Текст книги "Драгоценный дар"

Глава 6

Дом. Многочисленные значения этого слова – убежище, очаг, жилище, обитель, резиденция – проносились в мозгу Пич, когда она остановила машину перед своим домом. Хотя они с Беллой отсутствовали всего три дня, Пич чувствовала себя так, будто не видела его сто лет. И она не была уверена, хочет ли она его видеть.

Раньше она каждый день с нетерпением спешила домой. Теперь, когда мальчики выросли, а Герберт ушел из ее жизни, она спрашивала себя, нужен ли ей этот дом. Правда, это еще вопрос, останется ли он ей. Герберт наверняка сделает все возможное, чтобы отобрать его.

Впервые мысль о Герберте почему-то не вызвала горечи, жгучего чувства несправедливой обиды. Она с удивлением поняла, что больше не сердится на него.

Их брак с самого начала был ошибкой. Она ошиблась, когда приняла за чистую монету его заверения в любви, а он ошибся, когда, женившись на ней ради ее имени, забыл, что в придачу к нему получает живую женщину, а не манекен. Возможно, в дальнейшем, ради близнецов, они могли бы попытаться стать друзьями. Она очень на это надеялась.

– Как я рада вас видеть! – воскликнула Делия, распахнув входную дверь.

Делия взяла вещи Беллы, улыбаясь во весь рот, и пошла назад в дом, без умолку треща.

– Телефон звонил как бешеный, с тех пор как вы и мисс Белла уехали. Заходили разные милые люди. Вы только что разминулись с этим красавцем – мистером Раппапортом. Он принес вон те цветы. – И Делия кивнула на букет желтых роз.

При взгляде на них сердце Пич затрепетало. Откуда Ари узнал, что она больше всего любит желтые розы?

Пич взглянула на Делию. Она чувствовала себя виноватой, что оставила ее одну со всеми делами, которые возникли после смерти Блэкджека. У нее не было выбора. Никого другого просто больше не было.

– Надеюсь, тебя не очень замучили?

Делия энергично помотала головой:

– Все лучше, чем жить вместе с мистером Гербертом. А ваши посетители, мистер Ари и другие, были очень милы.

Пич пропустила мимо ушей замечание Делии. Та Герберта на дух не переносила.

– О, какие красивые розы! – воскликнула Белла, наклоняясь над цветами и вдыхая их тонкий аромат. – Ты приняла верное решение, взяв на работу Ари.

Пич только кивнула в ответ. Сама-то она никак не могла для себя решить – верное это решение или нет.

– А кто были другие посетители? – спросила она у Делии.

– Они сказали, что они друзья мисс Беллы. Оставили несколько вещей, которые приобрели на аукционе. Они сказали, вы об этом знаете.

Пич уже поднялась до середины лестницы со своим чемоданом. Она остановилась и поставила его на ступеньку.

– Что знаю?

– Про те вещи, которые они тут оставили.

– Какие вещи?

– Мебель, картины и все такое. Я велела садовнику отнести их в гараж, где мистер Герберт ставил свою машину. – Тон Делии ясно говорил о том, что она считает мебель гораздо более полезной заменой Герберту и его «порше».

– Нам лучше пойти туда и взглянуть, – сказала Пич Белле.

То, что они увидели в гараже, никак нельзя было назвать «некоторыми личными вещами». Старинная мебель Блэкджека – письменный стол, столовый гарнитур с настоящими стульями Шейкера, которые Белла с Блэкджеком раскопали в каком-то сарае в Мэриленде, спальный гарнитур (точно такой же, какой стоял в спальне Линкольна), большая картина маслом кисти Диего Риверы, раньше висевшая в гостиной, – все эти вещи заняли почти что весь гараж.

При виде их глаза Беллы засияли почти так же, как до смерти мужа. Она провела рукой по письменному столу Блэкджека, будто он был живым существом, верным, как собака.

– Друзья говорили, что собираются купить для нас несколько вещиц, но я не ожидала…

Пич сглотнула. Это не безделушки. Они стоят целое состояние.

– Ты записала, кто что принес? – спросила Белла у Делии.

Я пыталась, мисс Белла. Знала, что вы захотите их поблагодарить. Но они сказали, что не хотят, чтобы вы чувствовали себя обязанной.

Пич не плакала во время поминальной службы по отцу и на Арлингтонском кладбище во время похорон. Теперь слезы потекли по ее лицу. Она взглянула на Беллу и увидела, что у матери тоже блестят глаза. Даже Делия, закаленная невзгодами и никогда не раскисающая, начала шмыгать носом.

– Хвала Господу за то, что он сотворил добрых людей, – произнесла Делия с протестантской горячностью.

«Воистину хвала Господу», – молча повторила за ней Пич. Может быть, он все же о них не забыл.

Легкий ужин, приготовленный Делией, и вслед за ним пара часов, проведенных у телевизора за просмотром скучного телевизионного фильма, оказались более действенным снотворным, чем любая таблетка из аптечки Герберта. В девять часов, зевая во весь рот, Пич объявила, что идет спать.

Она поцеловала Беллу и пожелала ей спокойной ночи, поднялась в свою комнату, разделась и заползла под одеяло. Она уснула прежде, чем голова коснулась подушки.

В следующий миг Пич очутилась в Бель-Терр. Она снова бродила по пустым комнатам. Звук ее шагов отдавался гулким эхом, когда она вошла в оранжерею, где проводился аукцион.

Она выглядела точно так же, как в тот день, только золоченые стулья уже не стояли стройными рядами, а лежали поваленные, словно по ним прошелся смерч.

Внезапно красный ковер превратился в красную реку. В нос ударил едкий запах крови. Кровавая река неслась на нее, грозила захлестнуть. Пич попыталась крикнуть – и не могла выдавить из себя ни звука. Попыталась убежать – ноги отказались ей служить.

Туманный силуэт возник перед ее испуганным взором. Очертания его колебались и дрожали, принимали форму человека. Господи милостивый, это был ее отец!

Его потусторонний голос отразился от стеклянных стен, словно колокол Судного дня:

– Не дай этим ублюдкам уйти от ответа.

Тогда она закричала.

Пронзительный крик все еще стоял у нее в ушах, когда она открыла глаза. Несколько секунд она ничего не соображала, потом поняла, что это звонит телефон. Все еще дрожа от ужаса, она нащупала трубку.

– Алло, – дрожащим голосом произнесла Пич, в ее голове стоял такой туман, что ей показалось, будто на другом конце провода сейчас раздастся голос Блэкджека.

– Это резиденция Стрэндов? – спросил незнакомый мужской голос.

Пич похолодела от страха. Вежливый незнакомый голос испугал ее больше, чем ночной кошмар. Первая мысль была – не случилось ли что с близнецами. Перед глазами сразу же возникла ужасная картина их мертвые тела на обочине какой-то неизвестной дороги.

Пич заставила себя ответить:

– Да.

– Я звоню из отдела пожарной охраны Хьюстона, – сказал неизвестный. Он назвался, затем прибавил: – Я следователь по поджогам.

Пич целых две секунды вспоминала, что колледж близнецов находится в Оксфорде, в штате Миссисипи, и, стало быть, этот звонок не имеет к ним никакого отношения. Облегчение тут же сменилось растерянностью. Что от нее нужно пожарному инспектору, да еще в такой час?

– Я ищу вашу мать, миссис Стрэнд. Вы можете мне сказать, как с ней связаться?

– Она здесь, спит.

– Боюсь, у меня плохие новости. Вы не могли бы ее разбудить?

– Скажите, пожалуйста, сначала мне, в чем дело.

– Хорошо. В ее квартире был пожар. – Человек на другом конце провода колебался, словно ему было неприятно сообщать плохие новости.

– Мы сейчас же приедем, – тут же ответила Пич.

– Торопиться нет никакой необходимости. По правде говоря, там не многое уцелело. Мы еще несколько часов будем тут все разгребать. Когда приедете сюда, свяжитесь со мной.

Пич положила трубку на рычаг и взяла халат. Ей ужасно не хотелось сообщать Белле о новой беде.

Пич помогла матери выйти из «ягуара» и держала ее под руку, пока они пробирались между пожарными машинами, через толстые пожарные шланги, которые валялись на земле, будто дохлые удавы. Сероватый дым рисовал причудливые узоры над их головами.

Ей доводилось видеть по телевизору последствия пожаров – почерневшие здания, ошеломленные жители, стоящие на улице, зеваки, которых всегда полно на месте катастроф. В жизни все оказалось точно так же только с одним дополнением – к тому же еще ужасно пахло.

– Ты в порядке? – спросила она у Беллы.

– Не уверена, – ответила Белла, оглядываясь вокруг. – Все это будто во сне.

Их остановил пожарный. Пич сообщила ему, кто они такие, кого хотят видеть, и он указал на человека, стоящего рядом с обгоревшим зданием.

– Я Пич Морган-Стрэнд, а это моя мать, – сказала Пич, когда они подошли к следователю. – Вы недавно звонили мне домой.

Он протянул слегка испачканную руку.

– Жаль, что приходится знакомиться с вами вот так. Я был горячим сторонником сенатора.

Белла рассеянно кивнула, не в силах отвести взгляд от сгоревшей квартиры.

– Никто не пострадал? – спросила она.

– К счастью, нет. Какой-то прохожий позвонил пожарным. – Он помолчал. – Это хорошая новость. А плохая новость состоит в том, что кто-то нарочно устроил этот пожар.

Сказать, что Пич была ошеломлена, значит, ничего не сказать. В голове словно включили секундомер. Одни вопросы обгоняли другие.

– Вы уверены?

Его ответ был насыщен техническими подробностями насчет точек возгорания и темпа горения, которые Пич не слушала. Ее мысли уже убежали вперед.

– Зачем кому-то понадобилось уничтожить квартиру моих родителей? – спросила она, когда он закончил объяснения.

– Я надеялся, что вы и ваша мать сможете мне это объяснить. – Следователь повернулся к Белле; – Ваши вещи были застрахованы?

– Не знаю, успел ли мой муж этим заняться. Мебель была слишком дешевой, чтобы выставлять ее на аукцион. Однако наши личные вещи имели для меня огромное значение. – Плечи ее задрожали под грузом потери. – У меня ничего не осталось после сорока пяти лет брака, кроме одежды, которая находится в доме дочери.

Следователь сжал кулаки и что-то пробормотал сквозь зубы.

– У вас есть враги, миссис Морган?

– Не думаю. Но у моего мужа были. Они есть у большинства политических деятелей. Но Блэкджек умер.

Это было бессмысленно. Кто может ненавидеть ее мать, спросила себя Пич. Ответ пришел мгновенно. Никто. У Беллы во всем мире не было ни единого врага. Этот пожар имел какое-то отношение к Блэкджеку. Но какое?

– Вы уверены, что это не был несчастный случай? – говорила Белла. – Пустая квартира – заманчивое место для подростков. Может, кто-то из них был неосторожен с сигаретой…

Следователь покачал головой:

– Пожар устроил профессионал. Квартира загорелась вся сразу за несколько минут. Если бы мы не добрались сюда так быстро, ущерб мог бы быть гораздо большим.

– Можно мне посмотреть, не осталось ли чего-нибудь, что еще можно спасти? – спросила Белла.

Следователь предложил Белле руку. Она обладала талантом превращать самых суровых мужчин в своих верных рыцарей, готовых отдать за нее жизнь.

– Я сам провожу вас туда.

– Ради Бога, осторожно. Этот стол стоит больше, чем вы зарабатываете за год, – обрушился Рэндольф Сперлинг на двух широкоплечих грузчиков, которые выносили письменный стол в стиле Людовика Шестнадцатого из кабинета Блэкджека.

Грузчики, конечно, и ухом не повели. Сволочи, злобно подумал Рэндольф. Хотя у него были более важные дела, он чувствовал, что должен следить за каждым их шагом.

Он подошел к двери, чтобы наблюдать за ними, вздрагивая каждый раз, когда стол ударялся обо что-то, и подумал, что ему повезет, если хоть один предмет доберется до его нового офиса целым. Именно в эту минуту зазвонил телефон. Ему потребовалась минута, чтобы отыскать его в этом хаосе.

– Сперлинг слушает, – рявкнул он в трубку.

– Никак не мог с вами связаться, – раздался знакомый мужской голос. – Позвонил вам домой, но там никто не ответил.

– Я же просил не звонить ко мне домой. Где вы, черт возьми?

– Я в телефонной будке в Хьюстоне. Можно говорить без опаски.

– Вы выполнили контракт? – спросил Рэндольф, взвешивая каждое слово на тот случай, если вернутся грузчики.

– Все прошло без сучка без задоринки. Ничего не осталось, кроме золы и пепла.

Настроение у Рэндольфа сразу поднялось.

– Это славно. Черт. Даже больше, чем славно. Превосходно. Они не смогут вычислить, кто устроил пожар?

– Конечно, нет. Я же профессионал. – Мужчина не повысил голоса, но от звучащей в нем угрозы по спине Рэндольфа пробежал холодок.

– Не обижайтесь. Я не подвергаю сомнению ваши способности. Просто хотел удостовериться.

– Это было раз плюнуть. Когда огонь разгорелся, я сам вызвал пожарных.

– Что? – вырвалось у Рэндольфа.

– Я не убийца, Сперлинг. Поджаривать ни в чем не повинных соседей не входило в условия сделки.

Возможно, он и не убийца, подумал Рэндольф, но этот бывший агент, уволенный из Управления по борьбе с наркотиками, очень вспыльчивый сукин сын, с ним надо обращаться осторожно.

– Вы правильно поступили, – выдавил из себя Рэндольф, потом попрощался и повесил трубку.

Он подошел к окну и прижался лбом к стеклу, чтобы немного успокоиться. Нанимать человека, чтобы поджечь квартиру, было очень рискованно. Слава Богу, все прошло гладко. Если Блэкджек прятал дневник или другие личные бумаги, содержащие обвинения против Рэндольфа, от них теперь осталась одна зола.

Эта мысль так его вдохновила, что он прошелся по кабинету в джиге. Наконец-то он может спать спокойно.

Он снова подошел к телефону, набрал номер, подождал, пока включится автоответчик, и произнес:

– Задание выполнено, – после чего положил трубку.

– Мои волосы провоняли дымом, – пожаловалась Белла по возвращении домой. – Думаю, я приму душ, потом напишу несколько писем с благодарностью. А ты? Ляжешь опять спать?

Пич не поверила своим ушам. Слушая Беллу, можно было подумать, что она только что вернулась с приятной утренней прогулки, а не с места катастрофы.

– Тебе, возможно, станет легче, если ты поговоришь о том, как себя чувствуешь.

– Я тебе уже сказала – чувствую себя грязной.

– Ради Бога, мама, я совсем не то имела в виду. Нехорошо все держать в себе.

– Ты бы предпочла, чтобы я прорыдала в своей комнате пару часов? – Белла повысила голос, что случалось с ней редко.

– Конечно, нет. Просто…

– Просто что?

– У тебя ничего не осталось, – выпалила Пич. – Папа умер. Твоя квартира сгорела со всем твоим имуществом. Как ты можешь быть такой спокойной? На твоем месте я была бы в ярости. Разве тебе не хочется узнать, кто устроил пожар?

– Не особенно. Ничего не изменится, если я буду это знать. Кроме того, это дело пожарных и полиции.

– И у тебя нет совсем никаких подозрений?

– Насчет чего?

– Не «чего», мама, а «кого». Ты думаешь, это все совпадение, что твоя квартира сгорела после всего того, что пережили вы с папой?

– О чем это ты говоришь?

– О возможном заговоре, организованном кем-то из Вашингтона.

Белла слабо улыбнулась.

– Ты пересмотрела шпионских фильмов, Пич.

– Вовсе нет. Твоя квартира единственная пострадала от пожара. Больше ничего не сгорело. И это не случайность. Этот поджог – работа профессионала.

– Это ничего не доказывает.

Пич сжала кулаки. Иногда привычка Беллы смотреть на жизнь сквозь розовые очки могла привести в отчаяние.

– Подумай хорошенько. Сначала фининспекция устроила проверку папиных дел на предмет уклонения от уплаты налогов. Через несколько недель кто-то распустил слухи о том, что папа использовал фонды избирательной кампании на личные нужды. Затем женщина, которая работала с ним во время последней избирательной кампании, женщина, которую, по его словам, он едва знал, подала на него в суд, обвиняя в сексуальных домогательствах. Потом слухи насчет злоупотребления влиянием и использования служебного положения в корыстных целях. А теперь этот пожар. Я убеждена, что кто-то устроил охоту на папу.

Белла с недоверием смотрела на Пич.

– Пич, приди в себя. Даже если в прошлом и существовал какой-то заговор, в чем ты меня никогда не убедишь, смерть твоего отца положила ему конец. Все кончено, Пич. Почему ты не можешь взять это в толк?

Конечно, умом Пич понимала, что мать скорее всего права. Но она уже не могла оставить эту тему. Подозрение, поселившееся в ее душе, не давало ей покоя.

– Потому что я убеждена – все, что случилось с папой в этом году, тесно связано между собой, включая этот пожар. Последние слова папы были «Не дай этим ублюдкам уйти от ответа». Я не успокоюсь, пока не выясню, что он имел в виду.

Белла вздрогнула. Умоляюще взглянула на Пич:

– Мы уже обсуждали это. Твой отец был не в себе перед смертью. Он даже не узнавал меня. Не придавай его словам большого значения – уверена, он бы этого не хотел.

Пич упрямо сжала губы. Отец вложил в ту фразу последние силы – и никто не переубедит ее, что она была сказана в бреду.

Белла встревоженно глядела на нее. Покачала головой. Выражение ее лица стало таким же, каким оно бывало, когда она пыталась уговорить маленькую Пич есть полезную морскую капусту.

– Тебе в последнее время приходилось трудно. Наверное, тебе показалось, что все рухнуло, когда ты одновременно потеряла отца и мужа. Но жизнь на этом не кончается. Пусть сейчас тебе кажется, что развод – это конец света, но потом все образуется.

– Не надо менять тему, – сказала Пич несколько резковато. Неужели мать права и все эти жуткие подозрения – просто следствие тяжело переживаемого развода? Или Белла пытается ей это внушить?

– Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Ты еще молода и привлекательна. Может быть, тебе когда-нибудь снова захочется выйти замуж.

– Благодарю за доверие, но я уже достаточно пожилая и далеко не привлекательная. И никто сейчас не выходит замуж. Завязывают отношения, съезжаются, и тому подобное. Теперь, когда люди трахаются, как кролики, это дипломатично называют серийной моногамией.

Белла вздрогнула.

– Я никогда раньше не слышала, чтобы ты употребляла такие слова. Это на тебя не похоже.

– Просто трезво смотрю на вещи. У одинокой женщины моих лет столько же шансов выйти замуж, сколько попасть под удар молнии. Кроме того, я еще не разведена. – Пич скрипнула зубами. Зачем она позволила Белле сбить себя?

– А как же Ари? Он так внимателен – и он очень красив.

– Я ему плачу за то, что он так внимателен. Он мой служащий.

– Эти желтые розы говорят о том, что ему хотелось бы быть не только служащим.

– Если ты и правда желаешь мне счастья, пожалуйста, больше о нем не вспоминай, – взмолилась Пич.

Не хватало только, чтобы мама окружила этого человека ореолом романтики. Она и сама слишком успешно это делает.

– Извини, не хотела тебя огорчать. Ты уже думала о будущем, строила какие-то планы?

– Я собираюсь проводить больше времени в редакции журнала, – сказала Пич и сама удивилась своим словам.

Белла понимающе улыбнулась:

– Это правильно. Мистер Раппапорт такой приятный мужчина.

– Черт побери! Ты опять о том же. У тебя хватка, как у бульдога. Мое желание проводить больше времени в редакции не имеет никакого отношения к Ари – по крайней мере как к мужчине, – заявила Пич скорее себе, чем матери. – Он раньше был первоклассным специалистом в области журналистских расследований. Я собираюсь попросить его помочь мне выяснить, что значили последние папины слова.

Когда Пич увидела, с кем приехал Ари на отпевание, она поняла, что у нее нет ни единого шанса. С Синди ей не сравниться. Теперь благодаря Белле и дюжине желтых роз он снова ворвался в ее мысли подобно урагану, сметающему все на своем пути.

Нет, она должна выкинуть его из головы. Для нее он только опытный журналист.

Ну пускай он очень красив, что с того?

Пускай он ее поцеловал, что с того?

Один поцелуй – еще не роман, как одна кость – еще не скелет. Итак, решено. От Ари ей нужен только его ум. Главное, не забыть об этом.

Глава 7

Ари и Берт встречались в кафе университетского городка каждое субботнее утро в десять часов. Там они неспешно завтракали булочками-багель, копченой лососиной, плавленым сыром и бразильским кофе и беседовали ни о чем – возможно, несколько дольше, чем необходимо, но одиночество давало о себе знать. Прежде чем уйти, Ари всегда заказывал дюжину отборных багелей с разнообразными сортами плавленого сыра в придачу, чтобы взять с собой.

В это утро, положив в микроволновку пару багелей-халапеньо, он стоял перед распахнутым холодильником, пытаясь решить, что будет лучшим дополнением к блюду – плавленый сыр с овощами или с чесноком.

Ари считал себя искусным кулинаром. Он умел приготовить обжигающий рот и выворачивающий внутренности зеленый чили по всем правилам мексиканской кухни или потрясающего цыпленка-каччаторе, заставляющего вспомнить о выжженных солнцем холмах Тосканы. Но лучшие свои блюда он научился готовить на кухне у матери. В его репертуар входили такие блюда, как блинчики с начинкой, кугель, голубцы и куриные грудки.

Он уже твердо выбрал сыр с овощами, когда зазвонил телефон. Ари даже вздрогнул от неожиданности. Кто, черт подери, мог ему позвонить, да еще так рано?

После гибели жены Ари сказал себе, что такого больше не повторится. Если дорогие тебе люди могут попасть из-за тебя под удар, сделай так, чтобы тебе не за кого было бояться. В результате, кроме Берта, у него больше не было близких друзей. А Берт не из тех людей, которые звонят по утрам.

В его квартире стоял всего один телефонный аппарат, старенький, самый примитивный, не снабженный автоответчиком, памятью или устройством для подтирания задницы в свободное время. Телефон этот стоял в гостиной, которая была обставлена мебелью, судя по всему, подобранной на помойке.

Ари мог позволить себе более пристойную мебель, но после смерти жены ему было наплевать на обстановку. Как и на многое другое. Он пробрался через заваленную книгами, журналами и всевозможными газетами гостиную, схватил телефонную трубку и прорычал:

– Раппапорт слушает.

В ответ раздался женский смех. От звуков этого смеха сердце запрыгало, как «попрыгунчик» на резиночке. Этот горловой смешок он узнал бы где угодно и когда угодно.

– Какой страшный рык! Не с той ноги встал? – спросила Пич.

– Можно и так сказать.

Прошлой ночью Ари видел ее во сне и проснулся в очень возбужденном состоянии, запутавшись в простыне. В таком состоянии любая нога – не та.

– Ари, ты еще там?

– Конечно, Пич. Что случилось?

– Мне нужно с тобой встретиться.

Ари чуть было не рванулся к двери, но вовремя вспомнил, что, во-первых, из одежды на нем только шорты, а во-вторых, он все еще держит телефонную трубку. Пожалуй, будет несколько невежливо так резко оборвать разговор.

– Когда вы вернулись из Вашингтона? – спросил он, стараясь говорить спокойно. От радости перехватывало горло.

– Вчера после обеда. Пока не забыла, спасибо за цветы.

– Я подумал, что тебя надо немного развеселить. – То ли она страшно соскучилась по нему за эти дни, то ли у нее неприятности. Он подозревал последнее. – Ты рановато. Что-нибудь случилось?

– Удивлена, что ты ничего не слышал. У тебя не включен телевизор?

– Я его никогда дома не включаю.

– Квартира моих родителей сгорела вчера ночью.

Теперь горло перехватило от страха.

– Вы с Беллой не пострадали?

– С нами все в порядке. Мы крепко спали у меня дома, когда это произошло. Но мама потеряла все, что у нее оставалось на память о жизни с отцом.

Голос Пич звучал так, что ему очень захотелось обнять ее и утешить. Если бы она была сейчас здесь, ничто в мире не остановило бы его. А по телефону… Как ей поможешь? Как облегчишь ее боль?

– Мне очень жаль. Могу я что-нибудь сделать, чтобы вам помочь?

– Собственно говоря, можешь. Я поэтому и звоню. Может, встретимся, пообедаем и заодно все обсудим?

Обед – это сущий пустяк. Он прошел бы по горящим углям, чтобы только хоть как-то помочь.

– Скажи где и когда.

– Знаешь «Морскую кухню» Тони Мандолы на улице Грей?

Он кивнул, потом спохватился, что она его не видит.

– Одно из моих любимых мест, – ответил он, а губы сами собой складывались в широченную улыбку. Пич назначила ему свидание. Он снова почувствовал себя тринадцатилетним мальчишкой – только без юношеских прыщей.

– Встретимся там в двенадцать часов, – произнесла Пич. И повесила трубку прежде, чем он успел задать хоть один вопрос.

Несколько минут он стоял с трубкой в руке и гадал, что у нее на уме, и надеялся, что это окажется он сам. Произнес про себя ее имя, потом повторил его вслух, наслаждаясь его звучанием.

Когда он в первый раз услышал ее имя, то подумал, что ни одна разумная взрослая женщина не позволит, чтобы ее называли Пич – Персик, как ни одному взрослому мужчине не понравится откликаться на имя Джонни-бой или Пузырь.

Однако, познакомившись с ней, он понял, насколько имя ей идет. Со своими волосами цвета заката, золотистой кожей и пышными формами, она напоминала ему спелый плод – и он часто представлял себе, как сладко было бы вкусить его.

Непрерывный зуммер таймера микроволновки вернул его с небес на грешную землю. Он бросился на кухню, вынул из печки багели, разрезал пополам, намазал плавленым сыром и сел завтракать.

Не успел он открыть рот, как снова зазвонил телефон. На этот раз на другом конце провода была Белла Морган.

– Ари, я так рада, что поймала вас до ухода на работу, – сказала она.

– Чуть раньше я беседовал с вашей дочерью. Она рассказала мне о пожаре. Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Собственно говоря, да, – ответила Белла. – Меня беспокоит Пич. Она так переживает.

– Настоящая мать! Вы-то сами как держитесь? – Ему очень нравилась Белла. Такие женщины редко встречаются в наше время.

– Спасибо за заботу. Со мной все в порядке. Ари, дорогой, я позвонила вам, потому что хочу попросить об одолжении.

Ари подозревал, что обаятельная Белла может кому угодно заговорить зубы и заставить делать то, что ей хочется. Наверное, это их семейная черта. Кстати о семье – похоже, сегодня он пользуется повышенной популярностью у женской половины семейства Морганов. Пич тоже хотела просить об одолжении. Интересно, это одно и то же одолжение?

Он совершенно искренне ответил Белле:

– Вам стоит только попросить.

– У Пич возникла навязчивая идея, что этот пожар – часть крупного заговора, организованного с целью погубить ее отца, – сказала Белла.

– Ну, вообще-то… при данных обстоятельствах… все это действительно кажется немного подозрительным, – осторожно ответил Ари.

– Может быть. Но Блэкджек умер. И все возможные заговоры умерли вместе с ним. А Пич не согласна. Она хочет вернуть доброе имя отца. Мы насчет этого поспорили. Я хочу, чтобы дочь продолжала жить своей жизнью, но она никак не может забыть о последних словах отца. Считает их чуть ли не скрижалями.

– А какое я имею к этому отношение?

– Она хочет, чтобы вы помогли ей в расследовании. Убеждена, что причиной его падения является какой-то страшный заговор. – Белла вздохнула. – Я хочу, чтобы вы убедили ее, что она ошибается.

– А если не получится?

– Откажитесь ей помогать. Пич – чудесная женщина, но она довольно непрактична. Если вы ей откажете, она не сможет продолжить дело самостоятельно.

– Сделаю все, что смогу, Белла. Но ваша дочь очень упряма.

Они еще немного поболтали, прежде чем попрощаться. Затем Ари печально поплелся на кухню. Его багель и кофе совершенно остыли, но теперь это было не важно. У него пропал аппетит.

Как он мог так сглупить – поверить, будто Пич захотелось его увидеть? На самом деле ей нужен был не Ари, а тот журналист – специалист по расследованиям, которым он когда-то был. Вот только никто и ничто в мире не сможет заставить его вернуться к прежней профессии. Даже Пич.

«Плохи мои дела», – думал Ари, убирая со стола. Он сам не мог понять, почему Пич так запала ему в душу.

Видит Бог, она совершенно не похожа на его жену. Хелен была высокой, худой, длинноногой и такой умной, что это его пугало, хотя он и сам с отличием окончил университет Беркли. Она не вылезала из потрепанных джинсов и с отвращением смотрела на мини-юбку, носила конский хвост и сама подстригала себе челку, и он до сих пор хорошо помнил ее неухоженные ногти, которые она так и не отучилась грызть.

Пич одевалась у модных кутюрье, регулярно посещала парикмахерскую и каждый день делала маникюр. Единственным общим с Хелен качеством Пич была ее глубокая порядочность.

Ари любил жену так, как только мужчина может любить женщину. После ее смерти он был уверен, что никогда снова не полюбит. Но он слишком хорошо себя знает, чтобы обманываться насчет своих чувств к Пич.

Он ее любит.

Назовите это чудом, катастрофой, бесом в ребро. Под любым названием это чувство его пугало до смерти. Тот, кто написал «лучше любить и погибнуть, чем вообще не любить», ни черта не понимал в том, о чем пишет.

Если он завоюет Пич и потеряет ее, не важно почему, он этого не переживет. Абсолютно точно.

* * *

Договорившись о свидании с Ари, Пич занялась другими важными делами, чтобы побыстрее покончить с ними и бросить все силы на расследование.

Сначала она поговорила со своим адвокатом. Он сообщил, что Герберт согласился с разделом имущества. У нее остаются дом и журнал. У Герберта – довольно внушительный пакет ценных бумаг, их общие сбережения, и в его распоряжении останется его практика, хотя ее приобретение когда-то оплатил ее отец. Это, конечно, несправедливо, но Пич было наплевать. Она хотела получить свободу. Развод будет окончательно оформлен менее чем через три месяца.

Затем она позвонила торговцу недвижимостью насчет продажи своего дома. Тот пообещал устроить все быстро и без осложнений. Они договорились, какова должна быть примерная цена. Получалась весьма внушительная цифра.

И все время, пока она занималась делами, она думала о предстоящем обеде с Ари. И всякий раз, когда она представляла себе, как будет сидеть напротив него за столом, у нее сжимался желудок, учащался пульс и разгорались щеки. Это состояние внушало тревогу, если не сказать больше.

Она сказала себе, что ее странная физиологическая реакция связана с тем, что появилась перспектива сделать что-то стоящее по делу отца, и тут же пристыдила себя. У нее никогда не получалось врать – ни другим, ни себе.

Принимая Ари на работу, Пич боялась, что его появление вызовет хаос среди работающих в редакции женщин. Но не подозревала, что одной из этих женщин станет она сама.

В десять тридцать она встала из-за стола в кабинете и пошла в свою комнату одеваться к обеду. При необходимости Пич умела одеться за полчаса, от душа до макияжа. Однако в это утро ей потребуется гораздо больше времени.

Она критическим взором окинула свой гардероб, пытаясь решить, что ей надеть. Платья, которые она надевала на благотворительные обеды, казались слишком солидными. Сшитые на заказ брюки и блейзеры для спортивных мероприятий грубоваты. Да к тому же еще все, что она мерила, требовалось ушить. Неудивительно, она в эти дни почти ничего не ела.

Ей хотелось выглядеть деловой, но женственной. Нет, не так, поправила она себя. Ей хотелось выглядеть убийственно великолепной. В конце концов она выбрала платье, в которое до того много лет не могла втиснуться, – простое льняное платье, бирюзовый цвет которого оттенял цвет ее глаз.