Текст книги "Уголовный процесс. Авторский курс"

Розыскной процесс – это такой порядок производства, когда задачи уголовного преследования, защиты и принятия решений по делу сливаются в компетенции одного государственного органа. Он сам возбуждает уголовное преследование, расследует обстоятельства дела, собирает доказательства, заботится о мерах по обеспечению законных интересов лиц, участвующих в производстве, и принимает все решения по делу. Поэтому самостоятельные стороны обвинения и защиты здесь не нужны. Коль скоро нет обвинителя, то не существует как такового обвинения и обвиняемого – вместо них имеются предмет расследования и подследственный. В этой связи подобный процесс называют также инквизиционным (от лат. inquisitio – исследование). Орган расследования не равен подследственному, который для него не субъект правоотношений, а лишь объект управления. Орган расследования (как бы он формально ни назывался: судья, следователь) – единственный и безраздельный «хозяин процесса». Из-за отсутствия сторон не имеет юридического значения и спор о предмете дела: двигателем процесса является не спор сторон, а безличная воля, веления закона. Подобный порядок не содержит достаточных гарантий для защиты интересов подследственного, так как эта задача возложена, по существу, на его процессуального противника – уголовного преследователя. Розыскной процесс есть применение к производству по уголовным делам методов управления из арсенала административной власти (императивный метод власти – подчинения), в то время как при его состязательном построении используется арбитральный метод (см. о нем § 1 главы 2 данной работы), предполагающий равенство сторон и наличие между ними независимого арбитра – суда.

Виды розыскного процесса следующие:

• уголовная расправа – первая и элементарная разновидность розыска, когда орган государственного управления одновременно выполняет и судебную функцию. При этом он сам возбуждает и ведет уголовное преследование, а затем разрешает уголовное дело;

• ассиза – расследование представителя государственной власти (судьи) через местных людей, которые сообщали ему о виновности обвиняемого, выступая как публичные обвинители;

• инквизиционный процесс – такая разновидность розыска, в которой судебная функция уже отделена от административной. Судебный орган по-прежнему сам возбуждает уголовное преследование и разрешает дело;

• следственный процесс характеризуется наличием предварительного расследования, проводимого одним из судей – следственным судьей (судебным следователем); при этом следователем формируются сразу судебные доказательства.

Действующее российское законодательство закрепляет цель построения публично-состязательного типа уголовного процесса. Однако на деле он испытывает на себе заметное влияние отдельных розыскных (следственных) признаков.

Для современного российского уголовного судопроизводства характерно следующее:

• состязательное построение судебного производства с предоставлением сторонам обвинения и защиты равных прав и возможностей в судебном разбирательстве;

• строго формализованное досудебное производство, в котором проявляются некоторые розыскные (следственные) начала. Так, в руках следователя, руководителя следственного органа, органа дознания, начальника подразделения дознания, дознавателя сливаются процессуальная функция обвинения и судебная по своей изначальной природе функция принятия решений по делу на досудебном производстве. В частности, органы предварительного расследования применяют к противоположной (и в принципе должной быть равной им в состязательном процессе) стороне – подозреваемому, обвиняемому – меры процессуального принуждения (за исключением тех, которые применяются по решению суда); сами (без участия суда) предъявляют ему официальное обвинение в тех или иных формах; а также собирают доказательства, которые сразу же считаются судебными, т. е. могут использоваться в суде без предварительной процедуры принятия их судом (так называемой легализации доказательств в качестве судебных). Все эти прерогативы в процессуальных системах, которые строятся на основе состязательности, традиционно принадлежат судебным органам. Поэтому сохранение их в российском процессе за органами, осуществляющими уголовное преследование, представляет собой наследие розыскного процесса;

• освобождение прокурора от ответственности за руководство предварительным следствием (данная функция оставлена за ним лишь в отношении дознания). Эта относительно недавняя особенность российского уголовного процесса[12]12
  См.: ФЗ № 87-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации» от 5 июня 2007 г. // Российская газета. 2007. 8 июня.


[Закрыть] объективно сближает его с теми процессуальными системами (англосаксонской, французской и т. п.), в которых функция предварительного расследования, выполняемого полицией или некоторыми другими органами (например, следственным судьей в процессе французского типа), отделена от функции уголовного преследования, принадлежащей органам государственного обвинения. Функция уголовного преследования осуществляется в российском уголовном процессе прокурором постольку, поскольку он участвует в подготовке и формировании будущего государственного обвинения в суде. Эта функция проявляет себя здесь почти исключительно на завершающем этапе расследования – в полномочиях прокурора при рассмотрении уголовного дела, поступившего к нему от следователя с обвинительным заключением (глава 31 УПК). Лишь с этого момента, но не ранее, прокурор становится ответственным за качество обвинения, которое придется поддерживать в суде. Вместе с тем особенностью российской модели традиционно служит то, что прокурор в ходе предварительного расследования осуществляет надзор за соблюдением закона;

• наличие наряду с апелляционным и кассационным пересмотрами стадии пересмотра приговоров и других судебных решений, вступивших в законную силу, в порядке судебного надзора (см. главу 25 настоящего пособия).

В целом отечественный уголовный процесс является смешанным, следственно-состязательным типом, с преобладанием состязательных элементов.

Глава 4
Принципы состязательного уголовного процесса

Семантически принципы – это руководящие идеи, основные правила деятельности. Поскольку право – это, в сущности, общеобязательные требования справедливости, то правовые принципы являются мерой справедливости в праве. Закон легитимен, т. е. имеет правовое содержание постольку, поскольку он отвечает принципам права, которые не просто юридические идеи, но объективно необходимые общеобязательные критерии справедливого и должного в праве. Какое-то время эти регуляторы присутствуют в праве неявно, не будучи теоретически осознанными и как бы растворяясь во множестве норм – как законодательных, так и обычных. Однако по мере развития права и роста правосознания принципы вычленяются из правовой материи в качестве определенных юридических идей, а с развитием юридической техники могут закрепляться в законе (как правило, при его кодификациях) в виде отдельных правовых предписаний. Получив подобное признание, они обретают относительную самостоятельность и начинают служить своего рода барометром при изменениях текущего законодательства и компасом для дальнейшего формирования права. Итак, принципы права, во-первых, могут индуктивно выводиться из некоего множества норм, а во-вторых (более развитая форма), существовать в качестве нормативных предписаний, закрепленных в специально посвященных им статьях законодательных актов (например, в главе 2 УПК).

Принципы состязательного судопроизводства подчиняются строгой логике. Они взаимосвязаны и составляют единую иерархическую систему. Эта система является элементом еще более общей системы права, а также общесоциальной системы, испытывая на себе через них влияние общеправовых и социальных условий. Однако именно потому, что они составляют систему, не все принципы абсолютно равнозначны. Есть универсальные типологические начала, непосредственно составляющие самую сущность состязательности. Они насквозь пронизывают всю ткань судопроизводства, контролируют все его институты, и поэтому отступление от них всегда делает процесс несостязательным. Такими началами-ма́ксимами являются равенство сторон и наличие независимого суда. Без них никакое справедливое состязание попросту невозможно.

Принцип равенства сторон – это требование предоставить им в процессе равновеликие возможности по отстаиванию своих прав и законных интересов. Если же изначально стороны обладают существенно разными возможностями, они должны быть снабжены и разными правами, которые в этом случае уравновешивают суммарные позиции сторон. Поэтому в публично-исковом производстве, где спорят государство и личность, на стороне последней находятся favor defensionis (лат.) – преимущества защиты, или благоприятствование защите. Более слабой стороне даются дополнительные процессуальные возможности (презумпция невиновности), чтобы на равных противостоять сильному противнику – государственным органам уголовного преследования.

Принцип процессуальной независимости суда – это требование беспристрастности и объективности суда по отношению к сторонам и другим участникам судопроизводства, а также оценки им доказательств, исходя лишь из своего собственного (внутреннего) убеждения.

Равенство сторон и независимость суда в совокупности образуют «несущую конструкцию» состязательного процесса. Они – принципы-максимы. Все другие, институционные, принципы состязательного судопроизводства могут быть логически выведены из двух этих фундаментальных начал. К числу институционных в состязательном уголовном судопроизводстве относятся принципы: очности процесса и непосредственности исследования доказательств, свободной оценки доказательств, устности, гласности, недопустимости повторного уголовного преследования за одно и то же деяние, истины, неприкосновенности личности.

Как можно заметить, мы не называем среди принципов процесса состязательность. Это отнюдь не умаляет ее роль в уголовном судопроизводстве; напротив, состязательность является общей целью действия всех принципов уголовного процесса и именно через них проявляет себя в полном объеме. Состязательность – не принцип, а тип судопроизводства, поэтому все принципы процесса, которые будут описаны ниже, имеют состязательное содержание.

Уголовный процесс имеет ярко выраженный публичный характер. Во-первых, потому, что он как совокупность правовых норм принадлежит к публичным отраслям права, т. е. отраслям, регулирующим деятельность государственных органов и их взаимоотношения с гражданами.

Во-вторых, уголовное преследование и обвинение преступников и преступлений рассматривается в таком процессе прежде всего как публичная (т. е. исходящая из общественных, а не частных интересов) задача государства в лице прокуратуры и органов предварительного расследования. Они обязаны возбуждать уголовные дела, раскрывать преступления и изобличать виновных в каждом случае обнаружения признаков преступления (ч. 2 ст. 21 УПК) независимо от того, просит ли об этом заинтересованная сторона, т. е. в силу служебного долга, или ex officio – официальным порядком. Участие государственного обвинителя в судебном разбирательстве уголовных дел публичного и частно-публичного обвинения обязательно (ч. 2 ст. 246 УПК).

Публичность проявляет себя и в том, что государственные органы, ведущие уголовный процесс (прокурор, следователь, дознаватель, суд), а также адвокатура обязаны обеспечивать права лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве. По делам частного обвинения на мирового судью возлагается обязанность от имени государства принять меры к восстановлению общественного (публичного) мира, к примирению сторон (ч. 5 ст. 319 УПК), что также является следствием принципа публичности.

Публичность судопроизводства выражается также в обеспечении свободного доступа граждан (прежде всего, потерпевших) к правосудию и в праве обвиняемого на начало судебного разбирательства по его делу в разумные сроки. УПК закрепляет в ст. 6.1 принцип разумного срока уголовного судопроизводства, который принадлежит к числу основных гарантий справедливого судопроизводства, закрепленных в ст. 9 и 14 Международного пакта о гражданских и политических правах и ст. 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Justitia debet esse celeris, quia dilatio est quaedam negatio (лат. «Правосудие должно быть скорым, ибо промедление есть вид отказа»).

Публичность правосудия, понимаемая как открытость процесса, нуждается в первую очередь в материальной, или объективной, истине. Поскольку российский уголовный процесс имеет ярко выраженный публичный характер, он объективно не может устраниться от цели установления по делу истины. Принцип объективной истины сохраняет в нем свое значение, хотя и не получил прямого закрепления в главе 2 УПК.

Объективная истина – это соответствие наших знаний реальной действительности, однако судить об этом соответствии мы можем только посредством своего внутреннего убеждения. Обоснованное убеждение в истинности знания есть достоверность. Критерием достоверности может быть только опыт, практика, ибо ничего другого для суждения об истине в распоряжении человека нет. Достоверным является вывод, в отношении которого не возникает разумных сомнений, т. е. отсутствуют какие бы то ни было исключения из практического опыта, находящегося в распоряжении субъекта познания. В уголовном процессе такой опыт может выступать исключительно в виде совокупности допустимых доказательств, поэтому достоверность здесь, как правило, имеет форму доказанности.

Вместе с тем состязательность благоприятствует достижению истины («в споре рождается истина») не любой ценой, а лишь в тех пределах, ради соблюдения которых и создан состязательный процесс. Публичный состязательный процесс предпочитает материальную истину, однако и он отдает определенную дань формальным средствам доказывания. К их числу относятся: а) презумпции; б) преюдиции; в) формальные соглашения; г) правила об исключении доказательств.

Принцип законности – общеправовое начало, которое требует неукоснительного исполнения законов всеми органами государства, должностными лицами и гражданами. Это положение означает, во-первых, общеобязательность, а во-вторых, верховенство закона. Согласно уголовно-процессуальному законодательству России верховенство закона в уголовном судопроизводстве состоит в следующем:

• единственными законами, которые могут быть источником уголовно-процессуального права, являются УПК и Конституция РФ, на которой этот Кодекс основан;

• суд, прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель не вправе применять федеральный закон, противоречащий УПК. Установив в ходе производства по уголовному делу несоответствие федерального закона или иного нормативного правового акта настоящему Кодексу, суд принимает решение в соответствии с Кодексом (ст. 7 УПК).

Однако помимо общеправового значения данного принципа он обладает в уголовном судопроизводстве также специфическим процессуальным содержанием и выполняет здесь определенную роль. Они существенно различаются в зависимости от типа, к которому принадлежит процесс. В розыскном судопроизводстве законность как требование неуклонного исполнения нормативных предписаний законодателя являлась единственной движущей силой процесса. По сути, она была инструктивностью розыскного процесса. Напротив, состязательное судопроизводство движется вперед не безличной волей закона, а усилиями, спором сторон. Цель неуклонного соблюдения предписаний закона здесь иная, чем в розыскном производстве: это не движение процесса, а создание условий для справедливого состязания сторон. Поэтому принцип законности в состязательном судопроизводстве равнозначен понятию справедливой судебной процедуры. Справедливость состязательного процесса определяется в первую очередь соблюдением принципов-ма́ксим – равенства сторон и независимости суда. Их реальное нарушение делает состязание несправедливым, а потому незаконным. Полученные при этом доказательства должны быть признаны юридически ничтожными, процессуальные решения подлежат отмене, а результаты процессуальных действий – аннулированию.

Равенство сторон и независимость суда в совокупности являются «несущей конструкцией» состязательного процесса, ядром его принципа законности. Отступления от них способны серьезно пошатнуть все здание правосудия и могут квалифицироваться как существенные процессуальные нарушения режима законности.

Это, конечно, не означает, что нарушения других принципов состязательного процесса – публичности, срочности судебной защиты, истины, непосредственности оценки доказательств, гласности и др., которые можно назвать институционными, несущественны, а потому на них, якобы, можно не обращать внимания. Институционные принципы логически выводятся из принципов-максим, являются их условиями или следствиями. Поэтому их нарушения каждый раз ставят также под сомнение законность всего процесса в целом. Однако эти принципы не универсальны, поэтому реальное их значение (а соответственно и «цена ошибки») определяются в зависимости от той роли, которую они выполняют по отношению к типологическим принципам, насколько в той или иной ситуации обеспечивают равенство сторон и независимость суда. В большинстве случаев нарушения требований институционных принципов существенны для процесса, однако иногда отрицательное значение их менее велико – тогда нарушение можно считать менее существенным для результатов производства по делу, а результатом нарушения может быть не аннулирование итогов судопроизводства, а другие санкции – например дисциплинарного характера.

Так, ч. 1 ст. 233 УПК предусматривает, что рассмотрение уголовного дела в судебном заседании должно быть начато не позднее 14 суток со дня вынесения судьей постановления о назначении судебного заседания, а по уголовным делам, рассматриваемым судом с участием присяжных заседателей, – не позднее 30 суток. Незначительное увеличение этого срока (на несколько дней) безусловно в определенной мере затрагивает право подсудимого и потерпевшего на срочное судебное разбирательство. Но вытекает ли отсюда, что весь последующий судебный процесс незаконен? Думается, что такой вывод был бы неправильным. Незначительное промедление суда в данном примере, как правило, еще не равнозначно нарушению принципа независимости и объективности суда и нарушению режима законности по делу в целом.

Право подозреваемого и обвиняемого на защиту непосредственно вытекает из принципа равенства сторон. Праву обвинителя на уголовное преследование должно соответствовать равновеликое право подозреваемого и обвиняемого на защиту от этого преследования.

Право на защиту принадлежит не только обвиняемому и подозреваемому, которые официально признаны в этом процессуальном статусе, но и всякому лицу, в отношении кого совершаются действия в порядке уголовного преследования (осуществляется допрос в качестве свидетеля, но по обстоятельствам их участия в совершении преступления, проводится обыск в их жилище и т. д.). При этом указанные лица приобретают право на получение помощи защитника[13]13
  См.: пункт 3 постановления Конституционного Суда РФ от 27 июня 2000 г. № 11 по делу о проверке конституционности положений части первой ст. 47 и части второй ст. 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В. И. Маслова. // Российская газета. 2000. 4 июля.


[Закрыть].

Принцип обеспечения права на защиту охватывает:

– права, которые подозреваемый и обвиняемый могут реализовать собственными действиями путем представления доказательств, участия в суде в допросах других подозреваемых и обвиняемых (подсудимых), потерпевших, свидетелей и экспертов, подачи жалоб на действия и решения дознавателя, следователя, прокурора и суда;

– права, которые могут осуществляться ими с помощью защитника и законного представителя путем реализации прав и обязанностей этих лиц;

– обязанности дознавателя, следователя, прокурора и суда, соответствующие правам подозреваемого, обвиняемого, законного представителя и защитника (рассмотреть ходатайства и жалобы, обеспечить участие защитника, предоставить в установленных законом случаях для ознакомления необходимые документы и т. д.);

– процессуальные гарантии защиты, действующие в силу закона, даже при отсутствии волеизъявления заинтересованных лиц. Это презумпция невиновности, включая возложение бремени доказывания на обвинителя и толкование сомнений в пользу обвиняемого, правила о недопустимости доказательств полученных с нарушением закона (ст. 75 УПК), правило о недопустимости поворота обвинения к худшему (ст. 401.6, 412.9 УПК).

Как следует из содержания ч. 2 ст. 16 УПК, подозреваемый и обвиняемый вправе защищаться всеми не запрещенными настоящим Кодексом способами и средствами. В этой норме реализован правовой принцип – «разрешено все, что не запрещено законом».

Стороне защиты закон предоставляет права не равные, а несколько «увеличенные», льготные по сравнению с правами стороны обвинения. Такие права получили в теории уголовного судопроизводства название исключительных, или преимущественных прав защиты (favor defensionis). Среди них наибольшее значение имеет презумпция невиновности, которая составляет основу процессуального статуса подозреваемого и обвиняемого и столь значима в уголовном судопроизводстве, что ей традиционно придается в теории уголовного процесса значение отдельного принципа.

В силу презумпции невиновности подозреваемый или обвиняемый считается невиновным, пока его виновность в совершении преступления не будет доказана в установленном уголовно-процессуальным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда (ч. 1 ст. 14 УПК). Всякая презумпция – это предположение, условно-юридически принимаемое за истинное суждение. Согласно презумпции невиновности лицо, обвиняемое в совершении преступления, условно предполагается невиновным, пока окончательно не доказано обратное. То есть презумпция невиновности не равнозначна утверждению, что обвиняемый действительно невиновен, – она лишь требует считать его невиновным до тех пор, пока обвинительным приговором суда, вступившим в законную силу, он не будет признан виновным.

Согласно презумпции невиновности обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность, хотя вправе это делать. Это значит, что он не может быть понуждаем к даче любых показаний под страхом какой бы то ни было юридической ответственности, а отказ от дачи показаний не может быть истолкован ни как признание им своей виновности, ни как отягчающее наказание обстоятельство. В то же время защитник обвиняемого и вправе, и обязан доказывать его невиновность или наличие смягчающих обстоятельств.

Бремя опровержения тезиса о невиновности обвиняемого (или, что то же самое, – доказывания его виновности) лежит на стороне уголовного преследования. Бремя доказывания – это негативные процессуальные последствия, которые наступают для стороны в случае, если она не сможет доказать обстоятельств, положенных ею в обоснование своей позиции по делу. Отрицательные процессуальные последствия, наступающие для стороны обвинения при недоказанности ею обвинительного тезиса, заключаются в том, что все сомнения в виновности толкуются в пользу обвиняемого (подозреваемого). При этом сомнения – это лишь неустранимые сомнения в существовании доказываемого обстоятельства, т. е. те, которые остались, несмотря на использование всех возможных по данному делу средств и способов доказывания. При неустранимых сомнениях в виновности обвиняемого они толкуются в его пользу, т. е. он должен быть признан невиновным.