблизости не было. Деревни бурлили, но единственное, что смогли сделать – нанять адвокатов и подать апелляции на приговоры.

Через некоторое время произошло странное событие, для широкой публики оставшееся фактически неизвестным. Женщину-судью, вынесшую приговор деревенским участникам конфликта, через два месяца нашли сидящей в городе на скамейке недалеко от её дома. Казалось, она присела отдохнуть. Но когда через некоторое время проходивший мимо полицейский решил поинтересоваться, не надо ли чем-то помочь, оказалось, что у неё перерезано горло. Все попытки найти убийцу ни к чему не привели.

Привыкший знать все обо всем и принимавший близко к сердцу любые происшествия в ближайшей округе, Руслан не мог не расспросить парня о произошедших событиях. Наверное, Арбенин не лишен был…

– Это между нами, я не хочу никого осуждать и тем более кому-нибудь навредить, я не судья и не Господь Бог, но я уверен – женщину-судью убил Пётр.

Неожиданно Антон Модестович с ним согласился:

– Руслан Алексеевич, я думаю, что вы правы – просто больше некому. Но вы правы и в том, что не нам его судить.

Оба некоторое время молчали, потом Руслан задумчиво сказал:

– Вы знаете, Антон Модестович, Петр ведь очень мощный мужик – рослый, широкоплечий, с хорошо развитыми бицепсами, в нем чувствуется недюжинная сила. Я думаю, те, кто пытался с ним расправиться, просто недооценили его физическую силу и выносливость. Не думаю, что он может так просто смириться с тем, что убийцы его друзей остались безнаказанными – поэтому я уверен – на – поэтому я думаю. Антон Модестович снова с ним согласился:

– Я иногда поражаюсь вашей прозорливости. Вы прямо экстрасенс.

Руслан махнул рукой:

– Да что вы, какой там экстрасенс. Здесь простая логика.