Текст книги "Неодолимая сила обстоятельств"

Глава 15
Лена + Рома = семья?

– Всё? – спросила Лена у своего отражения в зеркале. – Конец?

«Всё! – ответило Отражение. – Это конец!»

– Боже мой! Я этого не хотела, – сказала Лена, проведя рукой по лицу. – Я же ничего не знала.

«А ты что хотела? – Отражение рукой смахнуло с лица несуществующий пот. – На чужом несчастье счастья не построишь».

– Ксюшу жалко, она же папу так любила!

«Жалко! – согласилось Отражение и добавило безжалостно: – Это ты оставила дочь без отца».

Лена напоследок посмотрела на ненавистное Отражение, плюнула на зеркало и натянула улыбку на лицо. Отражение потекло, как будто заплакало, оскалилось в ответ и исчезло. А Лена пошла в больницу – забирать выписанную дочку.

* * *

Все предыдущие пять лет их брак с Ромой был как на качелях: периоды жаркой любви и нежности сменяли холодность и отстранённость. Ругались жарко – мирились горячо. До рождения дочери Роман всячески избегал интима, мотивируя тем, что это небезопасно для плода. Но Лена, понимая истинные причины отказа, мудро не настаивала на близости, предпочитая процесс затягивания мужчины в семейные узы отдать времени и обстоятельствам. Тем более что ей и вправду было не до постельных упражнений – угроза выкидыша как дамоклов меч постоянно висела во время всей беременности.

Вообще, Ромка неожиданно стал неплохим мужем – внимательным, заботливым. Терпеливо выполнял все её прихоти. Оказалось, что можно спокойно отлёживаться в гинекологии на сохранении, Роман замечательно справлялся с домашними делами, добросовестно заботился о детях, чужих для него, по сути. Не забывая, впрочем, и о своих. Самое главное – они поладили с Алиной. Подростки, в принципе, любят, когда о них взрослые заботятся, не вынося при этом мозг. Вот и Алина оценила, перестала смотреть на их союз с насмешкой и поддразнивать Романа, ну, почти перестала. Более того, Алина смогла примирить Романа с сыном. С Машей-Маняшей всё было проще, Роман встречал её в воскресенье, и они, прихватив с собой Артёма, отправлялись куда-нибудь лазить. Дети после таких вылазок возвращались всегда возбуждённые и удовлетворённые. А вот Кирилл на контакт никак не шёл. Но Алинка раз его домой затащила, другой… Потом какое-то срочное дело придумала, в котором помочь только оба мужчины могут. Постепенно Кирилл втянулся, стал разговаривать с отцом, сначала сухо, а потом и вконец оттаял. Лена не знала, может, у Алины какие-то собственные мотивы были, но она очень была благодарна дочери – и так нагрешила выше крыши, не хватало ещё детей собственного отца лишить.

Родив Роману дочку, Лена наконец-то дождалась заветного кольца на пальце. Её даже не смутило, что по настоянию мужа дочери дали имя его бывшей жены. Лене было ужасно больно, но она понимала, что Роман до сих пор любит бывшую – скорее не как реальное лицо, а как образ, как ностальгию по ушедшему времени. Стараясь хотя бы для вида не ревновать, Лена только порадовалась, что у подружки-соперницы Ксюши тоже появился мужчина. В её глазах этот факт как бы заретушировал собственную стервозность. Да и ещё одно препятствие между бывшими супругами тоже было в тему.

Ксюшу с того памятного разговора в ателье она больше не видела. Только иногда Санька кое-что передавала для дочки и так при этом многозначительно глядела, что становилось ясно – это от Ксюши. Радоваться бы, да только очень не хватало Лене подруги, её спокойствия, умиротворённости. Всё-таки, они всегда были ближе друг к другу, чем к Саньке. Санёк, конечно, тоже хороший друг по гроб жизни, но уж очень много её было. Она подавляла своей энергией, желанием всё знать, всем руководить, над всеми доминировать. И ещё – знала, знала Ленок страшную тайну брака Саньков, и эта тайна тяготила. Лена всегда горько усмехалась, вспоминая про эту тайну и обстоятельства, при которых она стала её обладателем: «Это ж надо умудриться так поднасрать в душу обеим своим подругам!».

Доченька Ксюша росла очаровательным ребёнком. Чёрные, каку отца, очаровательные глазки-бусинки любознательно глядели на окружающий мир. И повадками Ксюша напоминала скорее не маму, а папу – эдакий живчик, которому до всего есть дело. Но Роман как будто не замечал этого. Ладно, её он не любит, но Лене порой казалось, что он равнодушен и к дочери. Муж весь ушёл в работу, приезжал зачастую после полуночи, чмокнет Ксюшу в щёку – и на боковую. Так прошло пять лет этого странного брака.

Этот майский день, сломавший Лене всю жизнь, она запомнила надолго. Она вела урок в школе, когда раздался звонок от воспитателя из детского сада, который посещала Ксюша.

Она сбивчиво стала что-то верещать про несчастье, которое случилось с дочкой:

– Качели… Упала… Люк… Крюк… Истекает кровью!

Дослушивать было некогда. Лена, прервав занятие, бросилась вон из школы. Упала, сломав каблук и ободрав все ноги, прямо на крыльце. Доковыляла до калитки и, облокотившись на неё, заплакала от бессилия. В этот момент, свистя тормозами, к школе подъехала их машина, из окна которой выглянул раскрасневшийся Роман.

– Давай, быстрее садись! Чего стоишь? – заорал было он, но увидев, в каком состоянии Лена, выскочил и стал помогать ей усесться. – Господи! Как тебя угораздило? Ещё этого не хватало!

Рома мчал со скоростью света.

Неизвестно, какому дебилу пришла в голову мысль поставить детскую качельку напротив колодезного люка. Но неудачный прыжок – и Ксюша оказалась нанизанной на железную перекладину в шахте колодца. Роман побежал навстречу скорой помощи, а Лена обессилено опустилась на колени возле злополучного колодца. Видеть насквозь пробитое ржавой арматуриной родное тельце было невмоготу.

Скорая не смогла заехать на игровую площадку. Фельдшер отказался спускаться в люк, требуя вызова эмчээсников. Ромка полез сам. Достав из своего багажника «болгарку», он, не снимая дочь с торчащего у неё из груди куска железа, осторожно срезал его и собственноручно донёс истекающую кровью Ксюшу до кареты скорой помощи. Жена, несмотря на ноющую боль в ноге, бежала рядом. Сегодня она по-новому взглянула на своего мужа – не как на законную бабскую добычу в борьбе за существование в этом мире. Она видела слёзы в глазах Ромки, она видела своего любимого мужа, она видела любящего отца.

В городской хирургии Ксюшу сразу отправили в операционную, а родителей – сдавать кровь. Как им объяснил завотделением, уж очень много крови потеряла Ксюша, и нужно делать срочное переливание. Облокотившись на стену, Лена стояла в коридоре и ждала результатов, а Рома прошёл в кабинет заведующего отделением, чтобы узнать, не нужно ли ещё чего-нибудь докупить из лекарств и препаратов, и уладить другие финансовые вопросы. Лена ушла в себя и не сразу заметила, как из кабинета вышел муж.

– Лена! – голос Романа прозвучал неестественно и требовательно. – Кто отец ребёнка?

Она подняла на Романа недоумевающие глаза.

Он, бледный и с пустыми, почти чёрными глазами, навис над ней:

– Только не делай вид, что не понимаешь. Я повторяю вопрос: кто настоящий отец ребёнка? – Но Лена, похоже, совсем ничего не понимала, поэтому он сказал: – Наши результаты анализов не подошли. У Ксюши другая, очень редкая группа. Выходит, я – не её биологический отец. Вопрос – кто её отец?

– Не может быть! – Лена сползла по стенке на пол и закрыла лицо руками. – Этого просто не может быть!

«БУМ!» – удар о стену над ней был такой силы, что на голову посыпалась штукатурка.

– Как ты, дура, не понимаешь?! – почти кричал Роман, потирая ушибленный кулак. – Сейчас не время для тайн!

Лена сжалась вся.

– Имя! Я говорю – имя! Наша девочка умирает! Твоя дочь умирает! Только его кровь может нас спасти.

И она назвала имя. Ни один мускул не дрогнул на лице Романа.

– Жди меня здесь! – приказал он. – Я привезу его. На аркане притяну.

Он вышел, а Лена так и осталась сидеть на полу. Сколько так просидела – она и не помнила. Время для неё слилось в один непрерывный поток.

– Здравствуй, Лена! – перед ней стоял биологический отец Ксюши.

– Здравствуй! – едва слышно ответила она.

– Ладно, потом намилуетесь, – прервал встречу требовательный голос Романа. – Время не ждёт!

* * *

С тех событий прошёл месяц. Операция прошла успешно, и сегодня Ксюшу выписывают. Сразу после операции Роман пропал, и Лена его больше не видела. Ни разу не навестил дочку. За всё приходится платить, а за обман, пусть и невольный, тем более. И она отчётливо понимала, что лишилась мужа, а дочка – отца.

Глава 16
Волк-одиночка

«Милая моя девочка! Драгоценная моя девочка!» – звучал в голове у Романа надоевший рефрен, пока он мчал на машине, презрев все ПДД и камеры.

Новость о том, что Ксюша – не родная дочь, была где-то на периферии его сознания. Окончательное осознание этого факта, а вместе с ним боль от утраты и предательства жены придут потом. Сейчас же главной его мыслью было спасти ребёнка. Роман – если эта мерзкая шлюха Лена опять не соврала – был полон решимости отыскать биологического отца и притащить его в клинику.

Он и весть в кабинете заведующего воспринял довольно спокойно.

– Что же вы сразу не предупредили, что ребёнок усыновлён? – доктор смотрел в результаты тестов и хмурил лоб. – Столько времени потеряли!

– Ав чём дело? – Роман едва сдержался, чтобы не подать виду.

– Ав том, что ваша кровь не походит, не та группа, – бросил эскулап, раздражённый тем, что вынужден тратить своё драгоценное время, объясняя элементарные вещи из школьного курса биологии.

– А родственники? – попытался ухватиться за соломину Ромка. – Бывает же…

Врач внимательно посмотрел на растерянного папашу поверх очков. Он всё понимал – не раз встречал в своей практике обманутых мужей и отцов, чей мир рушился у него на глазах.

– Не бывает! – резко отрезал он. – В вашем случае не бывает. У вашей дочери редчайшее сочетание группы крови и резус-фактора. При ваших исходных данных такое вообще невообразимо. Очень редкая группа – чудо, что ребёнок вообще появился на свет. Найти такого донора весьма проблематично.

– Доктор, сколько у меня есть времени? – Роман понял на собеседника глаза, полные муки.

– От силы часа три-четыре.

– Я найду донора! – сказал Роман и вышел из кабинета.

Именно в этот момент он понял, что всё! Брак, основанный на лжи и предательстве, подошёл к своему закономерному концу.

Их с Леной семейная жизнь напоминала бег по пересечённой местности, никакого спокойствия. Ругались так, что едва до драки не доходило, но, как правило, всё заканчивалось жаркой ночью любви, да такой, что наутро оба едва ноги переставляли. Это вам не мягкая податливая бывшая жена Ксюша. Лена была огонь: неуступчивая, острая на язык, не лезущая за словом в карман. Нет, Романа в прежнем браке всё устраивало, и в постели с Ксюшей тоже. И сам он по своей воле, если бы не обстоятельства, из прежней семьи никуда не ушёл бы. Тем не менее Ромка вынужден был признать, что у них с Ксюшей все было несколько размеренно, предсказуемо. Тут же был такой вулкан страстей! Однако они с Леной как-то уживались. Он поладил с Лениными детьми, даже с дочерью, в плане темперамента представляющей уменьшенную реинкарнацию своей мамочки.

Но самым большим скрепом этой семьи была их совместная дочка Ксюшенька. Она росла очаровательным ребёнком, и Роман безумно, до дрожи любил её. К обожанию младшенькой примешивалось острое чувство горечи, что он оставил старших детей, не додал им чего-то самого важного, что может дать детям только отец.

* * *

– Ромыч, привет! – хозяин кабинета встал из-за стола и, широко раскинув руки, шёл ему навстречу, улыбаясь при этом своей улыбкой, которая раньше Роману казалась открытой и доброй, а сейчас – гадкой и подлой.

И такая злость взяла его, что, встретившись с ним посередине кабинета, он, вместо того чтобы залезть в косолапые гостеприимные объятия хозяина кабинета, от души заехал ему прямо по улыбающейся радушной физиономии.

– Ромыч, ты что? – недоумённо воскликнул хозяин, потирая челюсть, удар был такой силы, что, несмотря на всю свою немалую комплекцию, он отлетел в угол и распластался возле стены. – За что?

– Знал бы за что – вообще убил бы! – скороговоркой сказал Роман, садясь на корточки перед лежащим на полу. – Мне некогда рассказывать, человек умирает, хороший человек, в отличие от тебя. И так звезды сошлись, что только твоя никчёмная кровь может его спасти.

– Так с этого и надо было начинать, – с обидой в голосе сказал хозяин и сел на пол. – Я же не отказываюсь, я только за. А ты сразу в морду. Кого спасти и как? Ты только скажи.

– Это превентивная мера, так сказать, – ответил Ромка. – А спасти надо твою дочь, которую вы с Ленок натрахали за моей спиной и обманом мне подкинули!

Во время этой фразы глаза визави Романа вылезли из орбит и начали своё восхождение на лоб.

– Какая дочь? Я не могу…

– Эх, Сашок, Сашок – лучший дружок! – с горечью сказал Рома. – Ксюша – твоя дочь! Она упала и наткнулась на крюк. Если ты не дашь свою кровь, она умрёт.

– Этого не может быть! – совсем как давеча Лена, сказал Сашка, смахнул рукой глаза со лба и так и остался сидеть, прикрыв глаза и потирая лоб. – Этого не может быть! Я не могу иметь детей.

– Очень даже можешь, как видишь, – с нетрепливым сарказмом ответил Рома. – Поехали уже, счёт на минуты идёт.

– Да, да, конечно, – сказал Сашка, поднимаясь с пола. – Едем! Постой, а как же Санька?

– Она ничего не узнает! – пообещал Ромка, хотя ему стало очень противно от этих слов.

– Всё, едем, едем! – Сашка, казалось, повеселел от этих слов. Уже выходя из кабинета, он тронул за локоть своего друга: – Знаешь, Ромка, ни я, ни Ленок тебя не предавали. За твоей спиной ничего такого не делали. Я ещё сам не знаю, как так вышло, но я узнаю.

– Разберёмся! – через зубы процедил Роман. – Главное сейчас – Ксюшу спасти.

По дороге в клинику они молчали – не было желания лясы точить. Вернее, его не было лишь у Романа, которому всё было ясно. Саша-то как раз порывался всё о чем-то рассказать, что-то объяснить.

Но всякий раз вынужден был заткнуться из-за упреждающих жестов друга, иногда сопровождаемых фразами:

– Не стоит, Саша!.. Не ко времени!.. Потом, потом!..

В больнице, глядя на Лену и Сашу, стоящих напротив друг друга, Роман вдруг остро понял свою ненужность. Вот они стоят – папа и мама того существа, которое он до сегодняшнего дня считал своей дочерью. И как они подходят друг другу! Будто одно целое смотрятся: весёлый жизнерадостный здоровяк Сашка и Ленок, инопланетное существо модельной внешности и роста. Кто он по сравнению с ними? Червяк! Таракан-коротышка!

Однако после сдачи крови Сашок оставаться не стал, а, коротко кивнув Лене и Роману, сказал:

– Ну пока, ребята, держите меня в курсе. Мы с Санькой позже тоже подскачем. Ромыч, ты обещал… – он при этом многозначительно посмотрел.

– Я своё слово держу! – разговаривать Ромке сейчас совсем не хотелось.

Потекли часы ожидания. Молчаливого ожидания. Лена постоянно плакала, то склоняясь мужу на плечо, то утыкаясь ему в грудь.

Пару раз Лена пыталась открыть рот, но каждый раз Роман её мягко, почти нежно прерывал:

– Потом, Лена! Дома поговорим.

И гладил волосы жены, чья головка доверчиво клонилась к его груди. А у самого сердце разрывалось от боли. Когда из операционной вышел врач, Рома, устав сидеть, стоял в коридоре возле окна.

– Операция прошла успешно. Девочка пока очень слаба, но теперь она пойдёт на поправку.

– А-а-а! – Лена с визгом бросилась Роману на грудь.

Слёзы, но уже слёзы радости, душили её.

– Всё! Всё! – шептал Рома, обнимая и целуя жену в затылок. – Всё будет хорошо.

Он не знал сейчас, что делать и что думать.

– Доктор, спасибо! – Лена обернулась к врачу. – А когда её можно навестить?

– Девочка сейчас спит, ей покой нужен. Идите домой.

– Я останусь! – заявила Лена.

– Ну а я тогда пойду домой, проверю, как там.

– Рома! – Лена судорожно, панически вцепилась в мужа. – Я тебя никуда не пущу.

– Лена, мне надо идти, – Роман по одному отцеплял от своей куртки пальцы жены. – Всё будет хорошо.

У Лены едва ли не истерика была:

– Я тебя никуда не отпущу! Нам надо поговорить!

– Дома поговорим. Всё будет хорошо.

Под самую ночь Лену сменила в больнице Санька. Вернувшись домой, Лена не обнаружила там ни Романа, ни его вещей. Телефон мужа тоже не отвечал. Она догадывалась, что Роман, скорее всего, поселился на работе. Но идти туда у неё не было решимости.

* * *

Всю свою сознательную жизнь Роман обитал в стае: сначала семья, дворовая компания, потом сразу брак, дети, верные, как он думал, друзья и подруги. Более того, в стае он привык быть вожаком. А вот теперь он стал волком-одиночкой.

За прошедшие пять лет у него наконец дошли руки до заброшенной кладовки, из которой он сотворил замечательную комнату отдыха и приёма пищи. Не для себя, любимого, а для всего персонала, количество которого с тех пор изрядно выросло. В комнате было всё приспособлено для нормальной жизни, казалось – живи и радуйся. Однако Роман отчаянно страдал, хотя в этом не признавался. Скучал по дочери, все порывался съездить к ней и сам же удерживался от этого: у Ксюшеньки теперь есть настоящие мама и папа, а он лишний, получается. Дочку вырывал из своего сердца с кровью, с мясом.

Оценивая свою супружескую жизнь, Роман вынужден был признать, что они с Леной так и не стали мужем и женой в полном смысле этого слова, не достигли того слияния, какое было с Ксюшей. Вообще, прошедшие пять лет он жил словно не своей жизнью. Порой Роман не мог отделаться от ощущения, что это происходит не с ним, что это не он, а кто-то другой. А он – настоящий, подлинный – остался там, в прошлой жизни, в которой есть Ксюша, есть Кирилл и Маша-Маняша. Ксюша…

Роман боялся себе признаться, что до сих пор любит бывшую жену. В один прекрасный момент он понял, что ему хочется вернуть себя, свою настоящую жизнь. И тогда Роман позвонил на номер, который помнил на память, хоть и прошло уже пять лет.

Они встретились на набережной великой русской реки.

– Папа! – Маша с разбегу запрыгнула на него, Роман едва успел раскинуть руки, чтобы поймать подросшую дочку.

– Здравствуй, Ксюша! – он боялся даже дотронуться до неё, и без этого ток меж ними заискрил.

Но она сама подошла и взяла его за руку.

– Я слышала, что произошло с твоей дочерью. Бедная девочка! Желаю ей скорейшего выздоровления.

– Спасибо, Ксюша! – он уловил, как лёгкая дрожь пробежала по её телу.

Сергей держался несколько отстранённо, видимо, ещё не забыл ту безобразную выходку Романа, когда тот на 1 Сентября на глазах всей школы накинулся с кулаками на него. Сейчас Рома предельно дружелюбно поздоровался с ним. Он не хотел подличать, делать так, как поступили с ним. Раз уж решил отбить назад свою бывшую жену – нужно это делать с открытым забралом.

Может, Роману показалось, но среди деревьев он вроде бы разглядел прогуливающихся неподалёку Кирилла с Алинкой. «Обложили!» – усмехнулся он про себя.

Они зашли в летний павильончик и заказали себе по мороженому. Ели молча, искоса поглядывая друг на друга. Маша слопала свою порцию первой, схватила поводок и умчалась с Айко-2, дочкой первой Айко, исследовать зелёные насаждения набережной. Роман сразу почувствовал себя уверенней: он и шерсть животных – вещи несовместимые. Значит, можно начинать.

– Я буду краток.

– Да уж, сделай милость, – усмехнулся Сергей.

Роман уловил, что Ксюша легко двинула локотком своего хахаля. Это приободряло.

– Ксюша! Да и ты слушай, тебя тоже некоторым образом касается.

– Говори уже! – теперь и Ксюша проявила нетерпеливость.

– Ксюша – не ты, а Ксюша-маленькая – не моя дочь.

– А-а-ах! – прикрыла ладошкой рот бывшая жена. – Точно?

– Точнее не бывает. Когда анализы сдавали, выяснилось.

– А кто отец?

– Неважно! – отмахнулся Роман. – Ксюша, ты понимаешь, что это значит? Этот развод был зря, всё было зря. Я пять лет жил во лжи! Не было, ничего не было, весь этот брак был обманом.

– Но ведь ничего не вернёшь! Пять! Пять лет, Рома.

– Вернёшь! Ксюша, всё можно вернуть. Мы можем наверстать все те годы, что были в разлуке. Сядь, Сергей! Ксюша, ты слышишь, Ксюша? Одно твоё решение, только слово – и мы можем всё вернуть, можем прожить жизнь так, как мы мечтали. Одно твоё слово, Ксюша, родная.

Роман видел, что пока он говорил, разгорались её глаза. Как недоверие в них сменялось радостным оживлением, а потом надеждой. Он достучался до неё!

А потом Ксюша взглянула на Сергея… Он за это время успел встать, потом, после окрика Романа, сел, опять привстал, снова сел, открыл рот, намереваясь что-то сказать, но так ничего и не сказал.

– Нет! – Ксюша спрятала лицо в ладони, потом отняла их. – Роман, милый, как ты не понимаешь, что это невозможно, – она встала из-за стола. – Ма-а-ша! Ты где? Мы идём домой.

И она убежала, чтобы не смотреть в такие манящие, такие страстные, такие родные Ромкины глаза. А Сергей неожиданно остался один напротив Романа, разом вдруг лишившись поддержки человека, которого считал своим.

– Прости, Серёга! Я вижу, ты – хороший человек. Да и зная Ксюшу, я уверен – плохого она бы не выбрала. Так получилось просто, что мы столкнулись из-за одной бабы. Поэтому я и позвал тебя тоже – хочу, чтобы было все по-честному, не за твоей спиной. Она всё теперь знает, выбор за ней. Обещаю, что не буду ей больше досаждать. Пообещай, что тоже не станешь агитировать. Согласен?

Сергей молча встал и так же молча протянул руку, а когда Роман её пожал, развернулся и ушёл.

Ромка вытянул ноги и сцепил руки на затылке. Дурацкая улыбка блаженного блуждала на его лице: дело сделано! Мысль о воссоединении он в сердце Ксюши заронил, теперь надо ждать, пока эта мысль созреет. Вот только что делать с Ксюшей-маленькой, он ещё не понимал.