Текст книги "Записная книжка волшебника (сборник)"

Л

Лена

Волшебной может быть палочка, а может – шапка. Лампа может быть волшебной и ковёр-самолёт. А ещё может быть волшебной обыкновенная девчонка.

То, что их дочь, Лена, волшебная, родители заметили сразу. Ведь девочка… светилась. Свет исходил как бы изнутри и был ровным, мягким. Пожалуй, при нём можно было даже читать в темноте. Но хотелось просто сидеть и о чём-нибудь думать. Или что-то вспоминать.

Мама Лены опасалась, что девочка будет плохо спать при свете. Но маленькая Алёнушка спала спокойно и во сне улыбалась. И потом – не завесишь же её от самой себя.

Необычным явлением заинтересовались учёные. Но попытки понять его причину ничего не дали. Единственное, что удалось установить, – в присутствии девочки многие начинали тоже, пусть слабо, светиться.

Рядом с Алёнушкой никогда не бывало пасмурно. Девочка вполне заменяла закрытое тучами солнышко. При ней, правда, нельзя было сушить бельё и загорать. Но зато солнечные зайчики получались необыкновенно весёлыми.

А тополя вдоль дороги, по которой Алёнушка ходила в школу? Они распускались на месяц раньше других деревьев. И только под ними – больше нигде в городе – росли колокольчики и анютины глазки.

…Сейчас Алёнушка стала совсем взрослой. Она вышла замуж, и у неё есть две девочки – Оля и Таня. Они тоже светятся.

А скоро должен родиться мальчик. Имя ему уже придумали – Ваня.

Лес зачарованный

Тракторист Кузин стоял на опушке леса и слабо шевелил на ветру листьями.

На его ветки иногда садилась какая-нибудь пичуга, чистила о Кузина клюв. Нежарко светило клонившееся к горизонту солнце.

«Хорошо! – подумал Кузин. – Ещё с полчасика осталось мне быть дубом. На этот раз вроде всё обойдётся…»

И вот тут-то на тропинке, что бежала из Алёшково, появились ребята. Впереди вышагивали два тёти-Нюриных племянника. Это было не к добру.

Действительно, подойдя к Кузину, вся орава резво вскарабкалась на него и стала лихо раскачиваться на ветках. При этом они так трясли дерево, что с несчастного тракториста посыпались жёлуди. Но особенно отличались, конечно, племяннички.

Один из них зацепился за ветку и гнул её в разные стороны. Он висел на ней, болтая в воздухе ногами, или, зажав ветку коленями, изображал скачущего всадника. И невдомёк ему было, что ветка эта была носом тракториста Кузина.

Другой племяш взобрался на самую макушку дерева, которая была одновременно макушкой нашего страдальца, и стал обрывать там растительность. «Ничего! – скрипел Кузин. – Минут пять осталось терпеть. И всё равно здорово придумал Петрович!»

А волшебник Семён Петрович придумал действительно неплохо. Время от времени то одного, то другого жителя села он на часок превращал в какое-нибудь дерево. И постепенно люди как-то по-другому стали вести себя в лесу. А уж рубить – так только сухостой.

…Вечером освободившийся Кузин подсел к отдыхавшему на своём бревне Семёну Петровичу.

Слышь, Петрович, – кашлянув, начал он. – Я думаю…

– Правильно, – кивнул волшебник. – И я так думаю. Ребятишкам тоже нужно хоть немного, хоть пять минут, побыть кустом иль деревом… Чтоб понятие имели, озорники, что и растениям тоже больно, что жалеть надо растения!

Догадался теперь, почему вокруг Алёшково такой ухоженный и приветливый лес? Почему столько в нём птиц?

И есть даже редкая птица иволга.

Вечерами нежным голосом поёт она грустные песни, а лес слушает словно зачарованный.

М

Мебель волшебная

Н

Нос чудодейственный

И чего только не бывает на свете волшебного!

Молодой маг и чародей Антон Сидоров имел чудодейственный нос. Пользовался им Сидоров так. Загадывал нужное желание, после чего морщил нос и чихал. Желание исполнялось немедленно.

Антон Сидоров был склонен к простудам и чихал довольно часто. Но не постоянно. Поэтому не раз случалось, что чихнуть в самый ответственный момент не удавалось. И сколько ни морщил молодой чародей нос, дальше этого дело не шло.

Было лето, и кто-то посоветовал Сидорову ходить босиком. Чихание участилось, и какое-то время Антон не знал со своим волшебным носом забот. Но затем снова возникли затруднения.

События принимали серьёзный оборот. Однажды Сидоров не успел вовремя чихнуть, и в ворота его любимой команды влетел гол. В другой раз задержка привела к тому, что пришлось совсем не по-волшебному удирать от собаки. Тогда Сидоров стал ходить босиком по лужам. Это помогло. Но ненадолго. Ему посоветовали обливаться холодной водой. Чихание наладилось. Но вскоре опять начались перебои. Мало того, паузы становились всё длиннее. И теперь, когда волшебный нос Антона начинал непроизвольно морщиться, молодой маг лихорадочно загадывал самые срочные и неотложные желания. Чтобы использовать ставшее редким теперь чихание.

Наступила осень. Но Антон Сидоров продолжал легко одеваться. Это дало результат. Но лишь на несколько дней.

Когда же зимой молодой чародей начал бегать по улицам в тонком тренировочном костюме, чихание в последний раз ненадолго участилось, а затем… навсегда пропало.

Так потерял Сидоров свой волшебный нос. Вернее, его нос потерял свои чудодейственные качества. Но зато стал Антон, на удивление, здоровым и крепким. Сказочно здоровым. Можно сказать – волшебно. Конечно, ведь ни одному волшебнику, даже при помощи заклинаний, не удалось стать таким выносливым и закалённым.

О

Обувь волшебная

Вообще-то с обувью у волшебников хорошо.

Есть семимильные сапоги. Есть сапоги побыстрее – скороходы. А недавно появились сапоги вообще семидесятимильные. Но так просто волшебникам их не дают. Сначала нужно сдать экзамен по правилам уличного движения и получить права.

Туфли волшебные тоже есть. О кроссовках или тапочках ничего, правда, не слышал. А вот о волшебных ботинках могу рассказать.

…Второклассник Толя Степанов всё время опаздывал в школу. Родители рано уходили на работу, и ему самому нужно было вставать. А он просыпал.

И тогда знакомый чародей подарил Толику ботинки. Но конечно, не простые ботинки, а Ботинки, Которые Никогда Не Опаздывали.

На следующее утро зазвонил будильник, но Толик опять не проснулся. Ботинки постояли-постояли, подождали-подождали, а когда подошло время, отправились в школу одни.

Перед входом в класс они тщательно вытерли ноги и затем расположились за Толиной партой, на стуле. Первым был урок математики. Отвечать вызвали Толю. Ботинки прошлёпали к доске, потоптались там, что-то невнятно проскрипели и вернулись на место. Когда к середине урока появился Толик, его встретил дружный хохот.

На следующий день Толик опять проспал. Но на этот раз первым был урок физкультуры. И тут Толины ботинки себя показали.

Они исправно сделали с ребятами пробежку и неплохо прыгнули в высоту. А играя в футбол, даже забили гол. На это стоило посмотреть.

Левый ботинок стремительно прошёл по краю, правый рванулся в центр. Последовал точный пас, и правый ботинок с ходу, без обработки, пробил в нижний угол.

Когда пришёл Толя, над ним потешался весь класс.

Толик пробовал привязывать ботинки шнурками к кровати. Они обрывали шнурки и уходили. Запирал их в шкафу – ботинки умудрялись выбраться и оттуда.

Как-то Толик проснулся, когда ботинки только что ушли. Он нагнал ботинки на лестнице, вскочил в них и впервые пришёл в школу вовремя. И с этого дня начал приходить к первому уроку без опоздания.

…Прошло много лет. Толик стал Анатолием Петровичем, сотрудником научно-исследовательского института.

Подаренные волшебником ботинки он давно сносил. Но почему-то всё равно никогда и никуда не опаздывал. Наверное, опасался: а вдруг новые ботинки тоже волшебные?

П

Превращения

Волшебники очень любят превращаться.

Их, что называется, хлебом не корми, только дай в кого-нибудь попревращаться. Кстати, о хлебе.

Волшебник Владимир Юрьевич Кукушкин никогда не обедал. Он просто превращался в себя самого, но уже пообедавшего.

А волшебник Александров…

Как-то у его собаки, дворняжки Тришки, стал сухим нос и пропал аппетит. Тогда Александров взял и превратился в неё. Выяснил причину, принял нужную таблетку, и дело пошло на поправку.

Правда, Тришку на это время пришлось превратить в себя, в Александрова. Нужно же было её куда-то девать. И Александров (в смысле – Тришка) очень всех озадачил, когда загнал на тополь соседскую кошку и стал увлечённо на неё лаять.

Сам Александров (что сидел в Тришке) увидел всё это из окна и срочно стал превращаться обратно в себя. Но собака (что была в Александрове) ни в какую не хотела оставлять кошку и возвращаться назад. И Александрову (в собаке) пришлось слегка тяпнуть себя (с Тришкой внутри) за ногу. Только тогда та вернулась на место. Вот какие иногда возникали сложности. Но всё равно волшебники очень любили превращаться. И как-то раз они устроили соревнования по превращениям. Вот уж действительно был праздник!

День выдался пасмурный. Но фея Кудряшкина превратилась в хорошую погоду и в небе засветило солнце. Вернее, засветила Кудряшкина. Потом она стала климатом Южного побережья Крыма. В воздухе запахло морем, все сняли рубашки, стали загорать…

Кудряшкиной уже собирались дать главный приз. Но, возвращаясь в себя, она немного не рассчитала. Температура опустилась до минус десяти, поднялась метель, и в результате один из судей схватил насморк. Но фея всё же получила поощрительный приз – «За поэтичность».

Чародей Кукушкин остался верен себе. Он превратил всю судейскую коллегию в до отвала наевшуюся варениками с вишней. Но он совсем забыл про косточки, и у двух членов жюри разболелся живот. Его выступление расценили как выпад против судейской коллегии. В результате Кукушкин занял последнее место.

Неожиданно и смело выступил Эдуард Буреломов. Волшебник превратил себя… в победителя этих самых соревнований. Судейская коллегия долго совещалась, но результат Буреломова всё же не засчитала.

Прибыл со своим волшебным бревном Семён Петрович (волшебник тогда ещё не разделал его на палочки). В соревнованиях он не участвовал, только присел в сторонке на своё брёвнышко и закурил самокрутку. И почему-то у каждого мальчишки среди зрителей сразу оказался в руке леденец – петушок на палочке. А девчонки обнаружили, что держат банку с вареньем из крыжовника и столовую ложку.

Победителем же стал наш знакомый – Антон Сидоров.

Он обернулся заполненным до отказа стадионом, на футбольном поле которого «Спартак» со счётом 3:0 выиграл у своего основного соперника. Это был большой успех молодого кудесника.

Жаль, что этот чудесный праздник волшебства был омрачён неспортивным поведением Олега Бубукина. Занявший лишь сорок девятое место, маг в отместку превратил судей (даже неудобно говорить)… в лягушек.

Общими усилиями всё, конечно, исправили. Но один из членов жюри с тех пор разговаривал так: «Не знаю, квак квам, но мне кважется…»

Р

Расставания у волшебников

Даже не знаю, как сказать. Ведь не поверишь.

Ну так слушай: волшебники тоже плачут. Нет, они, конечно, не рыдают, не голосят и не заливаются слезами. Только стараются незаметно вытереть глаза. Действительно, трудно поверить.

Уж с их-то волшебными палочками и всякими заклинаниями всегда можно повернуть дело так, чтобы всё было весело. Так нет – плачут.

Чаще всего волшебники плачут при расставании. Ведь у них тоже вырастают дети. И уезжают работать в другой город. Или уходят служить в армию. Да и взрослые люди, случается, расстаются. Мало ли что бывает… Странно ведут тогда себя волшебники. Будто это и не волшебники вовсе.

Уже за неделю до расставания становятся они грустными и задумчивыми. Хотя виду не подают. Бодрятся и шутят как ни в чём не бывало. Но вот настаёт день отъезда. И кто-нибудь из них говорит: «Присядем на дорогу по старому обычаю…» И волшебники садятся на чемоданы, и сидят, и молчат. Да что же вы – так и хочется им сказать – сидите-то? Достаньте свои волшебные палочки, скажите какое-нибудь там слово! И вот уже не надо никому ехать учителем в деревню, а пожалуйста – главным пробователем продукции на кондитерскую фабрику. И не нужно мёрзнуть зимой часовым на посту, а милости просим закупать финики на острова тёплого моря.

«Но нет, – говорят волшебники. – Нельзя. Это было бы нечестно. А мы, волшебники, не можем поступать нечестно».

С

Сны волшебников

Удивительные вещи происходят с тобой во сне! Вот уж действительно – волшебные! И летаешь как птица, и всех врагов побеждаешь, и клады разные находишь, и необыкновенные желания сбываются.

Это ж какие чудеса должны сниться тогда волшебникам!

А снится им их бабушка, которой уже нет. Эту бабушку видят они маленькой девочкой. Водят они маленькую девочку гулять, показывают зверей в зоопарке, угощают эскимо и ласково говорят:

– Полинушка, тебе нельзя больше мороженого. А то у тебя горлышко заболит…

Т

Трубочка магическая

У

Ухо волшебное

Эдуарду Буреломову не давал покоя сидоровский нос. Волшебный нос Антона Сидорова.

Ну не сам нос – он-то вёл себя пристойно, спокойно сидел себе у Антона на лице, – а мысли о нём.

«Это же как удобно! – размышлял Буреломов. – Всегда при себе! Не нужно вспоминать, не забыл ли…»

И Буреломов решил завести себе ухо.

Вернее, ухо-то у него было и до этого. Даже два. И вот одно из них – правое – Буреломов решил сделать волшебным.

Поначалу он хотел, чтобы ухо было вроде волшебной палочки. Но затем передумал. Палочкой ведь взмахивают, прежде чем сказать желание. А взмахивать ухом Буреломов не решился. «Ещё решат, что я свихнулся», – подумал он и наделил ухо особым волшебным качеством – слышать то, что думают другие.

…Был субботний день, когда поэт Эдуард Буреломов вышел со своим ухом на улицу. Народу было мало. Все уехали за город, и волшебник прошёл целый квартал, пока не встретил прохожего.

Молодой человек, с торчавшей из кармана «Шахматной газетой», хмурил лоб. «Надо бить слона», – услышал Буреломов.

«Слона? – удивился волшебник. Ого! Парень, видно, отчаянный. Бить слона…»

«Долбануть, что ли, по макушке этого типа?» – донесло до него ухо чью-то мысль. Буреломов огляделся. Молодой человек уже скрылся за углом, и к Буреломову приближалась безобидная с виду старушка. «Кто бы мог подумать, что такая вот бабуся… – волшебник обошёл её стороной, – и такие вот мысли».

Что-то заставило его поднять голову. На карнизе сидела здоровенная ворона и с сомнением поглядывала на Буреломова. Пожалуй, даже на его макушку.

Так это ты! – погрозил ей Буреломов. – Смотри у меня! – и неожиданно сильно вздрогнул.

В его голове возник жутковатый по своей сложности математический пример. Эдуард Буреломов и в школе-то был не в ладах с математикой. Поэт думал, что навсегда расстался с ней, и это неожиданное вторжение в буреломовскую голову потрясло волшебника.

Между тем мальчишка, вышедший из здания с табличкой «Средняя общеобразовательная школа с математическим уклоном», имел такое умильное выражение лица, будто сосал карамельку. Юный математик довольно потёр руки. «А теперь в уме решим уравненьице!» – услышал похолодевший Буреломов.

Он бросился наутёк.

…Многое услышал в этот день Буреломов своим волшебным ухом. Он видел людей, которые долго и оживлённо беседовали, а думали они о том, как поскорее закончить беседу. Зато у одиноко стоящего человека в голове разыгрывался захватывающий дух спектакль.

Встретились Буреломову юноша и девушка. Они молчали. Но в ней пела флейта, а в нём скрипка. И неожиданный этот дуэт звучал нежно и согласно.

К вечеру улицы стали заполняться людьми. Одни с рюкзаками, корзинами, полными грибов, возвращались из-за города. Другие, нарядно одевшись, вышли прогуляться. Кто спешил в театр, кто прохаживался с собакой.

Шквал чужих мыслей обрушился на Буреломова. Воспоминания о дне, проведённом в лесу, и ожидание вечера в театре, рассуждения о выступлении местной футбольной команды и даже мыслишки какой-то собачонки.

«…Я уж думал, там нет больше грибов, а потом гляжу: под ёлочкой… футбольная команда нашего города. Правый полузащитник… в вечернем платье с глубоким вырезом, на высоких каблуках и… без поводка. Он ведь не кусается. А что укусил этого Владислава Николаевича, так тот… хоть и не похож на поганку, но жутко ядовитый».

Буреломов помотал головой: «Бр-р-р-р!..» Мысли на мгновение вылетели из неё, но затем кошмар возобновился.

«…В антракте пошли в буфет. А там… косточки, почти не обглоданные. Ну, взял какую побольше и… с правой ноги, с ходу, как вдарю! Вратарь, однако, взял… и положил в корзину. А как полную набрал… завилял хвостиком».

– Ну нет! – сказал Буреломов. – Так и спятить недолго.

И он лишил своё ухо замечательного волшебного дара.

Действительно, у каждого должны быть достаточно интересные собственные мысли. Особенно у поэта.

Ф

Фотоаппарат волшебный

Волшебник Кукушкин – чего там говорить – любил поесть. Но всё-таки это было не главное его увлечение. Еще Кукушкин серьёзно занимался фотографией.

У него была фотокамера. Но старенький «Любитель» частенько барахлил, и волшебник купил себе новый фотоаппарат. Назывался он «Зоркий», и Кукушкин приобрёл его в универмаге на Веерной улице.

Странности обнаружились, когда волшебник проявил плёнку. Кадры были резкими, чёткими, ни один не был передержан. Но были на плёнке совсем не те люди, которых он фотографировал.

Хотя нет. Вот мальчик Петя – его снял Кукушкин на детской площадке. Вот соседская Оленька вернула прочитанную книжку, и Кукушкин запечатлел девочку. А вот пёс Билл, которого вывели на прогулку… Однако держал поводок не грозный и важный Владислав Николаевич – директор магазина «Мебель». За Биллом поспешал невзрачный дядечка, который испуганно озирался. Но был незнакомец почему-то в директорском костюме в серую полоску.

А на этом кадре – известный красавец Себялюбов. В киоске кончились открытки с его изображением, и он попросил Кукушкина напечатать сотню-другую фотографий.

Но Себялюбова на плёнке не было. Вместо него позировало какое-то уродливое существо, не очень-то похожее на человека. Впрочем, одето оно было в замшевую себялюбовскую куртку.

«Так вот что за фотоаппарат мне достался! – осенило Кукушкина. – Он показывает людей такими, какие они есть! Вот уж действительно «Зоркий»… Теперь понятно, почему только дети не менялись на плёнке».

И волшебник принялся рассматривать плёнку дальше.

Вот Буреломов. Здесь он ещё более важный и почему-то высекает в камне какую-то скульптуру. Ага! Это памятник. Даже надпись можно разобрать: «Эдуарду Бурело…» Понятно…

Это Кудряшкина. Фея совсем не изменилась, но почему-то – хм, странно! – парила в воздухе. Хотя снимал её Кукушкин в очереди за помидорами.

Теперь должны быть Семён Петрович с Васей… Вот они. Ну, здесь вообще всё точь-в-точь как было. Хотя нет.

Отец с сыном как будто поменялись местами. Семён Петрович оказался вылитым сыном Васей. Зато Вася не отличишь от отца.

И тут Кукушкин вспомнил о девушке Лене, которую сфотографировал, когда у него оставался последний кадр. Лена жила в соседнем доме, и волшебник давно хотел заговорить с ней. Но всё не решался.

На плёнке девушка так же скромно и застенчиво улыбалась. Но была ещё красивее. Она была прекрасна. Её изображение чуть колебалось, изменялось, как будто дышало. И светилось.

«А я-то какой на самом деле?» – подумал Кукушкин.

Он зарядил фотоаппарат новой плёнкой и подошёл к зеркалу. Навёл на резкость, взвёл затвор…

«А если волшебной была прежняя плёнка, а вовсе не фотоаппарат?» – встревожился Кукушкин.

…С плёнки, которую проявил Кукушкин, на него смотрел он сам. Это был тот же Кукушкин. Он растерянно смотрел в объектив.

Но сохранил фотоаппарат свои необычные свойства или нет – волшебник не знал. А проверять… Проверять он не решился.

Х

Холодильник волшебный

Ц

Цель в жизни

Антон Сидоров занимался-занимался своим спортом, пока как-то не услышал, что в жизни, оказывается, нужно иметь цель. И к этой цели нужно идти.

Антон не очень понял, что этим хотели сказать, а переспрашивать постеснялся. Были как раз летние каникулы, и Сидоров решил, не откладывая, пойти к цели.

Он достал рюкзак, положил в него рыбные консервы, суп в пакетиках и резиновые сапоги. Засунул палатку, запихнул спальный мешок, взвалил рюкзак на плечи и пошёл к цели.

На улице он встретил Александрова. Тот прогуливался с Тришкой.

– Вот, к цели иду, – гордо сообщил Антон. – А вы когда собираетесь?

– Так и я иду потихоньку, – засмеялся Александров. – Давно иду.

«Давно… – подумал Сидоров. – А сам не больше часа гуляет с собакой». И он прибавил шагу.

Антон миновал Веерную улицу, вышел на Нежинскую и тут в окне углового дома, на первом этаже, увидел Буреломова. Сидя за письменным столом, поэт хмурил лоб, поднимал к потолку глаза, ерошил волосы. Одним словом, писал стихи.

– А я вот к цели иду! – оторвал его от размышлений Антон. – Хочешь со мной?

Буреломов презрительно сморщил нос, движением головы откинул прядь со лба.

– Я и так неуклонно двигаюсь к своей высокой цели! – торжественно произнёс он и с треском захлопнул окно.

«Двигаюсь? – удивился Сидоров. – Как же это можно: сидеть на стуле и двигаться? Разве что ёрзать…»

И он зашагал дальше.

Сидоров шёл бодрым спортивным шагом и размышлял. «Всё время идти к цели, – думал он. – А какая она у меня? И есть ли вообще? Ладно, главное – не стоять на месте».

Антон шёл тенистыми рощами, зелёными лужайками, дорогой посреди поля – по обе стороны стоит рожь, а в небе поёт жаворонок. Он ночевал на берегу маленькой лесной речки и в пахучем стоге сена. Варил на костре суп из пакетиков, ел душистые ягоды, пил парное молоко и шёл, шёл…

И время – шло, шло…

Мелькнули последние дни июня. Наступил июль.

«Вот и месяц прошёл. Осталось всего два. А с целью пока ничего не прояснилось. Так можно и не успеть». И Антон ещё прибавил ходу. Вот когда пригодилась его спортивная подготовка.

Иногда на его пути попадались реки, озёра. Сидоров делал плот, иногда ставил парус и переплывал их. Он отдыхал под пальмами, утолял жажду молоком из кокосовых орехов и шёл, шёл…

Когда кончился июль, Антон встревожился. «Остался только один месяц, а ясности никакой. Надо торопиться». И он перешёл на лёгкий бег. Мешали лианы, но через две недели джунгли кончились, и потянулись привычные поля и перелески. «Где же моя цель? – волновался Сидоров. – Я вот к ней уже бегу, а её всё нет». И он бежал, бежал…

И время тоже – бежало…

На исходе августа Антон увидел далеко впереди какой-то город. Уже уставший Сидоров всё-таки побежал ещё быстрее.

Улицы города были заполнены народом. Люди стояли на тротуарах, выглядывали из окон и… почему-то приветствовали его, Сидорова. Антон добежал до площади и прямо-таки рухнул на стул, кем-то подставленный.

Ему преподносили букеты цветов, жали руку, говорили что-то ободряющее.

На площади скандировали: «Си-до-ров! Си-до-ров!» – а Антон старался отдышаться и недоумевал: «Что это они?»

Наконец, немного придя в себя, он поднял голову, огляделся…

Это был его родной город! Над Сидоровым трепетал транспарант:

ЕСТЬ НОВЫЙ РЕКОРД НАШЕГО КРУГОСВЕТНОГО ПУТЕШЕСТВИЯ!

ТРИ МЕСЯЦА!

К Сидорову протиснулся человек с микрофоном.

– Когда вы поставили перед собой цель – установить рекорд?

– Поставил? – удивился Антон. – Цель? Я просто шёл к ней.

Чемпионский ответ! – воскликнул репортёр. – А какова цель вашей жизни?

«Пройти ещё быстрее!» – чуть было не выпалил Антон, но задумался: стоит ли это делать целью – всей! – жизни?

И какую же выбрать цель?