Текст книги "Стражи Армады. Охота на зверя"

Глава 4

Закрытый город Надеждинск. Недалеко от Рубежа

Помню лишь, как с остервенением бил кулаками в ворота на одном из блокпостов. Орал: «Пустите, твари!» Как дополз по топким берегам болота до линии Рубежа – не помню. Ни в одну аномалию не вляпался, ни на одного хищника не нарвался. Даже почти без последствий преодолел минное поле. Задел одну, но рванула она отчего-то, когда я уже отошел на приличное расстояние. Было холодно, страшно. В голове гудело, из распоротого осколком мины лба, заливая глаза, сочилась кровь.

Представляю, как удивились бойцы на блокпосту, когда с противоположной стороны колючки, с территории Зоны, кто-то начал долбиться и требовать отпереть ворота. Наверняка всем личным составом кирпичей наложили. Ещё бы! На таких мини-заставах в основном служат контрактники, которые в Зоне не были ни разу. Им, естественно, рассказали, что внутри периметра Рубежа – смерть, мрак, злобные твари с когтями, клыками и налитыми злобой глазами. Но никак не матюгами.

С полчаса стучал я в ворота, пока вояки в панике носились туда-сюда, смотрели через камеры видеонаблюдения на окровавленного человека в мокрой, грязной одежде, звонили в штаб, консультировались с дежурным.

Через тридцать минут ворота распахнулись, на залитую бетоном площадку перед блокпостом высыпал взвод автоматчиков. Меня схватили за шкварник, затащили внутрь, принялись водить поверх одежды счётчиком Гейгера и аномалометром. Стандартная процедура. Вот только глаза у всех были круглые, как у какающей собачки из анекдота.

Позже выяснилось, что дежурным в штабе оказался мой давний приятель Мишка Верещагин. Он тут же скомандовал впустить меня на территорию, сам примчался на служебном «УАЗе» и отвёз в госпиталь.

– Что там произошло? – спрашивал Верещагин, пока машина сайгачила по колдобинам в сторону автострады.

Я что-то бурчал в ответ, а потом отключился. Измождённый, хапнувший дозу облучения. Надо отдать должное специалистам из госпиталя Надеждинска – откачали, подняли на ноги.

Двое суток в бреду. Я метался на кровати, выдёргивал из вены катетер капельницы, что-то кричал про «Камень», «язвенников», аномальные завихрения, профессора Шилова.

– В таком состоянии даже на иностранных языках порой начинают разговаривать, – улыбалась медсестра.

Только оказался в вертикальном положении – пнули к начальнику особого отдела. Майор Сапунов ждал объяснений. Оно и понятно – отряд военсталов на броневике в компании ценного ученого отбывает на важное задание, а обратно возвращается лишь раненый, ободранный, как дворовый кот, капитан Журавлёв.

Сапунов встретил у ворот комендатуры, куда меня подвёз Верещагин.

– Оклемался? – без лишних церемоний спросил он и тут же, не дожидаясь ответа, продолжил: – Ну, тогда слушай. Отчитываться будешь не мне. Из Москвы прибыл специалист, курировавший ваш рейд. Прежде чем что-то сказать, трижды подумай.

– Кто он?

– Если б я знал.

Мы уже поднимались по лестнице на второй этаж. Времени осталось на один вопрос, и я поинтересовался:

– Больше никто из моих ребят не возвращался? Может, Клюв или Бакс?

Сапунов отрицательно мотнул головой, дёрнул на себя дверь кабинета.

– Входи.

За столом, не сводя с меня ледяного, пристального взгляда, сидел невысокого роста худощавый субъект. Чёрный костюм, белая рубаха, галстук с золочёным зажимом. Я такие мелочи всегда подмечаю. Бывшая жена научила. Когда я был ещё сопливым лейтенантиком, угораздило жениться, а супруга хотела, чтобы муж выглядел с иголочки, сопровождая её на всевозможные мероприятия. «Саша, ты должен разбираться в моде, – говорила она, – по одежде о человеке можно многое узнать». Ох, Наташа, как же ты была права… Что я мог сказать о незнакомце по его внешнему виду? Аккуратен, серьёзен, явно немало зарабатывает. Какой-нибудь юрист или психолог из числа тех, которые ведут беседы с военными сталкерами после неудачных рейдов.

– Оставьте нас, – произнёс он, обращаясь к Сапунову.

Офицер, ни слова не говоря, вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь. Непрост был странный человек в штатском, ох непрост, если его, как преданная собачонка, слушался особист.

– «Камень», – прошелестел штатский. – Мне нужно знать всё: где он расположен, как к нему пройти, далеко ли от подвала дверь с кодовым замком.

Вот тебе и психолог…

– Какая дверь? – я попытался изобразить удивление.

– Журавлёв, – тон незнакомца сделался холодным и угрожающим, – не надо играть со мной.

– Я, правда, не знаю, о чём идёт речь, товарищ… простите, не знаю, как вас величать. Мы спустились в подвал, но там не оказалось никакого «Камня». Профессор принялся вопить, что его мечта не могла исчезнуть, а потом пустил себе пулю в висок, и я…

– Хватит!

Человек в штатском поднялся из-за стола, прошелся по кабинету.

– Мне известно, что вы были возле «Камня»… – с затаённой злобой прошипел он, подойдя к окну. – После вашего возвращения специалисты провели ряд тестов. Вы были там, не лгите!

Помолчал, давая мне время обдумать сказанное, и продолжил:

– …не буду ходить вокруг да около. Вы, Журавлёв, ввязались в очень нехорошую историю. Чтобы вы понимали всю серьёзность ситуации, скажу лишь, что гибель отряда капитана Валерьянова была неслучайной. А ваше спасение вполне можно считать чудом…

– Вальтер попал под воздействие аномалии, а мы…

– Вам и Шилову была уготована та же участь, что и капитану Валерьянову! – прервал мою реплику незнакомец. – Если бы вы не влипли в аномалию, мы бы с вами сейчас не разговаривали. Благодарите Зону, что вы ещё живы.

– Зону благодарить? – я усмехнулся. – Да кто вы вообще такой?

– Вам будет проще со мной общаться, если я назову вам свой оперативный псевдоним? Допустим, моя фамилия Иванов.

– Иванов, значит?

Человек в штатском безучастно взирал через окно на захламлённый двор, казалось, вовсе меня не слушая.

– Так вот, Иванов, я повторяю вам, что ничего не видел, не слышал и не…

– …В отряде наёмника по прозвищу Рашид, – прервал меня он, – было одиннадцать человек. Контора давно им заинтересовалась. Один из самых боеспособных отрядов в Зоне. Они находились у нас в разработке больше года…

«Значит, он с Рубежа, – отметил я про себя. – Серьёзный товарищ попался. «Чекист», как называет таких начальников Сапунов».

– …и когда потребовалось проникнуть на территорию одного засекреченного объекта, это предложено было сделать Рашиду. Мы пообещали ему закрыть глаза на деятельность некоторых его людей за пределами Зоны. Наёмник согласился, провёл до места назначения специалиста, знающего, как отпереть дверь, но потом связь с группой прервалась. Это случилось два года тому назад.

– И что? – я вновь попытался изобразить недоумение.

– Сталкер Тарантул нашел трупы людей Рашида в здании, где располагается «Камень». И вот в чём штука, тела настолько хорошо сохранились, что, казалось, не два года там лежат, а несколько суток.

Мне стало не по себе. Вспомнились изорванные пулями трупы наёмников, учёного с отрезанной рукой и пулевым отверстием в центре лба, беготня по лаборатории, огненный смерч аномалии.

– Вижу, вы начинаете понимать, – самодовольно заметил «чекист». – Это радует.

– Что вам нужно от меня?

– Информация. Где расположен «Камень», как вы шли к нему, что заметили по пути?

– Опять вы за своё? Я не знаю ни про какой…

– Молчать! – внезапно рявкнул собеседник. – Ты думаешь, я с тобой цацкаться буду?!

Глаза Иванова бешено сверкнули. Взяв со стола увесистую пластиковую папку, он извлёк несколько листков и протянул мне.

– Смотри, вот что с тобой будет!

Я принял из рук Иванова бумаги, бегло пробежался взглядом по напечатанному на одном из них тексту: «…поскольку взрыв произошел в 23:41 по местному времени… Погибшие опознаны как: Кондратьев Вадим Олегович и Юровский Александр Александрович…»

– Что это?

– Сам не видишь? – взгляд Иванова вновь сделался холодным и цепким. – Двое ребят из твоей команды.

Я непонимающе смотрел на Иванова. Перед рейдом я собрал отряд, но взял с собой лишь звено Клапана, остальных же отправил отдыхать. Все они были живы и здоровы.

– Ваших приятелей устранили, Журавлёв!

– Но зачем?

– Вам лучше знать… Майор Сапунов рассказал мне, что эти двое за сутки до начала операции выходили в Зону. Зачем?

– Разведать путь, – я ошалело переводил взгляд с Иванова на бумаги. – И я разрешил им отдохнуть…

Майор крякнул:

– Вот ведь… Они даже внутри здания не были, а уже мертвы. Представьте, что будет с вами!

– Как их убили?

– Весьма оригинальным образом.

Иванов взял со стола папку, выудил оттуда три фотографии, по всему видно, бывшие увеличенными снимками из паспортов, и поочерёдно продемонстрировал мне. Сначала он показал фотографию Юровского. Саныч на ней оказался аккуратно выбрит, при галстуке. Затем последовал снимок неизвестной девушки. Прямые русые волосы незнакомки обрамляли округлое, но весьма миловидное лицо, а в озорном взгляде карих глаз искрилась жизнь. На третьем снимке – бывалый военстал Кондрат.

– Вчера после обеда они получили жалование и с территории тренировочного лагеря вышли в город. Потом познакомились в забегаловке «Борщок» с вот этой красавицей – Сорокиной Галиной Ивановной двадцати пяти лет от роду.

С этими словами «чекист» ткнул пальцем в фотографию русоволосой девушки.

– В районе одиннадцати парни пришли в квартиру к этой мадам, пили, горланили песни. Без двадцати двенадцать соседи позвонили в комендатуру и пожаловались на шум. Когда приехал патруль, весь второй этаж дома уже перемололо в бетонное крошево. Предположительно, в квартире гражданки Сорокиной сработало безоболочное взрывное устройство большой мощности. Это пока официальная версия.

– А есть неофициальная?

– Аномалия, – медленно, словно бы смакуя каждый слог, выдал Иванов. – «Огниво», если быть точным. Скорее всего, у ваших бойцов был при себе одноименный артефакт, который сдетонировал, пока они ублажали очаровательную подругу.

– Почему именно аномалия? – я до сих пор не мог до конца осознать, что потерял ещё двоих из своего отряда. – Вне Зоны самих по себе аномалий быть не может в принципе, а мои ребята – спецы высокого уровня, они в обычной жизни не носят с собой артефакты, способные детонировать… И почему вы решили, что это именно «огниво»?

– Панельные перекрытия оплавились от воздействия сверхвысоких температур. Повезло, что все погибшие находились в этот момент в спальне и непосредственного контакта с плазменным ядром аномалии не произошло, иначе от них и пепла бы не осталось.

– Ладно, допустим, что это так. Но с чего кто-то взял, что мои ребята видели «Камень»? Я ж говорю, что мы его не нашли… К тому же есть и более ценные свидетели, чем мы, – Тарантул, например. Он ведь выжил!

– Сталкер Тарантул скончался вчера вечером от сердечного приступа. После ужина, прямо в научном лагере, и смерть его была весьма странной. Пошевелите извилинами, Журавлёв. Какой артефакт может вызывать аритмию?

– Навскидку… «серп», «губка»…

– Вот то-то и оно, что «губка». Наши спецы нашли в его комнате этот артефакт, причем налицо стабильный уровень аномального излучения.

– То есть…

– Это второй случай устранения свидетелей, считая ваших сталкеров! Вам недостаточно этого, чтобы мне довериться?

Я опустил голову и тяжело вздохнул, пытаясь собраться с мыслями. Неужели всё именно так? Неужели я увидел то, что не должен был?

– Послушайте, Журавлёв… – тон Иванова смягчился. – Я понимаю, как вам сейчас тяжело. Вы потеряли уже пятерых из своего отряда, оказались в скверной ситуации… Но не время сейчас, как улитка, прятаться в раковину! Вы должны помочь нам разобраться в случившемся, и тогда у вас появится реальный шанс спастись. Расскажите о «Камне»!

– Вы знали, что два года назад в том месте полёг лучший отряд наёмников, – я едва разлепил пересохшие губы, – так на кой чёрт вы послали туда сначала группу Вальтера, а затем и мой отряд? Ведь вы же понимали, что нас там ждёт!

– Таков был приказ. Сталкер Тарантул вернулся живым, и моё руководство посчитало, что появился шанс проникнуть к тайне.

– А когда не вернулась группа Вальтера? Ваше начальство и не подумало отказаться от попыток найти «Камень» после их гибели!

– Мы решили, что бойцы Валерианова вместе с ним самим стали зомби уже на обратном пути, – парировал Иванов. – А наёмников мы отправляли, чтобы те нашли лабораторию, находящуюся в том здании. Мы и подумать не могли, что легендарный «Скорбящий Камень» окажется там же.

– Совпадение?

Иванов пожал плечами.

– В любом случае руководство решило, что «Камень» – более приоритетная цель, чем лаборатория.

– Что это вообще за лаборатория такая? Сначала правительство создаёт всякие бункеры, потом не знает, как туда попасть…

– Её создали сразу после появления Зоны, для исследования протекающих на аномальной земле процессов. Вскоре почти весь персонал превратился в зомби. Почему – неизвестно.

– Потому что всё пространство вокруг здания – сплошная аномалия.

Собеседник, казалось, на мгновение перестал дышать, осторожно произнёс:

– Не аномалия в чистом виде, а энергетическое поле «Камня». Вы ведь знаете, как оно воздействует на человека?

Я отрицательно мотнул головой.

– Ну да, верно, вас же не инструктировали на этот счёт… Послушайте, Журавлёв, – тон собеседника сделался доверительным, – я предлагаю работать сообща. Вы поможете мне найти «Камень», а я помогу вам отомстить за друзей.

Я не отвечал. С минуту глядел собеседнику в глаза, пытался понять, что Иванов из себя представляет. Как бы умна ни была милая Наташа, и она бы не смогла прочесть по внешнему виду «чекиста» его истинные натуру и намерения.

– Сначала расскажите про лабораторию, – отчеканил я тоном, не терпящим возражений.

Иванов кивнул и начал, словно заправский менестрель, – издалека:

– Когда появилась Зона, на её территории спешно возводились научные комплексы. Представители каждой из пятнадцати стран, создавших Рубеж, хотели раньше других понять, в чём загадка возникновения аномалий. Естественно, наши вояки строили больше всего лабораторий. Со стороны России месяцами гнали технику, проводили разведку местности, сооружали бункеры. Порой целые подземные города. Средств не жалели. Как это обычно бывает, хотели переплюнуть Америку, которая к тому времени уже запустила свои щупальца в Зону, развернув несколько полевых лагерей, подвесив спутник – аккурат над своим сектором Рубежа. Это ведь их сателлит обеспечивает действие так называемой сталкерской сети.

– Дайте-ка догадаюсь… – прервал я рассказ Иванова. – Люди пропадали, объекты переставали выходить на связь?

– Почти так. Сначала исчезали выходившие на замеры специалисты, на территорию забирались мутанты. Потом разом пропала связь с несколькими научными лагерями. Вы ведь знаете, Журавлёв, что бывает в таких случаях?

– Сначала спасательная операция силами военных сталкеров, а если она не удастся, то консервация объекта.

– То-то и оно. Если спасатели пропадают на объекте следом за персоналом, о нём просто забывают. Дистанционно вырубают энергоснабжение, блокируют двери, и лаборатория превращается в консервную банку с секретом внутри. Может, учёные умерли от опасного вируса, может, их порвали упыри, а может, случилось что-то ещё. В любом случае объект консервируют. Кот Шрёдингера, в общем.

– То же самое было и с лабораторией, рядом с которой Тарантул нашел «Камень»?

– Да, классический вариант: связь пропала, группа спасения дошла до объекта. Доложили, что входят, и – всё, тишина в эфире. Объект мы законсервировали. Документация была частично засекречена, но в большинстве своём – уничтожена. А два года назад у моего руководства появилась идея, – Иванов страдальчески скривился, – отпереть лабораторию и продолжить работу над проектами, которые там разрабатывались.

– Важные были проекты?

– Скажем так… там разрабатывалось оружие нового типа.

– А каким боком здесь Рубеж? Военные разработки – дело Минобороны, если я не ошибаюсь. Или нет?

Иванов хмыкнул.

– В Зоне все проекты курирует Рубеж, независимо от того, научные они или военные.

«Вот уже и военных под себя подмяли, – подумал я, – и спецслужбы. Страшно представить, на что будет способен Рубеж через несколько лет», – а вслух сказал:

– И вы получили бы медальку за возвращение объекта к жизни. Верно? И распаковать эту «банку» должен был отряд наёмников, которые оказались у вас на посылках.

Иванов нахмурился:

– Мой приятель, учёный, согласился пойти с наёмниками, чтобы открыть дверь. По рассказам Тарантула я знаю, что его убили выстрелом в голову. Расскажете подробности?

Я пожал плечами:

– Это лишь мои догадки… Наверное, он еще по пути туда, раньше наёмников, начал превращаться в зомби, тогда они пустили в него очередь, отрезали руку, дошли до лаборатории и попытались открыть дверь. Ничего не вышло, понятное дело. Что было потом… трудно поддается логическому объяснению. Скорее всего, когда ваш приятель нагнал их в здании, они уже начали сами сходить с ума от воздействия аномалии, или как оно там называется, это энергетическое поле, и перестреляли друг друга.

– Думаете, кто-нибудь из них уцелел в тот день?

– Вряд ли. Даже если последние выжившие в той бойне и ушли, то не со здравого рассудка унося с собой отрезанную руку учёного. Сами понимаете, что это были уже не совсем люди.

Собеседник глубоко вздохнул:

– Про лабораторию вы теперь всё знаете. Давайте поговорим о другом… Я помогу вам, Журавлёв, отомстить за погибших парней, а вы можете помочь мне.

Поднявшись из-за стола, «чекист» подошел к окну, взял с подоконника очередную папку с документами, хлёстко бросил её на стол.

– В Зоне существует террористическая группировка, называющая себя «Легион», – тоном лектора начал Иванов. – Это бывшие учёные, саботировавшие работу лабораторий и решившие заполучить технологии Зоны. Все разработки, до которых успела дорасти наша наука в бесчисленных исследовательских комплексах. Мы вынуждены убеждать людей, что в «Легионе» сплошь полоумные фанатики, но это не совсем так. Есть среди них и весьма хитроумные психи. Какие цели у террористов, вы представляете. Они грезят мировым господством, обещают поставить на колени всех с помощью Зоны…

– А они могут? – перебил я «чекиста».

– Пока нет. Их всего пара сотен человек. На руках стрелковое оружие. Но среди них люди науки, которые способны на многое. Например, сделать бомбу из нескольких артефактов.

– Значит, гибель моих ребят – их работа?

– Их. Они активизировались недавно. До этого длительное время о «Легионе» и слышно не было, а теперь… Они распечатали несколько лабораторий, пытаются вскрыть ту самую, в которой делали оружие. Боюсь представить, что будет, попади к ним технологии из нашего подземелья.

– Но это ведь не всё, да? Я ещё будучи сталкером слышал про легендарный «Камень», который сам по себе то ли оружие, то ли способен исполнять желания.

Иванов кивнул.

– Верно. Поэтому мы и хотим добраться до него раньше, чем «Легион». В этом мне и потребуется ваша помощь. Перед вами досье сталкера… Посмотрите.

Я взял со стола тоненькую папку-скоросшиватель, открыл, принялся просматривать файлы.

– Зверев Максим Игоревич, – пока я разглядывал фотографию, вклеенную в досье, продолжил Иванов: – Прозвище – Зверь. По нашим данным, этот человек был «подопытным кроликом» в одной из их лабораторий. Но суть не в этом. Главное – у него при себе есть артефакт, который может нейтрализовать влияние энергетического поля «Камня». Пока в «Легионе» об этом не знают. Ищут Зверева по иным причинам… Сами понимаете, что будет, если поймут, какой ценностью он обладает.

– Вы сами осознаете, какую дикую историю мне рассказали? Бункеры, «Камень», «Легион», Зверев… – Иванов раздраженно засопел, а я продолжил: – Вы же собрали в кучу едва ли не половину легенд, бродящих по Зоне! И заметьте – выдали это как само собой разумеющееся… Вы! Человек, представляющий интересы служб, которые не любят бросаться словами просто так. И как вы мне можете помочь в том, с чем сами в течение долгого времени не в состоянии справиться? Если моих ребят убили эти самые «легионеры», я найду их и прикончу. Без вашей помощи.

– Вы не хотите быть мне обязанным? Понимаю… Но как вы будете искать их? Выйдете на главную площадь Надеждинска и выкрикнете: «Я тут! Убейте меня!», так?

Теперь уже я сопел, не поднимая на Иванова глаз.

– Вот что, Журавлёв… Я предлагаю вам реальную возможность прищучить этих тварей. Вы должны лишь следовать моим инструкциям.

– Как следовали погибшие наёмники?

– Прекратите! Вы знаете, что я нужен вам не меньше, чем вы мне.

– Вы налажали, товарищ Иванов, и теперь пытаетесь прикрыться мной. Иначе зачем вам потребовалось самому ехать сюда? Кстати, откуда вы? Из Москвы?

«Чекист» с минуту играл желваками, после чего отчеканил:

– Вы найдёте Зверева и заберёте у него артефакт, а я гарантирую вам, что боевое крыло «Легиона» уничтожат. Со мной приехало сорок человек. Спецназ. И если вы не пойдёте в Зону делать то, о чём я прошу, всё сделают они. С большим количеством шума и жертв, но сделают. Я в них уверен. Мои ребята разыщут сталкера, изымут этот, как его называют учёные, ключ к аномалии, возьмут под контроль здание, где находится «Камень». А вы останетесь один на один с убийцами ваших друзей и соратников. Что будете делать в этом случае?

Слишком гладко, слишком складно всё получалось в трактовке «чекиста». Иду в Зону, приношу оттуда артефакт-ключ и получаю на блюдечке убийц своих друзей.

– Одно непонятно, – хмыкнул я, – зачем вы мне всё как на духу рассказываете? Вдруг меня поймают, начнут пытать?

– Мне важно, чтобы вы понимали ситуацию, Журавлёв, и могли оценить значение нынешних событий. Да, я налажал. Теперь пытаюсь исправить ситуацию, и мне нужен человек, которому могу доверять. Но я хочу, чтобы и вы мне доверяли!

– А ещё хотите обойтись малой кровью. Если сделаю всё, как говорите, будете на коне.

Иванов кивнул.

– Зверев находится сейчас где-то на территории Болот, а по его следу помимо «Легиона» идут ещё и «лешие».

– «Лешие»? Этого еще не хватало… А им-то он чем насолил?

С этими сталкерами, нанимаемыми для уничтожения опасных мутантов, мне не раз доводилось работать бок о бок, а их лидер – Инквизитор – звал меня в группу.

– «Лешие», «Легион»… Всем им нужен Зверев. Если «легионеры» доберутся до него раньше вас, то вполне может статься, и до «Камня» они смогут дотянуться. И тогда… Впрочем, если бы я в вас не был уверен, этого доверительного разговора сегодня бы не состоялось. Поэтому, если успеете встретиться с ним, в выигрыше будут все. Мне – победа, вам – месть за друзей. Подумайте. У вас есть час, – он принялся сгребать со стола папки с документами. – Через час дадите ответ.

– Иванов!

«Чекист», уже направляющийся к выходу, обернулся.

– Вам не кажется, что вокруг этой истории слишком много совпадений?

Он пожал плечами.

– А мне кажется.

– Паранойя, – впервые за время разговора собеседник улыбнулся. – Бывает при вашей работе.

И вышел, закрыв за собой дверь.

* * *

До недавних пор я болезненно кривился, когда в баре очередной мужичок заводил привычную тягомотину:

– Жизнь меня поломала…

Его-то поломала? Вряд ли. Не он – молодой и перспективный офицер, которого бросила жена. Ведь он после пережитого не направился в Зону, чтобы несколько лет сначала искать смерти, а потом наживы. Это ж не его заприметили военные с Рубежа, чтобы вернуть в ряды себе подобных. И уж точно не он терял друзей, разорванных аномалиями, изрешечённых пулями в Зоне и вне её. Не он оставался один на один со жгучей жаждой мести…

Нет же, этот очередной страдалец шел в бар, чтобы такие же набравшиеся спиртного неудачники поддержали его, поняли, утешили. Мне утешение не требовалось ни тогда, ни сейчас. Оглушенный новостью о гибели товарищей, я сидел за столиком у входа в бар, разглядывая посетителей – сталкеров и горожан.

– Жизнь меня поломала… – вещал очередной пропойца.

Ну, давай, расскажи, как от безденежья ты рванул в Зону, как понял, что там убивают и умирают, а заработать можно, только если ты станешь частью этого страшного мира. Многие не выдерживали и приходили в бар. Кто-то из них потом уезжал в родной город на последние деньги, чтобы просыпаться по ночам и кричать от ужаса, когда во сне слышался рёв мутанта или гул аномалии. Были и те, кого в скором времени сцапали сотрудники Рубежа и отправили на пять лет за решетку по статье о незаконном проникновении на закрытую территорию. За сталкерство, если по-простому. В основной же массе эти пьянчуги так и оставались в Надеждинске, вросли в его грязный ландшафт, превратившись в попрошаек, простирающих руки к бойцам Рубежа. А сколько еще таких появится в дальнейшем! Ничему жизнь людей не учит, как никогда им не помогал чужой горький опыт. До той поры, пока те же грабли не начинают бить уже их собственные лбы… Но сейчас все они потягивают пиво или залпом заглатывают обжигающий спирт и ждут, когда завсегдатаи скажут:

– Сочувствую, брат… Зона и меня поломала.

И меня поломала, жалкие вы нытики! Поступки прежних лет сейчас могли показаться безрассудными, но на тот момент иного выхода не было. Я жил, пытался поступать по совести. И вот к чему всё привело…

Наталья ушла без скандалов, записок, голых вешалок в пустом шкафу. Просто однажды вечером сообщила:

– Через час приедет Миша Верещагин, заберёт мои вещи.

– В смысле? – уставший, вымотанный после очередного прорыва на блокпосту, на чёртовой седьмой отметке, я не мог сообразить, о чём речь.

– Я уезжаю, Шурик. Навсегда. Ты разве ещё не понял?

Я не понял. Тогда не понимал и не уяснил до сих пор. Что было не так? Вечно измученный службой муж ей не подходил? Жизнь в режимном городке Надеждинске выматывала? Ежегодные отпуска на теплых морских побережьях и поправка здоровья в любых санаториях на льготных условиях изнуряли до ужаса? Или не хватало денег, которых «куры не клевали»? В чём причина?

Никакого «другого мужчины», никакого «я хотела ребёнка, а ты не хотел», никакого «я еду к маме». Просто вдруг громко хлопнуло – это закончилось её… наверное, слабое терпение, и я остался один.

Молодой, глупый. Офицер Рубежа, защитник мира от Зоны. И ведь именно такого она полюбила. А может, было что-то ещё? Наташа иногда говорила, что с началом службы на границе с Зоной я изменился не в лучшую сторону. Стал злее, циничнее.

– Шурик, ты был таким милым и добрым. Щенок прямо. А теперь…

– Что? – вопрошал я. – Повзрослел?

– Не-е-ет, – расстроенно тянула жена, – стал грубее. Появились клыки, шерсть на загривке щенка пошла колтунами. Того и гляди, начнёшь кидаться на людей…

Как она была права! Я мечтал стать героем, но цинизм окружающего мира захлёстывал. Наверное, поэтому и ушла. И я даже не пытался спорить, просто порассуждал, попробовал ее понять. И принять все таким, каким оно оказалось. В конце концов, у всего есть предел. Наверное.

Той ночью мы с Верещагиным стояли на балконе, глядя на спящий Надеждинск, курили, больше молчали.

– Слушай, Сань, она сама попросила её из города вывезти. Сказала, что если это сделаю я, ты не будешь ревновать и закатывать истерики.

– Да я и не ревновал бы. Знаю, что у неё никого другого не было и быть не могло…

– А что тогда? Почему уехала?

Окурок полетел во тьму. Мигнул и пропал.

– А хрен его знает, что не так…

Верещагин с минуту молчал, потом протянул:

– Ну-у-у, может, вернётся ещё. Или ты за ней рванёшь?

Но Наташа не вернулась. Ни через месяц, ни через полтора. Я за ней, разумеется, не поехал. Не было времени, каждый день авралы. Спустя неделю на моём блокпосту погиб боец, и из Москвы прибыли проверяющие, шерстили документацию, проводили экспертизы. Не до ушедших жен стало. Все пахали, чтобы мутанты не прорвались. А может, я сам загонял себя в дебри тяжелой работы, чтобы не думать о жене. Не ведаю. Но ее очень хорошо узнал за совместно прожитое время. В глубине души был уверен – не вернётся.

Меня словно лишили рук – ничего не мог делать. Однажды во время атаки мутантов на блокпост здоровенный мимикрим запрыгнул на стену, и я – старший лейтенант Журавлёв – чуть было не отправился вслед за погибшим солдатом. А мне было плевать. Хотелось сдохнуть.

Мишка подсуетился, и меня после этого случая перевели в штаб. Они с женой вообще тем летом много для меня сделали. А я смотрел на них – весёлых, счастливых. Хотелось спросить, как они умудряются любить друг друга и свою дочь здесь, в Надеждинске, где надежда никак не ощущается. Ведь тут Мишка чуть не потерял руку, а его ребёнок заработал рак. Тут! Зона тянулась через заборы и контрольно-следовые полосы в город, облизывала радиоактивными ветрами всех и каждого. А они жили, любили. Строили планы. Верещагин хотел уйти в отставку, поселиться где-нибудь в средней полосе или у моря, вылечить дочь. Денег на лечение у них не хватало, но врачи обнадёживали – началась ремиссия, времени на сбор средств ещё достаточно.

А я?.. Впервые в Зону ушел неожиданно даже для самого себя, ранним октябрьским утром. Знал, где перебраться через Рубеж незамеченным. Добрёл до неприметного блиндажа, в котором меня встретил проводник из Надеждинска – сталкер Поляк. Он продал мне оружие, провёл вглубь. Так исчез капитан Журавлёв и родился сталкер Жура. А почти через два года грянуло. Мутанты прорвались в Надеждинск через шестой, седьмой и восьмой блокпосты. По городу прокатилась кровавая резня, сотни мирных жителей погибли. Я перешел линию Рубежа на родном блокпосту – седьмой отметке и не узнал привычного места. Все, с кем я служил, были сожраны мутантами, не сумев остановить вал кровожадной нечисти. На стенах копоть, повсюду кровь.

Первым делом я направился к Верещагиным. Испытал невероятное облегчение, когда узнал, что все в Мишкином семействе живы. Он отчитал меня, обещал дать в морду, и не раз, отправить под трибунал за дезертирство.

А я хотел вернуться в Зону. За утешением пошел к единственному человеку, который понял бы меня, – к отставному инструктору, а ныне проводнику Поляку. В прежние времена Поляк, вышедший в отставку, избрал судьбу сталкера и поселился в Надеждинске с малолетней дочерью.

– Всякое про меня собирают, – говорил он мне, когда впервые вёл в Зону. – Придумали тут недавно, что я в КГБ белорусском был важным чином… Чушь, конечно, но звучит солидно. Немало людей просят их провести через Рубеж, доверяют бывшему комитетчику, а значит, денег Иринке на учёбу больше скоплю, она в институт хочет поступать.

Но Зона не отпустила ни Поляка, ни его дочь. Я шел к старому другу за пониманием, а попал на поминки. Во время прорыва погибла Иринка…

Долго сидели за столом, почти все время пили молча, а потом он выдал вдруг:

– Ты извини, но я пока в Зону не пойду. Не в состоянии… И ты подальше от нее держись.