Текст книги "Битва за Русскую Арктику"

В течение сентября германские подводные лодки в водах Северного Ледовитого океана ничем себя не проявили. Однако в октябре лодкой U-46 было потоплено четыре иностранных парохода, а 22 октября – русский пароход «Ирина». Дальнейших успехов лодка U-46 не имела, и 5 ноября она покинула северные воды.

Таким образом, и в кампанию 1917 года на Северном морском театре действовали в разные периоды четыре германские подводные лодки. За кампанию они потопили 21 пароход общей вместимостью 54 тыс. брт. Германские подводные лодки в эту кампанию, как и в кампанию 1916 года, действовали преимущественно в районе мыс Нордкап – мыс Слетнес – Кольский залив.

За время войны по северным морским коммуникациям в обоих направлениях прошло 3580 транспортов, на которых было перевезено в Россию различных грузов 5475 тыс. тонн и вывезено за границу 4463 тыс. тонн.

Германскому флоту так и не удалось существенно нарушить судоходство союзников на Севере. Они потеряли на этом театре 61 транспорт (46 потопили германские подводные лодки, а 15 погибли на минах). Это составило лишь 1,6 процента общего количества судов, прошедших по северным морям в Первую мировую войну.

К 25 октября (7 ноября) 1917 г. в составе флотилии Северного Ледовитого океана числилось 99 боевых и вспомогательных судов, в том числе один линейный корабль, два крейсера, шесть миноносцев, одна подводная лодка, 17 посыльных судов, один минный заградитель, 44 тральщика, пять сторожевых катеров, семь гидрографических судна, три транспорта, 10 портовых судов и два морских ледокола.

В годы войны, пользуясь слабостью царской России и спекулируя на многочисленных просьбах о военной помощи, англичане прочно обосновались на Русском Севере. Даже после Октябрьской революции и заключения Брестского мирного договора они не собирались уходить оттуда. В Мурманске их поддержали меньшевики и эсеры, а также офицеры флотилии, большинство из которых были враждебно настроены по отношению к советской власти. Англичане и другие «союзники» были на Севере не единственными врагами Советской республики.

С началом 1918 г. северные районы России оказались под угрозой нападения… белофиннов. 18 марта в поселке Ухта, занятом финскими войсками, собрался «Временный Комитет по Восточной Карелии», принявший постановление о присоединении Восточной Карелии к Финляндии.

Целью финского вторжения в Карелию и на Кольский полуостров были не только территориальные приобретения, но и захват оружия, продовольствия и различного ценного оборудования, доставленного союзниками в 1915–1918 гг.

В конце апреля 1918 г. крупный отряд белофиннов на лыжах двинулся к порту Печенга. По просьбе Мурманского совета рабочих и солдатских депутатов английский адмирал Кемп приказал посадить отряд русских красногвардейцев на крейсер «Кохран» («Cochrane», водоизмещение – 13 550 т, вооружение: шесть 234-мм, четыре 190-мм и двадцать четыре 47-мм орудия).

3 мая «Кохран» прибыл в Печенгу, где высадил красногвардейцев. В помощь им капитан крейсера «Фарм» направил отряд английских матросов под командованием капитана 2-го ранга Скотта.

Первое нападение на Печенгу было произведено финнами 10 мая. Основные же силы финнов атаковали союзников 12 мая. Однако совместными усилиями английским матросам и красногвардейцам (в большинстве своем матросам с крейсера «Аскольд») удалось рассеять и отогнать финнов.

В начале апреля союзное командование послало французский крейсер «Amiral Aube» в Кандалакшу для помощи советским силам в отражении предполагаемого набега финнов. Но крейсер не смог пройти через лед в горле Белого моря. Тогда в Кандалакшу по железной дороге выслали 150 британских морских пехотинцев. Финны решили не связываться с англичанами, и нападение на Кандалакшу было отменено. Таким образом, местным русским властям с помощью англичан и французов удалось отстоять от финнов Кольский полуостров.

Несколько упрощая ситуацию, можно сказать, что местное население, включая большинство членов местных совдепов, видело в англичанах не только защитников от финнов, но и кормильцев (они привезли продовольствие). Петроград был далеко, железные дороги работали из рук вон плохо, а Ленин и Троцкий в угоду немцам слали отчаянные телеграммы Мурманскому и Архангельскому совдепам с требованием полного разрыва с англичанами. В итоге в августе 1918 г. где мирным путем, а где после небольших перестрелок власть на Севере перешла в руки противников советской власти, поддерживаемых англичанами.

2 августа 1918 г. в Архангельске было создано «Верховное управление Северной области». Правительство представляло собой коалицию эсеров, народных социалистов и кадетов. Председателем его стал известный еще с 70-х годов XIX века народник, а с 1904 г. эсер И.В. Чайковский (1850–1926)³¹. 28 сентября это правительство было расформировано и получило название «Временное правительство Северной области», во главе с тем же Чайковским.

Осенью 1918 г. союзники высадили в Архангельске две английские пехотные бригады, полк американской пехоты и французский батальон.

5 августа «Временное правительство» Чайковского передало во «временное пользование» интервентам посыльное судно «Горислава», ледоколы «Святогор» и «Микула Селянинович» и восемь тральщиков. Ранее, в июне, в Мурманске англичанам были переданы посыльное судно «Соколица» и крейсер «Аскольд». Суда передавались под тем предлогом, что белые власти, считая себя в состоянии войны с Германией, должны оказывать интервентам «союзную помощь» против общего врага.

Значительная часть русских военных судов потом так и не была возвращена. На этих судах в нарушение соглашения был поднят английский или французский флаг. Так остались у англичан и плавали под английским флагом крейсер «Аскольд» и десять тральщиков.

Те же суда, которые были все же возвращены интервентами, оказались в самом плачевном состоянии. Так, комиссия, назначенная для приемки от англичан посыльного судна «Горислава», в акте от 25 апреля 1919 г. отметила, что «запущенность и загрязненность корабля в момент его оставления британским экипажем не поддается описанию». В результате такого хозяйничанья белых и их союзников судовой состав флотилии Северного Ледовитого океана резко сократился и к февралю 1919 г. насчитывал всего 12 посыльных и гидрографических судов, 4 миноносца и 9 тральщиков, не считая старого линейного корабля «Чесма», потерявшего боевое значение.

Развал флотилии продолжался и дальше. В сентябре того же года командующий флотилией доносил в Омск «морскому министру», что, «не считая четырех тральщиков, лишь посыльные суда “Ярославна” и “Горислава” держатся готовыми к плаванию».

Белые в 1919 г. пытались продать некоторые суда флотилии за границу. Так, 4 апреля русский посол в Париже телеграфировал в Архангельск генерал-губернатору Миллеру о предложении Чайковского продать частным лицам за 2 млн 500 тыс. франков посыльное судно «Ярославна». 5 мая «Временное правительство» постановило «признать желательной» продажу посыльных судов «Горислава» и «Соколица». 28 ноября генерал Миллер телеграфно просил русских послов в Париже и Лондоне выяснить возможность продажи за границей «Ярославны», «Гориславы» и «Соколицы». Но продажа этих судов не состоялась.

Разбазаривались также и ледокольные суда. 7 ноября 1918 г. «Временное правительство Северной области» постановило: «Пять ледокольных грузовых пароходов “А. Сибиряков”, “С. Дежнев”, “Г. Седов”, “В. Русанов” и “Соловей Будимирович” передать в ведение Британского адмиралтейства на зимнюю навигацию». Англичане не оценили этой услуги своих белых союзников. В ответ на просьбу начальника охраны водного района Архангельска предоставить ледокол для вывода парохода «Полярный» в море старший английский транспортный офицер коммодор Хейд сообщил: «B ответ на Ваше письмо… с сожалением сообщаю, что нет свободного ледокола для вывода парохода “Полярный”».

Осенью 1918 г. на ремонт в Англию ушел ледокол «Микула Селянинович». Вскоре он был передан англичанами французам, которым подняли на нем свой флаг.

Осенью 1919 г. под английским флагом плавали ледоколы «Св. Александр Невский» и «Святогор». Правда, ледоколы «Князь Пожарский», «Козьма Минин», «Канада» и три ледокольных парохода, ремонтировавшиеся в Англии, были под русским флагом. Но, видимо, у белых не было никакой уверенности, что и эти ледоколы не захватят англичане.

13 сентября 1919 г. генерал Миллер телеграфировал русскому послу в Париже: «Скорейшая передача всех ледоколов в русские руки существенно необходима, о чем прошу Ваших настояний перед английским и французским правительствами». 23 сентября Миллер получил из Парижа ответную телеграмму: «Три ледокола – “Канада”, “Пожарский” и “Минин” будут готовы в начале октября и пойдут в Северную Россию, но будут находиться под английским контролем, чтобы не попали в руки большевиков». Союзники не верили в прочность положения белых на Севере, власть которых действительно близилась к концу.

27 сентября английские войска эвакуировались из Архангельска. Обнадеженный временными успехами Деникина и переоценив свои силы, генерал Миллер решил продолжать борьбу против Красной армии. Но дни северной контрреволюции уже были сочтены. В начале 1920 г. Красная армия закончила освобождение Русского Севера от интервентов.

Для организации советских морских сил на Севере красному командованию пришлось использовать наиболее пригодные из оставшихся судов, а также ледоколы. Последние входили в состав Морских сил Северного моря в качестве вспомогательных крейсеров под новыми названиями: ледокол «Иван Сусанин» стал «Лейтенант Дрейер», «Князь Пожарский» – «Лейтенант Шмидт», «Канада» – с мая 1920 г. «III Интернационал», а с июля 1921 г. «Федор Литке».

Глава 8
ОГПУ Дает отпор

Прежде чем начать рассказ об освоении Арктики в советское время, надо понять, какие территории и моря принадлежали нашей стране и как они охранялись.

Еще в сентябре 1916 г. царское правительство объявило союзным и нейтральным в Первой мировой войне странам, что острова архипелага Северная Земля, Новосибирские острова и остров Врангеля составляют неотъемлемую часть российской территории.

Заявление это было односторонним, спорить с Россией никто не стал, но и официального признания принадлежности этих территорий нашей стране ни от стран Антанты, ни от нейтралов не последовало. Понятно, что в годы Гражданской войны иностранцы творили на северных территориях все, что хотели.

15 апреля 1926 г. Президиум ЦИК СССР принял постановление о принадлежности СССР всех земель и островов, расположенных в Северном Ледовитом океане к северу от побережья СССР до Северного полюса, открытых и могущих быть открытыми в дальнейшем, не состоящих к моменту опубликования постановления территориями каких-либо иностранных государств, в пределах, ограниченных меридианом, проходящим по восточной стороне Вайда-губы через триангуляционный знак на мысе Кекурный, и меридианом, проходящим посередине пролива, разделяющего острова Ратманова и Крузенштерна группы островов Диомида в Беринговом море.

При этом была приведена ссылка на заявление российского правительства от 1916 года и на тот факт, что эти земли лежат западнее линии разграничения, указанной в российско-американском договоре 18 (30) марта 1867 г. о продаже Аляски. Это пространство позже получило официальное наименование «арктического сектора СССР».

15 июля 1927 г. ЦИКи Совнарком СССР утвердили новое «Положение об охране государственных границ Союза СССР», в котором 12-мильная полоса называлась просто «морской» в отличие от Положения 1923 года, где она именовалась «морской пограничной полосой». Одновременно по морской границе вводились 7,5-километровая и 22-километровая пограничные полосы.

Нововведения эти имели определенную цель. Для облегчения борьбы с контрабандой в России издавна устанавливались «пограничные полосы», исчисляемые от пограничной черты (то есть государственной границы) внутрь территории государства. «Морская пограничная полоса» как бы переносила линию границы в море, что вовсе не имелось в виду. Положение 1927 года устранило это двусмысленность и дало косвенное определение прохождения линии морской границы. Согласно статье 9 этого Положения, пограничные береговые полосы исчислялись от линии наибольшего прилива в сторону суши, а морская 12-мильная полоса – от линии наибольшего отлива в сторону моря. Образующаяся между этими линиями полоска суши переменной ширины и являлась морской государственной границей.

Здесь и далее я опускаю дипломатические нюансы, связанные с архипелагом Шпицберген, поскольку о нем будет рассказано отдельно.

Поскольку в заявлениях советского правительства речь шла, в основном, о безлюдных и неиспользуемых землях и водах, серьезных дипломатических конфликтов не последовало. Однако по краям советского арктического сектора браконьеры и контрабандисты продолжали действовать в тех же масштабах, как и в Гражданскую войну.

Дело в том, что белогвардейцы на Севере угнали за границу лучшие суда флотилии Северного Ледовитого океана, а оставшиеся суда находились в плачевном состоянии и требовали капитального ремонта.

Советская Россия в условиях голода и разрухи не имела возможности выделить средства на ремонт и содержание кораблей на Севере. В результате образованные в апреле 1920 г. Морские силы Северного моря в январе 1923 г. были расформированы, а боевые корабли сданы на лом или переданы гражданским ведомствам.

Аналогичная картина сложилась и на Дальнем Востоке. Созданные в начале ноября 1922 г. Морские силы Дальнего Востока в сентябре 1926 г. были расформированы. Таким образом, СССР оказался вообще без военно-морских сил как на Севере, так и в Тихом океане.

Все, что могла себе позволить нищая республика, это организовать в Архангельске летом 1920 г. «Особый отдел охраны побережья Белого моря и Ледовитого океана».

4 января 1923 г. охрана морской границы на Дальнем Востоке была поручена Приморскому отделу ГПУ во Владивостоке.

Уже в апреле 1920 г. сотни промысловых судов Норвегии вторглись во внутренние воды РСФСР на Севере – от Мурманска до Архангельска. Дошло до того, что норвежцы били тюленей не только в горле Белого моря, но даже в устье Северной Двины. В навигацию 1920 года браконьерам никто не мешал. А несколько гневных нот, посланных Норвегии наркомом иностранных дел РСФСР Г.В. Чичериным, остались без ответа. Так, 4 мая 1920 г. Чичерин направил ноту министру иностранных дел Норвегии, в которой сообщалось, что Белое море является внутренними водами Советского государства.

24 мая 1921 г. был издан декрет Совнаркома СССР «Об охране рыбных и звериных угодий в Северном Ледовитом океане и Белом море», подписанный В.И. Лениным. Декрет устанавливал исключительное право РСФСР на эксплуатацию рыбных и звериных угодий в следующих районах: в Белом море – к югу от прямой линии, соединяющей мыс Святой Нос и мыс Канин Нос, в Чешской губе и в Северном Ледовитом океане, начиная от западной границы (в то время с Финляндией) до северной оконечности Новой Земли, вдоль берега, на расстоянии 12 миль от линии наибольшего отлива как по материковому побережью, так и по побережью островов. В этом водном пространстве право на промыслы предоставлялось лишь советским гражданам.

С конца 1921 г. до середины 1922 г. для охраны рыбных и звериных промыслов использовались бывшие тральщики, Т-15, Т-21 и Т-23, а также пароходы «Полярный» и «Беднота». Пароходы одновременно промышляли зверя для Северного морского кооператива. Приведу некоторые данные о результатах службы этих судов. Так, 31 января 1921 г. тральщик Т-21 задержал английский рыболовный траулер «Магнето» и, высадив на него двух военморов, отправил траулер в Мурманск. Но судно попало по пути в жестокий шторм и затонуло вместе со всем экипажем и советскими конвоирами. 3 марта 1922 г. в районе Териберки в 10 милях от берега тот же Т-21 задержал английский траулер «Санкт-Губерт», на борту которого было обнаружено 20 тонн свежевыловленной рыбы. Траулер был отконвоирован в Мурманск.

25 апреля 1925 г. пароход «Полярный» задержал три норвежских бота. Советские моряки конфисковали добычу и отпустили боты. 2 мая того же года пароход «Беднота» задержал два норвежских судна. Одно, отправленное с конвоирами в Мурманск, ушло в Норвегию, а второе после конфискации груза в Дроздовке отпущено. 4 мая «Полярный» задержал пять норвежских судов.

21 марта 1922 г., накануне начала зверобойного сезона МИД Норвегии направил в Наркомат иностранных дел РСФСР ультимативную ноту, в которой требовал немедленной отмены Декрета Совнаркома РСФСР от 24 мая 1921 г., а также:

1) ликвидации понятия «советские территориальные воды» для северных широт;

2) смещения государственной границы России к кромке побережья в Баренцевом и Белом морях;

3) объявления всего Белого моря и Чёской губы за полуостровом Канин открытыми морями.

«В период с 25 апреля по 10 мая 1922 г. сотни норвежских промысловых судов вновь вторглись в Баренцево и Белое моря, в территориальные воды России.

Погранвойска РСФСР на сторожевых катерах произвели задержание и арест нескольких десятков зверобойных шхун-браконьеров.

НКИД РСФСР вновь направил протест Норвегии против действий ее зверобойного флота.

МИД Норвегии потребовал отпустить норвежских браконьеров, заявляя о непризнании Норвегией ни декрета, ни самого правительства России.

С началом сезона [июль 1923 г.] норвежские суда, исчисляемые сотнями, вновь вторглись плотной массой в Белое море под защитой броненосца береговой обороны, который вошел в Горло Белого моря с расчехленными орудиями калибра 210 и 152 мм и своим огнем отгонял советские пограничные сторожевые катера, пытавшиеся задержать суда-браконьеры»³².

Несколько советских пограничных судов, вооруженным одной-двумя малыми пушками, не могли тягаться с норвежским флотом, в составе которого к 1922 г. имелось 4 броненосца береговой обороны, 7 эсминцев, 20 миноносцев, 5 подводных лодок и два десятка канонерских лодок, минных заградителей, судов охраны рыболовства и т. д.

В итоге в 1920–1932 гг. в большинстве случаев браконьерам все сходило с рук. Англия занимала 2-е место после Норвегии в деле расхищения богатств Русского Севера. Пограничники и с иностранцами действовали вяло, в основном, требуя покинуть советские воды. Изредка случались задержания браконьеров. Так, в марте 1923 г. пограничное судно Т-15 обнаружило в районе острова Большой Олений два английских траулера, промышлявших в 3-мильной зоне. Командир Т-15 Котов потребовал от капитанов траулеров прекратить промысел и покинуть советские территориальные воды, но англичане на это никак не среагировали. Приказ остановиться также был проигнорирован, и Котову пришлось высаживать осмотровую группу на борт траулеров на ходу. Это была первая подобная высадка морпогранохраны. Траулеры были задержаны и из-за надвигавшегося шторма отконвоированы на рейд губы Захребетной. Котов по радио донес о задержании браконьеров и получил приказание начальника флотилии с улучшением погоды доставить их в Мурманск. Ночью пошел густой снег, и, воспользовавшись этим, один из траулеров попытался уйти. Находившиеся на его борту три красноармейца были убиты, но побег не удался – при выходе из бухты траулер наскочил на камни и затонул. Нескольким членам экипажа удалось добраться вплавь до берега, но там их обнаружила поисковая группа, высаженная с Т-15. Браконьеров доставили в Мурманск, где они предстали перед судом. А британскому правительству советская сторона заявила решительный протест.

Только в 1922 г. норвежцы в Белом море, то есть почти за две тысячи миль от своих портов, забили свыше девятисот тысяч голов тюленей. Пользуясь безнаказанностью, несколько сотен норвежских судов вели хищнический бой тюленей, уничтожая вопреки международным законам самок и бельков (детенышей), а также оставляя на льду много подранков, будучи не в силах погрузить всю добычу на суда.

В составленном по следам этой норвежской варварской акции докладе Зоокомиссии Академии наук СССР говорилось, что промысел тюленей будет практически сведен в течение следующих пяти – семи лет на нет, так как норвежцами было подорвано естественное воспроизводство тюленей. В действительности промысел уже и спустя десять лет не был восстановлен в прежнем объеме и беломорский тюлень стал исчезать.

19 апреля 1923 г. Наркомат иностранных дел СССР отправил ноту в Осло, протестуя против беспрецедентной в мировой международной практике посылки военного судна в воды другого государства в мирное время, без объявления войны с целью грабежа имущества другого государства и нанесения ему и его гражданам материального ущерба.

«Однако норвежский МИД затянул ответ на ноту на два месяца, ожидая возвращения своего броненосца и зверобойного флота, и лишь тогда высокомерно ответил, что Норвегия вела и будет вести лов там, где ей нужно, поскольку она не признает СССР как государство.

Норвежско-советский конфликт и напряженность в отношениях были ликвидированы только после того, как Норвегия признала СССР де-юре – 15 февраля 1924 г.»³³.

16 декабря 1924 г. в Ленинграде Норвегия и СССР подписали «Договор о норвежской концессии в СССР на ведение зверобойного промысла по государственным квотам СССР». Согласно этому договору, в воды СССР допускались только 90 норвежских судов, которые должны были вести лов строго в пределах указанных квот.

Однако весной 1928 г. сотни норвежских судов-зверобоев прорвались за линию морской советской границы, следуя не вдоль Мурманского побережья, а за пределами прибрежных территориальных вод и держа курс не на хорошо охраняемое пограничниками Белое море, а значительно севернее – на остров Колгуев и Новую Землю.

Особым постановлением Совнарком СССР принимает решение закрыть морскую границу СССР на Севере, организовав ее непрерывное патрулирование кораблями ВМФ СССР, и даже прервать в связи с этим поморскую меновую торговлю, прекратив на год поездки советских поморов со своими товарами в Норвегию.

В ответ норвежское правительство 11 сентября направило Советскому правительству ноту с угрозой обратиться к Англии за помощью и войти весной 1929 г. в советские воды на промысел в сопровождении двух английских боевых кораблей.

15 сентября 1928 г. последовал быстрый и решительный ответ Наркомата иностранных дел с угрозой применить силу при охране границ СССР. В Осло быстро сообразили, что 1929 год – не 1920-й и конфликт с Россией чреват серьезными последствиями, и временно воздержались от дальнейших претензий.

Зато в Осло решили захватить Землю Франца-Иосифа, объявленную территорией СССР. Однако советская разведка не дремала, и 29 июля 1929 г. советские полярники водрузили флаг СССР на мысе Ниль Земли Принца Георга на Земле Франца-Иосифа. Норвежская экспедиция, стремившаяся захватить архипелаг и установить там норвежский флаг в знак суверенитета Норвегии над Землей Франца-Иосифа, опоздала прибытием всего на две недели.

С лета 1929 г. на Земле Франца-Иосифа организуются постоянная советская колония и самая северная в мире исследовательская станция, расположенная на острове Гукера, в составе 11 человек, располагающая аэродромом, двумя самолетами и ежегодно сменяемая.

В начале марта 1932 г. погранохрана задержала в Белом море десять норвежских шхун, промысловики которых не только охотились на тюленей ранее дозволенного срока, но и похищали имущество русских поморов.

Член Коллегии Наркомата иностранных дел СССР Б.С. Стомоняков на основе неверной информации посланника Норвегии в СССР А.Т. Урбю, что якобы норвежцы не виноваты, дал распоряжение пограничникам освободить браконьеров. Но как только суда были освобождены, в Белое море вошла новая группа норвежских промысловиков под прикрытием военного судна – фрегата «Фритьоф Нансен» (1932 г. постройки, водоизмещением 1275 т, вооруженного двумя 102-мм и двумя 47-мм орудиями), который открыл стрельбу по пограничникам.

25 марта 1932 г. замнаркома НКИД Б.С. Стомоняков, вызвав посла Урбю в наркомат, заявил, что НКИД считает, что имеет в лице Норвегии недружелюбную державу, и с этой точки зрения будет отныне расценивать все вопросы, возникающие в советско-норвежских отношениях.

22 июня 1933 г. произошло вроде бы рутинное событие – в Екатерининскую гавань села Полярное (бывший городок Александровск-на-Мурмане) прибыл буксирный пароходик «Буревестник». Тем не менее это круто изменило судьбу советской Арктики. На буксире прибыли Сталин, Ворошилов и Киров. Они искали место для будущей главной базы советского Северного флота.

Тут следует заметить, что в 1930-е годы в СССР время шло иначе, чем в царской России или в «демократической» России, – в фантастически короткие сроки строились заводы, каналы и города.

«Время – вперед!» Пока три вождя гуляли по Полярному, по новопостроенному Беломорско-Балтийскому каналу шли первые корабли Северного флота: эскадренные миноносцы «Урицкий» и «Куйбышев», сторожевые корабли «Ураган» и «Смерч», подводные лодки «Декабрист» (Д-1) и «Народоволец» (Д-2). Этот переход получил название Экспедиции особого назначения (ЭОН-1). Корабли 18 мая 1933 г. покинули Кронштадт, а уже 6 августа того же года прибыли в Мурманск.

Надо ли говорить, что после этого норвежские броненосцы как ветром сдуло. А Правительство СССР приняло решение с 1933 г. постепенно сокращать существующие норвежские концессии в СССР.

«В период 1937–1939 гг. наступила относительная нормализация советско-норвежских отношений. Вторжения норвежских промысловых судов в советскую акваторию были в этот период полностью прекращены»³⁴.

На Дальнем Востоке японские промысловики и торговцы действовали куда более нагло, чем англичане на Севере. Японцы не только ловили рыбу у наших берегов, но и высаживались на берег, вели меновую торговлю с местным населением и даже устраивали на берегах Камчатки нелегальные рыбоперерабатывающие заводы. Делалось это под прикрытием японских эсминцев и даже крейсеров, которые заходили в наши территориальные воды и угрожали оружием нашим пограничникам, пытавшимся захватить суда браконьеров. Но, увы, эта тема выходит за рамки нашей работы, и приходится вернуться к арктическим территориям.

В 1921 г. к острову Врангеля подошло английское судно, командир которого некий Стефенсон высадил десант, поднял британский флаг и объявил остров владением Великобритании. На острове был оставлен небольшой отряд. В конце лета следующего года британское судно из-за сложной ледовой обстановки не сумело подойти к острову Врангеля, и высаженные там англичане погибли от цинги.

По сему поводу я обнаружил в Интернете любопытный пассаж: «В сентябре 1922 г. находившаяся на охране наших русских территорий канонерская лодка “Магнит”, выйдя из порта Ном на Аляске, направилась на остров Врангеля, чтобы восстановить российское владение островом и поднять на нем Андреевский флаг. В двадцатых числах сентября, пройдя мыс Дежнева, “Магнит” около двух суток ждал перемены северных ветров, нагнавших массу льдов в Берингов пролив, благодаря которым он не мог пробиться.

Вторая попытка была сделана через несколько дней, но тоже оказалась безуспешной из-за постоянных северных ветров. Дальнейшие попытки были безуспешны – льды начали угрожать целости парохода. Ввиду необходимости вернуться на охрану берегов Камчатской области и отсутствия надежд пробиться через льды канонерская лодка “ Магнит” вынуждена была оставить северные воды.

Таким образом, идея восстановления прав России на владение островом Врангеля принадлежит канонерской лодке “Магнит” во главе с ее доблестным командиром лейтенантом Д.А. фон Дрейером.

Канонерская лодка “Магнит” является последним кораблем Российского военного флота под Андреевским флагом, покинувшим российские воды 2 ноября 1922 г.».

Любопытно, что канонерская лодка «Магнит», входившая в состав белой Сибирской флотилии, ранее была минным заградителем русской армии. Да, да! Я не оговорился – не флота, а армии. В 1911 г. для Владивостокской крепости был построен минный заградитель «Магнит» нормальным водоизмещением 950 т, скоростью 10 узлов и вооруженный одной 75/50-мм и одной 47-мм пушками. А все крепости России подчинялись Военному, а не Морскому министерству. Кстати, в русской армии были и бронированные канонерские лодки, и бронекатера, и даже малые подводные лодки.

Ну, а в 1922 г. канонерка «Магнит» занималась не «восстановлением российского владения», а банальным рэкетом. В июне 1922 г. командующий Сибирской флотилией контр-адмирал Юрий Карпович Старк и все его офицеры прекрасно понимали, что Гражданская война бесповоротно проиграна, и готовились к эвакуации. Но, чтобы жить в эмиграции, а главное – хорошо жить, нужны немалые средства. И вот в июне 1922 г. суда Сибирской флотилии были разосланы в разные края собирать дань. Понятно, что за отсутствием законной власти на Дальнем Востоке и наши, и иностранные промышленники ловили рыбу и добывали зверя «по понятиям». Ни копейки из изъятых у промысловиков денег не попало во Владивосток. Все «бабки» осели в карманах Юрия Карповича. Так, только с 1 по 20 августа суда «Илья Муромец», «Аякс» и «Охота» доставили адмиралу свыше 80 тысяч иен, не считая натуры.

Что же касается канонерки «Магнит», то «доблестный» Д.А. фон Дрейер повел ее из Владивостока на секретное задание – захватить в китайском порту Чифу пароход Добровольного флота «Ставрополь». Команда этого судна не желала подчиняться белогвардейскому правительству и выжидала, пока его выкинут из Приморья.

5 июля перед рассветом «Магнит» тайно вошел в Чифу, пришвартовался к «Ставрополю», и пира… пардон, доблестные защитники Андреевского флага пошли на абордаж. Однако помощник капитана «Ставрополя» и несколько матросов сумели уйти на шлюпке и сообщить о нападении китайским властям.

Китайский губернатор направил на «Магнит» офицеров порта, которым поручил объяснить Адольфу Карловичу (для конспирации Дрейер именовал себя Дмитрием Александровичем), что порт Чифу находится в Желтом море, а не в Карибском и что на дворе ХХ век, а не XVIII. Короче, «Магниту» предложили «выйти вон».

11 июля 1922 г. «Магнит» пришел во Владивосток. Теперь Старк предложил Дрейеру отправиться к острову Врангеля, чтобы собрать дать с встреченных промышленников, ну, и похвалиться перед японцами площадью контролируемых белым правительством земель. Ну, и последняя ложь – «Магнит» уходит последним не из-за доблести фон Дрейера, а из-за неисправности машины.

6 декабря 1922 г. «Магнит» вместе с двенадцатью другими судами Сибирской флотилии прибыл в Шанхай. Там капитан Дрейер доблестно смылся с корабля. Сам же «Магнит» вместе с другими судами дошел до Манилы, где Старк оперативно распродал суда частным владельцам.