Текст книги "Взломать стихию"

Глава 13
Погоня за Валериком

На короткие дистанции в беге с наркоманами «под допингом» посоревноваться могут не многие. Это стало понятно сразу, как только Валерик номер два, побросав пакеты с едой на пол коридора, сорвался в сторону выхода из подъезда.

– Чем он у тебя колется, мельдонием? – через минуту на бегу задал вопрос Сопле запыхавшийся Иван, как и все прочие принимавший участие в забеге.

Сопля не ответил, берег дыхалку.

Валерик понимал, что стайерские расстояния не его конек, и, если не удастся стряхнуть погоню на ближайших метрах, придется позорно сдаваться. Поэтому старался изо всех сил. Петляя по дворовым кустам, он вбежал в соседний двор, стремительно промчался через его детскую площадку и, забежав за угол, перемахнул через дощатый забор примыкавшего к улице частного участка. Там его и покинули силы. Беглец затаился в зарослях того, что по осени остается от городской сирени, вытянувшись ничком среди корней. Ход был гроссмейстерским – никто из преследователей маневра из-за угла не видел. Оставалось переждать погоню.

– Куда он подевался? – в ярости рычал Ложкин, безуспешно высматривая Валерика на совершенно пустой улице.

Прибывшие с небольшим опозданием Клара и Иван с Соплей, пытались отдышаться, согнувшись в три погибели и уперев в колени руки. Разочарование и досада от того, насколько была близка упущенная теперь добыча, терзали каждого.

Но вдруг рядом, за забором, заливисто залаяла собака. Затем лай перешел в зловещий утробный рык и продолжился человеческой речью:

– Ай! Пусти, сука! Пусти! Фу!

Через мгновение прямо в руки Ложкина, Ивана, Клары и Сопли с высоты двухметрового забора свалился вожделенный Валерик.

Для допроса наркомана отвели на ту самую детскую площадку, в соседнем с домом Сопли дворе. Клара и Иван уселись на низенькую родительскую скамеечку, Сопля залез на качели, а Ложкин остался стоять, крепко держа за шиворот пойманного грабителя.

Первым вопрос задал Сопля и начал с самого главного:

– Где деньги, утырок? Гони!

Шмыгнув носом, Валерик кивнул и с готовностью вынул из карманов сложенные в пачку купюры. Он протянул деньги Сопле, но их тут же перехватила вскочившая со скамейки Клара. С тревогой на лице, она пересчитывала сумму в пачке, уже понимая, что денег в ней намного меньше, чем было похищено.

– Где остальное? – не преставая считать, бросила она Валерику. – Быстро!

Ложкин встряхнул наркомана, слегка приподняв его над землей.

– Потратил, – Валерик закрылся руками, ожидая, что его будут бить. – Я верну!

– Как потратил? Когда ты успел? Не гони! – подал голос с качелей Сопля.

– Да я не гоню, – Валерик стоял на своем.

Он порылся в кармане толстовки и вынул оттуда завернутые в полиэтиленовый пакет таблетки, и несколько чеков с порошком.

– Вот взял пару доз. Брату одну дал и пошел жратвы купить. Чтобы под кайфом потом не переться.

– Ты за кого нас держишь! – зашипел на Валерика компетентный Ложкин. – На эти бабки двести раз можно было столько купить! Где лавэ?

Васька еще раз встряхнул наркомана, так, что после этого тот осел на песок, прямо ему под ноги.

– Я не понимаю, чего вы хотите, – плаксиво заканючил Валерик. – Я же все отдал…

– Ты мне еще за это ответишь! – Клара показала на свою рану на лбу и замахнулась на наркомана своим миниатюрным кулачком.

– Клар, не надо, – попробовал успокоить ее Иван. – Отдай деньги по-хорошему, – обратился и он в свою очередь к наркоману.

Валерик же явно, кроме страха, испытывал еще и удивление.

– Леха, кто это? – спросил он Соплю, указывая на Клару и Ивана. – Что им от меня надо?

– Вот же тварь ты такая, – с презрением проговорила Клара. – Ограбил, чуть не убил, и еще не узнаешь?

– Кого ограбил? Кого убил? – Валерик изображал изумление очень убедительно. Или не изображал. – Вы что? Не грабил я никого!

– А чего побежал? – спросил Иван саркастически, предполагая, что на это Валерику ответить нечем.

– Потому что увидел подоконник вскрытый, – ответил Валерик. – Я же оттуда волыну попер. Думал, вы за нее и предъявляете. А что, нет?

– За нее тоже! – сказал Сопля.

– Я ее на точке слил, – продолжил Валерик. – Лех, я потом выкуплю, гадом буду! Там не много. Вообще, думал, за «Макарова» больше дадут….

– То есть ты из-за пистолета от нас побежал? – спросил уже Ложкин. – И все? А сумка с деньгами?

– Какая сумка? – не понял Валерик. – На мое место себя поставьте? Несу домой пайку, а на кухне толпа народа – над нычкой, откуда я только что ствол подсек. Морды у всех злющие, а баба с бланшем – вообще зверь! – Валерик кивнул на Клару. – Она как на меня глянула, я сразу понял, лучше ноги сделать. Бегаю-то я неплохо. Только недолго.

– То есть ты не видел ничего? – спросил Ложкин.

– Чего «ничего»? – не понял снова Валерик.

– Как Сопля мне деньги передавал?

– Да вы о чем? – Валерик запутался окончательно. – Дайте, я хоть приму что-нибудь, вы мне башню сейчас взорвете…

– Ага, сейчас! – ответил Ложкин на просьбу наркомана.

– Пистолет Макарова? – переспросила вдруг Клара каким-то бесцветным голосом.

– Ну да, – подтвердил Сопля. – И обойма.

– Не он это, – голос Клары из бесцветного стал безнадежным. – У того револьвер был. Так что… дайте ему поджопник и отпустите. Все, это конец.

Ложкин педантично выполнил Кларину просьбу в отношении Валерика, а Сопля повел его в квартиру, продолжить семейную разборку дома. По поводу того, как быть с похищенными деньгами, все пообещали держать его в курсе.

Клара снова была готова разрыдаться, Василий снова готовился предоставить ей для этого свои товарищеские объятия. Иван скрипел мозгами в одиночку.

– Это конец. Заседание завтра. Сына у меня отберут, – произнесла отчаявшаяся Клара. – Васька, ты не беспокойся. Тебе когда эти деньги надо вернуть?

– Три недели мы договаривались.

– За это время что-то придумается. Все верну, не бойся.

– Да я не боюсь, – ответил участливый Ложкин. – Ты сама не переживай так. Он же все равно твой сын, любит тебя. Им и останется. Потом как-нибудь договоритесь. Может без адвокатов будет лучше даже…

Иван вскочил с качелей.

– Поехали.

– Куда? – спросила Клара.

– К твоему адвокату. Есть еще один вариант, который мы упустили.

Глава 14
Адвокат Генриетта

Хотите верьте, хотите нет, но московский адвокат Генриетта Максимовна Ляпко была хорошим человеком.

Своей клиентке Кларе Красовской она сочувствовала совершенно искренне, переживая за ее и Кирилла судьбы, как за свою собственную. У Генриетты было много с ней общего: она так же в одиночку воспитывала сына. Правда, по несколько другой причине.

Отец ребенка, муж Генриетты, на данный момент сидел в тюрьме. Как и брат мужа. Как и свекор. Как и ее собственный брат и множество других родственников, которых не выбирают, а очень жаль. Гены сидельцев исторически присутствовали в каждом представителе старинного рода фон Ляпке (так по-немецки звучала фамилия Генриетты Максимовны). Кто-нибудь в их семье сидел всегда, начиная с елизаветинских времен и кончая 21 – м веком. Кражи, грабежи, разбой, взяточничество, дезертирство, бродяжничество, проституция, воровство и мошенничество. Покопавшись, можно было найти Ляпко на любой вкус, если не среди каторжных, так среди ссыльных. От политических, как в случае с помогавшем готовить бомбу для царя народовольце – Ляпко, до чистой уголовки. Когда в трактирной драке пьяный Ляпко-приказчик зарезал подвернувшегося под горячую бедолагу-купчонка.

В новейшей истории экстравагантного семейного проклятья числилось тоже немало криминогенного. В 90-е там были посадки за операции с фальшивыми авизо и мошенничества со столичной недвижимостью, закончившиеся тюрьмой для маминого брата. А также перепродажа на Кавказ угнанных в Москве автомобилей – за что мотали срок родной брат Генриетты вместе с ее же племянниками.

На ней это проклятье прервется! – решила наивная девушка в нулевых и подала документы на юрфак.

Закончила она его, кстати, с отличием.

Но неумолимые жернова судьбы на это, как говориться, начхать хотели. И намололи ей лихого красавца, в которого Генриетта втюрилась, забыв про всякую осторожность.

Красавец же оказался фруктом и гусем лапчатым. И сел на скамью подсудимых спустя месяц после их свадьбы, за участие в траффике и торговле «специфическими среднеазиатскими травами». В чем, до кучи, оказались замешаны так же почти все его родственники – от отца до троюродной тети.

Развод Генриетта оформила немедленно, но в целом вопрос родового проклятия это уже не решало. Примерно в то же время за автомобильную кражу сел ее только что освободившийся старший брат, а за казенную растрату – дядя по материнской линии.

Оборвав все контакты с юридически гнилыми родственниками, Генриетта устроила себе законопослушный «скит» вдалеке от всей своей проблемной родни. Естественно, перевезя туда с собой и сына Артема: чтобы воспитать его по собственному образу и подобию, вдалеке от дурных наследственных примеров.

За время, которое Генриетта вела дело «Красовская против Красовского», они по-настоящему успели подружиться семьями. Не раз Клара бывала у нее дома, привозила к ней в гости Кирилла, или заезжала покормить Артема, когда у самой Генриетты не получалось этого сделать в связи с адвокатской занятостью.

Настроение перед судом было боевое. Клара сказала, что нашла деньги, а, значит, борьба, как минимум, продолжится. А то и удастся договориться о каком-нибудь, устраивающем всех, компромиссе. В любом случае, это уже позиция, с которой можно было начинать оказывать напористому мужу Клары хоть какое-то сопротивление.

– Деньги привезут к одиннадцати, на дорогу заложим часа полтора. Получается, в районе часа в банке? – по телефону уточняла Генриетта у Клары планировку дня. – Могу заехать за тобой в агентство, мне же по пути? Ну, как хочешь. Паспорт не забудь. Целую. Все получится!

Передав собирающемуся ко второму уроку сыну «привет от тети Клары», Генриетта отправилась в офис, в котором до встречи в банке хотела успеть «еще что-нибудь сделать».

Как известно, поездка в банк не состоялась. Клара позвонила и, не вдаваясь в детали, отменила ее еще перед выездом к Сопле, сказав, что перезвонит, «как только станет что-то понятно».

Обрадовавшись незапланированному свободному времени (все остальное к завтрашнему суду было готово) Генриетта решила провести его с сыном. Но на звонки он не отвечал. Наверняка, болтался где-то с приятелями или сидел дома у соседского дружка Сергея. Генриетта решила дождаться сына дома – вдруг заскочит пообедать. Отправив Кларе смс «Если что, я дома», Генриетта покинула свой офис.

К удивлению адвокатессы, у подъезда родного дома ее ждал знакомый ей «дэо – матис», на котором к ней не раз заезжала Красовская.

Из машины, кроме Клары, вылезли два парня. Один довольно опасного вида, рыжий, крепкий, в спортивном костюме. Другой более интеллигентный – его Генриетта, кажется, видела у Клары в агентстве.

– Это полный бред! Что за чушь вы несете! – кричала спустя несколько минут возмущенная до предела Генриетта в лицо более интеллигентному, знакомому парню.

Гости поднялись к ней в квартиру. Клара попросила поговорить – конечно, Генриетта и не подумала ей отказывать. Но если бы она знала! Ее, единственную из Ляпко, не запятнавшую себя ничем криминальным, пытались обвинить, ни много ни мало, в грабеже своей собственной клиентки!

– Больше о деньгах, и о том, когда и куда они отправляются, не знал никто, – настойчиво повторял ей Иван Черешнин. – Подумайте, может вам есть что сказать?

– Вы издеваетесь? Клара! – Генриетта искала поддержки у клиентки – тире – подруги.

– Геночка, подумай, – Клара не хотела давить на нее слишком сильно. – Мы все другие варианты проверили. Может кто-то мог подслушать?

– Кто? Я с тобой дома из прихожей говорила!

– А сын? – спросил Черешнин.

– Что сын? Артем проснулся только, у него от физры освобождение, ему ко второму… Да и как бы он мог? Он же ребенок!

– Сколько ему? – спросил Ложкин

– Тринадцать, – всхлипывая, ответила мама.

– Здоровый лоб уже, – сказал Василий. И добавил, вероятно, из собственного жизненного опыта: – В таком возрасте как раз и начинают.

– У него черная куртка есть? – задал Генриетте вопрос Иван, и, не дожидаясь ответа, предложил: – А давайте в школу позвоним? Это же просто: проверить, был он там сегодня или нет?

Прощаясь по телефону с классным руководителем сына, Генриетта Максимовна с невероятным трудом сдерживала рвущиеся наружу слезы.

Сегодня Артем в школе не появлялся. И скорей всего это значило, что единственным, чтущим закон и уголовный кодекс представителем фамилии Ляпко во Вселенной, по-прежнему, остается одинокая и несчастная она.

Глава 15
АУЕ

По всем правилам жизненная позиция, ее основные ценности и приоритеты, к Артему Ляпко должны были перейти с молоком матери. Увы, в гораздо большем объеме ему передались те, что с перегаром отца.

Лишенный полноценного родительского внимания сын самостоятельно нащупал ту кривую дорожку, по которой прошло так много его родственников.

Отрава под тупейшим названием «АУЕ», родившаяся, если верить полицейским отчетам, где-то в Забайкалье, просочилась и в относительно благополучные подмосковные дворы. Интоксикация, конечно, не была поголовной, но отдельные слабые личности, впечатлительные со знаком «минус» натуры, пали жертвами известного уголовного обаяния. К ним, к сожалению, принадлежал и Артем. Сумма генов и дурного примера старших дворовых авторитетов, а именно того самого дружка Серого, сделали свое недоброе дело.

От Читы до Подмосковья основой «ауешного» строя была строгая иерархия. Все подростки делились на группы, по тем же правилам, что на зоне: начиная с авторитетов и заканчивая партами для «опущенных».

Серый называл себя «смотрящим по школе», в которой учился Артем. Это значило, что все учащиеся от первого до последнего класса были обязаны ежемесячно отстегивать ему определенное количество денег «на общак». Уголовный банк, средства из которого уходили на «грев» тех, кого воровская романтика довела до логической точки – в тюрьму или на зону.

Естественно, на самом деле, никто в школе Серому ничего не платил. И рассказы его действовали только на таких доверчивых и впечатлительных олухов, как Артем.

– Надо нам нормальное дело замутить, чтобы старшие увидели, – не раз заявлял во дворе Серый. – Совсем другое отношение будет. За тебя впишусь, на мое место пойдешь. Смотрящим.

– А ты? – робко спрашивал завороженный перспективами уголовного роста Артем.

– Короноваться думаю, – задумчиво отвечал 15-тилетний Серый. – Надо только кого-то в законе найти, кто поручится.

В прошлом учебной году, на пути к мечте, приятели попробовали провернуть несколько криминальных дел. Но результаты их были откровенно жалкими.

Кража не удалась. Классная руководительница застала Артема со своим кошельком в руках и похвалила потом при всем классе. За то, что он подобрал его и принес, в то время как она, растяпа, его уронила и потеряла.

Разбой вышел еще более убогим. Остановленный в подворотне рядом с домом одноклассник не только не дал денег, но еще и пригрозил, что все расскажет матери. Пришлось отдать ему все свои.

Летние каникулы прошли тоже законопослушно – курение за гаражами не в счет.

И тут, наконец, такой шанс!

Артем услышал телефонный разговор матери, из которого было понятно, что тетя Клара повезет с работы крупную сумму денег. Из своего офиса, в котором он тоже бывал пару раз.

Тетя Клара – маленькая, щуплая. Он сам был выше ее минимум на полголовы. Припугнуть ее газовым пистолетом (который, он знал, есть у Серого) и она сама все отдаст.

Серый откликнулся сразу. Решили, что грабить будет все-таки он, а Артем постоит на стреме. Вдруг сына подруги она все же узнает?

И все получилось! Денег причем было в несколько раз больше, чем они ожидали.

К сожалению, жертва их дерзкого ограбления стала кричать, и от неожиданности Серый ударил ее револьвером по голове. Да еще и добавил ногой, когда упала. Из-за этого Артем переживал сильнее всего. Тетя Клара ему нравилась.

Фантазии о приеме в полноценное воровское общество из влажных и зыбких делались твердокаменными, как пубертатная эрекция – ну, так им самим показалось. Серый пообещал завтра же договориться с «авторитетами» насчет нового «бойца». Который крутецки себя проявил: дал точную наводку на огромную кучу бабла.

– Это, как минимум, прием в ряды! – хлопал Серый по спине Артема, которого все еще трясло от того, что они сделали.

Не подававшее признаков жизни тело сына Генриетта нашла этажом ниже своей квартиры, дома у его дворового приятеля Серого. Тело которого тоже лежало тут, уткнувшись носом в заблеванный ковер, и пело «Батарейку».

– Оба в сопли! – констатировал Ложкин.

Рядом валялась недопитая бутылка водки. Примерно двух ее третей хватило на то, чтобы отправить неопытных школьников в нокаут. Деньги, вынутые из пачек и густо разбросанные по всей комнате, живописно заканчивали общую картину.

– Наверняка с бабками фотографировались, гангстеры, – подметил Василий.

В прихожей Иван нашел лыжную шапку с прорезанными в ней глазными отверстиями.

Клара принялась собирать деньги, тут же аккуратно их пересчитывая.

– Сынок… – гладила, плача, Генриетта голову сына, разрушившего все ее планы и надежды.

Для нее все произошедшее было действительно настоящей катастрофой.

Минут десять ушло на то, чтобы привести ковбоев в себя. Растерев им уши и подержав за шиворот под холодной водой, Иван с Василием постепенно привели мальчишек в состояние, позволяющее хоть как-то воспринимать реальность.

С нарастающим, по мере приходящего понимания ситуации, ужасом школьники начали отвечать на вопросы. Полное признание было получено за считанные секунды. Рассказывая, как было дело, уголовные романтики вовсю старались спихнуть вину друг на друга.

Клара в это время закончила пересчитывать деньги.

– Уф. Почти все.

В полученной сумме не хватало лишь стоимости бутылки водки и пачки вафель, обертка от которой валялась рядом. Сами вафли, не задержавшись внутри не состоявшихся «авторитетов», тоже были тут, на полу, в виде неприятно пахнущей лужицы.

Генриетта и Клара прошли на кухню Серого.

– Что мы будем делать? – спросила тихим голосом Генриетта, не поднимая глаз. – В полицию…

Адвокатесса не смогла говорить дальше, путь словам преградили подступившие слезы.

– В полицию мы не пойдем, – успокоила Клара.

– Но как… Что мне с ним делать… – Генриетта все же заплакала. – Как его от всего этого… если он еще что-то такое сделает…

– Спокойно, – сказал появившийся на кухне Ложкин таким тоном, что всем действительно стало спокойней. – Вы на пять минут меня с ними оставьте, окей?

Ложкин заперся на кухне с трезвеющими «бандитами». Пять минут все с удивлением слушали неразборчивое, но какое-то «весомое» бормотание Василия, говорящего с подростками. Оно то снижалось до шепота, то подпрыгивало до блатного крика. В этой странной полифонической палитре мелькнули и насмешки, и угрозы, и даже дружеские доброжелательные наставления.

Наконец Ложкин открыл дверь и тоном Василисы Прекрасной, за сутки соткавшей невиданной красоты ковер, скромно произнес:

– Принимайте работу.

Рыдающие в три ручья «ауешники» вытекли с кухни в коридор.

– Мамочка, прости меня! – выл Артем, крепко обнимающий Генриетту за ноги. – Я все понял! Я больше никогда так не буду!

– Тетя Гена, пожалуйста, не говорите маме! – рыдал и второй подросток.

– Что ты им такое сказал, Макаренко? – уважительным шепотом поинтересовался у Ложкина Иван.

– Объяснил, что с ними будет, если братва узнает, как они кололись, и друг друга топили. Пара историй из жизни стукачей. Что с ними в камерах делают, как по зонам объявляют, и так далее. Вуаля.

Артемий дал слово себе и матери, что никогда в жизни не захочет в мир, где такое делают с людьми. Серый поклялся в том же самом. Газовый револьвер и остатки водки у него изъяли и наказали к приходу родителей хорошенько убраться в квартире.

– Мать за шапку заругает, – шмыгая носом, сказал Серый, провожая гостей. – Скажу, потерял.

Чуть позже, отправив Артема отсыпаться после алкогольного отравления (завтра же в школу!), заплаканная Генриетта Ляпко, прощалась с Кларой. Иван и Василий уже ждали внизу у машины.

– В банк сегодня уже не успеем, – сказала Генриетта. – Ничего, завтра с самого утра. Заседание в два только. Спасибо тебе.

– Не за что, все в порядке, – ответила Клара. – Ты спросила, что делать? Биться за наших детей. Что еще?

Клара и Генриетта, две матери-одиночки, обнялись, понимая друг друга, как никто другой, и не удержавшись, в который раз за день обе разрыдались.