Текст книги "Между сном и явью"

Глава 6
Ларец закрой

Ещё секунду назад мы были в пещере. С Таней. Провожали закат. Я помнил, как непреодолимая сила низвергла меня в панику и страх, и приближалась чёрной волной. Я обезумел и действовал без всякой оглядки на последствия. Правильно или нет не имело ни малейшего значения, всё должно было прекратится раз и навсегда. Но теперь я там же, где проснулся вчера, и день только начинался. Так чудно. Вчерашний вечер заволокло туманом хмельного помешательства. Разве может на острове мне что-то угрожать? Здесь спокойно и безопасно. Ничто не способно потревожить и заставить страдать, а значит и бояться нечего.

Как и вчера, чистое голубое небо, залитое светом жаркого солнца, застыло надо мной. Океан тихо шелестел поблизости. Лёгкий бриз освежал разогретое тело, прогонял сон и всякое беспокойство. Ещё один кошмар остался позади.

Мне хотелось поскорее найти Таню, извиниться. Наверное она испугалась. Оказаться один на один с умалишённым. Никому не пожелаешь такого. Теперь придётся доказать, что рассудок мой здоров и больше не даст сбой. По крайней мере я надеялся, что так оно и есть.

Я легко нашёл место, откуда уже начинал свой путь по острову. Второй раз идти по проторенной дорожке было несравнимо проще. Ничто не задерживало, не пыталось поранить. А звери птицы смотрели на меня уже не так опасливо. Вскоре я добрался до ручья, а по нему и до лагеря.

Таня сидела возле костра, мешала догорающие угли палкой. Меня она не видела, я пришёл из-за спины и воспользовался этим. Стоял какое-то время и смотрел на неё. Такую прекрасную в своей задумчивости. А потом решил выдать себя прежде, чем это сделает она.

– Прости, что вчера набросился. – я с ходу, без приветствия, попытался оправдываться и Таня вздрогнула от неожиданности.

– Максим, твою ж рать, какого ты опять подкрадываешься?!

Она встала и бросилась ко мне с объятиями. Такой встречи я не ожидал. За какие заслуги удостоился почестей? Неважно. Начало мне понравилось.

– Я не знаю, что на меня нашло, – продолжил я заготовленную речь. – это какое-то наваждение, что ли.

– Ты помнишь, что вчера было?

Радость прошла и Таня отступила на шаг. Теперь она смотрела на меня, как строгая учительница. А я чувствовал себя провинившимся школяром, не понимающим, в чём конкретно провинился.

– Да, конечно. Мы сидели на берегу, обнимались. А потом я тебя нечаянно поцеловал.

– Нечаянно? Значит так ты это видел? – с подозрением нахмурила она брови.

– А разве было как-то по-другому?

Стоило рассказать ей то, что представлялось бредом, но я не мог себя перебороть. Лучше врать и казаться нормальным, чем говорить правду и превратиться в психа. Вот только ей явно не нужна была нормальность лжи. Она требовала безумия правды.

– Да, не так! Сначала ты нёс какую-то чушь. Я до последнего думала, что это чушь. Говорил, что можешь исчезнуть и чтобы я тебя не забывала. А потом, после того, как поцеловал меня, ни с того, ни с сего, ты и правда исчез.

– Исчез? Как? Я же здесь. Вот он я. Проснулся на берегу, там же, где и вчера…

– Это сейчас ты здесь. А вчера ты растаял в воздухе прямо… ты исчез даже быстрее, чем я успела понять, что происходит. В одну секунду! И не говори мне, что это невозможно. Я видела всё своими глазами.

– То есть с поцелуем всё нормально? – попытался я отшутиться.

– Знаешь что! Я всю ночь не спала! Сидела вот прямо здесь, смотрела в костёр и изо всех сил не давала себе даже задремать. А знаешь, почему?

Таня в гневе наступала на меня и шаг за шагом я сдавал позиции.

– Нет, не знаю.

– Потому что я боялась, что если усну, то забуду тебя. А потом ты такой приходишь и говоришь, что ничего подобного и вовсе не было! Серьёзно? Ты либо шутишь, либо издеваешься. И ни то, ни другое не очень то приятно, знаешь ли!

Ещё один шаг и я наступил в воду, на скользкий круглый камень и тот капризно выскочил из-под ноги. Я замахал руками, чтобы удержать равновесие, пытался переступить на что-то более надёжное, но на устланном мелкими камнями дне ни одного такого места не нашлось. Таня машинально потянулась мне помочь, и я так же неосознанно за неё ухватился. Вот только удержать меня она не смогла, и мы рухнули в ручей. Я на камни и вода спасительно смягчила падение, а Таня – на меня.

Ни она, ни я не успели понять, как это произошло. Лежали, уткнувшись друг в друга кончиками носов. Смотрели, ждали. Первой попыталась встать Таня, и я её удержал. Она молча приняла отказ, но ни намёка на продолжение не сделала.

Решится второй раз совсем не так сложно. Особенно, если первый попал в цель. Я нежно прикоснулся к её губам своими. Она отозвалась. Закрыла глаза, полностью отдавшись осязанию. Я тоже. Нежность превратилась в страсть. Мы лежали в воде, обнимались, срастались поцелуем в одно целое и мечтали, что момент этот останется вечностью.

Я чувствовал, как напряглось моё тело. Лишь тонкий слой мокрой ткани мешал нам завершить слияние. Но я не мог переступить этот порог близости. Не хотел уничтожить магию ожидания. Там, за последним Рубиконом, не останется больше загадки. Будет один только момент восторга и пройдёт он слишком быстро, чтобы насладиться в полной мере. А пока он сиял впереди, желание становилось только сильнее, и предвкушение рождало мириады вариаций.

– Не… Исчезай… Больше. – приказывала мне Таня, отрывая на мгновение губы для каждого отдельного слова. На большее ей не хватало терпения.

– Я… Всегда… Буду… Рядом. – так же нехотя прерывался я.

Мы не знали времени. Оно исчезло и протекало где-то в другом мире. Мы не видели земли и неба. Они растаяли за пределами наших глаз. Мы чувствовали только друг друга и наслаждались теплом наших тел. Но всё рано или поздно заканчивается. Закончилось и это.

Мы разомкнули губы и вновь стали двумя разными людьми. Поднялись, сели за стол и долго смотрели друг на друга, не говоря ни слова.

Что думала она? О чём молчала? Я в глазах её видел мир терзаний и понимал, как тяжело ей справиться с переживаниями. Оставалось только гадать, что останется несказанным, когда я устану просить. Ей не понравилось? Вряд ли. Я бы почувствовал. Уловил бы хоть лёгкий намёк и всё понял бы. Но не было и намёка. Таня отдавалась поцелую всецело и наслаждалась каждым его мигом. Тогда что?

– Ты не можешь решить, правильно ли мы поступили? – спросил я, когда тишина стала невыносимой. Наугад, без всякой надежды попасть в цель. Главное начать, а дальше всё пойдёт само собой.

И я действительно угадал:

– Да.

Она не сказала ничего больше, но я услышал в крошечном слове слишком много ответов. Я был слеп, как новорожденный котёнок и не увидел самого явного. Даже став одним целым мы оставались порознь, а теперь, когда вечность промелькнула одним моментом, мы и вовсе разделились на непреодолимое пространство? Но почему? За что? Всё из-за той странной обиды, которую она и вспомнить то не могла? Или она считала меня врагом? Боялась и делала то, что я хочу лишь чтобы не разозлить? И как же выяснить правду? Ведь она показала уже, как не любит отвечать на прямые вопросы.

– И что нам с этим делать?

– Не знаю.

– Я ведь действительно люблю тебя…

– Пожалуйста, не повторяй больше этого.

– Почему?

Она тяжело вздохнула, будто собиралась объяснять очевидное несмышлёному ребёнку, а тот и не собирался понимать. Пропустит мимо ушей и всё равно будет повторять наивную ерунду с завидным упорством.

– Мы раньше были знакомы и это закончилось не самым лучшим образом. Я не помню этого, но чувствую. Даже когда мы целовались. Это было приятно, даже слишком приятно, но… не знаю. Я ничего не понимаю. И не хочу, чтобы ошибки повторялись.

– Да какая разница, что было в прошлом? Мы здесь и сейчас. Что может быть важнее? Вчера я тебя обнял и что ты сказала?

– Это было правдой. Я боялась, что ты не решишься. Но в результате ты исчез. Не видишь связи? – я отрицательно покачал головой. – А я вижу. Мы ошиблись и тут же получили наказание. Это какая-то карма или что-то вроде того. И теперь я боюсь, что опять мы поступили неверно. Нарушили запрет. Вдруг мы здесь и оказались, чтобы понять, что вместе нам быть нельзя?

– Бред! Ты считаешь, что я исчез именно из-за этого? Простое объятие и всё? Да быть такого не может. Я отказываюсь в это верить. А если это правда, то отказываюсь слушаться!

– Правда ли это ни я, ни ты точно не скажем. Но было именно так, как я сказала. Ты совершил что-то плохое и получил наказание. А я потом всю ночь над этим голову ломала, но так и не смогла найти другого ответа.

– Почему тогда я вернулся?

– Потому что… второй шанс? Не знаю! Хватит спрашивать о том, чего мы не можем знать!

– И всё-таки я не отстану. Остров маленький и ты никуда от ответа не убежишь.

– Какая разница? Я всё равно не смогу ответить, даже если захочу.

Она встала, отошла к ручью и замерла, повернувшись ко мне спиной. Скрестила руки на груди и молчала. Не хотела больше говорить? Зато я хотел разобраться во всём раз и навсегда.

Подошёл к ней сзади и нежно прикоснулся. Она вздрогнула, но осталась на месте. Тогда я обнял её. Крепко прижал к себе, поцеловал в шею. Через волосы и даже не попытался отодвинуть их. Мне нравилось, как щекочут они лицо, а цветочный запах придавал уверенности в наступление.

– Ну что ты делаешь? Нам нельзя. – пыталась она в последний раз меня переубедить. Совсем слабо и нехотя, не надеясь на успех.

– Нам можно всё. Иначе это пытка.

Она повернулась. Посмотрела строго мне прямо в глаза и заявила:

– Давай подождём? Пожалуйста. Посмотрим, что будет дальше.

– Хорошо.

Мне хотелось продолжить спор и победить в нём, убедить её, как и где она не права. Я не был согласен ни на ожидание, ни на отступление. Но что сказать? Ни один довод не поможет пробиться сквозь суеверный страх к настоящим чувствам. И винить я её не мог. Три месяца одиночества заставят поверить и не в такое.

– Может прогуляемся? – предложила Таня.

Ей неприятен был этот разговор и уйти от него показалось самым простым выходом. Я замялся. Не согласиться? И куда приведёт меня упрямство. Может выгоднее будет сбавить напор и постепенно, мелкими порциями, разобраться в происходящем? В любом случае сейчас у меня не было выбора.

– Пошли. Куда?

– Не знаю. Просто по острову погуляем.

– Ты мне вчера обещала какое-то дерево показать. Помнишь?

– Да, можно и к нему сходить. Но это далеко. И скажу сразу. Мы посмотрим на него издалека и сразу уйдём.

– Почему?

– Это долго объяснять. Сам увидишь и всё поймёшь.

Мы отправились знакомым путём к западному берегу. Мимо купели с водопадом, мимо огромного идола и заброшенной хижины, и только когда ноги приятно утонули в мелком песке, молчать мне надоело.

– А чем ты здесь все три месяца занималась?

– Разным. Всем понемногу.

– Например?

– Например пыталась найти способ убраться отсюда подальше.

– И как?

– Никак. Не нашла и намёка на живых людей. Ломала голову, как попала сюда. Лодок нет, порта нет, даже какой-нибудь убогой деревушки… и той не нашлось. Я облазила весь остров. Где-то находила одежду и инструменты, где-то ещё что-нибудь полезное. Но всё это было разбросанно без порядка. По крайней мере я его не заметила. А когда не осталось больше незнакомых мест, я решила прекратить поиски и заставила себя не думать об этом. Слишком много версий придумала. От простого кораблекрушения, до самых странных.

– Это каких например?

– Неважно.

– Ну и не рассказывай, если не хочешь.

– Слушай, я не одну неделю пыталась найти ответ. Мало ли, что мне могло в голову прийти.

– Да я и не осуждаю.

– Понимаешь, всё упирается в остров. Он страшный и никакой это не рай, если ты этого ещё не заметил. Я готова поклясться, что здесь происходят вещи, которых быть не может. Та хижина. Ты решил, что я верю, будто это нормально находить там полезные вещи, которых не было раньше. А я просто не знаю, как это объяснить.

– Ну хорошо. Вещи ты находишь это странно. Но неужели одно только это так тебя насторожило? Я вот не вижу как-то ничего особо необычного.

– А что обычного ты знаешь? Мы… я не помню о мире ничего, если не считать неполного десятка книг о временах, когда люди плавали под парусами и общались письмами. Но это всё старые книги. Я знаю, что читала их в детстве, хоть и не помню, когда именно. Значит всё уже совсем не так. А как? Может теперь и хижины такие обычное дело, и идолы, которые ночью покидают своё место, тоже нормально.

– Что? Прости, я наверное ослышался. Идол ночью покидает своё место? – я не мог сдержать улыбку. – Он что, кости размять отправляется?

– Не хочешь, не верь. – Таня обиделась и замолчала.

– Прости, это правда очень смешно звучит.

– Ага, смешно. Пока сам не увидишь.

– И прям встаёт и уходит?

– Не знаю. Наверное. Как-то раз проснулась от дикого грохота и отправилась искать его причину. В темноте я не сразу поняла, что на поляне стало слишком свободно. И только когда увидела пустой пьедестал, меня пробрала дрожь.

– Может…

– Даже не пытайся сказать, что я просто его не заметила. Это не так.

– Ну признай, в это сложно поверить.

– Сложно. Стой, нам сюда.

Таня свернула на едва заметную тропинку вглубь острова. В самую гущу. И прорываться по ней было слишком тяжело, чтобы продолжить разговор.

В этой части острова оказалось неестественно тихо. Кроме нашего дыхания, хруста веток и шелеста листвы не было ни одного звука. Стихли песни попугаев, стрекот насекомых. Даже шуршащие повсюду мелкие грызуны, и те сюда, как-будто, боялись заходить.

– А другой дороги нет? – спросил я. Ветки острыми краями то и дело царапали кожу, оставляя красные полосы крови.

Но Таня ответила резко и безапелляционно:

– Нет.

Скажи она по-другому, я бы поверил. Но так у меня появилось подозрение, что она просто не хочет мне показывать другой путь. Любопытство от этого задумало бунт. Вряд ли получится его долго сдерживать, но пока я не возразил и двигался следом, помогая по мере сил.

Временами лес редел и идти становилось проще. Пусть перерывы эти продолжались совсем недолго, мы всё же успевали перевести дыхание. А иногда ещё и обменивались парой фраз. В основном говорил я, а Таня односложно отвечала и попутно прислушивалась к неестественной тишине.

Моё сомнение в том, что дорога только одна укрепилось окончательно. Мы шли по дуге и теперь развернулись параллельно берегу. Неужели так сложно было пройтись дальше по песочному пляжу и потом напрямую до заветного дерева? К чему обходить стороной чуть ли не четверть острова? Я чувствовал, что Таня скрывает что-то важное и решил обратный путь пройти именно так, как мне казалось правильным.

Наконец деревья стали укорачиваться, постепенно свелись к молодой поросли, а потом и вовсе опустились чуть ниже колена. Стали неотличимы от сочной травы.

То же дерево, к которому меня вела Таня, росло в самом центре поляны. Непомерно огромное, с толстыми, массивными ветвями и густой тёмно-зелёной листвой. А среди зелени краснели крупные плоды.

Я не видел движения в его кроне. Ветру как-будто было не под силу тронуть листья и заставить их колыхаться. Да и небо выглядело отсюда особенно безжизненно. Словно всё здесь написал художник. Мастер, безусловно, но жизнь вдохнуть в свои полотна он не мог. Потому только пейзаж застыл навеки и ни природа, ни время не могли добраться к нему.

Таня встала на краю поляны и дальше идти не решилась. Остановился и я.

– Пойдём ближе подойдём. Хочу получше его рассмотреть. – предложил.

– Не надо.

– Почему?

– Ты не чувствуешь, какой сухой здесь воздух? Или не слышишь, как тут тихо? Это плохое место. И я дальше не сделаю ни шагу. Мы же договорились. Просто посмотрим и уйдём.

Опять эти суеверия! Столько страхов без всякого на то основания. Подумаешь, воздух сухой. Здесь совершенно нет ветра и солнце в зените. Конечно он будет сухим.

Убеждать её я не стал. Слишком устал после дороги. Но и уходить, просто посмотрев пару секунд издалека, я не собирался. Уверенно направился к дереву.

Уже через пару шагов Таня закричала мне в след:

– Стой! Ты разве не слышишь?

– Что я должен услышать? Здесь тишина, как в могиле! – резко ответил через плечо.

– Вот именно! Как в могиле! Это плохое место. Я не хочу, чтобы ты туда ходил. Добром это не кончится.

– Таня! Ёлки-маталки! – я повернулся, – Хватит уже всего боятся! То идолы, то дерево. Что дальше? Может скажешь ещё, что океан живой и шпионит за нами? Или инопланетян придумаешь?

– Я ничего не придумывала! Говорю, как есть! Не хочешь – не верь, только пожалуйста, не ходи туда.

– А если пойду? Что тогда? На меня обрушится кара небесная? Или земля под ногами разверзнется? Всё будет, как было и ничего не изменится! Ни-че-го. Это просто дерево. Большое, может даже слишком большое, но всего лишь дерево.

– Как же ты бесишь, упёртый осел! Ты ведь ничего не знаешь об острове, ничего ещё толком не видел. А уже ведёшь себя как какой-то хозяйчик.

– И что же я такого не видел? Где это загадочное что-то, что изменит всё? Ну?

– Ладно. К чёрту. Иди и делай, что хочешь. Не стану даже возражать. Но потом пиняй на себя.

– Вот и пойду!

Я снова развернулся и пошёл ещё быстрее. Чтобы возражения Тани меня не догнали. Впрочем больше она и не пыталась остановить. Молча наблюдала, дойду ли до конца и что со мной случится, если не отступлю.

Я приблизился к дереву и тень его накрыла меня. В ней не было прохлады, а воздух, казалось, стал ещё горячее. Грудь жгло от каждого вздоха.

Необъятно огромный ствол выглядел скалой. Недвижимой и вечной, стоявшей с самых первых времён и не подвластной ни одной силе природы. Он поражал и заставлял трепетать. Почему? Простое дерево, как и все остальные. А размером он такой, благодаря плодородию почвы. Но как бы я не убеждал себя, как бы не уговаривал, первобытный страх всё же проснулся и теперь расползался мурашками по всему телу.

Чем ближе подходил я, тем сильнее мне хотелось отказаться от этой затеи. Упорство далеко не всегда обязано приближать успех. Иногда свернуть куда правильнее. Может и вовсе единственно верно. Но пока я не мог этого себе позволить. Таня следила за каждым шагом и торжество её надо мной будет ножом в сердце.

У самого ствола я остановился. Дрожь, словно от утренних заморозков, охватила моё тело и зубы предательски стучали, не желая слушаться.

Я обернулся. Хотел посмотреть победно, но понял, каким жалким выгляжу. Таня смотрела на меня, закрыв рот ладонями. Боялась, что доведу начатое до конца, но не останавливала даже теперь.

Путь казался куда короче, чем было на самом деле. Тут шагов двадцать всего, а я шёл как-будто несколько километров. Прорываться сквозь дебри, и то легче, но всё же я справился.

Посмотрел на нижние ветви и увидел очень симпатичный плод. Вопреки обыкновению, ни одного упавшего здесь не было, и, чтобы попробовать на вкус загадочный фрукт, пришлось забраться на саму ветку.

Красный, круглый, похожий на яблоко, но слишком идеальной формы. Абсолютная симметрия шара, несвойственная природе. Таким был плод, который я хотел сорвать. Я приближался к нему под древесный хруст. Всё ближе карабкался, цепляясь пальцами за грубую кору. Ещё немного.

Я протянул руку и прикоснулся к плоду. Шершавая, приятная поверхность, одновременно мягкая и плотная. Что таилось под шкуркой? Лимонная кислота? Или яблочная сладость? Надо ли чистить его, прежде чем кусать, как апельсин? Столько вопросов и так легко узнать на них ответ. Но сорвать его я не решался.

Может стоило послушать Таню хоть теперь? Обмануть и сказать, что попробовал. Всё равно она меня не видит. Поверит ли, это другой вопрос. Возможно, она ждёт какого-нибудь знака? Чтобы ударила молния, или гром раскатом своим неожиданно прокатился над островом?

Что ж. Раздумья долги, но пора довести дело до конца. Я взял поудобнее плод и хотел дёрнуть…

– Максим! Подожди! – пронзительным звоном сквозь листву услышал я голос Тани. – Слезай и не трогай ничего!

– Ты опять начинаешь? – отозвался я недовольно.

Но это было напускное. В последний момент она снова протянула мне спасительную руку и я не хотел отказываться. Вот только и бежать с поджатым хвостом было стыдно. Для моего мужского самоуважения, что ли. Прежде чем вернуться, хотел набить себе цену. Пусть не думает, что я трус. Главное не переборщить.

– Нет, я не собираюсь ничего начинать. Я просто покажу тебе то, что поможет всё понять.

– И что же это?

– Слезай и узнаешь.

Интрига? Что ж, отличный повод сдаться и остаться победителем.

– Хорошо. Но не думай…

– Да не думаю я ничего! Давай быстрее!

Я спустился. Назад идти было просто. Ноги пружинили от земли и шаги становились невесомыми. Это загадочное дерево так прощалось с непрошенными гостями? Не ясно. Но точно я мог сказать только одно: дерево и правда отличалось от всех прочих несравненно больше, чем могло показаться на первый взгляд.

– Ты их не ел? Эти плоды. Скажи, что не ел. Пожалуйста. – на Тане лица не было. Бледная, как мел, а в глазах ужас. Не думал, что она так близко приняла к сердцу мой бунт.

– Нет, не успел.

– Ох. – облегчённо выдохнула она. – слава богу мозгов хватило.

– Ты меня остановила в самый последний момент.

– Я?

– Да, ладно. Пошли покажешь, что хотела.

– Я? – повторила Таня слабым голосом. – Я ничего…

– Тань, серьёзно? Ты сказала, что собираешься показать нечто такое… ну что я пересказываю. Ты же кричала мне минуту назад.

– Нет. Я ничего не кричала. И даже не говорила.

– Да как так-то? Зачем врать на ровном месте?

– Так я и не вру.

Она говорила слишком убедительно, чтобы врать. Но если не она со мной разговаривала, то кто тогда? И что этот кто-то обещал мне показать? Если потребуется, я вернусь к дереву и добьюсь ответа. Не знаю как, но обман совсем не то, с чем я собирался мириться.

– То есть ты не знаешь, что поможет мне всё понять?

– Я… не знаю. – совсем тихо, почти только одними губами, сказала Таня. И тут убедительность подвела её. Она точно знала что-то подобное.

– О чём идёт речь?

– Это… это неважно. Максим, пойдём назад. Я тебе ужин приготовлю.

– Таня. О чём идёт речь? – я повторил громко и отчётливо. Так, чтобы она и не подумала улизнуть от ответа.

Она смирилась. Посмотрела осуждающе на меня, поджала губы и долго молчала. Я не подгонял. Пусть соберётся с духом, если ей это необходимо.

– Ты спрашивал, когда мы шли сюда, почему такой длинной дорогой идём. – начала она неуверенно. – Так вот, это действительно не самый близкий путь. Дело в том, что между деревом и пляжем находится деревня.

– Ты же сказал, что больше на острове людей нет.

– Живых. Я говорила, что живых нет.

– То есть там мёртвые?

– Это вряд ли можно назвать людьми вообще. Сложно объяснить.

– Тогда покажи. В чём проблема?

– Ну зачем тебе смотреть на это? Почему тебя тянет к тому, что мне неприятно? Почему ты не можешь просто согласиться и сделать то, что я прошу?

– Может потому, что на словах это звучит как бред?

– Ну если мои слова для тебя бред, то я могу вообще ничего не говорить.

– Не передёргивай. Я же не об этом. Ты сама то себя слышишь? Мертвецы, которых мёртвыми не назовёшь. И как это понимать? Я даже не знаю, в какую сторону думать. Это призраки?

– Может быть. А как они выглядят? Ты видел их раньше?

– Откуда мне знать, как выглядят призраки? Я с ними каждый день не общаюсь.

– А зачем тогда спрашиваешь? Я понятия не имею, с чем это сравнить. Статуи. Скульптуры. Вот что это.

– Не понимаю, как статуя может испугать.

– Ладно. Надоело. Пойдём, я тебе покажу!

Таня обошла поляну по краю и свернула в промежуток между двумя кустами. Я последовал за ней.

Дорога здесь в незапамятные времена была мощёная, но теперь от неё мало чего осталось. Она петляла между крупными волунами, а потом неожиданно выпрямилась и мы увидели в конце её разрушенные постройки.

Таня шла через силу и я чувствовал, как хочет она вернуться. Но продолжала двигаться вперёд.

Мы выбрались из чащи и увидели деревню во всей красе. Двадцать каменных домов и все разрушенные. В некоторых не хватало крыши или в стенах зияли огромные дыры. От других остался только фундамент и груда камней, разбросанных беспорядочно по округе.

Но дома были лишь ширмой. На улицах стояло больше сотни статуй. Люди разных возрастов, от маленьких детей, до глубоких стариков, грубо выдолбленные из цельных кусков известняка. Они все застыли, словно в одночасье обернулись камнем, не закончив начатого дела. Одни как-будто рассыпали корм птицам, давно покинувшим деревню. Другие вели неспешную беседу или стирали бельё. Больше же прочих пугали те, кто замер согбенным перед чем-то неотвратимым, великим. Они молили о прощение, укрывались руками от надвигающейся опасности, повернув лица к небу. Одна статуя особенно отдалась в моей груди щемящей жалостью. Кроха пряталась за молодой девушкой, скорее сестрой, чем матерью, и украдкой выглядывала из-за подола её платья. Грубость камня не отражал всех эмоций, но я чувствовал, как страшно было им. Может неспроста? Но это только камень. Пусть и вызывает он сострадание, но разве будет это поводом бежать прочь?

– И что здесь страшного?

– А ты прислушайся.

Так я и поступил. Напряг слух, стараясь уловить что-то совершенно обычное и высмеять это. Но услышал стоны. Тихие, едва заметные. Их было множество. От каждой статуи, к которой подходил. Я не понимал причину этого явления. Может ветер путался в трешинах и щелях, игрался в них, как музыкант на свирели. Или насекомые, мне неведомы, облюбовали оставленные изваяния и создали на их просторах свои колонии. Но это действительно заставляло поёжиться и испытать то чувство, когда даже камни кажутся живыми.

– А ты дома не обыскивала? Может там что-то интересное есть?

– Смеёшься? Тебе хочется тут ковыряться? Я когда это увидела, решила больше никогда сюда не возвращаться.

– Но тогда ты была одна.

– Да. Была.

Я нашёл самый целый дом с единственной дырой в черепичной крыше. Здесь дверь осталась на месте, хоть и была открыта нараспашку, а окна сохранили стёкла, но их покрывал толстый слой пыли и они утратили прозрачность. За небольшим, прогнившим насквозь палисадником, лежали две круглые клумбы. Вместо цветов там давно обосновались сорняки. Скучились на небольшом пяточке земли и тянулись к свету, обгоняя друг друга.

– Ты действительно хочешь туда зайти? – спросила Таня, когда я подошёл к порогу.

– Да, я хочу туда зайти. Ты как всегда против?

– Дурак.

– Ай, ладно. Не гунди. – отмахнулся я. Сколько можно? Всего боится и хочет, чтобы я так же трясся от каждого шороха.

Внутри стоял спёртый, сладковатый воздух. От него запершило в горле и начало мутить. Влажным запахом гнили пропитались мебель и стены. Набухли и превратились в трухлявые памятники былой новизне. Глиняная посуда покрылась трещинами, а некоторые осколки и вовсе уже отвалились. Особенно жестоко обошлось время с жестяными вещами. Те превратились в бурые ржавые массы, испещрёнными дырами и тоннелями. Над очагом когда-то висела картина, но и она смазалась, поблекла и отображала совсем не то, что писал художник.

Единственная большая комната делилась на две половины тонкой перегородкой. Та обвалилась, перекрыв проход, но одновременно с этим позволила осмотреть и вторую часть.

На грубой прикроватной тумбочке я заметил интересную вещицу. Там стояла симпатичная лакированная шкатулка, с резьбой в виде витиеватых линий, и с золотым замочком. Она резала глаз своей изящностью в этом царстве аскетизма. К тому же сохранилась она так хорошо, словно только вчера её здесь поставили.

Мне пришлось потрудиться, прежде чем я справился с завалом. Обломки досок оказались слишком грязными и оставляли следы на моей одежде, даже не прикасаясь. Покрывала коричневой смесью трухи и влаги, оттереть которую так просто не получалось. Придётся хорошенько простираться, чтобы вонь древесного разложения отстала. Но это потом, а пока я победно откинул последнюю массивную балку и освободил проход. Пол ещё устилали обломки поменьше, но мне это не мешало.

Прежде, чем дотронуться до шкатулки, я вытер руки о покрывало. Не сильно это помогло, но ничего лучше я придумать не смог. А затем осмотрел находку со всех сторон. Мало ли, может ловушка. Не просто же так она выделялась из всей обстановки. Но ничего похожего я не увидел. Хотя если бы там и было что-то, с лёгкостью бы это пропустил.

Дотронулся сначала совсем легко, только чтобы узнать наверняка, не галлюцинация ли это, не горячая ли. И с тем, и с другим всё было в порядке. Тогда я всей ладонью провёл по гладкой, и даже скользкой поверхности, пытаясь смахнуть несуществующую пыль. Шкатулка оказалась удивительно тёплой. Не оттого, что на улице жара стояла. Её тепло было неестественным, живым как-будто. Напомнило тот загадочный шарообразный плод, что я едва не сорвал. Может и материал, из которого её создали, принадлежал тому же дереву.

Попытался открыть. Золотой замок выглядел хрупким и ненадёжным. Золотая кнопка и от неё вниз шли два стержня. Если я правильно понял, то стоило просто нажать на него и он должен был податливо щёлкнуть. Но как бы я не давил на кнопку, как бы не пытался пересилить замок и поднять крышку, ничего не получилось. Шкатулка проявила невероятную для своего размера стойкость, не сломалась и не поцарапалась. Тем не менее я решил забрать находку с собой и уже в лагере пробрать в её внутренности.

Я вынес шкатулку и победно, с гордым видом, преподнёс её Тане, как доказательство своей правоты.

– Вот. Нашёл. Смотри какая фиговина.

Я заметил, как борется в ней страх и любопытство. Хотела отругать за то, что трогаю бездумно всё подряд, не иначе. Но в то же время изящная вещица не могла оставить её равнодушной. А ещё интереснее было, что находится внутри. Наконец мы друг друга могли понять. Стоило для этого покопаться в мусоре.

– Ты её открывал?

– Нет. Я пытался, но тут замок какой-то хитрый. Никак не поддаётся. Может ты что-нибудь придумаешь?

– Хорошо. Уговорил. – ответила она, не отрывая от шкатулки взгляда. – Только давай не здесь. Мне правда очень не нравится это место. Хочется уйти отсюда как можно быстрее.

На этот раз и я согласился без лишних споров. Мы прошли деревню насквозь и через небольшую рощу пробрались к пляжу. Не обходя стороной, путь назад занял у нас раза в три меньше времени.

В лагерь не пошли. Уже вечерело и закат хотелось увидеть ещё раз из той пещеры, где вчера всё так странно закончилось.

Развели костёр и передавая друг другу находку, по очереди её осматривали.

– Ну что? Откроем? – спросил я, когда изучил её вдоль и поперёк. Не было больше ни одной линии, которую я бы не заметил. Это больше не вызывало интереса, но окончательно убедило, что такую вещь делал настоящий кудесник и повторить ничего подобного я не смог бы при всём желании.

– Давай я. – предложила Таня. Я думал, она опять начнёт твердить, что нам не стоит её трогать и лучше бы вернуть на место. Но нет. Она выхватила шкатулку из моих рук прежде, чем я согласился. Положила себе на колени. – Как думаешь, что там?