Текст книги "Проклятие Кулемы"

– Я такие договора не подписывал, – успокоил себя Руслан, – у нас все договора заключались после сдачи дома.

– Так-то оно так, – не согласился Леонид Львович, – но вряд ли вам удастся избежать обвинений в многократных продажах квартир. Никто не поверит, что вы об этом не знали. Поэтому собственники и не хотели, чтобы вы знали всю предысторию корпорации.

Руслан задумался, а потом спросил:

– А почему же забрали собственников, они же не исполнительная власть в корпорации?

Горский покачал головой:

– Дело в том, что ситуация сейчас совсем не та, что раньше. Я тут разговорился с одним членом проверявшей нас комиссии, когда поил его кофе. Он мне по секрету поведал, что обманутые дольщики в конце концов организовались и смогли отправить своё заявление на имя президента. Попало оно, как всегда, в администрацию президента, и ему был дан полный ход, действия прокуратуры взяты под особый контроль, так что она действует с полным размахом. Ясно, что фактически украденные деньги получали в основном собственники в виде дивидендов.

Он помолчал, а потом взглянул на Руслана:

– Вы ведь на квартире в Москве наверняка ещё не были? Думаю, там вас ожидает вызов на допрос в качестве свидетеля. А что дальше будет – бог знает.

Ещё немного помолчав, он задумчиво добавил:

– Я вот заместитель генерального директора по общим вопросам, к финансам никакого отношения не имею, и то, думаю, вызовут и даже под арест возьмут, – надеюсь, под домашний.

Руслан молчал, погружённый в свои мысли, потом обратился к Горскому:

– Леонид Львович, могу я взять все свои отпуска, у меня их осталось ещё три?

– Нет проблем, Руслан Алексеевич, – пожал плечами Горский.

– И ещё, – продолжил Руслан, – я напишу, если вы не против, заявление на отпуск за свой счёт месяца на три.

– Хотите отсидеться? – усмехнулся Горский. – Что же, пробуйте, вдруг получится.

Руслан благодарно кивнул головой:

– Спасибо. Но я хотел бы и большую часть своих денег получить.

Горский удивился:

– Но это же огромная сумма, вам придётся чемодан таскать. Куда вы с ним?

Руслан покачал головой:

– Наличными я возьму совсем немного. Я сегодня же оформлю целую уйму кредитных карточек, туда и надо перевести деньги.

– Хорошо, – согласился Горский, – это проще. Приходите с карточками, я вас отведу к бухгалтеру.

Он усмехнулся:

– Она пока еще работает. А главный бухгалтер уже отдыхает вместе с остальным руководством.

Горский помолчал, потом задумчиво добавил:

– Думаю, почти всем из управления придется пройти через эти разборки.

Проклятие Кулемы

Наше посещение Кулемы почти всегда начиналось в пятницу под вечер, а уезжали мы в воскресенье после обеда. Так было и в этот раз. Но едва мы выехали из деревни на грейдерную дорогу, ведущую сначала через переезд, а затем через автомобильный мост через Хотчу в Приволжский, как догнали на дороге пешехода, который, увидев нас, поднял руку. Обычно машина у нас забита всяким барахлом, и свободного места нет, но сегодня задние места были свободны, и мы посадили к себе пассажира. Выяснилось – ему надо в Кимры, а сюда он забрался в соседнюю с нами деревню, Шепелиху, где у него до сих пор живёт бабушка. Он тут же пожаловался:

– Представляете, ей уже почти восемьдесят, но уезжать из деревни не хочет. Правда, пока ещё сама со всем хозяйством управляется. А добираться сюда очень неудобно – автобусов нет, а от железной дороги идти чёрт-те сколько.

Мужик оказался словоохотливым, сказал, что его зовут Сергей, живёт он в Савёлово, недалеко от железнодорожного переезда. Работает на Савёловском машиностроительном заводе. Я не преминул спросить его:

– И как завод? Работает?

Сергей махнул рукой:

– Какое там, численность сократилась на порядок. Перебиваемся случайными заказами.

В это время мы въехали в Приволжский, и мужчина чрезвычайно оживился:

– Вы знаете, что в Приволжске есть единственный в мире музей гадов? Местные жители всерьёз считают, что здесь находится родина Змея Горыныча.

Музей гадов в Приволжском

– А где же этот музей? – недоумённо спросила Вера. – Мы тут везде были, ничего подобного не видели.

– Да его относительно недавно организовали. А находится он рядом с бывшим спиртзаводом, это направо, – показал он рукой.

– Наши старожилы Тенишевы называют посёлок Годово. Не знаете, что это означает? – повернулась Вера к Сергею.

Тот засмеялся:

– Да ведь деревенька эта раньше, до 1961 года, называлась Гадово, поскольку здесь было видимо-невидимо змей. Известно, что Гадово существовало ещё в XVII веке. Название «Гадово» как-то не слишком приятно на слух, вот жители и изменили его немного: стало «Годово». В конце XIX века помещичью усадьбу купил купец Зызыкин и построил здесь в 1880 году спиртовой завод, при котором возник жилой посёлок. Весь XX век Гадовский спиртзавод был главным предприятием посёлка, население выросло до тысячи человек. А музей я вам рекомендую посетить, не пожалеете.

На несколько минут воцарилось молчание. Но Сергей, по-видимому, не переносил тишины:

– Вот мы сейчас проехали деревню Башарино, дальше будет село Белое, на въезде замечательная недавно отреставрированная церковь Николая Чудотворца. Сначала, ещё в 1596 году, была построена деревянная церковь, а в 1838 году – каменная. Само село, конечно, ещё намного древнее. И вообще, сёла по этой дороге возникли бог его знает когда, – по-видимому, тогда же, когда и Тверское княжество.

Церковь Николая Чудотворца в Белом

Я потихоньку проехал мимо церкви, чтобы в очередной раз полюбоваться на неё. Я уже не однажды убеждался, что отношение к историческим памятникам меняется в зависимости от того, что тебе становится о них известно. Казалось бы, мелочь – год постройки, но если оказывается 300 или даже 400 лет, то невольно возникает уважение к мастерам, которые ещё в те древние времена сотворили чудо, и сейчас притягивающее взор. Так что я испытывал благодарность к нашему неожиданному гиду.

Миновав церковь, я поехал быстрее, и Сергей снова заговорил:

– Вообще-то Кимрский район уникальный. Дворцовое село Кимра впервые упоминается в 1546 году в грамоте Ивана Грозного. Население занималось преимущественно сапожным промыслом, что объяснялось выгодным географическим положением села: мимо проходил скотопрогонный тракт, по Волге везли дешёвую скотину. Ещё во времена Петра I в Кимры были присланы лучшие мастера сапожного дела, которые наладили производство обуви для армии. В 1847 году кимрская община выкупила себя и свои семьи у казны за огромную по тем временам сумму – 485 000 рублей. На рубеже XIX XX веков численность населения Кимр превышала 3 тысячи человек, а по всей округе насчитывалось более 16 000 сапожников. Не случайно эти места называли «сапожным царством». Кимряки быстро разбогатели, вели весьма широкий образ жизни. И, конечно, желали, чтобы их город был не хуже, чем Москва и Петербург, дома строили «как в столицах». В Кимрском краеведческом музее, кстати, довольно большая экспозиция посвящена сапожному промыслу.

В Кимрском краеведческом музее

Сергей ненадолго умолк, по-видимому, просто для того, чтобы, набрав воздуха, тут же продолжить:

– Вы, наверное, обратили внимание, как много красивых зданий в Кимрах, правда, большинство их в полуразрушенном состоянии, потому что с дореволюционных лет не ремонтировались. Это, конечно, позор нашего города. В 1917 году по указу Временного правительства Кимры получили статус города. В настоящее время здесь проживает около 45 тысяч жителей, а ещё недавно было 60 тысяч.

Полуразрушенное здание в Кимрах

После небольшой паузы Сергей сказал:

– Знаете, любопытно, как образовался Кимрский уезд, перешедший потом в район. В начале XX века территория района относилась к Корчевскому уезду Тверской губернии. Кимрский уезд образован путём самопровозглашения в апреле 1918 года. Губернские власти две недели раздумывали, что делать с таким самоуправством, но, поскольку в Кимрах была самая сильная в губернии партийная организация большевиков, а в Корчеве всего один большевик, согласились с существованием двух уездов на территории Корчевского уезда. В ноябре 1918-го Наркомат внутренних дел окончательно узаконил новый уезд.

Неожиданно Вера задала вопрос, который и у меня вертелся на языке:

– Сергей, откуда вы всё знаете? Это же надо специально заучивать.

Сергей засмеялся:

– А я и заучивал. Я ведь активный член общества поддержки нашего краеведческого музея, моими стараниями там появилось довольно много экспонатов. Иногда по выходным я провожу экскурсии по музею, а бывает, что и по городу. Но это чрезвычайно редко. Так что приходите в музей, у нас довольно много интересных экспонатов. А вы в Спасо-Преображенском соборе были?

– Конечно, это же практически рядом с рынком, так что мы иногда собор посещаем.

Спасо-Преображенский собор в Кимрах

Вера закивала головой:

– Да, и я каждый раз подаю записочки за упокой и во здравие.

Сергей добавил:

– А ещё на стрелке Волги и Кимерки стоит вторая из сохранившихся церквей – Вознесенская. Она восстанавливается из полуразрушенного состояния и уже несколько лет как действует.

Почти непрерывный разговор продолжался у нас до самого Титово. Здесь дорога направо уходила к Савёлово, а налево к Талдому, и Сергей сказал:

– Давайте я выйду, здесь недалеко, как-то доберусь.

Я качнул головой:

– Раз недалеко, то мы уж вас довезём.

– Ну спасибо, – поблагодарил Сергей и продолжил: – А я и не спросил – из какой деревни вы едете?

– Из Кулемы, – повернулась к нему Вера, – это же рядом с Шепелихой. А вы не знаете, что означает название Кулема?

И вдруг Сергей посмурнел:

– К сожалению, знаю, но не хочется вас огорчать.

Вера удивилась:

– Как может огорчить название? Нет уж, раз знаете, то скажите нам.

Сергей указал на появившийся впереди дом:

– Вот мы уже приехали, спасибо, что довезли. Я даже не рассчитывал так быстро добраться, – он посмотрел на Веру. – А что касается названия, то так уж и быть, скажу. Да вы потом и сами можете в справочниках покопаться, найдёте.

Он чуть помолчал, покачал головой:

– Здесь когда-то жили люди народности ме ря, потом они смешались с древлянами, переняли их язык, то есть русский, а многие названия остались. Так вот, Кулема означает «прекращение жизни», «конец жизни», – ну, попросту «смерть». Говорят, на эту местность наложено какое-то проклятие, но подробностей я не знаю.

Он показал рукой на дом:

– Моя квартира – номер десять. Буду рад видеть вас у себя в гостях. Ещё раз благодарю, всего вам самого хорошего, благополучного путешествия.

Он вышел, поклонился и направился к дому, а я развернул автомобиль, и мы поехали в обратном направлении. И Вера, и я – оба молчали, оглушённые неожиданным открытием. После продолжительного молчания Вера задумчиво заговорила:

– Паша, я вот всё анализирую, что происходило у нас в деревне, и смотри, что получается. Живём мы в Кулеме уже пятнадцать лет.

Она замолчала, поморщилась:

– Как-то страшновато теперь произносить это слово.

Снова помолчала и потом продолжила:

– Так вот, первые десять лет у нас всё было прекрасно – ребята росли, играли, радовались, и мы радовались вместе с ними, хотя уровень жизни как раз в это время по сравнению с предыдущим периодом здорово упал.

Я подтвердил:

– Конечно, но нас выручали внуки. Ведь для нас что было главное: чтобы они были накормлены, здоровы, одеты, обуты, а деревня нам в этом здорово помогала – мы же много чего выращивали на огороде, у нас замечательный сад. А что за чудо здесь природа – река, лес, грибы, ягоды. Но ты права – государство нас здорово кинуло. Помнишь, я как раз получил деньги за изданную книгу – несколько тысяч, очень прилично по тем временам. И вдруг они мгновенно сгорели, даже кусок хлеба на них стало невозможно купить.

– Паша, это всё так, но ты посмотри, что произошло в последние пять лет.

Я пожал плечами:

– Ну, чего особенного? Как жили, так и живём. Только ребятня уже подросла, почти взрослые.

Вера покачала головой:

– Всё не так просто. Давай считать, кого за эти пять лет не стало.

Я пожал плечами:

– Да чего считать, я и так помню: Василь Василич, Кирилл Данилович, Валерия Ивановна, Майя Викторовна и Алевтина Петровна.

– И шестая – Мария Тихоновна, она этой зимой умерла. А ещё местные – Пётр Степанович, Витя, тётя Варя, Колька, Марфа Кузьминична – ещё пять человек, – всего одиннадцать. Так что местных в деревне было пять, не осталось никого, а из приехавших пятнадцати умерло шесть человек. Не слишком ли большие потери?

– Да, – вздохнул я, – статистика впечатляет. Правда, ты не учитываешь нашу ребятню.

– Я думаю, на них ещё никакая порча не должна действовать. Они ещё безгрешные.

– А Витя? Он ведь был ещё мальчик, – возразил я.

– Ну, он как бы и не совсем деревенский, – неуверенно произнесла Вера, потом добавила: – А эта жуткая стрельба в деревне… Похоже, нормальному человеку у нас в стране никаким прибыльным делом заняться нельзя.

Чуть помолчав, она сделала печальный вывод:

– Наверное, Сергей прав: какое-то проклятие над Кулемой зависло.

Конец старой Кулемы

Горский выполнил своё обещание, и Руслан ушёл от него с целой кипой карточек «Виза» и «Мастеркард». Заглянул в квартиру в Москве, консьержка вручила ему повестку – Горский оказался прав. Руслан рассчитывал съездить в деревню к отцу, но посмотрел на дату и понял, что времени у него нет. Позвонил сыну, предложил встретиться. Через полчаса Игорь приехал в назначенное место. Руслан поцеловал его и озабоченно сказал:

– Слушай, сын, я надолго уезжаю, ты тут присматривай за дедом, ладно?

Игорь даже оскорбился:

– Батя, я же это и без напоминаний делаю.

Руслан похлопал его по плечу:

– Не обижайся, я сейчас несколько не в себе – получил повестку из прокуратуры, но не хочу туда являться, собираюсь надолго уехать за рубеж.

Игорь удивился:

– Батя, но ты же ни в чём не виноват, я в курсе всех твоих дел, и даже консультировался с юристом. Он тоже считает, что перед законом ты чист.

– Понимаешь, сын, уже почти всю верхушку корпорации забрали в СИЗО, хотя вызывали их как свидетелей. Понятно, что и я там должен быть. Полгода, скорее всего год, а то и более будут собирать доказательства. Даже если установят мою невиновность, кто мне вернёт этот вынутый из моей активной жизни срок? Да я за это время просто от диабета окочурюсь – кто меня там будет инсулином подкармливать? Лучше я в безопасном месте дождусь решения суда, а там видно будет, что делать. Надеюсь, что ко мне претензий не будет, хотя от наших судов всего можно ожидать. Посадят лет на пять, а ты потом доказывай во всех инстанциях свою невиновность.

Игорь вздохнул:

– Ну, ты лучше знаешь, что надо делать. Привет там маме.

– Слушай, чуть не забыл, – Руслан вынул из кармана заранее приготовленную пачку денег. – На тебе на расходы.

– Да что ты, батя, я же достаточно зарабатываю.

– Бери, бери, у тебя теперь жена, ребёнок и ещё дед. Ну, и Светку не забудь.

Простившись с сыном, Руслан сразу же уехал в аэропорт и ближайшим рейсом улетел в Турцию.

Мы, конечно, всех этих подробностей не знали, но когда приехали в деревню, а Руслана там не оказалось, спросили Игоря, где отец. Тот ответил весьма неопределённо:

– Они с мамой надолго уехали отдыхать, не сказали даже, когда вернутся.

Внешне в Кулеме всё осталось почти так же, как и раньше, только теперь иногда слышны голоса Игоря и его приятелей, а старшее поколение притихло. Мы даже ездить в деревню стали через выходные, следя только за тем, чтобы наши посадки не засохли.

И грызет нас с Верой теперь проверенное по справочникам значение названия деревни – Кулема. Более того, оказалось, что по поводу этих мест существует древняя легенда. На месте теперешнего поселка Приволжский в XIII веке находилась богатая усадьба знатного боярина. После установления ордынского ига по всей Руси разъехались ханские сборщики налогов – баскаки. Одному из них приглянулась боярская усадьба, и он устроился в ней, прогнав многочисленных жильцов. Сопровождавший баскака большой военный отряд разместился в окрестных деревнях, в том числе значительная его часть в Кулеме. Среди выселенного в чистое поле боярского семейства находилась и жена боярина, обладавшая колдовскими способностями, передававшимися в их роду по женской линии из поколения в поколение. Она наложила проклятие на места расположения ордынцев во всей округе. Вскоре в усадьбе боярина и ближайших селениях расплодилось несметное количество змей, и баскак умер от укуса одной из них, а воины даже на десять метров продвинуться решались только на лошади. Назначенный новый налоговый инспектор не захотел находиться в столь опасном месте и переехал в другое селение. В оставленных ордынцами домах долгое время никто не решался поселиться, но со временем страх прошел, и местность понемногу снова начала заселяться, хотя еще многие сотни лет поселок носил название Гадово, а деревня так и осталась Кулемой, поскольку никто не знал угро-финской расшифровки ее названия.

До встречи!

Никому из жителей об этом не рассказываем – зачем людей зря тревожить? Некоторым уже и деваться некуда – квартиру в Москве продали либо оставили детям и переехали жить в деревню. Да и как поймешь – то ли это проклятие сработало, то ли здоровье подкачало или просто не повезло. Столько мы сюда вложили – и денег, и сил, и времени, и здоровья. В конце концов, чувствуем мы себя здесь превосходно, так что будем надеяться пока что на самое надежное средство – авось, пронесет.