Текст книги "Братик"

Глава 27

– Таким образом, всем полагается премия, равная примерно трём окладам, – главный бухгалтер произносит всё спокойным и деловым тоном.

Присутствующий на совещании народ, наоборот, оживился и радостно зашушукался. Всё-таки есть в работе на государство большие плюсы. Начиная с белой зарплаты, оплачиваемого больничного и вот таких приятных бонусов по итогам года. И это несмотря на весьма приличный оклад. Препарат мы довели до ума и получили положенные бонусы. Есть новые перспективные разработки, под которые обещано неплохое финансирование.

Далее приступили к обсуждению предстоящего корпоратива. Замдиректора, который занимается этими вопросами, выбрал ресторан и долго хвастался, как это было тяжело. И вообще, мы все должны благодарить его за прозорливость и прочие достоинства. Я сидел отстранённо, стараясь общаться поменьше и не смотреть на Олю. Последнее сделать было тяжело, сегодня она была особенно хороша. А когда она бывает плоха? Вздохнул про себя и жду окончания затянувшегося совещания, у меня дел хватает. С другой стороны, порадовала новость о премии, так что потерплю.

После моего добровольного затворничества прошла неделя. Сотрудники встретили возвращение блудного начальника весьма бурно, надо же на кого-то переложить ответственность. С бухгалтерией старался не пересекаться и полностью погрузился в насущные дела. Дома тоже более или менее нормализовалось, даже голова у супруги стала болеть гораздо реже. На удивление, я давно не проваливался в мир Дёмки. И особо туда не стремлюсь. Может, всё зависит от моего подсознательного желания скрыться от окружающих проблем или просто морально отдохнуть. Я так и не разобрался, что со мной происходит.

Сегодня пришлось задержаться, не успел за четыре дня доделать накопившуюся работу. Кстати, может, это мои глюки, но теперь мне не нужны очки. Я и раньше надевал их только для работы за компьютером, а сейчас они совсем не нужны. Зрение улучшилось и глаза перестали уставать. Мистика или проблемы с головой? Да и вообще моё состояние заметно улучшилось. Молодеть не стал, но за несколько месяцев привёл себя в порядок, о котором мог только мечтать даже десять лет назад. Осталось только отрастить волосы на голове. Но лучше обойтись без этого, а то ещё подумают, что я сделал пересадку. Не хочу стать предметом для шуток, да и не волнует меня отсутствие волос на голове.

Я опять не понял, что в кабинет вошла Ольга. Подумал, что вернулся Женя, есть у него такая традиция забывать на работе телефон или бумажник. Теперь уже она повернула ключ в двери, бросила на стул курточку с платком, туда же последовала сумка. Сама же гостья пододвинула стул и села сбоку от моего стола. Манёвр понятный, должен же я ещё раз насладиться её красотой. Сегодня Ольга была в обтягивающих джинсах и лёгком свитере синего цвета, который подчёркивал роскошную грудь.

Как я не оттягивал разговор, но когда-то он должен состояться. В принципе решение принято давно, другой вопрос, что душевного комфорта оно мне не доставляет. Я действительно тянусь к этой женщине, и она занимает весомую часть моих мыслей. Но с другой стороны весов дочки и жена. Каких только у нас с Алей не было разногласий, мы всегда находили компромисс. И я никогда не думал об окончательном разрыве. Не согласен с утверждением, что надо жить с нелюбимым человеком ради детей. Какой смысл мучить друг друга? Вот только я люблю свою супругу, пусть кто-то и назовёт это привычкой. Когда ты живёшь с человеком более двадцати лет и тебе это не надоедает, глупо говорить о привычке. Наверное, есть у людей какие-то точки соприкосновения, как психологические, так и физиологические.

Синие глазищи внимательно наблюдают за внутренней борьбой, которая сейчас происходит в моей голове. Ну не дура же она, видит мои метания. А держать покерфейс в её присутствии не получается. Надо заканчивать эту затянувшуюся мелодраму, ибо ничем хорошим она не закончится.

– Оль, я не брошу семью.

Не вижу смысла толкать длинную речь о том, какая она замечательная и как мне тяжело. Мне действительно плохо, будто сам вырвал кусок собственной души. Даже когда мы не встречались, Ольга была со мной, пусть и мысленно. В общем, совсем я запутался и точно никакого облегчения не почувствовал.

– Знаешь, Андрюша, – выражение лица девушки не изменилось, говорила она спокойным тоном. – В общем-то, я особо и не надеялась, что ты предпочтёшь меня семье. Только напомни, разве кто-то настаивал, чтобы ты ушёл ко мне? Речь шла о любом твоём решении, которое я приму. Может, я просто решила проверить одного мужчину. Итог закономерен и понятен. И объясни, почему ты старательно меня игнорируешь, делая вид, что я тебе безразлична?

Ольга встаёт со стула и садится ко мне на колени, обвивая шею руками. Прекрасное тело, запах любимой женщины и горячее дыхание, обжигающее кожу лица похлеще кипятка. Чувствую, что всё пропало, и удержаться я не смогу. Из последних сил пытаюсь увести ситуацию в более спокойное русло.

– Это неправильно. Я не смогу вести двойную жизнь, – вместо строгого ответа горло издаёт какой-то отчаянный хрип.

– А что тебе раньше мешало спать со мной и изображать приличного семьянина? А я терпеливая, подожду ещё какое-то время.

Не вижу, но чувствую, как она улыбается. Точёный носик уткнулся мне в щёку, руки ещё сильнее обхватили шею. Она права и явно издевается, ну или получает компенсацию за моё решение. Не могу я ей сопротивляться. Когда держусь подальше и реже вижу, то эмоцио-нально более-менее себя контролирую. Но когда у тебя на коленях сидит такая женщина, то сопротивляемость моего организма близка к нулю. Задираю её свитер и начинаю поглаживать спину, медленно поднимаясь выше. Расстёгиваю бюстгальтер и бросаю его на стол. Дыхание Ольги учащается, а она сама поднимает голову и целует меня в губы.

Опять узкий диванчик и мы, обнявшись, пытаемся на нём поместиться. Чего-то мне сегодня совсем снесло голову. Накинулся на предмет своей страсти и будто пытался получить компенсацию за прошедшие недели. А может, это была такая эмоциональная реакция на мою трусость и неспособность принять решение. Старался не смотреть в её глаза, но сейчас успокоился и утонул в этих синих омутах. Мне показалось, что Оля смотрела с лёгкой толикой удивления и иронии. Плевать. Если суждено с сегодняшнего дня расстаться, значит, так и будет. Мне будет тяжело, но без семьи я своей жизни просто не вижу. Цугцванг.

* * *

С первого рабочего дня на новом месте Владлен запал на красавицу бухгалтера. Обычно под такой должностью подразумевается женщина пятьдесят плюс, тем более что речь идёт о крупной бюджетной организации. Когда он в первый раз увидел Ольгу Геннадьевну, то подумал, что это какая-то помощница. Но дело не в этом. Постепенно он стал понимать, что эта женщина занимает все его мысли и стала просто каким-то наваждением.

Некоторое время Владлен пытался найти баланс в жизни и не думать о ней. Но проходило время, а ситуация усугублялась. Жена пока не заметила изменения в его поведении, но дело за малым. Ему всё труднее удавалось не сорваться дома на негативные эмоции.

А затем он получил колоссальный удар по своему самолюбию. И это ещё усугублялось тем, что Ольга резко отвергла его попытки начать ухаживания. Сначала Владлен не понял и подумал, что это какой-то сюр. Это нелепое существо по фамилии Калмыков и предмет его вож-деления встречаются? Он понимал, что привлекателен как мужчина, и не поставил бы неожиданному конкуренту даже тройку по десятибалльной шкале. Но у женщин свои критерии оценки мужчин. Наблюдение за развитием отношений этого мезальянса приводило его в состояние отчаяния. И ведь нельзя ничего предпринять, к тому же на людях оба держали стандартную рабочую дистанцию.

На какое-то время между этими двумя произошло охлаждение, что было видно любому наблюдательному человеку. Потом вдруг это совещание, где Владлен впервые позволил показать своё отношение к Калмыкову и сорвался. Далее ему удалось увидеть странную сцену в курилке, и плохое настроение опять стало его обычным спутником. А сейчас он стоит перед дверью кабинета этого подлеца и подслушивает, как двое любовников, никого не смущаясь, резвятся прямо на рабочем месте.

Ему очень хотелось постучать в дверь и помешать этой твари получать удовольствие с его любимой женщиной. Хотел бы он посмотреть на их испуганные лица. С трудом подавив это детское желание, Владлен решил пойти другим путём. Ольга явно ни при чём и вся вина лежит на этом похотливом козле. Вот и надо нанести удар по нему. Калмыков же весь из себя такой приличный семьянин, вот пусть его жена и узнает об измене. Надо написать ей на страничку в «ВК», тем более что она открыта. Пусть изменник попляшет и попробует оправдаться.

* * *

В мире Дёмки я оказался, сидя в зале, где у нас обычно происходили обсуждения с казаками. Очнулся и вижу лицо Пахома, который эмоционально что-то мне объясняет. На столе самовар с бубликами, но нам всем не до чаепития.

– Прости, задумался, – смущённо говорю ближнику. – Повтори свои последние слова.

Казак ответил удивлённым взглядом, но спорить не стал. Смысл разговора был в том, что Уваров-младший прибыл в Москву. Оказывается, мои соратники додумались установить дозор в одном из трактиров. Дальний родственник братьев работал на ямской станции, и тот прислал гонца, сообщившего, что интересующий нас дворянин находится в одном переходе от столицы. Быстро обдумываю ситуацию и не вижу выхода. Семён, скорее всего, уже въезжает в город и устраивать сейчас покушение глупо. Напасть на усадьбу? Тоже спорно, мы не знаем реального количества домочадцев и вооружённых людей.

А делать в любом случае чего-то надо. Сидеть и ждать ходов врага весьма глупое занятие. Но штурм жилища московского дворянина – это не нападение на разбойничью лёжку. При всей архаичности местных правоохранительных органов, может произойти какая-то случайность и они вычислят нападавших. Шансы прорваться есть, но мы подставим дока и других людей, которые стали нам близки за последние месяцы. По словам ближника, ему удалось договориться с одним из сторожей для получения информации. Деньги открывают любые двери, в том числе дворцов, пусть и с чёрного хода.

Дальнейшее обсуждение прервал Шафонский, который был вызван ночью на операцию и вернулся только сейчас. Время было в районе девяти часов, и мы только позавтракали, готовясь после принятия решения ехать в госпиталь. Странно. Но Дёмка как-то умудрялся работать и без меня. Парень-то он неглупый и, наверное, хватало информации с моими инструкциями. Зато как по-явились проблемы, братик быстренько спрятался в своей скорлупке, ожидая меня для их решения.

– В городе неспокойно, – сообщил док, устало опустившись на стул, – в рабочих слободах начались волнения. Упустили мы этот момент, Дмитрий. Если в госпитале удалось купировать распространение болезни, то в городе ситуация иная. Карантинные кордоны так и не были созданы, всё осталось на бумаге. Несколько месяцев назад в Москву с юга возвратилось большое количество солдат и прочего люда. Вспышки заболеваний были ещё в прошлом году, но этим занимались врачи городской больницы. Но всерьёз мои предупреждения не восприняли, а до простого народа тамошним врачам нет никакого дела.

– Давайте хотя бы предупредим близлежащие слободы, вроде Ткацкой. Также надо провести рейды с врачами и проверить людей. Мы расположены весьма удобно, но не мешает поставить кордоны на переправах через Яузу. Заражённые могут начать бежать из Москвы, и нельзя допустить, чтобы кто-то осел в Лефортово. В крайнем случае их надо поместить в госпиталь, отделив от обычных больных.

– Это всё я уже организовал, заодно договорился с командующим местным гарнизоном, они обеспечат охрану и проверку. К каждому посту прикреплён дежурный доктор и санитар из госпиталя. Я помню инструкции, которые мы составляли в ноябре. Этим-то и пришлось заниматься половину ночи и утра.

Полыхнуло в Москве неслабо. Долго копившаяся ненависть в рабочих слободах наслоилась на распространяющуюся заразу и пренебрежение властей и выплеснулась наружу. В моей реальности мятеж случился позже, но здесь всё заполыхало в марте. Испуганный и озлобленный народ бил всех подряд, самые умные пробовали бежать из города. Несколько стычек переросли в самые настоящие столкновения с солдатами. С учётом того, что губернатор и большая часть администрации заранее сбежали из города, то хаос только нарастал. У власти хотя бы хватило ума перекрыть основные выезды из города кордонами. С другой стороны, куда податься обычному городскому жителю? На дворе ранняя весна, работы в деревнях нет, а собственных запасов продовольствия недостаточно.

В принципе, всё примерно соответствовало ходу бунта в моей реальности, только начался он гораздо раньше. Прорывы части толпы восставших были отбиты. При этом врачи госпиталя постоянно работали в заражённых районах и их почти не трогали. Проводилось опрыскивание и окуривание домов. Была какая-то негласная договорённость не трогать чумных докторов и людей, выво-зящих трупы. Но после инцидента с Боголюбской иконой Божией Матери события понеслись вскачь. Объяснить тёмной и неграмотной публике, что запрет на посещение и молитвы перед святыней – это попытка остановить распространение заразы, было бесполезно. Поначалу досталось и врачам, но потом народ просто перестал обращать внимание на людей в странных костюмах и обходил их стороной.

В таком напряжённом состоянии прошло несколько дней. Мне на самом деле было плевать на творящиеся в городе беспорядки. Если всякое быдло считает нужным пренебрегать рекомендациями врачей, а бежит массово целовать икону, распространяя эпидемию, то это их выбор. У нас с ближниками была своя задача. Отбив несколько атак толп всякой мрази, пытавшейся перебраться в Лефортово, мы перенесли свои действия в центр. Нам был интересен особняк на Воздвиженке, где окопался Уваров, не успевший покинуть город.

Мудрить не стали. Оделись в одежду чумных докторов, снарядили телегу, где спрятали оружие. Выдвинулись ближе к вечеру, переправившись с ещё несколькими телегами. Лёд вроде держит нагрузку, но скоро начнётся потеп-ление и этот путь в город будет перекрыт. Дорога была сложная. Сначала весьма неспокойные районы, а затем центр и особняки рядом с Кремлём. Здесь хватало войск и личной охраны аристократии. Толпа бесчинствовала рядом на Варварке, но далее её не пустили. Чем мне нравится нынешнее время, так это своей наивностью. Никакой жёсткой проверки бумаг, да и вообще к нам боялись подходить. До объекта, где нас ждал человек Пахома, мы добрались часа за два. Хотя пару раз нас попытались остановить не в меру ретивые солдаты, но удалось отбрехаться. Недалеко от объекта встретили нашего информатора.

– Дык, в доме остался Уваров с товарищем и два денщика. Остальные просто дворня, бою не обученная. Большая часть благородной публики отбыла, как только узнали о бунте и заразе. Но молодой Уваров прибыл только три дня как и ещё не знает, что творится за околицей. Сначала выпивали они со вторым офицером, а сейчас уже и поздно. Решили в доме отсидеться, благо запасов хватает.

– Как думаешь, Пахом, – спрашиваю ближника, когда сторож отошёл, получив заслуженную награду, – сможем взять дом без шума?

– Дело оно нехитрое. Только ждут они нападения, да и заставы по всем улицам. Если чего почуют, то солдаты сбегутся. А супротив сотни служивых даже мы не выдюжим.

Быстро прикидываю расклады. В принципе вариантов не так уж и много. Либо брать Уварова дома, либо подловить на улице. Второй вариант бессмысленный, так как вся московская знать, не успевшая сбежать, окопалась в своих особняках. Там и стены крепче, заодно охраны с запасами хватает. Значит, будем брать в ножи, другого способа я не вижу.

Если бы не человек Пахома, то мы не нашли бы нужный нам дом. Тем более что нам нужен был чёрный ход, откуда планировалась атака. Не знаю, чем промышлял ранее наш проводник, но замок калитки для слуг он открыл без всякого шума. Денег я ему отсыпал немало, поэтому работал Гришка на совесть. Да и не было у него уже дороги назад. Убийство гвардейца из знатного рода не простят и будут искать. Другой вопрос, что если сделать всё грамотно и не оставить свидетелей, то можно незаметно исчезнуть. Баб и детей я настрого приказал не трогать, да и мужиков просто так убивать незачем.

Поразила наивность хозяев дома. Задняя дверь была просто закрыта, но особо не охранялась. В дом мы зашли быстро, освещали путь одной лампой и передвигались максимально тихо. В комнате служанок какая-то девка, услышавшая шаги, попыталась предупредить криком об опасности, но сразу получила удар дубиной по голове. Остальных тёток с тремя детьми мы быстро связали и заткнули рты кляпами. Не хотелось брать грех на душу, и так случайно убили излишне активную деваху. В таком порядке мы и двигались по дому, благо Гриша знал расположение комнат и описал нам диспозицию. Мужики спали крепче баб и взяты были тёпленькими, без всякого шума. В итоге остался денщик во дворе и два офицера в своих комнатах. Второго денщика, мощно храпящего и исторгающего жуткий перегар, упаковали в его каморке. Пахом взял на себя денщика-охранника, а мы подошли к комнатам дворян.

Решили, что Уварова буду брать я, так как нужно сказать ему пару слов перед смертью. А второго офицера должны были упокоить братья. Другого выхода не было, такой свидетель нам не нужен. В принципе всё получилось более-менее по плану, только клиент братьев проснулся и попытался оказать сопротивление. Семён Уваров сладко почивал, оно и немудрено. Три пустых бутылки из-под вина на столике, какие-то остатки закуски и аппетитная девка под боком. Я бы тоже забыл обо всём, благо охраны хватает. Бью ублюдка по голове и зажимаю рот девахе. Хотя уже нет никакого смысла соблюдать тишину, но всякое бывает.

Зажигаю свечу, стоящую на столе, чтобы рассмотреть всё получше. Вижу испуганные глаза и практически детское лицо. Но оно не должно никого обманывать. Сразу приходит подсказка от братика, что девахе хорошо за двадцать и мразь она редкостная. Из дворовых девок усадьбы Уваровых, которая сначала грела постель старшего помещика, а затем была передана его сыну. Издевалась она над Дёмкой и его сестрой сильнее всех. Может, и она намекнула офицеру про красивую девчонку, которая наверняка не против потешить похоть своего барчука. К голове сразу прилила кровь и нервно заскакал шарик.

– Дёмушка, так это ты? – такой голос на фоне телодвижений прелестницы собьёт с панталыку кого угодно. – А я так перепугалась. Думаю, кто же напал на этого поганого Уварова.

Удар кинжалом в сердце избавил меня от выслушивания дешёвой трагедии о несчастной судьбе излишне ушлой крепостной девки. Перетягиваю руки и ноги Уварова кусками простыни, он как раз начал подавать признаки жизни. Далее переваливаю его через труп шлюшки и бросаю на пол. Шкура медведя смягчила удар, хотя приложился он неслабо. Через пару минут тело начинает подавать признаки жизни. А Дёмка сразу подтвердил, что клиент пришёл в себя и осматривается. Подношу свечу к лицу насильника, который сразу выдал себя, зажмурив глаза.

– Узнал ли ты меня, Семён Фёдорович? Может, помнишь сестрёнку мою, Машу, погибшую по твоей вине? – ласково спрашиваю гвардейца.

Вот чего, а трусов среди офицеров в это время просто не было. Уваров перестал изображать умирающего лебедя и попытался боднуть меня головой в лицо. Отклоняюсь и сильно бью его в шею и по печени. Ублюдка скручивает болевой спазм и на некоторое время он выпадает из реальности.

– Это хорошо, что ты меня узнал. Хочу сообщить, что следом за тобой постараюсь отправить в ад всё ваше семейство. Я долго мечтал, как буду убивать тебя, какие скажу слова, но сейчас всё не имеет смысла. Главное, чтобы ты знал, кто лишил тебя жизни.

Переворачиваю сопротивляющегося Уварова на бок и перерезаю ему горло как барану. Когда хрипы и конвульсии прошли, начинаю обыскивать комнату. Улов не так велик, но небольшой мешочек с золотом стал приятным сюрпризом. В любом случае мы запланировали показать ограбление и увести полицию по ложному следу.

– Куда теперь? – спрашивает незаметно появившийся Пахом. – Поедем в Лефортово прямо сейчас или дождёмся утра?

– Утра ждать не будем. А вот на рассвете выдвинемся и посетим ещё одно интересное место. Всё равно нам по пути, – отвечаю с усмешкой, которую ближник не мог увидеть.

Поражает меня народ этого времени. За икону они набросились на солдат чуть ли не без оружия. Говорят, даже атаковали подворье митрополита Амвросия. Тот попытался запретить верующим приложиться к святыне. Солдаты не помешали, власти, как всегда, ловили мух. Это всё мы узнали от Григория, который под утро прошвырнулся по окрестностям и раздобыл новые слухи. При этом многие усадьбы и монастыри продолжали жить своей жизнью и им не угрожали никакие бунтовщики. Или охрана была грамотная, а народ пока не озверел до такой степени, что начал грабить всех подряд.

Нам всё равно было по пути, вот я и решил вершить очередной суд. Объяснил ближникам суть и нашёл их полнейшее понимание. Проявился даже некий ажиотаж свершить вселенскую справедливость, чего я точно не ожидал.

– Как ваше здоровье, Дарья Николаевна? – спрашиваю сидящую на кресле женщину средних лет.

Голубые глаза смотрят на меня с удивлением. В монастырь мы проникли ещё утром, но ждали появления во дворе интересующей меня персоны. Схваченная старая монашка с жутко благостным лицом и повадками крысы подтвердила, что моя цель вышла на променад подышать мартовским воздухом и насладиться солнышком. Странно, но у казаков были какие-то внутренние запреты на причинение вреда служителям церкви. Хотя они вроде старообрядцы и подобные рефлексии просто бред. Пришлось самому бить по голове и вязать старую суку. Ближники быстро заняли периметр и должны были охранять моё общение с заключённой монастыря.

– Кто ты такой, холоп? И по какому праву тревожишь мой покой?

Может, для нынешней чёрной публики такие заявления чего-то значат, но мадам явно обозналась. А вот глаза не врут. Моя собеседница явно напряглась и начала оглядываться в поисках помощи. Но казаки перекрыли основные ходы во двор и оставили нас наедине. Плюс часть служительниц заперли в большой комнате, дабы не мешали. Действовали мы, повязав лица платками, телегу с формой и добычей оставили в соседнем переулке. Григорий теперь повязан с нами кровью, и мы доверили ему свой транспорт. Оказывается, у него тоже был зуб на Уварова. Помещик в своё время попользовался его невестой и спихнул брюхатую замуж в деревню. Сторожа же несколько раз пороли и решили, что он вроде как смирился со своей участью. Надо было этого ублюдка Семёна на кол посадить, жалко времени не было. Сколько судеб таких крепостных, как Маша, Гришка или Дёмка, погубил этот сластолюбец. Но всему когда-то приходит конец.

– Я меч правосудия, если вам так легче, – отвечаю с усмешкой. – Сколько православных жизней вы загубили? Пятьдесят, семьдесят или сто? А скольких покалечили или подвергли пыткам? Совесть-то не мучает? Хорошо ли спится, и покойники невинно убиенные не являются во сне?

Салтыкова только брезгливо усмехнулась, услышав мои обвинения. Думаю, эта мразь не испытывала ни грамма раскаяния за совершённые преступления. И спала хорошо, без сновидений. Странное вообще правосудие в Российской империи. Убил и покалечил несколько десятков человек – ничего страшного, ты ведь дворянин. Можно отделаться штрафом и только в самом крайнем случае будет суд. Вот и эту изуверку отправили в монастырь. При этом не заточили в келье, а дали право спокойно жить в своё удовольствие. Тем более что твой родственник московский генерал-губернатор, который привёл город к катастрофе. И за тысячи умерших от эпидемии жизней его тоже никто не накажет. Но с маньячкой-то я могу разобраться.

Бью Салтыкову по бедру, опрокидывая жирную тушу на землю. Затыкаю ей рот чепчиком и связываю руки за спиной. Кувшин с маслом для ламп у меня с собой, и я обильно поливаю бывшую помещицу. Не знаю, чего она там почувствовала, но сквозь кляп раздались звуки, похожие на вой.

– Ты правильно воешь, гнида, – шиплю в испуганное лицо. – За свои преступления надо платить, и сегодня настал твой черёд. Аутодафе будет лучшим выходом, ибо скверну нужно выжигать.

Подношу к Салтыковой свечку, взятую в одной из келий, и огонь начинает быстро охватывать её одежду. Через некоторое время тело заполыхало и раздался жуткий визг сгораемого заживо человека. Хотя для меня это существо не человек. И тем более никакие муки совести меня не мучают. Тело дрыгалось, переворачивалось, пытаясь погасить пламя, но далее просто дрыгалось и издавало хрипы. Удовольствия я не получил, но это нужно было сделать. Пример этой твари – предупреждение другим изуверам, что однажды и их может настигнуть правосудие.

А Москва в это время бурлила. Большие толпы разного народа, какие-то крикуны и ораторы, беготня и хаос. Много пьяных, но особого насилия не творилось. Думаю, главное веселье ещё впереди. Нам главное добраться до Лефортова без стычек и проблем с солдатами. В переулке мы забрали свою телегу, быстро переоделись, загрузили в неё награбленное добро. В монастыре, как и в доме Уваровых, казаки не стеснялись, хорошенько обчистив комнаты и кабинет игуменьи. Кроме золота, взяли серебряные подсвечники, посуду и ещё по мелочам. В общем, неплохо сходили за зипунами.

Проснулся на удивление спокойно. Стараясь не шуметь, вышел из спальни. Последние несколько дней жена как с цепи сорвалась. Досталось мне и обеим дочкам, самое странное, непонятно за что. Мучили меня сомнения, но стараюсь подальше гнать такие мысли. Мне ещё открытой войны в собственной семье не хватало.

А вот сон был просто хорош. Не знаю, испытывает ли спящий человек приливы адреналина, но я точно смог сделать это. Дальнейшая пробежка стала логическим продолжением моего виртуального приключения. Даже никакие мрачные мысли не посещали меня, пока я бегал. Может, это у меня такая защитная реакция на окружающую реальность? Убил во сне несколько человек и целый день хорошее настроение. Гы.