Текст книги "«Ни кацапа, ни жида, ни ляха». Национальный вопрос в идеологии Организации украинских националистов, 1929–1945 гг."

В своей книге украинский исследователь М. Гон приводит образцы листовок, распространяемых во второй половине 1930-х гг. в одном из районов Галичины: «Земля, которой владеют местные евреи, является собственностью украинской нации. Евреи – вечный враг украинской нации. От этого дня никто не идет работать к еврею. Евреи должны исчезнуть с украинской земли. Кто пойдет к еврею работать, будет сурово осужден, тяжко ранен. Прочь евреев»[409]409
  Гон М. Із кривдою на самотi: українсько-єврейськi взаємини на захiдноукраїнських землях у складi Польщi [1935-1939]. Рiвне, 2005. С. 75.


[Закрыть]. Хотя листовка не подписана, можно предположить, что она исходила от ОУН, поскольку только ОУН из украинских политических организаций 1930-х гг. была достаточно сильна, чтобы угрожать физической расправой ослушавшимся украинцам.

Во второй половине 1930-х гг. на Волыни начались антиеврейские акции. В 1936 г. на Волыни начались поджоги еврейских магазинов, организованные ОУН[410]410
  Гон М. Із кривдою на самотi: українсько-єврейськi взаємини на захiдноукраїнських землях у складi Польщi [1935-1939]. Рiвне, 2005. С. 79–80.


[Закрыть]. На одной из встреч проводников ОУН Костопольщины в 1937 г. было решено, что «евреи вредны для украинской нации, необходимо от них избавиться» («позбутися»). Избавиться было решено путем поджогов еврейских домов, магазинов. После подобных акций в Костополе, Деражне, Берестовце, Ставке, Диксине без крыши над головой оказалось 100 еврейских семей[411]411
  Гон М. Із кривдою на самотi: українсько-єврейськi взаємини на захiдноукраїнських землях у складi Польщi [1935-1939]. Рiвне, 2005. С. 102.


[Закрыть]. Возможно, дополнительным стимулом к антиеврейским поджогам на Волыни стало сильное влияние коммунистов на этих землях. Вероятно, украинские националисты рассматривали евреев как опору коммунизма и поэтому решили продемонстрировать свое отношение к нему таким способом. Примечательно, что в данном случае инициатива исходила «снизу», с мест, а не была инициирована ПУН или КЕ ОУН[412]412
  Справедливости ради стоит отметить, что адвокат С. Шухевич (дядя Р. Шухевича), защищавший на суде обвиняемых, высказывал некоторые сомнения в том, за поджогами еврейских домов стояла именно ОУН, предполагая, что возможно здесь имел факт провокации «дефензивы»: Шухевич С. Моє життя. Спогади. Лондон, 1991. С. 540–545.


[Закрыть].

Антиеврейские выступления отмечались и в других районах Западной Украины. Так, по данным польской полиции, в 1936 г. в Бережанском, Подгаецком и Рогатинском повитах[413]413
  Повит (укр. повiт, польск. powiat) – единица административно-территориального деления межвоенной Польши. Повит занимал среднее положение между воеводством и гминой. Примерно соответствовал российскому уезду.


[Закрыть] было зарегистрировано в общей сложности более 20 антиеврейских выступлений[414]414
  Руккас А. Збройнi загони Органiзацiï украïнських нацiоналистiв на Бережанщинi (вересень 1939 р.) // Український визвольний рух. Зб. 3. До 75-лiття Органiзацiї Українських Нацiоналiстiв. Львiв, 2004. С. 147.


[Закрыть]. В данном случае, однако, не понятно, в чем именно заключались антиеврейские выступления и насколько они были проявлением целенаправленной политики ОУН, а насколько – стихийными антиеврейскими выступлениями украинцев.

В использовании экономических методов против евреев, украинские националисты были не одиноки. Польские правые политические силы также проводили антиеврейскую кампанию бойкота[415]415
  Chojnowski A. Koncepcje polityki narodowościowej rządów polskich w latach 19211939. Wroclaw-Warszawa, Kraków-Gdańsk, 1979. S. 172.


[Закрыть]. При оценке антиеврейской практической политики ОУН, «экономического антисемитизма», необходимо различать две вещи: 1) собственно экономическая «антиеврейская» политика, вроде бойкота еврейских товаров, мер, нацеленных на устранение из экономики Западной Украины еврейского посредничества, как и любого другого посредничества, негативно сказывающегося на положении рядового украинского населения, и распространение, в качестве ответа, украинской экономической кооперации; 2) меры, которые, возможно, и направлены против еврейской экономики, но имеющие явно антиправовой, насильственный характер – поджоги еврейских магазинов и битье стекол.

Украинский исследователь В. Вятрович считает, что ненависть к коммунистам была первична, более того, антиеврейские акции прооуновской молодежи В. Вятрович квалифицирует как антикоммунистические и антиалкогольные акции, намеренно выдаваемые польской властью за антиеврейские[416]416
  В`ятрович В.Вказ. прац. С. 45–49.


[Закрыть]. Однако то, что, по крайней мере, часть проводимых ОУН акций были именно антиеврейскими акциями, находит подтверждение и в оценках этих действий со стороны КПЗУ. Последняя четко различала антикоммунистические акции и акции антиеврейские[417]417
  РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 124. Д. 486. Л. 146; Оп. 126. Д. 85. Л. 98;. Д. 95. Л. 12.


[Закрыть].

В документах КПЗУ встречаются сообщения об уничтожении боевками ОУН евреев. Так, на Макивке после провокационной проповеди «попа», призывавшего убивать коммунистов, оуновцы убили трех людей, включая еврея-извозчика, который ехал по дороге, и сторонника коммунистов товарища Пона, еврея[418]418
  Там же. Оп. 126. Д. 95. Л. 21.


[Закрыть]. Также коммунисты сообщали о погроме, организованном ОУН совместно с УНДО, в Сколе против евреев и коммунистов.

Нельзя согласиться с современным украинским исследователем В. Вятровичем, который считает, что использование украинскими националистами словосочетаний «жидо-коммунизм», «жидо-коммуна», «еврейско-московское господство» ни в коем случае не свидетельствует об антисемитизме ОУН, а лишь отражает широко распространившийся в мире стереотип, отождествляющий коммунизм и евреев[419]419
  В`ятрович В. Вказ. прац. С. 41–45


[Закрыть]. Распространенность стереотипа отнюдь не делает его менее антисемитским. И этот «стереотип» вовсе не безобиден. Во время революционных событий 1918 – начала 1920-х гг. в некоторых местах Украины был распространен лозунг «бей жидов, потому что они коммунисты»[420]420
  Книга погромов. Погромы на Украине, в Белоруссии и европейской части России в период Гражданской войны 1918-1922 гг.: Сборник документов / Отв. ред. Милякова Л.Б. М. 2007. С. XV.


[Закрыть]. И воплощение этого лозунга в жизнь привело к тому, что недовольство, связанное с политикой коммунистических властей, люди вымещали на евреях, что привело к многотысячным жертвам[421]421
  Там же. С. XІІ–XІІІ.


[Закрыть]. В дальнейшем, к началу Великой Отечественной войны, этот стереотип только укрепится, и так же, как во время революции, приведет к убийствам еврейского населения.

После занятия советскими войсками осенью 1939 г. Западной Украины сформировавшийся еще во время революции стереотип об СССР, как о «жидо-коммуне» и о засилье евреев в советских правоохранительных органах, в Галичине только укрепился[422]422
  Андрiйчук М. Вказ. прац. С. 69.


[Закрыть]. Его укреплению способствовала форсированная советизация региона. Многие лидеры и члены прежних «буржуазных» политических партий, культурные деятели арестовывались, тысячи реальных и мнимых врагов советской власти, социально чуждых и политически неблагонадежных граждан высылались в Сибирь. Особое внимание советских органов привлекала деятельность ОУН – единственной политической организации межвоенной Польши, которой, пускай и в глубоком подполье, удалось сохраниться, и которая продолжала свою деятельность. По Западной Украине прокатилась война арестов членов ОУН[423]423
  Подробнее о советской политике на присоединенных землях см.: Баран В., Токарський В. Україна: Захiднi землi: 1939-1941 рр. Л., 2009.


[Закрыть]. По свидетельствам самих оуновцев, в некоторых регионах им был нанесен ощутимый удар. Ответственность за это вновь возлагали на евреев. Справедливости ради стоит отметить, что процент евреев в органах устанавливаемой советской власти был несколько выше, чем их число в населении региона, однако этому есть свое объяснение: впервые местные евреи получили возможность, не испытывая никакой дискриминации, включиться в политическую жизнь страны. Но даже такая большая представленность евреев в советских органах была только относительна – евреи отнюдь не составляли основу политического советского аппарата в регионе[424]424
  Подавляющее большинство представителей партийного аппарата на западноукраинских землях в 1939-1941 гг. составляли не евреи, а украинцы. См.: Борисенок Е.Ю. Кадровая политика большевиков в западных областях Украины в 19391941 гг. // Западная Белоруссия и Западная Украина в 1939-1941 гг.: люди, события, документы. Спб., 2011. С. 177–199.


[Закрыть]. Существовавший среди украинских националистов и в украинском обществе вообще стереотип еврея-коммуниста укрепился и к началу войны достиг своего апогея, когда степень агрессивности, питаемой к «жидо-коммуне» украинскими националистами и нацистами мало, чем отличались. Тот факт, что евреи, также как и представители других народов Западной Украины, высылались в Сибирь, украинскими националистами просто «не замечался».

Некоторые украинские националисты после присоединения Западной Украины к СССР прямо выражали недовольство тем, что в СССР «при власти стоят евреи»[425]425
  Сергiйчук В. Український здвиг: Прикарпаття… С. 21.


[Закрыть]. В селе Добротово Надворнянского повита два члена ОУН говорили населению, что «коммуна отберет землю у всех богатых, а бедных потом заберут и отправят в Сибирь, что Красная Армия закроет все церкви, детей заберут в отдельные здания, а над украинцами коммуна поставит евреев с нагайками»[426]426
  Сергiйчук В. Український здвиг: Прикарпаття. С. 33.


[Закрыть].

На ІІ Съезде ОУН-Б в 1941 г. была сформулирована позиция украинских националистов относительно евреев. В политических постановлениях съезда отмечалось, что «евреи в СССР являются наипреданнейшей опорой господствующего большевицкого режима и авангардом московского империализма в Украине. Противоеврейские настроения украинских масс использует московско-большевицкое правительство, чтобы отвернуть их внимание от действительной причины лиха и чтобы во время восстания («зриву») направить их на погромы евреев. Организация украинских националистов борется против евреев как опоры московско-большевицкого режима, осознавая в то же время, что Москва – главный враг» (п. 17)[427]427
  Сергiйчук В. Український здвиг: Прикарпаття. С. 43.


[Закрыть]. В том, что украинский национализм рассматривал евреев как орудие московского империализма, нет ничего удивительного и нового. Такое восприятие евреев было распространено не только среди авторов, писавших в журналах ОУН, но и среди части украинской интеллигенции вообще. Это определение «еврейства» различные исследователи часто трактуют по-разному, в зависимости от личных пристрастий автора по отношению к ОУН. Противники ОУН часто приводят этот пассаж в качестве примера антисемитизма ОУН. Сторонники же обращают внимание на то, что ОУН выступала против того, чтобы все беды Украины сваливать на евреев[428]428
  Примечательно, что мельниковцы использовали «умеренность» текста пункта политических постановлений относительно евреев для обвинений бандеровцев в филосемитизме. См.: Зрив. б/м. б/д. С. 14–15.


[Закрыть]. С определенностью тут можно сказать, что, во-первых, это положение явно антисемитское, поскольку рассматривает евреев как совокупную этническую группу, коллективно ответственную за беды (хотя и не все) Украины. Во-вторых, отмечается, что евреи не являются главным врагом Украины, а всего лишь орудием и опорой московского империализма. Но из того факта, что украинцев предостерегают от того, чтобы сваливать всю вину на евреев, еще не следовало, что евреи, согласно ОУН, ни в чем не виноваты.

Как рассматривать эти постановления в свете Холокоста и последующей военной истории Украины? Никаких практических действий программные постановления ОУН не предполагали. «Еврейский пункт» можно было трактовать как в пользу антиеврейской деятельности во время войны, так и против. Для действий украинских националистов и их сторонников в отношении евреев во время войны большую роль будут играть не программные положения, а конкретные приказы и инструкции, а также идеологический и бытовой опыт, выработанный ОУН и повседневным общением западных украинцев с евреями.

Некоторые украинские историки считают отношение украинских националистов к евреям как к народу, склонному к поддержке Советского Союза и поэтому враждебному украинцам, целиком закономерным, а сам факт какой-то особой поддержки евреями советской политики объективным, а поэтому отношение украинских националистов к ним совершенно оправданным[429]429
  В`ятрович В. Вказ. прац. С. 42–44, 52-56; Деревiнський В. Ставлення ОУН(Б) та УПА до сусiдних народiв та на нацiональних меньшин. Київ, 2006. С. 34–35; Гунчак Т. Вказ. прац. С. 252–262.


[Закрыть]. Тут стоит заметить, что обвинения евреев в поддержке врагов, в том, что евреи являются «пятой колонной» врага в стране, которая их приютила, были свойственны не только украинским националистам. Это был антисемитский стереотип, общий для многих правых европейских движений первой половины XX века. Еще во второй половине XIX в. евреи стали рассматриваться в Румынии как выразители интересов иностранных государств (Австрии и России)[430]430
  Turczynski E. The Background of Romanian fascism // Native fascism in the Successor States, 1918-1945 / Ed. by P.F. Sugar. Santa Barbara, 1971.P. 104-105.


[Закрыть]. Этот стереотип только усилился после Первой мировой войны, когда евреев стали считать главными сторонниками Австрии. На евреев был наклеен ярлык «пораженцев»[431]431
  Іbid. P. 107.


[Закрыть]. В СХС сербские политики обвиняли евреев Воеводины в сочувствии венгерскому национальному движению и коммунизму[432]432
  Кољанин М. Jевреjи и антисемитизам у краљевини Jугославии 1918-1941. Београд, 2008. С. 199, 207.


[Закрыть]. Хорватские же правые политики, в свою очередь, обвиняли евреев в службе югославской идее и поддержке сербов[433]433
  Кољанин М… С. 284–285.


[Закрыть]. Кроме этого, хорватские профашистские националисты усташи также отождествляли евреев и коммунистов[434]434
  Ognyanova І. Nationalism, National Policy in the Іndependent State of Croatia (1941-1945) // Topics in Feminism, History and Philisophy, ІWM Junior Visiting Fellows Conference, Vol. 6. Vienna, 2000. P. 16.


[Закрыть].

Пожалуй, важной отличительной особенностью антисемитизма украинского национализма, выделявшего его на фоне большинства центрально-восточных европейских националистических антисемитских движений, было отсутствие антимасонских и конспирологических мотивов (убежденности в существовании всемирного еврейского заговора и отсылок к «Протоколам сионских мудрецов»).

Антимасонство было составной частью многих восточноевропейских националистических движений: польского[435]435
  Kawalec K. Narodowa Demokracja wobec faszyzmu 1922-1939. Warszawa, 1989. S. 192193.


[Закрыть], хорватского[436]436
  См., например: Židovi: Іzložba o razvoju židovstva i njihovog rušilačkog rada u Hrvatskoj prije 10.ІV.1941. Rješenje židovskog pitanja u N.D.H. 1942.


[Закрыть], румынского[437]437
  См., например: Кодряну З.К. Моим легионерам. Тамбов, 2009. С. 63.


[Закрыть], не говоря уже о немецком национал-социализме, и было тесно связано с антисемитизмом, однако среди украинских националистов антимасонство не играло какой-либо существенной роли. Обращение к «Протоколам сионских мудрецов» также было чуждым западноукраинскому варианту антисемитизма.

Стоит отметить, что по сравнению с другими праворадикальными и фашистскими движениями центральной и Восточной Европы антисемитизм имел для украинских националистов гораздо меньшее значение. Особенно это бросается в глаза при сопоставлении документов и украинских националистов и польских националистов – эндеков и оэнеровцев, с которыми украинские националисты Западной Украины в межвоенный период жили в одном государстве. Для польских националистов еврейский вопрос был одним из основных вопросов повестки дня, а евреи – главной причиной всех польских несчастий. Уже к началу 1930-х гг. они имели свои планы решения еврейского вопроса.

Так, в программном документе Лагеря Великой Польши (Oboza Wielkej Polski – OWP), непартийного объединения, созданного в конце 1926 г… польскими нацонал-демократами, «Руководство в вопросах: еврейском, славянских меньшинств, немецком и основах хозяйственной политики», который был написан в 1932 г., был заявлен набор мер, призванных разрешить «еврейский вопрос».

Авторы «Руководства» отрицали возможность ассимиляции евреев как расы без последствий для поляков, поскольку в случае ассимиляции они передали бы часть своих азиатских «элементов» полякам.

В «Руководстве» разграничивались понятия «гражданства» и «принадлежности государству». Евреи могли иметь только статус «принадлежащих» государству. Они не могли избирать и быть избранными, быть преподавателями и учителями, государственными чиновниками, адвокатами, нести воинскую службу и т. д.

Евреи не могли обучаться в высших, средних и любых государственных школах, они должны были учиться только в еврейских частных школах (но не университетах). Лидеры Лагеря Великой Польши выступали за то, чтобы евреи не могли работать в польских журналах и изданиях, а «еврейские» книги и журналы должны были помечаться специальным знаком. Евреям запрещалось заниматься сельским хозяйством, заниматься ростовщичеством и иметь в собственности недвижимое имущество за пределами гетто, в которых все евреи должны были жить. В свете этого совершенно естественно, что составители документа выступали за запрет смешанных браков между поляками и евреями[438]438
  Życie i śmierć dla Narodu! Antologia myśli narodowo-radykalnej z lat trzydziestych XX wieku / Pod red. A. Mellera i P. Tomaszewskiego. Warszawa. 2011. S. 83-87.


[Закрыть].

В подобном духе была выдержана и декларация Национальнорадикального лагеря (ONR), созданного в 1934 г., в которой провозглашалось, что еврей не может быть полноправным гражданином польского государства, но может быть «принадлежащим государству»[439]439
  Życie i śmierć dla Narodu!.. S. 102. Примечательно, что это положение декларации предвосхищало Нюрнбергские законы, которые будут приняты в нацистской Германии только через полтора года.


[Закрыть]. Идеалом для национал-радикалов была эмиграция евреев из Польши.

Очевидно, что на подобном фоне антисемитизм украинских националистов выглядел довольно блекло. Из всех националистических авторов, писавших на еврейские темы, только В. Мартынец представил программу, сравнимую по мощи своей антиеврейской направленности и предлагаемых им практических мер по решению «еврейского вопроса», с программой польских эндеков. Существенным отличием здесь является то, что, хотя В. Мартынец и был влиятельной фигурой в ПУН, в своей работе он, видимо, излагал собственный взгляд на проблему, а не общий взгляд всей организации.

Сравнительно небольшое внимание, которое украинские националисты уделяли еврейскому вопросу неудивительно: в условиях разделенности украинских земель между несколькими государствами, репрессий против украинской культуры и националистического актива в Польше перед украинскими националистами стояли более неотложные проблемы, что вело к смещению еврейского вопроса на обочину теоретической мысли. Однако, несмотря на отсутствие четких планов решения «еврейского вопроса», которые были у польского и многих других националистических движений межвоенной Европы, в идеологии ОУН в предвоенные годы сложился устойчивый антиеврейский стереотип «жидо-большевизма», который подготовил почву для еврейских погромов, прокатившихся по территории Западной Украины вскоре после нападения Германии на СССР.

1.5. ОУН и поляки в 1930-е гг.

Отношения поляков и украинцев на западных украинских землях имеют длительную предысторию противостояний и конфликтов. Поэтому неудивительно, что некоторые историки пытаются вывести корни польско-украинского вооруженного противостояния в годы Второй мировой войны чуть ли не из Хмельничины. Но, на наш взгляд, такое удревнение украинско-польского противостояния 1940-х гг. очень мало расскажет нам о реальных причинах конфликта. Его корни мы должны искать в менее отдаленном прошлом.

После разделов Речи Посполитой украинские земли оказались в составе двух государств. Волынь перешла под скипетр императора Российской Империи, а Галичина – Австрии. Положение украинских земель в Российской империи и Австрии существенным образом различалось. Если в России вплоть до 1905 г. фактически отрицались любые права украинцев на культурно-национальное развитие, то в Австрийской Галиции ситуация была более благоприятной для развития украинского национального движения. В Галиции украинцы получили возможности для развития языка, открытия украинских школ, со временем они получили право выбора украинских депутатов в рейхсрат. Однако ситуация в Галиции осложнялась тем, что власти Австро-Венгрии фактически дали Галицию на откуп полякам, занимавшим все важные административные места в регионе, которые они в том числе использовали для борьбы с украинским национальным движением. Все это вело к развитию и укреплению антипольских стереотипов среди украинской интеллигенции.

Еще более важным для формирования ненависти к полякам и польскому господству среди части украинского населения Галичины стал опыт украинско-польской войны 1918-1919 гг., которая закончилась поражением Украинской Галицкой армии. После этого украинская Галичина перешла в руки поляков, хотя ее юридический статус не был окончательно определен вплоть до 14 марта 1923 г., когда Совет Послов утвердил передачу Восточной Галиции Польше.

Украинские земли в межвоенной Польше не составляли единого административного целого, а были распределены в составе нескольких воеводств. Галичина была поделена на три воеводства: Тарно-польское[440]440
  По главному городу воеводства – Тарнополя, современного Тернополя.


[Закрыть], Станиславское[441]441
  По главному городу воеводства – Станислава, современного Ивано-Франковска.


[Закрыть] и Львовское. Причем последнее было специально сильно расширено на запад и включало польские земли, что позволяло польским властям говорить о польском характере воеводства. Украинские земли бывшей Российской Империи были включены в состав Волынского, Полесского и Люблинского воеводств. Если в Волынском воеводстве украинцы составляли большинство населения, то в Полесском воеводстве украинцы заселяли только южную часть воеводства, а в Люблинском – восточную. На остальной территории Полесского воеводства его части проживали белорусы и национально не определившиеся «тутейшие». Стоит заметить, что в целом национальное самосознание местного украинского населения было достаточно низким по сравнению с Волынью и тем более Галичиной[442]442
  Польские власти использовали этническую неопределенность населения Полесья. Так, по результатам переписи 1931 г. в графу «тутейшие» попало около 700 тысяч украинцев и белорусов: Ogonowski J. Uprawnienia językowe mniejszości narodowych w Rzeczypospolitej Polskiej, 1918-1939. Warszawa, 2000. S. 26.


[Закрыть]. Большая часть Люблинского воеводства кроме восточной украинско-польской части была заселена поляками.

Для того чтобы лучше понять отношение украинских националистов к польскому населению, проживавшему на западноукраинских землях, необходимо несколько слов сказать об этносоциальном составе Волыни и Галичины.

В межвоенные период поляки составляли достаточно большой процент населения Волыни и особенно Галичины. Согласно данным надлежащим образом проведенной переписи населения 1931 г. поляки составляли 50 % жителей Тарнопольского воеводства и 58 % Львовского. В остальных «украинских» воеводствах процент поляков был существенно ниже – 25 % в Станиславском, 17 % – в Волынском, 15 % – в Полесском воеводстве[443]443
  Krysiński A. Ludność polska a mniejszości w Polsce w świetle spisów ludności 1921 i 1931. Warszawa. S. 27.


[Закрыть]. Основываясь на данных переписи о вероисповедании, украинские ученые оспаривали официальную статистику относительно численности поляков в Галичине, утверждая, что украинцы составляют большинство населения трех воеводств Галичины, при этом они признавали, что поляки составляют значительную часть населения региона[444]444
  Кубiйович В. Науковi працi. Т. 1. / За ред. О. Шаблiя. Львiв, 1996. С. 269–273.


[Закрыть].

В отдельных районах Галичины (главным образом в районе Тернополя) в зонах компактного расселения поляков процентное соотношение поляков достигало 40 процентов[445]445
  Кабузан В.М. Указ. соч. С. 562, 646.


[Закрыть]. Польским по своему характеру был центр украинской общественно-политической жизни Галичины город Львов. В нем украинцев в 1931 г. было всего около 16 %. Высоким был удельным вес поляков и в других городах Галичины. На Волыни ситуация была другой. Число поляков, проживавших на Волыни, было существенно меньше, чем в Галичине и не превышало 15 %[446]446
  Кубiйович В. Науковi працi. Т. 1. / За ред. О. Шаблiя. Львiв, 1996. С. 271–280; Макарчук С.А. Этносоциальное развитие и национальные отношения на западноукраинских землях в период империализма. Львов, 1983. С. 147–148.


[Закрыть]. Положение на Волыни от ситуации, сложившейся в Галичине, отличало наличие польских колонистов: в межвоенные годы польские власти поощряли переселение польских семей в Волынское и Полесское воеводства, стремясь таким образом исправить в свою пользу негативный демографический баланс на этих землях.

Точное число осадников, поселившихся на украинских землях, неизвестно. По всей видимости, их вместе с членами семей насчитывалось несколько десятков тысяч[447]447
  Макарчук С.А. Этносоциальное развитие… С. 133–134. При этом на Волыни только военных осадников с членами семей было, по всей видимости, более 8 тысяч.


[Закрыть].

Очевидно, что присоединение западноукраинских земель к Польше вопреки желанию большинства населения, жесткая польская политика по отношению к украинцам, направленная на ассимиляцию украинского населения[448]448
  О польской политике по отношению к украинскому населению в 1920-1930-е гг. см.: Chojnowski A. Koncepcje polityki narodowościowej rządów polskich w latach 19211939. Wroclaw-Warszawa, Kraków-Gdańsk, 1979. P. 45–67, 147-160, 173-20; Miraniwicz E. Białorusini i Ukraińcy w polityce obozu piłsudczykowskiego. Białystok, 2007.


[Закрыть], не могли не вызвать недовольство украинского населения.

Изначально большинство украинских политических партий занимали антипольские позиции. Однако со временем ситуация изменилась. После начала репрессий против украинской интеллигенции в СССР и голода/голодомора 1933 г.[449]449
  О реакции западноукраинского населения и политических партий на голодомор см.: Папуга Я. Захiдна Украïна i голодомор 1932-1933 рокiв. Львiв, 2008.


[Закрыть] многие украинские политические партии ІІ Речи Посполитой стали искать возможность налаживания отношений с польскими политическими силами, рассматривая пребывание украинских земель в Польше как меньшее зло по сравнению с угрозой украинцам, исходящей со стороны большевиков[450]450
  О контактах и переговорах между крупнейшей украинской партией Польши УНДО и польскими властями см.: Chojnowski A. Koncepcje polityki narodowościowej rządów polskich w latach 1921-1939. Wroclaw-Warszawa, Kraków-Gdańsk, 1979. P. 173196, 201-205; Зашкiльняк Л. Генеза i наслiдки украïнсько-польськоï нормалiзацiï 1935 р. // Polska i Ukraina: sojusz 1920 roku i jego następstwa. Toruń, 1997. S. 431-454.


[Закрыть].

В начале 1920-х гг. были созданы и отдельные пропольские украинские партии, занявшие позицию полной лояльности по отношению к польскому государству. К таким партиям относились созданная в 1924 г. Украинско-русская партия хлеборобов («Українська-руська партiя хлiборобiв») и созданный в 1926 г. Украинский народный союз («Український народний союз»).

Кроме того, в начале 1920-х гг. с пропольских позиций выступал и идеолог украинского национализма Д. Донцов. Он полагал, что для успешной борьбы против России украинцам нужно ориентироваться на Польшу. Подробно свои геополитические представления о значении ориентации на Польшу он обозначил в работе «Основы нашей политики»[451]451
  См.: Донцов В. Пiдстави нашоï полiтики. Вiдень, 1921. Особенно С. 96–100.


[Закрыть].

Пропольской ориентации придерживалось и правительство УНР в изгнании. Как известно, в свое время С. Петлюра заключил союз с Й. Пилсудским ради совместной борьбы с большевиками.

В эмиграции С. Петлюра, несмотря на провал заключенного в 1920 г. союза с Польшей, продолжал считать СССР основным врагом Украины и выступать за союз с Польшей. После убийства С. Петлюры в 1926 г. правительство УНР в изгнании во главе с А. Ливицким, продолжало ориентацию на Польшу, надеясь, что она поможет добиться независимости Украины. В августе 1926 г. А. Ливицкий при посредничестве В. Славека передал Й. Пилсудскому меморандум с предложением создать украинский военный штаб, который бы работал над планом воссоздания Армии УНР на случай войны. В феврале 1927 г. такой штаб действительно был создан и некоторое время действовал нелегально[452]452
  Wiszka E. Emigracja Ukraińska w Polsce, 1920-1939. Toruń, 2004. S. 98.


[Закрыть]. Хотя польские власти и не решились на новый поход на Киев, они поддерживали Государственный центр УНР, в том числе и финансово[453]453
  Нариси з iсторiї дипломатiï України. Київ, 2001. С. 456, 458-460.


[Закрыть].

Подобная пропольская, «соглашательская», позиция правительства УНР в изгнании, не брезговавшего сотрудничеством с «оккупантами», и политика западноукраинских политических партий, направленная на компромисс с польскими властями ради уступок украинцам, не затрагивавших вопроса «оккупации» западноукраинских земель, совершенно не устраивала ОУН, которая в начале 1930-х гг. стала одним из наиболее активных выразителей недовольства украинцев польской антиукраинской политикой. В отличие от многих других западноукраинских партий, часто стремившихся найти какой-либо политический компромисс с польской политической элитой, украинские националисты последовательно выступали против оккупации украинских земель Польшей[454]454
  В соответствии с одним из пунктов «резолюций», принятых на КУН в 1929 г. ОУН не признавала международные пакты, которые создали и закрепили положение раздела украинских земель: Резолюцiï Конґресу Украïнських нацiоналiстiв // Конґес Українських Нацiоналiстiв 1929 р. С. 304.


[Закрыть] (пребывание западноукраинских земель в составе Второй Речи Посполитой они воспринимали именно как оккупацию) и отвергали любые компромиссы с польской властью. Украинская полонофильская эмиграция (равно как и западноукраинские сторонники соглашательства с Польшей) стала объектом жесткой критики со стороны ОУН[455]455
  В качестве примеров подобной критики см., например: Андрiєвський Д. Два акти // Розбудова Нацiї. 1931. Ч. 3-4. (39-40). С. 65–69; Вiн же. Українська державнiсть чи польський державний вiз… // Розбудова Нацiї. 1931. Ч. 5-6 (41-42). С. 117–123; Богуш В. Мiж двома iмперiялiзмами // Розбудова Нацiї. 1931. Ч. 5-6 (41-42). С. 123127; Сциборський М. Щоби закiньчити паперову вiйну // Розбудова Нацiї. 1929. Ч. 10-11 (22-23). С. 341–345.


[Закрыть].

При этом объектом ненависти украинских националистов становилось не только польское правительство или пропольски настроенные украинские политики, зачастую им становилось само польское население западноукраинских земель.

Этому способствовало и то, что национальный аспект «польского вопроса» на западноукраинских землях отягощался социальным. Большинство крупных земельных собственников в Галичине были поляками, что в условиях бедности украинского населения вызывало недовольство украинских крестьян. Летом 1930 г. это недовольство перешло в открытое противостояние, когда украинцы массово начали поджигать помещичьи хозяйства (так называемая «саботажная акция»). Изначально «саботажная акция» была инициирована местными активистами ОУН, однако акты саботажа совершались не только активистами ОУН[456]456
  Скакун Р. «Пацiфiкацiя»: польськi репресiï 1930 року в Галичинi. Львiв, 2012. С. 20–44.


[Закрыть]. Всего с июля 1930 по ноябрь 1930 г. украинскими крестьянами было проведено несколько сотен актов саботажа: поджоги домов, хозяйственных строений, скирд. Большая часть актов саботажа была направлена против польских помещиков, осадников, «кулаков» и представителей польской администрации[457]457
  Васюта І. Селянський Рух на Захiднiй Украïнi 1919-1939 рр. Львiв, 1971. С. 118.


[Закрыть].

Решение о проведении саботажной акции исходило снизу и полностью вписывалось в концепцию «перманентной революции», разработанной идеологами ОУН. Согласно этой концепции украинским националистом было необходимо путем «постоянного революционного кипения» беспрерывно проводить самые разнообразные акции против польского государства, стремясь, таким образом, рано или поздно поднять украинский народ на революционное выступление против Польши[458]458
  Перманентна революцiя // Сурма. 1930. № 10 (37). С. 4–8.


[Закрыть].

В ответ на крестьянские волнения польская власть развернула «пацификацию» – насильственно подавление выступлений украинских крестьян. Тысячи украинцев в ходе пацификации были подвергнуты физическим наказаниям (избиению), несколько украинцев были убиты, были разгромлены десятки читален «Просвит» и сожжены сотни украинских книг. Естественно, что подобная политика не способствовала росту авторитета польской власти в глазах украинских крестьян[459]459
  Подробнее о возникновении пацификации, реакции на нее украинских и международных политических сил см.: Скакун Р. «Пацiфiкацiя»: польськi репресiï 1930 року в Галичинi. Львiв, 2012.


[Закрыть].

В 1932 г., уже независимо от украинских националистов, на Волыни стали возникать восстания украинских крестьян против помещиков, осадников и представителей польской власти[460]460
  Кравець М.М. Революцiйний Рух на Волинi в перiод свiтовоï єкономичноï кризи в 1929 – 1933 рр. // З icторiï захiдноукраïнських земель. Вип. 3. Киïв, 1958. С. 123–128.


[Закрыть].

Крестьянские выступления 1930-х гг. носили как социальный, так и национальный характер. Антипольский фактор преобладал в саботажных актах, совершаемых украинскими националистами. Однако крестьянские выступления 1930-х гг. нельзя свести только к деятельности ОУН, они носили более широкий характер. В них участвовали не только члены и сторонники ОУН, но и прокоммунистически настроенные крестьяне Волыни. Несмотря на позднейшие попытки части украинской историографии представить крестьянские выступления украинцев 1930-х гг. как прямых предвестников Волынской резни, якобы имевшей характер народного восстания крестьян-украинцев против панов-поляков, между крестьянскими выступлениями 1930-х гг. и Волынской резней 1943 г. имелись существенные различия. Украинские восстания 1930-х гг. хотя и были направлены против поляков-панов и осадников, не были направлены против поляков как таковых, поляков как этнической группы. Целью антипольских действий УПА было имущество польских помещиков, борьба за изменение социально-политического строя и независимость Украины, а не жизнь поляков. Во время этнической чистки поляков на Волыни в 1943 г. целью украинских националистов было изгнание поляков с украинской «этнографической территории», а не уничтожение или присвоение себе их имущества, хотя возможность поживиться за счет польского имущества привлекла к антипольской акции ОУН дополнительное число украинцев.

В одной из своих брошюр, написанной в 1931 г., «Как и за что мы боремся с поляками» («Як i за що ми боремося з поляками») Краевая Экзекутива ОУН объясняла причины своей нелюбви к Польше и полякам и намечала методы своей борьбы за освобождение. Западноукраинские земли украинские националисты рассматривали как украинские земли, сотни лет назад завоеванные поляками, на которых с тех пор они проводят беспрерывную эксплуатацию украинского населения. Со времен завоевания западноукраинские земли стали ареной непрерывной борьбы между украинцами и поляками. Единственным возможным способом изменить ситуацию украинские националисты Галичины видели вооруженное восстание украинского народа. При этом, согласно авторам брошюры, «революционную борьбу» против польского господства «украинские массы» должны были начинать уже сейчас, путем экономической борьбы против поляков-колонистов (бойкот) и ответных акций, в том числе с применением методов физического воздействия, против польских полицейских, кооперативов и т. д.[461]461
  Як i за що ми боремося з поляками // Український визвольний рух. Зош. 2 Українско-польский конфлiкт 30-40-вi роки XX ст. Львiв, 2003. С. 8–14.


[Закрыть]

Украинские националисты использовали недовольство украинцев своим социальным положением для разжигания ненависти к полякам. Еще в начале 1930-х гг. украинские националисты в Галичине распространяли листовку, в которой рассказывалось о задачах будущего украинского государства. Среди прочего, отмечалось, что одна из задач заключается в том, чтобы «удалить за свои границы враждебный московский и польский элемент, который отбирает труд и землю у украинцев и помогает их порабощению»[462]462
  Кентiй А.В. Вказ. прац. С. 86.


[Закрыть].

Угроза изгнания поляков в случае продолжения польской политики порабощения Украины звучала и в некоторых антипольских стихотворениях, опубликованных в официальном органе УВО «Сурме»:

 
«Невинних жертв невинна кров на вiки вiчнiї
Присохне
На Тобi i на Твоїх дiтях.
А Твiй сплюгавлений покров iсторiя ще розiпне
Як не тепер, – то по столiттях.
Народе бiдний, памятай, що Ти навучишся
Судьбi
І будеш гiдний спожалiння,
Тодi катований мiй край сторицею вiддасть Тобi
Руїну, кров i всi терпiння!»[463]463
  Сурма. 1929. Ч. 12 (27). С. 1. «Невинных жертв невинная кровь на веки вечные засохнет || на Тебе и Твоих детях. || А твое жалкое одеяние история еще распнет || если не теперь, – то через столетия || Бедный народ, помни, что ты научишься у Судьбы || и будешь достоин сожаленья, || тогда замученный мой край сторицей отдаст Тебе || Руины, кровь и все терпенья».


[Закрыть].
 

Публиковались стихотворения, которые можно принять за угрозы физического изгнания поляков с украинских земель:

 
«За рани i муки
Пiмстять Борцiв руки,
За Сян втече Лях голiруч…
Скiнчиться неволя
І ляцька сваволя –
Гриницю їм вкаже наш меч»[464]464
  Сурма. 1929. Ч. 12 (27). С. 11. «За раны и муки || отомстят борцов руки, || за Сан убежит лях с голыми руками… || кончится неволя || и ляшский произвол – || границу им укажет наш меч».


[Закрыть].
 

Или подобного содержания:

 
«Тепер не спинимось в Замостю!
Не утече вiд помсти лях!
Вiд Брам Кракова до Варшави
Ляхiвським падлом встелим шлях»[465]465
  Сурма. 1931. Ч. 12 (51) С. 12. «Теперь мы не остановимся в Замостье! || Не убежит от мести лях!|| От Краковских Ворот до Варшавы || ляшской падалью застелим дорогу».


[Закрыть].
 

В других стихотворениях Польша изображалась дьявольским созданием:

 
«Польщо! Одвiчний демоне Вкраїни.
Вампире лютий, ненаситний,
Що вже столiттями цiлими
Спиває кров своїх офiр!
І може жити тiльки там
Де труп, де цвинтар i руїни (…)
Ти струп плюгавий, що обсiв
Народ-дiтину, – струп гидкий,
Якого навiть нам огнем
Не вдалось випалить, згоїти.
Ти новородок окаянний
І звiр мiж звiрами незнаний
Що iз зубами народився,
Із кигтями, як сатона»[466]466
  Сурма. 1932. Ч. 8-9 (58-59). С. 1. «Польша! Вечный демон Украины || Вампир лютый, ненасытный, || что уже целыми столетиями || пьет кровь своих жертв! || И может жить только там || где трупы, где кладбище и руины … || Ты струп плюгавый, который обсеял|| народ-ребенка, – гадкий струп, || который нам даже огнем || не удалось выжечь, залечить. || Ты новородок окаянный || и зверь среди зверей незнанный || который родился с зубами, || с когтями как сатана».


[Закрыть].
 

Послевоенные воспоминания поляков и другие источники демонстрирует, что желание изгнать поляков с украинских земель, было присуще части украинского сельского населения Волыни еще в 1930-е гг. и в 1941 г. во время нападения Германии на СССР[467]467
  Siemaszko W., Siemaszko E. Ludobójstwo dokonane przez nacjonalistów ukraińskich na ludności polskiej Wołynia 1939-1945. T. 1. Warszawa, 2008. S. 77, 170, 232, 309, 411, 431, 477, 523, 669, 720, 748.


[Закрыть].