Текст книги "Сумерки"

6. Неопределенное время суток

6.1 Сведения, не вошедшие в материалы по делу «Миссионер», а также не зафиксированные на кристалле «Сырье»

Бесформенной массой расползалась тишина. Воняло кислым. Граждане сомнительного вида прятались под креслами, из-за телефонной стойки выглядывал ночной дежурный. Охранник, стоявший у дверей, механически засовывал пистолет в кобуру, другой застыл на ступеньках лестницы, оба были бесстрастны – по инструкции. А в центре холла лежали четверо. Один был просто трупом, поскольку кусок свинца вышиб из его головы все лишнее. Ему повезло, он покинул мир без мучений. Двое в серых одеждах неловко ползали, пачкая ковер вязким, вишневым, – эти откровенно умирали. Четвертый забавно барахтался на полу, пытаясь приподняться, он стонал и ругался, и наконец принял вертикальное положение.

– Что произошло? – обратился он к охраннику у входа, обхватив затылок ладонями.

– Этот человек совершил нападение на конвой в целях освобождения арестованного, – отрапортовал тот, указывая пальцем на бездвижное тело. – Я был вынужден застрелить его, мой капитан.

– Понял, – морщась, сказал поднявшийся и горестно склонился над коллегами. – Ребята, как вы?

Ребята помалкивали.

– Лейтенант! – крикнул тот в отчаянии. – Тридцать пятый, скажи что-нибудь!

Лейтенант у его ног беззвучно открывал рот и вяло сучил конечностями.

– С-сволочь… – выдохнул капитан. – Двоих!

Охнув, он нагнулся, поднял тонкое окровавленное лезвие. И вдруг…

– Арестованный, – прошептал, повернулся к охраннику и заорал. – Где арестованный, я тебя спрашиваю!

Невозмутимость на мгновение покинула глыбу мяса.

– Сбежал, мой капитан. Огрел вас по голове, выбил окно, вот это, и сбежал. Я ничего не смог…

– Ничего не смог! – продолжал орать руководитель группы. – Сначала нужно было стрелять в арестованного, дубина! Почему ты не стрелял в арестованного? Почему ты не преследовал его, мерзавец? Ты не знаешь, что в таких случаях делать? Расстреляю!

Он припечатал провинившегося охранника в скулу.

– Я… не смог… – мямлил тот. – Забыл про него… почему-то… только теперь вспомнил… вот вы спросили – и я вспомнил… кэп, вы же знаете, что это за тип! – Охранник вытянулся по стойке «смирно» и во весь казенный голос доложил, радуясь собственной сообразительности. – Арестованный заколдовал меня и совершил побег, выбив окно!

Происшедшая метаморфоза и удачная формулировка произвели на капитана благоприятное действие. Он еще немного покричал:

– Ишь ты, заколдовал! А с меня теперь хозяин голову снимет? А я с тебя сниму, чурбан!

Снова ударил подчиненного – раз, другой, – и успокоился.

– Интересно, как этого гада зовут? – сказал он, злобно ткнув труп ботинком. – Слышишь, родной, я к тебе обращаюсь! Ты с ним разговаривал.

Дежурный, осмелев, вылез из укрытия и ответил:

– Прошу прощения, гражданин офицер. Он пришел буквально этой ночью, я не успел записать его данные. Отправил сразу в номер, думал, оформить как положено можно и утром, когда он отдохнет. А то клиент сейчас обидчивый…

– Думал, мыслитель… – проворчал капитан. – Значит, фамилия неизвестна, рожа незнакома. Малая вошь, наверное… Убрать труп в машину, – распорядился он. – Господи, и вызовите наконец медгруппу! Скорее! – затем огляделся. – Никому не уходить!

Повернулся и пошел на улицу.

– Сволочи, – гудел он себе в нос. – Не нравится им, видите ли, наша жизнь. Не нравится? Пожалуйста, перерезайте вены, делайте петли из подтяжек, глотайте химию. Масса вариантов… Почему они мутят воду? Почему?

– Почему их столько? – удивлялась проститутка Елизавета. – Опять облава, что ли? Совсем озверели… – Опершись о подоконник, носительница славного имени с любопытством наблюдала, как бригада дюжих милиционеров тащит нечто в простынях. Было интересно, как в комиксах.

– Почему? – плакал добрый волшебник. Неудержимо подхваченный утренним приливом, он плыл по пыльным асфальтовым руслам. В голове его бурлили воспоминания – нет, не собственные! – воспоминания его последнего подопечного. Его марионетки, его спасителя. Он хорошо их запомнил, начиная со вчерашнего вечера и кончая сегодняшним утром, он тасовал чужие воспоминания, как колоду карт, и ужасался. Добрый волшебник механически повторял заклинание, дань минутной слабости.

– ПОЧЕМУ Я ЗДЕСЬ! ПОЧЕМУ Я ЗДЕСЬ!

6.2 Кристалл «Лекарь», итоговый рапорт, гриф «Штабное»

«Да будет чиста ваша душа, брат».

«Укрепится ваш разум, брат».

«Итак, очередной провал. Погибли двое Избравших свет».

«Всемогущий разум! Значит, служащий Областного банка тоже…»

«Да. Ваши предположения, сделанные в промежуточном рапорте, подтвердились, его взяли душегубы».

«Как его расшифровали? Неужели опять из-за неумения сдерживать речь?»

«К сожалению, история гораздо более нелепа. Неумение сдерживать речь показал ваш предшественник. Он впервые вел работу самостоятельно, и отсутствие опыта обернулось обидной ошибкой. Будучи экономистом, Избравший свет заинтересовался состоянием наших финансов, и ваш предшественник неосторожно рассказал ему о некоторых проблемах в этой сфере. К счастью, информация о секретных счетах осталась в неприкосновенности, иначе один провал привел бы к целой цепи трагедий. Вероятно, Избравшему свет очень не терпелось хоть чем-нибудь помочь нам, вероятно также, он хотел прийти на встречу с вами, уже имея весомые результаты, во всяком случае, он проявил инициативу – пытался произвести некую банковскую авантюру. Видите ли, ваш предшественник не сообщил ему главную причину наших финансовых затруднений, посчитал это преждевременным».

«Понимаю. Проблема праведных и неправедных денег. Я-то считаю, что деньги изначально не могут быть праведными…»

«Оставьте, брат, не время дискутировать. Разговор идет о следующем провале, теперь уже с вашим участием. Еще одна смерть, еще один тяжкий груз для нас всех».

«Моя скорбь безгранична, вы должны это чувствовать».

«Скорбеть не имеет смысла. Целесообразнее обдумать причины постигшей неудачи».

«Причины очевидны».

«Вы так считаете, брат? Я изучил ретранслированный вами материал. На основании его я составил собственное мнение, которое сформулирую позднее, а сейчас прошу изложить ваши оправдания».

«Запись ведется?»

«Разумеется. У вас есть возражения?»

«Нет. Моя воля ослабла, и я просто хотел уточнить, нужно ли тратить силы на сдерживание не относящихся к делу образов. Теперь мне ясно, что наша беседа официальна».

«Я ощущаю ваше состояние. Но постарайтесь справиться с эмоциями: вас вызвали для серьезного разговора. Начинайте. Информацию прошу кодировать, поскольку с некоторого времени мы не можем гарантировать полную закрытость штабного канала».

«Хорошо. Мне было дано задание вылепить из уличной грязи человеческую фигуру. Попытка сделать это не привела к успеху. Выбор сырья оказался удачен, и со временем мы, несомненно, получили бы достойного соратника, но свора душегубов слишком рано сумела меня обнаружить. Вмешавшись, враги не дали довести процесс до конца. Я успел только осуществить начальную стадию обработки материала, включающую предварительную настройку мышления с помощью наивной проповеди, а также демонстрацию очищающего видения. Естественно, моделирование кошмара в чужом мозгу потребовало много энергии, в результате чего мой потенциал почти полностью обнулился. Для скорейшего восстановления энергетического баланса я применил полную релаксацию сознания. Сделавшись в этот момент беззащитным, я попал в лапы псов из службы безопасности».

«Брат, эти сведения не имеют практической ценности. Описанная ситуация сложилась банальнейшим образом. Таких, как мы, можно застать врасплох лишь во время короткого отдыха после утомительной работы. Излагайте по существу».

«Постараюсь. Я видел мало способов выпутаться из банальнейшей ситуации, как вы изволили выразиться. Например, используя остатки моего потенциала, попытаться нейтрализовать врагов. Но их было так много, что на всех меня не хватило бы. Я мог потратить часть энергии на связь с вами, но вы были слишком далеко и не успели бы мне помочь. Сил у меня хватало только на то, чтобы удерживать контроль над мозгом сырья. Я решил, что усилия, затраченные на первичную обработку, должны принести хоть какую-то пользу нашему делу, то есть нужно воспользоваться достигнутым результатом в целях своего освобождения. Другого выхода я не нашел».

«Ясно. Вместо врагов вы нейтрализовали совесть, позволив себе сунуть под пули другого человека. Кстати, я до сих пор не услышал ваших оправданий. Продолжайте».

«Я считаю, что ваша формулировка некорректна».

«В чем?»

«Если вы проанализировали отчет, то должны были понять, что Александр…»

«Не называйте имен!»

«Простите… Что материал еще не стал человеком, что он оставался подонком. Правильные мысли, которые появились в его голове, еще не принадлежали ему, это были мои собственные мысли. Поэтому я не посылал под пули человека, как вы утверждаете. Кроме того, я очень рассчитывал, что темные навыки помогут материалу самому остаться в живых».

«Брат, пришло время сформулировать мое мнение. Понимая разумность ваших доводов, я все же настаиваю, что вы повели себя как трус. Ведь вы знали: материал хоть и не стал человеком, он мог бы им стать, он уже начал им становиться».

«Вы не имеете права так думать! Вы штабист, не нюхавший настоящей грязи!»

«Укротите эмоции, брат. Я имею право так думать, потому что не меньше вашего работал рядовым ассенизатором душ человеческих».

«Но я сделал это во имя нашего главного дела! Пожертвовав сырьем, я получил возможность продолжать выполнение своей миссии. Брат, вы одергиваете мои эмоции, между тем сами судите, опираясь на чувства, а не на разум».

«Я не сужу вас. Пусть каждый судит сам себя. Просто, размышляя о благородстве вашей миссии, вы попутно спасали свою шкуру. В сущности, поступив точно так же, как ваш… э-э… материал. Помните? Чтобы отвести гнев приятеля, он подставил вместо себя случайного прохожего».

«Если бы меня растерзали, по-вашему, это было бы наилучшим вариантом?»

«Повторяю, укротите эмоции, брат».

«Пытаюсь… Ладно. Как мне надлежало поступить?»

«Прежде всего необходимо было предусмотреть возможность провала, активно подготовиться к такой возможности. Экономнее расходовать энергию, расширить область НЗ, аккуратнее осуществлять внедрение в мир, тщательнее следить за окружающей обстановкой, с осторожностью применять полную релаксацию сознания. Ну и так далее. Вам надлежало не допустить столь безнадежных обстоятельств. Это прописные истины».

«Да, это прописные истины. Но первичная обработка сырья настолько важна, что я посчитал неправильным жалеть на этот процесс энергию. К тому же локация окружающей среды не обнаружила и малейших признаков слежки. Я был уверен, что служба безопасности меня не засекла, поэтому действовал в полную силу. Вероятно, мне не хватило опыта».

«Что ж, душегубы умеют работать, а молодость – не ваша вина. Побеждать учатся в боях. Собственно, вас ни в чем не обвиняют. Абсолютно ни в чем не обвиняют».

«Мне показалось, наоборот…»

«Вот именно, показалось. Внимание, брат, сосредоточьтесь, сейчас я задам вопрос, ради которого вас вызвали на беседу».

«Сосредоточился».

«Небольшое пояснение. Чтобы вы ответили откровенно, мы спрашиваем в момент, когда жива горечь от постигшей неудачи. Обидные слова понадобились для активизации этого настроения».

«Понял».

«Вопрос такой: почему наши многочисленные попытки освещать сумеречные души так часто заканчиваются провалом? Срыв может произойти в любой стадии процесса. Сырье гибнет от рук душегубов либо не поддается обработке – благоприятный исход, похоже, случаен. Особенно страшно, когда сырье подвергает себя самоуничтожению. Вы, наверное, слышали о таких ужасах. Даже если обработка приносит желанный результат и Избравший свет превращается в полноценного человека, все равно, совершая непредсказуемые глупости, он слишком быстро становится добычей душегубов. Изложите ваше мнение: почему работа в разных обстоятельствах с разным сырьем приводит зачастую к одному финалу – краху? Задумывались вы над этим?»

«Согласен, проблема острая. Насколько я понял, вы собираетесь корректировать тактику нашей борьбы, для чего и проводите тайный опрос?»

«Вы правильно поняли».

«Конечно, я не мог не задумываться о таких вещах. Простите, если мои мысли покажутся вам банальными. На мой взгляд, причины неудач носят глубинный характер и не являются техническим браком, как, возможно, многие из нас полагают. Я вижу здесь действие неких естественных закономерностей. Суть их в следующем. Душа человеческая не портфель, из нее нельзя вытащить одно и вложить другое. Внесенная совесть, соседствующая с загнивающим багажом прошлых жизненных принципов, какой результат она даст? Невозможно предугадать. Не решаем ли мы непосильную задачу, внося совесть в деградирующий разум? Настоящую совесть нужно выстрадать в реальной жизни, а не в очищающих кошмарных видениях. Мы же предлагаем заменитель, суррогат. Неудивительно, что наша деятельность безуспешна. Вполне возможно, что она и не может быть успешной, поскольку противоречит законам формирования вышеупомянутой души человеческой. Этот процесс диалектичен, в рамки его укладывается только воспитание, мы же пытаемся перевоспитывать. Человека нельзя перевоспитать. Человека можно воспитать».

«Стоп. Вы хотите дать рекомендации?»

«Ну… В некотором смысле – да».

«Тогда я подключаю вас к другому кристаллу. Внимание. Продолжайте».

«Воспитание – единственно реальный способ исправить сложившееся положение. Самое надежное сырье в этом деле – дети. Мы должны целенаправленно работать с детским сырьем… Пожалуй, вот главное. Не думаю, что открыл для вас нечто новое».

«Неужели вы не знаете: наши лучшие братья всегда работали с детским сырьем! В чем же ваши рекомендации?»

«На освещение детских душ необходимо переключить всех нас, а не какую-то избранную группу. Нет смысла тратить силы на бессмыслицу. Я имел в виду это. Кстати, зафиксируйте мою смиренную просьбу. Я очень хочу лепить людей из детского сырья, а не из взрослых подонков».

«Красивое предложение. Красивая просьба. А где гарантии, что однажды вы не решите, будто ребенком можно пожертвовать, потому что он еще не стал человеком?»

«Все-таки вы меня обвиняете?»

«Я подразумевал не вас лично».

«Спасибо. Огромное спасибо. Надеюсь, я удовлетворил требованиям опроса? Теперь спрашиваю сам – что мне делать дальше?»

«Вам? Только одно: выполнять Миссию. Пока существует хоть доля шанса, что сегодняшняя бессмыслица закладывает фундамент для смысла жизни будущих борцов за человека – нужно выполнять Миссию. Нужно вытащить из грязного болота немногих оставшихся еще людей. Нужно помочь этой маленькой драгоценной группке освободиться от присохших звериных шкур. Любыми имеющимися средствами. Любой ценой. Вот главное для каждого из нас. Сегодня – это главное».

«Извините меня, брат».

«Извинения излишни. Я благодарю за неравнодушные высказывания. Конец связи».

«Укрепится ваш разум, брат».

«Очистится ваша душа».

1982, 1989