Текст книги "Тёмных дел мастера. Книга третья"

Рывок, ещё рывок, атака! Атака – взрыв!!!.. Новый рывок, атака… Воздух истошно дрожал, внезапный рокот чередовался со стремительным затуханием, вызывая закономерные всполохи умирающих магических реакций, стоило только очередному вредоносному изобретению людей вспыхнуть от стрелы или пары стрел, выпущенных в него безошибочно точной рукой серебровласого лучника. А тот, в свою очередь, не оборачиваясь, уже проносился дальше, выискивая глазами новые корни зла, которое из-за сознательной и несознательной небрежности человека уничтожало или калечило целые сотни жизней здоровых, ни в чём не повинных птиц, насекомых, зверей и зеленевших по всему краю растений, не говоря уже об их видовом потомстве, год за годом молча страдавшем без естественной на то причины.

Потаённые опасения старика подсказывали ему, что на этом его месть далеко не исчерпается, что сей противный природе источник заразы есть только случайная находка, оказавшаяся настолько близко от его владений, что её пагубное влияние было случайно замечено даже им. И к тому же он просто не мог не отдавать себе отчет в том, что находящийся за пределами здешних лесов мир к настоящему моменту, должно быть, уже не просто сильно изменился, а превратился в напичканный такими вот творениями убитый край попранного баланса бытия, от которого уже не было ни спасения, ни возможности укрыться – ни чего-либо другого, что могло бы обратить такой процесс вспять, потому как он был подвластен лишь человеку. А постаревший лучник практически всегда оставался один и никогда не искал себе ни сподвижников, ни последователей, но всё же… Всё же он не переставал чувствовать терзающую его душу ответственность! Ведь кому, как не ему, было с рождения известно, что стояло за человеческими страстями и что представляло собой сия противоречивая и несовершенная, отделённая от природы постоянной завесой, душа жалкого двуногого приспособленца. И наряду с этим он также знал, что его собственная жизнь практически с рождения принадлежала чему-то иному, лежавшему там, где не ходил никто из его собратьев-людей, но к чему всегда стремился Гортер Устен!..

Гортер… Устен…

Забытое имя из забытых времён…

Следопыт, променявший свою спокойную жизнь на охоту за особой добычей.

Но если сейчас он мог хоть чем-то помочь природе, послужить хотя бы маленькой гирькой весов, которая перевесила бы в другую сторону эту ужасающую несправедливость, творимую лишённым своей последней совести человеческим племенем – он был готов действовать!..

Похоже, что отныне он вновь, как и в старые времена, знал, что должен был делать. Тем более что его верный лук всё ещё был при нём, а уж с такой подмогой Гортеру больше не надо было ничего, кроме ясной цели и ясного, незамутнённого разума. И потому, взглянув ещё раз в сторону последней металлической раковины, которую только что пронзили две его стрелы, вогнанные сквозь тоненькие прорези в её искусственную утробу, бывший следопыт лишь твёрже опёрся на свои ноги – и рванул по неестественно гладкому полу к ближайшему выходу. Там он с размаху вышиб плечом непонятную, похожую на кусок стекла, полупрозрачную дверь и наконец-то снова выбрался наружу, оставив позади себя полностью затемнённое обиталище порочной человеческой заразы, которое к тому моменту уже было совершенно лишено магического освещения и прочих «благ» цивилизации. Теперь Гортеру оставалось только проделать последнюю, но вместе с тем и самую сложную работу.

Приметив на границе леса уже знакомую ему огромную свалку тлеющих магических нечистот, бывший следопыт стремительно пронесся между какими-то деревянными колоннами, складируемыми в этом месте и состоящими из однообразных дощатых щитов, чтобы через пару-тройку секунд в очередной раз прильнуть к ограде и, перебравшись через неё, быстро исчезнуть в высоких травах и целой поросли молодых погибших сосёнок, росших когда-то здесь повсеместно. Намереваясь как можно быстрее обежать внешний двор по периметру, он всё выглядывал, где среди его пределов располагалось ближайшее лошадиное стойло.

А тем временем повыскакивавшие из дверей и ворот своего деревянного вместилища первые люди стали собираться в небольшие кучки, старательно описывая перед вновь прибывавшими сложившуюся ситуацию и наперебой выкрикивая призывы к действию, дабы немедленно взяться за поиски этого до чёртиков странного типа, который всего за несколько минут учинил столь обширный бардак, полностью подорвав работу их предприятия, лишив всех так необходимой для его функционирования магии и пустив под откос все смены и графики. Но подобные меры привели лишь к ещё большему промедлению с их стороны. Кое-кто отправился искать бешеного старика обратно внутрь пустого хранилища завода, вооружившись досками и подсвечивая себе путь магическим светом, поскольку причиняющие урон зачарованные кристаллы были в распоряжении только у охраны, в то время как другие, настаивая на немедленных действиях, уже вызывали через свои автономные средства магической связи отряд регулярной стражи из ближайшего городского отделения. Но вскоре каждый из них понял, что все их усилия пропали впустую, поскольку оказались тщетны перед вновь возникшей угрозой, стоило только в воздухе буквально запахнуть жареным.

Те же, кому в данное время «повезло» охранять главный грузовой подъезд у задних ворот предприятия, стали первыми и, возможно, единственными свидетелями ужасающей картины, которая возникла перед ними, как только их глаза увидели несущуюся на них со стороны свалки горящую повозку, доверху нагруженную тлеющим мусором. В её упряжке летели и брыкались обезумевшие от палившего их позади жара лошади, на одной из которых сидел тот самый старик, ловко прижимаясь к гриве животного. Галдя и перебегая с места на место, работники завода с горечью понимали, что, наверное, уже никак не смогут заставить эту телегу свернуть в сторону, и даже когда на их гвалт стали сбегаться остальные – никто из них не успел придумать ничего лучше, кроме как поскорее затворить тяжёлые ворота ограды вручную. Однако без помощи магии такое действие оставалось для пары случайных работников довольно сложной задачей, да и к тому же никому не хотелось оказаться рядом, когда эта телега приблизится к воротам вплотную, поэтому с грехом пополам у них получилось затворить лишь одну воротину. Тем не менее для Гортера это послужило достаточным стимулом, чтобы не губить жизнь лошадям, если те вдруг не смогут прорваться на всём скаку внутрь, и потому, дёрнув на себя заранее заготовленный ремень, один конец которого был намотан на его руку, а другой привязан к железному штырю, удерживавшему вместе основание упряжки и деревянную основу тележного крепления, он одним движением вытащил штырь и тут же заставил лошадей немного свернуть в сторону, как только те почувствовали свободу – а телега так и понеслась дальше, влетев в ворота подобно пламенному тарану. Прошибив жалкую створку полузакрытых ворот на всех парах, эта неуправляемая масса продолжила катиться по внутреннему двору предприятия и остановилась только тогда, когда на её пути встретилась каменная кладка фундамента, в который она смачно и врезалась, растеряв при этом последние опоры, удерживавшие её полыхающий груз, отчего тот мигом разлетелся по округе, обдав деревянные стены своим горячим пламенем с такой силой, что те почти моментально загорелись. А каждого, кто поначалу пытался хоть как-то совладать с возникшим пожаром, тотчас же останавливала быстрая стрела следопыта, который с неумолимой точностью выпускал их, сидя на одной из невесть как успокоенных им за прозрачной металлической оградой лошадей, которые, до сих пор оставались в одной упряжке, но теперь просто на удивление мирно гуляли где-то в стороне, прямо перед лицом воцарявшегося у всех на глазах хаоса.

Через час так и не достроенное до конца, но недавно принятое в тестовую эксплуатацию здание завода по производству керамических материалов полыхало настолько сильно, что пожар было видно практически отовсюду, а находившиеся в нём люди, не в силах справиться с такой опасностью, уже давно покинули его по своей воле. Однако Гортер, не догадываясь об истинном назначении этого строения, видел в том лишь праведную месть за отнятые у леса соки жизни – и, как только пожар стал распространяться за пределы огороженного периметра территории, снова неожиданно исчез, растворившись в лесу, как не бывало. А ещё через десять минут в небе стали собираться такие грозные и чёрные тучи, каких эти места не знавали ни в один из сезонов прошедших с начала века лет. Часть из них тут же разразилась проливным дождём, тогда как другая медленно превратилась в мокрый снег и даже в град, словно то было настоящее провидение, решившее не дать этому пламени расползтись дальше, чем было нужно, и позволить ему завладеть и лесом, а также всеми окрестными землями.

А когда, спустя ещё несколько дней, пропахший настоящей вонью цивилизации старик снова устало опустился на свой деревянный стул, стоявший у стола в его скромной лачуге посреди леса, и ощутил этот смрад на всей своей одежде, то его глаза невольно уткнулись в пол, после чего впервые за долгое время в них проскользнула неожиданная искорка горести и печали, которая была крайне недолгой, но всё же настолько выразительной, что мигом придала лицу бывшего следопыта прежние, так давно утерянные им человеческие черты. После этого Гортер ещё какое-то время оставался сидеть на своём месте и молча размышлять, пытаясь воскресить в голове дальние маршруты из своего не менее далёкого прошлого, похороненные под очередной вехой спокойных, но полных разочарования лет, выпавших на его долю после той судьбоносной охоты, которая когда-то и привела его сюда. Но, как только он закончил, в его глазах мелькнула уже новая эмоция, холодная и расчётливая, как первый зимний снег, до которого у местных равнин, полей, рек и лесов оставалось не так уж много времени, поскольку зима здесь наступала раньше, чем в центральном Сентусе… или, во всяком случае, должна была наступать, хотя за последние несколько лет крайне неустойчивая погода то и дело преподносила новые сюрпризы.

Принимая во внимание то, что его следующий шаг с сегодняшнего утра был уже практически предрешён, и, чтобы не слишком мешкать с этим, бывшему следопыту требовалось для начала определиться с ближайшим маршрутом, по которому ему было бы удобнее всего сейчас следовать, чтобы потом постепенно изучать весь южный край леса.; Однако при нынешних обстоятельствах решение не заставило себя долго ждать, поскольку Гортер ещё много лет назад продумал самый оптимальный путь, который в случае чего позволил бы ему ещё какое-то время сохранять связь с местными болотистыми чащобами и в то же время совершать короткие заходы на обжитые территории людей, если того потребует ситуация., Для этого предстояло продвигаться по кромке леса на восток, до маленькой отдалённой от остального мира деревушки Водер. На том бывший следопыт и порешил.

Устроив неосновательные, но очень ёмкие и результативные сборы, он довольно скоро отыскал на чердаке под крышей свой рюкзак, который уже начала заедать местная тканеядная братия лесных насекомых, наскоро сложил в него кое-какие припасы, хранившиеся у него на случай ухода из этого места ещё с невесть каких древних времён, достал из-за печки мешочек со своими лучшими наконечниками для стрел, порошками и много чем другим, после чего наконец вытащил из-под кровати самые ровные и точные свои заготовки древков с прилаженным к ним оперением – и отправился со всем этим добром во двор к стоявшему там стрелоподгонному верстаку. Здесь Гортер всего за пару часов умудрился насадить на каждую из двадцати пяти своих будущих стрел по одному или несколько довольно специфичных наконечников, заложив даже в некоторые из них по небольшому защищенному металлическими пластинами стеклянному флакону или пропитанному маслом холщёвому конвертику с фитилями, подправил кое-где оперение, после чего аккуратно уложил все стрелы в колчан. В довершении он как следует прибрался внутри и снаружи дома, побросал в сени кое-что из хранившегося во дворе инструмента, отыскал когда-то давно сваленные за стеной железные листы и принялся осторожно забивать ими ставни и внешнюю дверь, предварительно ещё раз проверив всю свою приготовленную к походу амуницию, дабы уж точно не оставить ничего нужного здесь.

Когда и с этими делами было закончено, минуло уже четверть дня с того момента, как бывший следопыт прибыл обратно. Обойдя на прощанье несколько раз по кругу своё укромное убежище, верой и правдой служившее ему на протяжении стольких прожитых здесь лет, Гортер ещё раз проверил его на будущую сохранность, если вдруг по какой-то причине ему снова придётся вернуться сюда. Однако после этого уже не оборачивался и, лишь мимоходом подхватив по дороге за лямку свой рюкзак и приставленный к нему колчан, привычным движением перекинул их себе за спину, всем телом почувствовав на плечах тот самый вес, который когда-то неотступно сопровождал его в дороге или недолго пережидал своего хозяина в одном из убогих номеров тогдашних домов отдыха, от которых сейчас, вероятно, несло ещё большим пафосом, навеянным реалиями продолжавшего меняться за границами этого леса совершенно нового времени, чьи картины уже снова начинали будоражить его сознание…

И тут ему вдруг как-то совсем уж по-домашнему напомнила о себе ободранная серая ткань хлопчатой накидки, которую Гортер, видимо, просто забыл снять, потому как привык носить её год за годом и уже практически сросся с ней. В последний раз она подсказала ему, что он наконец снова решился вернуться в этот мир, представ перед ликом цивилизации, как есть – всё тем же матёрым хищником, ищущим где-то там, среди её отравляющей магии и светской гнили, свою очередную добычу.

Недолго думая, суровым движением руки бывший следопыт резко сорвал с себя это последнее напоминание о спокойных деньках и, не сбавляя хода, бросил накидку на землю.

– Как же так, мужики? – чуть ли не стонал взволнованный Карл, расхаживая по дороге вдоль забора арендованного его нанимателями дома с крайне расстроенным и удручённым видом. – За что же его-то, нашего?.. Я хочу сказать: он же ничего не сделал! Да ещё и какими-то стрелами… Это явно местные козоеды его порешили! Явно!

– Да заткнись ты уже, и без тебя тошно… – прошипел неожиданно один из его соработников, сидевший с остальными на корточках, опираясь спиной о тот же самый забор немного поодаль.

– Было темно, хоть глаз выколи – это же захолустная деревня… А ещё и лес такой тёмный был, хотя даже ночь ещё не наступила… – бубнил где-то в углу толстый Тагрен, но его никто не слушал.

Зато от постоянных телодвижений Карла у некоторых работников уже и вправду начиналось лёгкое раздражение, вызванное надоедливой рябью в глазах.

Наконец широкие двери дома осторожно растворились, и оттуда выглянул обеспокоенный работник строительно-магического управления, ходивший среди остальных своих подчинённых вроде как за главного.

– Ну, что скажете, мистер, э-э, господин… – сразу же подлетел к нему Карл, запнувшись на обращении, так как плохо помнил его имя. Остальные члены строительной бригады тоже потянулись ко входу.

– Ну что вам сказать, господа, – с побелевшим лицом взглянул на них начальник экспедиции. – Я… т-то есть мы посовещались там сейчас между собой и решили, что лучше всего будет всем нам, как свидетелям, дождаться приезда местного участкового и отряда регулярной стражи. Поскольку если в этом деле действительно замешен какой-то маньяк… – здесь статный городской житель сделал неглубокий вздох и продолжил: – …из деревенских, то нам не стоит что-либо трогать и вообще даже возвращаться туда. А тело вашего бывшего бригадира, которое, как оказалось, вы вообще не имели права сдвигать с места и переправлять обратно в деревню… О боги… В общем, всё, что нам пока порекомендовали – это свернуть все работы и сидеть по своим домам тише воды, пока не прибудут отряды стражи. На этом всё.

Услышав такие малодушные распоряжения из его уст, часть недовольных работников утробно буркнули, не согласившись с подобным раскладом и тем, что им не давали возможности поквитаться с местными или хотя бы отдать последнюю честь своему погибшему товарищу, и мигом отвернулись в сторону. Хотя на остальное большинство эти вести не произвели какого-то особого эффекта, и каждый из них только понуро засобирался обратно в свой лагерь.

– Да, и вот ещё что, – объявил им напоследок работник СМУ. – Особо не заговариваете пока что с деревенскими ни о чём конкретном. И очень прошу, не при каких обстоятельствах не распространяйтесь об этом происшествии или о том, почему вы прекратили работу. Всё это крайне серьёзно, господа.

Вернувшись в дом, Гарисон первым делом аккуратно задвинул каждую штору и занавеску, выходившую на двор по всему первому этажу, и, направившись было к ступеням, ведущим на второй этаж, повстречал там донельзя отчуждённого Симонса, уже спускавшегося обратно со стороны складной лестницы, что вела на чердак, а оттуда на крышу. Вид у него был такой, как будто бы он без особых раздумий проглотил где-то по пути огромного паука и лишь сейчас узнал, что это было такое.

– А-а, мистер Симонс, – протянул немного напуганным голосом начальник экспедиции. – Вы с Лэтти смогли наладить этот чёртов «сигнал», как я вас просил?

– Да, госпо… дин… – как-то совсем уж скомканно ответил ему молодой человек и тронул себя за плечо. – После того раза, когда мы смогли отправить Ваш запрос в отделение стражи… э-э… пришло ещё несколько сообщений…

– В самом деле?.. И что?.. Ну, говорите же! – затребовал у него Гарисон, когда его подопечный начал вдруг мяться, не зная, как подобрать слова.

– Там… – наконец начал Симонс после глубокого выдоха. – Там, в общем… у нас не получилось им ответить, но мы подслушали их разговоры по другому звуковому спектру «канала» – наверное, он был секретный… И там сказали… там сообщили, что это уже не первый случай.

Услышанное тотчас же ещё больше обеспокоило и без того измотанного Гарисона, проведшего полночи в кошмарах.

– Ч-что Вы имеете в виду? – негромко пророкотал он не своим голосом.

– Ну-у, полагаю, я не смогу передать Вам всё слово в слово… – снова стал увиливать от прямого ответа его забитый собеседник. – Знаете, Лэтти там, наверху, записала всё на бумаге, и если…

– Что Вы узнали? – теперь уже более бескомпромиссным тоном вопросил начальник экспедиции, но взвившаяся в воздух звенящая фраза потонула в тишине.

– Э-м-м, ну-у… *г-хм*,… я-я… – ещё раз обречённо отвёл в сторону свой взгляд Симонс, потупившись на резную окантовку деревянных перил, однако Гарисон уже исчез за его спиной, быстро направившись туда, откуда пришёл его подчиненный. Гулко прошагав по коридору неуверенной, но скорой походкой и не без усилий взобравшись по крутой лестнице на чердак, зрелый начальник экспедиции тотчас же почувствовал в груди лёгкое покалывание, но это не остановило его от того, чтобы впоследствии на всей скорости пронестись до круглого застеклённого окна на противоположном конце, мгновенно миновав весь тот пыльный хлам, что был свален здесь, накрытый белыми простынями. Наконец, увидев там за столом, как всегда, погружённую в работу пухлую и очкастую Лэтти, Гарисон потребовал у неё то, о чём ему только что рассказал явно чем-то обескураженный Симонс.

– Да, они были где-то здесь. Сейчас, сер… м-м… вот они, – порывшись в своих документах, протянула ему через пару секунд небольшую записку внешне спокойная коллега Гарисона, которая среди всей их группы лучше всего разбиралась в подключениях к различным системам магической связи, за что очень ценилась не только им лично, но и всей верхушкой их небольшого СМУ, когда речь заходила о таких глухих разведывательных экспедициях, как эта. Развернув сложенный её рукой листок, начальник экспедиции стал настороженно вчитываться в строки чуть ли не образцово-показательного в своей аккуратности почерка, стараясь постичь смысл написанных слов как можно более вдумчиво и органично.

«…До двух случаев, подходящих под описание», – шебуршал про себя Гарисон внутренним сухим голосом. – «Что это? Видимо, писала не с самого сначала их переговоров через «канал». Или это вообще обрывки? Ладно, дальше: «Есть жертвы: два человека, трое ранено». Два ч-че… О боги! «Использовал стрелы, ни одного случая применения магии замечено не было. После полного уничтожения строящегося завода «Хаэфон», находящегося близ полигона ТБПО и выезда на основную магистраль, ведущую от столицы области в Модиок…» Модиок! Это же та дорога, что проходит в двадцати километрах отсюда! «…был замечен и частично опознан во время нападения на товарный состав, направляющийся по дымогонной дороге из Гамерса в Варгос. Половина… половина состава магического дымогона сошла с рельсов (!) … По причине устроенного обвала в ущелье. В связи с этим, возможно, изначально поджидал состав из засады. Других участников преступления замечено не было».

Прочитав это, начальник экспедиции чуть не впал в ступор. Мало того, что напавший на нанятого их управлением бригадира человек использовал похожие методы, но поверить в то, что ему в одиночку удалось как-то уничтожить огромное здание завода, а затем ещё и заставить сойти с путей целый дымогон – такое для Гарисона казалось почти фантастичным преувеличением. В заключение его глаза пробежались по последней записи, аккуратно обведённой его подчинённой:

«Дальнейшее направление неизвестно. Подан запрос в вышестоящие инстанции на возбуждение причастности и уголовного дела».

Закончив читать, начальник экспедиции покрутил в руках записку, в надежде на то, что его глаза упустили на обратной её стороне ещё хотя бы одну жалкую строчку информации об этом деле, но всё оказалось тщетно. Тогда Гарисон уже было отдал записку Лэтти, но через мгновение передумал и нервно сунул её себе в карман.

– Внимательно слушайте меня, Летти. Я хочу, чтобы никто больше в этом доме не знал о том, что здесь написано, – нервно промолвил начальник экспедиции, когда глаза его подчиненной сквозь толстенные линзы очков вопросительно обратились к его лицу. – Вам ясно? Никто. С Симонсом я сейчас тоже поговорю на эту тему. А пока – продолжайте свои попытки и дальше подключиться к их звуковому спектру в «канале». Уверен, Вы сможете ещё что-нибудь выведать. О да, и разыщите-ка мне подходящую карту здешних мест среди своих документов из Управления. Мне нужно будет с ней поработать какое-то время.

Опустив глаза к сумке, никогда не выказывающая особых эмоции коллега начальника экспедиции без лишних возражений вновь стала ширить в ней, пока не нашла то, что требовалось, и не отдала этот документ Гарисону.

– Благодарю, – коротко ответил ей тот и стал уже с куда более меньшим азартом, чем раньше, пробираться обратно к спуску у противоположной стены их пыльного чердака, ведущему по складной лестнице вниз. Снова оказавшись в коридоре, немолодой начальник экспедиции быстро одёрнулся и, направившись вдоль выкрашенных бордовой краской резных дверей, тянувшихся по обе стороны, дошёл до самого конца и постучался в последнюю. Из неё довольно скоро показалось всё то же растерянное лицо остававшегося при своих удручённых мыслях Симонса, так что Гарисон даже не стал спрашивать у него разрешения войти, а просто проскользнул мимо застигнутого им врасплох молодого человека и крепко запер за собой дверь.

А ещё через три минуты довольно тихих, но вполне себе вразумительных бесед его усталая рука легонько повернула филигранно выточенную металлическую ручку, и начальник экспедиции так же молча вышел от Симонса и направился в свой кабинет, располагавшийся на первом этаже под лестницей, так и оставив юношу сидеть у себя на кровати, словно застывшего.

Разглядывая, сколько дел успели наворотить в этом месте всего за один день эти жадные строители, и перебирая своими сухими пальцами разбросанный здесь повсюду опил, Гортер сидел на корточках у самого края огромной вырубки древнего леса, упиравшейся прямо в противоположную сторону холма. Оттуда вдоль его неровного края он видел какую-то широкую ограду из досок и проглядывавшие между ними земляные насыпи, отмечавшие уже состоявшийся раздел отобранной у здешнего леса плодородной земли, которой, похоже, так и не суждено было стать ни полем, ни загоном, а вместо этого превратиться всего лишь в ещё одно отравляющее место, на котором могло бы располагаться это современное здание, в назначении которого бывший следопыт был ещё не совсем уверен. Хотя вряд ли от него могло быть меньше вреда, чем от того гигантского завода, который он собственноручно уничтожил пару недель назад, находясь всего в нескольких десятках километров от этой поляны.

«Завод»… Как давно бородатый отшельник уже не вспоминал это слово…

И всё же, отгоняя прочь сбивающую с толку неопределённость и пряча подальше мысли о том, что, возможно, он ещё не совсем понимает, против чего выступает, и о том, насколько далеко простёрлась за эти годы вездесущая длань постоянно растущего в своих размерах населения городов и деревень Сентуса, Гортер всё же ясно смотрел вдаль, туда, где на краю горизонта еле-еле виднелась пустая равнинная земля. Без сомнений матёрый охотник знал, что именно оттуда начинались все те неприятности, которые он буквально ощущал на себе, если говорить о последних сезонах из числа тех, что ему удалось пережить вместе с выбранным им когда-то для своего обитания далёким северным лесом, хотя он, пожалуй, слишком долго упускал из виду их очевидный первоисточник.

«Что ж, – подумал про себя бывший следопыт и привстал с колен, ухватившись рукой за растущий рядом молодой тополь, – отныне путь к этому первоисточнику снова лежит передо мной».

И, как и много лет назад, Гортер не видел сейчас для себя другой альтернативы, кроме нескончаемой борьбы за свои принципы, стремления и идеалы, которые когда-то так упорно поддерживали его личность, не давая пасть во мрак людской вседозволенности. Хотя на этот раз данная борьба уже не была чем-то, принадлежавшим только ему одному, поскольку, незаметно для старого охотника, она выражалась теперь куда большими вещами, нежели те, что были отпущены человеку с рождения и до смерти – такими, например, как защита целого леса за его спиной!

…И надёжная помощь всех тех союзников, что смотрели сейчас вместе с ним своими дикими глазами на этот столь чуждый для них людской край, грозивший отныне любому зверю лишь враждебностью и истреблением вкупе со всевыжигающей пустотой, обязательно приходящей после.

«…Наступающей человеку на пятки, чем бы он ни занимался», – мрачно усмехнулся про себя Гортер, подытожив свои последние размышления на эту тему и поправив на плечах рюкзак и колчан.