Текст книги "Время больших пушек. Битва за Ленинград и Севастополь"

Глава 9
Как это было у нас

29 октября 1941 г. заместитель командующего Черноморским флотом по обороне главной базы контр-адмирал Г.В. Жуков приказом № 02 объявил в Севастополе осадное положение.

В ночь на 30 октября морские стрелковые части Севастопольского гарнизона заняли сухопутные рубежи обороны: 2-й полк морской пехоты – участок Камары – Чоргунь – Шули; 3-й полк морской пехоты – участок Черкез-Кермен – деревня Заланкой; местный стрелковый полк – участок гора Азис-Оба – Аранчи – берег моря. В районе ст. Мекензиевы горы был сосредоточен в качестве резерва один батальон 8-й бригады морской пехоты, доставленный из Новороссийска на крейсере «Красный Кавказ».

На сухопутную оборону города было направлено также 16 вновь сформированных батальонов морской пехоты.

31 октября немцы установили две артиллерийские батареи: в 2 км севернее железнодорожной станции Альма и в 1,5 км восточнее ее. Германские пушки начали обстрел железной дороги и шоссе, прервав сообщение между Симферополем и Севастополем. В частности, эти батареи в ночь на 1 ноября расстреляли наши бронепоезда № 1 и № 2,[209]209
  Бронепоезд № 1 принадлежал РККА, а бронепоезд № 2 («Орджоникидзе») – флоту.


[Закрыть] прорывавшиеся в Севастополь.

В связи с этим командование Приморской армии приказало своим частям пробиваться через горы. Узнав об этом, Манштейн приказал 132-й пехотной дивизии и моторизованной бригаде Циглера наступать на Севастополь, а 50-й пехотной дивизии повернуть на юго-восток и во взаимодействии с 30-м корпусом в горах севернее Ялты уничтожить Приморскую армию.

1 ноября передовые части 72-й пехотной дивизии вошли в Симферополь, а 124-й полк этой дивизии начал движение по шоссе к Алуште. Вскоре стала пробиваться в горы и далее к морю 22-я пехотная дивизия.

К исходу 3 ноября с занятием селений Шуры, Улу-Сала, Мангуш немцам удалось перехватить пути отхода советских войск. Штаб нашей армии в это время находился в Балаклаве. Генерал И.Е. Петров по радио приказал командиру 25-й дивизии генерал-майору Т.К. Коломийцу возглавить отход соединений армии, продолжать движение к Севастополю кратчайшей дорогой через Керменчик, Ай-Тодор, Шули, разгромив части противника, если они преградят путь.

4 ноября в 2 часа ночи под проливным дождем части 95-й стрелковой дивизии и передовой 287-й стрелковый полк 25-й дивизии атаковали немцев в селении Улу-Сала. В упорном бою был полностью разгромлен моторизованный отряд и 72-й противотанковый артиллерийский дивизион, захвачено 18 орудий противника, 28 пулеметов, до 30 автомашин, 19 мотоциклов.

4 ноября 421-я стрелковая дивизия, которой командовал полковник С.Ф. Монахов, была выбита из Алушты 124-м пехотным полком 72-й пехотной дивизии.

4 ноября командующий войсками Крыма приказом № 1640 в связи с новой оперативной обстановкой в Крыму создал два оборонительных района – Керченский (КОР) и Севастопольский (СОР).

В состав Севастопольского оборонительного района были включены все части и подразделения Приморской армии, береговая оборона главной базы, все морские и сухопутные части и части ВВС Черноморского флота.

Командование сухопутными войсками и руководство обороной Севастополя было возложено на командующего Приморской армией генерал-майора Петрова, непосредственно подчиненного командующему войсками Крыма.

Заместителю командующего Черноморским флотом по сухопутной обороне Главной базы контр-адмиралу Жукову было приказано вступить в командование Главной базой.

В состав Керченского оборонительного района были включены все части и подразделения 51-й армии и сухопутные части Керченской военно-морской базы. Командование частями, действовавшими на Керченском полуострове, было возложена на генерал-лейтенанта Батова.

4 октября в 15 ч. 08 мин. в Ялтинский порт вошел сторожевой корабль «Петраш», имея на буксире минный заградитель «Гидрограф» (бывшее гидрографическое судно водоизмещением 1380 т). Вообще-то они, согласно «Хронике…» (стр. 213), шли в Туапсе, но зачем-то зашли в Ялту. Через 10 минут туда же пришел и транспорт «Черноморец». В тот же день «Петраш» вывел на буксире «Гидрограф», но вскоре суда были атакованы германской авиацией. «Гидрограф» получил пробоину и через некоторое время затонул в 19 милях на восток от Ялты.

К вечеру 6 ноября в Ялту вошли 1330-й полк 421-й стрелковой дивизии, 7-я бригада морской пехоты и батальон 172-й стрелковой дивизии. Генерал Петров приказал командиру Ялтинского боевого участка комбригу Киселеву немедленно отправить на автомашинах в Севастополь один батальон 7-й бригады морской пехоты, а остальной ее личный состав подготовить для переброски туда же морем. Людей иметь на причале в готовности к погрузке к 20 часам. В Ялту были направлены эсминцы «Бойкий» и «Безупречный».

25-я стрелковая дивизия (без 31-го и 54-го полков), 95-я и 172-я стрелковые дивизии частью сил сдерживали противника в районе села Коккозы, обеспечивая вывоз материальной части армии в Алупку, и частью сил продолжали движение на Южный берег Крыма. 40-я и 42-я кавалерийские дивизии находились на марше, чтобы занять в соответствии с приказанием Петрова оборону на рубеже деревня Саватка – высота 302,8 – гора Самналых и перекрыть все дороги, идущие в район Байдар.

54-й стрелковый полк 25-й дивизии оборонял высоту 1472,6 в 8 км северо-восточнее Ялты, не допуская прорыва противника к городу.

7 ноября в 3 часа ночи в Ялте была закончена погрузка войск 7-й бригады морской пехоты на эсминцы «Бойкий» и «Безупречный». Корабли приняли на борт около 1800 человек и в 3 ч. 40 мин. вышли из Ялты. На рассвете они прибыли в Севастополь.

7 ноября 1941 г. произошла одна из самых страшных в истории человечества катастрофа на море – гибель санитарного транспорт «Армения». На нем погибло вдвое больше людей, чем на «Титанике» и «Лузитании» вместе взятых. Между тем судно было и не столь велико (водоизмещением 67000 т) и рассчитано на 518 каютных и 462 палубных пассажиров. Но в тот день людей набилось на судне буквально как сельдей в бочке. Очевидцы показывают, что пассажиры стояли на палубе, тесно прижавшись друг к другу.

Свыше полувека документы «Армении» хранились под грифом «совершенно секретно», и причин для этого было немало. Но начну по порядку.

Утром 6 ноября в Севастополе началась посадка на теплоход «Армения». На него погрузили несколько сотен раненых бойцов, а также эвакуируемых граждан. Погрузка шла в полном беспорядке, никто не только по фамилиям не переписывал садившихся на теплоход, не было даже точно известно их число. На «Армению» был посажен персонал главного госпиталя Черноморского флота, военно-морского госпиталя, развернутого на базе санатория «Максимова дача», санитарно-эпидемиологической лаборатории, 5-го медсанотряда, базовой флотской поликлиники и ряда гражданских лечебных учреждений.

Вечером того же дня «Армения» уходит из Севастополя и берет курс на Туапсе. Любопытно, что позже время выхода «Армении» было засекречено даже в секретной «Хронике Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре», где с точностью до минуты указано время выхода и входа в порт даже самых малых судов.

Уже в море теплоходу приказали подойти к Балаклаве, где у берега к ней причалили катера НКВД, с которых были перегружены деревянные ящики. На борт поднялись и «сопровождающие». Существует предположение, что там было золото и ценности из Крымских музеев.

А затем какой-то начальник велел теплоходу идти в Ялту, к которой уже подходили германские войска. Фамилия и имя-отчество «умника» у нас, как всегда, совершенно секретны. Нам уже 60 лет твердят о Великой Отечественной войне: «Никто не забыт, и ничто не забыто», и одновременно прячут концы в воду, чтобы никто не узнал фамилии тех, по чьей конкретно вине погибли тысячи людей.

Но кто бы ни отдал преступный приказ о походе в Ялту, вместе с ним должен нести ответственность и командующий флотом. Теплоход и так был забит людьми сверх положенной нормы. Рисковать столь ценным транспортом было попросту идиотизмом. В Севастополе стояли без дела десятки малых боевых и вспомогательных судов Черноморского флота, а также буксиры, шхуны и иные малые суда, принадлежавшие гражданским ведомствам, которые должны были вести эвакуацию войск и населения с Южного берега Крыма. А вот, повторяю, ценный транспорт «Армения» мог выйти из Севастополя на закате и утром быть у берегов Кавказа.

В этом случае у «Армении» была 100-процентная гарантия дойти целой и невредимой. (Если, конечно, не считать собственных мин). Германская авиация не имела тогда радиолокационных прицелов для ночной атаки кораблей в море. Напомню, что в 1941 г. ни один наш надводный корабль на Черном море не только не был потоплен, но даже не был атакован неприятельскими надводными кораблями или подводными лодками.

Сколько человек погрузилось на «Армению», сказать трудно. Согласно «Хронике…» и «Справочнику потерь…», там погибло около 5000 человек. Очевидцы же утверждают, что на борту было в полтора иди два раза больше народу. От нижних отсеков до капитанского мостика люди стояли плотной массой. Носилки с тяжелоранеными поднимали вертикально, чтобы освободить место.

Во время стоянки в Ялте был получен приказ командующего флотом, что в связи с отсутствием авиационного прикрытия выход судна из порта запрещается до 19 часов, то есть до наступления темноты. Командир В.Я. Плаушевский приказ получил, но в 8 ч. 00 м. 7 ноября вышел из Ялты.

Замечу, что винить капитана, не выполнившего идиотский приказ Октябрьского, нелепо. Филипп Сергеевич явно перепутал Ялту с Севастополем. В ноябре 1941 г. Севастопольская бухта была защищена многими десятками стволов зенитных береговых и корабельных орудий. Имелись средства маскировки кораблей, а при налете авиации производили задымление бухты. В Ялте же большой транспорт был как на ладони и представлял идеальную цель для вражеской авиации. Береговой зенитной артиллерии и средств маскировки там отродясь не бывало. В море «Армения» хоть могла маневрировать. Наконец, никто не знал, где находятся германские войска, и в любой момент на шоссе Алушта – Ялта могли показаться германские самоходки и моторизованная артиллерия. А далее следовал бы расстрел «Армении» с Массандровских высот. Любопытно, что 8 ноября, то есть на следующий день после трагедии, «начальник штаба Черноморского флота объявил по флоту, что предположительно Ялта занята противником».[210]210
  Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре. Выпуск 1. С. 222.


[Закрыть] Так наши славные адмиралы и воевали – «предположительно».

В море «Армению» прикрывали два сторожевых катера (всего четыре 45-мм пушки), а в воздухе барражировали на высоте 500 м два истребителя И-153 «Чайка».

В 11 ч. 25 м. в точке с координатами ш. = 44°15-5І и д. = 34°17– теплоход был атакован одиночным торпедоносцем Не-111, принадлежавшим 1-й эскадрильи авиагруппы I/KG28. Самолет зашел со стороны берега и с дистанции 600 м сбросил две торпеды. Одна прошла мимо, а вторая попала в носовую часть теплохода. Через 4 минуты «Армения» затонула. Погибли 7-10 тысяч человек, катера спасли только восьмерых.

После сброса торпеды Не-111 ушел в облака и скрылся. Истребители прикрытия даже не успели среагировать на происходящее.

Г.И. Ванеев и другие историки и литераторы хором возмущаются, мол, теплоход «был атакован самолетом-торпедоносцем, несмотря на то, что транспорт имел отличительные знаки санитарного судна».[211]211
  Ванеев Г.И. Севастополь 1941?1942. Хроника героической обороны. Кн 1. С. 67.


[Закрыть]

Но, увы, как говорят на Руси: «На сарае х… написано, а там дрова». Какие бы знаки не были написаны на теплоходе «Армения», он шел в конвое двух вооруженных катеров, а на борту теплохода были установлены четыре 45-мм пушки 21К. Так что германские летчики действовали в данном случае в полном соответствии с международным правом, хотя, вообще-то говоря, на него в 1941–1945 гг. плевать хотели обе стороны.

Интересный момент: координаты гибели «Армении» я привел из секретного «Справочника потерь…», но они оказались неточными. Сделано же сие было умышленно – не дай Бог кто полезет за золотом «Армении». Попыток поднять судно или его груз в советское время не производилось. Видимо, власти считали, что моральные издержки от разглашения тайны гибели тысяч людей будут стоить партии дороже, чем стоимость ценностей.

421-я стрелковая дивизия, сформированная из погранвойск НКВД, трое суток удерживала Алушту и отступила лишь 4 ноября. К этому времени 48-я кавалерийская дивизия была вынуждена отойти из района Карасубазара на побережье в районе Куру-Узень – Алушта. Ее командир решил выбить немцев из Алушты и приморской дорогой прорваться в Севастополь. Однако предпринятая 5 ноября внезапная атака на Алушту не удалась.

Говоря о захвате немцами Крыма, нельзя не отметить бездеятельность огромного Черноморского флота. Сравнительно слабые немецкие части с ходу занимают Евпаторию, а затем движутся воль побережья Каламитского залива к Севастополю – вот уж лаковый кусочек для нашего флота! Колонны немцев могли быть стерты с лица земли огнем линкора, шести крейсеров, десятков эсминцев и канонерских лодок! Но, увы, увы…

Как уже говорилось, несколько советских дивизий отошли к Южному берегу Крыма. С моря весь Южный берег как на ладони, все дороги расположены на расстоянии 1–5 км от береговой черты и прекрасно видны с моря. Немцы же практически не имели артиллерии, способной вести огонь по морским целям на дистанции свыше 4 км. Численное превосходство в истребителях было на нашей стороне, а немцы имели всего лишь одну авиагруппу торпедоносцев Хе-111.

Посмотрим на карту Крыма и в Таблицы стрельбы корабельных орудий. Вот дальность стрельбы фугасным снарядом обр. 1928 г.: 305-мм пушек линкора «Парижская Коммуна» – 44 км; 180-мм пушек крейсеров проекта 26–38,6 км; 130-мм пушек старых крейсеров и эсминцев – 25,7 км. Таким образом, линкор «Парижская Коммуна» (с 31 мая 1943 г. «Севастополь») мог обстреливать Симферополь как со стороны Каламитского залива, так и со стороны Алушты. Любая точка Крыма южнее Симферополя была в зоне досягаемости советской корабельной артиллерии. Наконец, боевые и транспортные суда и катера Черноморского флота позволяли осуществлять за несколько часов переброску наших частей как из Севастополя на Южный берег Крыма, так и в обратном направлении.

Десятки торпедных и сторожевых катеров, буксиров, рыболовных сейнеров и т. д. могли без особых проблем брать людей прямо с необорудованного побережья Южного берега Крыма. Да и температура воды позволяла даже вплавь добраться до судов. Вспомним эвакуацию британской армии в Дюнкерке, когда англичане бросили к необорудованному побережью все, что могло плавать – от эсминцев до частных яхт. Пусть погибло несколько эсминцев, но армия была спасена. А у нас с 1 октября по 11 ноября 1941 г. не только не был потоплен ни один корабль.

Неужели нашим титулованным военным историкам не понятно, что уставшим солдатам куда труднее через горы пробиваться к Севастополю и побережью Южного берега Крыма, нежели быть принятыми на борт кораблей и катеров и через несколько часов прибыть в Севастополь. Почему же их бросили?

Сразу после прорыва немцев на Перекопе адмирал Октябрьский принимает важное решение. В 17 часов 28 октября он садится на эсминец «Бойкий», и через 10 минут эсминец под адмиральским флагом выходит в открытое море. Как не вспомнить адмирала Макарова, который поднял свой флаг на самом легком и быстроходном крейсере «Новик» (ненамного больше «Бойкого») и отправился на перехват японских крейсеров.

А куда же направился наш адмирал? В Поти! Для обхода портов Кавказского побережья с целью их подготовки к приему кораблей на базирование.

Вернулся адмирал в Севастополь лишь 2 ноября. Риторический вопрос, а не могли ли это сделать несколько штабных офицеров. Сели бы на гидросамолеты ГСТ или на сторожевые катера МО-4 и провели спокойно подготовку. Я уж не говорю о том, что это можно было сделать на несколько недель раньше.

И вот прямо из рубки «Бойкого» у берегов Кавказа Октябрьский шлет телеграмму начальнику штаба флота "вывести из Севастополя: линкор «Парижская Коммуна», крейсер «Ворошилов», учебный корабль «Волга» и дивизион подводных лодок – в Поти; крейсер «Молотов» – в Туапсе; лидер «Ташкент» и один-два эскадренных миноносца типа «Бодрый», эсминец «Свободный» и два сторожевых корабля с группой работников штаба Черноморского флота отправить на Кавказ.

В Севастополе приказано оставить охрану водного района главной базы, два эскадренных миноносца типа «Незаможник», два-три эскадренных миноносца типа «Бодрый», два старых крейсера и дивизион подводных лодок 1-й бригады; в Балаклаве оставить дивизион подводных лодок 2-й бригады".[212]212
  Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре. Выпуск 1. С. 205–206.


[Закрыть]

И уже в 23 ч. 32 мин. 31 октября линкор «Парижская Коммуна» в охранении крейсера «Молотов», лидера «Ташкент» и эсминца «Сообразительный» вышли из Севастополя и направились в… Батуми.

Итак, старый линкор, не сделав ни одного выстрела для защиты Одессы и Крыма, отправился в самый дальний угол Черного моря. Зачем? Может, для защиты столь важного порта?

3 ноября из Севастополя в Туапсе ушли крейсер «Красный Крым», эсминцы «Бодрый» и «Безупречный».

4 ноября начальник штаба Черноморского флота объявил по флоту, что побережье от Ялты до мыса Чауда занято противником. Ну, казалось бы, настало время для расстрела корабельной артилллерией немцев и румын, зажатых на 2-5-километровой полосе между морем и горами от Ялты до мыса Чауда? Вовсе нет. В объявлении об обстреле немцев ни слова. Далее следовало: «Ввиду этого всем судам запрещалось плавание между этими пунктами севернее широты 44°00ў. Крупным кораблям и транспортам при плавании между портами Кавказского побережья и Севастополем надлежало отходить от берега вплоть до параллели 43°».[213]213
  Там же С. 213


[Закрыть]

Напомню, что до 12 ноября 1941 г., когда наши войска уже были выбиты с Южного берега Крыма, потерь от вражеской авиации наши корабли в Севастополе и у берегов Крыма не имели. В Севастополе к этому времени авиацией были потоплены 21 августа несамоходная баржа СП-81 (1021 брт) и 1 октября моторная шхуна «Декабрист» (100 брт). Так что нахождение кораблей в главной базе флота было вполне возможно.

Другой вопрос, что адмирала Октябрьского напугали события 27 октября в Керчи. Местное начальство собрало у мола Широкого 50 вагонов с боеприпасами для 51-й армии, с 1430 выстрелами корабельных 130-мм пушек, а также с имуществом ВВС (2000 бомб ФАБ-100, 3200 бомб ФАБ-50 и 2000 реактивных снарядов). Рядом еще поставили баржу с боеприпасами.

С 14 ч. 22 мин. до 15 ч. 05 мин. 13 германских самолетов бомбили Керчь. Одна из бомб попала в баржу с боеприпасами. От ее взрыва сдетонировали эти 50 злополучных вагонов. Широкий мол и рядом стоявшие корабли были уничтожены. Помимо боеприпасов погибло 3000 т зерна, большое количество угля и разных товаров. Погибло 30 гражданских лиц и ранено 65. Без вести пропали 13 краснофлотцев. Затонули тральщик ТЩ-507 «Делегат» (2010 т, 2 – 45-мм пушки, 3 – 12,7-мм пулемета), буксир «Володарский», болиндер «Енисей» (450 т), баржи «Туапсе», Б-37 и Б-52.

Надо ли говорить, что керченская трагедия стала результатом не столько действий люфтваффе, сколько следствием преступной халатности керченских властей.

Глава 10
Силы Севастопольского оборонительного района

К началу обороны Севастополя силы береговой обороны состояли из трех дивизионов:

1-й отдельный артиллерийский дивизион (командир – майор К.В. Радовский):

– башенные батареи № 30 и 35 (по четыре 305-мм орудия в каждой);

– полубашенная батарея № 10 (четыре 203-мм орудия);

– открытая батарея № 54 (четыре 102-мм орудия);

2-й отдельный артиллерийский дивизион (командир – майор С.Т. Черномазов):

– береговые батареи № 2 (четыре 100-мм орудия), № 8 (четыре 45-мм орудия), № 12 (четыре 152-мм орудия), № 13 (четыре 120-мм орудия), № 14 (четыре 152-мм орудия, перевооруженная на три 130-мм орудия);

– береговые батареи № 18 (четыре 142-мм орудия) и № 19 (четыре 152-мм орудия);

отдельные подвижные батареи:

– подвижная батарея № 724 (командир – капитан М.В. Спиридонов, четыре 152-мм орудия);

– подвижная батарея № 725 (командир – капитан Г.В. Ясинский, четыре 152-мм орудия).

Поскольку башенные батареи № 30 и № 35 представляли собой основные узлы обороны Севастополя, о них следует рассказать поподробнее. (Сх. 34)

Разрез 35-й береговой батареи. Подземный путь командующего СОРа Октябрьского из КП СОРа на аэродром «Херсоне». Ночь 1 июля 1942 г. (Схема из книги Иванова В.Б. Тайны Севастополя Тайны земные. Севастополь: КИЦ «Севастополь», 2005.)

1 – помещение Командования СОРа; 2 – Проход в первый командным пост; 3 – центральный пост береговой батареи; 4 – жилые помещения для Командования СОРа; 5 – насосная – штабное помещение; б – вертикальная шахта в подземный ход; 7 – колодец с насосом для подъема воды; 8 – подземный ход в правый КП; 9 – подземные емкости для топлива; 10 – подземные емкости для воды; 11 – система фильтровентиляции; 12 – металлическая лестница; 13 – бетонный массив 4 м; 14 – правый командно-дальномерный пост КДП; 15 —вертикальная шахта с лестницей; 16 – бронированный козырек; 17 – система управления дальномером; 18 – скальный грунт; 19 – высота шахты – четыре лестничных пролета – 20 м. Длина потерны 260 м. Высота потерны 2,2 м. Стрелками обозначено направление движения командующего СОРа адмирала Октябрьского на аэродром «Херсоне».

В феврале 1911 г. петербургский Металлический завод представил проекты одно– и двухорудийной башенных установок. ГАУ предпочло проект двухорудийной установки, имевшей лучший критерий «эффективность/стоимость». Кроме того, двухорудийная установка по многим частям и механизмам была унифицирована с трехорудийными 305/52-мм башенными установками, изготавливавшимися Металлическим заводом для линкоров типа «Севастополь».

Две башенные установки образовывали батарею, представлявшую собой подземный городок, укрытый толстым слоем бетона. По проекту расстояние между осями башен было 53,4 м, а фактически имелось небольшое отклонение для каждой батареи. Вокруг каждой башни в виде ромба располагались погреба: два снарядных длиной 18,3 м и два зарядных длиной 17,4 м. Высота погребов составляла 3048 м, а толщина бетонного свода 2895 м. В каждом снарядном погребе размещалось 201–204 снаряда, а в зарядном погребе 402–410 полузарядов.

В подбашенном помещении была рельсовая железная дорога с ручными вагонетками, в которых боеприпасы доставлялись из погребов к заряднику. Подъем боеприпаса зарядником осуществлялся с помощью электропривода. Высота подъема зарядника 4650 мм, время подъема 5 секунд.

Контракт на первые две башни для Севастополя был заключен с Металлическим заводом 12 ноября 1913 г. При этом срок ввода в строй (на месте) первой башни был определен 15 мая 1916 г., а второй – 1 июля 1916 г.

В начале 1914 г. в Севастопольской крепости приступили к строительству двух батарей: № 25 в районе бухты Казачья (у мыса Херсонес) и № 26 в районе реки Бельбек в 1 км от моря. Расстояние между башнями на обеих батареях было 64 м. Строительство шло довольно быстро. К августу 1914 г. на позицию батареи № 25 было доставлено 2 ствола 305/52-мм пушек.

Интересно, что даже недостроенные башенные батареи оказывали сдерживающее воздействие на противника. Так, линейному крейсеру «Гебен», обстрелявшему Севастополь 29 октября 1914 г., было приказано «держаться возможно дальше от 305-мм двухорудийных башен». Немцы и турки были уверены, что, по крайней мере, одна из батарей введена в строй.

20 сентября 1915 г. Ставка утвердила, что 305-мм пушки для Севастополя и Батума будут переданы на Балтику. То же произошло и с башенными установками.

В 1922 г. большевики приступили к достройке батареи № 8, так они переименовали батарею № 25. В сентябре 1925 г. были проведены первые стрельбы батареи. Однако окончательно она вступила в строй в 1928 г.

В 1929 г. батарею посетила делегация советского правительства во главе с И.В. Сталиным и группа высших офицеров германских вооруженных сил (рейхсвера) под руководством генерала Бломберга.

В 1930 г. батарея получила новый номер – 35.

Чтобы дать представить читателю об объеме работ, скажу, что для постройки батареи № 25 было выкопан котлован объемом 32,5 тыс. кубометров, и это в скальном грунте. Объем бетонных работ только на одной батарее приблизительно равнялся объему работ при строительстве Днепрогэса. По расчетам бетонный блок должен был выдерживать прямые попадания 406-мм снарядов и 1000-кг бомб.

В 450 м севернее и 200 м южнее блоков батареи располагались командные посты с бронированными боевыми рубками и открытыми двориками для дальномеров. Орудийные блоки и командные пункты соединялись между собой подземными коридорами (потернами). Первым командиром батареи был Г.Б. Штейнберг.

В конце 1928 г. началась достройка башенной батареи № 26 на Северной стороне. Для строительства батареи № 26 с железнодорожной станции Мекензиевы горы к ней проложили железнодорожную ветку с нормальной колеей длиной 6,5 км.

В 1930 г. батарею № 26 переименовали в батарею № 30. Летом 1933 г. были проведены первые стрельбы новой батареи.

В 1936 г. приступили к строительству командного пункта батареи, центрального поста и подземной галереи между командным пунктом и артиллерийским блоком. Командный пункт разместили внутри старого бетонно-земляного форта Бельбекской группы сухопутных укреплений, возведенного в начале ХХ века.

Одновременно со строительством командного пункта батареи создавали систему сопряженного наблюдения для корректировки стрельбы башенных батарей по морским целям. Такие посты, оборудованные на мысе Лукулл, в устьях рек Альма и Кача, у Херсонесского маяка, на мысе Фиолент и на горе Кая-Беш (западнее Балаклавы), имели дальномеры и визиры, установленные в железобетонных двориках, убежищах для личного состава и жилых помещениях.

В конце 1930-х годов в боекомплект линкоров и береговых батарей был введен фугасный дальнобойный снаряд обр. 1928 г. Существенный прирост дальности стрельбы снарядом обр. 1928 г. по сравнению со снарядами обр. 1919 г. объяснялся меньшим весом снаряда и лучшей аэродинамической формой. Если снаряд обр. 1911 г. весом 470,9 кг при начальной скорости 762 м/с имел дальность стрельбы 28,7 км, то фугасный дальнобойный снаряд обр. 1928 г. весом 314 кг при начальной скорости 950 м/с имел дальность 44 км.

Как уже говорилось, в состав 1-го дивизиона береговой обороны, кроме башенных батарей, входили открытые батареи № 10 и № 54. (Сх. 35)

203-мм батарея № 10 у поселка Мамашан

В 1925–1927 гг. в 12 км от Севастополя, немного южнее реки Кача была построена бетонная батарея № 10. На батарее установили четыре 203/50-мм пушки с линкора «Иоанн Златоуст» (акт о приемке снятых орудий подписан 2 июня 1925 г.). Пушки были изготовлены в Англии на заводе Виккерса.

Основания орудий помещены в бетонном дворике на расстоянии 34 м друг от друга на одной прямой. Обстрел пушек круговой. Доставка боеприпасов производилась по узкоколейке, проходившей во рву глубиной 2 м. Расстояние от орудий до погребов около 50 м. Командный пункт и дальномер находились в 50 м от крайнего левого орудия. В 200 м севернее батареи был установлен прожектор.

203-мм пушки поставили вместе с лафетными щитами 60-мм толщины, с которыми они и были в казематах линкора.

Батарея № 54 стала одним из детищ «виртуальной» войны с флотом дуче. Решение о ее строительстве было принято в первые дни войны. Назначение батареи – защита Каламитского залива от десанта итальянского флота. Командиру батареи лейтенанту Ивану Заике удалось с помощью местного населения построить батарею и ввести ее в строй за 10 недель. Батарея № 54 была вооружена четырьмя 102/60-мм корабельными пушками Обуховского завода, помещенными в бетонированные дворики. Рядом построили ложную батарею.

В состав 2-го артиллерийского дивизиона входили батареи № 2, 8, 12, 13 и 14. Также как и в 1-м дивизионе, батареи 2-го дивизиона располагались как на Северной, так и на Южной сторонах Севастополя. Рассмотрим батареи с севера на юг.

Батарея № 12 на четыре 152/45-мм пушки Кане располагалась на Северной косе, на месте царской бетонной батареи № 4. В 1921 г. батарея получила номер 3, а 152/45-мм сухопутных пушки, увезенные Врангелем, были заменены на четыре 152/45-мм корабельные пушки.

Батарея № 2 на четыре 100-мм пушки Б-24 располагалась на Северной стороне на Константиновской батарее.

Батарея № 13 на четыре 120/50-мм пушки находилась на Южной стороне Большой бухты у Александровского мыса на месте бетонной батареи, построенной еще в 1897–1898 гг. Четыре 120/50-мм пушки установили там еще в 1913 г.

Батарея № 14 на четыре 152/45-мм пушки Кане находилась на месте старой царской батареи № 14. В 1922 г. она получила номер 5 и была вооружена четырьмя 152/45-мм корабельными пушками. В августе 1941 г. четыре 152/45-мм пушки были сняты с батареи и отправлены в северную часть Крыма. Взамен в середине ноября 1941 г. на их место установили три 130-мм пушки.

3-й дивизион состоял из береговых батарей № 18 и № 19.

Батарея № 18 на четыре 152/45-мм пушки находилась на мысе Фиолент на месте бетонной батареи № 20, построенной в 1914 г. В 1922 г. ее переименовали в № 9, а позже – в № 18.

Батарея № 19 на четыре 152/45-мм пушки находилась у входа в Балаклавскую бухту. Она построена в 1915 г. и имела № 22, в начале 1920-х годов ее переименовали в № 10, а затем – в № 19.

Подвижные батареи (на мехтяге) № 724 и № 725 имели по четыре 152-мм гаубицы-пушки МЛ-20.

С 1854 г. по 1921 г. все наши военно-морские базы брались только с суши. Но, увы, в 1930-е годы ни сухопутное, ни морское начальство не интересовалось обороной военно-морских баз с суши. 16 декабря 1940 г. нарком ВМФ Кузнецов приказал организовать сухопутную оборону главных баз флота. Однако командующий Черноморским флотом Октябрьский вместо того, чтобы немедленно начать строить укрепления вокруг Севастополя, благо, уже полтора года шла Вторая мировая война, лишь 3 февраля 1942 г. удосужился назначить комиссию для рекогносцировки рубежа сухопутной обороны.

Комиссия эта под председательством П.А. Моргунова наметила рубеж обороны от побережья восточнее Балаклавы через Сапун-гору, гору Сахарная Головка до реки Кача (высота 145,1 – отметка 74,0 – Сапун-гора – Сахарная Головка – высота 120,1 – Камышловский овраг – отметка 71,9 – овраг Барак – по реке Кача до горы Тюльку-Оба). Фронт обороны, проходивший в 5–8 км от города, был разделен на три сектора и два самостоятельных боевых участка – Балаклавский и Городской (Севастопольский).

Фактически работы по сооружению укреплений у Севастополя начались 3 июля 1941 г., то есть уже после начала войны. К началу ноября система обороны Севастополя включала в себя три рубежа: передовой, главный и рубеж прикрытия эвакуации.