Текст книги "Там, куда я ухожу"

Когда неприятные ощущения отпустили, Валера подумал, что стоит какое-то время не пить алкоголь по вечерам. Что-то нездоровое было во всех этих преждевременных пробуждениях и чувстве, будто сон не восстанавливает силы, а наоборот, лишь вытягивает их. Может, перевозбужденная нервная система, подтравленная алкоголем, так кричит о помощи? Но чем занимать одинокие вечера? Купить компьютер помощнее да рубиться в игры? Денег нет. Подружку завести? Тоже денег нет, да ведь и никого на примете…

Порой Валере хотелось вернуться в родное поселение. Там и родственники, и какие-никакие друзья. За те полгода, что он провел в городе, самым близким человеком для него стал Даниил Некрасов, но тот не стремился к дружбе. Порой Валере казалось, что капитан его презирает без видимой на то причины. Конечно, он знал о том, что случилось с майором Евтушенко – бывшим коллегой Некрасова. История Андрея Трофимова – молодого сержанта и по совместительству наемного убийцы – была еще у всех на устах. Но разве пережитый ужас – это повод смотреть на других коллег исподлобья?

Приведя себя в относительный порядок под теплым душем и пообедав на скорую руку, Валера надел форму и отправился на работу. Пять минут ходьбы – и уже на месте. Даже не успел ощутить утренний холод. На семидесятой параллели осень уж очень быстро отдавала бразды правления долгой зиме.

Добравшись до кабинета, Валера стянул с себя и куртку и включил компьютер, надеясь, что пришла информация из Воронежа. Капитан Гелашвили из местного отдела милиции обещал поделиться информацией.

Электронное письмо было достаточно коротким. В нем говорилось о том, что Сергей Шаумян действительно находился в конце июля в Воронеже. Он останавливался в одной из гостиниц и пробыл там два дня, после чего отправился обратно в Ростов-на-Дону. Эту информацию подтвердила бывшая жена Шаумяна.

Но Дарью Щеглову истязали куда дольше по времени. Неделя. Соответственно, Шаумян вряд ли был причастен к ее смерти. Капитан написал, что они продолжают отрабатывать версию, но никаких подтверждений знакомства Шаумяна и Щегловой найти пока не удалось.

Это могло означать, что у Шаумяна был сообщник.

Разумно встал вопрос о причастности Виталия Давыдова, ранее подозреваемого в убийстве Марии Румянцевой и застреленного при задержании. Но Давыдова не было в Воронеже в конце июля.

Куда разумнее было предположить, что оба никак не связаны с убийством Щегловой. И, скорее всего, с убийством Румянцевой тоже. Ведь письма, отправленные Маркову и родителям погибшей девушки, были написаны одной и той же рукой.

Теперь Шаумян и Давыдов мертвы, мать Румянцевой ждет суда в СИЗО, а Денис Марков ничего не знает и глушит водку. Следствие зашло в тупик.

Валера закинул руки за голову и потянулся. В этот момент в кабинет без стука вошел старлей Головин.

– Здорово, салага, – кивнул он Валере и протянул руку.

– И ты пошел на хер, Головин, – ответил тот добродушно и пожал коллеге руку.

– Какие новости?

Валера выдохнул. Полез в карман за сигаретами.

– Ни черта не понятно, – ответил он. – Воронеж ясно дал понять, что подозреваемых в этом деле не осталось. Только случайные жертвы.

Он кратко пересказал содержание электронного письма. Головин, сидя на краю стола, внимательно слушал и кивал. Была у него такая черта – свою детскую непосредственность резко сменять взрослой серьезностью. Как будто в нем уживалось два человека.

– Некрасов уверен в том, что Шаумяна прикрывали, – рассуждал он. – Но… если это все не об убийстве, тогда о чем?

– Да уж. При этом, никаких общих знаменателей.

Старлей покачал головой.

– Вот тут я с тобой не соглашусь. Как минимум, обе жертвы жили здесь. В этом городе.

Валера затянулся сигаретой и медленно выдохнул дым. Нахмурился.

– Ведь правда. Это не может быть просто совпадением. Но… они уехали отсюда в разное время. И у них разный возраст. В родстве жертвы не состоят.

– Мне кажется, следует копать в этом направлении, – сказал Головин, описав большим пальцем дугу и ткнув им в поверхность стола. Как Глеб Жеглов из «Места встречи…». – Понять, чем они могут быть связаны между собой.

– Наведаюсь еще разок к Маркову. Попытаюсь выведать из него побольше информации.

– А ты к нему за стол присядь. Выпей, да только немного, – со знанием дела предложил Головин. – Он тебя ментом воспринимает, а ты ему собутыльником покажись. Дело ведь элементарное.

Валера усмехнулся.

– Эх, Жеглов, что б я без тебя делал? – с неприкрытой иронией спросил он.

– Вот уж не знаю, – развел руками Головин. – Ладно, пойдем на «летучку». Першин сегодня что-то не в духе.

23.

Электричка прибыла на Финляндский вокзал в половине десятого утра. Холодная пятница на исходе августа встречала суетливым движением на платформе, на площади перед вокзалом, в вестибюле метро.

Игорь Костин любил Петербург, но предпочитал испытывать это чувство на расстоянии. Уж очень не нравилась ему привычная мегаполису суета, пробки и другие «радости» жизни, вроде непомерно высокой стоимости жилья. То ли дело Выборг – тихий, спокойный город с ярко выраженным скандинавским характером. И гуманными расценками на недвижимость.

На метро он добрался до станции «Невский проспект». Вышел на канал Грибоедова. По темным водам медленно курсировали прогулочные теплоходы. Туристы жадно хватали последние дни лета щелчками фотоаппаратов.

В последний раз Игорь смотрел на величественный силуэт Спаса на Крови два года назад. Жена все подбивала его выехать чуть дальше, чем в окрестные леса Выборга, где «по грибы, по ягоды». Ей хотелось современной жизни, красоты, а ему… просто хотелось уюта.

Он вошел в Дом книги и огляделся по сторонам. Несмотря на утренний час, в крупнейшем книжном магазине Петербурга было многолюдно. Туристы. Студенты в ожидании начала нового семестра. А ведь когда-то на месте книжных полок стояли швейные машинки.

После революции в доме компании «Зингер» был открыт первый государственный книжный магазин. В наследство от дореволюционных времен зданию достались огромные окна-витрины, декоративные скульптуры и узнаваемый купол.

Игорь не больно увлекался историей Города на Неве, но этот факт почему-то запомнился ему лучше остальных. Память, все же, странная штука. Может выхватить какой-то незначительный фрагмент и надежно сохранить его поближе к поверхности сознания. Зачем? Почему?

Вероятно, Игорь Костин должен был вспомнить про Дом книги. Должен был вспомнить, что каждой издаваемой книге присваивается уникальный номер – ISBN. Он необходим для распространения книги в торговых сетях и автоматизации работы с изданием.

Конечно, Игорь прочитал об этом в «Википедии». Он же простой мент, а не ходячая энциклопедия. Вбив расшифрованный Любашей код из тринадцати цифр в поисковую строку браузера, он долго шерстил интернет. Пока не осознал очевидное.

Найденный во рту жертвы кусочек бумаги был вырезан со страницы книги. И преступник, по причинам не столь явным, оставил следственной группе подсказку на стене. Головоломку, но достаточно простую, чтобы с ней мог справиться даже ребенок.

Игорь подошел к одной из полок и коснулся грубыми пальцами корешка книги. Строгий ряд, твердая обложка. Даже свет падал под каким-то особенно правильным углом.

Взяв книгу с полки и осмотрев ее, Игорь убедился, что ISBN совпадает с тем, что удалось расшифровать. Обратил внимание на обложку. Безусловно, от нее веяло холодом. Ведь эта история разворачивалась на Крайнем Севере. Дизайнеры постарались на славу. Да и название наводило Игоря на мысли об одиночестве.

«Там, где меня нет».

Реклама на информационном стенде поведала Костину о том, что презентация книги состоится 29 августа в одиннадцать часов утра. Он взглянул на часы. До встречи читателей с Ольгой Некрасовой оставалось чуть больше получаса.

Часть вторая. «Бывшие и будущие»

1.

Холодные пальцы коснулись края пепельницы и застыли в нерешительности. Тонкая сигарета продолжала медленно курить сама себя, пока Ольга в задумчивости смотрела на входную дверь ресторана. Она ожидала увидеть человека, который, возможно, был от нее в сотнях километров. Она не могла знать. Но ей хотелось видеть этого человека.

«Все мы друг для друга потенциально бывшие и будущие», – к такому выводу, пусть и не самому верному, пришла Ольга, пока сидела утром в пятницу за столиком в ресторане на Невском.

Она прекрасно понимала, что есть слишком много но, чтобы цепляться за эту мысль, и все же записала ее в небольшой блокнот, самый обыкновенный, без изяществ. Этот блокнот хранил ее мысли еще с тех времен, когда она жила в маленьком городке за Полярным кругом. Первые наброски. История, которую она написала специально для Даниила. История, которую она претворила в жизнь.

Спустившаяся на нее лавиной слава не требовала тратиться без причины на новые блокноты, ручки, безделушки. Да и деньги не те, говоря по правде. Писательница – не бизнес-леди, потому можно и порой даже нужно оставаться при своей бытности. Другое дело – твои мысли.

Они должны соответствовать уровню, особенно когда твоя дебютная книга хорошо продается. В России это большая редкость. Стать успешным писателем – это как взобраться на Эверест. Не каждый мечтает, не каждый может, не каждый добирается. Но для редких людей это цель всей жизнь.

Ольга словила себя на мысли, что это снова не ее мысли. Это разговор с главным редактором издательства. Чуть меньше года назад он обратил внимание на ее рукопись. Дал шанс. Новый автор – это всегда риск, но в случае Ольги, разумеется, оправданный.

Александр Савич. Еще один мужчина в ее жизни.

«Все мы друг для друга потенциально бывшие и будущие, но… есть те, кто сочетает в себе оба этих качества».

За окном проносился рабочий день, последний на этой неделе. Оттого, наверное, темп был не таким стремительным, как, например, в понедельник. Ольга провела сравнение лишь потому, что в прошлый понедельник сидела точно так же за столиком в ресторане, где тихо и уютно, и утренняя сонная тоска разливается по чашкам кофе и лицам официантов. Знакомое место, где можно поразмышлять, наслаждаясь американо, а порой просто хорошим черным чаем с мятой, дабы не возбуждать лишний раз нервную систему. Место, где можно ждать встречи.

Сигарета дотлела до фильтра. Ольге не хотелось курить, потому что внутри и без того тревожно билась маленькая птичка. Загнанная в клетку маленькая птичка, у которой есть научное и вполне знакомое большинству людей определение.

Ольга вновь обратила внимание на входную дверь. Едва различимо на фоне ворвавшегося в ресторан уличного шума скрипнули петли. В зал вошла брюнетка лет сорока в черном осеннем пальто. Стройную талию подчеркивал непринужденно затянутый ремешок с железной бляшкой.

Непринужденной, но выверенной была ее походка. Она двигалась подобно канатоходцу. И в этом, как подумалось Ольге, выражалась вся суть ее характера. Она любила ходить по краю, и выглядела при этом до боли естественно.

Женщина улыбнулась Ольге, стягивая кожаные перчатки.

– Я не заставила тебя ждать?

Ольга лишь покачала головой. Нет, никто никого не заставляет ждать. Это выбор сугубо личный.

– Самолет приземлился час назад, – продолжила женщина, сев за столик прямо напротив Ольги. Пальто и сумку она разместила на вешалке, так, чтобы все находилось в поле ее зрения. – Водитель такси сказал, что поставил сегодня свой личный рекорд. Добраться от Пулково до Невского за тридцать пять минут по утренним пробкам…

Она осеклась. Осознала, что Ольга едва ли слушает ее рассказ.

– Все в порядке? – спросила она, ласково нахмурившись.

– Да. Просто у меня презентация книги через час. И я… в общем, я не привыкла. Мне всегда было сложно держаться на людях.

– Но при этом ты столько лет проработала учителем в школе, Оля, – женщина улыбнулась. – После беснующихся малолеток ты справишься с любой аудиторией.

Она положила руку на стол. Так, что коснулась пальцами руки Ольги.

– Не переживай. Я приду тебя поддержать.

В этот момент появился официант в классическом «белый верх, черный низ». Ольга резко двинула рукой в сторону и толкнула пепельницу. Уронила окурок на стол.

– Ой…

– Ничего, я сейчас все уберу, – заверил официант, профессионально улыбаясь. Он повернулся к новой посетительнице и положил перед ней меню. – Желаете сразу сделать заказ?

– Черный кофе. Больше ничего не нужно, – скупо ответила женщина.

Официант поблагодарил ее, забрал пепельницу с окурком и удалился. Ольга проводила его внимательным взглядом. Так, будто запоминала его движения. Фотографировала глазами и сохраняла снимки в воображаемом фотоальбоме.

– Извини, что я не смогла тебе позвонить сегодня утром, – сказала женщина, уловив взгляд собеседницы. – Марк все время был рядом. Мне пришлось сказать, что я уехала на переговоры…

– Я ведь все понимаю, Катя, – перебила ее Ольга. – Но мне меньше всего хочется слышать, что ты сказала Марку. Какую ложь…

– Ложь? Звучит крайне обвинительно.

Катя взмахнула руками и улыбнулась.

– Я прямо-таки готова обидеться. Несмотря на то, что очень хочу поцеловать тебя. Прямо сейчас.

– Нет.

– Здесь никого нет. Пустые столики вокруг.

Катя положила свою руку поверх руки Ольги.

– Давай не сейчас. Пожалуйста.

«Ты не познал любовь, пока не упал на колени», – вот о чем подумала Ольга в тот момент. Она снова умоляла. И снова любила, и эта любовь приносила ей куда больше боли, чем счастья.

«У боли нет усталости, а вот у счастья – есть, – продолжала размышлять она, глядя Кате в глаза. – Наверное, потому тревожное чувство чаще ранит, чем исцеляет. Или… я просто ничего не понимаю в этой жизни. Я младше нее всего-то на пару лет, но чувствую, что в плане эмоционального развития еще так далека. Она знает, чего хочет. А я постоянно меж двух огней. И только однажды я твердо решила быть… жестокой. Только однажды переступила через себя. Но не означает ли это, что в следующий раз будет проще?

Мы – преступники и сыщики в историях своих жизней. Порой с легкостью меняемся ролями…»

– О чем ты думаешь? – спросила Катя, опуская кусочек сахара в черный кофе. Официант к тому моменту уже удалился от столика и встречал новых гостей.

– Вчера мне позвонил милиционер из Выборга. Сказал, что хочет задать несколько вопросов, – быстро выпалила Ольга. – Не стал уточнять, в чем дело. Просто попросил выделить ему десять минут после презентации.

– Я могу побыть с тобой в момент допроса, – предложила Катя. – Хотя это даже не допрос будет, получается. Так, разговор. Но о чем он может тебя спрашивать? Милиционер из Выборга? Ты бывала в Выборге?

– Только сразу после переезда в Питер. В прошлом году, в начале лета.

– Кто-нибудь из знакомых или, может, родственников живет там?

Ольга покачала головой. С Выборгом ее связывали разве что приятные воспоминания о парке Монрепо и узких улочках, а также шоты «Боярского» и секс с незнакомым мужчиной в номере отеля. Тот мужчина был привлекателен, с манерами и вроде как при деньгах. По крайней мере, не считал при ней деньги и не раздражал едва прикрытым желанием сэкономить на вечере.

Он не написал ей пару дней спустя. Не предложил встретиться, хотя сам жил в Питере. Ольгу это вполне устраивало, ведь она страстно желала лишь одного: раствориться в вечности. Как бы сентиментально это ни прозвучало.

– Не пора ли нам идти? – спросила Катя, едва хлебнув кофе.

– Пора, – спокойно ответила Ольга. – Но двигаться не хочется.

– Представь, сколько новых читателей подарит тебе сегодняшняя презентация, и желание моментально появится.

Катя одним махом допила кофе. Этот жест едва ли выглядел естественным вкупе с ее аристократичной внешностью. Вообще, многое в ней выдавало внутреннюю двойственность. И Ольга искала эту двойственность в людях, сама того не замечая.

Потому, наверное, и была столько лет вместе с Даниилом.

– Пойдем, – упорствовала Катя.

Ольге пришлось поддаться на уговоры любовницы.

***

Презентация книги «Там, где меня нет» растянулась вместо положенных скромных сорока минут почти на два часа. На два часа, под завязку набитых вопросами и ответами. Потому под конец Ольга чувствовала себя как выжатый лимон. Было непросто.

В какой-то момент ей даже показалось, что волна паники рванула от низа живота прямиком в голову, но это было лишь мимолетное чувство – будто проверка на бдительность. Она вовремя отвлеклась на вопрос одного из читателей об истинной роли автора в расследовании громких убийств в заполярном городке. Придумала что-то оригинальное, вроде «я кое-что об этом слышала».

И еще задержала дыхание. Задержка дыхания помогала ей перебороть чувство страха. Будто находишься под водой, ощущаешь всю ее тяжесть своим телом.

Но вот слова поддержки… их было разобрать непросто. Да и не хотелось.

– Ты молодец, – говорила ей Наташа из PR-отдела редакции художественной литературы. – Но в следующий раз стоит больше внимания уделять своей личности, а не персонажам. Мы поставили перед собой цель продвинуть тебя как бренд.

– У меня нет слов, – говорила Кристина из пресс-службы.

– А у меня есть несколько слов, – нагло вмешался главный редактор, потому что имел на это полное право. – Оль, пойдем. Пообщаемся в тишине.

Ольга после презентации самой себе казалась омерзительной из-за излишней податливости. Нет чтобы заявить о том, что устала, и что ей нужно поскорее отправиться домой и прилечь. Нет чтобы сказать, что ее ждет подруга. Что ждет милиционер из Выборга, в конце концов! Нет. Она просто пошла вслед за главный редактором к лестнице, ведущей на второй этаж Дома книги.

Александр Савич был невысок ростом, носил бакенбарды и рубашки на пару размеров больше. И если первое смотрелось гармонично с его типом физиономии, то второе было явно не к месту и не к его и без того тучной комплекции.

– Ты ведь уже думала насчет продолжения? – спросил он, стоя в пустом и плохо освещенном коридоре напротив Ольги. – Я уверен, что сейчас самое время задуматься.

– Я… я просто не знаю, что писать дальше, – растерявшись из-за столь резкого нажима, ответила Ольга. – Это история окончена. Точка.

– Не уверен. Ты могла бы написать историю про себя, – Савич помедлил. – Слушай, мы ведь заявляем твою работу как драму в первую очередь. Тебе не обязательно продолжать писать с уклоном в детектив. Это будет… еще интереснее, если ты напишешь про свой дальнейший путь. Приукрасишь его – ведь в прошлый раз ты справилась с этим на все сто!

Он взял ее за плечи, но не стал притягивать к себе. Просто замер на какое-то мгновение.

– Если ты не знаешь, что писать дальше, то я тебе помогу. Обещаю.

Двусмысленность его слов насторожила Ольгу. Она неспешно подалась назад, и главный редактор почувствовал это. Отпустил ее.

– Ты же понимаешь, что я говорю сейчас как профессионал? Как человек, полностью погруженный в работу.

– Да, Саш, я все понимаю. Просто… дай мне немного времени прийти в себя. И я начну работать. Обещаю.

– Нет, нет, ты меня неправильно поняла, – затараторил Савич. – Я ведь не хочу давить на тебя. Так что не надо обещаний. Просто возвращайся к работе тогда, когда сможешь. Ладно?

Он помедлил, да и Ольга ничего не собиралась говорить.

– Кстати, сегодня вечером состоится небольшое… мероприятие в редакции. День рождения у Миши Истомина. Ну ты вряд ли его знаешь, он у нас переводчиком работает. Толковый парень. Ты можешь к нам присоединиться, если…

– У меня на вечер кое-что запланировано, – тут же выпалила Ольга. – Так что я не смогу.

– Да? Ну ладно.

Ольга как-то сказала Савичу, будучи немного навеселе, что актер из него такой же плохой, как из жирафа разведчик. Самое время было вспомнить это замечание.

– Если ты передумаешь, – добавил Савич, едва скрывая свое разочарование. – То…

– Конечно, – подхватила Ольга и, развернувшись, двинулась по коридору в сторону лестницы.

Она чувствовала, что Савич смотрит ей вслед. Чувствовала его цепкий взгляд даже тогда, когда оказалась на первом этаже и увидела Катю, явно скучавшую в толпе, страстно желавшую из этой толпы вырваться. Потому что она такая – эта женщина из другого мира.

Взгляд Ольги упал на мужчину у информационного стенда. Не это ли милиционер из Выборга?

2.

Костин внимательно смотрел на женщину, сидящую перед ним. Ее светло-русые волосы, едва касающиеся плеч, обрамляли аккуратное, тонко вычерченное лицо. Голубые глаза то и дело искали опору, некую точку в уютном пространстве кафе на втором этаже Дома книги.

Она была красива своей хрупкостью. Странно, но Костину показалось, что Ольга Некрасова чем-то похожа на его жену. «Вряд ли характером», – добавил он к своим домыслам и усмехнулся.

– Обычно мы не ведем беседы таким образом, – сказал Костин. – Но ситуация диктует свои правила. Я хочу понять, почему преступник оставил нам такую подсказку. Без лишней шумихи. Нам она ни к чему.

Игорь заметил, как смутилась Ольга, когда он в очередной раз упомянул про подсказку, найденную во рту жертвы. Цитата из книги. Простенький шифр на стене. Будь Некрасова причастна к этому преступлению, стала бы она так упрощать работу следствию? Только если ей поскорее хочется попасть за решетку. И таким образом прославиться еще больше? Почему нет?

Потому что это слишком натянутое объяснение.

– Так что не говорите никому из друзей и близких про то, что мы сейчас с вами обсуждаем. Договорились?

Ольга кивнула. Посмотрела в окно – на Невский, на величественные колонны Казанского собора.

– Вы знали Оксану Перетягину? Она училась на третьем курсе университета. Педагогом хотела стать. Судя по тому, что я слышал от ее друзей и близких, она была замечательной девушкой.

– Почему вы мне это рассказываете? – задала прямой вопрос Ольга. – Если вы хотите понять, как я относилась к жертве, то отвечу сразу: никак. Я не знала ее. Но я знаю, как милиционер может давить на слабую женщину, дабы рассмотреть ее реакцию. Как под микроскопом.

Ольга помедлила.

– Я была замужем за вашим коллегой слишком долго, чтобы не заметить эту черту характера. Профессиональное выгорание. Так что давайте лучше по делу, хорошо?

Костин кивнул, едва сдерживая улыбку. Нет, все же, Ольга куда больше напоминала ему жену. За внешней тонкостью скрывался крепкий стержень. Это могло осложнить дело.

– Хорошо. Где вы были в ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое августа?

– Дома.

– Кто-нибудь может это подтвердить?

Ольга покачала головой.

– Нет. Я живу одна.

– Кстати о вашем муже. Бывшем муже, – продолжил Костин. – Когда вы в последний раз общались с Даниилом Некрасовым?

– В мае прошлого года. Незадолго до переезда в Питер.

– Не знаете, он был знаком с жертвой? Возможно, знал ее родных? Видите ли, Перетягины раньше жили на Севере. Как раз в том городе, откуда родом Даниил.

Ольга призадумалась.

– За все время он ни разу не упоминал про них. А в каком году они переехали?

Костин, помедлив, достал из кармана куртки небольшой блокнот, полистал его и ткнул пальцем в нужную запись.

– В 2004-м, – ответил он.

Ольга покачала головой.

– Не думаю, что они знакомы. Даниил был еще ребенком, когда они с матерью переехали под Питер. И он не возвращался в город вплоть до 2006 года.

– Но город ведь небольшой? Все друг друга знают.

– До конца восьмидесятых население составляло порядка двенадцати тысяч, – сказала Ольга, поднесла к губам чашку чая и сделала легкий глоток. – Шанс, что их семьи знакомы, есть, но… вы же понимаете, что для этого они должны были, как минимум, по работе пересекаться.

Костин сделал пометку в блокноте. Ольга внимательно посмотрела на то, как он пишет. Неспешно, без резких движений.

– Замечали ли вы в последнее время что-нибудь необычное? – спросил Костин, оторвавшись от записей. – Кто-нибудь следил за вами? Звонил?

– Нет. Ничего такого, – ответила Ольга, поправив выбившуюся прядь волос. – И еще я бы сказала, что для большинства жителей мегаполиса вполне нормальным кажется чувство, будто за ними кто-то следит. Вам так не кажется?

– Ну да. Тоже не люблю большие города, – чуть усмехнувшись, ответил Костин. – Ну а вы почему перебрались сюда? Вы ведь родом из Брянской области, верно? Там так… уютно.

Ольга ответила не сразу. Отпила немного чаю. Посмотрела в окно.

– После развода мне хотелось затеряться в большом городе. Столкнуться со своими страхами и побороть их. Наверное, именно поэтому я сейчас здесь. На своем месте.

– Мне кажется, вы нисколько не прогадали, – Костин помедлил. – Кстати, в книге вы описываете расследование преступлений, связанных с «Kingston Gold». Поступали ли в ваш адрес угрозы? Может, не со стороны сотрудников, но от кого-то другого?

– Сразу видно, что вы не читали, – улыбнулась Ольга. – Нет, в книге я касаюсь этой темы лишь самую малость. То, какой скандал разгорелся после, я не стала описывать в книге. Эта история… не об этом. И никаких угроз я не получала. Да и редактор издательства не стал бы так подставлять себя. Он сократил то, чего и так было немного. Все побочные линии, которые и сюжет засоряли, и могли вызвать споры, – Ольга выдохнула. – Вот такой вот обезжиренный продукт, идентичный натуральному.

– Мне кажется, или вы недовольны своей работой? – удивился Костин.

– Чем больше я о ней говорю, тем хуже я ее воспринимаю. Наверное, потому что это слишком личная история.

На выходе из кафе Костин встретился взглядом с мужчиной средних лет, невысокого роста и плотного телосложения. Бакенбарды. Рубашка на пару размеров больше. Опер подумал, что это, наверное, один из почитателей таланта Ольги Некрасовой. Любитель женских историй и скромного подглядывания за переодеваниями мамочки в соседней комнате.

В мужиках Костин всегда ценил мужское, а в женщинах – женское. И даже непростой характер жены списывал на то, что женщина должна иметь сложную конструкцию души.

Он проводил взглядом Ольгу Некрасову. Заметил, что в зале на первом этаже к ней подошла эффектная брюнетка около сорока лет. Перебросившись парой слов, они направились к выходу.

Костин подумал, что, к собственному удивлению, не прочь немного задержаться в Питере. Может, на часок. Просто прогуляться по улицам пока еще не застывшего в осенней хандре города.

Ну а по возвращении в Выборг нужно связаться с Даниилом Некрасовым. Вдруг он знаком с семьей погибшей. Вряд ли, конечно.

Хотя жизнь – штука витиеватая.

3.

Яркое кольцо на воде приковало внимание сотен зрителей. Они знали, что сейчас случится нечто необычное.

Прыжок белобокого дельфина был грациозен. Когда морское животное, описав дугу в воздухе, вновь вошло в воду, кольцо осталось на месте и лишь слегка покачивалось на аккуратных волнах. Всплески воды превращались в радостные возгласы и аплодисменты. Бойкая музыка рвалась из огромных колонок, установленных под высоким потолком.

Глядя на новые трюки, Даниил задумался над тем, почему, собственно, дельфины прыгают. Если в дельфинарии они таким образом отрабатывают свою пищу, подобно людям, прозябающим свои годы на нелюбимых работах, то в дикой природе прыжки нужны морским млекопитающим для ускорения. Так они охотятся на рыб.

Наивно полагать, что они делают это удовольствия ради. Хотя ведь не раз эти умные морские звери провожали таким образом корабли в открытое море. Может, все не так прозаично в жизни?

Даниил с Алиной решили провести последний день в Геленджике не на пляже под палящим солнцем, а в праздном блуждании по городу. Так они к часу дня попали в дельфинарий, а после собирались пообедать где-нибудь неподалеку.

Уже под самый конец представления Даниила отвлек звонок на мобильный. Незнакомый номер. Выругавшись, Даниил сбросил. Решил, что может перезвонить позднее. Если вообще вспомнит об этом.

– Все нормально? – спросила Алина, заметив реакцию Даниила.

– Да скорее всего реклама, или что-то такое.

Отвечая, Даниил махнул рукой. Он усмехнулся, заметив, что похожее движение изобразил морской котик. Усатый «паренек» смешил публику своими на удивление бодрыми номерами.

Со дня убийства Сергея Шаумяна прошла уже без малого неделя. Пора было оставить эту историю в прошлом, но Даниил продолжал просматривать выпуски местных новостей, и пару раз даже покупал свежие выпуски газет. Ничего нового.

В прошлый четверг он позвонил Молохову. Журналист ответил, что материал для статьи готов, но ничего нового он не скажет. Только покажет. Фото, подтверждающее связь Шаумяна и старшего следователя из Туапсе.

– В общем, не густо, – в конце разговора подытожил Молохов. – Будем на связи.

На следующий день позвонил Валера Легкий. Рассказал, что воронежские опера не нашли ничего общего между двумя жертвами из двух разных регионов, а также всеми подозреваемыми в убийствах. Добавил, что, по предположению старлея Головина, жертвы могли быть связаны общим прошлым на Севере. На это Даниил ответил матерным словом, охарактеризовавшим предположение старлея Головина как несущественное.

– Я тоже так решил, но… больше у нас ничего нет, – продолжил говорить Валера.

Даниил задумался. Потер переносицу.

– Нет. Что-то определенно есть, просто… мы не видим. Или не хотим видеть, – он помедлил. – Слушай, ведь эти письма обращены к близким жертв. Может, есть смысл посерьезнее заняться этим направлением?

– Как раз собираюсь завтра еще раз наведаться к нашему пьянчуге Маркову.

– Да, правильно. А я… позвоню в село Ивановское, по поводу родителей Маши Румянцевой.

– Ты думаешь, ее отец сейчас захочет говорить? Его жена…

– Да без тебя знаю, где его жена, – грубо сказал Даниил. – Попробую через знакомых.

На этом разговор был окончен, а пятница – безвозвратно погребена под толстым слоем задумчивости. Как соленая вода Черного моря, где на глубине – непроглядная тьма.

Но пятница вскоре сменилась субботой, дельфинами, морскими котиками и обедом в «Макдональдсе». Мороженое в вафельном рожке таяло и стекало по тонким пальцами Алины. Даниил попытался слизать его, игриво ухватив подружку за талию.

– Может, останемся в Геленджике? – спросила она чуть погодя, когда они шли на набережную. – К чему нам ехать в Анапу? Тут и так хорошо.

– Машину я смогу сдать только в Анапе, – соврал Даниил. – Мне сказали, что ни в Геленджике, ни в Новороссийске нет их офисов.

Соврал в очередной раз, хотя и понимал, что со смертью Шаумяна вероятность его преследования сводилась к нулю. Не было больше причин бежать. А вскоре Молохов опубликует фотографии, и тогда…

Короче, все позади. Нужно только до конца отыграть свою роль в этой небольшой игре под названием «я хочу в Анапу».

– Жаль. Хотя… нет, не жаль, – усмехнулась Алина. – Мне нравится, когда ты сидишь за рулем. Такой серьезный мужчина.

– Да уж. В бриджах цвета хаки. Серьезнее не придумаешь, – поддержал улыбкой Даниил.

– Я тебе предлагала со мной по магазинам пройтись. Но тебе же в Сочи к тому журналисту приспичило сходить.