Текст книги "Женщина в Древней Руси"

Анна Ярославна – королева Франции

Хорошо жила-поживала под Харальдом Суровым Элисив-Елизавета, милая душа, скромная, но не слабая, не плаксивая. И конунгу Норвегии с ней было хорошо. Знал он, воинственный и нежный («Висы радости» грубиян не напишет), что дома, на берегу скалы у моря, шумного, как вся его жизнь, ждет его радость великая, жена Элисив. Сильным был «последний морской король», последний «бродяга моря», последний викинг, и сила эта подпитывалась постоянно нежной энергией милой жены. Идиллия, честное слово! Какой царь-король-император не мечтает о подобных подданных?! Элисив – высочайший образец подданного!

А младшая сестра ее, Анна?

Она родилась между 1024 и 1032 годами. Киевская держава приближалась к апогею славы и могущества, хотя опытный политик уже в эти годы мог бы догадаться, что пора расцвета и стабильности будет в Восточной Европе кратковременной и непрочной: слишком уж шаткими были дела в окружавшем Русское государство мире, слишком быстро накапливались противоречия внутри стремительно разрастающегося дома князей Рюриковичей.

Но вряд ли жена Ярослава мудрого, варяжка Ингигерд, имела возможность мыслить объемно, планетарно. Многие женщины, в том числе и россиянки, отличаются конкретным мышлением и некой замкнутостью, которая, впрочем, часто бывает конструктивной, созидательной, а то и взрывоопасной, когда в результате активной деятельности в этом замкнутом женском пространстве со временем накапливается энергия громадной силы, способная (если ее не пустить на добрые дела) сокрушить все на своем пути. В этом случае женщина, в принципе, существо, созидательное по сути своей, может стать страшнее взрыва супертермоядерной бомбы. С Ингигерд этого не произошло, и слава богу, как говорится.

Она хорошо воспитала дочерей, дала им достойное по тем временам образование. Анна, как и ее сестры, вышивала шелком и золотом, знала скандинавский язык, читала наизусть саги, хорошо освоила верховую езду. Трудно сказать, дала ли строгая мать, сама вникавшая во все перипетии государственных дел, дочерям азы искусства и науки управления. Если верить той же «Саге о Харальде Суровом», то Элисив хватало и домашних дел, и она из-за этого не страдала, тем более что дом-то у нее был не простой, а королевский. Но Анна? Да, если она действительно знала наизусть многие саги, да вдумчиво читала их и слушала в исполнении скандинавских сказателей и песнесказителей, то профанкой в науке управления ее нельзя назвать: так много мудрого могла она почерпнуть из саг и баллад скандинавских, из книг, которые она читала и даже переписывала, работая в библиотеке при Софийском соборе, основанной Ярославом Мудрым.

Так или иначе, но последующие события говорят о том, что Анна, дочь Ярицлейва, была политиком не слабым.

Эта новая жизнь началась для нее в 1044 году, когда из Парижа в Киев прибыло посольство во главе с епископом Роже, обратившемся к киевскому князю с просьбой от короля Франции Генриха I выдать за французского монарха вторую дочь Анну.

Согласно некоторым источникам, король весьма огорчился, когда узнал, что Роже вернулся без киевской невесты. Этот факт дал богатую почву для любителей поразмышлять. Некоторые специалисты вспоминают засвидетельствованные немецким хронистом Альбертом Ашафенбургским переговоры Ярослава Мудрого с немецким королем о заключении династического союза. Другие говорят о малолетстве Анны, которой к тому времени могло исполниться по одним данным 12–13, а по другим – 20 (!) лет. Кто-то связывает отказ князя с его прирожденной мудрой осторожностью. И редко кто вспоминает об одном древнем русском обычае (впрочем, не только русском!), согласно которому первой выходит замуж старшая дочь, за ней – следующая по возрасту. Между прочим, в крепких семьях, восточноевропейских и российских, подобный обычай действует и поныне.

А в 1044 году старшая дочь Ярицлейва была еще не замужем, еще Харальд III Хардероде (Суровый то есть) находился в Византийской империи на военном заработке у «хозяйки» Зои. По свидетельству разных ученых, он вернется в Киев только во второй половине 1045 года. Французские сватьи не учли этого важного момента и приехали в Париж ни с чем. Но – и без отказа! Потому что по прошествии четырех лет сватовство повторилось, Ярослав, не нарушив обычая, выдал дочь за короля Франции Генриха I, а уже 14 мая 1049 года в Реймсе архиепископ Ги де Шатильон сочетал в законном браке красавицу Анну и французского короля.

Новая королева очаровала и поразила всех статью, умом, обходительностью и государственной хваткой. Возненавидел ее лишь один человек – Вильгельм, сын Роберта Дьявола, герцог Нормандии. Анна относилась к нему так же, как полоцкая Рогнеда к Владимиру, сыну Святослава и Мамуши. Даже хуже того. Потому что юный Вильгельм, родившийся приблизительно в 1027 году, отцом имел Роберта, норманна, а мать – полоскальщицу белья Арлетту, незаконную жену, да и не жену вовсе, а что-то вроде наложницы.

Крут и дик был Роберт. Дьяволом прозвали его не зря. Такими именами люди не разбрасываются. Но даже дьяволам Бог дает шанс влюбиться по-настоящему. Судя по дошедшим до нас источникам, Роберту крупно повезло в жизни. Случайно встретил он Арлетту, полоскавшую белье в лесном ручье, и влюбился, уже женатый. По сути своей разбойник, он держал в жутком страхе жителей деревень и селений. Отец Арлетты вынужден был отдать свою дочь в наложницы, во дворец Роберта. Сына от нее Дьявол назвал Вильгельмом, и медленно-медленно стало уходить из души его все дьявольское.

Когда Вильгельму исполнилось 7 лет, отец отправился в Иерусалим замаливать грехи, предварительно заставив своих вассалов присягнуть сыну. На обратном пути паломник умер. Сына его, Вильгельма, взял на воспитание Генрих I. Об их взаимоотношениях можно узнать из других книг. Они были сложными и противоречивыми. Но Генрих I, как и другие неглупые люди, старался вслух не произносить при Вильгельме тупое слово: незаконнорожденный. Сына Роберта Дьявола это слово приводило в дикую ярость. Повзрослев, взяв в 14 лет власть в Руане, столице Нормандии, он часто воевал, в том числе и против Генриха I, и как расправлялся сын Роберта Дьявола с теми, кто хоть намеком вспоминал при нем об Арлетте! По его приказу словоохотливым вырывали языки, отрубали руки, ноги, затем – головы, пытали так, что даже палачам становилось не по себе.

На пиру увидел Вильгельм новую королеву Франции, услышал из уст ее новое страшное слово: «побочный» – и возненавидел законнорожденную дочь конунга русов, прибывшую в Париж рожать законнорожденных наследников престола.

В русской книге о русских женщинах принято говорить лишь хорошие слова о своих славных соотечественницах, тем более о таких, какой была и осталась в памяти благодарных французов Анна. Зачем же вспоминать Вильгельма, Арлетту, Роберта, когда весь мир искренно восторгается воистину великой женщиной и ее великими делами? Действительно, нехорошо.

Но!

В русской же литературе на рубеже XX–XXI веков появились книжонки (а как еще подобные изделия книжной продукции назвать?!), в которых авторы пытаются создать образ русской женщины, мягко говоря, не соответствующий действительности, реалиям русской истории, быта русских дворцов и хижин. Неискушенный читатель, полистав эту продукцию, может подумать, что родившая и воспитавшая русский народ женщина и впрямь легка была на незаконные связи, на блуд.

Рогнеда, кем бы она ни была, славянкой или варяжкой, не хотела разувать Владимира, а затем чуть не убила мужа своего, погрязшего в пороке. Почему? Потому что порок этот она ненавидела, между прочим, еще и язычницей будучи! И не потому ли, что судьи ее, бояре, точно так же ненавидели этот порок, она осталась жива?

И новая королева Франции, Анна Киевская, издевалась над юным Вильгельмом потому, что ненавидела она блудливое своеволие высокопоставленных одичалых мужиков. Мудрая (тому свидетельствуют источники, в том числе и французские, и западноевропейские), она, христианка к тому же, не могла не знать, что незаконнорожденных детей не бывает, что Бог не допустил бы рождение незаконного и даже побочного дитя. Все дети законны! Потому, что они ни в чем не повинны перед людьми и перед Богом в момент своего рождения и даже в момент зачатия. Королева Франции, дочь Ярослава Мудрого и Ингигерд (Ирины), действительно получила хорошее воспитание. Хотя и Вильгельм, ненавидевший ее, был по-своему прав. Потому что незаконнорожденным или побочным он не был.

У знакомого с дальнейшей судьбой Анны могут появиться этакая саркастическая зловредная улыбка и ехидненький вопрос: «А как же назвать роман этой хорошо воспитанной дочери Ярослава Мудрого с Раулем III?» Ну уж никак не блудом. Это во-первых. А во-вторых, сначала нужно рассказать, следуя хронологическому принципу, о деяниях королевы Франции до того момента, когда Рауль «украл» ее.

Жизнь парижская началась у нее, как это принято у женщин, с тоски. А почему бы не затосковать королеве в стране, где «жилища мрачны, церкви безобразны, нравы ужасны» (так писала она отцу в те годы), где никто не понимает глубины и поэтической прелести саг, где постоянно идет война, где король имеет совсем маленькую власть?! Киев, по общему признанию специалистов, являлся в те годы величественным и прекраснейшим городом, уступавшим по роскоши храмов и дворцов в Европе лишь Константинополю. Парижу было очень далеко до этого богатства и великолепия.

Но жизнь и, главное, богатая душа Анны взяли свое. Королева занялась благотворительностью, она часто раздавала бедным милостыню, помогала вдовам и сиротам, делала щедрые пожертвования монастырям, основывала церкви. Новые соотечественники называли ее «доброй королевой», папа римский Николай II – «славной королевой». В популизме обвинять эту женщину нельзя хотя бы потому, что даже Генрих I был настолько поражен ее деловыми качествами и государственным умом, что предоставил ей право ставить на государственных документах свою подпись рядом с его подписью. В XI веке лишь византийские императрицы могли обладать подобным правом и, главное, доверием монархов.

Увлеченная общественной деятельностью, Анна не забывала и о главном своем предназначении: о рождении наследника французского престола. Вдовец Генрих I не получил от первой жены, Матильды, законного наследника. Три года супружеской жизни с Анной Киевской минуло, королева ребенка не родила.

Однажды она помолилась святому Викентию, защитнику французов, дала обет построить после рождения сына монастырь в честь святого Викентия. Бог услышал ее молитвы. Вскоре Анна родила сына. Его назвали новым для Франции греческим именем – Филипп. После этого дела пошли лучше. Анна на радость королю и французам родила еще двух сыновей: Роберта, он умер в детстве, и Гуго, который явился родоначальником королевской линии Вермандуа.

Теперь Анна полностью переключилась на воспитание своих сыновей, благо опыт матери у нее был свеж в памяти, да и сама она имела педагогический талант. Филипп I и Гуго Великий получили серьезное «монаршее» воспитание.

Положение Генриха I и Анны Русской, видимо, было не столь уж прочным. Только этим можно объяснить тот факт, что 23 мая 1059 года в Реймсском соборе Генрих I передал Филиппу I, семилетнему, французский трон, и сын, естественно, в присутствии знати прочитал клятву «будущего короля». В стране действительно было неспокойно. Как и во всей Европе. Положение усугублялось еще и тем, что быстро усиливался герцог Нормандии Вильгельм I. От него можно было ожидать любой каверзы. Поэтому передача Генрихом I власти Филиппу говорит о многом. В том числе и о хорошем отношении старого короля к его супруге, матери его сына! А это, в свою очередь, говорит о том, что Анна Русская была хорошей ему женой, что он верил в ее способности и возможности, в ее государственный ум и такт.

Богатырским здоровьем Генрих I не отличался. Свою близкую кончину он, видимо, предчувствовал. И, естественно, он хотел передать Францию в надежные руки.

В 1060 году он умер. Анна стала регентшей юного короля. В том же году она переехала с сыном в замок Санлис неподалеку от Парижа и прожила несколько лет. Рядом, в местечке Витель, возводился основанный ей, согласно обету, монастырь Сен-Венсен. Здесь же, в замке, шла напряженная государственная и культурно-религиозная жизнь регентши, что официально подтверждается ее подписями на многочисленных государственных и других документах.

Здесь же приблизительно в 1062 году началась новая страница жизни Анны, королевы Франции: ее любовь с графом Раулем III, потомком Карла Великого, богатым, независимым человеком, дважды женатым. Первая его жена умерла в 1053 году, вторую он уличил в супружеской неверности и расстался, ожидая расторжения брака.

Источники уверяют, что Рауль де Крепи и де Валуа впервые увидел Анну в лесу в окрестностях Санлиса, когда она охотилась верхом на лихом скакуне. Было ей в ту пору от 30 до 38 лет. Изящный возраст для любви! Конечно же, они могли встретиться и раньше. Рауль де Крепи, один из самых могущественных феодалов Франции, хоть и прослыл человеком своенравным, хоть и оспаривал право на французскую корону с Капетингами, хоть и игнорировал частенько постановления короля и волю самого папы римского, не был таким задиристым, как, скажем, тот же Вильгельм, и наверняка, даже любопытства ради, он побывал хотя бы уж на одном из пиров у короля после женитьбы последнего на дочери конунга русов. Но старофранцузские хроники этого не подметили, не зафиксировали. Оно так и романтичнее!

Увидев всадницу, Анну, Рауль влюбился в нее, и она ответила взаимностью. Что же им в таком случае оставалось делать? Ясно, что брак этой красивой пары мало кому во Франции и в Западной Европе понравился бы. Потомок Карла Великого не страдал отсутствием амбиций. Он наверняка мог бы воспользоваться благоприятной ситуацией и занять французский престол. Такие мысли будоражили всех заинтересованных, в том числе и папу римского, который делал все, чтобы не дать ни одному монарху Европы возвыситься. Кстати, именно поэтому католическая церковь поддержала Вильгельма I с его идеей вторжения на Альбион, короли и религиозные деятели которого всегда проявляли самостоятельность. Боялись усиления Рауля и другие монархи Европы, и французская знать. Но боялись этого человека перечисленные и неперечисленные политические силы и отдельно взятые феодалы, короли, кардиналы, папы и так далее зря! Потому что по-настоящему влюбленного человека власть не манит. У него своих забот хватает. У него – любовь.

Анна тоже влюбилась не на шутку, но очень вовремя! В самом деле, долг она свой как французская королева, как русская княжна, как бывшая жена Генриха I, мать любящих ее до конца жизни сыновей, выполнила. Никого не подвела, никого не предала, никому плохого не сделала (оставим, в конце концов, в покое Вильгельма Завоевателя!), никому не изменила, красу свою сберегла и физическую, и духовную – ну зачем же ей было скромничать и удаляться от себя же самой, еще не потерявшей вкус к любви и влюбившейся, в какие-нибудь «бабушкины заботы», а то и в монастырь?!

Она осталась в миру! И правильно сделала.

Существует психологически, да и чисто по-женски, неверное мнение о том, что Рауль похитил ее во время прогулки в лесных дебрях Санлиса. И после этого держал Анну в своем родовом замке около 11 лет. И даже заставил ее обвенчаться, естественно, добровольно. А потом молодые супруги объявили всему миру о замужестве. И разразился в Европе настоящий шторм.

Так оно и было на самом деле. Только вряд ли Анна Русская, женщина не только красивая и умная, но еще и с характером, позволила бы украсть себя против собственной воли и, не приведи Господь, нелюбимому человеку! Быть такого не могло. Хотя сам факт кражи вполне мог иметь место, как некий ритуал влюбленных, как шалость невесты и жениха. Простительная такая шалость – если люди любят друг друга, если им так в жизни повезло, ну пусть они немного пошалят!

Вторая жена Рауля де Крепи и де Валуа, уличенная в измене Алиенора, вознегодовала и прямиком к папе римскому отправилась жаловаться. А у папы римского своих дел по горло, и главное из них – не дать возвыситься своевольным германским императорам и королям Альбиона, и всем, кому захочется, а значит, и Раулю III, потомку Карла Великого, мужу дочери скончавшегося, правда, к тому времени, конунга Ярицлейва, а заодно и вдовы короля Франции! Хорошего союзника нашла себе Алиенора. Папа римский отлучил Рауля от церкви, то есть отлучил от церкви любовь двух невинных сердец! И это не напугало их. Они жили счастливо почти 11 лет. В сентябре 1074 года граф Рауль де Крепи и де Валуа умер.

Анна, потерявшая титул королевы Франции по вине Алиеноры и папы римского, вернулась в королевскую резиденцию, и сын вновь доверил ей государственные дела. С сыном и с Францией ее не мог разлучить даже папский гнев. Данный факт говорит прежде всего о сыновьем уважении, о прекрасных материнских качествах Анны, которая на официальных документах подписывалась теперь так: «Анна, мать короля Филиппа».

Последняя ее подпись относится к 1075 году. После этого ни в одном источнике о ней не говорится ни слова. И это странно! Это дает повод ко всевозможным размышлениям о дальнейшей судьбе еще молодой и крепкой женщины, о том, кому выгодно было предать забвению ее имя… Кому-то это было нужно.

Исследователи нашего времени с ног сбились в поисках могилы Анны, королевы Франции, матери короля Филиппа. Пока они не нашли ее могилу на территории Франции.

Некоторые ученые считают, что Анна могла уехать в Киев. Такое событие русские летописцы вряд ли обошли бы молчанием, тем более в конце 70-х годов XI века, когда междоусобица и борьба с половцами еще не так сильно ворошили Русь и «загружали» военной работой князей.

Впрочем, этот предположительный приезд на Родину ничего нового, яркого в образ Анны не вносил, хотя, конечно же, столь патриотический акт можно и поэксплуатировать в каких-либо целях.

В нашей книге подобная эксплуатация будет излишней: уж очень красивый образ создала Анна Русская – королева Франции! В книге «Любовные истории в истории Франции» французский историк Ги Бретон тоже не согласен с теми, кто утверждает, будто Анна уехала умирать в Россию. «Зачем нужно было престарелой даме возвращаться в страну, где она никого не знала? На самом деле Анна умерла во Франции около 1076 года и, вероятно, была похоронена в аббатстве де Вилье». По поводу престарелости жены возраста от 42 до 50 лет Ги Бретон переборщил, хотя это и не самый блестящий возраст для дамы, привыкшей к своей красоте. Но в одном французский историк и писатель прав: Анна не была на Родине более четверти века, и она действительно не знала в Киеве никого.

Коротко о других женщинах XI века

Анастасия

Анастасия, младшая дочь Ярослава Мудрого, приглянулась Андрею, сыну герцога Ласло Сара, двоюродного брата венгерского короля Иштвана I Святого. Оказался он в Киеве по случаю.

После смерти Иштвана I власть в Венгрии в 1038 году захватил король Петр. Андрей вместе с братом Левенты вынужден был искать политического убежища. Сделать это не удалось, потому что Петра поддерживал германский император, с которым портить отношения никто не хотел. Отказал беглецам и волынский князь Игорь Ярославич.

Братья подались в степь, несколько лет воевали там, ходили в походы. В эти годы в Восточноевропейской степи произошли важные изменения: перешедшие в X веке Волгу кочевые племена половцев окрепли в степях севернее Кавказа, и теперь они стали теснить ослабевших в борьбе с русскими князьями и другими соседями по Северному Причерноморью печенегов.

В сороковых годах братьев-венгров пригласил к себе Ярослав Мудрый, уже осознавший в полной мере силу и авторитет Русского государства.

В 1046 году представители венгерской знати пригласили Андрея на престол. И только теперь сын Ласло Сара попросил у Ярослава руки Анастасии. Русский князь, конечно же, не отказал будущему королю. Молодожены отправились в Венгрию, Анастасия, приняв имя Агмунды, стала королевой Венгрии, вскоре родила сына Шаламона.

Можно ли назвать ее жизнь счастливой и радостной в стране, которая в тот век представляла собой арену борьбы за власть разных политических сил и группировок? Да, видимо, можно, хотя бы потому, что вся Европа в XI столетии бурлила, и разве что на вершинах Альп и других горных массивов, а также где-нибудь за Полярным кругом было относительно тихо. С другой стороны, история Венгрии в тот век имела некую грустную для впечатлительных натур особенность. Проиграв Оттону I в 955 году битву на реке Лех после долгой затянувшейся осады Аугсбурга, венгры потеряли так много прекрасных воинов, что восстановить военную мощь они не смогли и в XI веке. Этим обстоятельствам (а также внутренними неурядицами у венгров) пользовались все монархи Европы. Ярослав Мудрый поддерживал группировку Андрея I, своего зятя. В 1054 году отец Анастасии скончался. На Руси, пока еще единой, загорелся огонь смуты. Пока еще слабенький совсем. Но недруги Андрея I тут же подняли головы.

Низвергнутого Петра поддержал Генрих III, германский король. Андрей в поисках союзника поладил со своим младшим братом Белой, обещав объявить его наследником престола. Вскоре Андрей пожалел об этом – сына-то своего он обделил!

Отразив несколько нашествий германских войск, венгерский король в 1058 году заключил с королем Германии выгодный для себя мир. Но в 1060 году в битве на берегах Тиссы он потерпел сокрушительное поражение от брата Белы и умер от многочисленных ран.

Королем Венгрии стал Бела I. Анастасия бежала с сыном в… Германию (!), с которой ее муж так упорно боролся совсем недавно. Отсюда, из центра Европы, она писала родному брату Изяславу, великому князю киевскому, письма с просьбой не поддерживать Белу I, который, следует помнить, жестоко расправился с язычниками, совершившими отчаянную попытку вернуться к идолопоклонничеству, впервые в истории Венгрии осуществил реформы по регулированию меры веса и монетной системы, устроил ярмарки, оживившие торговлю и экономику страны в целом. Казалось бы, неплохой король для Венгрии. Но для других стран никакой король в Венгрии не мог быть хорошим в тот век, когда все быстрее разгорался огонь мировой междоусобицы. Хороша была нестабильность!

Бела I правил всего два года.

В 1063 году власть в Венгрии взял Шаламон, и последующие 11 лет его мать, Анастасия-Агмунда жила в королевском дворце. Сын ее правил до 1074 года. Как жила после этого дочь Ярослава Мудрого, ученые пока не знают, но ясно одно, что Анастасия свой материнский долг исполнила, а уж могла ли она быть счастливой, сказать сложно.

Анна – Янка

В истории человечества с давних времен, еще до рождения Будды и Иисуса Христа, были известны явления, которые позже, когда на земном шаре возникли и окрепли монорелигии, стали называться отшельничеством, монашеством. Это тяготение некоторых людей к общинному и даже личностному уединению всегда вызывало споры людей в миру. Не каждому человеку обыкновенному дано понять глубинную суть этого душевного явления. В том числе, например, и автору данных строк, который оставляет за собой право ни с кем не спорить по этому поводу, а значит, и не принимать никаких концепций, версий, теорий, обоснований, доказательств, приводимых как яростными «оправдателями» этого явления, так и столь же яростными хулителями его; а также право восторгаться силой духа ушедших от мира «высоких людей».

Но женщина! Каково же ей там, в себе, «наедине с Богом», в женской общине?! Какая сила влечет женщин в монастыри?

Перед тем как рассказать краткую историю основания первого на Руси женского монастыря, мы предлагаем читателям еще более краткий, беглый экскурс в историю монашества.

Как явление в эпоху раннего христианства монашество зародилось на рубеже III–IV веков в Египте. Основателем монашества считается Антоний Великий. Он родился в 250 году в деревне Кома в Египте в зажиточной семье крестьянина-копта. В 270 году Антоний раздал все свое имущество бедным, некоторое время жил с одним старцем, затем уединился, поселился в гробнице, откуда вскоре перешел в пещеру, где прожил 20 лет. В 311 году он явился в Александрию, где поддержал добрым словом христиан, гонимых императором Максимианом.

Затем он ушел на пустынный берег Красного моря и там прожил долгие годы.

В 335 году по просьбе Афанасия Великого он обличал в Александрии арианскую ересь, после чего вновь вернулся в пустыню в сопровождении небольшой группы общинников, которые возникали здесь спонтанно с середины III века. Люди шли в пустыни в поисках духовных истин, которых не могло дать им морально и духовно, и душевно разложившееся общество отживающей свое Римской империи.

В 320 году коптом Пахомием в Египте был основан первый монастырь – объединение монахов в общину с определенным уставом. Отсюда монашество быстро распространилось по великой державе.

В IV веке Василий Великий написал для иноков сборник правил нравственной жизни, ставший Уставом Византийского монашества, стремившего довести аскетизм до крайности, хотя ученые называют автором древнейшего устава его учителя – Пахомия.

Уже в V веке существовали, например в Ирландии, женские монастыри.

В 534 году Цезарий, епископ Арля, написал устав для женского монастыря в Арле. Первой настоятельницей этой обители стала, по свидетельству Григория Турского, сестра Цезария.

История женского монашества в Западной Европе знает много удивительных аскетических подвигов, много монахинь было причислено католической и православной церковью к лику святых.

История женского монашества на Руси берет свое начало с киевского Андреевского монастыря, первой игуменьей которого стала Анна (Янка) Всеволодовна, сестра Владимира Мономаха.

Она родилась в 1054 году. Матерью ее была бывшая византийская принцесса Мария. Она внимательно следила за воспитанием и образованием сына Владимира (Мономаха) и Анны. Сын изучал «мужские» науки (военную историю, например), дочь – «женскую» науку, то есть рукоделие. Оба они подолгу слушали чтение церковных книг, сами читали много. У обоих взрослые заметили склонность к языкам. Учили детей великого князя славянской и греческой грамоте, математике, философии, астрономии, риторике. Владимир, кроме этого, занимался воинской подготовкой. В общем, все как и полагается в царских семьях: а таковой можно и нужно считать семьи великих киевских князей приблизительно с 1030-х по 1080-е годы, когда, стоит повториться, Киевская Русь пережила краткий миг могущества и славы.

В 1067 году княгиня Мария умерла, и вскоре Всеволод женился второй раз на дочери половецкого хана, которая после свадьбы получила имя Анна. Видимо, поэтому дочь Марии и Всеволода стали теперь называть Янкой.

Всеволод Ярославич искал ей жениха хорошего, удачно сосватал Янку за византийского царевича Константина, состоялась помолвка, но вдруг жениха насильно постригли в монахи.

Трудно сказать, что же произошло в душе впечатлительной Янки, взрывной, энергичной, активной и, конечно же, очень красивой, после такого неприятного удара судьбы, но, похоже, дочь Всеволода Ярославича поняла это как знак Божий или как намек Всевышнего. Оказавшись по случаю в Византийской державе и по-мужски стойко выдержав оплеуху судьбы, Янка посетила несколько здешних женских монастырей, внимательно все осмотрела, изучила, вернулась домой с горой книг, заявив Владимиру Мономаху, что хочет основать на Руси первый женский монастырь.

Дело новое продвигалось не быстро. Но в 1086 году в Киеве был открыт Андреевский монастырь, который благодарные потомки назвали «Янкин монастырь», а при нем Янка создала тоже первую на Руси школу для девиц, в котором сама игуменья преподавала молодым девицам грамоту, ремесла, пение, другие науки.

Со временем игуменья прекрасно освоила дело церковного управления, а также русский и константинопольский клир, тонкости церковной дипломатии, тесно переплетающейся с дипломатией государственной.

В 1089 году дочь Всеволода Ярославича отправилась в Константинополь за новым для Киева митрополитом вместо скончавшегося. Ее посольство, как считают некоторые писатели, прошло успешно. Да вот беда! Новый митрополит Иоанн был такой хилый на вид, что «народ прозвал его мертвецом»[4]4
  Карамзин Н.М. С. 182.


[Закрыть], и, видимо, не зря: через год грек умер, пришлось вновь отправляться в Константинополь за митрополитом.

В 1113 году первая игуменья первого на Руси женского монастыря скончалась, оставив о себе добрую память и сложную задачку для любителей покопаться в сложносплетениях человеческих нравов, норовов и душевных склонностей. Почему же Янка, девчонка хоть куда, оставила мир людей и ушла в мир Бога, в монастырь? Чего ей в жизни не хватало? Почему она забыла о главном предназначении женщины?

Хорошо, если у человека не возникают подобные вопросы, а если и возникают, то быстро находятся ответы! Скажем, такие: Янка обиделась на всех мужчин и решила не выходить замуж, а посвятить свою жизнь служению Богу и помощи таким же оскорбленным, как и она сама. Простенький ответ в духе пятнадцатилетнего романтика…

Евпраксия – Адельгейда

Как человек, он отличался благородным характером, полным сознания своего достоинства и не лишенным образования и духовных запросов.

О германском короле Генрихе IV[5]5
  Флоровская К. Начало ХХ века // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона.


[Закрыть]

Мы не зря привели вместо эпиграфа выдержку из статьи К. Флоровской о Генрихе IV. Из этой работы и итогового заключения о германском короле читатель может сделать вполне благоприятный вывод о жизни и деятельности одного из виднейших государственных, политических, религиозных и военных деятелей XI века. И пожалеть его, несчастного. И обрушиться гневными тирадами в адрес всех недругов германского короля, в том числе и Евпраксии, в замужестве Адельгейды, дочери Всеволода Ярославича и половецкой княжны Анны. А некоторые люди нежного характера могут и всплакнуть, а то и разреветься горькими слезами, читая биографию короля, а затем – императора.

Родился-то он в 1050 году. Отца потерял в шестилетнем возрасте, три года до этого уже будучи избранным германским королем. И не простое это дело, в трехлетнем возрасте королевствовать, а в шестилетнем, осиротев, – императорствовать! Помогали ему на первых порах, как могли, сначала папа римский Виктор II, а затем и собственная мать, Агнеса, женщина, по всему видать, бестолковая, к политике хоть и не равнодушная, но не способная. Расшаталось германское государство, разозлились князья, перессорились друг с другом, составили, окаянные, заговор, а в 1062 году украли мальчика-императора и привезли его в Кельн. Целых четыре года злые дяди не давали Генриху IV править самостоятельно, совсем плохо стало чувствовать себя германское государство – вот-вот умрет! Наконец, освободился герой наш от дядек всяких, взял власть в свои руки и, благородный по характеру, править стал страной по справедливости. Да только врагов у него было слишком много, в том числе и папы римские, и монархи разные, и собственные князья-феодалы, и даже собственные сыновья, очень мешавшие такому прекрасному человеку укреплять централизованное правление, объединять страну.