Текст книги "Наблюдения"

Тебе воистину улыбнётся удача, если когда-нибудь услышишь откровенное признание, живущего компромиссами с самим собой. «Да, я не умею рисовать и не хочу учиться, поэтому малюю примитивное удобным мне способом. Для таких, как мы даже направление в искусстве придумали и нарекли примитивизмом, а для оправдания навыков имеется пояснение: „Это сознательное стремление упрощать“. В таком случае ситуация усугубляется. Что заставляет симпатизировать упрощённому, тяготеть к слабому, недореализованному или уродливому? Понимаешь, можно не иметь таланта и мастерства, но успех нагрянет, потому что и на бездарности можно делать капитал, одурачивая и рекламируя. Какой товар, таков и покупатель». «Да, у меня нет музыкального вкуса, я не владею техникой игры и не хочу постигать основы гармонии, поэтому извлекаю на инструменте, в буквальном смысле, чёрт знает что». «Я убеждённый лодырь, поэтому продукт моего труда никуда не годится. Вдобавок я не хочу спускаться по лестнице в многоэтажном доме, и вместо этого трачу время на ожидание лифта, хотя я молодой и здоровый, но ленивый». «А я уже перестал считать лень недостатком, поскольку довёл себя до первой степени ожирения простым отказом ходить в продуктовую лавку, перейдя на услугу доставки корма для таких же обленившихся снобов, благодаря которым смекалистые дельцы умножают своё благосостояние, наживаясь на пороках, объявленных нормой». «Я страсть как люблю деньги. Настолько, что даже оправдываю транжирку жену, убившую мужа, который стал ей не разрешать растрачивать заработанные им средства на её непомерные запросы». «Я же так люблю не свои деньги, что не постыжусь оклеветать мужчину в прижимистости, если он не позволит мне их тратить на прихоти, которые не прекращаются, словно ненасытная змея сидит внутри и заглатывает всё целиком, как будто не я владею собой, а некая духовная сила, требующая постоянных жертв». «Я раб адреналина, поэтому, за неимением средств на активный отдых по всему миру, время от времени провоцирую людей, намеренно создавая конфликтные ситуации ради получения адреналиновой дозы». «Моё кредо – живи весело. Произнеся такое вместо „живи мудро, живи разумно, осмысленно“ я уже дал понять остальным кто я такой. Сведущим людям понятно, что скучание есть производное неглубокого ума». «Мне присуще напоказ выставлять якобы патриотические чувства. Правда, моё показушничество не имеет ничего общего с уважением и тёплыми чувствами к своим и своему, потому что отсутствуют плоды моего отношения к ним. Будь я взаправду патриотом, разве стал бы уничижать символику дорогой мне отчизны вывешиванием на прогнивших покосившихся строениях и непотребных для этого местах и предметах обихода? Был бы я патриотически настроенным – привёл бы собственный дом в надлежащее состояние, достойное для демонстрации флага. И уж точно не позволил его марать, выставляя грязным и рваным. Напротив, я скорее похож на обыкновенного шовиниста, постоянно разогревающего чувство самопревосходства, без которого моя ничтожность одолевает меня. Шовинист, боящийся и оттого ненавидящий незнакомое, а значит, непонятное. Будь я патриотом – оставил бы грешки, мешающие развитию любимого мной общества». «Как и большинству мне претит библейское „весь мир лежит во зле“ из-за нежелания признавать правду о реальности, в которую я был рождён. Этим диктуется моё отрицание могущества тех, в чьих руках сосредотачивается наибольшее количество денег и наибольшее количество власти. Очевидный факт радикальной непохожести их возможностей и интересов на мои всё-таки не помогает мне в избавлении от глупости и упрямства». «Как и подобные мне женщины я смотрю на проблему однобоко, с выгодной для меня стороны, и всячески стараюсь выгородить очередную жертву домогательств. Моё лукавство расширяется до гигантских размеров, когда я складываю ответственность с потерпевшей, при этом, обуреваемая похотью или имея умысел заполучить мужичонку, оказываю возбуждающий эффект нарочито оголёнными округлостями соответствующих частей моего тела, но заявляю, что это не является провокацией мужчины, однако ручного мужичонку постоянно обвиняю в импотенции». «Я же из тех, кого одолевают постоянные хотения, подогреваемые непомерными амбициями. Я не могу не хотеть всего… и сразу. Хочу изобилия, хочу послушного валуха, имеющего задатки спонсора, хочу родить детей, хочу их будущих престижных статусов и карьер, чтобы ими хвастаться и чтобы они могли обеспечивать меня в старости, хочу непременно ездить на личном, постоянно обновляемом автомобиле, а если даже он сломается посреди дороги, то мне будут обязаны помочь (никуда не денутся, у меня влиятельные знакомые и дорожные коллизии будут решать они), в каждую комнату хочу кондиционер, в ванную дополнительно биде, полы с подогревом в доме, находящемся в субтропическом климатическом поясе, хочу разукрашенные ногти такой длины, чтобы ими было затруднительно подтираться, ещё я хочу рабочее место с огромным окладом, но который не надо отрабатывать умом, поэтому завожу знакомства не ради дружбы, а для выгодных связей, ещё курорты хочу, пластические операции хочу. Уменьшать аппетиты ради моей же пользы я не желаю, но во всей этой широте интересов ожидаю благорасположения, а не обманов и преступлений в отношении меня. Да, я имею проблемы с психикой, но мир должен быть идеальным, чутким к моим запросам, услужливым, добрым и отзывчивым. Поэтому мой бог – не христианский Бог, а моё гипертрофированное эго». [«Их несправедливость обличает их. Бахвалятся своими грехами, как жители Содома, открыто! Горе им! Они сами навели на себя беду» Ис. 3:9]. Для борьбы со своими фрустрациями избирается не оставление желаемого и вожделенного, от недостижения которого эти фрустрации возникают, а компромиссы с совестью, позволяющие в конце концов реализовать очередную блажь, оборачивающуюся в итоге ущербом того или иного свойства. Осуществляя подобные упражнения со своей душой, эти неоправданно целеустремлённые доводят себя до синдрома выжженной совести, превращая в ад и своё существование, и жизнь окружающих. В таких условиях рождается наглость утверждать, что им не нужен Бог для исцеления. Хотя стоило однажды только прислушаться: «… кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет её, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережёт её» [Мк. 8:35]. Стоит с юношеских лет направить рост в правильную сторону, и человеку уже не потребуется в зрелом возрасте блуждать впотьмах, занимаясь подстраиванием вселенной под себя, мимикрируя под ублюдочные устои Содома, который, между тем, хочет оставаться собой, но ожидает, чтобы остальные были христианами, с их порядочностью, незлобивостью, добросердечием, всепрощением и любовью. Предупреждение, объяснение и разъяснение видятся в ретроспективе предвидением, поспособствовавшим безопасности взрослеющего. Несмотря на это, человечество увеличивается не в качественном, а в количественном отношении, на что указывает прогрессирующее самоистязание. Поэтому оно легитимирует своё состояние, придумывает, как можно для оправдания заофициалить поведение, дабы не представляться себе дегенеративным. Так возникают релятивистский взгляд на мораль, рождается явление под названием «новая этика» и прочие выверты извратившегося лукавого творения, отрёкшегося от Творца и влияния Его совершенства, отчего непонимающего призыва «будьте совершенны, как совершенен ваш Небесный Отец» [Мф. 5:48].

 
αώ
 

Фразами наподобие «все врут» говорящий лишь даёт знать остальным, что он сам лжёт, подпадая под критерий «все» и разоблачая свою суть, поскольку оправдывает ложь, выставляя её чем-то безобидным ввиду её особой популярности. А тебе приятно общаться с человеком, который не преминёт солгать в вашей беседе? Если ты сам такой, то, конечно, не будешь принимать это близко к сердцу: «ворон к ворону летит». Прилежный ученик верен своему учителю, и когда его учитель-дьявол кроется в деталях, то, присмотревшись, можно заметить эти детали. Отличительная особенность коммуникации таких людей – победа всеми возможными средствами, начиная с простой манипуляции словами как излюбленной тактики своего «духовного наставника» (о котором они в большинстве своём даже не подозревают). Ложное обобщение на примере «все врут» – это распространённый софизм, казуистический приём. Если тебе часто попадаются лжецы, то из этого не следует, что все такие. Выходит, когда проявляется твой циничный снобизм, тогда проступаешь наружу истинный ты – слабый и боязливый, потому что капитулируешь перед «все» из-за конформизма, сливаешься в общее болото, где никого не тревожит совесть, где сугубо коллективная ответственность, и то перед болотом [«Ваш отец дьявол… Когда говорит он ложь, говорит своё, ибо он лжец и отец лжи» Ин. 8:44]. В противном случае ты бы не тиражировал словесные уловки, рассчитанные на идиотов, а сказал, например: «пусть многие и врут, но есть и те, кто раскаиваются в этом и меняются, становясь другими» или «не знаю – все ли, так как не могу доказать, что все». Восхищаешься циником – станешь циником, рассеются остатки благородства, добросердечия, честности, не будет уважения, даже среди тех же циников. Подобное соединяется с подобным.

 
αώ
 

Эра обидчивых наступила тогда, когда взрослых людей стало меньше, чем детей во взрослом обличье. Это горделивые «дети», которые оканчивают школу, получают специальность, исполняют или не исполняют обязанности на трудовом поприще, зачинают, рожают, постоянно бегут от себя, поучая тому, чего не изучали, и в итоге всё равно оказываются в кладбищенской земле. С собой, в холодную чёрную могилу, они затаскивают шлейф, сотканный из переплетённых нитей долгих обид, и поэтому не помещающийся полностью в гроб, и остающийся снаружи в качестве репутации. Но, если ребёнку как таковому несвойственно контролировать чувство обиды, которое происходит из повреждённой природы человеческого естества, то взрослая обида есть не что иное, как настоящий упрёк обижающемуся. Её корень – это не наступившее психическое совершеннолетие, а также характер, заквашенный на высоком самомнении: «Это как так! Мне посмели перечить?! Самому мне! Я же центр всех центров!» Эта личина «Я» представляет то самое семя, что даёт впоследствии уродливые плоды: ненависть, вражда, предательства и убийства. Подобная правда неприятна обидчивому, и тогда на помощь приходит психолог-профессионал, который в соответствии с фиксированной ценой скажет слово лести, чтобы клиент не обиделся и снова вернулся с денежкой за дозой подобострастных речей: «повысьте самооценку, избавьтесь от неуверенности…» А человек остался тем же, поскольку психолог предоставил ещё больший стимул для роста гордыни. Он не говорил об обиде как следствии убеждения, что все и всё должны обиженному, что мир подстроен только под него, будто истина – это он сам, когда смысл жизни не зиждется на поиске и отстаивании того, что есть, того, что представляет объективную правду. Так называемый психолог по глупости или из корыстных соображений не рассказал о причине несчастья клиента – искажённом миропонимании: «Чему быть истиной, определяю я; правда – это то, что я хочу называть правдой (плевать мне на правду по сути своей). Не погнушаюсь ни клеветой, ни ложью, ни лжесвидетельством, но буду упорно отстаивать моё, пусть гнусное, пусть наглое, пусть пустое, пусть грязное, пусть уродливое, но моё, потому что я – большая претензия вселенной» [«Бог противится гордецам, а кротким дарует милость» Иак. 4:6].

 
αώ
 

Слово Бог в устах умалишённого играет на руку лукавым людям из числа скептиков и атеистов. Они с большим воодушевлением радуются таким «блаженным» ввиду того, что появляется возможность списывать разговоры о Боге на издержки психических болезней. Это удобно. Но неужели сумасшедший не говорит на том же языке, что и здоровый, не пьёт ту же воду, что и здоровый, не использует те же понятия и информацию, что и здоровый? На самом деле за этой тенденцией кроется (помимо поражённого духа) страх перед непонятным, неизведанным, непережитым, перед надвигающейся обязанностью осознать своё многолетнее, укоренившееся заблуждение. Вдобавок страх подкрепляется сопротивлением психики перед необходимостью менять ложные убеждения. Но так как подобный характер не допускает и мысли о собственном преображении, об осознанном самовоспитании как следствии любви к Богу и человеку, то обычно вскоре следует ожидать издевательского выпада в адрес тех, кто мыслит совсем иначе. Подвергаются сомнению их реальные переживания, ставится вопрос о здоровье личности, которая испытывает радость не от погони за детскими мечтами, но от зрелой осознанной действительности, от обещанного и осуществляющегося [«Счастливы бедные ради Господа! Царство Небес – для них. Счастливы те, что скорбят! Бог их утешит. Счастливы кроткие! Бог им отдаст во владение землю. Счастливы те, что жаждут исполнения воли Господней! Жажду их Бог утолит. Счастливы милосердные! И к ним будет Бог милосерд. Счастливы те, у кого чистое сердце! Они Бога увидят. Счастливы те, что добиваются мира! Бог назовет их Своими сынами. Счастливы те, кого гонят за исполнение воли Господней! Царство Небес – для них. Счастливы вы, когда вас оскорбляют, преследуют и клевещут на вас, обливая вас грязью из-за Меня! Радуйтесь и ликуйте! Велика ваша награда на небесах! Так гнали пророков, которые жили до вас» Мф. 5:3—12]. В то же время нездоровый, боязливый, самолюбивый, застывший скептицизм всю жизнь будет отравлять своего носителя, защищаясь от необоснованных опасений и страхов. Напоминает паранойю. Однако именно в паранойе лицемерный циник или им обманутый будет ложно обвинять искренне ищущего истину и живущего в радости и счастье. Слушая поверхностно, не вникая в суть слов обвинителя, его посыл может показаться правдивым. Так спотыкаются и падают миллионы, не относясь критически к информации, не анализируя происходящее, не задумываясь о личности говорящего, не знакомясь с его душевным миром, не исследуя мотивы людей, проще говоря: «слышу звон, да не знаю, где он».

 
αώ
 

Чтобы человек мог чувствовать себя психически комфортно посреди тягот бытия, ему дана возможность верить во всё, что заблагорассудится, даже в несуществование самого Бога. Отсюда рождались и рождаются всевозможные «измы», позволяющие беспризорной душе найти приют среди философских, научных, политических, экономических, творческих концепций, теорий, школ и направлений, принимать их за истину, объясняющую смысл существования. Насколько эти доктрины и движения во многом расходятся, настолько они сходятся в одном – игнорировании кричащей правды о сути человеческой натуры, в замалчивании колоссального значения мотивов и тайн сердца [«ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления – это оскверняет человека…» Мф. 15:19—20]. Поэтому ради сохранения психики в состоянии «без зазрения совести» придумываются альтернативы для мозга и души, которые не тревожат. Но у всякой выдумки есть побочный эффект. Появляется обязательство держать ответ перед реальностью, с её фактами, с её открытыми и неоткрытыми законами и знаниями. Поражает величие и совершенство любви Бога к своему творению, когда Он предоставляет самому любимому из своих творений право отрицать очевидное в угоду самолюбию, признанию, капиталу, карьере и прочему. Когда видный профессор естественных наук заявляет, что современных научных фактов достаточно сверх меры, чтобы говорить о Творце, но… Но говорить нельзя, так как это не материалистично. Кому он присягает на верность в этот момент? Своему богу под именем «материализм», всему олимпу, где пребывают и атеизм, и эволюционизм, и коммунизм, и весь сонм идеологических учений [«… их бог – чрево, и слава их – в сраме, они мыслят о земном» Флп. 3:19]. Причина спроса на них всё в том же – в самости, в жажде признания и власти, самоутверждении, наживе, пресыщении, роскоши, а также в тоске по самообману, паразитизму на ближнем, по банальной дурости, на которую удачно всё списывается. А потом тот же профессор продолжает: в нашем научном сообществе совестливые учёные не задерживаются, поскольку узнают со временем, что должны использовать доверчивость и малограмотность глупцов, обрабатывая их идеологически в целях пропаганды, и что допустимо искажать или скрывать достоверные факты о Земле и мироздании, истолковывать аргументацию по своему усмотрению, специально выдумывать откровенно нелепые теории, чтобы они рождали материалистический взгляд на мир. Мало того, он добавляет, что в исследованиях невозможно допустить и мысли о Боге, так как просто нужно иное! Напрашивается вопрос. Какой дух его купил за авторитетное имя и высокое жалование? Благодаря подобной откровенности вывод становится очевидным: человечество переживёт тот итог, которому большинство не препятствовало. [«… и сказал Ему дьявол: Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю её; итак, если Ты поклонишься мне, то всё будет Твоё. Иисус сказал ему в ответ: отойди от Меня, сатана; написано: Господу Богу твоему поклоняйся, и Ему одному служи» Лк. 4:6—8].

 
αώ
 

Если всё же настало то время, когда терпение жить иссякло, или же случилось нечто, из-за чего надежды рухнули и жизнь потеряла всякую ценность, то не иди искать избавления у людей. После удара и потери не ищи пустослова, который стремится выдать свои слова за истину, не переживая и не понимая того, что с тобой происходит. Не трать на это силы, ведь боль и так забирает их у тебя. Снова и снова душа испытывает тяготу страданий. Она терзается днём – и не замечаешь, что живёшь. Она томится ночью – и просыпаешься с досадой. В груди догорают остатки вчерашней радости. Они ещё не истлели, а воспоминания предательски воскрешают прошлое, причиняя нестерпимые муки. И так повторяется раз за разом, изо дня в день. Какой человек поможет тебе? Который завтра, быть может, сам окажется в этом аду? Разве облегчит твои переживания тот, чьё поведение стало синонимом глумления и издевательства, тот, который скрывается от испытаний в иллюзиях и развлечениях, который боится правды о самом себе? Как этой пустотой ты выкорчуешь разрастающийся корень уныния? Не обманывайся дурными и лукавыми речами того, кого не радует жизнь без хамства, лжи, чужого полового органа, хмельного пойла, без восхищённых и завистливых вздохов глазеющих на его транспорт или на искусных в извращениях самок или самцов, вываливающихся с запачканных сидений его машины, без оголтелого карьеризма, без выпячивания на чужом берегу уродливого брюха, наетого не только на свои деньги. Не довольствуйся рассказами психолога, получившего плату за слово из университетского учебника вперемешку с кивками головы перед твоими слезами. Все их праздные слова обернутся позднее против них, а пока они лишь продлевают твою агонию, разглагольствуя о не своём горе. Скорбь не пройдёт, ведь брехливый язык не лечит. Много ли людей, которым стоит раскрывать душу? В глазах большинства сплошной холод безразличия. Больше ничего не остаётся, как признаться себе, что пришло неизбежное, страхи стали реальностью. Только так можно очнуться от сна, которым человечество беспробудно спит, приговаривая избитое – «ах, как быстро пролетела жизнь, даже не заметили». Игра в детство с его бесконечными «хочу» закончилась. И так как правда разума говорит, что терять больше нечего, стоит поскорее пойти в противоположную сторону личной тропинкой, оставив общую широкую дорогу, приведшую к пропасти. Выбор невелик: шагнуть в смерть или развернуться и спастись. Если поступишь вопреки лицемерам, считающим себя правыми праведниками из праведников, и через силу проигнорируешь их самоубийственный жизненный опыт, то найдёшь подлинную силу жизни и родишься заново. Если ты был скептиком – ты обретёшь твёрдую веру, если ты ненавидел – станешь способным любить, если цели оказались суетой – ты поймёшь, ради чего действительно стоит жить. Тогда ни что не сможет отнять у тебя подлинные, чистые, самые сильные чувства, побеждающие тревоги, обиды, несчастья и потрясения. Это истинный дар для страдающего, сломленного, разбитого и оставленного, который однажды ощутит, как о нём заботится самая совершенная Любовь на свете. Чтобы это сбылось, надо лишь попробовать, надо начать быть другим, отказавшись от старого себя. Ведь если прежние идеалы были подделкой, значит нужно найти настоящие, возрождающие, одухотворяющие, что спасают от гибели и созидают. Есть, были и будут люди, которые, доверившись от безысходности, убедились, что измениться – это не просто шанс выжить, но начало того, что раньше казалось вымыслом. Если ранее тебе не доводилось встречать таких людей, это ещё не значит, что слова о них есть просто слухи, но это значит, что их очень и очень немного. В Боге обычно не нуждаются, пока чувствуют себя богами, когда мир падает под ноги, пока жизнь не переломана пополам в один миг. Выбор всегда за тобой: [«… И того, кто приходит ко Мне, Я не выгоню вон» Ин. 6:37. «Говорит ему Иисус: Я – Путь, Истина и Жизнь. Только через Меня можно прийти к Отцу» Ин. 14:6. «… Не здоровые нуждаются во враче, а больные. Я пришёл призвать не праведников, а грешников» Мк. 2:17. «Придите все ко Мне, измученные тяжкою ношей! Я дам вам отдых! Наденьте на себя ярмо Моих заповедей и у Меня учитесь: потому что Я мягок и кроток сердцем, и вы наконец отдохнёте, ведь заповеди Мои просты и ноша Моя легка!» Мф. 11:28—30. «Иисус сказал им: Я – хлеб жизни. Тот, кто приходит ко Мне, не будет голодным; тот, кто верит в Меня, никогда не испытает жажды» Ин. 6:35. «Братья мои, когда на вашу долю выпадают различные испытания, считайте это великой радостью. Ведь вы знаете, что испытания, которым подвергается ваша вера, вырабатывают у вас стойкость. А стойкость должна привести к достижению цели, к тому, чтобы вы стали зрелыми и совершенными и чтобы не было у вас никаких недостатков» Иак. 1:2—4. «Все свои заботы возложите на Него, ведь Он печётся о вас!» 1 Пет. 5:7. «Звучат в моём сердце Твои слова: Стремитесь найти Меня! И к Тебе я стремлюсь, Господь! Не отворачивай лицо Своё от меня! В гневе не отталкивай раба Своего! Ты помощник мой! Не отвергни меня, не оставь меня, Боже, Спаситель мой! Отец мой и мать оставили меня, но Господь примет меня к Себе! Господь! Научи меня пути Твоему! Прямым путём веди, наперекор врагам. На произвол врагов не отдавай меня! Лжесвидетели против меня выступают, обвинители расправы хотят. Верю я, что увижу блага Господни на земле живых! – Уповай на Господа, стойким будь, пусть твердым будет сердце твоё – уповай на Господа!» Пс. 26:8—14. «Я надеялся на Господа, надеялся и ждал, Он склонился ко мне и услышал мой крик. Из ямы могильной Он поднял меня, из трясины болотной вытащил. Он поставил меня на твёрдой скале, дал ногам моим крепко стоять» Пс. 39:2—3. «Что меня ужасало, то со мной и случилось, чего я страшился, то ко мне и пришло. Нет мне ни мира, ни покоя, ни отдыха – только смятение» Иов. 3:25,26. «Я стал для друзей посмешищем, вот, мол, как Бог ему ответил – над праведным и непорочным насмехаются! Кто благополучен, смеётся над бедствием, и кто крепко стоит – над пошатнувшимся. А дома разбойников – процветают, и кто Бога гневит, не знает бед, словно держит Его в руках» Иов. 12:4—6. «А вы раны мои лечите ложью, и все вы – никудышные лекари. О если б вы наконец замолчали – в этом и была бы ваша мудрость! Так вникните в доводы мои, послушайте, что скажу в свою защиту. Нужна ли Богу ваша неправда? Будете ли лгать ради Него? Для Него вы кривите душой, Его защитить хотите? Когда Он вас испытает – хорошо ли будет? Или обманете Его, как человека? Он вас сурово обличит, если будете темнить, кривить душой. Тогда устрашит вас Его величие, падёт на вас ужас Божий. Вы припоминаете обветшалые речения, ваш щит слеплен из глины. Так умолкните и дайте мне сказать, а там – будь что будет» Иов. 13:4—13. «Родных Он от меня удалил, и знакомые меня сторонятся; оставили меня, кто был знаком и близок, забыли те, кого приютил в своём доме; служанки чужаком меня считают, стал я для них посторонним; зову слугу – а он не отвечает, приходится его упрашивать. Отвратительно жене дыхание моё, даже братьям я опротивел; даже мальчишки меня презирают: стоит мне появиться – дразнят. Стал я мерзок ближайшим друзьям, те, кого любил, против меня обратились. Остались от меня кожа да кости, я впился зубами в собственное тело. Сжальтесь! Сжальтесь надо мной, друзья, меня поразила рука Божья! Почему вы преследуете меня, как и Бог, гложете меня ненасытно? О если б записать мои слова, если б начертать их в свитке, резцом железным по свинцу выбить и навеки высечь на камне! Я знаю – жив мой Заступник! Он последний встанет над прахом! Даже когда спадёт с меня кожа, лишаясь плоти, я увижу Бога. Я своими глазами Его увижу, не кто-то другой – я сам! Пусть даже остановится моё сердце. А вы хотите меня преследовать и меня же во всех бедах вините – так бойтесь меча, ибо ярость карается мечом; вы узнаете: есть высший Суд!» Иов. 19:13—29. «Чаял я добра, а явилось зло, ждал я света, а дождался тьмы: не утихает огонь в моём чреве, дни несчастий идут мне навстречу, брожу я в бессолнечном мраке, среди собрания о помощи взываю» Иов. 30:26—28. «Я знаю: всё в Твоей власти, нет для Тебя невозможного, что бы Ты ни замыслил. Кто я такой, чтобы порочить Твой замысел, ничего не зная? Говорил я о том, чего не понимаю, о чудесах, непостижимых для меня. Так выслушай, что я скажу; я спрошу, а Ты мне ответь. О Тебе я прежде лишь слышал, а теперь своими глазами увидел, потому я от всего отрекаюсь, раскаиваюсь средь праха и пепла» Иов. 42:2—6].

 
αώ
 

[«Называя себя мудрыми, они превратились в глупцов и вместо поклонения бессмертному Богу поклоняются образам, подобным смертному человеку…» Рим. 1:22,23]. Под сциентизмом можно понимать мировоззрение, абсолютизирующее научное знание в постижении бытия. Это культ науки, возникающий как реакция на человеческую потребность обращаться к авторитетному, непререкаемому источнику ответов, способных удовлетворить постоянно метущееся в поиске смыслов сознание. Поскольку в этой философии места Богу не остаётся, Его заменяет идол – научный метод, перед которым можно преклоняться, тем самым, оставаясь незаметно для себя личностью вполне религиозной. Подобных подделок поклонения превеликое множество – от так называемых официальных государственных «христианств» до обычного атеизма, где богом является материя. Такое идолопоклонение капитулирует перед простыми вопросами, на которые настоящая наука смиренно не будет отвечать, потому что они находятся вне её компетенции. Однако сциентизм должен всегда оставаться самодостаточным в голове своего носителя, иначе потеряется ощущение всемогущества объекта почитания. И для сохранения этого эффекта все средства хороши, включая фальсификацию фактов (мораль в такой парадигме относительна). Но бессилие в вопросах «зачем» и «для чего» никуда не исчезает. Здесь должны быть задействованы философское видение реальности и вера. Не всё что истинно, объясняется с помощью научной методологии, в частности, возникновение желания оказать помощь нуждающемуся, самопожертвование во имя чьей-то жизни, счастье влюблённых, не говоря уже о чуде как исключении из привычного действия естественных законов природы. В свою очередь, знания о мироустройстве собираются посредством наблюдений за явлениями упорядоченными и повторяющимися. Поэтому наука не может отрицать чуда, и лишь по той причине, что не может доказать его невозможности. Вместо того чтобы допустить необъяснимое, гордый, самонадеянный ум просто отрицает. Это мешает исповедующему сциентизм признать, к примеру, подлинность евангельской истории, содержащей сведения о воскресении Иисуса Христа. Если бы человек был открыт для правды, какой бы неожиданной она ни оказалась в итоге, насколько легче бы ему жилось без самоотверженной бесполезной борьбы, растрачивающей его немногочисленные дни на защиту заблуждений ради ненависти к истине и страха перед ней. А ведь стоит только признать очевидное, и больше ничего не потребуется – ни времени, ни подвигов, ни потерь. Заблуждения и целенаправленная ложь рассеиваются веской аргументацией, надо просто убедиться в её существовании. Наряду с недоказуемостью невозможности чуда воскресения Иисуса, имеются доводы для честного разума, который ищет ответы, отвергает предубеждения и принимает достойное для внимания и осмысления. Например, несколько сотен человек воочию видели живого Христа на протяжении многих дней после вести о воскресении, причём нет достаточных оснований не верить этим людям (иначе необходимо будет доказать ложь большого числа очевидцев, которых сложно расценивать в качестве лжецов или больных с искажённым сознанием); эти свидетели заявляли об увиденном сразу после произошедшего, когда ещё не прошло достаточно времени, чтобы умерли очевидцы, а последующие поколения начали выдумывать легенды; то же касается выдуманной озлобленными людьми версии об исчезновении тела Христа вследствие его похищения, что представляется особенно абсурдным, когда приходится представлять столкновение учеников Иисуса с римскими легионерами, стоявшими на страже перед гробницей (и уж совсем нелепо мнение об уснувших стражниках, которые, во-первых, каким-то образом не проснулись при шуме отваливаемого грабителями камня от входа в гробницу, и, во-вторых, которые были столь легкомысленны, что уснули, забыв про смертную казнь за их недобросовестность на посту); в случае выдумывания евангельского повествования автор обязательно учёл бы все нюансы, чтобы убедить читателя-современника в реальности произошедшего (как так могло случиться, что евангелист говорит именно о женщинах, первыми увидевших пустую гробницу, ведь в таком случае ставится под сомнение достоверность рассказа, поскольку в иудейской общественной среде той эпохи свидетельские показания женщин не принимались как достойные доверия и не рассматривались всерьёз, однако события описаны именно так, и это снова говорит о беспристрастности и честности авторов записанных текстов). Всегда может быть задан необдуманный и, в некотором роде, наивно-глупый вопрос: «почему тогда в моей жизни нет никаких чудес»? Прежде чем таким образом публично показывать свою глупость, не вернее было бы напрячь ещё работающие извилины и задать вопросы себе: «а не чудо ли было, что родился именно я», «а не чудо ли было, когда жизнь висела на волоске, но я выжил», «а не чудо ли, что я, беспечный лоботряс, но жильё, одежда и пропитание у меня есть», «а не чудо ли, что встретился человек, с кем мы смогли прожить полвека вместе», «а достоин ли я вообще наблюдать что-либо великое сверхъестественное, не вспоминая Бога, не благодаря Его и не испытывая к Нему любви»?