Текст книги "Старший сын"

БУСЫГИН (печально, с мягкой укоризной). Нет, вы забыли. Мне двадцать один.

САРАФАНОВ. Что?.. Ну конечно! Двадцать один, разумеется! А я что сказал? Двадцать? Ну конечно же, двадцать один…

СИЛЬВА. Да вы не огорчайтесь. Ведь если разобраться, тут радоваться надо, а не огорчаться. По-моему.

ВАСЕНЬКА. В самом деле, папа.

САРАФАНОВ. Я – конечно… Я рад… (Искательно.) Мы все здесь рады, не правда ли?

БУСЫГИН. Конечно… Больше всех – я.

САРАФАНОВ (приободрившись). Васенька, есть у нас что-нибудь выпить? Дай нам выпить!

ВАСЕНЬКА. Это можно. (Уходит на кухню.)

Молчание. Потом Бусыгин и Сарафанов, обращаясь друг к другу, начинают говорить одновременно. Затем они одновременно извиняются.

БУСЫГИН. Говорите…

САРАФАНОВ. Нет-нет, говорите… (Осторожно.) Говори…

Входит Васенька, ставит на стол бутылку и стаканы, затем усаживается и, устроивши руки на спинке стула, роняет голову. Он пьян. Сарафанов торопливо наполняет стаканы.

БУСЫГИН. Я хотел сказать, что вот… Наконец-то наступил тот момент, о котором…

Появляется Нина.

НИНА (сердито). Вы дадите мне спать?.. Что это? Что здесь происходит?

ВАСЕНЬКА (приподнимает голову). Ты только не удивляйся… (Роняет голову.)

Появление Нины производит на Бусыгина и Сильву большое впечатление.

НИНА. Что вы здесь устроили? (Сарафанову.) До сих пор по ночам ты пил один. В чем дело?

САРАФАНОВ (неуверенно). Нина, у нас большая радость. Наконец-то нашелся твой старший брат.

НИНА. Что?

САРАФАНОВ. Твой старший брат. Познакомься с ним.

НИНА. Что такое?.. Кто нашелся? Какой брат?

СИЛЬВА (подталкивает Бусыгина). Это он. Вот такой (показывает) парень.

НИНА (Бусыгину). Это ты – брат?

БУСЫГИН. Да… А что?

СИЛЬВА. Что тут особенного?

ВАСЕНЬКА (не поднимая головы, негромко, нетрезвым голосом). Да, что особенного?

САРАФАНОВ (Нине). Ты о нем не знала. К сожалению… (Бусыгину.) Я не говорил тебе. Откровенно говоря, я боялся, что ты меня… позабыл.

ВАСЕНЬКА. Вот. Он боялся.

БУСЫГИН. Что вы, как я мог забыть…

САРАФАНОВ. Прости, я был не прав.

НИНА. Так. Давайте по порядку. Выходит, ты – его отец, а он – твой сын. Так, что ли?

САРАФАНОВ. Да.

НИНА (не сразу). Ну что ж. Вполне возможно.

ВАСЕНЬКА. Вполне.

НИНА (Бусыгину). А где, интересно, ты был раньше?

ВАСЕНЬКА. Да, где он был раньше?

НИНА (легонько хлопнув Васеньку по голове). Помолчи!

САРАФАНОВ. Нина! Нашелся твой брат. Неужели ты этого не понимаешь?

НИНА. Понимаю, но мне интересно, где он был раньше.

ВАСЕНЬКА (приподняв голову). Не волнуйся. Нашу мать папа тогда еще в глаза не видел. Верно, папа?

САРАФАНОВ. Помолчи-ка!

НИНА. Да, давненько вы не виделись. А ты уверен, что он твой сын? (Бусыгину.) Сколько тебе лет?

Васенька засыпает.

СИЛЬВА. Взгляните на них. Неужели вы не видите?

НИНА (не сразу). Нет. Не похожи.

СИЛЬВА (Бусыгину, обидчиво). По-моему, нас тут в чем-то подозревают.

НИНА (Сарафанову о Сильве). А это кто такой? Тоже родственник?

БУСЫГИН. Он мой приятель. Его зовут Семен.

НИНА. Так сколько тебе лет, я не расслышала?

БУСЫГИН. Двадцать один.

НИНА (Сарафанову). Что ты на это скажешь?

САРАФАНОВ. Нина! Нельзя же так… И потом, я уже спрашивал…

НИНА. Ладно. (Бусыгину.) Как выглядит твоя мать, как ее зовут, где она с ним встречалась, почему она не получала с него алименты, как ты нас нашел, где ты был раньше – рассказывай подробно.

СИЛЬВА (С беспокойством). Как в милиции…

НИНА. А вы что думали?.. По-моему, вы жулики.

САРАФАНОВ. Нина!

БУСЫГИН. А что, разве похожи?

НИНА (не сразу). Похожи. (Бусыгину.) Рассказывай, а мы послушаем.

СИЛЬВА (Бусыгину, трусливо). На твоем месте я бы обиделся и ушел. Прямо сейчас.

БУСЫГИН. Об отце я узнал совсем недавно…

НИНА. От кого?

БУСЫГИН. От своей матери. Мою мать зовут Галина Александровна, с отцом они встречались в тысяча девятьсот сорок пятом году…

САРАФАНОВ (в волнении). Сынок!

БУСЫГИН. Папа!

Сарафанов и Бусыгин бросаются друг к другу и обнимаются.

СИЛЬВА (Нине). Как?.. Кровь, она себя чувствует.

САРАФАНОВ. Нина! У меня никакого сомнения! Он твой брат! Обними его! Обними своего брата! (Бусыгину.) Обнимитесь!

БУСЫГИН. Я рад, сестренка… (Вдруг подходит к Нине и обнимает ее – с перепугу, но не без удовольствия.) Очень рад…

СИЛЬВА (завистливо). Еще бы.

САРАФАНОВ (окончательно расстроган). Боже мой… Ну кто бы мог подумать?

НИНА (Бусыгину). Может быть, довольно? (Освобождается. Она весьма смущена.)

САРАФАНОВ. Кто бы мог подумать… Я рад, рад!

БУСЫГИН. Я тоже.

НИНА. Да… Очень трогательно…

СИЛЬВА. Ура! Предлагаю выпить.

САРАФАНОВ (Бусыгину). Есть предложение выпить. Как, сынок?

БУСЫГИН. Выпить? Это просто необходимо.

НИНА. Выпить? Вот теперь я вижу: вы похожи.

Все смеются.

СИЛЬВА (выпивает; Нине и Бусыгину). Встаньте-ка рядом!.. Вот так! (Поставил их рядом.) Теперь возьмитесь за руки… Вот так! (Сарафанову.) Взгляните на них!

Нина освобождает руку. Она снова и чуть заметно теряется.

Что, не похожи?.. Ну!

САРАФАНОВ. Э-э… да, конечно…

СИЛЬВА. Просто плакать хочется! Какой случай, а?.. Выпьемте, товарищи!

САРАФАНОВ. Я счастлив… Я просто счастлив!

СИЛЬВА (Сарафанову). За вас, за вашу дружную семью!

БУСЫГИН. Твое здоровье, папа.

САРАФАНОВ (в волнении). Спасибо, сынок.

Затемнение. Звучит веселая музыка. Музыка умолкает, зажигается свет. Та же комната. За окном утро. Сарафанов и Бусыгин сидят за столом. Бутылка пуста. Сильва спит на диване.

САРАФАНОВ. У меня было звание капитана, меня оставляли в армии. С грехом пополам я демобилизовался. Я служил в артиллерии, а это, знаешь, плохо влияет на слух. Кроме того, я все перезабыл. Гаубица и кларнет как-никак разные вещи. Вначале я играл на танцах, потом в ресторане, потом возвысился до парков и кинотеатров. Глухота, к счастью, сошла, и, когда в городе появился симфонический оркестр, меня туда приняли… Ты меня слушаешь?

БУСЫГИН. Я слушаю, папа!

САРАФАНОВ. Вот и вся жизнь… Не все, конечно, так, как замышлялось в молодости, но все же, все же. Если ты думаешь, что твой отец полностью отказался от идеалов своей юности, то ты ошибаешься. Зачерстветь, покрыться плесенью, раствориться в суете – нет, нет, никогда. (Привстал, наклоняется к Бусыгину, значительным шепотом.) Я сочиняю. (Садится.) Каждый человек родится творцом, каждый в своем деле, и каждый по мере своих сил и возможностей должен творить, чтобы самое лучшее, что было в нем, осталось после него. Поэтому я сочиняю.

БУСЫГИН (в недоумении). Что сочиняешь?

САРАФАНОВ. Как – что? Что я могу сочинять, кроме музыки?

БУСЫГИН. А… Ну ясно.

САРАФАНОВ. Что ясно?

БУСЫГИН. Ну… что ты сочиняешь музыку.

САРАФАНОВ (с подозрением, с готовностью обидеться). А ты… как к этому относишься?

БУСЫГИН. Я?.. Почему же, это хорошее занятие.

САРАФАНОВ (быстро, с известной горячностью). На многое я не замахиваюсь, нет, мне надо завершить одну вещь, всего одну вещь! Я выскажу главное, только самое главное! Я должен это сделать, я просто обязан, потому что никто не сделает это, кроме меня, ты понимаешь?

БУСЫГИН. Да-да… Ты извини, папа, я хотел тебя спросить…

САРАФАНОВ (очнулся). Что?.. Спрашивай, сынок.

БУСЫГИН. Мать Нины и Васеньки – где она?

САРАФАНОВ. Э, мы с ней разошлись четырнадцать лет назад. Ей казалось, что вечерами я слишком долго играю на кларнете, а тут как раз подвернулся один инженер – серьезный человек, мы с ней расстались… Нет, совсем не так, как с твоей матерью. Твоя мать славная женщина… Боже мой! Суровое время, но разве можно его забыть! Чернигов… Десна… Каштаны… Ты знаешь ту самую мастерскую на углу?.. Ну, швейную!

БУСЫГИН. Ну еще бы!

САРАФАНОВ. Вот-вот! Там она работала…

БУСЫГИН. Сейчас она директор швейной фабрики.

САРАФАНОВ. Представляю!.. И она все такая же веселая?

БУСЫГИН. Все говорят, что она не изменилась.

САРАФАНОВ. В самом деле?.. Молодцом! Да ведь сейчас ей не больше сорока пяти!

БУСЫГИН. Сорок четыре.

САРАФАНОВ. Всего-то?.. И что… она не замужем?

БУСЫГИН. Нет-нет. Мы с ней вдвоем.

САРАФАНОВ. Вот как?.. А ведь она заслуживает всяческого счастья.

БУСЫГИН. Моя мать на свою жизнь не жалуется. Она гордая женщина.

САРАФАНОВ. Да-да… Печально, что и говорить… Нас перевели тогда в Гомель, она осталась в Чернигове, одна, на пыльной улице… Да-да. Совсем одна.

БУСЫГИН. Она осталась не одна. Как видишь.

САРАФАНОВ. Да-да… Конечно… Но подожди… Подожди! Подожди, подожди. Я вспоминаю! Прости меня, но у нее не было намерения родить ребенка!

БУСЫГИН. Я родился случайно.

САРАФАНОВ. Но почему она до сих пор молчала? Как можно было столько лет молчать?

БУСЫГИН. Я же говорю: она гордая женщина.

САРАФАНОВ. Хорошо, что так случилось. Я рад.

БУСЫГИН. Кто мой отец? С этим вопросом я приставал к ней с тех пор, как выучился говорить.

САРАФАНОВ. Тебе в самом деле так хотелось меня найти?

БУСЫГИН. Разыскать тебя я поклялся еще пионером.

САРАФАНОВ (растроган). Бедный мальчик! Ведь, в сущности, ты должен меня ненавидеть…

БУСЫГИН. Вас – ненавидеть?.. Ну что ты, папа, разве тебя можно ненавидеть?.. Нет, я тебя понимаю.

САРАФАНОВ. Я вижу, ты молодец. Не то что твой младший брат. Он у нас слишком чувствителен. Говорят, тонкая душевная организация, а я думаю, у него просто нет характера.

БУСЫГИН. Тонкая организация всегда выходит боком.

САРАФАНОВ. Вот-вот! Именно поэтому у него несчастная любовь… Жили в одном дворе, тихо, мирно, и вдруг – на тебе! Сдурел, уезжать собирается.

БУСЫГИН. А кто она?

САРАФАНОВ. Работает здесь в суде, секретарем. Старше его, вот в чем беда. Ей около тридцати, а ведь он десятый класс заканчивает. Дело дошло до того, что этой ночью я должен был идти к ней…

БУСЫГИН. Зачем?

САРАФАНОВ. Поздно вечером он явился и объявил мне, что уезжает. Она прогнала его – это было написано у него на лице. А чем я мог ему помочь? Я подумал, что ее, может быть, смущает разница в возрасте, может, боится, что ее осудят, или, чего доброго, думает, что я настроен против… В этом духе я с ней и разговаривал, разубеждал ее, попросил ее быть с ним… помягче… Знаешь что? Поговори с ним ты. Ты старший брат, может быть, тебе удастся на него повлиять.

БУСЫГИН. Я попробую.

САРАФАНОВ. Я так тебе рад, поверь мне. То, что ты появился, – это настоящее счастье.

БУСЫГИН. Для меня это тоже… большая радость.

САРАФАНОВ; Это правда, сынок?

БУСЫГИН. Конечно.

САРАФАНОВ. Дай-ка я тебя поцелую. (Поцеловал Бусыгина по-отечески в лоб. Тут же смутился.) Извини меня… Дело в том, что я было совсем уже затосковал.

БУСЫГИН. А что тебя беспокоит?

САРАФАНОВ. Да вот, суди сам. Один бежит из дому, потому что у него несчастная любовь. Другая уезжает, потому что у нее счастливая…

БУСЫГИН (перебивает). Кто уезжает?

САРАФАНОВ. Нина. Она выходит замуж.

БУСЫГИН. Она выходит замуж?

САРАФАНОВ. В том-то и дело. Буквально на днях она уезжает на Сахалин. А вчера мальчишка заявляет мне, что он едет в тайгу на стройку, вон как! Теперь ты понимаешь, что произошло в тот момент, когда ты постучался в эту дверь?

БУСЫГИН. Понимал, когда стучался…

САРАФАНОВ (перебивает). Произошло чудо! Настоящее чудо. И они еще говорят, что я неудачник!

БУСЫГИН. Значит, она выходит замуж… А за кого?

САРАФАНОВ. Э, ее будущий муж – летчик, серьезный человек. На днях он заканчивает училище и уже назначен на Сахалин. Сегодня, кстати, она собирается меня с ним познакомить.

БУСЫГИН. Так… Сколько же Нине лет?

САРАФАНОВ. Девятнадцать.

БУСЫГИН. Да?

САРАФАНОВ. А что такое? Ей и не могло быть больше. Но она серьезная. Она очень серьезная. Я даже думаю, что нельзя быть такой серьезной. Конечно, ей доставалось. Она была тут хозяйка, работала – она портниха – да еще готовилась в институт. Нет, она просто молодец.

БУСЫГИН. Так… А почему же она не возьмет тебя с собой?

САРАФАНОВ. Нет-нет, здесь, в этом городе, у меня все, я здесь родился и… Нет, зачем мне им мешать? Вот уже три месяца, как она встречается со своим будущим мужем, на днях они уезжают, а я его, представь, еще в глаза не видел. Каково это? Но что это я – все жалуюсь, хватит. Уже утро, тебе надо поспать. Ложись, сынок. Ничего, если ненадолго ты устроишься здесь, рядом с товарищем?

БУСЫГИН. Отлично.

САРАФАНОВ. А потом, когда они поднимутся…

БУСЫГИН (перебивает). Ты не беспокойся.

САРАФАНОВ. Ну, приятного тебе сна. (Снова целует Бусыгина в лоб.) Не сердись, сынок, я слишком взволнован… Спи.

Сарафанов уходит в другую комнату. Бусыгин бросается к Сильве, расталкивает его. Сильва мычит и отбивается.

БУСЫГИН. Вставай, Сильва! Вставай, тебе говорят.

СИЛЬВА (просыпаясь). Ну и жизнь…

БУСЫГИН. Вставай!

СИЛЬВА. Я целый месяц не высыпаюсь! Один только день и есть, чтобы поспать, воскресенье – и вот, пожалуйста. Слушай, а сестричка твоя ничего себе, а? Я бы не стал сопротивляться.

БУСЫГИН. Вставай, не разговаривай. (Бросает Сильве рубаху.) Пошевеливайся!..

Сильва поднимается.

Ты дрыхнул, а мы всю ночь играли друг у друга на нервах.

СИЛЬВА. Что?.. Они нас уже поняли?.. Нет? (Быстро одевается.) Все равно. Смех смехом, а дело такое. Подсудное. (Сунул ноги в ботинки.) Помчались!

Бусыгин стоит в задумчивости.

Ну что ты?

БУСЫГИН. Этот папаша – святой человек.

СИЛЬВА. Да, здорово ты его напаял. Просто красиво.

БУСЫГИН. Нет уж, не дай-то бог обманывать того, кто верит каждому твоему слову. Идем.

Бусыгин и Сильва направляются к дверям. В это время из другой комнаты с подушкой в руках выходит Сарафанов.

САРАФАНОВ. Сынок!

Бусыгин замирает на месте. Сильва останавливается на пороге.

Куда ты, сынок?

БУСЫГИН (оборачивается к Сарафанову). Я… собственно, мы… Нам пора…

СИЛЬВА. Да-да, надо ехать. У нас ведь там эта… сессия на носу.

БУСЫГИН. Да… к сожалению…

САРАФАНОВ. Как? Ты хочешь уехать?.. Прямо сегодня? Сейчас?

БУСЫГИН. Да, папа. Мы и так задержались. Пропустили много занятий, и вообще…

Сарафанов выронил из рук подушку.

(Поднимает ее.) Но ты не думай, закончится сессия – и я сразу же приеду…

САРАФАНОВ (опустившись на стул). Нет-нет, я понимаю… Конечно… С какой стати? Чего я еще должен был ждать?.. Встретились, поговорили, чего еще?

БУСЫГИН. Я приеду… В конце июня я приеду… Ты слышишь?

Сарафанов молчит.

Ты что, не веришь?

САРАФАНОВ. Почему? Я тебе верю, но… Неужели ты мог уехать не попрощавшись?

БУСЫГИН. Я, собственно… Я не хотел тебя будить. И, если откровенно, мне трудно с тобой прощаться. Я хотел без этого…

САРАФАНОВ. Это правда?

СИЛЬВА. Что вы, он так нервничал.

САРАФАНОВ (приободрившись). В самом деле?.. (Поднимается.) Ну что ж. Раз надо ехать, значит, что ж… Так, выходит, в конце июня?

БУСЫГИН. Да…

САРАФАНОВ. Так это пустяки. Всего полтора месяца… А сейчас… Вам сейчас надо уходить? Сию минуту?

СИЛЬВА. Да, наш поезд уходит что-то около десяти.

САРАФАНОВ. Ну что ж… (Подает Сильве руку.) До свидания. Рад был с вами познакомиться. В июне приезжайте вместе.

СИЛЬВА. Обязательно.

САРАФАНОВ. Ну, сынок… Ничего не поделаешь, институт – дело серьезное… Жаль, конечно, но все же… Главное, встретились… (Вдруг.) Подожди. Я должен подарить тебе одну вещицу.

БУСЫГИН. Какую вещицу? Что ты, папа…

САРАФАНОВ. Нет-нет! Это непременно! Это так себе, пустячок, но ты обязан его принять. Сейчас! (Быстро идет в другую комнату; на пороге.) Васенька! (Уходит.)

Небольшая пауза.

СИЛЬВА. Ну?.. Чего ты ждешь?

БУСЫГИН. Иди… Я уйду позже…

СИЛЬВА. Слушай! Напаяли мужика – хватит. Идем отсюда…

БУСЫГИН. Иди, я тебя не держу.

СИЛЬВА. А что ты хочешь?.. Что ты задумал, объясни. Может, я тоже рискну.

БУСЫГИН. Нет, иди лучше.

СИЛЬВА. А что такое?.. Если воровство, то я, конечно, пас. Воровство – это не мой жанр.

БУСЫГИН. Дубина. Он сейчас войдет, а нас нет. Можешь ты это себе представить?

СИЛЬВА. Ну, представил. Ну и что?

БУСЫГИН. Ты как знаешь, а я пока останусь. Ненадолго.

СИЛЬВА. Зачем?

Бусыгин молчит.

Смотри, старичок, задымишь ты на этом деле. Говорю тебе по-дружески, предупреждаю: рвем когти, пока не поздно.

Из соседней комнаты выходит Нина. Она в халате и с полотенцем на плече.

НИНА (Сильве). Доброе утро… (Бусыгину.) Ну, здравствуй… братец…

Бусыгин и Сильва здороваются.

Как спалось?

СИЛЬВА. Спасибо, хорошо.

НИНА. А что это вы у дверей стоите?

СИЛЬВА. Мы?.. Да так, дышим тут, прохлаждаемся…

НИНА. А вы откройте окно. Если не боитесь простудиться. (Уходит.)

СИЛЬВА. А?.. Видал? Глаза, волосы? А нога как сделана? Слушай! У нее же все есть.

БУСЫГИН. Есть, да не про твою честь.

СИЛЬВА. Может, ты из-за нее остаешься, а? Решил заняться?.. Учти, ты ей брат. Тебе нельзя. Вот мне – другое дело. Мне можно.

Входит Сарафанов. В руке у него табакерка.

САРАФАНОВ. Вот, сынок. Это пустячок, серебряная табакерка, но дело в том, что в нашей семье она всегда принадлежала старшему сыну. Еще прадед передал ее моему деду, а ко мне она попала от твоего деда – моего отца. Теперь она твоя.

Небольшая пауза.

БУСЫГИН (в замешательстве берет табакерку, кладет ее на стол). Спасибо, папа… Ты знаешь, я решил задержаться. На денек. А завтра улечу самолетом.

САРАФАНОВ. А это возможно?

БУСЫГИН. А почему нет?

САРАФАНОВ. Прекрасная мысль! Мы проведем вместе целый день… Сегодня воскресенье?.. Ах, беда! К семи мне придется съездить в филармонию, но это ненадолго. Я там в первом отделении, это час, ну полтора, не больше. Да, великое дело авиация, незаменимая вещь!.. (Сильве.) А вы, Семен? Надеюсь, вы тоже остаетесь?

СИЛЬВА. Вы меня спрашиваете?.. Я, знаете ли…

Появляется Нина и проходит в другую комнату. Сильва провожает ее выразительным взглядом. Бусыгин тоже смотрит на нее.

Конечно! Куда он, туда и я. Мы с ним неразлучные.

САРАФАНОВ. Вот и прекрасно. Я вижу, вы настоящие товарищи.

Из другой комнаты выходит Васенька. Он морщится, волосы у него всклокочены.

(Весело.) Ага… Сарафанов-младший. Состояние плачевное.

БУСЫГИН. Первое похмелье.

Сарафанов и Бусыгин смеются.

ВАСЕНЬКА. Вы уверены, что первое? (Садится на диван, сидит, опустив голову.)

САРАФАНОВ. Выпей воды.

СИЛЬВА. Молока.

БУСЫГИН. Горячего чая.

САРАФАНОВ. Хорошо еще, что ему сегодня не надо в школу.

ВАСЕНЬКА. А я туда вообще больше не пойду.

САРАФАНОВ. Опять ты за свое?

ВАСЕНЬКА. Что – опять? Я сказал, что уеду, и уеду.

БУСЫГИН. На твоем месте я бы сначала доучился. В тайгу ты всегда успеешь. В это заведение прием идет круглый год.

САРАФАНОВ. Насколько я понимаю, там нужны плотники и лесорубы.

ВАСЕНЬКА. Ну и что? Преодолею трудности, буду стараться, старшие товарищи мне помогут.

Входит Нина.

Да вообще, не всем же учиться, кому-то и работать надо.

НИНА. Куда он собирается?

ВАСЕНЬКА. Не твое дело.

САРАФАНОВ. Ну-ну! Тебе полезно знать мнение сестры. Она тебя в десять раз серьезнее.

ВАСЕНЬКА. Папа, я – серость, это давно известно. Зато у тебя есть дочь. Она серьезная, умная, красивая…

СИЛЬВА. Это – без смеха.

ВАСЕНЬКА. Кроме того, у тебя появился еще один сын, так что вы могли бы оставить меня в покое. Не мешайте мне быть серым.

САРАФАНОВ. Вот и поговори с ним, попробуй.

НИНА (Бусыгину). Поздравляю тебя, ты попал в сумасшедший дом.

БУСЫГИН (Васеньке). На твоем месте на этот раз я бы все-таки послушался отца. И сестренку.

ВАСЕНЬКА. Ты вовремя нашелся. Будешь слушаться их вместо меня.

БУСЫГИН Я уезжаю. К сожалению.

НИНА. Уезжаешь?.. Когда?

БУСЫГИН. Завтра.

СИЛЬВА. Нас ждет институт, как это ни печально.

НИНА. Да?.. А я-то думала…

ВАСЕНЬКА. Она думала, он останется с папой. Нашла козла отпущения.

САРАФАНОВ. Васенька, не устраивай скандала… А что касается Володи – летом он приедет меня навестить.

НИНА. Выходит, ты здесь так, мимоходом…

БУСЫГИН. А ты, выходит, перед отъездом?

СИЛЬВА. Перед каким отъездом?

ВАСЕНЬКА. У меня идея.

САРАФАНОВ. Так. У моего младшего сына шевельнулся рассудок.

ВАСЕНЬКА. Папе нужно жениться.

САРАФАНОВ. Что ты сказал?

ВАСЕНЬКА. Тебе надо жениться.

Нина смеется.

САРАФАНОВ (Нине). Прекрати. Он просто грубиян. Что в этом смешного?

НИНА. На ком, Васенька?

ВАСЕНЬКА. На Володиной матери. На ком же еще.

САРАФАНОВ. Я вижу, ты совсем распоясался.

НИНА (насмешливо). А что, папа? Тут стоит подумать. (Бусыгину.) А что ты на это скажешь?

БУСЫГИН. Я?.. Даже не знаю, что сказать.

САРАФАНОВ. Не обращай на них внимания. Я распустил их, как видишь.

ВАСЕНЬКА. Ты напрасно сердишься. Я не предлагаю тебе ничего дурного. Даже наоборот…

САРАФАНОВ. Помолчи-ка, шут гороховый. (Сильве.) Семен, как вам нравится это семейство?

СИЛЬВА. Исключительное семейство. (На Бусыгина.) Ему крупно повезло.

САРАФАНОВ. Нина, Володя завтра уезжает, а я чуть задержусь на работе. (Бусыгину.) Сегодня у нас серьезная программа – Глинка, Берлиоз. (Нине.) Так что ты, вы то есть, постарайтесь прийти пораньше…

НИНА. Хорошо.

САРАФАНОВ. Ну а пока… Который час?.. Десятый? Пора бы и позавтракать.

НИНА (подходит к окну, открывает его). Да, но вначале здесь надо хоть немного прибрать. Подите все в ту комнату. (Смотрит в окно.) Васенька, иди полюбуйся. Наталья при всем параде.

Сильва, Сарафанов и Бусыгин подходят к окну.

САРАФАНОВ (Бусыгину). Это она.

БУСЫГИН. Что ж, она интересная.

СИЛЬВА. А кто такая?

САРАФАНОВ. Соседка наша.

НИНА. Краса родимого села. (Васеньке.) Ну что же ты сидишь? Иди к ней, попрощайся. Сегодня ты еще не прощался.

ВАСЕНЬКА. Отстань.

НИНА. Или ты уже отправил ей письмо?

ВАСЕНЬКА. Отстань, говорю. Что тебе от меня надо?

НИНА. Надо, чтобы ты не сходил с ума. Сначала думать надо, а потом уже с ума сходить!

БУСЫГИН. Разве? Уж лучше наоборот.

НИНА. Да?

БУСЫГИН. Я так считаю.

НИНА. И очень глупо.

САРАФАНОВ. А по-моему, Володя прав. Думать, конечно, не лишнее, но…

НИНА. Давайте, давайте, оправдывайте его, защищайте. Если хотите, чтобы он совсем рехнулся.

ВАСЕНЬКА (поднимается, Нине). Думай сколько тебе влезет, а я не хочу. Я с ума хочу сходить, понятно тебе? Сходить с ума и ни о чем не думать! И оставь меня в покое! (Уходит в другую комнату.)

БУСЫГИН (Нине). Зачем же ты так?

САРАФАНОВ. Напрасно, Нина, честное слово. Ты подливаешь масло в огонь.

НИНА. Что он, на самом деле! Нашел перед кем унижаться.

САРАФАНОВ. Ты не права. Она девушка неплохая.

БУСЫГИН. Его можно понять. Она интересная…

НИНА. Да? Ты так думаешь?

БУСЫГИН. А что? Внешне, во всяком случае, она весьма привлекательна.

НИНА. В таком случае у тебя дурной вкус. И отойдите от окна, я начинаю уборку. Расселась тут, выставилась… Оклахома!

СИЛЬВА. А лучше всего вот что: не думать ни о чем и с ума не сходить. Так оно спокойнее. По-моему.

НИНА. Я объявила уборку. Слышали?

САРАФАНОВ. Хорошо, хорошо. Идем, Володя.

БУСЫГИН. Ты иди, а я останусь. На минутку.

САРАФАНОВ. Хорошо. (Уходит в другую комнату.)

СИЛЬВА (у окна). А знаете, Нина, я с вами согласен. В этой Наталье нет ничего особенного.

НИНА. Ладно, хватит. Все – в ту комнату. (Уходит на кухню.)

СИЛЬВА (изображает восторг, щелкает пальцами). Огонь, а не сестричка. Дай-ка я помогу ей прибраться.

БУСЫГИН. Нет, мне надо с ней поговорить.

СИЛЬВА. Слушай! Ты же ей брат. Какие у вас могут быть разговоры?

БУСЫГИН. Семейные. Семейные разговоры. (Подталкивает Сильву к двери.)

СИЛЬВА (упирается). А если я влюбился?

БУСЫГИН. Иди-иди. И придержи там отца.

СИЛЬВА. Кого?

БУСЫГИН. Ну папашу. Неужели непонятно?.. Давай-давай. (Вытолкнув Сильву, закрывает за ним дверь.)

Появляется Нина с веником и тряпкой.

Я тебе помогу… Ты не против?

НИНА. Помоги… Будешь пол мести. Умеешь?

Появляется Сильва.

СИЛЬВА. Я вам помогу.

НИНА. Спасибо, но, по-моему, мы и вдвоем управимся.

СИЛЬВА. Нет, но, может быть, что-нибудь переставить, вынести…

БУСЫГИН. Ты только будешь нам мешать.

СИЛЬВА. Но, дети! Обратите внимание. (Подводит Бусыгина и Нину к зеркалу.) Вы так походите! Я говорю, плакать хочется.

БУСЫГИН. Иди-иди. (Подталкивает Сильву.) Можно мне поговорить со своей сестрой? (Закрывает за Сильвой дверь.)

НИНА. Да нет, совсем мы не похожи. Ну просто ничего общего…

БУСЫГИН. Возможно…

НИНА. Даже странно… От папы, конечно, всего можно ожидать, но такого… Кто бы мог подумать, что у меня есть брат, да еще старший. Да еще такой интересный.

БУСЫГИН. А я? Разве я думал, что у меня такая симпатичная сестренка?

НИНА. Симпатичная?

БУСЫГИН. Конечно!

НИНА. Ты так считаешь?

БУСЫГИН. Нет, я считаю, что ты красивая.

НИНА. Красивая или симпатичная, я что-то не пойму.

БУСЫГИН. И то и другое, но… мне надо с тобой поговорить…

НИНА. Да?

БУСЫГИН. Значит, ты уезжаешь…

НИНА. А что?.. Ну да, уезжаю. Отец тебе, наверно, объяснил.

БУСЫГИН. Так… Значит, уезжаешь… И что, выходит, насовсем?

НИНА. Ну да. А что тебя волнует?

БУСЫГИН. Меня?.. Видишь ли, какое дело. Ведь отец человек уже немолодой и не такой уж здоровый, и характер у него… В общем, отец есть отец, и если Васенька уедет, то… ты сама понимаешь…

НИНА. Не понимаю…

БУСЫГИН. Но ведь он останется один.

НИНА. Так… И что?

БУСЫГИН. Но ведь ты могла бы…

НИНА. Взять его с собой?

БУСЫГИН. Ну, в общем… Или могла бы здесь остаться.

НИНА. Вот как?.. Надо же, какой ты заботливый.

БУСЫГИН. А как иначе? Ведь он тебе не кто-нибудь – отец родной.

НИНА. А тебе?.. И если ты такой заботливый сын, почему бы тебе не взять его к себе?

БУСЫГИН. Мне?

НИНА. А что ты так удивился? Ты – старший сын, если на то пошло, это твой долг… Что?

БУСЫГИН. Нет, но… Но ведь я же… Я только вчера здесь появился. И потом, ты забываешь о моей матери.

НИНА. А ты забываешь о моем женихе… (Начинает уборку.) Легко тебе быть заботливым. Со стороны… Никто его здесь не бросает, приедет к нам на свадьбу, помогать ему будем, письма писать, а впоследствии… Мы оставляем его здесь только на первое время. На год, ну, на полтора.

БУСЫГИН. У летчиков что, медовый месяц длится полтора года?

НИНА. Тебе не нравится, что он летчик?

БУСЫГИН. Почему же? Мне нравится… Это замечательно… Неотразимо. «Не улетай, родной, не улетай».

НИНА. Я не понимаю твоего тона… Сегодня я вас познакомлю. Он хороший парень.

БУСЫГИН. Я представляю. Наверное, он большой и добрый.

НИНА. Да, ты прав.

БУСЫГИН. Некрасивый, но обаятельный.

НИНА. Точно.

БУСЫГИН. Веселый, внимательный, непринужденный в беседе…

НИНА. Да-да-да. Откуда ты все знаешь?

БУСЫГИН. Волевой, целеустремленный. В общем, за ним ты – как за каменной стеной.

НИНА. Все верно. Волевой, целеустремленный. А чем это плохо? По крайней мере он точно знает, что ему в жизни надо. Много он на себя не берет, но он хозяин своему слову. Не то что некоторые. Наврут с три короба, наобещают, а на самом деле только трепаться и умеют.

БУСЫГИН. Может, он у тебя вообще никогда не врет?

НИНА. Да, не врет. А зачем ему врать?

БУСЫГИН. Да? Я хочу его видеть. Покажи мне его. Дай хоть краем глаза на него взглянуть.

НИНА. Вечером увидишь.

БУСЫГИН. А днем нельзя? Я хотел бы рассмотреть его как следует. Никогда не врет – просто замечательно.

НИНА. Послушай! Что ты против него имеешь? Он простой, скромный парень. Допустим, он звезд с неба не хватает, ну и что? Я считаю, это даже к лучшему. Мне Цицерона не надо, мне мужа надо.

БУСЫГИН. А-а. Ну если так, тогда конечно. Тогда в самый раз.

НИНА. Постой! Ведь ты его не знаешь!

БУСЫГИН. Ну и что? Зато я тебя знаю.

НИНА. Знаешь? Меня? Когда это ты успел?

БУСЫГИН. Да вот сейчас.

НИНА. Какой ты способный – надо же! Поговорил пять минут и все понял!

БУСЫГИН. Не все.

НИНА. Ну, что ты понял?

БУСЫГИН. Понял, что тебе надо.

НИНА. Ну что?

БУСЫГИН. Мужа. Ты сама сказала.

НИНА (рассердилась). Ну, знаешь ли! Это уже… ты… Кто ты такой, чтобы говорить мне такие вещи?

БУСЫГИН. Какие вещи?

НИНА. Ведь ты его в глаза не видел! За что ты на него накинулся? Да если хочешь знать, он ничем не хуже тебя! Нисколько!

БУСЫГИН. Не спорю.

НИНА. Даже лучше!

БУСЫГИН. Не возражаю. Какое же сравнение. Конечно, он лучше.

НИНА. Он шире тебя в плечах и выше! На полголовы выше!

БУСЫГИН (развел руками). Тогда тем более.

НИНА. Что – тем более?.. Ты нахал! Нахал и выскочка!

БУСЫГИН. Да?

НИНА. И псих! Папа твой псих, и ты такой же.

БУСЫГИН. Спасибо.

НИНА. Пожалуйста!

Пауза. Нина метет пол, Бусыгин протирает мебель. У стола случайно наталкиваются друг на друга и прекращают работу.

Ты обиделся?

БУСЫГИН. Да нет…

НИНА. Я психанула… А ты тоже хорош…

БУСЫГИН. Да нет, зря я на него напустился, в самом деле.

НИНА. Значит, мир? (Протягивает ему руки.) Я тебя обругала… Не сердишься?

БУСЫГИН (привлекает ее к себе). Да нет же, нет…

Стоят лицом к лицу, и дело клонится к поцелую. Небольшая пауза. Потом враз и неожиданно отпрянули друг от друга.

(Откашлявшись, весьма неестественно.) Так как же с отцом, мы недоговорили…

НИНА (имея в виду только что происшедшее). Ты странный какой-то…

БУСЫГИН. Послушай, сестренка. Надо что-то решать…

НИНА. Очень странный…

БУСЫГИН. С отцом, я имею в виду… Почему – странный? Просто я не спал всю ночь, ничего странного…

Появляются Сарафанов и Сильва. Сильва наигрывает на гитаре.

Папа! Как ты себя чувствуешь?

САРАФАНОВ. Прекрасно, сынок.

СИЛЬВА (поет).

 
Эх, да в Черемхове на вокзале
Двух подкидышей нашли,
Одному лет восемнадцать,
А другому – двадцать три!
 

Занавес