Текст книги "Буксир «Бодрый». О жизни на Усть-Пахачинской косе"

Конечно, были у Аркаши три старшие сестренки, да разве с ними, о чем-либо таком интимном для мужчин поговоришь. Только и знают, что хихикают над мальчиками одноклассниками, да развешивают на стенах постеры из своих молодежных журналов с крутыми мускулистыми парнями.

Конечно, не раз Аркаше хотелось сесть вот на такой же мотоцикл, одеть такой же разукрашенный шлем и проехаться по своему поселку, на зависть девчонкам и всем ребятам ровесникам. Но?! Не было у него покуда ни такого вот крутого мотоцикла, ни такой красивой кожаной одежды у него не было еще… И много еще чего он не знал и не видел в своей жизни…

– Ты лучше посмотри вон туда, – вытянутая рука Виктора указывала на озеро, к которому Аркаша сидел спиной.

– Куда?.. Где?.. Опять ты шутишь? – недоуменно и слегка повернувшись влево, резво спросил Аркаша.

– Ну, вот же слева, метров сто отсюда, видишь утки приземлись штук 15 из района Ср. Пахачей летели, – увлечённо показывал рукой Виктор.

И действительно, на озерце переливаясь всеми радугами краски, разбрасывая брызги во все стороны садились, сидели, грелись, отдыхали и ныряя ко дну и кормились жирные утки. Пес видя, вытянутую руку хозяина быстро привстал и с напряжением следил за её направлением.

– Грей, сидеть, к ноге! Молчать! – скомандовал уверенно Аркаша, видя как напрягся верный пес Грей, желая в мгновение ока лететь в направлении указанном рукой Виктор.

– Давай допьем сейчас чай, а то через пол часа стемнеет и затем пойдем по правому берегу вон в ту сторону, – предложил Виктор как более опытный охотник.

Расположив свою палатку на берегу безымянного озерка, ребята теперь не боялись ни медведя, ни даже волка. В это время здесь в устьях реки Пахача их не могло быть. Не страшна им двоим и самая темная ночь. Ружье с ними, самодельный арбалет Аркаши и походный остро заточенный на круге топорик, да и два охотничьих пареньские ножа всегда в ножнах. Всё говорило о полной готовности ребят к неожиданностям здешней северной тундры. Вооружены полностью! Никто им теперь не страшен! Да если, что, то и верный походный друг Грей подаст голос и заранее предупредит об вероятной надвигающейся в их сторону опасности. Да, разве только чайка или ворон и прилетит в эти не проходимые для человека и зверя плавни.

Рыбы сейчас здесь для дичи раздолье. По всем берегам рек, речушек, проток и озер да и просто плесов еще лежат белесоватые скелеты, все птицы и довольно прожорливая чайка и вездесущие вороны теперь такие сытые, лениво переступают по песку и практически не прикасаются к таким её не съедобным для них сейчас останкам. Даже трепещущуюся и свежую корюшку на берегу не желают брать из рук, не то, что прошлой ранней весной, когда пронизывающий голод и холод заставляет их опасливо подходить и брать рыбу даже с рук у ребят, нисколько не боясь быть ими даже пойманными….

Вот когда белый пух покроет всю землю, вот тогда буквально все здешние вороны прилетят в село, все соберутся на проводах возле свалок мусора и перекликаясь между собой и обмениваясь новостями слегка покаркивая, будут ожидать, когда же сам Аркаша, их кормилец вынесет из дому ведерко с мусором… И тогда? Тогда, как те тяжелые груженные самолеты бомбовозы легко планируя на потоках холодного воздуха своими крыльями они в мгновение ока оказываются на поселковой усть пахачинской свалке и жадно, расклевывая пластиковый пакет уносят в клюве кто бумагу, кто консервную банку и при этом начинается такая воронья свара, и такой гвалт, и крик, что в его молодых ушах только их крики.

Кр!…Кра!….Кру!…Кыр!…Кор!. Кр!…Кра!….Кру!…Кыр!…Кор!. Кр!…Кра!….Кру!…Кыр!… Кор!. Кр!…Кра!….Кру!…Кыр!…Кор!.

И в такие моменты хоть бери их руками, голод сильнее страха, быть пойманными этим юным озорным сорванцом.

И не раз они оказывались в ловких молодых руках Аркаши, который посмотрит внимательно в их глубокие черные бездонные глаза, поговорит по-своему с ними и подбросив вверх выпускает – пусть летят далее на свободу в свою воздушную стихию. Некоторые правда из них пугливые, так те пытаются тык вывернуть свою голову, чтобы своим черным клювом больно ущипнуть его за руку или ухватить за тонкий палец.

Знал Аркаша, что ворон считается божеством в их народе и поэтому не причинял им никакой боли. При этом знал, что ворона и ворон существенно отличаются между собой. Ворон тот осанистый, крупногрудый, и два кило будет весить даже зимой, когда весь жир с него уйдет на обогрев тела, тот летит как планирующий танк, горделиво, потому, что знает себе цену. Да и живет все 100 лет. Да и голосок:

Кры!…Крыу!….Кры-ры!… Кры!…Крыу!….Кры-ры!… Кры!…Крыу!….Кры-ры!… Кры!…Крыу!….Кры-ры!… Кры!…Крыу!….Кры-ры!…

А сама ворона мелка, не больше голубя и не такая умная птица как здешний ворон, хоть и черная как и первый. Вот и сейчас, идя по берегу, довольно умные вороны не отлетая, только отскакивали не то, приветствуя ребят как старых знакомых:

– Кры!…Крыу!….Кры-ры!…

Это настоящий тундровой ворон, истинный здешний хозяин и властелин. Он всё видит, он буквально всё знает об этих местах и людаях, он все понимает в этой жизни, он такой опытный, он все сто лет здесь летает, не одно поколения таких как и Аркаша выросло на их глазах. И вороны пишут свою историю, вороны могут промотать как на магнитофонной пленке события назад и на десять и на двадцать и все пятьдесят или даже семьдесят пять лет, когда еще ни самого Аркадия, ни его матери и на земле не было. Они со своей высоты не только постоянно наблюдают, но и понимают, что же происходит на этой земле. Их можно сравнить с теми же слонами, что живую в Африке, которые также живут больше чем век самого человека и зачастую они знают больше чем наш человек, жизнь которого на земле одно мгновение, а многие и его не проживают, вспыхнув только как та спичка и уйдя в какое то не земное, какое-то не ведомое нам всем не бытие…

Вот и теперь опытные и сытые вороны только наблюдали здешнюю тундровую жизнь и как бы что-то чувствую и делая что-то сказать юнцам и не то, как всегда предусмотрительно предупреждая всю тундровую дичь о вторжении на их территорию посторонних постоянно покаркивали: -Кры!…Крыу!….Кры-ры!… вероятно видя у юнцов грозное оружие и заблаговременно, предупреждая всех об угрозе их жизни. А может они хотели, поделиться своим богатым жизненным опытом и с самими юношами. Но те еще не зная вороньего языка, затруднились теперь и здесь их понять, затруднялись осознать их предупредительные крики как какие-то советы или может быть жизненные наставления, которыми те хотели со своего небесного высока поделиться с еще не оперившимися земными людьми. А может быть действительно сами здешние боги поручали им предупреждать всех и вся и об грядущей опасности и о вторжении на эту территорию.

И ребята сделали по заячьей тропинке левее, чтобы не идти по топкому глинистому берегу, а выйти из травы прямо на песчаный намывной мысок, за которым как они надеялись и прятались, давно прилетевшие утки. Чутье и расчет молодых охотников не подвел, как только они раздвинули высокую траву почти в их рост то их взгляду открылась защищенная от ветра мелкая вода, где часто, ныряя до дна за кормом, располагалась стая из 17 собравшихся в дальний путь на юг уток – нырки. Виктор первым их завидя и прислоняя палец к губам, показал, чтобы Аркаша соблюдал тишину и уверенно левой рукой придерживая на поводке Грея, который чуя тихое едва слышиемо ребятами кряканье, давно вилял обрубком хвоста и с такой силой натянул ремень кожаного плетеного поводка и натягивал ошейник, что вот-вот оторвет их.

– Сначала, ты стреляешь из арбалета он безшумный, а затем уже я из ружья, когда они взлетят, – скомандовал шепотом но довольно уверенно почти на ухо младшему наклонившийся к его уху старший Виктор.

Аркашу не надо в таких случаях и предупреждать он уже изготовился и прицелясь своим зорким левым глазом выстрелил долго еще наблюдая как шурша по воздуху оперенная пером чайки короткая его стрела легко и метко попала в первую ближайшую утку. Плавающая на воде стайка занятая под вечер поиском пищи даже не обращала никакого внимания на предсмертные муки своей соседки, а молодые охотники-ребята только слышали не понятный и слегка приглушенные вероятно уже стон:

– Кря… -Кря… раненной утки, так как стрела легко как бы прошила её тело с близкого почти 5 метрового расстояния.

Не прошло и мгновения как тут же Грей, влекомый природным и врожденным азартом охотника, подал свой гортанный голос – «Гав-гув-гав-гов…» и семь не нырнувших в воду уток, которые были на воде в мгновение, взмахнув крыльями, ударяясь ими о воду и вновь трепеща, чтобы создать подъемную силу, опираясь растопыренными лапками о воду, уже на высоте полуметра от воды понеслись от опасного для них шороха и еще звука, ломающихся под ногами ребят веток сушняка и теперь громкого лая с берега собаки, которая как и сами ребята, влекомая врожденным азартом не могла и не хотела подчиняться волевым командам Виктора.

При этом Виктор уже, отпустив Грея и высвободив обе руки сам заранее принял изготовку, легко нажал вдогонку указательным пальцем курок и после негромкого —Бах!! -Бух!! -Бах!!… три из семи уток, камнем пошли к воде. И мальцы перестали слышать друг друга, а только махали руками и показывали друг другу, куда еще надо стрелять видя вынырнувших из воды остальных уток.

В это время вынырнувшие из воды остальные утки, услышав отзвуки эха громкого выстрела ружья, идущего по свинцовому тяжелому воздуху уже от близлежащих гор:

– Тхб– Тххб-Тухб!! Тхб– Тххб-Тухб!! Тхб– Тххб-Тухб!! Тхб– Тххб-Тухб!! Тхб– Тххб-Тухб!! – также как по команде, встрепенули своими еще мокрыми крыльями и из-за слабой подъемной силы, задевая за блестящую гладь воды, раскидывая бегущими по воде лапками по сторонам брызги и собираясь в неорганизованную стайку также отталкиваясь своими лапками от воды легко буквально над самой гладью воды понеслись от угрозы их жизни и существованию, а сзади их вновь громкий выстрел и вновь две из них, что были правее камнем пошли в серо-черную ночную воду даже не пытаясь теперь подняться со дна, вероятно решив там переждать.

Теперь Аркаша легко отстегнул от пояса карабинчик на ошейнике своей верной собаки и Грей, ощутив естественную свободу и видя на воде пять серых еще, шевелящихся комочков легко устремился к ним неистово гребя лапами и разбрызгивая воду со своих длинных ушей.

Покуда Грей плавал туда и сюда и приносил в зубах истекающую кровью добычу, ожидая заслуженной похвалы и сладких, припасенных заранее конфет от ребят, Аркаша продолжал осматривать, куда же приземлилась испуганная стайка, чтобы еще раз опробовать силу своего арбалета.

Собрав трофеи, аж пять уток за два выстрела, и одна раненная из арбалета было ведь не плохим их началом здешней охоты и хорошей добычей для их здешнего ужина.

В азарте ребята решили еще пройти метров триста и уже, затем возвращаться на ночлег с удовлетворением от выполненной на сегодня охотничьей задачи в первый день пребывания нас свободе, на охоте. Молодые ноги с радостью ступали по береговому кочкарнику.

Подойдя к очередному выступу, используя уже отработанную прежнюю тактику, ребята нашли еще один табунок из шести крохалей. Но теперь у Аркаши получился промах, так как стрелу вероятно снес порыв приливного ветра, а Виктор из двух выстрелов подстрелил только одну утку.

Теперь с чистой совестью настоящих охотников можно идти отдохнуть у костра и располагаться на здешнюю ночевку.

Когда друзья добрались до расположения палатки было уже за темно. Их костерок практически потух только угольки под дуновением приливного вечернего бриза слегка поблескивали, обозначая место их недавней стоянки.

Легко, буквально в несколько минут вновь, разведя костер, еще долго молодые и не опытные руки ощипывали перья на двух утках, затем легко распотрошили их и сложили в полиэтиленовые пакеты, попотчевали грея внутренностями уток затем попили чай с галетами и дружно решили суп из дичи готовить утром на зорьке.

Ночью в палатке в начале октября довольно таки холодновато, но юные тела в двухспальном кукуле давно, сшитом средне-пахачинской чумработницей из оленьих шкур, только сильнее как маленькие пушистые комочки прижимались, ощущая то не передаваемое никому тепло друг друга и согревая своим дыханием тела друг друга.

Устали так, что Аркаша не стал, уж расспрашивать своего старшего друга так волнующий его вопрос о невесте Игоря и о том, как это у него было с ней, а быстро и ровно засопел, только обдувая плечо старшего друга своим теплым дыханием.

Мы не знаем достоверно и теперь думал ли сам Виктор, мечтал ли он обо всем этом или это только наша фантазия и наш художественный вымысел…

Ранним же утром, довольно хорошо выспавшиеся здесь на свежем воздухе и когда восточное солнце поднялось своими лучами, пытаясь пробиться из-за апукинских, а может и ачайваямских гряд сопок попыталось проникнуть в пластиковое окно их яркой оранжевой палатки, а к тому же еще и утренняя прохлада легко и быстро разбудили нашу молодежь и те буквально в мгновение не упрашивая друга друг, выскочили из их теплого оленьего укрытия на свежий воздух не одевая практически никакой одежды, так как здесь были одни одинешеньки и не могло быть и речи о стеснении или еще и каких либо ужимках неудобства.

А оба в мыслях сразу каждый же за своё оружие и за свои патроны, и на берег мелкого озерца. А на черной зеркальной глади воды столько плавает черных точек. То ныряют, то вновь выныривают легко и тщательно процеживают в клюве донный песок и ополаскивая их в свежей и чистой воде, чтобы легко вновь и вновь погрузиться ко дну, где и вкусная для них пища и довольно питательный ил.

Друзья же думая практически об одном и том же, даже как-бы, позабыв об утреннем чае, только быстро, как всегда по утрам, отлив из своих таких переполненных мочевых пузырей, выстреливая чуть не выше головы, парящие на утренней прохладе струи мочи из дружно у обоих, выскакивающих из трусов и стоящих на все двенадцать часов их напряженных пенисов и сильно дрожа от утреннего холода легко теперь, пронимающего их юные тела буквально до костей и затем ухватив Виктор – свое ружье, а Аркаша – самодельный арбалет, они устремились, увлекаемые глубинным и никому, и никогда не объяснимым азартом охотника, стремясь по быстрее по росяной траве к заветному берегу. Азарт Грея, их удвоенный азарт и ловкость Аркадия им помогли утром. Сегодня он на свои самодельные стрелы, оперенные пером чайки подбил аж трех, а Виктор из ружья подстрелил всего то 5 уток. С учетом вчерашнего, они решили, что у них теперь достаточно охотничьих трофеев и порешили еще сделать фотографии, взобравшись на Дунькин пуп, что обозначено на географических картах как высота 356.

Молодо и энергично свернув палатку, быстро всё отнесли к лодке и пройдя на лодке еще 2 км, затем причалили у каменной березы, расположившейся на берегу. Быстро привязав лодку и теперь, отпустив с поводка Грея ребята легко устремились вверх на свою заветную сопку.

Виктор же не спеша достал из кармана пачку «LМ» и они как опытные курильщики прикурили от пъезоэлектрической китайской газовой зажигалки в которой внутри плавала голая золотая нимфа, а затем разговаривая и затягиваясь быстро по узкой тропинке поднимались на высоту 356 по северному её склону, как менее обросшему кедрачом, увлекаемые юношеским желанием постоянного поиска нового и неизвестного.

Почему подростки так рано начинают курить? Как и охота, вероятно так и курево, является тем истинно глубинным, тем трудно нам современным людям объяснимым инстинктом, заложенным где-то, вероятно в самом генетическом коде человека. Ведь ранее древний человек собиратель и пастух, всецело зависел от стада или табуна животных будь то овец, лошадей, оленей и всецело зависел также, а может и больше всего еще и от наличия жизнедающего огня, особенно когда начался последний лет 40000 назад период оледенения на планете Земля. И что бы самому обогреться, чтобы сохранить свою такую хрупкую жизнь в те суровые периоды года тогда нужно было внешнее тепло, нужно было, прежде всего добыть и сохранить бесценный огонь и тогда у них тот, кто владел огнем, именно тот и выживал, и побеждал в той ежедневной неистовой борьбе первобытного человека с суровой Природой.

И когда сегодня один человек спрашивает у другого:

– Нет ли у Вас огонька или спрашивает нет ли у Вас закурить? – понятно, что это говорят его глубинные, такие не ведомые его сознанию природные инстинкты, требующие обмена огнем и обмена самим жизненным теплом. Это вероятно говорит сам инстинкт обмена и получения огня, так как, только имея огонь можно было тогда сохранить свою жизнь, а уже затем, как вторичный элемент появляется табак, который довольно долго тлея и будучи обернутым любым сухим листком или в трубке, позволяет этот огонь сохранять длительное время, даже на сильном ветру, а затем уже вероятно возникли и совсем не заметно проявились те биологические эффекты, связанные с самой химической природой никотина: это и быстрое химическое привыкание к нему и возникающая в последующем не возможность побороть эту пагубную привычку буквально после первых одной, а то и двух пачек выкуренных сигарет еще может быть в своем раннем детстве.

Это сегодня мы говорим о вреде курения, а тогда, в те далёкие времена, это был фактор твоей жизни и твоего выживания, фактор сохранения самой себя и своего семейства жизни, фактор продолжения твоего земного рода. Так и наши герои ребята, когда они здоровы, когда они энергичные, когда запас их сил еще никак не иссяк, говорить им, объяснять им о вреде самого курения, когда и сама пачка такая привлекательная, и сам процесс курения не только вас сближает, а делает и тебя тем «древним» соплеменником. Теперь тебе курящему интересно быть в этой стае курящих, быть в стае себе подобных, сливаясь воедино не только мыслями, но и своими поступками, инстинктивно подтверждая и как бы не слышно говоря другим:

– Я такой же как все вы! Я слеплен из того же «теста», что и Вы!

И когда ты в отрочестве не куришь, ты сам этим уже выделяешься с этой стаи себе подобных. Ты как бы становишься вне этой твоей возрастной стаи, а ведь другой такой стаи и не курящей рядом то и нет. А для юнца самая большая обида и огорчение быть вне своей возрастной тусовки, быть вне своей возрастной среды и выделяться чем-то особенным совсем не пристало. Да как многие из них сегодня на своем молодежном сленге говорят:

– Да это просто западло не курить сигарет!

С этими понятиями, наверное, связан и древний почти двух тысячелетний обычай, а может и все шесть тысяч летний обычай поддерживать огонь в нашей христианской лампаде возле не передаваемой по силе влияния на человека иконы Иссуиса Христа или облика Божьей Матери. Такой теплый и жизнедающий природный огонь перешедший на землю от самого Солнца сам был исподволь впитан затем христианской культурой и стал неотъемлемой частью всех христианских ритуалов и всех унаследованных нами их обрядов с поддержанием огня в лампаде и постановке свечей за здравие и упокой наших родных и близких. И через этот ритуальный огонь и тот древний не обученный человек и современный оснащенный компьютерами человек как бы соединяются со всем окружающим нас мирозданием, находят путь к Господу Богу, соединяются с его несказанной божественной благодатью, переносятся вглубь истории развития человека на тысячелетия, чтобы понять жизнь настоящую, чтобы получить точку опоры на нашей Земле, чтобы осознать свое великое предназначение и тот потенциал который в тебе и каждом из нас заложен.

Помню, моя безмерно любимая мною родная бабушка Надежда Изотовна Кайда (Науменко, Якименко) еще в 60-х годах, после разрушительной Второй Мировой войны 1941—1945 гг., живя как и все тогда довольно бедно, постоянно поддерживала в доме горящей день и ночь лампаду с крохотным огоньком у христианского киота в углу комнаты возле икона Матери Божьей Казанской. Это теперь я знаю, что она с оригинала списка Казанской Божьей Матери.

А когда ей или её дочери А (О) рине Ивановне надо было приготовить пищу или просто натопить печь в длинные зимние вечера или даже, чтобы выпечь на неделю хлеб, то она пользовалась не спичками, которые по тем временам были дороги и дефицитные, как и всё в те послевоенные годы, а брала сухие иголочки собранной ею в Довгалевском лесу хвои и именно огнем от лампады легко ею, переносимым в печь разжигала свой очаг, который греет мою душу до сих пор. И в этом её тогдашнем буквально завораживающим меня действии, было для меня еще такого малого что-то сказочное и когда она вновь брала лучину, подносила к лампаде и этот огонь, затем уже вспыхнул в большой кирпичной печи или в печке и обогревал весь её просторный дом, давая ведь такое не передаваемое тогда да и сейчас нам всем тепло, возникало на детской познающей мир душе тогда такое блаженство и умиротворение, что мы еще сами малые в мгновение засыпали на её разогретой тем огнём теплой лежанке под её рассказы бесконечных сказок, которых она помнила наизусть неимоверное множество, при том ведь не будучи сама грамотной. Да этим же огнём она пользовалась и поздними зимними вечерами только уже для того, чтобы зажечь керосинную лампу, теперь то ею огонь заимствовался с помощью сосновой лучины от лампады, так как спички нужно было экономить, а привезенная приемным сыном Федором с войны трофейная зажигалка им же и была затем обратно забрана из её дома вместе с ушедшей невесткой Галиной и скудными их тогдашними пожитками, которые у моей многодетной бабушки, хранительницы домашнего очага были общими для всей многочисленной семьи и Кайда, и Науменко, и Якименко, так как старшие её дети Орина и Ефросиния были от легендарного мужа 1917 года Якименко Ивана Андреевича, а двое сводных мальчиков Федор и Алексей и погодки девочка Екатерина и мальчик Александр уже были прижитыми ею от Кайда Якова, умершего в голодовку 1947 года. А её древняя девичья фамилия была Науменко и поди сегодня разберись теперь кто есть кто на нашей земле то. Так как все эти три древних савинских рода тогда, в её женском жизнь дающем чреве слились воедино и Науменко и Якименко и Кайда стали единым целым, все три славянских древних наших крови тогда легко, объединились может быть с теми свободолюбивыми кровями тех половских, хазарских, а может и совсем древних тюрских народов, которые давно обжили прекрасные и привольные места на левом берегу Северского Донца, крупном притоке могучего Дона, давая там начало всему славянскому савинскому роду и еще нашему большому украинскому народу.

Я заметил, что и здесь на такой для многих далекой Камчатке практически у всех аборигенов (коряки, чукчи, эвены, ительмены, олюторы, нымыланы) такое же трепетное отношение к жизнедающему огню и многие довольно пожилые мамушки, особенно в зимнем чуме, где еще сохраняются те исконные древние традиции, поддерживают всегда огонь и поддерживают настоящее домашнее тепло, чтобы согреть своих пастухов-оленеводов, чтобы согреть всё своё многочисленное семейство, чтобы самим оленеводам– пастухам всегда был такой горячий чай и сытный наваристый бульон из свежей традиционной их оленины или если сильно повезет из осеннего жирного и наваристого горного калорийного мяса, которое по старой традиции приходится им варить чуть ли целый день, подкладывая в очаг ветки ароматного кедрача, которые слегка шипит, затем кипит своей смолой и уж затем загорается таким желтым, таким теплым пламенем, как и наше Солнце.

Запас же священного иерусалимского прозрачного масла у моей бабушки Надежды Изотовны никто из родных не мог к нему прикасаться без её ведома или разрешения, а тем более использовать для каких-либо других целей. Это масло, поддерживающего почти вечный огонь в её золоченной лампаде было для неё и всех нас таким священным и оно почиталось ею да и нами с её благословения за большую ценность. И интересно для нас всех, что сам огонь в лампаде в доме поддерживается до тех пор покуда сам человек живет, стоит ему отойти, стоит ему уехать или покинуть свой дом, как и сам очаг гаснет, как и наша жизнь, и вот её уже давно с 1979 года нет и дом тот остался, правда купили другие хозяева, а давно как потух тот её очаг, и разве только в сердце моем он зажженный ею так сильно горит, что иногда сердце так заколотиться, так сожмется пытаясь вернуть и те времена, и те годы, пытаясь возрадоваться, что само Провидение, что наш Всевышний дал нам возможность всё это знать, помнить и явственно ощущать сегодня и сейчас, легко в своих мыслях, возвращаясь в те далёкие годы. Возвращаться в те годы радости и благоденствия, годы роста и становления, годы возмужания и настоящего приобретения жизненного опыта и самих знаний о нашей сложной жизни, чтобы сегодня легко в мыслях возвращаться и на год, а то и на десятилетие назад. И сейчас, и сегодня хочется легко вдохнуть и ощутить её тот, сказочный не передаваемый тихий и спокойный голос, ощутить её дыхание, прикоснуться к её всегда такой мягкой и шелковистой и накрахмаленной одежде.

Поэтому как, мне кажется, и современное курево, и наш жизнедающий огонь хоть от спичек или даже от современных газовых пьезоэлектических зажигалок, сошедший к нам через листья земных растений с самих небес может быть и тысячу лет назад, и сошедший к нам от вечного нашего Солнца, и вся наша биологическая жизнь, созданная на критической температуре для тела в 36,6°, а также вся наша человеческая жизнь, зародившаяся на планете Земля, где поддерживается средняя температура не ниже 0°С, это всё то единое целое, которое никак нельзя разорвать, никак нельзя разделить и даже нашим мозгом осознать или чувственно понять сегодня, что же на самом деле главное и основное, что же важнее, а от чего можно и нужно нам всем отказаться. И наша жизнь еще долго будет, как и будет вечно наша Земля, и как будет вечно светить нам наше великое и вечное Солнце.

Ученые космологи изучали и Марс и сегодня там работает уже марсоход. И мы знаем, что Марс по орбите дальше от Солнца, а еще мы знаем и Венеру, которая по орбите ближе к Солнцу, чем Земля и они поняли, будь Земля на 3, а то и 5 угловых градуса ближе к Солнцу или же наоборот будь она чуточку дальше, то температура бы на Земле от средней нулевой изменилась в сторону жары или, наоборот, в сторону абсолютного марсианского холода и наша мировая цивилизация на планете Земля бы не только погибла бы, а вообще вероятно не возникла бы как таковая за миллионы лет здешнего её развития и существования.

И я, и все земляне не устаю удивляться, какое неведомое нам проведение или может быть сам Господь Бог расположили нашу Землю именно на её нынешней орбите еще и наполнив её водой в которой мы и родились когда то. Ведь никто мне не может объяснить, никто уже уверенно не может сказать из астрономов, астрофизиков и геофизиков не может это и подтвердить или наоборот опровергнуть. Также они не могут разгадать великую загадку, почему же вот так произошло в нашей Солнечной системе, где вращается 9 планет и только наша Земля дала нас и стала для нас тем прибежищем, где мы живем и развиваемся, где мы творим и часто еще как сами страдаем, совсем ведь не понимая, что должны наоборот все ежедневно радоваться уже самому тому факту своего земного существования, самому факту и еще возможности, что-либо менять рядом с собой и менять вокруг себя, одновременно самим преобразуясь, со временем меняясь как и сама великая Природа и постоянно возвышаясь в своих мыслях и делах. как и никто из нас не может этого ни знать, ни разумом понять. Так как вероятно это не зависящая от нас самих данность от мировой Природы, о которой мы сегодня уже очень многое знаем, но многого и не знаем, не понимаем, не осознаем и никогда не узнаем да и вероятно уже не познаем. Но, как и почему так случилось, мы осознать не можем, да и нужно ли это для нас самих и нужно ли это для двух довольных сегодняшней жизнью друзей старшего Виктора и младшего Аркаши, которые сейчас наслаждаются своей здешней полной свободой, наслаждаются сегодняшними радостями жизни здесь и сейчас, не далеко от Усть Пахачинской косы, где они не так и давно, родившись наверное в первый раз вдохнули этот чистейший особый пахачинский морской воздух и где может быть также сделают затем и свой последний выдох, чтобы навсегда уж затем и наверное навеки соединится с вечной Природой довольно легко, растворившись в ней и снова только в душе родных останется о них светлая память, только в душе близких будет та искорка их не передаваемого тепла, их особого обаяния, их той неповторимой сказочной ауры, которую они излучали общаясь с ними, обогащая наш здешний мир. И как затем их всем нам будет не хватать, как мы все будем страдать и горевать.

Сегодня же для нас ученые врачи достоверно доказали, что курево, сам никотин и табак, продукты его горения вредны. Вредны изотопы полония, стронция и других известных элементов, особенно из группы тяжелых металлов, часто входящих в сам табак и легко попадающие при горении с дымом в наши лёгкие. А также вредны и смолы, и особенно известные ученым бензпирены, образующиеся при повышенных температурах в 400—600°С, затем уже по прошествии некоторого времени несомненно, вызывающие опухоли легких, что достоверно на модельных исследованиях проведенных на многих животных и крысы, и мыши и сами обезьяны, наши земные предшественники.

Прикуривая друг у друга одновременно, прикрываясь от пронизывающего ветра теперь думали ли ребята об этом сегодня и сейчас?

Сегодня и сейчас они оба были здоровы и оба такие энергичные, они быстро растут и развиваются, они постоянно осваивают новые территории вокруг своих любимых Усть Пахачей и познают здешнее привольное пространство, они изучают его, им всё здесь внове и всему они рады. А само курение? Курят сегодня и их ровесники, и их учителя, и их родители, и их соседи, и даже в кино постоянно все и положительные, и отрицательные герои курят… Куда не глянь везде легко наткнешься то на сигарету, то на окурок, то на их рекламу. А сами упаковки, а современные газовые или пъезоэлектрические зажигалки… так и хочется взять в руки и поиграть ею, а если внутри еще плавает красивая слегка раздетая русалочка, манящая в такие заоблачные дали и еще легко возбуждая у тебя такие зачастую, не сбыточные юношеские грёзы, которые разве, что только сняться им часто по утрам, когда внутренняя энергия их сверхнапряжения брыжжет такой утренней поллюцией, что затем, стыдно кому либо об этом и рассказать, а то и самому вспоминать, не совсем и понимая, что же с тобою теперь происходит.