Текст книги "Зачет по убийству"

– Она подтащила его к духовке и открыла газ. Потом взяла деревяшку и хотела поджечь. Сразу у нее не получилось. Потом она подбежала к нему, вытащила его трубу, посмотрела на нее и бросила. Снова хотела поджечь деревяшку, но вытащила свою трубу, посмотрела на нее, закрыла дверь и убежала.

– Все? – после паузы уточнила я.

– Да.

– А как вы видели на таком расстоянии? – решилась, наконец, я.

– У меня бинокль. Сильный.

– Замечательно, – кивнула я. – И кто вас послал?

– Ммм… мы сами, – неуверенно соврал мой собеседник. – Мы эти… есть такие, которые подсматривают. Вуаристы, кажется? Или визажисты. Это такой диагноз. Нас надо лечить.

Я согласилась:

– Неплохая идея. И как вы поступили, когда все это увидели?

– Мы позвонили в милицию! – с необыкновенной гордостью поведал громила. – Мы свидетели! Мы все рассказали!

– И бросили беспомощного человека умирать от газа, – возмутилась я.

– Мы не бросили! – обиделся он. – Мы позвонили. Нельзя заходить раньше милиции, а то тебя заметут. Мы дождались и даем показания. Мы ничего не нарушали.

– Он не успел сильно надышаться, – успокоил меня подполковник. – Правда, Сомова его до этого чем-то опоила. А благодаря вашим звонкам она занервничала и не устроила взрыв. А то оставила бы тлеющую палку, и при увеличении концентрации газа мало б никому не показалось.

– Но зачем? – горько спросила я. – Зачем она так?

– Выясним, – без тени сомнения ответил Степанов. – И не таких ломали. А к вам у меня просьба, в некотором роде личная. Позвоните Иванченко. Если я не ошибаюсь, с вами он разговаривать согласится. Вы ведь прекрасно понимаете, что наши визажисты тут торчали не случайно.

– Понимаю, – кивнула я. – Прежде, чем звонить вам, они наверняка отзвонились ему. Вы проверяли исходящие в их мобильных?

– Удалены. Но это можно выяснить в телефонной сети. Только Иванченко просто-напросто отказывается со мной говорить. Я, конечно, могу его заставить – в интересах следствия. Но не хочу. Тем более вряд ли он станет давать показания без адвоката.

– А что он сделал плохого, Евгений Борисович? Хотел найти убийцу племянницы. И нашел. Зачем он вам?

– Он может оказать неоценимую помощь следствию. Например, в выяснении мотивов. Я надеюсь, девушка быстро во всем признается, она еще такая молодая, но все-таки…

– Быстро она не признается, – заверила я. – Поморочит вам голову по полной программе. Ладно, позвоню.

Я нашла нужный номер.

– Павел Петрович? Простите, что отвлекаю. Милиция задержала секретаршу Анны Сергеевны по подозрению в убийстве. Но она такая скользкая особа, ее трудно припереть к стенке. Нужен мотив, а без вашей помощи милиции его не обнаружить.

– Справлюсь и без них, – лаконично ответил олигарх.

– Конечно, – согласилась я, – но зачем рисковать, если можно сделать то же самое официально и без риска? И вам, и милиции выгодно доказать вину Олеси.

– И дадут ей пять лет условно, – мрачно прокомментировал Иванченко. – Моя Анька стоит большего.

– Ну, этот вопрос разрешить будет никогда не поздно, разве нет? Почему бы сперва не попробовать помочь милиции? Тем более, там известно, что свидетели сперва звонили вам, а потом уже им. Зачем вам ненужные проблемы?

– Ладно, – помолчав, согласился олигарх. – Пусть приезжают. Посмотрим.

* * *

На следующий день я отправилась в больницу навестить Культуриста. Не то чтобы он был моим близким знакомым, но я чувствовала себя перед ним виноватой. Меня терзало подозрение, что хоть я в некотором роде и спасла его жизнь, но я же спровоцировала угрозу. С чего Олеся решила его убить? Ох, неспроста! Не результат ли это моей вдохновленной бифидобактериями бурной деятельности?

Выглядел Сергей прилично. Настолько, что я рискнула потребовать:

– Рассказывай!

– Ммм… у? – спросил он.

Господи, опять я расслабилась!

– Это Олеся убила Анну Сергеевну?

– Да.

– Ты ей помогал?

– Я достал пистолет, – со вздохом признался Культурист. – Меня, наверное, тоже арестуют. Мы вместе хотели ее убить, но потом я передумал.

– Раз пока не арестовали, теперь уже вряд ли. Ты рассказал все милиции?

– Да.

– Зачем Олесе было ее убивать?

– Чтобы она мне не отомстила, – простодушно поведал Сергей. – Олеся очень меня любит. Она знала, что Алина мстит своим любовникам, когда их бросает. А Алина меня бросила. Она нашла себе парня в фитнес-центре.

– Опять двадцать пять! – возмутилась я. – Я ведь, кажется, тебе все в прошлый раз разъяснила! Вовсе никому она не мстит. Забыл?

– Тогда не знаю. Олеся говорила, Алину надо убить ради меня. Олеся сказала, подумают не на нас, а на Надирова, потому что Надиров испугался из-за книги. Я купил пистолет. Я привез Алину вечером в фитнесцентр. В вип-зоне никого не было, и Олеся сказала, что это удобный случай и я должен им воспользоваться. Тогда я стал думать. Я думал-думал и решил: пусть она мне мстит, ладно уж. Ведь не убьет же, наверное? Так чего я буду ее убивать? Вот как я подумал.

– Умница, – нежно похвалила я. – Видишь, как полезно думать! Я всегда это знала. А что сделала Олеся?

– Она сказала, что не может, чтобы мне было плохо, взяла пистолет и пошла в фитнес-центр. Я думал, надо ее отговорить, но, пока я думал, она уже вернулась. Без пистолета.

– Думать надо как можно чаще, – посоветовала я куда более сурово. – Тренировать мозги. Тогда процесс пойдет быстрее. Мышцы же ты тренируешь?

– А? – растерялся Сергей.

– Ладно, сделанного не воротишь. Почему ты скрывал, что Олеся – убийца?

– Ну, она же убила из-за меня. Нехорошо было ее выдавать. Я мужчина.

– Заметно, – вздохнула я. – А почему она решила тебя убить, ты знаешь?

Культурист кивнул.

– Ты пришла в фитнес-центр. Я там качался. А ты взяла и все мне объяснила. Ты объясняешь куда лучше, чем она. Алина не мстит любовникам, Олеся все перепутала. Алину не надо было убивать. А заподозрили не Надирова, а тебя. Это было плохо. Мне не понравилось. Я Олесе так и сказал. Сказал, я еще думать буду, но мне это все не нравится. Мне Катя все объяснила.

«А объясняю я лучше, чем она», – мысленно закончила я. Еще бы! Это моя профессия.

Итак, ясно почти все. Пока политики с олигархами и телеведущие с фотомоделями жили своей странной для простых смертных жизнью и занимались внутренними разборками, дело осуществила невидимка-Олеся. Для Иванченко или Надирова она олицетворяла стандартный тип секретарши, для Сергея и некоторых других мужчин – привлекательной наивной дурочки. А самой ей хотелось одного – получить как можно больше, как можно меньше делая. Все остальное было неважно. Я до сих пор не знаю мотива, но в глубине души уверена – корысть. Еще, не исключено, страх. Другого быть не может.

Скорее всего, Анна Сергеевна догадалась, что Олеся стучит Надирову, и предупредила секретаршу об увольнении. Возможно также, пригрозила, что теперь никто не возьмет ее на хорошую работу – клеймо предательницы останется надолго. Олеся, в принципе не способная чувствовать себя хоть в чем-то виноватой, разозлена. Ей хочется напоследок себя хоть немного обеспечить, и она решается украсть у работодательницы… деньги, драгоценности? Увы, это для меня тайна, но подозреваю, то, что Алина Алова имела на карманные расходы, секретарше казалось солидной суммой.

Однако Олеся понимала: если сразу после ее увольнения что-то пропадет, она окажется первой подозреваемой. Ей это ни к чему. И тут ее осеняет. Да, в краже обвиняют слуг, а вот убийство – совсем иное дело. Смерть Алины Аловой отнесут за счет кого-то другого. Например, Надирова, или Цаповой, или Валерии. Мотив был у многих, и наименее весомый – у скромной секретарши. То, что довеском к получению выгоды станет гибель человека, Олесю не останавливает. Наоборот – даже приятно, если уволившая тебя хозяйка умрет. Другой вопрос, что секретарша предпочла бы загрести жар чужими руками. Руки находились рядом и принадлежали Сергею. Он парень ведомый, легко подпадающий под чужое влияние. Его несложно было убедить, что застрелить Алину Алову необходимо для самообороны, а то телеведущая жестоко отомстит брошенному любовнику. Однако по природе Сергей – не убийца. Когда дошло до решающего момента, он передумал. Пришлось Олесе потрудиться самой. Однако Сергей свято верил, что бедная девушка совершила преступление из любви к нему, и молчал.

Но тут появилась я, внеся хоть немного логики в его девственно чистые мозги. Он понял: что-то здесь не так, и поделился размышлениями с Олесей. Та запаниковала – неужели сообщник расколется? А потом я позвонила ей, сделав несколько выстрелов наугад. Я, словно об известном факте, сказала, что именно Олеся сообщила Надирову о замысле книги, она же наврала милиции, что Алина обещала мне заплатить и обманула. А главное, я обронила фразу о ее мотиве: отвести от себя подозрения, перекинув их на меня.

Выстрелы оказались удачнее, чем я предполагала. Олеся решила, что я обо всем догадалась и теперь поспешу надавить на Сергея, а тот – слабое звено… какое же, если не слабое?

Я, вздохнув, посмотрела на бледного Культуриста.

– Значит, Олеся вчера пришла к тебе в гости, принесла водки…

– Я не пьяница, – поспешно открестился Сергей. – Просто выпиваю иногда. И выпил-то немного. А она говорит – напиши Кате записку с извинениями, что из-за тебя ее заподозрили, а я ей передам. Только я это плохо умею. Она говорит, ничего, я тебе подскажу. Пиши, что тебя замучила совесть и ты хочешь это прекратить. Мне понравилось, и я записал.

«Здорово! – восхитилась я. – Все-таки Олеся не дура. То есть дура, но хитрая. Сергей застрелил Алину и от угрызений совести покончил с собой, включив газ. Даже оставил предсмертную записку. Роскошная идея! И волки сыты, и овцы целы».

– А потом я как будто умер, но зазвонил телефон, – горячо продолжил мой собеседник. – Я решил: если звонишь ты, то я не умер. И вот я живой.

– Поправляйся! – поспешно вскочила я, почувствовав, что разговор грозит перейти на лирический лад. – И удачи тебе! Только старайся думать почаще, хорошо? Это очень поддерживает в жизни…

Культурист восторженно кивнул, и я ушла.

* * *

А через неделю меня пригласил к себе Иванченко. На сей раз я не стала выпендриваться и сразу согласилась. Тем более, я до сих пор не знала точно мотива убийства, лишь догадывалась, а коварный милиционер наотрез отказывался мне отвечать, утверждая, что следствие еще не закончено. Я надеялась, олигарх не будет таким крючкотвором, удовлетворив мое законное любопытство.

– Хочу вас поблагодарить, – солидно произнес Павел Петрович, встал и пожал мне руку.

– За что? – не поняла я.

– Я внушил себе, что убийца – Надиров, и действовал только в этом направлении. Именно вы объяснили мне, что есть другие подозреваемые. Вы даже сказали при встрече, что эта девица способна на все. Надо было больше вам доверять, тогда я прижал бы ее сразу. Но я сомневался. Из этой пары мне более подозрительным казался шофер. Вот я после беседы с вами и установил за ним слежку. Мои парни увидели, как девица пытается его угробить… ну, а дальше вы знаете.

– Но почему она убила бедную Анну Сергеевну?

Иванченко вздохнул.

– Вы предупредили меня, что ради денег эта тварь ни перед чем не остановится. Но кто мог подумать, что пятьдесят тысяч для кого-то деньги?

– Рублей? – уточнила я. Между прочим, это моя зарплата почти за полгода.

– Каких рублей? – опешил олигарх. – Конечно, евро. Анька иногда обналичивала подобные суммы на какие-то свои прихоти. Я особо не вникал – ее средства, ей и распоряжаться. Хотя держать наличные дома не стоит, у нее квартира на охране, так что я не волновался. Кто ж знал, что из-за такой суммы эта стерва ее убьет?

«Какая я, оказывается, умная, – потрясенно подумала я. – Ведь угадала один к одному! Или тут не ум, а педагогический опыт?» А вслух произнесла:

– Да, так уж все совпало. Раз Олесю выгоняют, она решила использовать последний шанс обогатиться, а убила, чтобы замести следы. Не будь убийства, ее бы заподозрили сразу. Но рано или поздно вы бы ее все равно вычислили. Дура, она и есть дура, будь сколь угодно хитрой!

– Да. Ее счастье, что я сдал ее ментам. Нашел бы сам – пропала бы гадина без вести, я бы позаботился. А раз уж так вышло – ладно. Пусть пока в тюрьме посидит, тоже неплохо. Мало ей не покажется. Как обидно, что Анька погибла из-за паршивых пятидесяти тыщ!

– А ведь считается, что самый примитивный мотив является самым вероятным, – вспомнила свой детективный опыт я. – Но каждый раз не верится.

– Ладно, проехали, – остановил меня собеседник. – Я позвал вас для другого. Я хочу предложить вам работу.

– Какую работу? – опешила я.

– А вот это я еще до конца не решил. Одно гарантирую – в накладе не останетесь. Вы помогли мне найти убийцу Аньки, и я буду платить вам больше обычного. – Он задумался и добавил: – На десять процентов. Нет, даже на пятнадцать! Вы как раз процентов на пятнадцать умнее других женщин, так что я не прогадаю.

Лишь воспоминание о недавнем печальном разговоре позволило мне не захихикать. Все-таки олигархи неисправимы! Но обижать человека не хотелось, и я с искренним интересом спросила:

– Но какие все-таки варианты?

Не то чтобы я собиралась менять место работы, но было любопытно, что мне намерены предложить. Я лично совершенно не представляла себя ни крутящейся на телеканале, ни отсиживающей по восемь часов в офисе.

– Например, в рекламу. Тут специального образования не надо, нужны ум и чутье. Что вы думаете о рекламе?

– Много о ней думаю, – не сдержав эмоций, довольно злобно произнесла я. – Вынуждена. И рада бы не видеть, да не получается. А скажите, – обрадовалась я возможности разрешить давно терзающий меня вопрос, – вы изучали ее эффективность?

– В каком смысле? – не понял собеседник.

– Ну, например, одно и то же у нас и на Западе наверняка производит прямо противоположное действие. Я еще могу поверить, что на Западе фраза «Это новейшая разработка» звучит привлекательно. Но для русского уха гораздо приятнее другое. «Это старое, проверенное поколениями средство». Вот за таким мы бы побежали!

– Любопытно, – прокомментировал Иванченко.

А я, напав на больную тему, не в силах была остановиться.

– Впрочем, на Западе они тоже хороши. Я читала результаты исследований одного английского психолога. Он изучал рекламу. Оказывается, при резком усилении звука человек на несколько секунд теряет способность воспринимать информацию. Таким образом, делая рекламу громче, чем фильм, мы просто-напросто полностью лишаем эффективности первый рекламный ролик.

– Не может быть!

– Хотите, дам ссылку. Дальше. Масса рекламы основана на сексе. Полуголые красотки и все такое. По независимым исследованиям, мужчина при виде такой красотки концентрируется исключительно на ней, не видя ничего вокруг, включая объект рекламы.

– Ммм… возможно, – в задумчивости кивнул олигарх.

– А женщина раздражается, и у нее вырабатывается негативная реакция на данный продукт. Да, по поводу негативной реакции! Было проведено исследование рекламы в Интернете. Выяснилось, что большинство пользователей, сами не осознавая, почему, не хотят покупать то, что им там прорекламировали. Психолог полагает, поскольку реклама отвлекает от основной информации, на нее подсознательно вырабатывается негатив. Дальше…

– Не надо, – со вздохом прервал меня Павел Петрович. – В рекламу я вас не возьму. Не годитесь.

Я пожала плечами. Не больно-то и хотелось! Хуже рекламщика только киллер. И то последнего наверняка проклинают реже.

– Трудно с вами, – пояснил огорченный олигарх. – Теперь понятно, почему мало зарабатываете. Не знаешь, куда приткнуть. А терять жалко. Умных, их все меньше.

«Вымираем с голоду», – чуть не ляпнула я, но вовремя прикусила язык. Еще не хватало, чтобы Иванченко решил, будто я у него что-нибудь выпрашиваю!

– Есть у меня одна идея, – немного смущенно произнес он. – Необычная. Я еще с прошлой нашей встречи об этом думал.

Павел Петрович посмотрел на меня так робко, что я невольно поощрила:

– Какая идея?

– Понимаете… моя Лера… ну, когда молчит, то все мне завидуют, а как заговорит… ну, сами слышали.

Я деликатно не ответила.

– Вот Надиров… он не умнее меня. Да чего там – глупее. А недавно женился на балерине и просто покоя всем не дает. Она, мол, у меня вся в искусстве, такая культурная, а вот у Иванченко жена дура, кроме тряпок, ничего не знает. Неприятно, конечно.

– Не обращайте внимания, – посоветовала я. – Какое вам до него дело?

– Да не только он, другие тоже. Некоторые, например, в театр ходят, а потом рассказывают. А кто не ходит, тот вроде как сибирский валенок. Я раз сходил. Скучно и времени жалко. Лерку тоже отправлял – ей все равно делать нечего. Или книжку ей давал, чтоб почитала. Она мучается, а толку нет. Все равно ничего рассказать потом не может. А какой смысл мучиться, если никому потом не рассказать?

– А, – лаконично прокомментировала я, с трудом сдерживая улыбку.

– А мне сказали, – неуверенно продолжил собеседник, – вы на балет часто ходите. Просто так. Правда или наврали?

– Правда.

– Я тоже поверил. Раз вы в музей добровольно ходили, то и в театр можете. Умные люди, они всегда со странностями! И я вот что подумал. Может, возьметесь Лерку обучить?

– Взять ее с собой в театр? – с ужасом уточнила я.

– Пару раз можно и взять. Чтоб посмотрела, что там и как. А потом вы будете ходить без нее, а ей все описывать. Вы так здорово рассказали нам про музей Прадо! Все знакомые так и сели. В Испании-то каждый был, а про фрески не знал никто, кроме моей Леры. Здорово я их умыл! Так и надо делать. Вы вернетесь и опишете все моей Лерке, это вы здорово умеете. Потом она пусть вам перескажет, а вы ее поправите. По-моему, несложная работа. Билеты я вам оплачу, а дальше сдельно. Или оформлю консультантом на телеканале. Это надо продумать.

Я смотрела на него, оцепенев. Если подобному предложению Татьяны Цаповой я не верила ни на грош, то тут было ясно – собеседник не шутит. А все Настя! Она сразу уверяла, что знакомство с олигархом – единственный реальный способ удовлетворить мои возросшие культурные запросы. Я не восприняла ее слова всерьез, и что же? Олигарх, сидя напротив меня, прямо и недвусмысленно предлагает то, о чем я мечтала, да еще не требует взамен ничего, кроме работы по специальности. Ведь обучать – моя специальность, правильно? Если это не чудо, то что же? Почему я не прыгаю от радости до потолка?

Наверное, одно дело – помечтать, а совсем другое – когда мечты пытаются превратиться в реальность. Боюсь, данная процедура не идет мечтам на пользу. Как-то не жажду я общаться ни с олигархами, ни с их женами. Валерия явно не захочет заниматься и будет упрямиться сильнее, чем последний двоечник, отказывающийся учить определение предела, а Иванченко быстро обнаглеет и начнет требовать все больше и больше, это по нему сразу видно. И, наконец, главное. Любите ли вы театр (или что-нибудь другое) так, как его люблю я, то есть всеми силами души вашей? Если да, то вы меня поймете. Лишать себя огромной радости, превращая ее в повинность, – да ни за какие деньги! Нашли дурочку!

И я сказала:

– Спасибо, но я с этим не справлюсь.

– Жаль, – сухо ответил Иванченко. – В любом случае, вы заслужили мою благодарность. Какую сумму вы предполагаете получить за помощь?

– При чем тут деньги? – улыбнулась я.

– Дело ваше. Я вас больше не задерживаю.

Меня проводили на выход. Уж не знаю, сколько можно было затребовать с напророченного Настей олигарха, но свой шанс решить с его помощью финансовые проблемы я, увы, упустила. Зато приобрела неоценимый жизненный опыт, а ведь это важнее, правда?

* * *

Вечером позвонил из Италии Леша.

– Что-то случилось? – испугалась я.

– Да ничего, – ответил он. – Я скучал. А ты?

– Мне было не до скуки, – чуть было не ляпнула я, но неожиданно поняла – а ничего подобного! Я, оказывается, тоже скучала! И я ответила:

– Я тоже.

– Захотелось услышать твой голос, – продолжил Леша.

– Похвастаться в этом плане, увы, нечем, – все еще несколько хрипло сообщила я, – сам слышишь.

– Слышу. Простудилась?

– Голос, не выдержав превратностей моей жизни, попытался меня покинуть. Но теперь потихоньку возвращается. Впрочем, что за чушь я несу, а тебе платить за разговор! Может, напишешь, что надо, по емэйлу?

– Где твоя хваленая логика? – засмеялся собеседник. – Если я хочу услышать твой голос, чем поможет электронная почта? А денег мне здесь платят много, я не трачу и половины.

– Замечательно! – порадовалась я. – Да еще и работа интересная. О чем еще мечтать?

– Вот я как раз об этом, – немного странным тоном вставил Леша. – Только обещай, что не откажешь, а?

– Ты же не первый день меня знаешь. Я не могу обещать, если не уверена, что сумею выполнить.

– Зато я уверен – сумеешь. Гарантирую. Обещай, а? Не глядя. Предлагаю тебе кота в мешке. Вот тут-то и узнаю, насколько ты мне доверяешь.

«Еще не хватало! – хотела возмутиться я. – Буду я обещать неизвестно что! Я что, сошла с ума?» А вслух вдруг сказала:

– Кому мне доверять, если не тебе? Хорошо, обещаю. – Я подождала реакции. – Эй, ты что молчишь?

– Голос, не выдержав превратностей моей жизни, попытался меня покинуть, – не без ехидства процитировал Леша. – Но теперь возвращается. Слушай, это не ты! Тебя подменили.

– В определенном смысле – да. Жизненный опыт, он, понимаешь ли, меняет человека. Я была в стагнации, а теперь, наверное, из нее вышла. Еще узнать бы, что я обещала, и жизнь станет совсем прекрасна…

– Вот что, – сказал Леша. – Билеты на самолет я тебе куплю. О визе договорюсь. Я понимаю, пока не кончится май, ты не приедешь. Работа, да еще этот чертов фестиваль балета. Но в июне тебе ведь могут поставить экзамены так, чтобы была хотя бы неделя перерыва? Я тоже освобожу себе эти дни, поездим по Италии.

– А деньги? – встряла я. – Откуда у меня на это деньги?

– Билеты я куплю, – словно последнему двоечнику, терпеливо повторил Леша. – О визе договорюсь. По Италии тебя повожу. И, между прочим, ты обещала. Ну, плюнь ты на свою независимость! Представь себе… – он сделал паузу и искушающе произнес названия почти нараспев, – Рим, Флоренция, Венеция, Сиена, Пиза… ну, и немного меня в придачу. Честное слово, тебе понравится!

И, представьте – действительно понравилось…