Текст книги "Зачет по убийству"

Так и не разрешив этой сложной проблемы, я позвонила в соседнюю дверь. Послышался скрежет и лязг. Я уже знала, что Ира смотрит через глазок, и отодвинулась для удобства обзора. Наконец, бронированное чудо распахнулось.

– Привет! – обрадовалась Ира. – Ты очень кстати. Игорь в командировке, вернется рано утром. У меня есть красное вино!

Ирин муж Игорь… ммм… я не могу сказать, что он против общения жены с подругами. Первые полчаса он переносит стоически. Вторые – с удивлением и осуждением: о чем можно так долго разговаривать? А потом начинает нервничать. Не знаю, что ему мешает спокойно запереться в своей комнате и залечь на диван. Это очередная загадка мужской психологии. Короче, его командировки Ира воспринимает как подарок судьбы и приглашает не любовников, а приятельниц. Для полноты картины добавлю, что она и впрямь безумно любит поболтать.

– Боюсь, мне не до вина, – призналась я. – Ты ничего особенного сегодня не видела на нашей лестничной площадке? Или не слышала?

– Да вроде нет, – удивилась Ира. – А что я должна была видеть?

Из квартиры раздалось истошное мяуканье. Я временно забыла, зачем пришла. Кошек у Иры две – Лиза и Мурка. Лиза лижется, Мурка же, ясное дело, мурлычет. А у меня к кошачьему племени слабость. Больше всего, наверное, меня как педагога привлекает их изначальная, непоколебимая аморальность. Заведя собаку (или ребенка – неполиткорректно добавлю я), ты, хочешь не хочешь, должен заняться воспитанием – или уж осознать, что своими руками сделал из домашнего питомца тирана. Кошку воспитать невозможно – даже зная, что хорошо и что плохо, она все равно будет поступать по-своему. Поэтому их, родимых, балуешь без угрызений совести.

Своей скотинки у меня в данный период не было, поэтому я баловала Лизу с Муркой, а они… не буду утверждать, что отвечали мне любовью, не уверена, что кошки на это способны. Однако часть любви к приносимым мною лакомствам они снисходительно уделяли мне.

Естественно, заслышав знакомый голос, Лиза с Муркой возмутились. Я – это такое специальное существо, предназначенное для кормления их вкусными вещами, поэтому преграда между нами в виде прикрытой железной двери совершенно кошкам не понравилась. Мне стало стыдно, что я явилась с пустыми руками. Пока я мысленно обозревала содержимое холодильника (господи, а ведь я его не проверила! Вдруг злобный вор слопал всю твердокопченую колбасу?), бедные киски самоотверженно прыгали на дверную ручку. Раздался щелчок.

– Обнаглели совсем, – возмутилась Ира, хоть и любившая своих питомиц, но, в отличие от меня, которой более чем хватало педагогической деятельности на работе, с упоением (и без малейшего толку) занимавшаяся их воспитанием. – Сейчас призову их к порядку.

Она толкнула дверь – та не дрогнула. Ира толкнула сильнее – снова безрезультатно. Я на всякий случай тоже внесла свою лепту, изо всех сил навалившись на бронированное чудовище плечом. Чудовище не обратило ни малейшего внимания. Кошки, прыгая, задвинули суперщеколду!

– Боже, – прошептала Ира, сползая по стенке, – если Игорь узнает, он будет пилить меня до конца моих дней…

Увы, она была права. Хорошо обеспеченный, приятный во многих отношениях муж отличался занудливостью и с непонятным мне удовольствием вспоминал чужие огрехи. Например, при каждой встрече с моей мамой он не только пророчил ограбление, но и интересовался, хорошо ли она спрятала ключ, а то, не дай бог, опять потеряет.

– Переночевать можешь у меня, но лучше и впрямь попытаться открыть дверь до его приезда, – согласилась я.

– Какая я идиотка! – Бедная Ира вцепилась себе в волосы, словно желая их вырвать. – Зачем я согласилась на эту мерзкую дверь? Как здорово было у вас – пришел сосед, снял с петель, поставил обратно, и Игорь ничего бы не узнал. А теперь что?

– Может, есть какая-то служба? – предположила я. – Влезут в окно, откроют щеколду и тебя впустят.

– У нас стеклопакет, и я специально тщательно все заперла. Потому что Игорь приедет утром и, если плохо заперто, будет ругаться. Ты же его знаешь!

– Можно высадить стекло.

– Да, но его к утру обратно не вставят, Игорь все поймет и меня запилит.

«Какое счастье, что у меня хватает ума не выходить за Лешу замуж, – подумала я. – Кто знает, как он бы себя проявил, живи с ним мы в одной квартире». Но, будучи деликатным человеком, вслух я сказала другое:

– Ладно, идем ко мне, поищем номер в телефонном справочнике.

На одной из первых страниц нам попалась крупная белая надпись на красном фоне «Чрезвычайные ситуации». Если наша ситуация не чрезвычайная, то какая же? Ира позвонила и срывающимся голосом изложила проблему. Ей дали другой номер, по которому нам велели ждать ответного звонка. К сожалению, красное вино осталось за железной дверью, но у меня завалялась початая бутылка бальзама, купленного еще зимой в лечебных целях. Напитки крепостью сорок три градуса я обычно не пью, тем более, большими рюмками, однако в данном случае этому правилу изменила.

Наклюкавшись бальзаму, Ира взбодрилась и снова позвонила в МЧС, сообщив, что помощь требуется срочно, поскольку в квартире остался невыключенный утюг. По мне, идея была замечательная, но нам преспокойно ответили, что «вас таких много, а у нас машина сломалась». Красочное описание утюга, очага возгорания, пожара первой степени и чуть ли не грядущей гибели в огне всего Петербурга привело к тому, что нам сообщили номер какой-то частной лавочки, якобы способной нам помочь. Из частной лавочки пообещали приехать в течение часа, однако мы не слишком им поверили.

– Даже если приедут, – прокомментировала Ира, – где им открыть нашу супердверь. Сама понимаешь, Игорь выбрал самую дорогую. Говорят, за ней можно переждать даже ядерный взрыв.

Я не стала выяснять, откуда у Игоря столь пессимистичные прогнозы на будущее. Меня посетила гениальная мысль. Если кошки способны задвинуть щеколду, им под силу отодвинуть ее обратно! Главное, должен быть материальный стимул.

Мой балетный вор, слава богу, не тронул содержимое холодильника. Я вытащила твердокопченую колбасу. Очень ее люблю, хотя последнее время у большинства производителей она резко снизилась в качестве. Однако я с завидным упорством перебрала множество сортов и сумела наконец найти тот, который охотно потребляла не только я, но даже кошки. Лишь его я теперь и покупала.

Потрясая колбасой, я выскочила на лестничную площадку и умильно засюсюкала «кис-кис-кис». Лиза с Муркой взвыли дурными голосами и бросились на дверь. Весили обе немало, так что дверь отчетливо завибрировала.

– Лапочки мои! – нежно заворковала Ира. – Умнички мои! Повыше немножко! Уж доберусь я до вас, котлету из обеих сделаю!

Дальнейшие ее слова приводить не стану, опасаясь судебного преследования со стороны защитников животных. Скажу одно – если бы в кошачьем мире потребовался свой маркиз де Сад, Ира моментально заполнила бы вакансию. Так нас и застал симпатичный молодой человек, прибывший из рекомендованной фирмы: меня, упоенно расписывающую Лизе с Муркой качество твердокопченой колбасы и пытающуюся для наглядности показать ее в глазок, Иру, ругающуюся последними словами, и выводящих горестные рулады невидимых кошек.

Парень распахнул свой чемоданчик и попросил нас отойти. Через пару минут он позвал нас обратно. Супердверь была открыта. Что, кстати, наводит на мысль о том, как мудро мы с мамой оставили в неприкосновенности нашу. По крайней мере, ее с легкостью может высадить не только взломщик, но и сосед, что гораздо практичнее.

Пока я, счастливая, обдумывала, сколько раз можно посетить театр на сэкономленные на двери деньги, счастливая Ира расплачивалась со счастливым юношей, а счастливые кошки прямо на лестничной площадке жадно лопали колбасу – сами понимаете, честность не позволила мне забрать ее обратно. Вот так закончился этот безумный день.

Легла я поздно, заснула моментально, а глаза продрала лишь к обеду. Подкрепившись, я снова пошарила по квартире в поисках дисков – безрезультатно. Зато обнаружила очень неприятный факт – смывной бачок стал сильно протекать. Вообще-то он плохо работал уже давно, но если знать, как с ним обращаться, а именно тянуть за пимпочку нежно и деликатно, то вел себя прилично. Если же дернуть сильно и резко, вода начинала бежать непрерывной струей.

Мрачно озирала я бурлящую пучину унитаза. Мало того, что мои балетные сокровища, нажитые непосильным трудом, коварно похищены (если честно, труд по выпрашиванию записей для меня вполне посилен, даже приятен, а подруга Маша восстановит мне все по своим экземплярам, однако это не оправдывает наглого вора), мало того, что сам факт проникновения постороннего в мое жилище несколько нервировал (не комфортно как-то, представьте, когда в любой момент могут ввалиться без стука сорок разбойников). Мерзавец поступил хуже – он хочет заставить меня общаться с сантехниками! Уж лучше бы он, сволочь, не смыл за собой или даже наложил кучу посереди комнаты, при всей моей брезгливости я на это согласна. Нет, культурный он, видите ли! Культурный, зато безрукий. Не умеет аккуратно воду за собой спустить, чтоб его разорвало!

В последней надежде я развинтила бачок, вытащила любимую пимпочку и сунула руку по локоть в ледяную воду. Я уже примерно представляла себе, в чем дело. Такая круглая черная резиночка начинает елозить и плохо прикрывает дырку в дне. Я неоднократно поправляла сложную конструкцию, и становилось лучше. Но было ясно, что если дернуть изо всех сил, резинка скособочится и ровно лежать не захочет больше никогда.

Именно это и произошло. Я шуровала в бачке, пока несчастная рука не посинела – вода продолжала течь с громким и радостным журчанием. В горе я села прямо на пол и задумалась.

Возможно, вам кажется странным, что такая простая вещь, как перспектива вызова сантехника, повергла меня в большее уныние, чем ограбление. А возможно, и не кажется. По крайней мере, когда я как-то раз описала в Интернете свой опыт общения с этой выдающейся кастой, мне за два дня настрочили пятьдесят четыре комментария. Оказывается, накипело почти у всех.

Моя ситуация следующая. Наш участок обслуживает Толстый Водопроводчик. Год назад мама простодушно позвала его поставить новый кран (кран покупал наш Любимый Сосед, тот самый, который высадил и посадил обратно нашу дверь. Он справился бы и с установкой, но не имеет возможности отключить вентиль, хитро спрятанный в подвале). Через день из крана забил фонтан. Пока я ведрами выносила воду, мама отыскала Толстого Водопроводчика, который жизнерадостно сообщил, что «трубы у нас старые, так чего же вы, гражданочки, хотите? Сейчас отключу вентиль, и мойте теперь посуду в ванной». Воспользовавшись ситуацией, Любимый Сосед изучил кран и обнаружил, что Толстый Водопроводчик заменил часть деталей на дефектные. Сосед сбегал купить новые детали и даже успел их вставить прежде, чем Толстый Водопроводчик под натиском обезвоженных жильцов включил вентиль обратно. Кран заработал нормально, а я дала себе обещание, что в следующий раз приложу все усилия, дабы найти другого сантехника.

Следующий раз не заставил себя долго ждать. У нас снова забил фонтан, теперь уже из унитаза. Мама и Любимый Сосед были на работе, поэтому я лично вызвала уже не Толстого Водопроводчика, а аварийку. Однако мощь фонтана и невозможность подставить под него какую-либо емкость наводили на мысль о соседях снизу, у которых скоро протечет потолок (дело в том, что зона бедствия располагалась за унитазом, в тесном пространстве между трубами, куда у меня с трудом пролезала рука). Поразмыслив, я вскрыла бачок, что, кстати, является нетривиальной процедурой, ибо требует отвинчивания красующейся на нем блямбы. Не то чтобы я представляла, что там должно быть внутри, однако меня как математика удивило отсутствие симметрии. Слева торчал острый штырь, а справа в аналогичном месте он был прикрыт сверху гайкой. Я пошарила в бачке и обнаружила гайку на дне. Привинтила ее в левому штырю, и – о чудо! – фонтан иссяк.

Потрясенная собственными талантами, я сидела на корточках в туалете по щиколотку в воде и наслаждалась тишиной. Звонок в дверь не испортил моего благодушного настроения. Я впустила аварийщиков и сообщила, что вроде бы остановила бедствие сама, однако не уверена в долговременности результата, поэтому хотела бы, чтобы они осмотрели бачок (зная алчность данной породы, я, естественно, добавила: за деньги). А то, не дай бог, залью соседей.

Трудно сказать, чем была вызвана столь бурная реакция сантехников на вид моего полузатопленного туалета. Возможно, мокрая и грязная, я выглядела неплатежеспособной. По крайней мере, они издали дружный возмущенный вопль:

– Вы что, издеваетесь? У вас все в идеальном состоянии, а вы вызываете аварийку! Из-за вас всех мы целыми днями ездим и ездим!

– Работа такая, – ляпнула я, расслабившись от гордости за, как выяснилось, идеальный ремонт и потому не слишком выбирая слова.

В ответ я услышала, что, небось, нарочно двигала бачок туда-сюда с целью устроить потоп и найти повод вызвать бригаду. Ошеломленная идеей о передвижении намертво прикрепленного бачка, я с искренним интересом спросила:

– Вы всерьез думаете, есть на свете люди, которые захотят пригласить к себе сантехника без необходимости?

Я – не самый трусливый человек, но тут испугалась. Я поняла, что сейчас меня убьют. Выражение лица того, который помладше, не оставляло в этом сомнений. Ведь учила же Настя меня, дуру: нельзя ущемлять мужское самолюбие. У них на это инстинктивная реакция – физическая расправа. Сперва, мол, делают, а потом думают (или не думают – кто как умеет). Вот я и нарвалась.

Мне повезло, что гостей было двое. Второй, очевидно, не желавший, чтобы напарник попал в тюрьму, молча потащил его из квартиры, даже не получив обещанного мною вознаграждения.

Теперь, я надеюсь, понятно, почему вид испорченного бачка вогнал меня в депрессию. Толстого Водопроводчика я вызывать не хотела – к тому же это было бесполезно. Аварийку – боялась (и, подозреваю, это тоже было бы бесполезно, если только не считать пользой собственную безвременную гибель). Ситуация патовая.

В результате я решила: пусть течет. Все-таки на сей раз не на пол, а прямо в унитаз. Может, дотяну до возвращения мамы, она ловчее меня общается с представителями трудового народа. А у меня и так проблем хватает. Телезвезды, политики, олигархи, теперь вот придурочный вор, в которого вряд ли поверит хоть один здравомыслящий представитель милиции, – за что мне все это?

Плотно прикрыв дверь туалета, я позвонила подполковнику и первым делом уточнила:

– Вы ведь просили меня сообщать обо всех странных событиях, да? Вправду нужно?

– Так, что случилось? – насторожился он.

– Похоже, меня ограбили.

– Что значит «похоже»? – удивился милиционер. – Ограбили или нет?

– Дело в том, что я – балетоман, – самокритично сообщила я.

Очевидно, не стоило начинать настолько издалека.

– Вы что, издеваетесь? – взвыл мой собеседник.

Ну, вот, опять я ущемила мужское самолюбие – причем, что характерно, не понимаю, чем именно.

– Я не издеваюсь, я объясняю. Сейчас в Мариинке фестиваль, я почти каждый день туда хожу, и подруги приносят мне балетные записи на компьютерных дисках.

– Погодите, – дрогнувшим голосом прервал меня Степанов. – Ходите почти каждый день… зачем?

– Для удовольствия, – честно призналась я.

– Для… для чего?

– Для удовольствия. Ну, нравится мне, понимаете? Нас таких много… даже мужчины есть, – сочла своим долгом внести ясность я. – Вид безобидного помешательства. Так и называется – балетная мания.

– Вас что, ограбили в театре?

– Нет. У меня пропали все балетные диски. Прямо из дома.

– А небалетные? – уточнил Степанов.

– А небалетных у меня нет.

– Мда… – протянул подполковник и лицемерным тоном, каким, полагаю, утешают безнадежно больных, добавил: – Ну, наркомания, наверное, была бы еще хуже… А вы уверены, что диски не лежат где-нибудь в шкафу?

Я вздохнула:

– Я, конечно, ни в чем не уверена, но твердо помню, куда их накануне положила. Теперь их там нет. К тому же я обыскала всю квартиру.

– Зачем обыскали, если помните, куда положили?

– На всякий случай, – удивилась его непонятливости я.

– А дверь в квартиру взломана?

Я обрисовала ситуацию с дверью, легко слезающей с петель.

– Ладно, а почему вы не позвонили мне сразу, как только обнаружили пропажу? – раздраженно осведомился собеседник.

– Так было за полночь. Вы наверняка уже спали.

– Ну и что?

– Как «ну и что»? – ужаснулась я. – Ведь я бы вас разбудила! Вы же спали, понимаете?

Подполковник неожиданно захохотал.

– Ох, – сказал, наконец, он, – с вами не соскучишься. Значит, проверять дверь на предмет взлома бесполезно – ее уже взламывал ваш сосед. Есть еще отпечатки пальцев. У вас много бывает гостей?

– Очень, – покаянно призналась я.

– Впрочем, – заметил Степанов, – сейчас редко кто орудует без перчаток. Народ пошел начитанный. А что-нибудь еще вор взял?

– Он испортил мне смывной бачок, – злобно наябедничала я. – Теперь там течет.

– А больше ничего необычного вчера не произошло?

– Произошло, – хихикнув, призналась я, – только не связанное с преступлением.

– Это мне судить, а не вам, – сурово возразил представитель закона.

Интересуется – пожалуйста! И я красочно описала ему эпопею с кошками.

Воцарилось столь долгое молчание, что я с испугом подумала – уж не нанесла ли опять милому подполковнику смертельную обиду. Однако вскоре тот обрел дар речи.

– Когда я был маленьким, – известил он, – у нас дверь изнутри открывалась ручкой, а снаружи ключом. Как-то раз я ушел в школу, а ключ забыл. Прихожу домой, никого нет, дома одна собака. Скулим, несчастные, от тоски по разные стороны двери. А потом я сообразил. Командую Жульке «Барьер!», она прыгает на дверь, и после десятка попыток попала-таки лапой по ручке. Вот такая она была умница! Собаки куда лучше кошек!

– А ваша собака не приводила потом домой гостей? – уточнила я. – Раз уж дверь научилась открывать.

– Не знаю, – изумился Степанов. – Я ей доверял. Екатерина Игоревна, вы не хотите сменить вашу дверь на более солидную?

– Думаете, есть смысл? – ехидно осведомилась я.

– Мда. Ну, тогда хотя бы будьте осторожны.

– И в чем это должно выражаться?

– Например, не выходите без нужды из дома.

– Да? Вы уверены, что, если бы вор застал меня в квартире, было бы лучше?

Так мы толком ни о чем не договорились, и никакой следственной бригады ко мне не прислали. Возможно, подполковник до конца не поверил в кражу века или счел ее не связанной с убийством. А я, несчастная, закончив беседу, принялась прислушиваться к звукам бегущей воды, доносящимся даже через плотно прикрытую дверь.

От увлекательного занятия меня отвлек телефонный звонок.

– Екатерина Игоревна? Павел Петрович Иванченко хочет с вами встретиться. Машина будет у вашего подъезда через час.

Благодаря бачку настроение мое было настолько далеко от благодушного, что миндальничать я не стала.

– Он хочет встретиться, а я нет.

– Ммм… это тот самый Павел Петрович Иванченко, – весомо сообщил голос в трубке.

– Я поняла. Что-то еще?

– Машина будет у вашего подъезда через час, – словно автомат, повторил мой собеседник. – Ваш труд будет оплачен.

– Не стоит беспокоиться. Я не поеду. До свидания.

Я положила трубку. Еще всякие там олигархи станут диктовать мне, как проводить свободное время! Мало того, что они лишили меня светлого будущего и прекрасного прошлого, а в настоящем я вкалываю за гроши, дабы они, буржуи, богатели, так я еще должна с ними общаться! Не дождутся! Буду общаться с теми, с кем хочу!

И я позвонила Насте.

Мой отчет оказался весьма долгим. Чтение шедевра Олега Рацкина, разговор с автором шедевра, побег Лощеного, похищение дисков и коварство кошек – согласитесь, немало для одного дня. Честно говоря, звонок от олигарха на этом фоне совершенно вылетел у меня из головы.

По окончании увлекательного повествования Настя сказала:

– Диски ты наверняка сунула куда-нибудь и забыла. Вспомни, как ты два года искала по всей квартире поролоновый коврик для загорания, а ведь он такой огромный! Где ты его в конце концов нашла?

– За шкафом. Но балетные записи я смотрела совсем недавно.

– Опять рвешься в стагнацию? – осудила Настя. – Все бы тебе о балете. Меня вот заинтересовало другое. Если я правильно поняла, Алина Алова питала слабость к накачанным парням без признака интеллекта?

– Олег говорит, что да. А что?

– Помнишь тренера Дениса из фитнес-центра? Ну, он еще помогал мне осваивать тренажеры? И он же занимался с Алиной Аловой в вип-зале. Она страшно на него орала, когда он задержался. Я сразу тогда подумала, что это неспроста. Я почти уверена, что он – ее любовник.

– Ее любовник – Культурист-шофер, – напомнила я.

– Одно другому не мешает. К тому же Олег уверял, Алина любила разнообразие. Нет, Дениса она бы не пропустила! У него такие мускулы – я сама иногда глаз не могу отвести. Между прочим, многие наши дамы платят ему бешеные деньги за индивидуальные занятия. Да, и еще весь живот в квадратиках!

– Каких квадратиках? – опешила я.

– Мускульных. Я себе тоже такие хочу, но у меня не получается, хотя пресс качаю ежедневно. Если Алина не спала с Денисом, то уж не знаю, какого рожна ей было нужно. Кстати, у него трусы от Кельвина Кляйна. Не верю, что при мужской жадности он купил их себе сам.

– Ну ладно, пускай спала, – пожала плечами я, не рискнув уточнить, откуда взялись интимные подробности про трусы.

– Ты что, забыла про подписку о невыезде? Не хочешь поехать летом на море? – возмутилась Настя.

– Разумеется, хочу. Только при чем тут любовные предпочтения бедной Анны Сергеевны?

– Нет, ты словно дитя! Даже если Алину Алову интересовали в любовнике лишь его физические кондиции – а поскольку она женщина умная, так оно наверняка и было, – все равно он должен знать о ней много важных для расследования вещей.

– Хочешь напустить на него подполковника?

– Ха! Да подполковнику он не скажет ни слова. Будет лишь мычать, делая вид, что не понимает, о чем речь. Таких разговорить – большое искусство. Тут даже ты не справишься.

– Точно, – с облегчением вздохнула я, уже представлявшая, как Настя заставляет меня допрашивать тренера в квадратиках.

– И я не справлюсь, – продолжила моя подруга. – Только мы вместе. Тандемом. Вот что. Поезжай-ка ты прямо сейчас в фитнес-центр. Я там буду тебя ждать.

– Меня не пропустят, – напомнила я. – Твои гостевые визы кончились.

– Пропустят. Они вспомнят, что тебя приглашал сам Андрей Алов. Девчонки, знаешь, как перед ним лебезят! А если что, я сумею тебя провести, не беспокойся. Жду тебя через час.

Признаюсь, не послушаться Настю для меня существенно сложнее, чем поставить на место жалкого порученца какого-то там олигарха. Тем более, маячивший впереди летний отдых, коварно пресекаемый подпиской о невыезде, требовал решительных действий.

* * *

Настя оказалась права – девушка на входе пропустила меня не только легко, но и с почтением. Однако я не спешила приступать к тяжкому ремеслу следователя. Учитывая недавнюю нервотрепку, первым делом я, разумеется, прыгнула на весы и улыбнулась в счастливом предвкушении. Что должно произойти с человеком, у которого накануне взломали дверь квартиры, частично похитив, а частично попортив самое для него дорогое (речь, как вы понимаете, идет о балетных дисках и смывном бачке)? Особенно при условии, что человек этот полночи зайцем проскакал по лестничной площадке, обольщая колбасой орущих кошек. Ну, конечно, результатом просто обязано стать резкое похудание. А то постоянная прибавка в весе по полкило уже начала меня нервировать.

Что ж, обвинить свой организм в постоянстве на сей раз я не смогла бы. Он использовал внутренние резервы и нарастил сразу килограмм. С ненавистью смотрела я на весы, борясь с желанием разломать их на мелкие кусочки. Мешала жадность – кто знает, сколько стоит этот омерзительный агрегат. Тогда мелькнула мысль что-нибудь в нем подкрутить, дабы показания уменьшились. Не то чтобы в результате фигура моя стала бы лучше, однако определенное утешение я бы получила. Увы, никаких колесиков из весов не торчало.

Я злобно огляделась и обнаружила свою подругу, которая, не обращая на меня ни малейшего внимания, беседовала с Денисом.

– А, ты уже здесь, – рассеянно произнесла она, слегка ко мне обернувшись. – Подожди пока, я еще не все усвоила.

И, снова сосредоточившись на Денисе, серьезно продолжила:

– Денис, мне важно ваше мнение как профессионала. Нас на кик-боксинге учат, что при внезапном нападении я должна ударить насильника ногой по почкам. Почки здесь?

Она недрогнувшей рукой обрисовала пару участков мускулистого тела тренера. Тот кивнул.

– То есть я должна ударить так… – И Настя ловко взмахнула ногой. – Однако у меня есть ощущение, что я не смогу сделать это достаточно сильно, чтобы сразу вырубить крепкого мужчину. Он может разозлиться от боли, и мне будет только хуже.

– Да, – согласился ошеломленный Денис. – Не всегда сразу вырубишь.

– Может, лучше ударить между ног? Говорят, крайне болезненное место. Есть еще сонная артерия. Кстати, где она? Покажите, пожалуйста, на себе.

Я почувствовала искреннее облегчение, что не на мне. Лицо Насти пылало восторгом и кровожадностью.

– Ээ… рот, – вдруг сообщил тренер.

– Что рот?

– Надо разорвать противнику рот. Это очень болезненно.

– А вдруг он успеет меня укусить? – с подозрением осведомилась моя подруга. – Нет уж, мне необходимы гарантии безопасности.

– Вспомнил! – отчаянно завопил оторопевший было Денис. – Лучше всего выдавить ему глаза. Пальцами.

– Вот как? – обрадовалась Настя, внимательно уставившись на глаза собеседника и разминая кисть.

Тот попятился. Я, привыкшая к шустрому Лощеному, испугалась, что он сразу сбежит, поэтому выпалила:

– Кому вы говорили, что Алина Алова собирается здесь со мною встретиться?

– Только Андрею Владимировичу.

Настя с удивлением на меня посмотрела, однако надо отдать ей должное – врубилась молниеносно.

– Кого боялась Алина Алова? – спросила она.

Денис растерянно пожал плечами. Ну, кто же так разговаривает с молодым поколением? Нужно формулировать вопросы в конкретной, доступной для понимания форме, а то весь курс останется на дополнительную сессию. Пришлось взять инициативу в свои руки.

– Алине Аловой кто-то угрожал?

– Нет.

– Тогда почему она беспокоилась?

– За ней следили.

– Кто?

– Она не знала.

– Когда за ней стали следить?

– После встречи с вами.

– Это связано с ее книгой?

– Вроде да.

– Кому она говорила о книге?

– Только своему дяде.

– Он был против?

– Да.

Произнеся в быстром темпе столько вопросов подряд, я вынуждена была перевести дыхание. Паузу заполнила Настя, неожиданно для меня осведомившись:

– Она была хорошей любовницей?

– Не жадная, – грустно ответил Денис. – Таких у меня мало.

Возможно, мы бы успели еще что-нибудь выведать, но обстоятельства, увы, не благоприятствовали. Запыхавшись, к нам бежал Андрей Алов. Денис переменился в лице и прикусил язык.

– Значит, в первую очередь выдавливаю противнику пальцами глаза, – громко и внятно произнесла Настя. – Я так и знала, что удар по почкам – не лучший вариант. Здравствуйте, Андрей Владимирович.

Андрей зыркнул на Дениса, и тот моментально смылся.

– С вами хочет встретиться Павел Петрович Иванченко, – почтительно сообщил мне хозяин фитнес-центра.

– Я поняла с первого раза, – вежливо информировала я.

– Ему нельзя отказывать, – тоном, какой я приберегаю для самого тупого двоечника, объяснил мне Андрей.

– Почему?

– Ну… он уважаемый человек.

– Я в некотором роде тоже уважаемая, и я не привыкла, чтобы со мной общались в таком тоне.

– В каком тоне?

– В приказном. Слава богу, Иванченко пока еще мне не начальник.

Андрей удивленно почесал затылок, потом вдруг улыбнулся, вытащил мобильник и отошел в сторону. Через минуту он вернулся, протягивая свой телефон мне.

– Иванченко на проводе, – заявил суровый мужской голос.

Решив не вредничать, сообщая, что сотовая связь работает без проводов, я коротко сказала:

– Здравствуйте.

– Я хочу найти убийцу своей племянницы. Для этого я должен знать как можно больше. Вот почему я должен с вами увидеться.

Я молчала, обдумывая ситуацию. По утверждению Дениса, лишь Иванченко знал о готовящейся книге, причем был против. А Андрей Алов, шестерка Иванченко, от Дениса получил сведения о назначенной со мною в фитнес-центре роковой для Алины встрече. В свете этого олигарх начал вызывать серьезные подозрения. Что, если он вовсе не хочет найти убийцу, а сам им является? Вот только мне для полного счастья не хватало сунуться в логово преступника. Однако человек, прикончивший собственную племянницу, вряд ли остановится перед ликвидацией постороннего человека (в смысле, меня). Возможно, разумнее, поехав к нему, продемонстрировать свою полную тупость и неосведомленность, тогда интерес ко мне сразу угаснет.

Очевидно, мое молчание было понято неверно. По крайней мере, голос в трубке вдруг выдавил:

– Я вас прошу.

Было ясно, что подобных слов Иванченко не произносил очень давно, и дались они с трудом, прямо-таки застревая в горле. Опешив, я автоматически ответила:

– Хорошо.

Гудки.

– Твоя погоня за олигархами зашла слишком далеко, – осуждающе глядя на меня, буркнула Настя. – Имей в виду, Иванченко не из тех, кто оплатит тебе билеты в Мариинку. Скорее всего, он вообще о ней не знает. Я бы на твоем месте к нему не поехала.

– Я бы тоже, – призналась я. – Но почему-то я обещала, и ничего уже не поделаешь. Очевидно, у меня разжижение мозгов.

– Тогда я еду с тобой.

Андрей не возражал. Мы вышли из фитнес-центра и сели в автомобиль: мы сзади, а Андрей – на место шофера.

Логово Иванченко располагалось в старинном особняке. Настю оставили с чашкой кофе на мягком диване (я надеялась, к напитку она не притронется – мало ли, вдруг в этих кругах принято на всякий случай подсыпать свидетелям крысиного яду), а меня провели в кабинет.

Боюсь, встреть я олигарха на улице, ни за что бы не отличила его от нормального человека. Впрочем, подобная встреча вряд ли мне грозила, даже несмотря на то, что, по утверждению Настиной книги, «улицы полны неожиданностей».

– Вы ответите на мои вопросы, а я плачу вам сто долларов, – без обиняков заявил Иванченко.

Не буду уверять, что сто долларов для меня – мизерная сумма. Тем более, всего-навсего за разговор (учитывая, за какие гроши мне приходится по четыре часа подряд молоть языком на работе). Но я каким-то загадочным образом оценила ее с точки зрения олигарха и язвительно осведомилась:

– А может, рубль копеечками?

Сама не знаю, как это у меня вырвалось. Бывает.

Собеседник ошеломленно крякнул, затем уточнил:

– А сколько вам заплатил Надиров? Я заплачу больше. На два процента.