Текст книги "Нисхождение"

– Вот же пристрелялись, паскуды! Валяй, твой выход, я пока побуду на подхвате, потом опять меняемся. И так до победного конца…

– Ну что, бля, понеслась душа в рай… – пробормотал Сплин, деловито пристроил оружие поудобнее и несуетливо открыл огонь из автомата одиночными по перебегавшим от укрытия к укрытию врагам. Те двигались слаженно, неумолимо сокращая расстояние для решающего броска. С точностью у них тоже все было нормально – недостаток прицельности из-за неустойчивых положений стрельбы компенсировался численным перевесом стволов. Пули долбили в опасной близости, что весьма нервировало и после пары десятков собственных выстрелов заставило сократить свою активность до минимума, снова предоставив дело Вудсу, который тут же начал отрабатывать замеченные вражеские позиции. Гранатомет Чибиса Сплин намеревался оставить для ясных ближних целей, чтобы напоследок с толком отстреляться.

Он понимал, что эта атака последняя, ее не отбить, врагов слишком много, да все это понимали. Их время заканчивалось, вытекая как сухой песок меж пальцев. Ощущалась досада проигрыша: столько усилий пропало даром – долго же пришлось побегать, чтобы вот так закончить. С другой стороны, за последнее время он столько узнал нового о себе и о мире, достиг, можно сказать, просветления в понимании того, откуда у жизни ноги растут, его приласкала Свобода. Не так уж мало, многие вообще всю жизнь проводят, как несознательные растения. А что соскочить скорее всего не выйдет, он в глубине души почувствовал, еще когда увидел разлетающуюся голову Чибиса. Вся остальная возня была лишь агонией. Доплер, их командир, вроде бы не совершал грубых ошибок и все делал как надо, но это не спасло отряд от гибели – выходит, не судьба. На каком-то из перекрестков дороги жизни они, каждый в свое время и по-своему, сами не зная того, сделали неверный выбор, свернув не туда, потом еще и еще, пока других вариантов не осталось и в итоге все оказались здесь, чтобы дорога равнодушно поглотила их, как и бессчетное множество страдающих заблудших душ до них. Новый прах ляжет в ее основание, как щебень, не первый и не последний, растворившись среди праха безвестно сгинувших солдат всех бессмысленных войн во все времена. Добро пожаловать в Клуб. Интересно, что за пулемет там слева, они что, между собой дерутся за право на скальпы?

7. Подъем с глубины

Внезапно огонь противника стал слабеть и быстро сходить на нет. Фигурки солдат начали ретироваться обратно, туда, где слышались вертолетные моторы. Сплин глазам и ушам своим не мог поверить. Но вот снялось с места прикрытие и, постреливая для пущей острастки, тоже попятилось назад.

– Слышь, Длинный, это что еще за нахуй? Они что, типа, отступают? – в недоумении повернул голову Вуду.

– Типа того. Испугались, что ты на них порчу напустишь, – ответил Сплин, наблюдая планомерный, но спешный и неестественный отход противника.

Может, своих отводят, чтобы напалм какой-нибудь скинуть? Да ну, фигня, штурмовой авиацией никто, кроме сил планетарного правительства не располагает, уж Лутар-то точно. Хотя, ни хрена не точно, на переоборудованную гражданскую поршневую лайбу тоже можно всякого понавешать. Передумали брать трофеи, из РПО вжарить хотят? Ситуацию прояснил Слэш, который принялся прослушивать трофейной рацией частоты противника:

– Их только что срочно отозвало командование. Всех. Что-то случилось, что требуются все имеющиеся силы. Пока не покидать укрытий и быть наготове, может туфта.

Через несколько минут шум вертолетов начал удаляться и затих совсем. Сплин стащил очки под подбородок, смахнул из глазниц пот тыльными сторонами ладоней. Его вдруг начала колотить крупная нервная дрожь. Он отпустил оружие и с силой обнял себя за плечи, но был бессилен подавить этот озноб, порожденный холодным дыханием близко прошедшей смерти.

– Колдун, слышь, коньяк есть? Таращит меня что-то, – наконец спросил он Вудса.

– Я тебе что, Санта-Клаус? А свой слабо? – повернулся тот, переведя взгляд с джунглей на Сплина.

– У меня только спирт из рациона, а он невкусный, – Сплин в который раз пожалел, что пропустил, а точнее проигнорировал из-за хренового самочувствия, выборочную приватизацию алкогольных запасов в поместье Лутара после штурма. – Да кончай щемиться, тут жизнь висит на нитке, а ты думаешь о прибытке, – Вудс усмехнулся и перебросил фляжку:

– Это ром, осторожнее, крепкое пойло.

Сплин хлебнул теплого рома, почувствовав аромат, но почти не ощутив крепости. С благодарным кивком вернул фляжку, отходняк помалу отпустил. Сплин легонько похлопал «крайнюю» гранату в карманчике жилета – не в этот раз, родимая, пока еще не пришло твое время… Чуть позже из-за деревьев слева раздался знакомый голос:

– Эй, это свои, я щас встану – не стреляйте! – фигура поднялась, держа руки на виду.

Боцман. Он подошел ближе, сбросил пулемет, повернулся кругом, задрав камуфляжку, чтобы показать, что он не засланный зомби, обколотый психотропными препаратами и обвешанный взрывчаткой с установкой на самоподрыв по условию.

– Я чист. Они улетели, – он махнул рукой, показывая направление. – Эй, вы что молчите, как не родные?

– Боц, где тебя носило? Ты что ли там фестивалил? – спросил, наконец, Доплер.

– Бля, это пиздец в цирке, как я встрял. На меня в густой чащобе навалились двое, когда я был в дозоре, чуть не задушили, – он показал забинтованной от кисти до плеча рукой на шею с синяками. – Кое-как отбился, рацию где-то проебал в драке. Решил, покуда возможно, не шуметь – вернуться и доложить, а по дороге назад осмотреться. Тут началась стрельба. Хотел зайти этим чертям во фланг, но они первыми меня засекли и накрыли залпом из подствольников, почти попали, руку осколками посекло, я потерял сознание. Очухался, вмазался-перевязался и пошел нашим прежним курсом, тут еще отряд с вертолета ссадили, поставил им МОНки. Слышали? Потом они меня заметили, погнали и выгнали на вас в тыл группе, что окучивала вас с фланга. Ну, думаю, отбегался, так хоть гульну напоследок. Половину БК извел, душевно дал этим блядям просраться, хотя не вышло бы одолеть их, конечно – больно матерые вояки, да и шибко до хуя их было. Реально пиздец мне уже светил с минуты на минуту… А потом они вдруг разом отступили к вертолетам и улетели восвояси. Вот такая херня, пацаны… – Боцман был несколько смущен, так как первым не заметил засаду, и колонну застали врасплох.

– Боц, расслабься, к тебе нет претензий, что засаду не просек – один хрен мы и так уже залезли в мешок, наc свои слили, – ответил Доплер.

– Как свои? – поднял брови Боцман.

– Когда мой GPS посылал запрос, его ловил не только ближайший спутник планетарной администрации, а еще и какой-нибудь корпоративный спутник «Магмы». Зона покрытия у «Магмы» не сплошная, так что выходило один раз на несколько. Вот в этом случае и происходил слив наших координат на навигационные приборы ищейкам Лутара. Так они нас и нашли, – объяснил Доплер.

– Ну заебись – вот суки! – желчно процедил Боцман, затем грязно выругался и сплюнул. – А я ведь еще в поместье почуял, что нечисто дело… Ну, и какой у нас нынче план, босс?

– Вертолет заказали у пожарников, тут недалеко осталось, на час-полтора пути рысью. То, что тебе удалось выскочить из вторичной засады, возможно, спровоцировало преждевременное нападение на нас – они ведь не знали, что рация твоя проебалась. А твои МОНки задержали атаку с тыла. Короче, нормально ты сработал, добро пожаловать на борт, молодец, что выжил.

– А я-то как рад… – закладывая пулемет за шею, как коромысло, хмыкнул Боцман. – Однако, пиздец, нах – как в лучших сказках повезло нам, что тому дурачку. А может еще точку эвакуации перенести поближе? Чего топать лишнего, ноги-то не казенные…

– Не лайся при даме. И погоди радоваться, пока до базы не доберемся. Точку летун назначил, там место открытое, стремается он. Да и несолидно переносить – решит еще, что у нас серьезный геморрой и проще не связываться. Ну что, бойцы, вздрогнули, что ли…

Штырь закончил оказание первой помощи Хэллорану, получившему пулю в грудь, и кивнул двоим бойцам, ожидающим с пончо на шесте, чтобы те укладывали раненого. Малой схлопотал осколок в плечо. Это оказался фрагмент корпуса реактивной гранаты, а не полновесная порция шрапнельной начинки, поэтому из-за плохих баллистических свойств острый, но относительно легкий лепесток металла только уперся в кость, не сломав ее. В первый момент воспринялось как удар-тычок чем-то вроде отлетевшей щепки или комочка грунта, боль почувствовалась не сразу. Сплин и Барни вытащили осколок пассатижами, обработали рану антисептиком, залепили бактерицидным пластырем. Малой, морщась, осторожно пошевелил рукой – пожаловался, что мышцу жжет и кость мозжит, но сустав вроде не нарушен. Ноги целы, чтобы идти, лямка ранца ложится выше раны, ближе к шее – короче, жизнь продолжается.

Мурфин, шедший на марше впереди, вначале стычки попал под перекрестный огонь, так что головы было не поднять – казалось, даже не прострелит, а просто отстрижет начисто что ни высунешь. Пока переползал назад в поисках менее угрожаемой позиции, кусок шрапнели от подствольной гранаты на излете эффективного радиуса угодил ему в икру правой ноги. Наложил аптечку, начал отстреливаться. Активная аптечка почистила рану, смогла извлечь осколок, остановила кровотечение. Теперь аптечку сняли и перевязали рану самофиксирующимся бинтом, в какой-то мере подпускающим к ране воздух, чтоб рана не кисла, но более-менее не пропускающим снаружи воду и грязь, чтобы не было заражения. Мурфин заглотил горсть обезболивающих и противовоспалительных таблеток, чтобы без крайней нужды не тратить инъекции, попробовал пройтись. Рвущая боль мешала ходить и заставляла хромать, но Мур геройски заявил, что пройдет столько, сколько будет нужно – он был рад, что вообще остался жив. Слэш скептически посмотрел на Мурфина, но ободряюще кивнул – что ж, пусть идет сам, пока может. Разобрали по более здоровым ходокам часть его груза, оставив лишь минимальную личную поклажу. На всякий случай соорудили ему костыль из телескопического шеста и снятого с автомата приклада. Как ни странно, путевой крупной палки нужной конфигурации в лесу, когда срочно надо не всегда сыщешь – то трухлявая гниль, то хрупкий сушняк, то наоборот, слишком гибкая зелень.

Еще кого-то с дальнего края позиции зацепило, Сплин толком со своего места не разобрал, что у них там, да как – отряд по-прежнему сохранял рассредоточенное расположение на местности, опасаясь повторной атаки. Боцман и еще несколько бойцов наблюдали за подступами. В конце концов, всем раненым была оказана посильная медицинская помощь и назначены сопровождающие, а их груз был частично перераспределен, частично брошен, точнее, прикопан под дерн или валежник – все же не следовало явно показывать возможным преследователям, что силы на исходе. Отряд начал привычно выстраиваться в походный порядок…

Из восемнадцати выживших, считая Шелли и воскресшего Боцмана, семеро имели серьезные ранения, из них трое неходячих (Палмер тоже заплохел и не мог выдерживать нужный темп), не считая разного рода контузий, осколочных царапин или касательных и поверхностных ранений, которые почти у всех имелись. Почти каждый или помогал двигаться раненому, или сам был ранен. Броники и сферы все, кто еще не бросил это добро раньше, повыкидывали, чтобы было легче идти. Оставались еще один выстрел РПО Зуба и четыре разовых РПГ – на одну стычку может и хватит, но любое нападение вражеского подразделения сопоставимой численности будет в любом случае последним, отряд окончательно потерял мобильность. Если вертолета не будет, то неходячие, обколотые пока еще действующими морфинами, без квалифицированной медпомощи на одних активных аптечках не протянут и пары суток. А нынешние ходячие после окончания действия стимулятора если и не слягут с перспективами осложнений, то уж точно без продолжительного отдыха резвый темп движения по сложной местности поддерживать будут не в состоянии. Скорость продвижения, конечно, нельзя было назвать рысью, но под действием выжимающего остатки сил стимулятора статическое напряжение не было так изнурительно, просто не получалось быстрее и все. Заросли продолжали редеть, интенсивность растительности напоминала уже скорее умеренный бор или прибрежную зону тропического островка, а не густой салат-ассорти.

Наконец, в просветы между деревьями замаячили горные цепи с обманчиво близкими вершинами, имевшие название Каменный Герб, данное за внешний вид главного пика, действительно напоминавшего некий трехглавый обелиск. Когда-то давным-давно в их черте упал метеорит, чем, вероятно, и объяснялось аномальное магнитное поле. Точка эвакуации находилась в безопасной, «нормальной» зоне, где джунгли сходили на нет, и горам предшествовала полоса галечного пляжа с редкими деревьями, островками травы и замшелыми черными валунами. Солнце зависло прямо над главным хребтом, бросая на изрезанные склоны обелиска предзакатные отсветы.

– Тихая погода стоит, такое там не часто бывает, – глядя из-под ладони на панораму заходящего солнца, негромко сказала Шелли, чтобы как-то отвлечься от мучительной неопределенности.

В действительности всем было не до красот природы. Всех в напряжении держал насущный вопрос, кинет пилот или нет? Пора бы ему уже объявиться. Нетерпение нарастало с каждой минутой ожидания, изъедая душу сомнениями и невеселыми перспективами в случае облома.

Наконец, пришел ожидаемый контрольный вызов от пилота, Слэш подтвердил условия и скорректировал координаты. Заслышав стрекот мотора, на всякий случай рассредоточились. Штырь бросил пирофакел с желтым дымом для обозначения места посадки. Пилот облетел по кругу, и, убедившись, что заказчики не таятся и вписываются в оговоренные рамки по численности, начал приземляться. Сплин смотрел на снижающийся в поднятой пыли видавший виды «Конвей», как заблудившийся в пустыне изнуренный странник смотрит на мираж оазиса. После стольких контрастных жизненных перепадов он не мог до конца поверить в спасение из-за рефлекторного страха перед возможностью снова ощутить, как монетка его жизни опять будет цинично отправлена кувыркаться перстом судьбы. Мираж растает, а вокруг будет все та же пустыня, равнодушная и убийственная в своей раскаленной безграничности. А вдруг там внутри вражеский отряд? Глупо – крайне уязвимая позиция. А если десант неподалеку высадился? Вряд ли – подлетающий безоружный вертолет можно было наблюдать со значительного расстояния, и он не пытался финтить. Из зачарованного оцепенения его вывел голос Малого, тоже слегка обалдевшего от спускающегося с небес счастья:

– Слышь, Длинный, ты прикинь-ка хуй к носу: вертушка-то реально в красный цвет покрашена – настоящий пожарник, язви его мухи. А я ведь в детстве, было время, хотел стать пожарником и гонять без правил на красивой тачке с сиренами. Да… Много я чего хотел. И в детстве, и потом…

– Так радуйся, что не стал – правильно, вообще-то, будет «пожарный», а «пожарник» – это жмурик, которого на пожарище нашли, – ухмыльнулся Сплин, припомнив когда-то давно услышанную разницу в понятиях. – Знал бы ты тогда, какого дерьма придется огрести, чтобы прокатиться на пожарке – наверняка захотел бы чего-нибудь попроще, – добавил он, поднимая свой край носилок с Вэйлом.

Пилот, мужик возраста Доплера с мясистой красной мордой вороватого прапорщика, высунулся из форточки кабины. Разглядев вблизи заросших щетиной закопченных солдат, с дикими глазами готовых на все недавних выходцев с того света, в изодранной униформе, заляпанной черт знает чем, он малость сбледнул лицом. Но Доплер, приветливо скалясь, продемонстрировал ему ладонь с камешками. Летчик, выборочно глянув один из кучки на заходящее солнце, решительно отринул всякие сомнения во вменяемости пассажиров, энергично кивнул головой и открыл кормовую дверь-трап. Два раза звать не пришлось, отряд мигом загрузился внутрь.

– А клевая у твоего корабля расцветка, отец. Помогает при пожаре? – ухмыляясь, спросил Слэш, пока летчик осматривал камешки. Понимал он в них толк или нет, непонятно, но выглядел при этом солидно. Не прекращая своих манипуляций, летчик ответил на подначку:

– Самый заебок у меня расцветка, сынок. Пожарных у нас в округе все любят, потому как знают, вдруг обратиться придется по какой надобности, вот как вам сейчас. По нам, пожарным даже в этой беззаконной дыре не каждый урод с ПЗРК палить станет… Порядок. То, что доктор прописал, – пилот закончил экспертизу и, упрятав богатство в недра своего комбинезона, начал готовиться взлетать.

– А что бы он, интересно, сделал, если б даже это были стекляшки? – хмыкнул Сплин.

– А без разницы, что бы он сделал, и что бы сделали с ним. Мы бы все равно никуда не полетели, потому как у него рукоятка штурвала со сканером ДНК и механизмом саморазрушения блока управления на случай вскрытия. У вертушки Лутара режим идентификации был отключен, так как в боевых условиях это неудобно, а для левого извоза – незаменимая вещь, – устало объяснила Шелли.

Винты набирали обороты, гудящий рев моторов усилился. Кормовой грузовой трап начал подниматься, жужжа гидравликой. Когда летели из космопорта в лагерь, откуда начинали, народу было на два таких же полных вертолета, а теперь на один полупустой. Отрыв, набор высоты, выход на курс. В открытую малую бортовую дверь видно, как проплывает внизу потемневший ковер джунглей, выглядящий сверху обманчиво однородным, мягким и безобидным. Солнечный диск наполовину скрылся за горной грядой, до которой им так и не пришлось дойти. Неужели выбрались? Тупой резью напомнил о себе голодный желудок, раньше как-то об этом и не думалось. Сплин достал заначку – пластиковую тубу с концентрированным бульоном, и выжал себе в рот ее содержимое, которое упало на дно желудка как в пустое ведро. Затем сделал пару глотков теплой воды из фляжки, поделился с лежащим на полу раненым Хэллораном, осторожно поддержав тому голову. Хэлу досталось в последней стычке: пуля сломала ребро и пробила легкое, из спины вырван шмат мяса – выходное отверстие. Хэл был первым кандидатом в покойники, так как при отсутствии медпомощи ему оставались считанные часы. Сейчас активная аптечка обеспечивала ему дыхание. Сплин убрал фляжку и, привалившись к мелко вибрирующей стенке, расслабился, ощутив себя пассажиром, который в последний момент успел на уходящий поезд, у которого есть билет и которому не о чем беспокоится.

При подлете к границе Доплер связался с диспетчером базы, где располагалась сводная бригада внутренних войск, чтобы им выделили воздушный коридор и подсуетились насчет приема раненых и целых. Летчик великодушно согласился добросить щедрых клиентов прямо до места, а не до ближайшего блок-поста. Если что, то он принял сигнал о помощи и бескорыстно помог борцам за идеалы демократии не загнуться в стране победившего бандитизма. Это лучше, чем просто засветиться на радарах, как контрабандисту какому-нибудь. Кроме того, надо было обналичить часть гонорара, чтобы, отстегивая долю своим, не светить камешки. Гудеть во все тяжкие и прожигать жизнь летчик пускаться не собирался, по крайней мере, сразу.

Уже стемнело, когда внизу показались огни посадочной площадки. Зависание, снижение, касание, жужжание опускающегося трапа. С трудом ворочая конечностями, Сплин на пару с Барни поднял Вэйла, Малой помог выбраться Валету, которого развезло от кровопотери и лекарств и он толком не мог двигаться сам – бывает, что сгоряча-то эффект ранения поначалу в полной мере вроде «не вставляет», а потом, спустя некоторое время, накрывает и боль, и слабость. На освещенной базе царило оживление, как на ярмарке или в растревоженном муравейнике. Приземлялись и взлетали летательные аппараты, перевозящие солдат, грузно топающих в полной полевой выкладке, ревела моторами техника, перекрывая ее, матерились офицеры. Какие-то подразделения пребывали здесь транзитом, какие-то оставались ожидать распределения. Ряды щитовых домиков, казарм и ангаров там и сям перемежались с большими шатрообразными армейскими палатками, вокруг строений сновали люди. В воздухе пахло выхлопами горючего, новой амуницией, полевой кухней. Да, порубать, кстати, было бы неплохо.

– Это что, готовят торжественный парад в честь нашего прибытия? – спросил, вертя головой, Сплин.

– Навряд ли. Это больше похоже на переброску войск в район боевой операции, – усмехнулся Слэш. – Располагайтесь прямо здесь пока, мы с Сержантом пойдем в штаб, насчет устройства допиздимся, заодно узнаем, что тут за праздник.

Пожарный вертолетчик приятельски болтал через открытую форточку кабины с кем-то из местных, его тут знали. Видимо, выяснив, что в царящей возне все его здешние деловые партнеры были заняты, он распрощался и взлетел, освобождая место на площадке.

Доплер, отойдя в сторонку, рассчитался с Шелли, написав ей пароль к счету, та поблагодарила кивком головы. Он также отсыпал ей камешков из «оперативного фонда», причем, по-видимому, еще раньше отсыпал офицерам, так как осталось намного меньше. Доплер особенно не шифровался при раздаче, но рядовые были не в претензии, что «слонов» не досталось – если бы не офицеры, они были бы мертвы, вывели живыми – и на том спасибо, кесарю – кесарево, а слесарю – слесарево…

– Ты уж извини, сестренка, что в такой блудняк тебя втравил, сама понимаешь – нужда заставила, – развел руками Доплер.

– Да ладно, чего уж теперь, дело сделано, – пожала плечами Шелли. – Мне бы в порядок себя привести и где тут попутку до города найти можно?

– Уже уходишь? После всего того, что у нас было? Ну шучу, шучу… Погоди, мы щас до штаба сходим, осмотримся, – ответил Доплер, махая рукой Слэшу, и они направился к двухэтажному зданию в центре с комплексом разнокалиберных антенн на плоской крыше. Шелли изнуренно опустилась на траву рядом с остальными.

Сплин жевал травинку, бездумно смотрел на суету вокруг и тихо радовался, что не надо больше никуда ни от кого бежать, быть в постоянной готовности, ожидая нападения, и тащить себя за яйца сквозь зеленую преисподнюю, когда хочется упасть и не шевелиться. Проходящие мимо колонны солдат в новом обмундировании синхронно поворачивали головы, взирая на их потрепанное подразделение. Кто-то глядел со смесью удивления и любопытства, кто-то с пониманием и узнаванием. Один из таких, встретившись взглядом со Сплином, подмигнул ему. Сплин кивнул в ответ. Добро пожаловать в Клуб. Наверное, это можно было в какой-то мере считать торжественным парадом.

Вернулись отцы-командиры и рассказали много интересного. Оказывается, своим чудесным избавлением их группа обязана тому, что на Лутара навалилась другая штурмовая команда, и он по рации затребовал всех своих людей, задействованных в поисково-карательной операции обратно, защищать себя любимого, но те опоздали – Лутар был убит при грамотно спланированной и проведенной крутыми спецами зачистке резиденции, оставшейся с ослабленной защитой. О том, что бывшие партнеры вознамерились его убрать и, на паях с военными, уже запущена операция, Лутар знал заранее от наемника-перебежчика Зальцмана, которого отдел собственной безопасности «Магмы» использовал втемную, создав благоприятствующие задумке обстоятельства. Расчет на то, что алчность сподвигнет наемника продать объекту информацию о покушении на него оправдался. Выдержав паузу, первый отдел Корпорации вышел с Лутаром на контакт с предложением «слить» рабочий план операции по его смещению в обмен на возврат к соглашению о разделе продукции в прежнем формате. Якобы, полностью свернуть операцию уже нельзя из-за инерции вовлеченных в нее сил – военные уже впряглись в тему, сделка идет в обход них, но позволит спустить вопрос на тормозах и снова жить душа в душу, позабыв в интересах дела старые недоразумения. Лутар, понимая, что за него взялись всерьез, и добьются успеха, если не в этот раз, то в следующий, согласился, причем попутно решил для себя кадровый вопрос – подставил вместо себя и фактически руками их отряда убрал своего подельника Пако, который после неудачного мятежа оппозиции почуял слабину босса и стал много на себя брать, а в свете новых договоренностей вообще сделался лишним при дележке.

Чтобы не дать повода сторонникам Пако поставить вопрос о его способности реально контролировать территорию, Лутар тут же развил кипучую деятельность по ликвидации отряда Доплера. Чтобы новообретенный партнер надежней заглотил наживку, первый отдел «Магмы» даже посодействовал с обнаружением беглецов через GPS. Отборные войска Лутара постепенно затягивали мешок, уходя вслед за преследуемыми все дальше, оставляя без прикрытия самого Лутара, который так и не понял до последнего, что «Магму» уже не устраивает какой-то там сраный раздел, ей теперь нужно все. Порой даже весьма ушлые проницательные люди, долго и успешно на разный лад обманывающие других, оказываются неспособны вовремя разглядеть относительно несложную оперативную комбинацию, направленную против них самих, как то бревно в своем глазу. Как только настал подходящий момент, команда опытных профессионалов, классом не ниже, чем Штырь или Боцман, нанесла просчитанный удар по резиденции Лутара на окраине столицы Либертии, где он потирал руки в ожидании победных реляций.

В настоящий момент войска Конфедерации и местные внутренние войска с территорий провинций, лояльных планетарной администрации, входят в Либертию и занимают ключевые объекты, покрывая всю провинцию структурой блок-постов и опорных пунктов. Как только вопрос с этим решится (что не займет много времени – когда большим шишкам всерьез надо, все шустро делается и ресурсы на это как по волшебству находятся), последуют «свободные выборы», на которых победит правильный кандидат и «Магма» получит вожделенные месторождения обратно. А дальше – хоть трава не расти. Штабные использовали обтекаемые формулировки, и не все из расклада было произнесено открытым текстом, но домыслить недостающее было несложно.

– Так что же получается, нас за живца держали? Лутар успокоился, мы стянули на себя часть его войска, и этим воспользовалась вторая команда? – возмущенно спросил Боцман. – Браткам за атаку – хуй в сраку, а…

– Да, вот именно так и получается, что хуй стоит, а голова качается, – раздраженно прервал его Доплер.

– Я уж думал, ты там в драку полезешь и опять кому-нибудь челюсть сломаешь, такая у тебя зверская морда сделалась, когда все понял, – усмехнулся Слэш.

– А ты не особенно удивлен, как я погляжу, – заметил Штырь.

– Да так же, как и ты, полагаю. Все ж поняли, что нас наебали, просто только сейчас выяснилось зачем и как именно. В нашей работе такое бывает. Как верно подметила Шелли, дело сделано, – пожал плечами Слэш.

– Ну так что, здесь ночевать или как? Поставили нас на довольствие хоть? – спросил Боцман, возвращаясь к текущим проблемам.

– Все путем. Раз уж мы, паче чаяния, объявились, то имеем все причитающиеся права, с этим проблем не было, – ответил Слэш.

Подкатил санитарный фургон, забрал раненых. Какой-то капитан из постоянного штата базы отрядил им палатку, рассказал, где тут что и к кому обращаться, если что. Шелли до утра выделили комнату в пустующем по случаю выбытия постояльцев офицерском модуле. Бойцам предстояло провести несколько дней на базе, дожидаясь отправки в космопорт, оттуда на шаттле до корабля домой. Получили по случаю близкого дембеля новые форменные комплекты, помылись в душе, смыв липкий налет, оставленный на теле щупальцами джунглей, побрились, отоварились на кухне хавкой. Наевшись горячей цивильной пищи, Сплин отставил пустой котелок и, почесывая пузо, блаженно произнес:

– Бля, мужики, а жизнь-то налаживается – прям как заново народился…

– Однозначно, – поддержал Малой с набитым ртом, самозабвенно запуская зубы в кусок настоящего хлеба, выгодно отличавшегося по вкусу от галет из походного рациона, которые здорово смахивали на прессованные опилки. Воистину, если у человека все отнять, довести до предела, а потом малость вернуть и дать чуток оклематься, то он испытывает чистое незамутненное счастье и искреннюю благодарность судьбе.

Тут Сплин вдруг почувствовал, как же он зверски устал. Агрессивная и опасная внешняя среда больше не вынуждала к активным действиям, требующим полного напряжения сил, почти постоянное ощущение опасности ушло, и теперь выжатый организм буквально валился с ног, требуя полноценного отдыха. Сплин доплелся до отрядной палатки, направился было к пирамиде за своим автоматом, но увидел в свете тусклой ночной лампочки, что никто при оружии не спит. Спотыкаясь о чужой скарб, пробрался к своей раскладушке, сел на край, после некоторого раздумья скинул ботинки и завалился, с наслаждением позволяя сну полностью овладеть разумом и подарить покой измученному телу. Миссия завершена, всем спасибо – все свободны, рота, отбой…

Большая часть народу продрыхла завтрак и очнулась от летаргии лишь к обеду, остальных разбудили духота и жара раскалившейся на дневном солнце палатки, выгоревший тент которой образовывал сейчас своего рода парник. Едва пробудившегося Сплина на миг охватило острое чувство тревоги, словно он осознал, что преступно утратил бдительность, типа, как будто заснул на посту. Успокоившись, продравши глаза, и с кряхтением приведя свое ломящее тело в вертикальное положение, Сплин обработал и заклеил мозоли, после чего не без труда вколотил нещадно сбитые и стертые ступни в до сих пор влажные ботинки. И как он только носился с такими ногами с полной выкладкой? Однако, коли смертушка в затылок дохнет, еще и не такое силенок достанет…

– Так, рядовой Длинный, ты там навсегда сдох что ли? А ну-ка живо подъем – трибунал проспишь и без обеда останешься! – требовательно заглянул в палатку Хоу.

– Да иду я, иду уже… О, господи, ну что за жизнь – ни покоя, ни почтения к старому, насквозь больному, изможденному геройской службой человеку – вечно дергают по пустякам, даже в кровный выходной, – недовольно бурча, выбрался на улицу Сплин. – Ну что, братцы, какие новости?

– Главная новость дня – раз уж один широко известный в узких кругах симулянт снова в состоянии в полный рост ворчать, значит какое-то время еще жить будет – народная примета такая, – не упустил случая поглумиться Малой.

Офицеры в штабе обстоятельно отчитывались о проведенной операции, исходя из принципа, что больше бумаги – чище задница. Доплер договорился, чтобы Шелли докинула до города попутная вертушка. Почти весь взвод, включая ходячих раненых, приперся ее проводить, пока летчик, вяло переругиваясь с техником, готовился к взлету. Шелли смутилась, так как не ожидала такого внимания. Они стояли у вертолета и смотрели друг на друга, не зная, что сказать – все было как-то не к месту. Наконец вылез чумазый техник и сказал пилоту: