Текст книги "Русский частокол"

Старейшина прервал взволнованную речь сына:

– Никому ты ничего уже не перекроешь. Когда выходили с Веданой на реку?

– Около полуночи, может, ране.

– А сейчас уже светлеет. Если хазары похитили Ведану, они уже в лесу или по пути к нему. Если только люди Кобяка… но ему того не надо, да и не пойдут мужики из Вабежи похищать в обрат девицу. То не можно по обычаю.

– И что делать?

– Давай-ка пройдем по следу, по берегу они уходили.

У воды определились. Дедил сказал:

– Двое коней было, один оставил следы глубже, значит, нес на себе поклажу.

– Ведану! Пойдем далее, отец. Давай возьмем с собой кого-нибудь?

– Кого?

– Сидора Коваля. Он охотник знатный, мастер выслеживать зверя. И здоровый бугай, троих завалит.

– То ведаю. Зови, только быстро, и идите по берегу, а я пойду в сторону Вабежи, догоняйте.

– Ага! Ох, чего ж я наделал!

Вавула скрылся в воротах.

Вскоре вернулся с товарищем своим, здоровенным детиной Сидором Ковалем. На ходу объяснил ему, что к чему. Коваль возмутился:

– Бить надо хазар этих, давно отцу твоему молвил, дождаться, когда за данью придут, да набить им морды.

– Вот следы, идем по ним.

Они быстро догнали Дедила, тот кружил у затона.

Вперед вышел Коваль. Нашел след, пошли далее. Прошли мимо Вабежи.

Близился рассвет. Их облаяли собаки, но за городьбу не вышли, не их территория.

– Досюда, – сказал Коваль, – хазары вели коней за поводья, тут оседлали и пошли верхом.

Добрались до рощи, перейдя овраг. Увидели брошенные шалаши, множество следов.

– Ушли, – выдохнул Дедил, – да и чего еще было ждать?

Коваль кивнул:

– Ушли, даже шалаши жечь не стали, дабы не показать себя. А пошли они… – Он прошел к южной части вытоптанной поляны, – по дороге к лесу. У них повозка, вот следы. Щас хазары уже в лесу.

– Что делать будем, отец? – с мольбой посмотрел на Дедила сын.

– А чего сделаешь? Ты умыкнул девку из Вабежи, хазары умыкнули у тебя. Себя и вини, что не сберег суженую.

– Но может, догнать отряд можно?

– И попасть под их сабли? Нет, придется забыть тебе о Ведане, ее уже не вернуть. У меня другая забота, как обо всем отцу ее, Кобяке, поведать. Такое у нас впервой. Да, сын, заварил ты кашу.

За друга вступился Коваль:

– На месте Вавулы мог быть любой другой. Он тут ни при чем. Эти собаки нечистые, хазары, своего не упустят. Видать, кому-то приглянулась ваша Ведана.

Дедил распорядился:

– Едем в Вабежу.

На Вавулу страшно было смотреть. Злой, нервный и беспомощный. Ему бы в стан хазар за суженой своей, а тут к отцу ее ехать, выслушивать речи гневные. Но отец наказал, надо исполнять.

Дедил с сыном и Ковалем проехали в Вабежу.

Люди на селе уже проснулись. Знали об уходе хазар, спокойно выгоняли скот на пастбища, шли в поле, садились за ремесло. Жены сновали по хозяйству. Разбуженная детвора вертелась возле матерей. Село начинало обычный день.

Старейшину соседнего села с сыном пропустили, но вслед смотрели неприветливо. Они подъехали к подворью Кобяка, когда тот выходил во двор.

– Дедил? Чего с ранья, я же сказал, как определюсь с выкупом, встретимся, чего щас приехал? Или порешил отдать овраг?

Старейшина Рубино вздохнул:

– Беда у нас, Веденей.

– Беда?

Он указал на лавку возле дома:

– Садись, рассказывай, что за беда?

Дедил присел, с ним рядом опустился Кобяк. Вавула с Сидором остались у ворот.

– Чего Вавула тут? – спросил Кобяк. – Или надоела молодка?

– Нет ее боле в нашем селе.

Кобяк изменился в лице:

– Что значит – нет? Ты о чем говоришь, Дедил?

– Ночью хазары украли Ведану.

– Чего?

Кобяк подскочил с места. Как только он не корил Дедила, тот только слушал молча. Выговорившись, Кобяк обреченно плюхнулся на лавку.

– Я прибью твоего сына, Дедил.

– И чего? Он сам не свой.

– Верни мне дочь.

– Перестань, Веденей. Сам разумеешь, не можно.

– Узнают люди на селе, худо всем в Рубино придется.

– Разве нам сейчас время враждовать?

– А коли не желаешь вражды, верни дочь. К себе, в общий дом, сюда – куда хочешь, но верни.

Вышла жена Кобяка. Узнав о похищении Веданы, заголосила. На ее вопли стал собираться народ.

Кобяк отправил жену в дом, людей разогнал.

– Не след им ничего знать.

– Все одно прознают.

Дедил вздохнул:

– Придется смириться с потерей, Веденей. У хазар Ведану не отнять.

– Убил ты мою дочь, Дедил. Сын твой убил.

– Что мне, на жертвенный огонь его отправить?

– А хоть бы и так, чтобы боги приняли жертву, помогли Ведане жить на чужбине.

– Это не выход.

– Предлагай свой, послушаю.

– Не ведаю, что сказать. Не вижу выхода.

Кобяк сжал голову руками:

– Ведана, Ведана, и пошто ты полюбила Вавулу?

– Какая разница, Веденей, кто ей полюбился. Хазары положили на нее глаз, а значит, умыкнули бы отовсюду. Они в этом деле ушлые.

Кобяк пошел к дому. У двери обернулся:

– Уходи, Дедил, не желаю тебя видеть. А Вавулу… смотри за ним, а то как бы ненароком не потонул в реке.

Пришлось рубинцам возвращаться ни с чем.

Народ уже прознал о несчастье, загалдел. Дедил проехал мимо.

А вот Коваль потащил друга к своей землянке.

– Чего, Сидор?

– Мыслишка одна есть, Вавула.

– Говори.

– Не тут, в землянке, подальше от чужих ушей.

– Так на селе все свои.

– Идем.

Они остановили коней у столба, врытого возле землянки Коваля. Присели на лаву. Сидор налил в чаши кваса забродившего.

– Садись рядом, Вавула, да слушай, что скажу.

Говорил Коваль недолго.

Выслушав его, Вавула словно ожил, словно вдруг вдохнули в него жизнь.

– Мыслишь, такое возможно?

– Иначе не стал бы предлагать. Делаем?

– Конечно, делаем. Тока вдвоем сможем ли?

– Вдвоем тока и сможем. Сейчас иди к себе. Как стемнеет, приходи на реку, где хазары Ведану схватили.

– Коли все получится, жизнью тебе буду обязан.

– Жизнь тебе еще пригодится. Коли все удастся, она, жизнь-то, переменится. И не тока у тебя с Веданой, а и у всех наших. Да и давно пора то сделать. Нет ничего хуже терпеть обиды да унижения. Мы свободные люди, а свобода дорого стоит. Ступай, друг, буду ждать вечером у реки.

Вавула направился к себе, приняв прежний вид – растерянный и грустный.

Глава третья

В доме Дедила царило мрачное настроение. Заруба гневался на всех. Дети и жена старались не попадаться ему на глаза.

Когда вернулся Вавула, Дедил накинулся на него:

– И что теперь делать? Ты понимаешь, что теперь вражда между нашим родом и родом Кобяка усилится? До свары большой дело может дойти.

– Понимаю, отец.

– Понимает он, – Дедил сел на лавку.

– Как исправляться-то? И Кобяка понять можно, все же любимая дочь.

– Как будто такое впервой? – проговорил Вавула. – Вон из других селений хазары только девицами дань берут, десятками уводят в Хазарию свою.

– Нам этого еще не хватало. Помолчи, а то накличешь беду.

Вечером, когда все собрались в доме, Вавула забрал нож, надел старую рубаху и штаны, перемотал онучи.

Дедил подозрительно посмотрел на него:

– И куда ты собрался?

– Пойду на реку. Пройдусь.

– И что задумал?

– А чего я могу задумать, отец? Пройдусь, и все, вы меня не ждите, спать ложитесь. Я-то все одно не усну, посижу на берегу.

– Нет, Вавула, ты что-то задумал.

Сын взглянул на отца:

– Я уже не дитя, чтобы смотреть за мной, сам знаю, что делать.

Дедил взорвался:

– Что ж не знал, когда Ведану одну оставил?

– Не береди душу, отец.

Вавула вышел к реке. Огляделся. За ним никто не пошел. Увидел на углу городьбы фигуру. Махнул рукой. Оттуда ответный взмах.

– Я уже мыслил, не придешь, – сказал Коваль.

Одет он был в легкие штаны и рубаху, подпоясанную широким поясом, за поясом нож, в руках топор.

– Как я мог не прийти? А зачем топор-то взял?

– Да мало ли? Пригодится.

– Нам бы только выкрасть Ведану, более ничего. Свара с хазарами нам не нужна.

– Кто знает, Вавула, как дело пойдет.

– Где кони?

– Рядом.

– Что на селе?

– Как и должно быть – тихо. Идем.

Кони стояли у одинокой старой березы с мешками на головах. Вавула спросил:

– У табуна тебя никто не видел?

– Если бы видел, я бы не привел коней.

– Твоя правда.

Они отвязали коней и повели их в обход села, к лесу. За селом сняли мешки, вскочили верхом и поскакали к месту, где в праздник гуляли жители Вабежи. Дождя не было, следы остались. По ним и двинулись. Коваль иногда спрыгивал с коня, смотрел землю. Говорил: «Есть следы», запрыгивал обратно, и они продолжали путь. Ночь вступала в свои права.

Возле старых сосен Коваль остановился. Отсюда был слышен запах дыма.

– Лагерь хазар близко.

– Ну да, тут же елань большая.

– Далее пешком пойдем.

Они соскочили на землю, привязали коней к деревьям, надели им на морды мешки. Пошли лесом. Скоро вышли к елани, увидели на дальней стороне у болота большой шатер, рядом еще один, поменьше, по краям елани юрты, посредине табун, более десятка шалашей. Догорали костры в ямах, на срубленном дереве сидел хазарин и держал между ног саблю.

– Гляди, Сидор, – указал на него Вавула, – стража.

– Пустое. Ветер на нас. Треба бы проведать, где Ведана.

– В одном из шатров.

– То понятно, но – в каком?

– Большой наверняка самого тархана. Он при себе держать Ведану не будет, у него наложницы есть. Значит, в малом она, с сыном его и помощником.

– А если он, этот хазарин проклятый, уже надругался над ней?

Коваль вздохнул:

– Мог. Хотя гляди на кострища, они еще затухают, в шалашах и юртах только укладываются, то заметно. Видать, недавно жрали мясо. Не время насильничать. Сейчас время, но кругом тихо, а Ведана сопротивлялась бы, кричала. И шевеление было бы. А ничего нет.

– Если сын тархана надругался над Веданой – убью.

– Его или ее?

– Его, ее-то за что?

– Правильно. Обходим стан, заходим с болота.

– Но тогда нас учует хазарин-сторож. Ветер-то с той стороны.

– Не учует, часто хворост в костер подкладывает, дыма много, сквозь дым не учует. Да и ветерок на середине елани гуляет кругом.

– Ладно, идем.

Друзья обошли елань. Они знали об этой поляне, охотились здесь, поэтому пробирались уверенно даже во тьме. А главное – бесшумно. Угрожающе крикнул в ночи сыч, ухнул филин, мужики встали. Сторож вытер слезящиеся от дыма глаза, посмотрел по сторонам. Кони спокойны, значит, крупного зверя нет. А от птиц, даже хищных, вреда не будет.

Мужики продолжили путь.

На юге обошли елань по лесному участку между поляной и болотом шириной саженей в десять. Как раз хватало скрытно пройти. Домогались мошкара и комары, но что это по сравнению с хазарами? Да и привыкли местные к мошкаре. Вовсю стрекотали кузнечики. Те вообще безобидны. Пройдет время, умолкнут. Гнуса возле болота больше, чем в поле, но мошкара и комарье, это не шершни, слепни или оводы – те днем достанут, ночью не видать. Впрочем, вся эта орда насекомых не особо волновала друзей, сейчас их беспокоило другое: как без ошибки определить, где находится Ведана.

Пройдя участком от болота до елани, Вавула и Коваль залегли у куста недалеко от большого шатра. Оттуда слышались голоса, среди них – один молодой. Коваль взглянул на Вавулу:

– Никак отец и сын в большом шатре.

– Там еще кто-то.

– Помощник тархана. Значит, чего? Надо слушать малый шатер, ползем к нему.

Подползли. Внутри тишина, и вдруг – голос женский:

– Ты, полянка, смирной будь. Джабу не надо злить, злой Джабу убить может. Терпи, привыкнешь.

– Я не хочу.

– А кто у тебя спросит, чего ты хочешь? Теперь ты раба, будешь делать все, что повелит хозяин. Уже сегодня.

Хазарка засмеялась каркающим смехом.

– Слыхал? – встрепенулся Вавула.

– Слыхал. Ведана тут, к ней приставлена женщина, сын тархана может прийти в любой момент. Надо вытаскивать Ведану немедля.

– Чего с хазаркой делать станем?

– Там видно будет.

Достали ножи. Вавула сказал:

– Я режу шкуру, ты бросаешься внутрь…

Коваль вздохнул:

– Да знаю я, главное, чтобы хазарка не крикнула.

– Тогда вперед!

Друзья подползли к шатру.

Вавула достал нож, проткнул полог, рванул лезвие вниз, шкура поддалась. Коваль отодвинул Вавулу и через широкий порез ворвался в шатер. Хазарка, увидев его, открыла рот от изумления. И не успела поднять шум. Коваль ударом кулака лишил ее сознания.

Шатер освещали две плошки. Свет неяркий, но все видно. Ведана, связанная, сидела в самом углу на куче подушек.

– Ты кто?

– Леший, – усмехнулся Коваль.

Ведана испугалась:

– Зачем пришел? Не хочу в лес.

– А со мной пойдешь? – спросил зашедший следом за Ковалем сын Дедила.

– Вавула, ты?

– Я, родная, а это, – он указал на Коваля, – мой друг из нашего села. Бежать надо, Ведана, а то Джабу скоро придет.

– Я хоть щас.

Коваль меж тем раздвинул полы шатра, осмотрел поляну. Хазарин-сторож залег у костра и смотрел в противоположную сторону.

– Идем чрез прорезь, – решил Коваль.

– А хазарка не очнется?

– Не скоро.

Выползли из шатра, и сразу в кусты, к болоту, потом бегом вокруг елани, к коням.

Коваль проговорил:

– Не догадались третьего взять.

– Ничего, Сидор, мы с Веданой на одном. Мой конь крепкий, двоих вынесет.

– Ну так скачем отсюда, покуда хазары не хватились.

Они вскочили на коней. Вавула только слегка помог суженой. Женщины, как и мужики в их селе, управлялись с конями свободно.

Вот только разогнаться они не могли. Тропа, что выбрали, была узкая, ветки деревьев хлестали по лицу.

Вавула спросил:

– И зачем ты этот путь выбрал, Сидор, почему не дорогу?

– А если вдогонку пойдут? Так по своей тропе и пойдут. А мы тут.

– Мыслишь, погоня будет?

– Ну разве что тархан не позволит.

Джабу вышел из большого шатра отца в предвкушении желанной близости с молодой полянкой. Направился к своему шатру. Обычно он находился там с болышчы, но сегодня тот, все понимая, остался с отцом.

Юноша откинул полог и замер в оцепенении. Внутри на кошме валялась оглушенная служанка. Наложницы не было. Джабу тряхнул головой – не наваждение ли? Нет! Присмотревшись, заметил порезанную сзади шкуру и все понял.

– Ах ты пес! Пришел-таки за девкой!

Он выскочил из шатра. Метнувшись влево-вправо, кликнул сторожа:

– Тарак!

Тот вскочил на ноги:

– Я, господин!

– Спал, шакал?

– Нет, что ты?

– Наложницу украли. Поляне. Ты видел их?

– Никого не было, господин.

– Кто же, по-твоему, украл девку?

– Так не было никого, я все время тут…

Джабу прервал охранника:

– Получишь у меня кнута. Буди быстро Аваза и Расиха. Пусть берут оружие, коней и – сюда. Моего коня сам приведи.

– Слушаюсь!

Из большого шатра вышел Янур Ильдуан.

– Что за шум, сын?

– Поляне, отец!

– Что поляне?

– Украли Ведану.

Тархан неожиданно рассмеялся:

– Ловкие мужики, хвалы достойны.

– Ты смеешься?

– Не велика потеря.

Из малого шатра высунулась хазарка.

Джабу набросился на нее:

– Как украли наложницу?

– Он, господин, один был, сквозь шатер прошел, ударил меня сильно. Я еле очнулась.

– Почему не крикнула, старая ослица?

– Не успела, хозяин.

Подошли Аваз и Расих с конями в поводу, при оружии – саблях, Тарак подвел коня Джабу.

Тархан нахмурился:

– Ты чего удумал, сын?

– Как чего, отец? Поляне украли мою добычу, а я прощу?

– И куда поведешь свое войско?

– Вдогонку, куда еще?

– А если сюда полян с десяток пришло? В сшибке прибьют тебя.

– Так дай еще людей!

– Не спеши. Никуда не денется твоя наложница. Да и не нужна она тебе, четверо девок есть, выбирай любую, не любы – других возьмем. Я запрещаю тебе уходить из лагеря.

– Прости, отец! Но сейчас я не послушаю тебя. Аваз, Расих, за мной!

Не успел тархан остановить сына. Увел он двух воинов на тропу, что вела к реке. Ильдуан сплюнул на землю:

– Ну ты узнаешь, как не слушать отца.

За Джабу вступился болышчы:

– Не гневись на него, Янур. Джабу – воин, достойный наследник твой. Накажешь потом по-своему, по-отечески.

– Ладно, заступник. Пошли за ним еще пятерых воинов.

– Это дело. Слушаюсь.

Тархан вернулся в шатер. Помощник наказал поднять десятника Перзана. Болышчы объяснил ему, что произошло:

– Ты опытный воин, Перзан, следы полян и особенно сына Тархана с нашими воинами найти сумеешь. По дороге они вряд ли пошли, но – посмотришь. Тебе надо догнать Джабу и помочь ему отбить наложницу. Полян, коли не пожелают отдать ее сами, взять в полон. Ты понял меня?

– Да, господин Авартук.

– Вперед.

Перзан поднял пятерых хазар. Те, вооружившись, забрали из табуна коней, и вскоре небольшой отряд двинулся к опушке. Там Перзан спешился, начал шарить по кустам и прогалинам. Наконец нашел следы.

– Лесом поляне пошли, тропой звериной. Девка на коне с одним, другой идет следом.

Один из воинов спросил:

– А следы Джабу?

– Они на дороге, чуть дальше, выходят на ту же тропу. С сыном тархана пошел его товарищ Аваз Добак, он известный следопыт. Так что Джабу след взял и скоро догонит беглецов. Нам надо поспешить, чтобы подойти к ним вовремя. А то начнется сшибка, неизвестно, кто кого одолеет. Мы не знаем, что за бойцы, эти поляне. Так что – за мной, оружие к бою!

Хазары вытащили сабли, пришпорили коней и быстрым шагом, более разогнаться возможности не было, пошли лесом по звериной тропе.

Вавула с Веданой и Коваль уходили медленно. Хоть и мала весом молодуха – все же ноша, конь Вавулы, как ни старался пойти вскачь, то и дело сбивался на шаг. Шедший сзади них Коваль все время торопил:

– Да не жалей ты, Вавула, коня, Ведану хватятся быстро. Выйдут на тропу. Мы не успеем дойти до села. А в лесу сшибаться с хазарами несподручно. Лучше в поле.

– Я не жалею, да не идет конь быстрее.

Прошли пару верст. Тропа расширилась до продолговатой и длинной елани. И тогда Коваль стал. Ветер усилился и дул в спину. Сидор почуял запах пота и дыма и грязи.

– За нами погоня, – объявил он.

Ведана вскрикнула. Вавула обернулся:

– Да, запах слышен. Чего делать будем, Сидор? Уйдем к болоту?

– Не-е, следы наши видны. Хазары пройдут следом и зажмут нас у болота.

– Но и оставаться мы не можем.

Коваль задорно вскинул топор:

– Что ж, значит сшибку устроим. Покажем хазарам, что и мы в воинском деле кое-что умеем.

– А если их много? – спросил Вавула.

– Ты ж, Вавула, воин. Было бы много, мы бы слышали не только запах. Поглядим. Далее идти не след, тут место для сшибки больно пригодное. Прячь Ведану в кустах, и пошли. Встанем спина к спине и будем биться.

– Угу.

Вавула помог Ведане соскочить с коня, завел в заросли.

– Сиди здесь и не высовывайся.

– Как же вы будете биться с хазарами, ведь не ведаете, сколько их? – спросила она испуганно.

– А как по-другому-то? Сиди и молись.

Он вышел к товарищу, по пути сломал молодое дерево, из которого быстро соорудил кол. Сидор сидел на коне, поигрывая топором:

– Да, Вавула, воин из тебя что надо, с колом против сабли?

– А ничего, сабля короткая, а кол длинный, перебить его, конечно, можно, но до того еще дотянуться треба.

– Знаешь, – вскинул голову Сидор, – отойди-ка ты в кусты. Я один встречу погоню, а ты подмогнешь, ежели что, – ударишь им сзади.

– Ладно. Только как ты один управишься?

– Как-нибудь.

Вавула съехал с тропы, затаился за молодыми березами.

Из-за изгиба выскочили три всадника. И тут же один из них закричал:

– Тут они! Вон один на тропе стоит.

Это кричал Аваз.

Хазары выхватили сабли и ринулись на Коваля.

А Сидор неожиданно для нападавших рванулся на них. Такого хазары не ожидали. Одному атаковать троих? Это внесло сумятицу. Хазарам пришлось натягивать поводья. А тут мимо пронесся Коваль. Взмах руки, блеск клинка, и голова Расиха покатилась по траве. Конь встал на дыбы, заржал и ринулся в сторону, задев коня Аваза. На мгновение Добак потерял равновесие, сабля повисла на ремешке. А Коваль уже рядом. Но сбить опытного воина он не смог, лишь подранил его в бок. Конь Аваза шарахнулся к березам.

Коваль крикнул:

– Вавула, бей!

Тот оказался сбоку от хазарина и нанес ему такой удар колом, что расколол Авазу шлем.

– Саблю хватай! – крикнул Коваль и сам едва увернулся от удара Джабу.

Хазарин развернулся, и быть бы Ковалю заколотым, но помог Вавула – отвлек на себя сына тархана. Между ними завязался сабельный бой. Вавула владел саблей хуже кочевника, Джабу теснил его. Ловким ударом хазарин выбил клинок из рук Вавулы и крикнул:

– Сдохни, полянин!

Размахнулся и… рухнул на землю, задергался, окропляя траву кровью. Это Коваль «угостил» его обухом по загривку.

Сбив последнего из преследователей, Сидор весело крикнул:

– Вавула, лови любого коня, сажай на него Ведану и скачите к полю. Тут немного осталось.

Джабу еще стонал, но на него не обратили внимания. Получил, что заслужил.

Скоро Вавула, Ведана и Сидор, забрав хазарские сабли, поскакали в сторону поля. Миновав Кишу, на заре подлетели к главным воротам Рубино.

Отряд Перзана немного не успел на помощь сыну тархана. Всадники выскочили на широкий участок тропы, когда Вавула с Веданой и Ковалем были уже далеко в поле. Завидев валявшиеся окровавленные тела, одно без головы, Перзан осадил коня, спрыгнул на землю. То же сделали и его воины.

Рядом раздался слабый голос:

– Перзан! Я здесь.

Хазарин узнал его: это был голос Джабу. Сын тархана лежал неподвижно с разбитым затылком.

– Живой? – Перзан кинулся к юноше.

– Да, но лучше бы умер, тела не чувствую.

Перзан перевернул раненого. Удар топора перебил шейные позвонки. Полянин не убил Джабу, но обездвижил. А это страшнее смерти. Но вдруг еще можно что-то сделать?

В стане Ильдуана находился знахарь Карим. Следовало без промедления доставить Джабу к нему. Перзан решил возвращаться. Его воины быстро соорудили носилки, положили на них стонущего Джабу. Забрав тела убитых ратников, отряд хазар двинулся обратно.

Весь лагерь был уже на ногах. Тархан с помощником стояли на середине поляны, десятники раздавали команды, ярко горели костры, у леса степняки резали баранов.

Появление отряда Перзана первым заметил болышчы.

– Возвращаются.

– Значит, догнали полян. Я с ними сам говорить буду.

– Казнишь?

– Зачем? Молодые работники – хороший товар.

Отряд выехал на елань. Авартук проговорил:

– Пятеро. Впереди Перзан, с ним воины, еще двое коней, на одном носилки, на другом… Что бы это значило, Янур?

Холод пробежал по спине тархана, он почувствовал беду. Но ничего не сказал, дожидался, пока отряд подъедет ближе.

Перзан соскочил с коня, упал на колени:

– Господин, беда. Прости, мы не успели.

Тархан обошел ратника, подошел к коню, на котором были закреплены самодельные носилки. Увидев бледное лицо сына, спросил дрожащим голосом:

– Джабу, что с тобой?

– Отец, убей меня. Я сделал глупость и поплатился.

– Что с тобой? – повторил тархан.

– Я не чувствую своего тела. Язык становится большим, говорить и дышать трудно.

– Отчего?

– Поляне. Их было двое, один сын старейшины Рубино, тот, у которого я украл невесту. Мы догнали их, но поляне дали бой. Вавула налетел потом, первым бился его товарищ. Это он топором отрубил голову Расиху, а меня ударил обухом. После этого они забрали наше оружие, коня и ушли в село. Перзан пришел слишком поздно. Но виноват во всем я. Прости, отец, и убей меня, не хочу жить бездвижным.

Тархан крикнул:

– Карим!

Подбежал знахарь, поклонился.

Тархан сказал ему:

– Мой сын тяжело ранен. Поставишь его на ноги, озолочу.

– А если…

– Не болтай, делай, что можешь.

Носилки опустили на землю. Карим сбегал к себе в юрту, принес чистые тряпицы, зелье. Начал было обрабатывать раны, но неожиданно поднялся с колен.

– Что? – выкрикнул тархан.

– Прости, господин, но никто не в силах вылечить твоего сына, у него перебит хребет, удивительно, что он не умер там, в лесу. Мне больно говорить, но Джабу никогда не будет ходить и даже сидеть, скоро и говорить перестанет. Ему теперь нужен человек, который ухаживал бы за ним.

– Лучше бы он умер в лесу, – проговорил Ильдуан.

Болышчы вздохнул:

– Беда-то какая. Зачем Джабу погнался за полянами? Мог бы сегодня наказать тех разбойников и вернуть молодку.

– Эту девицу я на куски порежу!

Тархан повелел:

– Сына – в его шатер, с ним быть Кариму. Всем десятникам сбор у меня в шатре.

– А как же трапеза, Янур? – спросил болышчы.

– Трапеза? – вскричал тархан. – Успеете.

– Ты не в себе, Янур, не следует в таком состоянии принимать решения.

– Поучи еще. Наказ понял?

– Да.

– Исполняй.

Джабу перенесли в малый шатер, уложили на лежанку, рядом остался знахарь.

Помощник собрал десятников в большом шатре.

Янур Ильдуан сидел посередине, на ковре, поджав под себя ноги, качаясь из стороны в сторону. Казалось, он не заметил, как его десятники зашли в шатер. Опустив голову, он что-то бормотал.

– Господин, – окликнул его болышчы.

Тархан очнулся.

– А? Вижу, собрались. Слушайте меня внимательно.

Говорил он недолго.

– Я должен отомстить за сына, а значит, это должны сделать все. Так?

– Так, господин, – дружно ответили соплеменники.

– Сделаем так. Быстрая трапеза, и после восхода солнца сбор всей сотне в центре лагеря. На конях, при оружии, здесь остаются только мой сын… – Он запнулся, но пересилил себя, – мой сын Джабу, знахарь, наложницы и два ратника, что готовят пищу. Остальные идут со мной. Выходим к Рубино, окружаем его, поджигаем дома и городьбу горящими стрелами. Всех, кто вырвется из огня, бьем насмерть. Всех, кроме семьи старейшины Дедила. Ее взять живой, ею займусь я сам. Да, еще десятку Рабиба закрыть выход полян к реке. Это все!

– Вопрос дозволь? – подал голос болышчы.

– Ну?

– В Рубино мы полян перебьем, но не кинутся ли им на помощь поляне соседних сел?

– Они враждуют между собой. Тем более им уже известно, что натворил Вавула. Мы покажем, что пришли мстить роду Дедила, они не выйдут. А если выйдут, то и их порубим, – повысил голос тархан. – Что еще?

– Послушай, господин, – поднялся десятник, которого тархан назначил прикрывать выход от Рубино к реке. – Зачем бить молодых женщин, девиц и детей? Их можно забрать и продать.

Тархан гаркнул:

– Я сказал, перебить всех, кроме семьи Дедила, всех! Никакого ясыря. Это месть, а не сбор дани. Месть за моего сына. Кто еще не понял этого?

Десятники промолчали. Тархан кивнул помощнику:

– Займись, Турис, трапезой и строй сотню на выходе из лагеря. Как построишь, зайди ко мне. Буду у себя в шатре.

– А покушать, господин?

– Я напьюсь кровью проклятых полян. Всем уйти!

Помощник-болышчы с десятниками быстро покинули шатер тархана. Пошли к своим отрядам, где уже готовилась трапеза. Авартук остался при десятнике Рабибе.

Ильдуан прошел в малый шатер, сел возле сына.

Знахарь сказал:

– Он больше не говорит, господин.

Тархан вздохнул:

– Эх, Джабу, Джабу, зачем я взял тебя в поход? Зачем понравилась тебе эта полянка? Зачем ты бросился в погоню?

Тархан взглянул на знахаря:

– Он слышит меня?

– Да, – кивнул Карим.

– Я отомщу за тебя, сын, сделаю, что смогу…

Недоговорив, тархан поднялся и вышел из шатра.

Болышчы уже собрал сотню.

Посмотреть на Вавулу и его спутников сбежалось почти все село. Позвали старейшину. Тот появился, не мешкая.

– Вавула? Ты вернул невесту?

– Как видишь.

– Видать-то вижу, ответствуй, как получилось?

Пришлось рассказывать.

Узнав о том, что Вавула и Коваль побили в лесу хазар, отец схватился за голову:

– О, боги, что же теперь будет? Вы убили сына тархана. Теперь он придет мстить нам.

Мужики смотрели друг на друга.

– Ты понял, что натворил? – закричал на сына Дедил.

– Я вернул невесту.

– Он вернул, – передразнил Дедил, – а о том, что Ильдуан заявится сюда со всем своим отрядом, не подумал?

– У него не может быть много воинов – их примерно сотня, у нас на селе полусотня мужиков наберется. А еще соседи.

Дедил проговорил:

– Соседи… Чего от них ждать?

Весть о том, что смельчаки из Рубино вернули Ведану из хазарского полона, быстро разнеслась по округе. В Рубино прискакал Кобяк с тремя мужиками.

Соскочил с коня, кинулся к Ведане, обнял.

– Дочь моя. Поехали домой, не будет тебе счастья с Вавулой, он даже защитить тебя не смог.

– Нет, отец, я останусь с ним. Люб он мне, и никто не заставит меня бросить его.

В разговор вмешался Дедил:

– Веденей, сейчас не время для семейных дрязг. Мои удальцы убили трех хазар, среди них и сын тархана. Хотя Сидор и молвит, что тот живой остался, но ранен, видно, сильно, потому как получил обухом по голове. Теперь взбешенный Ильдуан обязательно пришлет сюда свое войско и разорит наши села.

– Хорошая новость, – сказал угрюмо Кобяк, – любой поступил бы так же на его месте. Мыслю, он будет мстить тебе, твоему роду. Я забираю Ведану и увожу домой. Твой сын наделал делов, пущай он и отвечает.

– Но Вавула спас ее от полона и унижений, Веденей.

– Не надо было умыкать!

– Тогда Джабу забрал бы ее прямо из твоего дома и тогда уже ты бы думал, как вытащить ее из неволи. Сын тархана все равно добился бы своего, раз она понравилась ему.

Кобяк взглянул на Дедила:

– И что ты хочешь?

– Мне одному село не удержать. Хазары сожгут дома и разорят Рубино. Заберут в полон всех, кого можно продать. А с Веданой и с нашей семьей, мыслю, поступят по-иному – страшной казни предадут. Посему, хочешь не хочешь, а надо объединяться, хотя бы на время.

Кобяк спросил:

– Ты Сергуна просил о помощи?

– Покуда нет.

– Так что медлишь? Посылай в Заледово.

Дедил кивнул одному из своих:

– Скачи в Заледово, передай, что слышал, старейшине Тихомиру Сергуну, скажи, мол, сосед помощи у него просит. Добре будет, если он сам к нам приедет. Торопись. Хазары медлить не будут.

– Угу, уразумел.

Гонец вскочил в седло и поскакал в Заледово.

Дедил взглянул на Кобяка:

– Ты что решил?

– Чего я могу решить? Придется драться вместе с тобой. Только наперво давай всех немощных за Оку переправим.

– Сделаем. А ты сюда мужиков своих приведешь?

– Нет. Но помогу. Как – увидишь. Ты обороняй село, далее все сам увидишь.

– Гонца от Сергуна ждать не будем?

– Ты с ним сам погутаришь, будет нужда, пришлешь человека в Вабежу.

– Добре. Спасибо, Веденей.

– Это ты Ведану благодари, не будь ее, бился бы один с хазарами.

– Все одно.

Угроза попасть под удар хазар гнала людей хлеще любого кнута. Женщины быстро собрали пожитки, забрали детей, подхватили стариков и двинулись к реке. Мужики подготовили там большие, в три ряда бревен, плоты. Лодки не тронули, проку от них не было. Скоро обоз был уже на той стороне реки.

Глядя за своими, Дедил видел переправку плотов и от Вабежи, и от Заледово. Они немного позже дошли до противоположного берега и скрылись в кустах, затащив плоты на берег.

Прискакал гонец от Сергуна.

– Плохие дела, Заруба, Сергун сказал, что не его дело – защищать соседей. Наворотили дел, отвечайте, говорит, сами.

– Это все?

– Да. Потом он начал собирать народ и переправлять женщин с детьми и стариками чрез Оку. Я не стал упрашивать, возвернулся.

– Значит, из Заледово подмоги нам ждать не след.

– Выходи, так.

– Давай, объявляй сбор всем с оружием без коней, табун к реке со скотом, что не уместился на плотах, выведите. При них оставьте пастухов. Хотя коней, коров, может, и переправим еще, коли надобность будет.

– Понял.

Оставшись один, Дедил поднял руки вверх, смотря на небо:

– Перун, ты всемогущ и всесилен, пошли мне и моему роду мужества, силы и умения в схватке с проклятыми хазарами, не дай свершиться несправедливости, за то мы благодарность тебе принесем. Только помоги.