Текст книги "Заказное убийство СССР. Подлинная история катастрофы"

ИНФОРМАЦИОННО-ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ВОЙНА: ОТРАБОТКА «НОУ-ХАУ»

Об этой войне, как наиболее ощутимой и к тому же занимающей наибольший удельный вес среди других подвидов, соответственно и больше литературы. Мы не станем пересказывать ее содержание, а сосредоточим свое внимание на аналитических разработках и на том, что жертвами ее атак стало не только советское общество в целом. Сконцентрированное, безошибочное, высококачественное ее наступательное воздействие было предназначено и для управленческой элиты СССР. Были разработаны, апробированы и применены законы поведения информациипри прохождении через сознание людей в сложной, динамично развивающейся, психически неоднородной (устойчивой и неустойчивой) социальной среде. Целью информационно-психологической войны было через явную – со стороны идеологического аппарата США – и через неявную – уже опосредованно со стороны непосвященной части советских СМИ – подмену понятийдобиться доведения объектов воздействия до измененного состояния сознания, сужения интеллектуальной базы, встраивания в свой контур управления.

«Психологическая война» – это целенаправленное и планомерное использование политическими оппонентами пропаганды и других средств (дипломатических, военно-политических, экономических и т. п.) для прямого или косвенного воздействия на мнения, настроения, чувства и, в итоге, на поведение противника с целью заставить его действовать в нужных направлениях. На практике термин «психологическая война» чаще употребляется в более узком смысле: еще недавно он трактовался как совокупность идеологических диверсий империализма против стран социализма, как подрывная антикоммунистическая и антисоветская пропаганда, как метод идеологической борьбы против социализма. Аналогичным образом понятие «активные мероприятия» использовалось и в рамках конфронтационного мышления на Западе как совокупность приемов, применяемых «восточным блоком» для подрыва духовно-психологического единства сторонников западной демократии.

Американцы занимались разработками в этой области со времен Второй мировой войны: «В 1943 году (…) в уставном документе американской армии (наставление М33-5) впервые появилось понятие «психологическая война». Расшифровывалось оно так: «планомерное ведение пропаганды, главная цель которой заключается в том, чтобы влиять на взгляды, настроения, ориентацию войск и населения противника, населения нейтральных и союзных стран, с тем, чтобы содействовать государственным целям и задачам» [61. С. 74]. И, естественно, свертывать это направление после войны не торопились. Совсем наоборот, в 1948 г. СНБ США рекомендовал предпринять «огромные пропагандистские усилия» против СССР. Планированием зарубежной пропаганды стал заниматься специальный орган – Аппарат по связям с общественностью за рубежом. Из государственного бюджета ему было выделено в 1949 г. 31,2 миллиона долларов, в 1950 г. – 47,3 миллиона [61. С. 82].

В то время как США отрабатывали свои технологии, разворачивая их практическое применение, в СССР в этой сфере шло одностороннее разоружение, что заметно на таком конкретном примере, как закрытие Военного института иностранных языков (ВИИЯ) ВС СССР, где на 4-м факультете обучали разложению войск и населения противника [3.13. С. 175]. (Насколько важен был этот факультет, можно судить косвенно по тому, что его слушатель Ю.И. Дроздов стал впоследствии начальником нелегальной разведки КГБ.) Вполне понятно, что для нашего исследования, в контексте дальнейших событий, закрытие этого учебного заведения представляется исключительно важным. Последующая замена целого научного направления пропагандистскими акциями типа книжек небезызвестного генерал-полковника Д. Волкогонова чрезвычайно значима – в стране перестал действовать коллектив специалистов, занятых в информационной войне. А в США разработали ряд технологий.

НЕЙРОЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ ПРОГРАММИРОВАНИЕ (НЛП)

Пожалуй, самый успешный прорыв произошел в области непосредственного воздействия на подсознание объекта. Человек, попавший под такое воздействие, становится загипнотизированным в легкой форме, он вполне отдает отчет своим действиям, но считает, что все это он делает по собственной воле.

Чтобы заставить человека принять угодное решение, его надо обмануть. Именно этому учат методики опытного специалиста Д. Карнеги, которые на Западе использовались давно и были доведены до совершенства. Если книги Д. Карнеги в т. н. свободном мире были изданы массовыми тиражами, то в СССР книга «Как приобретать друзей и оказывать влияние на людей» печаталась 2 ничтожными тиражами. Впрочем, с тех пор как Д. Карнеги написал свои книги, а умер он в 1955 г., наука ушла далеко вперед. Против СССР использовались уже другие технологии, одной из которых и стало НЛП. Оно широко применяется в разведке и дипломатии, там, где речь идет о человеческом факторе [3.14].

Суть НЛП в том, что ученые-первооткрыватели Д. Гриндер и Р. Бэндлер обнаружили прямую жесткую связь между жестами, мимикой человека и структурой его речи. Стоит только выявить эту связь, как ею можно будет пользоваться в качестве кода, скрытым образом управляющего поведением человека. Первыми НЛП использовали спецслужбы США. В СССР в одной из лабораторий КГБ также велись исследования в этом направлении, но их результаты до сих пор засекречены. Воздействие может быть как непосредственным – при обычном человеческом контакте, так и опосредованным – через СМИ, которые навязывают свои представления, вкладывая мысли непосредственно в подсознание. Человек, находясь в таком информационном поле, может жить в виртуальном мире и неадекватно воспринимать реальность. И то и другое, повторяю, происходит для объекта воздействия в неявной форме – человек не осознает того, что им манипулируют.

Одним из частных, но широко применяемых приемов была т. н. подмена понятий: «Качественное изменение в вопросах воздействия на противника произошло в середине XX в. Была разработана стратегия информационно-психологической войны, направленная в будущее и рассчитанная на длительный срок, причем конкретные действия определялись долгосрочным сценарием. В основе этой стратегии лежало крупное научное открытие, сделанное сотрудниками ЦРУ под руководством А. Даллеса. Суть открытия заключается в использовании объективных закономерностей общественных процессов, встраивании в эти процессы, модификации их и достижения на этой основе своих целей. Для необходимой модификации протекания общественных процессов при сохранении их общей направленности требуются сравнительно малые усилия и финансовые затраты. Так, борьба против колониализма путем определенной модификации и подмены понятий превращается в борьбу за расчленение государств, противников США. Процесс как бы сохраняется, но превращается в орудие разрушения крупных держав. Борьба за демократию (власть народа) в России превращается в 90-е гг. в установление тоталитарного режима, когда Президент страны обладает правами самодержца» [41. С. 165]. В самом деле, методы подмены понятий по-своему очень своеобразны и очень качественны: по их «логике», например, в декабре 1991 г. не развалили Советский Союз, а строго наоборот – создали СНГ.

Истоком всех информационно-психологических технологий был ряд проектов. «Один из таких самых засекреченных спецпроектов носил название «Гарвардский». С. П. Новиков, профессор Стратфордского университета, составил его довольно подробное описание:

«Об этом Гарвардском проекте известно, что в нем содержится обширное психологическое исследование новой эмиграции из СССР, так сказать, гомо советикус, что над ним работали лучшие американские советологи, что на этот проект было ассигновано несколько миллионов долларов и что он подготовлен в 1949–1951 годах, в основном в Мюнхене. В процессе работы над этим проектом сотни советских беженцев подверглись специальным психологическим исследованиям вплоть до интимнейших интервью на сексуальные темы, где каждое слово записывалось на магнитофон. Давались и другие тесты, где с помощью психоанализа выясняли различные психологические комплексы. Одним из таких комплексов был «комплекс Ленина».

В Гарвардском проекте были изложены научные планы и соображения по подготовке соответствующих кадров для начинавшейся в то время психологической войны между Западом и Востоком. Этот проект стал ее отправной точкой» [61. С. 78–79]. Последним элементом этого проекта являлись допросы военнопленных и перебежчиков в Афганистане.

ОРГАНИЗАЦИОННАЯ ВОЙНА: КАДРЫ И СТРУКТУРЫ

Ранее нами говорилось о внедрении одной системы в другую в достаточно общем плане, поскольку этой темой, по многим причинам, широкий читатель не избалован. Теперь же мы поговорим о внедрении противника в контур управления. Начало этой части многоходовой операции положили заморские высококачественные исследования московской верхушки, как оказалось впоследствии, сугубо прикладные:

1. Для изучения индивидуальных особенностей и потенциальных возможностей «базовых элементов» СССР на Западе была создана целая наука со своими служителями – кремленология.

2. Кремленологи самым дотошным образом изучали аппарат ЦК. И не только изучали, а оказывали на партийных руководителей влияние. Как? Через средства массовой информации. Через помощников, советников, дипломатов, журналистов, агентов КГБ. Можно признать как факт, что Запад в 80-е гг. начал во все усиливающейся степени манипулировать высшим советским руководством.

3. Кремленологи изучили ситуацию при Брежневе. Андропов и Черненко были больны, долго протянуть не могли. Так что главную роль, так или иначе, предстояло сыграть кому-то из двух – Романову или Горбачеву. Изучив досконально качества того и другого (а возможно, уже как-то «подцепив на крючок» Горбачева ранее), в соответствующих службах Запада решили устранить Романова и расчистить путь Горбачеву.

4. В средствах массовой информации была изобретена и пущена в ход клевета на Романова (будто он на свадьбу дочери приказал принести драгоценный сервис из Зимнего дворца) и началась его всяческая дискредитация. Причем изобретатели клеветы были уверены, что «соратники» Романова его не защитят. Так оно и случилось. Даже Андропов, считавшийся другом Романова, не принял мер, чтобы опровергнуть клевету. Мол, не стоит на такой пустяк реагировать. А между тем это был не пустяк, а начало крупномасштабной операции с далеко идущими последствиями.

5. Возьмем теперь сами выборы генсека! То, что они были явно частью операции соответствующих служб США, даже на Западе многие хорошо понимали. Все было подстроено умышленно так, что выбирало всего 8 человек. Задержали под каким-то предлогом вылет из США члена Политбюро Щербицкого, который проголосовал бы против Горбачева. Не сообщили о выборах другому члену Политбюро, находившемуся в отпуске. Это был сам Романов, который тоже наверняка проголосовал бы против Горбачева. Если бы хотя бы эти двое голосовали, Горбачев не стал бы генсеком, – он прошел с перевесом в один голос! [41. С. 170–171].

Если о кремленологии, как об области политических исследований в США, слышали если не все, то по крайней мере большинство, то тема применения организационно-информационного оружия для литературы сверхновая. «Первой ласточкой» стала статья «Существует ли «организационное оружие?» [3.15. С. 3], написанная полковником разведки, в которой ответ на вынесенный заголовок дается вполне положительный. Несмотря на новизну темы, для широкой публики это было достаточно обыденно: мало ли существует закрытых методов спецслужб, периодически раскрываемых печатью? Но то, что управленческая элита союзного уровня накануне грандиозных по своей преобразовательной сути событий оказалась вне этих информационных потоков, это совершенно ненормально и обернулось катастрофой.

Та, действительно все еще советская, часть партийной элиты просто не сообразила, что она давно уже ведома и управляема, а уровень общей подготовки ее представителей был таков, что и после факта их использования они с чистой совестью утверждали, что действовали исключительно самостоятельно. Для этой части элиты – во всех отношениях не подготовленной – был задан такой ритм, что она не могла попасть в общий такт: «Перестройка» обладала еще одной характеристикой, на которую никто не обратил внимания. Это кардинальное увеличение скорости принятия решений. Наши стандартные механизмы не позволяли этого делать. (…) То есть скорость изменений была такова, что система была вынуждена децентрализоваться» [3.16. С. 40].

Самый, пожалуй, опасный организационный прием – это проникновение в структуры власти неявных агентов; либо тех, кого можно будет сделать со временем таковыми. Хотя это довольно трудный прием, но и наградой в случае удачи будет полная победа. Трудность здесь скорее не методологического, а индивидуального, субъективного характера, ведь речь идет о людях с довольно низкими целями, которых необходимо все время подстраховывать, т. к. они способны на самые грязные и нечистоплотные поступки, которые иногда становятся известны окружающим… Нам неизвестно, какой именно прием (или их целый ряд) был использован западными аналитиками для того, чтобы провести М.С. Горбачева на пост Генерального секретаря. Отметим лишь то, что без иностранных спецслужб здесь не обошлось: «По мере того как я проникал в кухню политической стряпни, узнавал новые факты, мне все более очевидной становилась крупная и тайная игра за престижные места в руководстве нашей страны, и прежде всего за трон генсека. В середине 1980-х годов действовали разные силы, которые стремились занять ключевые позиции. И в этой борьбе правил не соблюдалось. Нельзя исключить и того, что в расстановке ключевых фигур на Олимпе, устранении возможных претендентов действовали не только отечественные спецслужбы. (…)

Анализом расстановки сил в Политбюро ЦК КПСС занимались научные центры, разведывательные и иные службы НАТО. Они внимательно следили, как меняется в зависимости от смены генсеков обстановка в России. И пришли к выводу, что наиболее вероятным будущим лидером страны станет Горбачев. Маргарет Тэтчер познакомилась с ним в 1984 г. на похоронах Андропова. Британская сторона попросила, чтобы делегацию Верховного Совета СССР, приглашенную посетить Лондон, возглавил Михаил Сергеевич. Беседа его с премьер-министром Великобритании проходила с глазу на глаз. В ней принимал участие только Яковлев.

(…) Тогда его отчеты в Политбюро ЦК КПСС были какими-то невразумительными. Не мог же он прямо написать, о чем говорила ему «железная леди», что советовала. А между тем как раз тогда сложились необычные отношения Тэтчер с Горбачевым. Она заявила: «С этим человеком можно иметь дело». Михаила Сергеевича назвали «новой звездой» и приступили к созданию его политического имиджа. «Мы сделали Горбачева Генеральным секретарем», – однажды заметила Тэтчер. И это было в значительной мере правдой» [21. С. 575, 600].

Если цель в обычной войне – это либо боец враждебной стороны, либо боевая техническая единица, то в войне организационного плана – высокое кресло для своего человека и те возможности, часто неограниченные, которые перед ним открываются. «Ключевые фигуры в руководстве СССР, многие из которых ранее обучались почему-то в зарубежных учебных заведениях (…) удалось установить на приготовленные для них места именно в системе управления, потому что других мишеней для целенаправленного информационного воздействия не существует» [3.17. С. 322].

При этом следует помнить, что аналитики Запада не только не забывали о существовании теневой власти в структурах, но, совсем наоборот, отмечая ее существование, они начали разрабатывать прежде всего именно эту составляющую. «В СССР недееспособность генсеков Л. Брежнева и К. Черненко, формально обладавших огромной властью, практически не отражалась на повседневных делах. Реальное управление осуществляла неформальная сетевая структура, в состав которой входила относительно небольшая группа людей. Ее взаимосвязи и взаимозависимости оставались в тени. США, чтобы добиться победы над СССР, приложили значительные усилия для изучения и дезорганизации его высшей сетевой системы управления. Действия организаций кремленологов, созданных еще Алленом Даллесом, многими воспринимались с юмором. Но собранные и систематизированные ими, казалось бы, мелкие факты давали общую картину происходящего наверху, включая роль отдельных лиц, входящих в сетевую структуру, а также открывали возможности влияния на эту среду и внедрения в нее. К этому времени высшая власть в СССР приобрела неустойчивый характер» [41. С. 324].

Ну а самая, конечно же, массовая операция на фронте этой войны, это когда в результате первых подлинно независимых выборов 1988–1990 гг. к власти в законодательной сфере удалось прийти значительному числу демократов, откуда они частично перекочевали и в исполнительные структуры.

Наличие и использование подобных приемов по внедрению в контур управления государственной системы враждебных элементов, искажение процессов управления говорит о том, что имеется острая необходимость выделить из общей безопасности принципиально новую область – безопасность управленческую.

То, о чем пойдет речь, настолько серьезно, что лучше начать ее с анекдота, что называется, в тему. Встречаются в 1990-е гг. два генерала: один – из КГБ, другой – из ЦРУ. Первый спрашивает: «Дело уже прошлое, ничего не воротишь, скажи, но только честно: Чернобыль ваших рук дело?» – «Говорю честно: Чернобыль взорвали не мы, дело наших рук – Агропром!»

Тема, которая привлекла наше внимание, базируется на некоторых положениях современного менеджмента. В этой науке есть довольно солидный раздел, имеющий название «организационное проектирование». Мы не станем утомлять читателя пересказом всех положений науки по этому вопросу, а добьемся его согласия лишь в одном: раз это научно доказано и апробировано, то согласитесь, что правила нужно исполнять, и если этого не делать, то можно на свою голову навлечь большие проблемы или даже довести дело до самоуничтожения.

Но без простейших научных положений в этом пункте нам никак не обойтись, и мы дадим некоторые сведения. А. Файоль – первый ученый, который занимался исследованием управленческих функций, насчитал их шесть: техническая, коммерческая, финансовая, страховая, учетная, административная [3.18. С. 6–9]. Мы принадлежим к несколько иной школе и добавляем седьмую: социальную. Каждой из этих функций в настоящее время на любом предприятии соответствует какое-либо функциональное подразделение: 1) директорат, 2) служба безопасности, 3) бухгалтерия, 4) служба главного инженера (минимум – завхоз), 5) отделы сбыта, маркетинга и проч., 6) отдел кадров. Для исполнения учетной или организационной функции не всегда выделяются штатные единицы, и роль распределителя организационных операций между штатными подразделениями может исполнять и сам директор. Часто привлекают внешнего специалиста по консалтингу. Но на крупных предприятиях обязательно должен иметься внутренний консультант: ему всегда найдется занятие.

Я не открою Америку в науке управления, если скажу, что предприятие и система государственного масштаба управляются по одним и тем же законам. Значит, и на уровне общегосударственном должны быть такие же специалисты. Простое пренебрежение оргпроектированием (без пагубного воздействия извне или изнутри) грозит дублированием функций либо, наоборот, их атрофированием, раздуванием штатов, функциональной неполноценностью системы управления и, как следствие, отставанием в развитии, отклонением от заданной цели, упущенными возможностями. В динамике же, если заранее уничтожить ту или иную функцию (на предварительной фазе оргвойны), а затем в активную фазу оргвойны через этот пролом в системе заполнить эту пустоту своими элементами, то можно подорвать всю систему. Автор не склонен рассматривать все организационные перемены в государственном масштабе только либо как научно обоснованную необходимость, либо как проявление враждебных сил, нет, есть еще и третий фактор – глупость, которую со временем можно выявить и использовать. Мы не позволяем себе во всем видеть враждебные проявления, понимая, что человек в своих действиях несовершенен, и бывает так, что с полным основанием могут сказать: «…забыли», «не знали, что это так важно», «до этого же как-то обходились…». И спорить с этим мы не собираемся. Бывают ошибки и промахи случайного характера, но бывает и искусственное их создание. И на практике их не так уж легко отличить. Но одно дело, когда к разрушению прикладывают все силы, другое – если после замечания «сверху» или совета «снизу» признают свою ошибку и исправляют ее. Это совершенно разные вещи, хотя итог часто один и тот же. Доказать вину в таких случаях практически невозможно – потому-то часто звучит формулировка, не имеющая четкого обвинительного характера: «Вольно или невольно, но были созданы условия для поражения, отставания в развитии или утраты завоеванных рубежей в той или иной области». Учитывая это, мы не стремимся к тому, чтобы назвать те или иные фамилии в обвинительной трактовке, что легко позволяют себе иные исследователи. Мы больше говорим о методах подрывной работы, нежели о ситуациях и конкретных людях.

Разговор пойдет о вещах чрезвычайно важных, по-своему необычных, о которых в систематизированном виде мало где упоминалось или, по крайней мере, мне лично не встречавшихся, а потому требующих особого внимания. Речь, я бы сказал, об убийстве государства, но не целиком, а по частям – через ампутацию то одной его части, то другой. Причем главное в том, чтобы у жертвы удалить качественно важный орган, без которого она не может обходиться. Если сравнить государство с человеком, то это напоминает удаление, скажем, не конечности, а жизненно важных отделов головного мозга, после чего, как вы понимаете, человек не сможет в дальнейшем быть полноценной личностью. Но в то же время внешних, заметных проявлений может и не быть – он будет выглядеть как все. Так будет и с государством, если удалить какие-то части его руководящего аппарата.

Надо сказать, что сама Советская власть также зарождалась в условиях организационной войны, в ее открытой форме: служащие бывшего Временного буржуазного правительства объявили бойкот новой власти и устроили саботаж, в котором приняло участие около 10 тыс. служащих банков, 6 тыс. почтовых работников, 4,7 тыс. телеграфистов, 20 тыс. конторщиков [3.19. С. 450]. В.И. Ленин это отметил и сам потом не раз говорил о том важнейшем значении, которое имеет правильная постановка дела. «Наш способ борьбы – это организация», – провозглашал он в Докладе Совета Народных Комиссаров от 5 июля 1918 г. на V Всероссийском съезде Советов [3.20. С. 502].

Нельзя сказать, что такая важная сфера была полностью пущена на самотек. Наоборот, можно сказать, что, когда союзная система еще только зарождалась, многое делалось исходя из уже имеющегося опыта. Так, например, при формировании Совета Народных Комиссаров СССР в 1923 г. по указу Президиума ВЦИК была создана комиссия по составлению проекта построения наркоматов СССР, одним из ее членов был нарком РКИ И.В. Сталин [3.21. С. 436], который курировал эти вопросы через свой наркомат. После вопрос этот поднимался на рассмотрение несколько раз, и всегда издавались отдельные документы. Так, например, 4 июня 1938 г. Совнарком утвердил решение Экономсовета при СНК СССР, согласно которому наркоматы и центральные учреждения СССР, а также совнаркомы союзных республик не имели права без разрешения издавать приказы по вопросам заработной платы и проведения пересмотра норм выработок и расценок. Затем для постоянной работы была образована «Государственная штатная комиссия – состоит при Совете министров СССР, в ее обязанности входит разработка общегосударственной номенклатуры должностей и должностных окладов, упорядочение штатного дела; упразднение искусственно созданных звеньев аппарата и устранение параллелизма в работе учреждений. Образована в июне 1941-го. Советам министров союзных республик и министерствам запрещено производить какие-либо организации аппарата, изменения наименования должностей и должностных окладов без разрешения Г.ш.к.» [3.22. С. 300]. 13 августа 1946 г. вышло еще уточняющее Постановление Совета министров СССР «О запрещении расширения штатов административно-управленческого аппарата советских, государственных, хозяйственных, кооперативных и общественных организаций».

Как видно из этих примеров, верно выработанная практика была, и она действовала, но стоило только И.В. Сталину умереть, как эти правила подменили. Особую роль в исследуемом явлении сыграл Н.С. Хрущев. Смело можно утверждать, что то обрушение государственных и надгосударственных структур, которое произошло во второй половине 1950-х – начале 1960-х гг., не имеет аналогов в истории и является прежде всего делом его рук. Прошло чуть больше месяца после смерти И.В. Сталина, и уже 11 апреля выходит Постановление Совета министров СССР о расширении прав министров СССР, в том числе и по вопросам самостоятельности в установлении штатной численности министерств и оплаты труда.

Вспомним, как были созданы совнархозы, или, вернее сказать, было уничтожено 10 промышленных министерств. На Пленуме ЦК КПСС 13–14 марта 1957 г. с подобной инициативой выступил первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущев. «Правда» за 30 марта 1957 г. опубликовала тезисы доклада для всенародного обсуждения. В течение 30 марта – 4 мая состоялось 514 000 собраний, на которых присутствовало 40 820 000 трудящихся, свыше 2 300 000 выступило на них. В газетах выступило 68000 человек. Можно только поприветствовать такое: в Советской стране нашлось 2,3 млн специалистов по оргпроектированию! 7 – 10 мая 1957 г. на сессии Верховного Совета СССР было упразднено 10 промышленных министерств, а их функции переданы на места.

То, что подобные мероприятия проводились при полной поддержке народных масс, обращает внимание на следующее. Народ в таких случаях используют для того, чтобы выразить возмущение бюрократизмом, ростом аппарата, который поглощает значительную часть бюджета, и это не считая казнокрадства и коррупции чиновников, как крайнего явления, которое существовало всегда. Я сам, конечно же, как простой гражданин при всяком столкновении с бюрократами страдаю не меньше остальных и отлично понимаю их возмущение. Но следует понимать, что отнюдь не к каждому чиновнику можно приклеить ярлык бюрократа, что не каждое внешне полезное явление, как, например, сокращение числа управленцев или чистка, приносит пользу государству и народу. Наоборот, под видом борьбы с бюрократизмом можно уничтожить то или иное подразделение, которое выполняло полезную функцию для общества и государства, и тогда наносится удар в контур управления. Иногда – еще поправимый, но зачастую ущерб носит необратимый характер. Из этого мы видим, что соответствующим образом обработанное население может наносить ущерб самому себе.

Пострадали не только министерства и ведомства Союза ССР, но и более низкий уровень. Согласно Постановлению Пленума ЦК КПСС, 26 февраля 1958 г. «О дальнейшем развитии колхозного строя и реорганизации машинно– тракторных станций» и одноименному Закону от 31 марта 1958 г. были ликвидированы машинно-тракторные станции (МТС). Не сумев нанести крупного ущерба для КГБ СССР, о чем говорилось выше, Н.С. Хрущев перенес свой гнев на соседние ведомства. 31 мая 1956 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР упразднено Министерство юстиции СССР, а 13 января 1960 г. – МВД СССР и его функции были переданы местным органам. 19–23 ноября 1962 г. на Пленуме ЦК КПСС функции Госплана СССР, осуществлявшего реализацию перспективных планов по годам, передавались новому органу – Совету народного хозяйства СССР, Госэкономсовет преобразовывался в Госплан СССР, ему была поставлена задача заниматься перспективным планированием. Налицо дублирование функций – скорее всего, нужно было оставить все как есть. Это решение было отменено Законом от 2 октября 1965 г. на основании постановления Пленума ЦК КПСС от 27–29 сентября 1965 г. (по докладу А.Н. Косыгина). В октябре 1962 г. произошло разделение на сельскохозяйственные и промышленные обкомы. Что еще было на уме у инициаторов подобных процессов, неизвестно, но тут произошел поворот в развитии событий – Н.С. Хрущева сняли…

По версии московского кремленолога Р.А. Медведева, М.А. Суслов в своем докладе на октябрьском (1964 г.) Пленуме ЦК КПСС дал несколько оценок деятельности Н.С. Хрущева на этом поприще. По его словам, первый секретарь ЦК «…допустил организационную чехарду. (…)

Очень критически высказался далее о разделении партийного руководства по производственному принципу. Эта работа стала началом как бы двух партий – рабочей и крестьянской. (…)

Рассылая членам Президиума записки, Хрущев требовал письменных заключений, давая для этого иногда лишь 40–45 минут. Никто из членов Президиума не мог составить за столь короткий срок письменных заключений.

Хрущев так запутал управление промышленностью, создав госкомитеты, совнархозы, что представляется очень трудным все это распутать. (…)».

Из примеров самоуправства Хрущева М.А. Суслов остановился на эпизоде с Тимирязевской академией. Узнав, что в Московской сельскохозяйственной академии имени К.А. Тимирязева есть ученые, не согласные с его сельскохозяйственными рекомендациями, Хрущев решил выселить академию из Москвы, а ее факультеты расселить по глубинке в разных местах. При этом он говорил: «Нечего им пахать по асфальту». Суслов сказал, что члены Президиума не были согласны с Хрущевым и под разными предлогами оттягивали переселение, создавая разные комиссии» [3.23. С. 197–200; 3.24]. Однако глубоких выводов сделано не было, ревизия хрущевских «инициатив» не проводилась, в глубине партаппарата породили фразу, что «решения были не совсем продуманными», и на этом успокоились.

Напомним, что вопросами противоборства с подобного рода управленческими экспериментами занималась Государственная штатная комиссия СССР. Впоследствии делались попытки возродить подобную структуру, что было многократно отражено в научной литературе. Итак, Страна Советов настоятельно требовала себе советчиков в лице специалистов по управленческому консультированию, что, по мнению компетентных ученых, было необходимо создать межотраслевой Госкомитет. Согласитесь, что ученые требовали это совершенно обоснованно. А что же высшее руководство? Повторило вслед записанным другими не раз в разных редакциях: «Совершенствование системы управления – не разовое мероприятие, а динамический процесс решения проблем, выдвигаемых жизнью. Эти проблемы и впредь должны будут находиться в центре нашего внимания» [3.25. С. 268]. Сказало и забыло… А между тем именно такой орган власти мог бы стать механизмом, который был бы главным звеном, борющимся с противником, как внутренним, так и внешним, в «организационной войне». Никак нельзя утверждать, что эти важные вопросы были целиком упущены из внимания. Нет, в главном информационно-управленческом органе страны, каковым являлся «штаб партии» – аппарат ЦК КПСС, этими вопросами занимался Отдел партийно-организационной работы. Ранее мы уже говорили о нем, рассказывая о работе аппарата ЦК КПСС. Он имел довольно разветвленную иерархию: Функциональные секторы: 1) контроль над партдокументами, 2) обучения и переобучения кадров, 3) работа с общественными организациями, Советами и комсомолом; 4) инспекцию; Региональные секторы: 1) Украина, Молдавия, 2) Средняя Азия, Казахстан, 3) Закавказье; Прибалтика, Белоруссия. Видно, что структура Отдела была построена так, как это сложилось исторически, по мере появления какой-либо идеи, нужды, но никак не с позиций научного подхода, т. е. применялась «наука» партстроительства вместо известного уже и тогда функционально-структурного анализа. Как видим из этого, в самом «штабе» вопросы эти были решены на более проработанном уровне: ни один отдел в ЦК не имел столь разветвленной структуры, охватывающей всю ту совокупность проблем, что приходилось решать. Однако при этом была упущена возможность иметь при отделе группу внешних консультантов, что подобные которой были при некоторых других отделах. Но в СССР совершенно не готовились специалисты по управленческому консалтингу. Прорабатывались эти вопросы и учеными, но доверены они были не специалистам-кибернетикам, а юристам из Института государства и права АН СССР. Понятно, что в юридических терминах невозможно изложить такие понятия, как, например, «пропускная способность канала связи» или «преимущества и недостатки дивизионной системы управления». Но именно ими и описывается структурно-функциональная сущность системы управления. Юристы же в большинстве своем могут дать только правомочность существования того или иного высшего органа власти, но не более того.